Текст книги "Мир приключений 1964 г. № 10"

Автор книги: Еремей Парнов

Соавторы: Север Гансовский,Александр Насибов,Евгений Рысс,Николай Томан,Игорь Росоховатский,Михаил Емцев,Александр Кулешов,Александр Ломм,Юрий Давыдов,Леон Островер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 68 страниц)

– Неужели все-таки сядем, Алешка? А? – почему-то не сказал, а прошептал Федор. – Неужели через какие-нибудь полчаса мы все это увидим?

– Ну конечно, увидим, чудак! Ты лучше послушай, что нас ожидает.

Федор видел, как шевелились губы Алексея, как он то улыбается, то хмурит брови и ожесточенно рубит воздух ладонью. До ушей долетали даже отдельные слова: “твердый грунт”, “атмосфера”, “псевдогидросфера”, “высокая температура”, “расплавленный натрий”, и еще и еще что-то. Но он не понимал значения этих слов. Он жил ощущением приближающегося чуда, готовился к встрече с удивительным. К действительности его вернул окрик Андрея:

– Ну, чего ты молчишь? Я к тебе обращаюсь!

– А? Что? Прости, пожалуйста, это я так просто… О чем это ты?

– Мечта-а-атель! – скривив рот, протянул Алексей. – Место для посадки выбрано отличное. Все как полагается, только вот не нравится мне сейсмоспектр. Опасность, правда, небольшая, извержения не предвидится, но почва все-таки трясется…

– Ну и что?

– Как – ну и что? Садиться будем?

– А как в других местах?

– Это самое лучшее.

– Значит, тогда сядем здесь. Да? Ты-то как думаешь?

– Десять процентов риска. Можно рискнуть! Ну, иди ложись в кресло.

Алексей включил автоматику и тоже пошел ложиться в кресло. С этого момента “Веспер” подчинялся только сигналам “птенчика”.

Посадка прошла идеально. Федор прильнул к экрану. Его расширенные зрачки, как линзы в фокусе, вбирали в себя картины неведомого мира. Но как беден был этот мир! Вокруг лишь камни и кипящие озера легкоплавких металлов. Скупым, хмурым блеском отсвечивали ровные грани каких-то гигантских кристаллов. Из миллионов трещин сочились струйки густого дыма. В самом центре экрана Федор различил причудливый силуэт “птенчика”: прибор неподвижно замер у подножия невысокого холма. Слева от холма темнел овраг, похожий на огромную черную каракатицу.

– Прибыли, Алешка! Прибыли! – радостно закричал Федор.

– Ну и прекрасно. – Алексей, как всегда, напускал на себя олимпийское спокойствие.

Но Федор понимал, что в душе он так же ликует и удивляется.

– Возвращай “птенчика” на борт! – приказал Алексей.

Федор, внешне абсолютно спокойный, сначала отключил автомат, а потом линию обратной связи. Проделав все это, он получил сигнал возвращения.

“Птенчик” зашевелился. Точно надкрылья майского жука, раскрылись листы внешнего кожуха и показались мощные гусеницы с причудливыми траками. “Птенчик” развернулся на левой гусенице и неторопливо пополз к планетолету. Но не прошел он и ста метров, как из-под земли ударил тугой фонтан расплавленного металла. Почва треснула и расплылась, открыв сверкающую поверхность. “Птенчик” провалился в расселину. Тяжелая зеркальная жидкость невозмутимо сомкнулась над ним, и он исчез. Ни кругов на поверхности, ни пузырей из глубины. Федор бросился к пульту и включил обратную связь. Но “птенчик” молчал. Металл полностью поглощал направленные радиоволны. Связь между планетолетом и пунктом наведения была прервана. Там, где минуту назад виднелся “птенчик”, поблескивало маленькое озерцо расплавленного натрия. В восстановительной атмосфере планеты поверхность его не мутнела. Она сверкала бесстрастно и грозно.

Когда активность достигла долины Ртутных озер, воздуха у них оставалось еще на восемнадцать часов. Где-то глубоко в недрах клокотали грозные силы. Почва под ногами едва заметно дрожала. Натриевый расплав был спокоен…

Федору смутно мерещилось, что все случившееся с ними за последние несколько часов – лишь какой-то смутный отзвук неведомо где шумящей жизни. Все казалось нереальным и болезненно застывшим. Он вдруг подумал, что восемнадцать часов, которые им осталось прожить, – это не так уж мало. Нет, это удивительно много! Эти часы растянуты, как годы неестественно обостренного бытия. Он, Федор, не беднее любого из жителей Земли. Какая, по сути, разница – годы привычной, налаженной жизни или вот эти неповторимые секунды, затерянные в чужом, враждебном мире?

