Текст книги "Кормление (ЛП)"

Автор книги: Энтони Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

12

– Кто, черт возьми, поставил это здесь? – Ромер говорил в основном в гневе, но в его голосе звучали тревожные пронзительные нотки. Объектом его гнева был висячий замок на металлической двери, к которой их привел Стейв. Она была вмонтирована в стену на внешней стороне грузового терминала и скрыта за искусно расставленными обломками. На двери имелся собственный замок с клавиатурой, который Стейв открыл быстрым движением пальцев, набрав пять цифр. А вот замок и цепочка, к которой он был прикреплен, явно были новыми.

– Кто-то хотел пометить свою территорию, – сказал Стейв, указывая на символ на двери, нарисованный красной краской: буква «А» в перевернутом треугольнике.

– Мы можем его отстрелить? – спросила Люс.

Лейла решила, что и цепь, и замок слишком тяжелые и не поддадутся пуле, что быстро подтвердил Стэйв, дав им немного подергать. – Мы только зря потратим патроны.

– Мы должны попасть внутрь, – сказала Эйлса. Ее взгляд переместился с темнеющего неба на пылающий обломок самолета на взлетно-посадочной полосе, просочившийся толстым столбом черных облаков в исчезающую синеву неба. – Из-за того, что парнишка-гений облажался, все кормщики на многие километры будут привлечены.

– Крыша, – сказал Ромер, устремив на Стэйва жесткий, настойчивый взгляд. – Другого выхода нет.

– Они настигнут нас раньше, чем мы туда доберемся. . .

– Я могу открыть это, – сказала Лейла. Присев у замка, она сняла рюкзак и расстегнула ремни, чтобы достать набор отмычек. Она чувствовала на себе взгляд Стейва, когда вставляла щуп в замочную скважину, и удивлялась тому, что ее руки не дрожат.

– Как долго? – – спросил он.

Лейла провела щупом по внутренней части замка, скрывая недоумение от сложности обнаруженных ею деталей. Несмотря на отсутствие ржавчины, это явно был продукт Мира. – Несколько минут, – сказала она, не будучи уверенной, что лжет.

– Стэйв... – начал Ромер, но Стейв прервал его.

– Пусть будет две, – сказал он Лейле. – Всем остальным – смотреть в оба и держать оружие наготове.

Две минуты – это невозможно, Лейла знала. Тем не менее она ничего не сказала и продолжала прощупывать дверь своими негнущимися руками, мысленно представляя, как работает замок. Замки – простые вещи, – сказал ей однажды Стрэнг. Это рычаг, заключенный в металл. Чтобы открыть его, нужно просто найти нужное место, куда нажать.

– Движение вправо, – сказала Эйлса. – Держатся в тени, но я их вижу.

– Тип? – спросил Стэйв.

– Все гаммы, насколько я могу судить. Считая от трех... получается пять.

Стандартное устройство, решила Лейла с резким чувством облегчения. Тяжелый механизм, однако. Убрав зонд, она взяла из своего набора две самые прочные отмычки и вставила их в замок: одну под высоким углом, другую – под низким. Инструменты вдавились в ее ладони, когда она стала давить все сильнее и сильнее.

– Движение влево, – сказал Ромер, и эти слова сопровождались щелчком отведенного назад курка его револьвера. – Еще гаммы. Насчитываю шесть. Тени здесь становятся очень длинными, Стэйв.

– Я в курсе.

Лейла снова почувствовала на себе его взгляд, пока работала. Не обращая на него внимания, она слегка изменила шаг нижнего медиатора, надавив на него достаточно сильно, чтобы по ладони потекла струйка крови.

– Слишком долго. – Рука Стэйва опустилась и схватила ее за плечо. – Оставь...

П-образная дужка замка с громким щелчком выскочила из корпуса, и Лейла быстро отцепила ее от цепи. – Получилось, – сказала она, что было излишним, поскольку Ромер и Стейв уже пытались открыть дверь.

