Текст книги "Мир приключений 1964 г. № 10"

Автор книги: Еремей Парнов

Соавторы: Север Гансовский,Александр Насибов,Евгений Рысс,Николай Томан,Игорь Росоховатский,Михаил Емцев,Александр Кулешов,Александр Ломм,Юрий Давыдов,Леон Островер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 68 страниц)

6

Луна стояла в зените, но тучи скрывали ее, и только едва приметное пятнышко светлело в центре черного небосвода. Темной была и вода. Ее невидимые струи чуть слышно обтекали борта катера, несколько минут назад отвалившего от острова.

Абст, выставив голову из-под ветрозащитного козырька, напряженно вглядывался в окружающий мрак, ведя судно по широкой плавной дуге. На кормовом сиденье расположился Фридрих Кан.

Катер шел без огней. Мотор рокотал на средних оборотах. За транцем приглушенно булькали выхлопные газы.

На озере было холодно, и озноб, который Кан глушил в кабинете Абста горячим кофе, вновь охватил его. А когда разведчик думал о том, что в эти минуты где-то на острове входят в воду пловцы, ему становилось еще холоднее, и он плотнее кутался в кожаное пальто на меху, заботливо предложенное хозяином острова.

Внезапно Кан обернулся. Пущенная с острова ракета медленно взбиралась на небо, роняя тяжелые зеленые капли. Стала видна широкая водная гладь и темная зубчатая полоска леса, который со всех сторон подступал к озеру. Круто изогнувшись, ракета ринулась вниз и погасла, не долетев до воды. Озеро снова окутала темнота.

– Старт? – спросил Кан.

– Да, – ответил Абст, на секунду обернувшись. – Сейчас их выпускают.

– Они окоченеют, прежде чем доплывут до цели!

– Пловцы в резиновых костюмах, под которыми теплое шерстяное белье. Кое-какая защита от холода обеспечена. К тому же, люди прошли тренировку.

– Как они отыщут нас? – Кан с сомнением посмотрел в направлении острова, от которого они отошли на значительное расстояние.

– Они знают наш курс и у них есть компасы.

– Сколько же мы прошли?

Абст наклонился к приборной доске, на мгновение включил ее освещение.

– Семь кабельтовых, – сказал он, останавливая двигатель. – Пожалуй, хватит.

– Мы станем на якорь?

– Да.

Абст прошел на бак, с минуту повозился с якорем. Раздался всплеск, коротко пророкотала цепь в клюзе, и все смолкло. Кан поднес к глазам часы со светящимся циферблатом.

– Два часа и шесть минут, – сказал он.

– Пловцы атакуют катер в промежутке от трех часов до трех тридцати.

– Занятно. – Кан пожевал губами. – Очень занятно. А сколько у нас под килем?

– Футов пятьдесят, – сказал Абст, вернувшись на корму. – Здесь не очень глубоко.

– Занятно, – повторил Кан, – от трех до трех тридцати… И в эти полчаса я должен глядеть в оба?

– Будьте как можно внимательнее, очень прошу об этом, иначе они проведут нас.

– И каждый, кого я замечу, выходит из игры? Ну, а вдруг я окликну его, а он нырнет, будто и не слышал?

– Вы можете стрелять.

– Что?..

– Вы можете стрелять в каждое подозрительное пятно на воде. Пожалуйста, не церемоньтесь.

– Это серьезно?

– Абсолютно серьезно. – Абст пожал плечами. – Ведь так будет, когда начнется боевая работа. Они специально предупреждены.

Кан рассмеялся.

– Ну и ловкач! – воскликнул он. – Тебе отлично известно, что я не ношу оружия!

Вместо ответа Абст положил на кормовое сиденье маленький черный пистолет.

– Заряжен, – сказал он. – Обойма, полная. Патрон в стволе. И есть запасная обойма.

Кан оборвал смех. Он не думал, что Абст зайдет так далеко.

– Впрочем, вы напрасно беспокоитесь за них. Заряды будут расстреляны зря, – сказал Абст. Он взял револьвер, вынул и проверил обойму, затем, оттянув затвор, убедился, что патрон действительно в стволе.

– Ну, а если предположить невероятное? – Кан иронически усмехнулся. – Если предположить, что я все же замечу кого-нибудь из них, сделаю выстрел и не промахнусь? Ты же знаешь, я умею наблюдать, умею стрелять!