Как всегда, из оцепенения его вывел голос Алексея:

– Федюша, измерь-ка глубину оврага и крутизну его северо-западного откоса.

Алексей с неизменным спокойствием и деловитостью налаживал свой лазер. Федор давно уже понял, что Алексей нисколько не рисуется своим спокойствием. Оно так же присуще ему, как непрерывная жажда деятельности. Здесь была четкая взаимосвязь. Работа рождала спокойствие, спокойствие требовало новой работы.

Стоило Алексею вдруг совершенно оказаться без дела, что практически трудно даже представить, его тоже сковали бы тиски раздумий.

“Интересно, – подумал Федор, – какое бы у него было выражение лица?”

– Ну, что ты стоишь? Выполняй!

Федор вздрогнул:

– Какой откос, какой овраг? Что ты плетешь? Меня отвлечь хочешь? Да?! Не беспокойся, сумею умереть не хуже тебя!

Федор кричал все громче и громче. Его захлестывала непонятная обида и нестерпимая злость к кому-то, кого он никогда не знал и, наверное, не узнает.

Алексей продолжал возиться с прибором, как будто бы Федора здесь уже не было. Наладив фокусировку, он вновь поднял глаза на товарища и так же спокойно спросил:

– Как, ты опять тут? Измерил?

Федор выругался, махнул рукой и побежал к обрыву. Остановившись у самого края, он внезапно почувствовал, что успокоился. Не то чтобы он поверил Алексею. Нет, надежды у них не было никакой. Просто он понял каждой клеточкой сердца, каждым нейроном мозга, что беситься совершенно не к чему. И лучше, как Алексей, встретить смерть с оружием в руках.

Федор вспомнил о книгах, которые читал в детстве. В памяти, как облака на фоне закатного неба, вспыхнули и пронеслись лихие конники, размахивающие клинками, автоматически прижавшиеся к стенам разрушенных домов. Он подумал о партизанах, замурованных в одесских катакомбах, о гарнизоне Брестской крепости, о голодном, измученном человеке, который сжимал слабеющими пальцами волчье горло среди немых снегов Аляски.

Уйдя в воспоминания, забыв обо всем, Федор совершенно механически проделал все необходимые измерения и возвратился к озеру.

– Вероятно, есть какой-то большой смысл, когда обреченные берутся за оружие, – неожиданно для себя сказал он. – Иначе как можно измерить подвиг восставших в концлагерях и гетто?

– Все это так, – спокойно ответил Алексей, не прерывая своего занятия, – но мы с тобой не обреченные… В этом все дело. Нужно только успеть достать ПТН. На это немного шансов, но они есть. Какой там уклон?

– Сорок градусов… Неужели ты надеешься?

– Да, надеюсь. Я хорошо помню, что, пытаясь спасти ПТН, ты включил обратную связь. Она так и осталась включенной. Значит, у нас есть шансы связаться с “Веспером”.

– Да, но “Веспер”, наверное, уже далеко. Пока он вернется… Мы не дождемся, не дождемся.

– Это уже другой вопрос, – все так же спокойно сказал Алексей, – это уже область догадок. Может, и дождемся. Установи свой лазер на холме!

– Что ты хочешь сделать?

– Осушить эту лужу и достать ПТН.

– Ты собираешься испарить натрий в лучах лазеров? – Федор на секунду подумал, что Алексей помешался. От этой мысли ему стало действительно страшно. Может быть, впервые за все это время.

– Не говори глупостей. Мы проделаем канал в грунте. Совсем небольшой. Я все рассчитал. Отсюда до оврага семьдесят три метра. Расплав самотеком уйдет в овраг, и мы достанем ПТН.

– Да знаешь ли ты, сколько там этого натрия! – закричал Федор. – Да пока он вытечет, от нас останется лишь тухлая жратва для твоих креветок!

– В этом-то и весь риск. Девяносто девять процентов риска. Все же один шанс у нас есть, и мы обязаны его использовать. Это приказ и обсуждению не подлежит. Выполняй.

Федор послушно начал карабкаться на холм. Воздуха оставалось меньше чем на семнадцать часов.

С высоты холма озерцо казалось похожим на таз. Алексей уже включил лучевое орудие, и от озера к обрыву медленно, как улитка, поползла белая, нестерпимо яркая точка.