– Входите! – Стейв дернул головой в сторону открывшегося прохода. Абсолютная темнота заставила Лейлу заколебаться. Оставайся на свету.

– Шевелись, девочка! – Сильный толчок Эйлсы отбросил ее в тень. – Это единственный вход, а кормщики не ставят замков.

Она подняла Лейлу на ноги и снова толкнула. Через несколько секунд слепого спотыкания и столкновений с грубыми стенами ветеран включила фонарик, чтобы осветить путь впереди. Проход представлял собой узкий канал из голого кирпича с трубами и кабелями под потолком. При виде еще одной двери в конце коридора у Лейлы свело желудок. Ее ужас уменьшился, когда она увидела, что эта дверь не заперта. Кроме того, она была гораздо тяжелее и толще, чем та, что находилась снаружи, – сплошная масса клепаной стали с клавиатурой.

Эйлса вбила цифры, и в ответ раздался звук чего-то тяжелого, сдвинувшегося с места. Прижав ее плечом, ветеран потянулась, но барьер сдвинулся лишь незначительно. Лейла добавила свой вес, за ней последовали Люс и Питт. Из дальнего конца прохода донеслась какофония ударов множества конечностей по металлу. Ромер и Стэйв, очевидно, заперли внешнюю дверь, но Лейла не знала, как долго она продержится против такого количества кормщиков.

Закричав, Эйлса удвоила усилия, и стальная дверь наконец начала открываться, скрипя на сухих петлях. Они в беспорядке ворвались в комнату. Лейла зашипела от боли в порезанной ладони, которой она скребла бетонный пол. Эйлса поднялась первой и крикнула в проход, который теперь наполнился звуками топота ног. – ДАВАЙ!

Ромер и Стэйв появились в свете мерцающих фонариков, Лейла и ее послушники убрались восвояси, пока трое ветеранов закрывали дверь. Она захлопнулась с грохотом, затем раздался громкий стук, когда Стэйв нажал на рычаг, чтобы закрепить скрытый механизм, удерживающий ее на месте. Мгновенно начались удары. Он был приглушен далеким громом, но Лейла слышала неистовый голод в быстром, перекрывающем друг друга стуке множества конечностей, бьющих по двери. Как ни громко это было, Лейлу поразило отсутствие каких-либо других звуков. Кормщики, похоже, не отличались особой громкостью. Хотя от ударов молотка стальной корпус двери не дрогнул, она все равно смотрела на нее, с ужасом ожидая, что в любую секунду она может распахнуться.

– Не волнуйся, – сказала Эйлса, помогая Лейле подняться на ноги. – Здесь хранился ценный груз. Без лазера сюда ничего не проникнет.

По эху ее голоса Лейла поняла, что это, должно быть, просторное помещение. Включив фонарик, она провела лучом по ряду клеток из проволочной сетки. Некоторые из них были пусты, но в других стояли поддоны с коробками. Надежды на то, что в них могут быть припасы, быстро развеялись, когда Эйлса поманила ее ближе, посветив фонариком на открытую коробку на самом верху штабеля.

– Красивая, правда?

– Не может быть, – пробормотала Лейла, прищурившись на желтый блеск обнаженного металла. Он состоял из плотно прилегающих друг к другу слитков, на каждом из которых было выбито какое-то число.

– О, это золото, – заверила ее Эйлса. – Должно быть, около тонны. Серебро и платина тоже. Полагаю, в последние дни Кормления какие-то богатые ублюдки сильно разнервничались и начали перевозить свое добро. Им это не очень помогло, конечно. Или нам. Нет смысла в вещах, которые больше нельзя есть или использовать. Неважно, насколько оно блестящее. – Она перевела фонарик на ладонь Лейлы. – Это требует внимания. – Она направила луч на стоящие рядом стол и стулья. – Садись вон туда.

Она послушно села, пока Эйлса с помощью ваты и бинта обрабатывала рану, не обращая внимания на протесты Лейлы о том, что не стоит беспокоиться по этому поводу. – Все, что пропускает кровь, оставляет запах, по которому они могут пойти.