– В таком случае пусть пеняют на себя. – Абст упрямо качнул головой. – Скоро год, как я вожусь с ними. Я не жалел никаких усилий, чтобы сделать из них убийц – самых умелых и неуязвимых. И если ошибся, пусть они уже сейчас получат все, что заслуживают. Чем раньше, тем лучше.

– Ну, уж нет! – Кан решительно отодвинул пистолет. Абст вопросительно посмотрел на него.

– Нет, – повторил Кан, – не будем столь жестоки. Я придумал другое. Дай-ка отпорный крюк. Вот так. – Он оценивающе взвесил в руках длинный тяжелый шест со стальным наконечником. – Пожалуй, это будет поинтереснее, а?

Абст рассмеялся, по достоинству оценив замысел гостя.

Началось ожидание. Катер словно вмерз в застывшую гладь озера. В воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка. В тишине было отчетливо слышно, как далеко за лесом раздается мерное уханье. Там, километрах в двадцати от озера, дизельный молот вгонял в грунт длинные толстые сваи. Это строилась ограда концлагеря для нескольких тысяч чехов, которых вот-вот должны были пригнать с востока.

– Шеф, – сказал Абст, прислушиваясь к далеким ударам, – нельзя ли заполучить дюжину чешских водолазов?

– Зачем тебе чехи? Враги не согласятся добровольно идти под воду. А принудишь их, и при первой же возможности они перебегут к неприятелю.

– Все же я хотел бы иметь несколько чехов!

У борта катера раздался всплеск: большая рыба, выскочив из воды, шлепнула хвостом и вновь ушла на глубину.

– Послушай, – сказал Кан, глядя на крохотную воронку, оставшуюся там, где рыба скользнула под воду, – послушай, Артур, весь путь с острова и до катера они проделают в глубине?

– Не обязательно. Пловцы вольны поступать по собственному усмотрению. Главное, чтобы их не обнаружили. Я не сковываю их инициативу.

И снова наступила пауза. Казалось, Абст и его шеф дремлют. Между тем луна подвинулась далеко к горизонту. Тучи вокруг нее редели. Стало светлее. Озеро подернулось дымкой. Низко над катером прошелестела стайка уток. И ветерок потянул – верный признак близящегося рассвета.

Кан зевнул, поднес к сонным глазам руку с часами. И – замер. Что-то на озере заставило его насторожиться. Вот он осторожно пододвинул к себе отпорный крюк, поднял его, перенес через борт, приподнялся с сиденья.

– Гляди! – прошептал он.

– Где? – одними губами спросил Абст.

Кан подбородком указал на темный комочек, едва заметно покачивавшийся неподалеку от катера.

– Бить? – Кан нацелил шест, встал во весь рост, наклонился к борту. – Я его отчетливо вижу!

Абст не ответил, предоставляя шефу свободу действий.

Кан крепче уперся ногами в решетчатый настил катера и с силой ткнул шестом в подозрительный предмет. Раздался всплеск, шест глубоко ушел под воду, и Кан, потеряв равновесие, едва не вывалился за борт. Абст успел подхватить его и оттащить назад. Вдвоем они втянули шест на судно. Крюк был увенчан большим пучком водорослей.

– Осечка, шеф.

Кан не ответил.

И вновь потянулось ожидание.

Еще дважды хватался Кан за шест и с силой погружал его в воду, целясь в невидимого пловца, и оба раза безрезультатно. В первом случае это было полузатонувшее гнилое бревно, и наконечник багра глубоко проник в трухлявую древесину, во втором – жалкий обрывок тростниковой циновки.

– Ерунда, – раздраженно сказал он, вытаскивая шест, – ерунда, Артур, их здесь нет.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Они сбились с курса и вернулись назад либо плавают вокруг, не рискуя приблизиться… Ого, что это? – воскликнул Кан, наклоняясь к кильсону. – Гляди, катер дал течь!

В центре кормового настила, прямо из-под ноги Кана, била короткая струйка воды.

– А вот и еще – фонтанчик, – невозмутимо сказал Абст, освещая настил фонариком. – Поглядите сюда. Вот он, в полуметре от вас, только правее.

Кан увидел и вторую струйку.

– Разрешите заделать? – спросил Абст, роясь в ящике с инструментами. – Надеюсь, пробоины зафиксированы?

