Текст книги "Король-Уголь"

Автор книги: Эптон Билл Синклер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

6

Хал стоял и смотрел вслед этому представительному господину, пока тот не исчез; затем круто повернул назад и прошел мимо трех застывших на месте сыщиков. Проходя, он поглядел на них, но не подал виду, что знает, кто они, и они ответили ему тем же. Но, пропустив Хала на двадцать шагов вперед, сыщики снова двинулись за нам.

Судья Дентон дал совет обратиться к полисмену. Хал вдруг заметил, что он очутился возле здания муниципалитета, – так, может быть, стоит зайти и подать жалобу мэру города Педро по поводу слежки? Любопытно, каков из себя главный представитель власти в этом паршивом городишке! Хал попросил о приеме и вскоре очутился в кабинете Эзры Перкинса, маленького, вежливого джентльмена, который долго владел похоронным бюро, прежде чем стать марионеточным градоправителем, избранным так называемой демократической машиной.

Перкинс нервно пощипывал свою холеную каштановую бородку, стараясь вывернуться из трудного положения, в которое поставил его Хал. Вполне возможно, что на улицах этого города за молодым шахтером следят; но законно это или нет – зависит от обстоятельств. Если он бунтовал народ в Северной Долине и есть основания, подозревать, что он намерен причинять неприятности в дальнейшем, то, несомненно, Компания будет приглядывать за ним! Но город Педро чтит законы, и никто не отнимет у молодого человека его прав, если он будет хорошо себя вести.

Хал ответил примером, слышанным от Мак-Келлера про людей, которые были укокошены среди бела дня, но мистер Перкинс возразил, что осталась неясность по поводу обстоятельств гибели этих людей; во всяком случае, это имело место до того, как он вступил на пост мэра. С тех пор он подтянул административный аппарат и строго приказал начальнику полиции, чтобы подобные происшествия больше не повторялись.

– Не пойдете ли вы сейчас со мной к начальнику полиции напомнить ему о своем приказе? – попросил Хал.

– Я не считаю это нужным, – сказал мистер Перкинс.

Мэр, по-видимому, собирался домой. Это оказался жалкий заяц, которого грех было мучить. Но Хал приставал к нему еще минут двадцать, убеждая и настаивая, пока, наконец, зайчишка не бросился за дверь, а оттуда – к своему автомобилю.

– Сходите сами к начальнику полиции! – крикнул он напоследок, уже отъезжая, и Хал решил последовать его совету. Надежды уже не оставалось, но какое-то упрямое бешенство обуревало его. Нет, он ни за что не отступит!

Справившись у прохожего, Хал узнал, что управление полиции помещается в этом же самом здании, – вход за углом. За письменным столом в управлении сидел человек в форме и писал. Начальник вышел на несколько минут, сказал он. Хал уселся ждать и наблюдал в окно троих бандитов, околачивавшихся на противоположном тротуаре.

Человек за столом продолжал писать, время от времени поглядывая на Хала с той враждебностью, которую усвоила себе американская полиция по отношению к низшим классам общества. Хал впервые столкнулся с этим явлением и вдруг пожалел, что не надел костюма Мак-Келлера. Ведь полисмен мог и не заметить, что он с чужого плеча!

Вошел начальник. Под синим мундиром скрывалось жирное брюхо, а по мокрым усам можно было догадаться, что он уходил с работы, дабы нанести визит в пивную.

– Чего тебе, малый? – спросил он, устремив взгляд на посетителя.

Тот объяснил цель прихода.

– А я-то здесь при чем? – спросил начальник явно враждебным тоном.

– Я хочу, чтобы вы запретили этим людям ходить за мной.

– Как я могу им это запретить?

– Вы можете арестовать их, если понадобится. Подойдите, пожалуйста, к окну, я вам их укажу.

Но начальник не двинулся с места.

– Полагаю, раз они следят за тобой, у них есть какие-то основания. Небось наскандалил там на шахте? – Он спросил это с такой неожиданной злобой, словно вообразил, что его прямой долг упрятать Хала в тюрьму.

– Нет, – сказал Хал со всей смелостью, на какую был способен. – Даю слово, я не скандалил! Я только требовал своих прав.

– А я почем знаю, что ты там делал!

Юный шахтер готов был объяснить, но начальник полиции круто оборвал его:

– Вот что, парень, веди себя прилично а этом городе, никто тогда тебя не тронет!