– Не думаю, что мы пойдем этим путем. – Повернувшись на звук голоса Питта, она увидела, что он стоит недалеко от двери. Он говорил с напряженной настороженностью, ожидая насмешек или критики за свою ошибку. – Я имею в виду, – продолжал он, – что там будет темно, даже когда взойдет солнце.

К удивлению Лейлы, никаких резких напоминаний о его ошибке или приказов заткнуть бесполезный рот не последовало. Эйлса бросила на него короткий раздраженный взгляд, а затем вернула свое внимание к порезу Лейлы. У Стэйва и Ромера тоже не нашлось слов упрека. По тому, как быстро они простили друг друга, Лейла пришла к выводу, что держать обиду во время перехода считается опасной поблажкой.

– В каждом убежище есть аварийный люк, – сказал Ромер. Он направил луч фонарика в глубь хранилища, осветив вентиляционное отверстие на потолке.

– Код двери – восемь-четыре-девять-шесть-два, – сказала Эйлса, туго завязывая бинт на руке Лейлы. – Если он вам когда-нибудь понадобится. Мы используем его для всех кодовых замков здесь, так что он подойдет и для наружной двери. Хотя теперь, когда Кормщики нашли это место, я сомневаюсь, что мы когда-нибудь сюда вернемся.

– Они помнят?

Эйлса коротко вздохнула и рассмеялась. – В чем их нельзя упрекнуть, так это в памяти. Стоит взорвать убежище, и можно быть уверенным, что по крайней мере один из них сделает из него гнездо. – Достав из сумки ножницы, она обрезала лишнюю повязку. – Все готово. Проверю завтра. Оставь это, если не заживет.

– Здесь нет запасов, – сказал им Стэйв. – Так что ешьте по пайку. Затем гасим свет и ложимся спать. Дозора сегодня не будет. – Его фонарик сверкнул в сторону двери. Больше он ничего не сказал, но Лейла догадалась о невысказанной причине отказа от дозора: Если они прорвутся, нам все равно крышка.

Стук в дверь продолжался несколько часов. Остальным удалось заснуть, но Лейла не могла. Хотя в хранилище не хватало припасов, в нем сохранились некоторые удобства, в том числе мягкая кушетка, которую Люс заняла после игры в камень, ножницы, бумагу. Здесь также было достаточно мэтров и спальных мешков для каждого из них. Однако, несмотря на тепло и мягкость коврика под ней, Лейла упорно не хотела спать. Она знала, что это не из-за кормщика. Иди сюда, Лейла. Посмотри, что я приготовил для тебя. . .

– Тяжело, да? – прошептала Эйлса. Они обе улеглись как можно дальше от двери, устроившись между рядами запертых клеток. До сих пор Лейла считала ее полностью спящей.

– Прошлой ночью мне приснился... плохой сон, – сказала она. – Не хочется смотреть повтор.

– Да. У меня тоже иногда такое бывает. У нас у всех. Здесь это случается слишком часто, чтобы это был просто стресс. Как-то раз я слышала, как какой-то большой ум в городской медицине сказал, что это может быть связано с атмосферным загрязнением. Что-то в воздухе, в общем. Что это такое или откуда оно берется, кто знает? Я думаю, что кормщики выделяют его, когда умирают. Им было недостаточно съесть весь мир. Им пришлось отравить и нас. Но что я знаю? – Лейла услышала, как она перевернулась на бок. – Не волнуйся об этом. Адреналин поддержит тебя. Я никогда не сплю во время переходов, а это мой пятнадцатый.

– Значит, вы уже пересекались со Стэйвом?

– Десять раз. Какое-то время у нас была постоянная команда. Я, он и маленький крысомордый ублюдок по имени Чед. Не было ни одного укрытия или подвала, который бы Чед не нашел. Он не раз спасал нам шкуру. Других мы теряли по дороге, но втроем всегда справлялись. До последней поездки. Я должна была идти, но на тренировке подвернула лодыжку, и вместо меня отправилась Рехса. Вернулся только Стэйв. Это показатель того, что он не ненавидит меня за это. Рехса... ...она была особенной.