Ответа не последовало. Да Абст и не ждал его. Он извлек дубовые затычки, короткий деревянный молоток и ловко заколотил отверстия в днище судна.

– Конечно, действуя под брюхом вражеского корабля пловцы не станут сверлить в нем дырки, – сказал Абст, закончив работу и выпрямляясь. – Они подвесят заряды и включат механизмы взрывателей. Но, разумеется, я не мог позволить им минировать наш катер. Поэтому беднягам пришлось захватить с собой сверла и в поте лица потрудиться под килем. Это вполне безопасно – ведь мушкель и пробки я заготовил еще на берегу. Словом, это был эксперимент, и, мне кажется, удачный.

Кан молчал.

– Но боюсь, что пловцы не ограничатся только этим, – продолжал Абст. – Сейчас мы поднимем якорь и посмотрим, не случится ли еще какая-нибудь неприятность.

И он отправился на бак.

Вскоре оттуда донесся стук вытягиваемой якорной цепи. Катер дрогнул и пополз вперед. Через минуту Абст вернулся и стал возле штурвала.

– Якорь поднят и уложен на палубе, – доложил он. – Теперь включим мотор.

Кан не удивился бы, случись сейчас что-нибудь с двигателем или винтом. Но нет, Абст нажал на стартер, мотор заработал, и катер тронулся.

– Слава всевышнему, все в порядке, – проговорил Абст со вздохом. – Теперь – руль право на борт, и через четверть часа мы дома… Боже, спаси и помилуй, – воскликнул он, растерянно вертя штурвал, – поглядите, что они натворили. Подумать только, катер не слушает руля!

Абст не лгал. Кан видел: штурвал переложен вправо, но за кормой все так же тянется прямой, как линейка, след. Будто к рулю и не прикасались!

Абст выключил мотор, оставил штурвал и, обернувшись к шефу, развел руками, как бы приглашая его в свидетели происшествия.

– Ну-ну, – пробормотал озадаченный Кан, – хватит шуток. Ловко же ты все придумал!

– Я? – весело воскликнул Абст. – Нет уж увольте, я здесь ни при чем.

– Кто же испортил руль?

– Конечно, они. Вероятно, им хотелось лучше показать себя. Вот они и стащили перо руля. Однако, будьте покойны, мы перехитрим их. Я знал, с кем имею дело, поэтому, кроме мушкеля, прихватил кое-что еще.

С этими словами Абст принялся отвязывать прикрепленное к планширю большое весло.

И здесь произошло то, чего, кажется, не ожидал и Абст. Только спустил он весло за корму, как оно было вырвано и с силой отброшено далеко в сторону.

В тот же миг из воды взметнулось черное гибкое тело. Кан не успел и глазом моргнуть, как человек оказался на борту, схватил его за грудь, вскинул руку с ножом.

– Стой, – крикнул Абст, пытаясь достать из кармана пистолет, – стой, брось оружие!

Но пловец лишь инсценировал атаку. Вот он выпустил Кана, уселся на банку и, воткнув клинок рядом с собой, стащил с головы черный резиновый шлем.

Абст был взбешен.

– Встать! – приказал он, стискивая кулаки.

– Не надо. – Кан запустил пальцы за воротник, облегченно перевел дыхание. – Не надо, Артур. – Он обратился к пловцу: – Скажи, ты сам это придумал?

Тот усмехнулся.

Но вот он посмотрел на Фридриха Кана, затем оглядел его вновь, более внимательно и в следующее же мгновение он вскочил на ноги, вытянулся. На лице пловца были написаны растерянность, страх.

– Садись, садись! – Кан хлопнул его по блестящему черному боку. – Садись и давай побеседуем. Ты мне нравишься, парень. Да садись же, черт тебя побери!

– Простите меня, – пробормотал пловец, продолжая стоять навытяжку, – видит бог, мы не знали, что в катере вы. Господин корветен-капитэн Абст сказал перед тем, как мы вышли на задание: “Какой-то офицер из штаба хочет поглядеть, на что вы годитесь”. Вот мы и решили…

– Твое имя?

– Штабс-боцман Густав Глюк!