– Но ведь они мне угрожали, что тронут!

– А что они тебе сказали?

– Да вот, что со мной может что-нибудь случиться темной ночью.

– Кто ж спорит – конечно, может! Упадешь, например, и расквасишь нос!

Начальник полиции пришел в веселое настроение от своей остроты, но в следующий миг к нему вернулась серьезность:

– Запомни, малый, мы тебе предоставляем права в нашем городе, но агитаторов мы здесь не любим и скрывать это не собираемся. Ясно?

– Вы называете агитаторами и тех людей, которые добиваются своих законных прав?

– У меня нет времени спорить с тобой. Поддерживать порядок на шахте – дело нелегкое. И я в него соваться не собираюсь. Считаю, что у сыщиков угольной компании не менее прав в нашем городе, чем у тебя.

Наступила пауза. Хал понял, что дальнейшее препирательство с начальником полиции ничего ему не даст. Сейчас он впервые увидел американского полицейского таким, каким его видит рабочий, если пытается протестовать против чего-нибудь, и для Хала это был весьма поучительный урок. Динамит был у него в сердце, когда он повернулся и вышел на улицу; и его взрывчатая сила не уменьшилась при виде дерзкой ухмылки на лицах Пита Хейнана и двух других молодцов.

7

Хал пришел к выводу, что он уже испробовал в Педро все официальные пути; начальник полиции также не назвал никого, к кому он мог бы обратиться, поэтому оставалось только вернуться к Мак-Келлеру и дожидаться там вечернего поезда в Уэстерн-Сити. Чтобы подразнить своих телохранителей и заодно дать выход своему гневу, Хал пустился бегом по улице. Однако оказалось, что те заранее предусмотрели подобное осложнение. К тротуару подкатил автомобиль, и вся троица вскочила в него. Чтобы не ударить лицом в грязь, Хал нанял такси, и вся экспедиция с помпой подкатила к дому Мак-Келлера.

Хал нашел старого калеку в большом возбуждении. Весь день, не умолкая, в его квартире звонил телефон. Люди – один за другим – предостерегали его; одни умоляли, другие негодовали. Несомненно, среди этих людей были и такие, с кем старик считался, но он был непоколебим и даже слушать не захотел предложения Хала уйти в гостиницу и пробыть там до вечера.

Вскоре вернулся Китинг и рассказал очень интересную историю. Шулмон, главный управляющий «Всеобщей Топливной компании», разослал за ним во все стороны гонцов, и когда, наконец, заполучил его в свой кабинет, то долго с ним спорил, уговаривал, упрашивал и пугал. Он вызвал по телефону Картрайта, и управляющий шахты изо всех сил старался убедить репортера, что тот возвел поклеп на Компанию. Что же касается Джо Смита, то Картрайт заявил, что он пытался вымогать у Компании деньги.

– Он, между прочим, добавил еще, что вы соблазнили там у них какую-то девушку, – сказал Китинг.

Хал удивленно посмотрел на своего приятеля.

– Я соблазнил девушку?

– Да, он так сказал. Какую-то рыжую ирландку.

– Черт бы его побрал!

Последовало молчание, прерванное смехом Билли:

– Что вы на меня так злобно смотрите? Это же не я сказал, а он!

Но Хал не мог успокоиться:

– Ох, подлец, сукин сын!

– Не принимайте этого так близко к сердцу, голубчик. Обычнейшая система: всегда ведь найдется женщина! Наверное, какая-то была и у вас?

– Она совершенно порядочная девушка!

– Но вы к ней хорошо относились? Ходили с ней куда-нибудь, где люди вас видели?

– Да.

– Ну вот, значит и попались. Тут уж вы ничего не можете поделать!

– Как не могу? – вскипел Хал. – Вот увидите!

Собеседник с любопытством посмотрел на сердитого юношу:

– Ну, например? Поймаете его в темноте и отдубасите?

Но юный шахтер ничего ему на это не ответил, а только спросил:

– И он вам описал эту девушку?

– Он весьма любезно сообщил, что она рыжеволосая красотка, у которой единственный защитник – пьяница-отец. Я понимаю, что ей теперь нелегко будет в таком месте. – Китинг помолчал, потом заговорил снова: – Но поймите, устроив скандал, вы только повредите девушке. Никто не верит в добродетель шахтерских дочек. Ей-богу, я сам не верю, когда вспоминаю, что за личности хозяйничают на шахтах и какой они там пользуются властью.