– Она нарисовала что-то на стене в деревне. Розы. У нее был талант.

– Да, был. И умная. Никогда не встречала человека, который бы так много читал, а она, казалось, все помнила. Могла цитировать Шекспира по слогам. И Библию, хотя она не так любила.

– Ты знаешь, как это произошло?

– Этот вопрос не задают. Ты уходишь, возвращаешься или не возвращаешься. Размышлять о деталях вредно для мозга.

– Извини.

– Не стоит. Откуда тебе знать? Мы едва успели тебя чему-то научить. Когда я проходила Отбор, нам дали два месяца на подготовку. Два месяца. Представляешь? Через некоторое время, когда мы теряли все больше и больше Крестовых, восемь недель превратились в шесть, потом в четыре. Теперь мы просто тащим вас, бедных ублюдков, сюда и надеемся, что вы не отстанете.

Она снова сдвинулась с места и затихла, пока Лейла не услышала тихий ритмичный стон ее дыхания во сне. Ее очередь подошла только после того, как кормщики наконец перестали штурмовать дверь. На этот раз ее ждал Торн. Он лежал у основания стены, тело его было изломано, а кровь текла все того же удивительно манящего пунцового оттенка. Он умолял, пока она продвигалась к нему, движения ее были медленными, словно она смаковала его страх. Когда Стейв разбудил ее, ей пришлось спрятать лицо в складках спального мешка, чтобы скрыть слезы.

13

Вентиляция была узкой, и на ее прохождение ушло почти все утро. Им приходилось толкать рюкзаки вперед, протискиваясь по квадратному металлическому рукаву. Многократные повороты направо и налево привели их к перекрестку, где лестница поднималась к решетке на дюжину футов выше. Эйлса пошла первой, поднялась по лестнице, затем достала пистолет и медленно подняла решетку.

– Чисто, – доложила она, быстро оглядевшись по сторонам.

Они вышли в широкое пространство с виниловым полом, хорошо освещенное длинным пространством из разбитых вдребезги окон. С одной стороны стояли ряды пыльных кресел под табличками с надписью «Ворота вылета» и путаным набором цифр без последовательности.

– Здесь действуют правила знаменья, – предупредил послушников Стэйв, когда все поднялись наверх. – Здесь много темных мест, а кормщики более активны при дневном свете, когда у них есть крыша над головой. Так что будьте бдительны.

Пройдя через терминал, Лейла обнаружила, что это наименее разрушенная структура из всех, что встречались во Внешнем мире, хотя и здесь имелись участки разрушения. Местами с потолка свисали провода, местами в стенах и полу зияли дыры от пуль, а ноги так часто хрустели осколками стекла, что Лейла сделала мысленную пометку собрать их со своих ботинок, когда они в следующий раз остановятся. Они миновали ряд магазинов, среди которых, как она с горьким разочарованием заметила, была аптека с пустыми полками. Однако в ювелирном магазине рядом с ней по-прежнему было много колец и ожерелий, но не было часов. Больше всего ее внимание привлекли плакаты, а особенно люди. Они были повсюду, улыбаясь ей сверкающими белыми зубами и безупречной кожей, с роскошными длинными или искусно укороченными волосами, с мускулистыми или стройными телами, доведенными до совершенства. Каждый из них, казалось, был полон любви к вещам, которые они держали или носили, – ангельские существа, доведенные до экстаза сокровищами исчезнувшего мира.

Миновав магазины, они преодолели ряд металлических барьеров и дверных проемов, прежде чем очутились в привычном беспорядке. Перед ними расстилалось огромное поле, каждый квадратный ярд которого был завален останками скелетов и багажом. Некоторые тела были перемешаны с вещами, словно они погибли, когда открывали сумки или чемоданы. Пробираясь через этот уродливый беспорядок, Лейла заметила, что на многих телах сохранилась одежда, а кости не имели того темного, обветренного вида, который бывает от воздействия стихий. Ни она, ни ее товарищи-послушники не почувствовали необходимости спрашивать, что здесь произошло: Кормщик однажды устроил пир.