– Пойдешь от обрыва мне навстречу, – прозвучал в микрофоне его голос.

– Хорошо, – ответил Федор.

Что было потом, он помнил плохо. Все застилал какой-то липкий горячий туман. Мышцы шеи и спины готовы были разорваться от боли. Руки дрожали. Горячий едкий пот заливал глаза. Казалось, что он вот-вот переполнит скафандр. Федор хотел включить охлаждение, но, точно поймав на лету его мысль, отозвался Алексей:

– Только не вздумай включить охлаждение – простудишься.

Федор ничего не ответил. Он только проглотил немного бульона. Гортань свело болезненной судорогой. Федор поморщился и облизал языком воспаленное нёбо. И опять потянулись часы величайшего напряжения. Сквозь поляроидный фильтр Федор видел, как две яркие улитки медленно ползут друг другу навстречу. Расстояние между ними постепенно сокращалось. Глаза стали сухими, моргать было больно. В распухших веках при каждом движении пробуждалась резь.

– Медленнее веди луч, – сказал Алексей, – канал должен быть с уклоном.

– Хорошо, – ответил Федор и поднял вверх сначала одну руку, потом другую, чтобы отхлынула кровь.

Он уже не отличал реальности от бреда. Он, не мигая, следил за ползущими звездами, и глаза его будто тоже прожигали грунт.

Когда расплав пошел наконец по каналу и первый сверкающий каскад металла хлынул в овраг, запас воздуха был почти исчерпан. Его оставалось меньше чем на четыре часа.

Федор по-прежнему не выпускал из рук лучевое орудие, и над зеркальной нитью канала подымалось желтое облако. Это обращался в пар бегущий по каналу натрий. Алексей с трудом отцепил от аппарата прикипевшие мертвой хваткой руки Федора. Федор покачнулся и упал. Алексей выключил лазер и склонился над другом. Он осторожно повернул его спиной вверх. Отыскал карманчик под левой лопаткой, расстегнул его и нажал кнопку. В ногу Федора вошла тонкая игла, вспрыснувшая анабиотический раствор. Алексей перевел регулятор и понизил температуру в скафандре Федора до +4 °C.

После этого он вынул из гнезда ампулы с твердым кислородом и вставил их в свой скафандр. Теперь они могли продержаться еще часов семь. Чтобы расходовать поменьше воздуха, Алексей лег. Он ждал, когда весь расплав перетечет наконец в овраг.

Алексей умел ждать.

***

Володя отложил папку в сторону, побарабанил пальцами по стеклу на письменном столе и, подперев рукой подбородок, уставился в потолок. По нему медленно ползла вниз головой яркая тропическая ящерица. В окно залетела маленькая шелковистая моль. Покружившись вокруг лампы, она уселась под самым потолком и, пошевелив усиками, принялась обдумывать какие-то свои мотыльковые проблемы. Голубой капюшон на шее маленького дракона раскрылся, окраска ящерицы из зеленой сделалась малиновой. Молниеносно и бесшумно она бросилась к моли. Раскрылась маленькая розовая пасть, подобно часовой пружине, выскочил свернутый в тесную спираль язык и вновь исчез. Моли на стене не было.

“Знает свое дело”, – усмехнулся Володя и шумно вздохнул. Поймав себя на том, что он вот уже полчаса с интересом наблюдает за ящерицей, Володя по старой школьной привычке зажал ладонями уши и, нахмурив лоб, склонился над столом. Он написал запрос в Академию наук по поводу биологической активности и энергетических особенностей венерианских креветок. Потом позвонил в отдел снабжения химических предприятий. Он затребовал оттуда справку, откуда и когда на комбинат поступил диоптаз.

Минут через сорок справка уже лежала у него на столе. Ответ из Академии наук пришел только к концу дня.

***

Отдел снабжения Лугового района.

Сектор химической промышленности.

Начальнику штаба общественного порядка Лугового района

тов. Корешову В.С.

На Ваш запрос (телефонограмма 13–72).

8/VII с. г. на химкомбинат “Металлопласт” было отправлено 62 тонны кристаллического дноптаза (кондиционированного). Диоптаз закуплен у австралийской фирмы “Дейвис-Минере энд Корпорейтед”. Паспорт прилагается.

Академия наук Союза Советских Коммунистических Республик,

Институт астробиологии. Начальнику штаба общественного порядка Лугового района

т. Корешову В.С.