– Мистер Китинг, – перебил Хал, – но вы приняли за чистую монету то, что сказал вам Картрайт?

Китинг закуривал в этот момент сигару, но остановился и поглядел Халу в глаза.

– Мой милый мальчик, – сказал он, – я вовсе не считаю, что должен иметь мнение по этому вопросу.

– Но что вы ответили Картрайту?

– А! Вот это другое дело! Я сказал, что я уже зубы проел на своем газетном деле и понимаю все его фокусы.

– Спасибо вам за это, – сказал Хал. – Если хотите знать, то в рассказе Картрайта нет ни одного слова правды.

– Рад это слышать, – сказал репортер. – Я вам верю.

– И еще, если хотите знать, я этого дела не оставлю, пока Картрайт не возьмет свои слова назад!

– Здорово! Боевой юнец! – рассмеялся репортер. – Вам мало, видно, катавасии, которую вы затеяли, чтобы спасти всех ваших шахтеров!

8

Билли Китинг снова ушел – на сей раз к одному знакомому, который, он надеялся, согласится поговорить с ним с глазу на глаз насчет последствий всей этой истории для Хала. Тем временем Хал и Эдстром уселись обедать с Мак-Келлером. Хозяева не рискнули обедать в столовой и потому накрыли маленький столик в коридоре наверху. Дочь и жена Мак-Келлера не скрывали своего волнения, и Хал особенно остро понял, как ужасна жизнь в этом угольном районе. Вот перед ним американские женщины в американском доме, на котором лежит печать изящества и культуры; однако они себя чувствуют и поступают так, как какие-нибудь русские заговорщики под угрозой Сибири и розог.

Репортер не возвращался часа два. Зато явился он с новостями:

– Готовься, парень, к беде!

– В чем дело?

– Джефф Коттон в Педро!

– Откуда вы знаете?

– Видел его в автомобиле. Раз он решился в такой момент покинуть Северную Долину, значит готовится что-то серьезное, можно не сомневаться!

– Что ж он задумал?

– Трудно сказать. Захочет – пристрелит тебя, а захочет – вывезет из города и бросит в пустыне, по меньшей же мере – арестует.

Хал на миг призадумался.

– За что же? За клевету?

– А почему не за бродяжничество? А почему не по подозрению, что ты ограбил банк в Техасе или убил свою прабабушку в Тасмании? Главное – это продержать тебя под замком, пока не улягутся все страсти.

– Ясно, – сказал Хал. – А я вот не желаю сидеть под замком. Предпочитаю уехать в Уэстерн-Сити. Я только дожидаюсь поезда.

– Возможно, придется ждать до утра, – ответил Китинг. – На железной дороге что-то случилось: разбился товарный вагон и загромоздил путь, это история надолго.

Все принялись горячо обсуждать новую проблему. Мак-Келлер предложил позвать человек шесть друзей и установить на всю ночь охрану возле Хала. Хал уже готов был на это согласиться, когда случайное замечание Китинга повернуло беседу в другое русло:

– А знаете, кого еще задержала эта железнодорожная катастрофа? Сына угольного короля!

– Сына угольного короля? – как эхо, переспросил Хал.

– Да – юного Перси Харригана. На станции стоит его салон-вагон, вернее – его личный поезд. Подумайте только: вагон-ресторан, вагон-гостиная и два спальных вагона. Вы, верно, тоже бы не прочь быть сыном угольного короля?

– Он приехал в связи с катастрофой на шахте?

– С катастрофой на шахте! – передразнил Китинг. – Сомневаюсь, что он о ней даже слышал! Мне рассказывали, что он путешествовал по Большому каньону. К поезду прицеплен товарный вагой с четырьмя автомобилями.

– А старый Харриган с ними тоже?

– Нет. Старик в Нью-Йорке. Перси привез с собой гостей. Ему выгрузили из вагона один из автомобилей, и он сегодня разъезжал по городу. С ним было еще двое мужчин и несколько девушек.

– А кто его гости?

– Мне не удалось узнать. Вот это был бы репортаж для нашей газеты: сын угольного короля случайно приезжает в тот момент, когда сто семь его рабов гибнут в шахте. Если бы только выудить из него хоть одно словечко про катастрофу! Пусть хотя бы сказал, что он ничего о ней не знает!