Они вышли из терминала через широкий вестибюль, а затем пересекли лабиринт боковых дорог с выцветшими указателями автобусов и маршрутных такси. За ними простиралась длинная прямая дорога, загроможденная самым густым скоплением разбитых машин, которое Лейла только видела.

– Бежать в аэропорт стало своего рода ритуалом во время Кормления, – пояснила Эйлса. – Даже после того, как все невоенные самолеты в мире были посажены.

– Тогда зачем они это делали? – спросил Питт.

– Паника и инстинкт, наверное. В мирное время аэропорты всегда представляли собой место для побега. Вы отправлялись туда, чтобы улететь и сбежать от своей дерьмовой жизни, даже если это было ненадолго. Вполне логично, что вы поступите так же, когда все начнет рушиться.

Стэйв ускорился до уверенной пробежки по асфальтированной окраине скопления обломков. Вскоре они свернули с дороги, пересекая новые луга, хотя на этот раз, к счастью, более чахлые. Это был самый длинный забег, но Стэйв позволял себе больше отдыхать, чем в предыдущий день, и поддерживал приемлемый темп. Но все равно было больно, и, когда он остановился на берегу, откуда открывался вид на странную прямую реку, Лейла опустилась на колени и сбросила с плеч рюкзак. Сделав глубокий вдох, она обратила внимание на запах, пропитавший окружающий воздух. Он был слишком едким для сточных вод, но тошнота, которую он вызывал в ее нутре, ощущалась сильнее.

– Что это за вонь? – спросил Питт, морщась от едкого привкуса в воздухе.

– Сладкий аромат того дерьма, которое они там делали, – ответил Ромер, кивнув в сторону другого берега реки. Проследив за его взглядом, Лейла различила узкие трубчатые башни и широкие цилиндры химического завода. Опустив взгляд на реку, она увидела, что на вялой воде некрасиво переливаются радужные пятна чего-то неприятного.

– Вы должны быть благодарны за это, – продолжал Ромер. – Кормщики ненавидят его больше, чем мы, и не подходят к этому месту.

– Наберите побольше воды, – сказал Стэйв, опускаясь на колени и доставая из рюкзака свою флягу и другие предметы. – Затем наденьте перчатки и маски. Как только мы окажемся внутри, не прикасайтесь ни к чему, пока не придется, и вымойте перчатки как можно скорее.

– Звучит восхитительно, – пробормотала Люс.

Следуя примеру Ромера и Эйлсы, Лейла, Люс и Питт надели маски и затянули ремни друг на друге, после чего натянули перчатки. Лейла поняла, что ее прежние опасения по поводу потери ловкости рук теперь не так ощутимы. Если уж на то пошло, они казались ей хлипкой защитой от такой токсичной среды. Именно в такие моменты она жалела, что так много читала в библиотеке Стрэнга.

Прежде чем снова пуститься в путь, Стэйв проверил их, убедившись, что маски надежно закреплены. Лейле стало ясно, что Крестовым и раньше случалось терять здесь людей, но не кормщиков. Затем он повел их вдоль берега неестественно прямой реки, пока они не подошли к частично разрушенному мосту. Он был железным, центральная часть исчезла, но по внешнему краю сохранилась дорожка. Переход был шатким, но, к счастью, недолгим: переходили по двое, и старый металл при каждом шаге издавал протестующие визги. Как бы ни был плох воздух, его жжение все еще ощущалось сквозь маску, Лейла еще меньше радовалась погружению в загрязненные воды.