Кан уже успокоился, и к нему вернулось хорошее настроение. Поудобнее устроившись у транца, он с любопытством разглядывал стоящего перед ним человека. Кисти рук, лицо и шея пловца, где их не закрывала резина, были черны – вероятно, покрыты смесью жира и сажи. На этом фоне ярко выделялась огненно-рыжая борода, короткая и густая. Вязаная водолазная феска была надвинута на уши. Резиновый костюм, плотно облегавший тело, заканчивался на ногах широкими эластичными ластами. На груди пловца был пристегнут дыхательный аппарат – небольшой баллон со сжатым кислородом, продолговатая круглая коробка с веществом для поглощения углекислоты, выделяемой при выдохе, и резиновый мешок, из которого шла к шлему гофрированная трубка. Пловец был опоясан брезентовой лентой со свинцовыми грузами, на которой висели подводный фонарь и ножны кинжала. К запястьям рук были прикреплены специальные компас, часы и глубиномер.

– Продолжай, – приказал Кан. – Расскажи, как вы действовали под килем катера. Рассказывай подробно, я хочу знать все до мелочей.

Пловец откашлялся и, деликатно отвернувшись, сплюнул за борт. Затем он стащил с головы феску, вытер ею рот, вновь надел феску.

– Нас было трое, – сказал он. – Пока мы, обермаат Шустер и я, орудовали у руля, третий пловец действовал буравом под днищем моторки. Гайки проржавели, и мы порядочно провозились, прежде чем отделили перо от баллера. Потом я помог матросу Руприху просверлить обшивку катера. Только мы управились, как господин корветен-капитэн Абст начал возню с якорем. “Ого, – подумал я, – сейчас заработает винт; берегись. Густав Глюк!” К этому времени под кормой собралась вся наша тройка – Шустер, Руприх и я. Они отправились домой, ибо задание было выполнено. А я решил задержаться.

– Зачем?

Глюк осклабился:

– Любопытство!

– Не понимаю.

– Любопытство, – повторил Глюк. – Уж очень хотелось посмотреть, как вы будете управляться без руля. Вот и остался.

– Где же ты находился?

– Отплыл в сторонку, выставил из-под воды глаза, стал ждать. Видел, как катер тронулся и тут же застопорил. Потом услышал объяснения господина Абста. Он сказал правду– всем нам хотелось получше себя показать. И тут черт дернул меня сыграть эту шутку… Кто же мог знать, что на борту именно вы? Я думал, один из этих штабных красавчиков… – И пловец смущенно умолк.

Кан видел: диверсант сказал не все.

– Продолжай, – потребовал он.

Пловец переступил с ноги на ногу.

– Вы разок чуть не проткнули меня своим гарпуном. Наконечник прошел в дюйме от моего плеча. Я едва увернулся. И я так скажу: ну и глаза у вас!

– Ты слышишь, Артур? – воскликнул Кан, которому польстили слова пловца.

Абст улыбнулся и развел руками, как бы признавая свое поражение.

– Продолжай, – приказал Кан подводному диверсанту. – Что было дальше?

– Вы напугали меня. И обозлили. – Пловец помедлил. – Вот я и решил, как бы это сказать…

– Отомстить?

– Выходит, что так. – Глюк смущенно покачал головой. – Я же не знал, что в катере вы!

Фридрих Кан уже не слушал. Он окончательно развеселился от сознания того, что оказался на высоте и обнаружил-таки пловца. Приятна была и неуклюжая лесть этого здоровенного парня с круглым лицом и плутоватым взглядом светлых, широко посаженных глаз.

Кан отечески потрепал его по плечу, усадил рядом с собой, угостил сигаретой.

– Домой, Артур, – распорядился он. – Поворачивай, и едем домой. Все мы хорошо поработали и заслужили отдых.

– Вполне заслужили, – подтвердил Абст. – И особенно вы, шеф. Но у меня просьба. – Хотелось бы, чтобы, отдохнув, вы нашли время побеседовать с пловцами. Смею уверить, они будут счастливы.

Абст выглядел равнодушным, вяло цедил слова. Но это была игра. Шеф не должен был догадаться о готовящемся сюрпризе. Пусть все произойдет внезапно. Тем сильнее будет эффект.

Напряженная работа последних лет наконец-то дала результат, и сейчас Абст готовился к экзамену. Он был убежден: если все пойдет как надо, планам его открыта широкая дорога. А они, эти планы, поистине грандиозны.