– А вы пробовали спросить?

– Еще бы! Что я, не репортер?

– Чего же вы добились?

– Да ничего. Он меня как водой холодной окатил.

– Где это происходило?

– На улице. Автомобиль остановился у аптеки, и я сразу же подскочил: «Мистер Перси Харриган, если не ошибаюсь?» Он смотрел в окно аптеки, мимо меня. «Я репортер, – сказал я, – хотел бы поговорить с вами о катастрофе в Северной Долине». «Разрешите пройти», – сказал он таким тоном, что, как вспомню, кровь стынет у меня в жилах! «Одно только слово!» – взмолился я. «Я не даю никаких интервью», – ответил он и продолжал смотреть мимо меня, и остальная компания тоже. Как только я заговорил, они застыли, как истуканы. Никогда еще я не чувствовал себя таким ничтожным пигмеем!

Наступила пауза, затем Билли продолжал, как бы рассуждая сам с собой вслух:

– Поразительно, как быстро можно вырастить собственную аристократию! Посмотреть на этот автомобиль, на этих людей, на их надменные лица, так подумаешь, что они правят миром со времен Вильгельма Завоевателя. А ведь старый Питер Харриган, когда приехал сюда, ходил с мешком на спине и торговал вразнос всякой дребеденью!

– Дух предпринимательства! – вставил Мак-Келлер.

– Этот дух скоро превратит нашу жизнь в сущий ад, – сказал репортер. – Но в этой компании все же была одна девушка – ну, просто очарование! Меня она сразила молниеносно. На ней было все такое воздушное, как теперь носят, мягкое, пушистое, напоминающее весенний сад. И сама она точно яблонька в цвету.

– На вас, значит, действуют женские чары? – полушутя спросил Хал.

– Да, – ответил его собеседник. – Я знаю, что все это обман, но все-таки сердце мое замирает. Мне всегда хочется верить, что у такой девушки и душа такая же красивая, как личико!

Лицо Хала озарилось мечтательной улыбкой.

 
С Мэри-Джейн мы вдвоем
прогуляться идем
под луной, средь зеленых полян.
 

Он произнес это и сам же сразу рассмеялся:

– Душа у вас нараспашку. Китинг! Берегитесь, не то эта девушка возьмет да и клюнет вас прямо а сердце.

– На что ей такой жалкий газетный червь?

– Не червь, а человек! – рассмеялся Хал. – Я не собираюсь обвинять эту девушку в рисовке, но каждая женщина в жизни – актриса, и всегда не прочь прорепетировать свою роль.

Снова наступила пауза. Репортер разглядывал молодого шахтера с внезапным любопытством.

– Знаете что, – произнес он, наконец, – дивлюсь я на вас! Откуда вы так хорошо знаете психологию привилегированных классов?

– Когда-то я сам был богат, – ответил Хал. – Но мол семья скатилась вниз с такой же скоростью, с какой Харриганы поднялись вверх!

9

Хал принялся расспрашивать Китинга про эту девушку, похожую на яблоньку в цвету.

– Я, может, догадаюсь, кто она. Какие у нее волосы?

– Цвета паточных леденцов, когда их растягивают в длинные нити, – сказал Билли, – но только у нее они пышные в восхитительные, сверкающие звездной россыпью. Глаза у нее темные, а щеки – как кровь с молоком.

– И, вероятно, два ряда жемчужных зубов, которые сверкнули, когда она улыбнулась?

– Увы, мне она не улыбнулась!

– Но взгляд ее темных глаз – удивленных, широко открытых – был устремлен на вас?

– Только не на меня, а куда-то мимо!

– А на голове у нее была мягкая соломенная шляпка с целой клумбой белых цветов, с вуалью серо-зеленого цвета и кремовой лентой?

– Клянусь богом, вы ее видели! – воскликнул репортер.

– Может, видел, а может, описываю красотку с обложки какого-нибудь журнала. – Хал улыбнулся, но, заметив любопытство репортера, прибавил: – Я, кажется, действительно знаю эту особу. Вы не рискуете, если напишете, что среди гостей Харригана находилась мисс Джесси Артур.

– Я не могу себе позволить ни малейшего риска, – сказал репортер. – Вы говорите про дочь Роберта Артура?

– Я говорю о законной наследнице банкирской конторы «Артур и Сыновья», – сказал Хал. – Случайно я знаю ее в лицо.