Путь к заводу пролегал по дороге, когда-то покрытой черным асфальтом, но превратившейся в разбитую колею. Приходилось обходить несколько глубоких луж, которые казались более засоренными опасными веществами, чем река. Стэйв поднял руку, чтобы дать знак остановиться, когда они подошли к большому металлическому контейнеру, частично загораживающему дорогу. Он был похож на те, что использовались для жилья в Речнике, но сильно проржавел, а к его крыше были прикреплены какие-то механизмы. Однако внимание Стейва привлек символ, нарисованный красной краской на его рифленой стороне: буква «А» в перевернутом треугольнике. В отличие от аналогичного символа в аэропорту, этот сопровождался словами: СОБСТВЕННОСТЬ МСТЯЩЕГО ОСТАТКА.

– Мстящего остатка? – спросила Эйлса, голос которой был приглушен маской, но все же был понятен.

– Никогда о них не слышал, – ответил Ромер, его голос превратился в рычание. – Должно быть, новенькие.

– И чертовски отчаянные, если решили обосноваться здесь.

– Они живут в этом? – спросил Питт, прикоснувшись рукой к контейнеру, чем вызвал короткий смешок Ромера.

– Это ловушка для кормщиков, – сказал он, указывая на механизм на крыше. Он состоял из колеса и шкивов, прикрепленных к двери. В отличие от других контейнеров, дверь представляла собой одну стальную секцию, навешенную сверху, а не по бокам. – Кормщик приходит ночью, забредает внутрь, задевает пластину в полу, и дверь опускается. Их часто использовали в Кормлении, но их никогда не хватало. И они работают только с живой наживкой.

Он подошел к контейнеру и заглянул в небольшое отверстие в ржавом металле. Осмотрев внутренности, он повернулся к Стэйву с мрачным лицом. – Свежая и человеческая.

– Значит, будем исходить из того, что они не дружелюбны, – сказал Стэйв, отстегивая винтовку. – Оружие наизготовку. И вы тоже. – Он добавил, обращаясь к послушникам. – Следите за тенями и углами. Я веду наблюдение. Ромер, бери на себя. Не разговаривать, если ничего не увидите.

Следя за его уверенным продвижением по стене, Лейла не находила успокоения в том, как крепко держит бластер в руке. Она боялась выронить его или выстрелить в пустоту, как Питт. Тот факт, что Стейв счел это необходимым, многое говорил об опасности, которой они здесь подвергались. Человеческая опасность, – заключила она, вспомнив символ и слова Эйлсы, сказанные утром, когда они отправились в путь. Здесь есть о чем беспокоиться не только кормщикам.

Пройдя на территорию завода, она даже через маску почувствовала, как воздух стал еще более затхлым. Большая часть конструкции рухнула, выплеснув всю химическую гадость, которая таилась в бесчисленных трубах и резервуарах. Лейла догадывалась, что годы дождей сделали все возможное, чтобы разбавить ее, но в почве она наверняка осталась. Ее приобретенный инстинкт опасности запел четкую песню предупреждения: Это очень плохое место. Если бы она была здесь одна, желание бежать было бы непреодолимым, но Стейв продолжал идти неторопливым, хотя и напряженным шагом.

Они услышали звук, когда подошли к длинной ржавой змее упавшей башни. Он был далеким, но пронзительным, сочетающим в себе шипение и вопль, полный сильной боли. Стэйв поднял кулак, чтобы остановить их на месте, и присел на подножие упавшей башни, пока звук не стал исчезать. В этот момент Лейла услышала другой шум – слабое, но явно человеческое эхо множества голосов, разразившихся смехом.

Эйлса придвинулась к Стэйву, прижалась к его голове, чтобы ее было слышно сквозь маску. – Похоже, они поймали одного. Бета, судя по тону криков, может, даже альфа. Это хорошо. Мы проскочим мимо, пока они развлекаются.

Лейла заметила, как глаза Стейва слегка дрогнули – единственный признак нерешительности, который она в нем увидела. Впрочем, оно быстро прошло, и остальные, вероятно, не заметили. – Нам нужно знать, кто эти люди, – сказал он. – И сколько их.