Еще недавно он и верить не смел в осуществление своих замыслов. Но теперь, когда все видели – война вот-вот разразится, теперь все обстояло иначе. Эта фантастическая история, случившаяся с Бретмюллером и его “Виперой”!.. Полгода назад пределом мечтаний Абста был крохотный островок в стороне от проторенных морских дорог, на котором можно обосноваться и без помех свершить задуманное. Сейчас же открывались возможности и перспективы неизмеримо большие. Островок, пусть самый уединенный, не шел ни в какое сравнение с обширным убежищем в толще скалы, о котором поведал Ханно Бретмюллер. Грот, наглухо изолированный от внешнего мира. Удивительный тайник под водой. Логово, находящееся в непосредственной близости от военно-морской базы будущего противника Германии, – на объектах этой базы Абст сможет испытывать все то, что родилось и еще родится в недрах новой, могущественной лаборатории “1-W-1”!

7

Было позднее утро, когда Фридрих Кан открыл глаза. Он выспался, и от вчерашнего недомогания не осталось и следа.

Некоторое время он лежал неподвижно, припоминая события минувшей ночи, потом взглянул на часы, потянулся к шнуру у изголовья и позвонил.

Неслышно отворилась дверь. Вошел человек – тот, что накануне обслуживал гостя в кабинете Абста. Он пожелал Кану доброго утра и поднял шторы. В окна хлынул свет такой яркости, что Кан зажмурился.

– Ванна готова, – сказал служитель.

Кан отбросил одеяло, встал с кровати, прошелся по пушистому ковру.

– Что, корветен-капитэн Абст поднялся?

– Корветен-капитэн у себя, – ответил служитель.

– Чем же он занимается?

– Корветен-капитэн лег очень поздно и еще спит.

– Однако! – Кан вновь взглянул на часы. – Скоро одиннадцать. Идите и разбудите его!

– Господин Кан не должен беспокоиться, – сказал слуга. – Корветен-капитэн Абст сделал все необходимые распоряжения. Как и приказано, люди будут собраны ровно в полдень.

Кан промолчал. В глубине души он был доволен полученным ответом. Да, по всему видно, у Абста хорошие работники. Там, где люди приучены вести себя с достоинством, а не раболепствуют перед начальниками, там дело идет хорошо.

И он последовал в ванную.

Бритье, затем купанье и завтрак – все шло по раз и навсегда заведенному порядку, который Кан ценил больше всего на свете. Сытно поев, он отложил салфетку и поднялся из-за стола. У него еще осталось несколько минут на то, чтобы постоять на солнышке возле коттеджа, подставив лицо под струи ласкового весеннего ветерка.

В двенадцать часов Фридрих Кан, сопровождаемый Абстом, входил в помещение, где предстоял смотр пловцов.

Двадцать девять молодых мужчин, одетых в толстые серые свитеры, такие же брюки и вязаные шапочки, застыли в строю, вытянувшемся из конца в конец зала. Это были здоровые, крепкие люди, видимо, спортсмены.

Фридрих Кан двинулся вдоль шеренги, внимательно разглядывая пловцов.

– А, старый знакомый! – воскликнул он, дойдя до Густава Глюка и дружески ткнув кулаком в его широкую грудь.

Можно было ожидать, что Глюка обрадует или, напротив, смутит грубоватая фамильярность начальства. Но в глазах пловца промелькнул испуг…

Впрочем, Кан не заметил этого.

– Кто вы? – спросил он, останавливаясь перед коренастым человеком с толстой короткой шеей и округлыми плечами.

– Боцманмаат Эрих Поппер, – поспешил доложить Абст, ни на шаг не отстававший от начальника.

– Где проходили службу?

Опять за пловца попытался ответить Абст, но Кан жестом остановил его.

– Говорите, боцманмаат, – потребовал он. – Меня интересует, где вам привили любовь к морю.

– Сперва в ваффен СС,[11]11
  Ваффен СС – войска СС.


[Закрыть] затем на торпедных катерах, – последовал ответ. – Я старшина-моторист.

– Ого! – Кан значительно покачал головой. – Такой послужной список украсит любого немца. А спорт? Вы занимаетесь спортом? Каким именно? Давно?

– Да, я спортсмен. Имею призы и дипломы. Удовлетворенно кивнув, Фридрих Кан двинулся дальше.

Вот он остановился возле левофлангового.

– Ну, а вы? – спросил он, разглядывая круглое розовое лицо пловца, его белые волосы и большие оттопыренные уши. – Как ваше имя, в каком вы чине?

– Обер-боцман Фриц Фалькенберг! – отчеканил пловец.