– Как так?

– Я работал в магазине, куда она часто заходила.

– Где это было?

– Магазин Петерсон и Компания, в Уэстерн-Сити.

– Ого! И что, она покупала у вас сласти?

– Финики, начиненные орехами.

– И ваше сердечко так трепыхало, что вы неспособны были сосчитать сдачу?

– Разок-другой даже передал ей лишнее.

– И вы тоже не могли решить, соответствуют ли ее душевные качества этой дивной красоте? Иногда трепетали от надежды, а затем – превращались в мрачного циника, пока, наконец, с отчаяния не бросили все и не сбежали на шахту?

Оба расхохотались; к ним присоединились и Мак-Келлер с Эдстромом. Но к репортеру сразу же вернулась серьезность.

– Мне надо все-таки побегать по городу! – воскликнул он. – Я должен выудить у этих людей хоть несколько слов про катастрофу. Подумайте, какой это был бы материал!

– Но как вы этого добьетесь?

– Не знаю. Но попытаться я должен. Буду околачиваться возле поезда; может быть, удастся залучить для беседы кого-нибудь из проводников.

– Интервью с проводником вагона угольного короля, – со смехом сказал Хал. – Что чувствует человек, когда стелет постель миллиардеру?

– Или что он чувствует, когда отвешивает банкирской дочке финики! – парировал репортер.

Теперь настала очередь Хала стать серьезным.

– Слушайте, Китинг, – сказал он, – почему не послать меня проинтервьюировать Харригана-младшего?

– Вас?

– Да, именно меня. Ведь я одни из его шахтеров! Я же помогаю добывать для него деньги, не так ли? Я и должен рассказать ему про Северную Долину!

Заметив, что репортер не сводит с него взволнованного взгляда, он продолжал:

– Я был у прокурора, у мирового судьи, у председателя окружного суда, у мэра и у начальника полиции. Почему бы мне не пойти теперь к самому хозяину?

– Черт побери! – вскричал Китинг. – У вас наверняка хватит на это смелости!

– Наверняка! – спокойно сказал Хал.

Обезумев от восторга, репортер неуклюже вылез из своего кресла.

– Что ж, давайте!

– Я готов, – ответил Хал.

– Вы серьезно?

– Вполне.

– В этом костюме?

– Конечно. Я один из его шахтеров.

– Нет, так не годится! – вскричал репортер. – Без хорошего костюма вам к нему и близко не подойти!

– Вы в этом уверены? Ведь точно так одеты железнодорожные рабочие. Допустим, что случилась какая-нибудь неисправность в одном из его вагонов, – ну, например, кран испортился…

– Но кондукторов и проводников вам не одурачить!

– Кто знает, а вдруг – да? Попробуем!

Китинг молча обдумывал предложение.

– В конце концов не беда, даже если не удастся. Об той попытке стоит рассказать под таким заголовком: «Обращение к сыну угольного короля одного из его рабов. Жестокосердная Плутократия отвергает мольбы рабочих».

– Ага! – согласился Хал. – Но я твердо решил пробраться к нему. Как вы думаете, успел он уже вернуться ж себе в поезд?

– Когда я уходил, они поехали туда.

– А где этот поезд?

– Мне сказали, что он стоит за двести – триста ярдов к востоку от вокзала.

Мак-Келлер и Эдстром внимательно слушали этот волнующий разговор.

– Тогда это прямо за моим домом! – вскричал хозяин.

– Состав короткий – четыре салон-вагона и один товарный. Его легко узнать! – заметил Китинг.

– Вся трудность в том, как выбраться из дому, – высказал опасение Мак-Келлер. – Не думаю, что они позволят вам сбежать отсюда сегодня вечером.

– Черт возьми, а ведь парень прав! – воскликнул Китинг. – Мы слишком много разговариваем, а надо действовать. Как вы думаете, они стерегут черный ход тоже?

– Весь день стерегли, – сказал Мак-Келлер.

– Послушайте, у меня идея, – вмешался Хал. – Вам-то они не пробовали мешать, когда вы выходили отсюда?

– Покамест нет.

– А вам, мистер Мак-Келлер?

– Тоже нет.

– А что, если вы дадите мне свои костыли?

Услыхав неожиданное предложение Хала, Китинг ахнул от восторга:

– Вот это идея!