Эйлса озадаченно вскинула брови. – Это не разведка.

Лицо Стэйва под маской ожесточилось, в его голосе прозвучал непререкаемый авторитет, несмотря на препятствия. – Это задание – то, что я сказал. А теперь пойдемте.

Теперь они шли еще медленнее, следуя за криками. Стэйв останавливался за углом каждого здания, прокладывая путь в глубь завода. Вскоре крики стали почти оглушительными. Словно каждый длинный, отвратительный вопль вонзался когтями в голову Лейлы. Однако последовавший за этим смех был еще хуже.

Подойдя к трехэтажному строению, почерневшему и выщербленному от огня, Стэйв просунул голову в зияющую дыру в стене и провел их внутрь. Осмотрев внутреннее помещение, Лейла обратила внимание на поднимающуюся вверх решетку из перекрывающих друг друга стальных балок. Взглянув на верхнюю часть здания, она увидела, что оно свободно от птиц. Как и кормщики, они, похоже, благоразумно избегали этого места.

Крики раздавались так близко, что было ясно, что они доносятся из-за почти неповрежденной стены справа от них. Жестом приказав им не высовываться, Стэйв подкрался к свободному окну. Оно было достаточно широким, чтобы они могли выстроиться по обе стороны, когда он остановился. Отложив винтовку, он полез в рюкзак и извлек оттуда небольшое круглое зеркало бокового обзора, которое, видимо, нашел на развалинах. Осторожно он поднял зеркало к нижнему краю оконной рамы. Расположившись сбоку от него, Лейла получила возможность хорошо видеть, что находится за окном.

Стабильно меняя угол наклона зеркала, он охватил взглядом пространство между двумя зданиями, где в кругу стояли дюжина людей. Все они были одеты в длинные плащи, на головах – капюшоны, закрывающие лицо до самого носа. Несколько человек были в очках, но большинство наблюдали за зрелищем через прорези для глаз. Кормщик в центре круга был зафиксирован цепями по рукам и ногам, а тело его было натянуто так, что он висел над землей. Но он все равно извивался и кричал. Догадка Эйлсы подтвердилась: длинные конечности и вытянутая голова, обнажавшая зазубренные зубы при каждом крике, когда длинноногая фигура по бокам проводила паяльной лампой по его коже. Бледная плоть почернела от шеи до живота, испуская устойчивое облако дыма, и Лейла была благодарна за свою маску. Эта вонь, несомненно, была хуже, чем даже химические миазмы этого места.

Владелец паяльной лампы приостановил свои мучения, отступил назад и поднял пылающий инструмент к зрителям, которые разразились хохотом. Лейла услышала в их смехе маниакальную нотку, заметив, как разинуты их рты и оскалены зубы, словно они рыдали.

– Свидетель! – – воскликнул человек с паяльной лампой. В его голосе слышался неровный хрип, который Лейла приняла за результат длительного дыхания местным воздухом. – Станьте свидетелями единственной награды, оставшейся нам в этом мире. Станьте свидетелями нашей мести!

Он продолжал произносить ругательства, снова опуская паяльную лампу, но слова заглушались криками существа. На этот раз они были такими громкими, такими пронзительными, что Лейла почувствовала непреодолимое желание отвернуться, борясь с нарастающей тошнотой. В этот момент она уловила движение в одной из луж на полу. Ее взгляд метнулся вверх и уперся в фигуру, шатко балансирующую на балке. На нем был длинный плащ из сшитой ткани и кожи, а на голове – такой же капюшон, придававший ему насекомоподобный вид благодаря большим круглым очкам, скрывавшим большую часть лица. На плече у него висел арбалет, направленный прямо на Стэйва.

Она не колебалась и даже не думала. Ствол бластера появился в поле ее зрения, прежде чем она приняла осознанное решение поднять его. Вспышка и грохот на мгновение ослепили и оглушили ее. Когда все стихло, она увидела дымящуюся окровавленную фигуру, которая с влажным хрустом упала на землю.