– Служили на кораблях? Впрочем, я в этом не сомневаюсь: у вас настоящая морская выправка.

– Имперский подводный флот.

– Должность?

– Рулевой-горизонталыцик.

– Кроме того, обер-боцман Фалькенберг – известный спортсмен, – вставил Абст. – Два года подряд он был призером чемпионата страны по плаванию.

Кан отступил на шаг, с уважением оглядел пловца.

– Подумать только, адмирал Редер уступил мне такое сокровище! – воскликнул он.

Фалькенберг улыбнулся.

– Этого добился корветен-капитэн Абст, – сказал он. – Это он перехитрил моих командиров. И еще у нас говорят… – Фалькенберг замялся.

– Продолжайте, – потребовал Кан, – продолжайте, обер-боцман, выкладывайте все до конца.

– И еще у нас говорят так: корветен-капитэн Абст воспитывался в школе Фридриха Кана!

Все рассмеялись, Кан тоже.

– Где же вы проходили первоначальную подготовку? – задал он новый вопрос.

– “Сила через радость”[12]12
  “Сила через радость” – фашистская спортивная организация в гитлеровской Германии.


[Закрыть] Гамбургский филиал. Я провел там более четырех лет.

– Великолепно! – воскликнул Кан. – Я вижу, корветен-капитэн Абст собрал здесь цветник. Клянусь богом, с такими парнями можно брать штурмом резиденцию самого сатаны!

Он смолк, собираясь с мыслями. И вдруг спросил:

– А кто здесь Шустер?

– Я обермаат Йозеф Шустер, – раздалось из строя. Кан обернулся на голос.

– Вон вы где!.. Ну-ка, выйдите из строя, чтобы я мог взглянуть на человека, который так ловко провел меня. Выходите, пусть все посмотрят на вас!

Вперед шагнул здоровенный пловец с вытянутым лицом и чуть кривыми ногами. Его тяжелые руки были так длинны, что казалось, достают до колен. Пловец сутулился, смотрел исподлобья. Все это делало его похожим на большую обезьяну.

– Ну и ну! – воскликнул Кан. – Меня трудно удивить, но вы, Шустер, добились этого. А на вид кажетесь таким простодушным. – Он обратился к строю. – Этакий безобидный увалень, не так ли?

Шустер стоял и растерянно глядел на начальника.

– Выкладывайте же, как вы все сделали, – потребовал Кан. – Говорите громче, чтобы никто не пропустил ни слова!

– Право, я не знаю, что вас интересует, – нерешительно пробормотал Шустер. – Боюсь, что вы ошиблись и принимаете меня за другого.

Кан упер руки в бока, расставил ноги.

– Я ценю скромность, но это уж слишком! – вскричал он. – Можно подумать, что это не вы в компании с Глюком утащили руль моего катера!

Шустер раскрыл рот. Он был испуган и не пытался это скрыть.

Наступила тишина. И в ней прозвучал резкий голос Абста:

– Шустер, ответьте на вопрос начальника!

– Но я не знаю, о чем идет речь, – пробормотал пловец.

– Как это – не знаете? – Кан подошел к нему вплотную. – Где же вы были минувшей ночью? Какое выполняли задание на озере?

– Я не был на озере!

– Где же вы находились?

– Спал. Спал, как и все остальные. Спал всю ночь напролет в кубрике, от отбоя и до подъема!

Последнюю фразу Шустер выкрикнул дрожащим от волнения голосом. Он стоял, тяжело дыша, и с его висков стекали струйки пота.

Кан медленно повернулся к Абсту. Тот не сводил с Шустера глаз. Можно было подумать, что Абст видит его впервые.

– Обермаат Йозеф Шустер, прошлой ночью вы работали под водой вместе с штабс-боцманом Глюком? – спросил Абст. – Вы выполняли задание, действуя против катера?

– Нет, – возразил Шустер, решительно тряхнув головой, – нет, я был в постели. Клянусь, я спал и ни в чем не виноват.

– Глюк! – повысил голос Абст. Вызванный шагнул из строя.

– Говорите!

– Обермаат Йозеф Шустер действовал вместе со мной, – твердо сказал Глюк. – Нас было трое на озере – Шустер, Руприх и я. Мы атаковали катер, в котором находился господин Фридрих Кан.