На Ваш запрос № 17/32

Креветка Венерианская (Efemeridum Vensae)

К.В. – подотряд беспозвоночных эфемерид отряда псевдоракообразных. Головогрудь сравнительно короткая, брюшко длинное. Тело обычно сжатое с боков, реже – цилиндрическое. Голова вооружена направленным вперед лобным выростом паицнря – рострумом и вместе с грудью покрыта единым головогрудным щитом, соединенным на спинной стороне со всеми грудными сегментами.

Передняя часть головы (протоцефалон), несущая стебельчатые глаза – антеннулы (первые уснкн) и антенны (вторые усики), отчленена от задней части (гнатоцефалона), несущей жва-лы и челюсти и срастающейся с грудью. Антеннулы и антенны длинные. 1, 2 или 3 пары передних ходульных ног всегда хорошо развиты и служат для скольжения по поверхности расплавленного металла и передвижения на суше. К.В. раздельнополы, однако у некоторых К.В. наблюдается протандрический гермафродитизм, то есть особь после достижения половозрелостн становится самцом, затем превращается в самку, а к концу своей жизни (у некоторых видов) снова в самца. Самка откладывает яйца на свои брюшные конечности, реже – прямо в расплавленный металл. Из янц выходит личинка, находящаяся на стадии зоеа.

К.В. широко распространены в районе Розового плато Великой котловины, где и были впервые открыты А.Г.Ивановичем. Этим, однако, их ареал ограничивается. В коллекции Института астробиологии имеется 2 К.В.

Особенности жизни К.В. – см. приложение.

Старший научный сотрудник

Б.Капоненко.

***

ПРИЛОЖЕНИЕ

Энергетический цикл К.В. слагается из окисления элементов до высокого окисла и последующего извлечения окислов нестабильных изотопов с сравнительно коротким периодом полураспада. Последние и являются источниками жизненной энергии К.В. После извлечения радиоактивных изотопов остальные изотопы вновь восстанавливаются из окислов. Продолжительность цикла от нескольких часов до четырех суток. К.В. легко переносят резкие температуры колебания (от 0 до 1300°К).

К.В., по некоторым данным, способны, понижая энергию активации, окислять вещества даже на расстоянии без непосредственного воздействия. Жизненный цикл К.В. подобен цепной реакции. Под определенным воздействием К.В. взрываются, и их энергия высвобождается. В отличие от молекулы взрывчатых веществ К.В. не раздробляются на отдельные составные части. Разрывается лишь небольшая часть микромолекул К.В., а затем они восстанавливаются, реконструируются из образовавшихся при взрыве обломков.

К.В. обитает лишь в резко восстановленной среде. В присутствии кислорода воздуха они быстро гибнут, успевая, однако, совершить 1–2 цикла.

Младший научный сотрудник

С.Ленецкий.

***

Володе все было совершенно ясно. Разгадка лежала на самой поверхности. Стоило лишь нагнуться и взять ее, чтобы все сразу же стало на свои места и еще вчера таинственный и молчаливый мир вновь превратился в солнечный и привычный.

Володя не задумывался, почему именно он сделался избранником случая, почему именно к нему протянуты нити неведомого.

Постепенно в его голове стала выкристаллизовываться основная схема сложнейших причинно-следственных связей, которая вела к катастрофе на “Металлопласте”. Эта схема ветвилась и обрастала плотью живописных подробностей и ослепительных мелочей.

“Сначала появляются эти проклятые К.В., – рассуждал Володя. – Они окисляют все без исключения минералы, вытягивают из них нужные изотопы и вновь восстанавливают окислы. Досадная небрежность Алексея Ивановича плюс действие К.В., и ракета улетает без людей. С другой стороны – цепная реакция окисления на “Металлопласте” и встреча с автофургоном на шоссе. Два одинаковых следствия одной и той же причины. Так… Хорошо! Теперь посмотрим, как эта причина, или просто креветка, оказалась на “Металлопласте”. И этот ручеек питает все тот же родник. Федор подарил привезенную им с Венеры диковину Глаше. Глаша попала в Мак-Мердо. Профессор Кресби ведет какие-то странные эксперименты. Поскольку они непосредственного отношения к делу не имеют, не будем обращать на них никакого внимания. Важно, что убежавшее от Кресби чудовище сорвало с Глаши брошь, внутри которой была креветка. Подумать только, какая опасность ей угрожала! Да этого Кресби судить надо. А они там в молчанку играют! Кресби еще газетчиков к ответу притянет за “клевету”. У них это обычное дело…