– Я надену ваше пальто шляпу, – прибавил Хал. – Я все время наблюдаю вашу походку; думаю, я сумею ее скопировать. А вот уж мистера Китинга – его ни с кем не спутаешь!

– Еще бы, Билли-толстячок! – рассмеялся репортер. – Ну, что ж, займемся делом!

– А я тем временем выйду через парадную дверь, – договорил Эдстром. Его старческий голос дрожал от волнения. – Это, может, отвлечет их внимание.

10

Разговор происходил наверху, в комнате Мак-Келлера. Когда они подошли к лестнице, у парадной двери вдруг раздался звонок. Застыв на месте, все переглянулись.

– Это они! – шепотом произнес Китииг.

Мак-Келлер опустился в кресло и протянул свои костыли Халу.

– Шляпа и пальто в прихожей, – скороговоркой сказал он. – Попытайте счастья!

Слова были мужественные, но голос, как и у Эдстрома, дрожал. Только в молодости люди способны смехом встречать опасность, а Мак-Келлер был далеко не молод!

Хал и Китинг побежали вниз, Эдстром – за ними следом. Хал надел пальто и шляпу и вместе с Китингом бросался к черному ходу, а Эдстром пошел открывать парадную дверь.

Черный ход вел во двор, калитка оттуда выходила в переулок. У Хала неистово колотилось сердце, когда он заковылял на костылях, подражая походке Мак-Келлера. Китинг пошел рядом, развлекая его беседой. Он как бы между прочим объяснял Мак-Келлеру, что его газета верит в дело народных масс и поклялась на своих страницах всегда быть на стороне народа. Под эту речь Китинга они вышли за калитку.

Из темноты вынырнул человек и прошел в трех шагах от Хала, пристально вглядываясь в него. К счастью, ночь была безлунная. Хал не разглядел его лица, подумав с надеждой, что тот тоже не сумел его увидеть.

Китинг между тем продолжал свою речь:

– Вы понимаете, мистер Мак-Келлер, иногда в таком сложном положении, как это, трудно выявить истину. Капиталисты заполняют свои газеты фальшивками и сенсациями, от этого и у нас появляется искушение печатать фальшивки и сенсации, льющие воду на нашу мельницу. Но все-таки мы знаем, что в конечном счете всегда выгоднее печатать правду. Когда отстаиваешь правду, мистер Мак-Келлер, не надо ничего бояться!

Признаться, Хал не слишком внимательно слушал эту поучительную проповедь. Он вглядывался туда, где переулок вливался в улицу. Это была та улица, что проходила за домом Мак-Келлера, и только один квартал отделял ее от железнодорожного полотна.

Хал не смел оглянуться, но напряженно прислушивался ко всем звукам. Внезапно он услышал крик Эдстрома: «Бегите! Бегите!»

В одно мгновение Хал бросил костыли и помчался вперед, а Китинг за ним. Сзади неслись крики, чей-то голос очень близко от них скомандовал: «Стой!» Они уже миновали переулок и заворачивали за угол, когда раздался выстрел и где-то в доме на противоположной стороне посыпались стекла.

Дальше шел пустырь, пересекаемый тропинкой. Устремившись по ней и лавируя между хибарками. Хал и Китинг выбежали, наконец, на другую улицу, а отсюда – к железнодорожному полотну. Перед ними тянулись длинные цепи товарных составов. Перебежав первый путь, они очутились между двумя поездами и, взобравшись на буфер, увидела огромный паровоз с ослепительно сверкающими фарами. Они спрыгнули на землю перед паровозом и побежали вдоль состава – тендера, багажного вагона, затем салон-вагона.

– Это он! – воскликнул Китинг, пыхтевший как кузнечный мех.

Хал заметил, что в составе еще три вагона; он также заметил человека в синей форме, стоявшего на ступеньках, и метнулся к нему с криком.

– Пожар! Горит ваш вагон!

– Что? – испугался человек в форме. – Где?

– Здесь! – крикнул Хал и мимо него стрелой влетел по ступенькам прямо в вагон.

Он попал в длинный узкий коридор, отделявший кухню от обеденного зала. В конце его была дверь на шарнирах, и Хал одним прыжком очутился возле нее. Он слышал несущиеся вслед крики кондуктора, но не обратил на них внимания. Сбросив пальто и шляпу, он распахнул дверь в ярко освещенное помещение и предстал перед сыном угольного короля.