Румяные щеки Кана потемнели. Он достал платок, вытер им лицо, сунул платок в карман и вновь оглядел строй. Он видел: пловцы озадачены, кое у кого в глазах мелькают веселые искорки.

– Руприх! – резко выкрикнул он.

Третий пловец вышел из строя, со стуком свел каблуки:

– Я матрос Конрад Руприх!

Кан посмотрел на него. Руприх выглядел таким же растерянным, как и Шустер.

– Так-так, – гневно проговорил Кан, – вы, я вижу, тоже сейчас заявите, что провели ночь в объятиях Морфея и ничего не знаете?

– Отвечайте начальнику, – вмешался Абст.

– Это правда, я спал, господин корветен-капитэн, – сказал пловец. – Мы втроем живем в одном кубрике – обермаат Шустер, штабс-боцман Глюк и я. – Теперь Руприх глядел на Фридриха Кана и адресовался к нему. – Мы давно дружим. Наши койки рядом. В столовой едим за одним столом… Отбой был, как обычно, в двадцать два часа. Мы легли вместе, я это хорошо помню. Мы уже были в койках, когда в кубрик зашел корветен-капитэн – он часто наведывается к пловцам… Вот и все. Я спал как убитый. Утром, когда проснулся, на койках находились все трое.

– И штабс-боцман Глюк?

– Я проснулся первый, а он еще спал. Храпел так, что дребезжали стекла иллюминаторов. Это правда, я могу присягнуть!

– Понятно, – прорычал Кан, вновь доставая платок и вытирая пот, который теперь уже тек у него по щекам. – Мне все понятно. Как говорится, ясней ясного. Разумеется, я убежден, что ваши слова – чистейшая правда. Все вы ночь напролет мирно храпели в койках, а некое привидение проделало дыры в днище моего катера и вдобавок утащило перо руля. А потом оно вымахнуло из-под воды на борт моторки, вцепилось мне в грудь, занесло над головой нож!.. Глупцы, вы действовали великолепно. Я очень доволен. Более того, я горжусь вами. И все, что мне нужно, – это поблагодарить вас за службу… Глюк, подтвердите то, что я только что сообщил!

– Все было так, как вы изволили рассказать, – твердо сказал пловец.

– Слава всевышнему! – Фридрих Кан поднял глаза к потолку. – А то я уже стал подумывать, что и впрямь рехнулся в вашей компании… Ну, а сейчас говорит старший. Корветен-капитэн Абст, потрудитесь объяснить, что означает странное поведение ваших людей. Говорите и знайте: виновные получат свое!

Абст, все еще стоявший в позе напряженного ожидания, теперь расслабился, опустил плечи. Он будто очнулся.

– Обермаат Шустер и матрос Руприх доложили правду, – сказал Абст. – Они действительно спали и ничего не помнят. Катер атаковал штабс-боцман Густав Глюк. Господин Фридрих Кан, вы будете удивлены, но этот пловец действовал один!

Будто ветер прошел по комнате. Строй качнулся и вновь замер.

– Однако вы не должны винить Глюка, – продолжал Абст. – Сказав вам неправду, он выполнил мой приказ… Это так, штабс-боцман?

Глюк, не сводивший с Абста широко раскрытых глаз, судорожно сглотнул и переступил с ноги на ногу. Абст вновь обратился к начальнику:

– Таким образом, я единственный виновник того, что вас ввели в заблуждение. Я признаю это и готов понести наказание.

– Но зачем вы сделали это? – вскричал Кан. – Чего вы добиваетесь?

– Я объясню… – Абст помедлил, обвел глазами пловцов. – Люди, которые стоят здесь, перед вами, – будущие герои. Придет время, и весь мир преклонится перед их подвигами во славу фюрера и германской нации. Мне очень хотелось, чтобы они понравились вам. И вот, готовясь к ночной проверке, я позволил себе маленький обман. Вам доложили, что действовать будут трое. Я же послал на озеро одного. Я знал, он справится, и вы останетесь довольны. И я подумал: тем сильнее будет эффект, когда выяснится, что не трое пловцов, а всего лишь один-единственный диверсант так блестяще работал под водой, атакуя катер. Вот объяснение моих действий. Еще раз прошу снисхождения. Но, право же, слишком велико было стремление заслужить вашу похвалу!

Абст умолк.

Шеф взглянул на Глюка. Тот стоял, потупясь, растерянный и озадаченный. Нет, во всем этом была какая-то тайна. Абст явно недоговаривал!