Итак, креветка попадает на платформу с диоптазом, причем защитная оболочка, очевидно, разбивается. Далее. Диоптаз попадает на комбинат, и креветка, очнувшись после долгой спячки, принимается творить свои привычные дела. Хороню, что наша атмосфера богата кислородом, а то проклятая К.В. могла сожрать всю Землю. Все как будто бы логично и стройно. Теперь попробуем подвести итоги…”

Володя достал блокнот и собрался уже записать свою версию по поводу катастрофы на комбинате. Но его внимание было привлечено приглушенным голосом диктора местной трансляции. Володя повернул рычажок на полную мощность:

– …вершенно загадочный феномен. Это случилось сегодня утром на стадионе “Динамо”, где проводились мероприятия районной спартакиады. Участники бега на дистанцию в три тысячи метров показали совершенно неожиданные результаты. Занявший последнее место школьник Петр Воротников побил мировой рекорд, установленный шесть лет назад гвинейцем Мбулу. Результаты же призеров забега просто фантастичны. По мнению специалистов, они превосходят возможности, потенциально заложенные в человеческом организме. Интересно, что через три часа после забега ни один из участников не смог повторить свой чудесный рекорд. Подробности об этом замечательном соревновании вы сможете узнать в нашем спортивном выпуске в одиннадцать часов пять минут по первой и пятой программам.

Володя прослушал сообщение, пожал плечами и только собрался было протянуть руку к блокноту, как зазвонил видеофон.

– Товарищ Корешов?

– Да.

– Здравствуйте. Это говорят из специальной лаборатории. Только что закончили анализ… Поразительная вещь.

– Все идет как надо, – перебил Володя. – В изотопном спектре не оказалось нестабильных изотопов. Не так ли?

– Да, не оказалось! А вы откуда знаете?

– Знаю! Я даже больше знаю. Завод восстановится сам собой! Без всяких усилий с нашей стороны, как в восточной сказке.

– Вы… это, того… серьезно?

– Абсолютно серьезно! Настолько серьезно, что сейчас же распоряжусь удалить всех с территории и никого туда не пускать. Чтоб не мешали…

Да, нужно обязательно установить там автокинокамеру. Ведь это же очень интересно, как феникс из пепла.

***

Но феникс из пепла не воскрес. Металлы восстановились, а завод – нет. Он лежал пустой и далекий, как озеро, скованное рыхлым весенним льдом. Холодно поблескивали в лучах вечернего солнца огромные пространства порошкообразного железа, тускло серел алюминий, в темных промоинах цемента карасиной чешуей отсвечивала медь.

Да никто и не верил, что может произойти чудо. Кроме Володи, конечно.

Поковыряв носком ботинка сероватый холмик алюминиевого порошка, Борис медленно подошел к Корешову.

– Не расстраивайтесь, не надо. – Диспетчер потянул Володю за рукав. – Пойдемте, чего уж тут…

Володя ничего не ответил. Он все так же самоуглубленно и безучастно смотрел куда-то вдаль, где садилось сплющенное малиновое солнце.

– Да ведь вы провидец! – продолжал Борис. – В тот день, когда окисленная пыль восстановилась, все мы не могли в себя прийти от изумления. А всего не предусмотришь… Природа, как говорится, многолика, и наш разум просто не успевает следить за ее игрой. Всего не предусмотришь… А комбината, конечно, жаль!

– Да, жаль, – ответил Володя, думая о чем-то своем.

– Но я, честно говоря, надеюсь, что зеленая креветка сторицей окупит и волнения и потери.

– Вы это серьезно? – Володя повернулся к диспетчеру и улыбнулся. – Я тоже так думаю. Ведь это же поразительная тварь! Это – явление!

– Жизненный цикл ее действительно поразителен. Он отдаленно напоминает мне АТФ, чудесное вещество, которое во всем живом мире служит единственным преобразователем и накопителем энергии: будь то работа мускулов или размножение вирусов. – Борис замолчал, но, чувствуя, что оживление Корешова вот-вот угаснет, воскликнул: – И все здесь, знаете ли, не случайно, ой, не случайно! Вы правы, считая, что между туманными сообщениями о таинственных опытах Кресби и случаем на стадионе есть глубокая связь. Есть-то она, может, и есть, но ее надо найти. Найти, а не выдумать.

– Найдем, обязательно найдем! Просто дело о зеленой креветке рано кончать: оно только еще разворачивается.