– Хорошо, – пробурчал Кан. Он круто повернулся и стремительно покинул комнату.

– Разойдись, – тотчас скомандовал Абст. – Глюк, вы пойдете со мной!

Когда Абст вернулся в свой кабинет, Кан сидел в кресле возле камина, рассеянно вертя в руках карандаш. Увидев вошедшего, он порывисто поднялся на ноги, швырнул карандаш в угол.

– Подойди, – приказал он.

Абст приблизился. Кан взял его за плечи.

– Рассказывай, как все произошло. Я не верю, что Глюк был один.

– И вы не ошиблись. – Абст усмехнулся. – Против катера работали три диверсанта.

– Кто же действовал с Глюком?

– Те самые люди.

– Это серьезно? – тихо проговорил Кан. – Или ты и сейчас громоздишь ложь на ложь?

– Вполне серьезно.

– Как же все произошло?

– Так, как рассказал Глюк. Его сопровождали Руприх и Шустер.

– Но они отрицают это!

– Они не помнят. – Абст вздохнул. – Они забыли.

– Забыли о том, что в течение трех часов болтались в холодной воде и выполняли адскую работу?

– Они пробыли в озере почти четыре часа.

– И забыли?

– Начисто все забыли. – Абст усадил начальника в кресло, сел сам. – Это самое важное из того, что я собирался показать вам, – взволнованно проговорил он, – моя главная тайна. Результат долголетних поисков, разочарований, надежд. Итог неистового, бешеного труда… Искра удачи сверкнула совсем недавно. Я проделал десятки экспериментов, прежде чем поверил, что подобное возможно. В клинике вы видели, чего я достиг в опытах над командиром “Виперы” Бретмюллером…

– А на озере ты показал действие другого своего препарата, не так ли? Я присутствовал при очередном эксперименте? Более того, даже стал его участником?

– Простите, шеф.

– Что это за препарат? Он действует на память? Человек теряет ее – навсегда или на какое-то время?

– К сожалению, на время.

– Каким образом?

– Я ввожу препарат в организм пловца. Никаких видимых изменений не происходит: психика, физическое состояние в норме. Препарат влияет только на центры мозга, регулирующие память. В ней наступает провал. Человек не помнит, где был, что делал.

– И это надолго?

– Увы, нет!.. Длительность состояния, когда человек лишился памяти, потерял волю и стал как бы живой машиной, не превышает четырех—шести часов. – Абст вскочил на ноги, вскинул над головой кулаки. – А мне надо, чтобы так продолжалось месяцы, годы, быть может – всю жизнь!.. Представьте себе тысячи и тысячи людей, чей интеллект не столь уж ценен для нации, подвергаются воздействию специальных препаратов в широкой сети лабораторий, клиник, больниц… Вы только подумайте, шеф: солдаты, которые не рассуждают и, уж конечно, никогда не повернутся спиной к неприятелю! Или идеальные рабочие – живые придатки к станкам, к тракторам и сеялкам на полях, трудолюбивые и покорные. – Абст сделал передышку, покачал головой – Но это, конечно, только мечты…

– Однако ты уже многого добился, – сказал Кан. – Воздействию препарата можно подвергнуть любого?

– Почти любого.

– И при любых обстоятельствах?

– Видимо, да. Препарат не действует на неврастеников, на людей с повышенной возбудимостью… Конечно, среди моих людей таких не имеется.

– Как были “обработаны” Шустер и Руприх?

– Я ввел им препарат после того, как вы решили посмотреть действия пловцов.

– А Глюк?

– Его я не трогал. Через четверть часа, когда Шустер и Руприх были “готовы”, они получили задание. Вернувшись с озера, пловцы легли спать. Как они вели себя потом, вы уже знаете. Что же касается Густава Глюка, то его…

– Стоп! Ты оставил Глюка вместе со всеми?

– Что вы, шеф! Он в соседней комнате. Для верности заперт. Он будет там, пока мы с вами не поговорим. Да и вообще за него можно не беспокоиться. У Глюка медаль за проплыв через Ла-Манш и… пятнадцать лет каторги, из которой его вызволил я.

– Чем же он занимался?

– По профессии Глюк легкий водолаз-спасатель. Последнее место работы – спасательная станция Нордсхафена… Нордсхафен – говорит это что-нибудь вашей памяти?