Текст книги "Кормление (ЛП)"

Автор книги: Энтони Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

22

– Полагаю, ты еще слишком молода, чтобы помнить это как следует. – Рианна смотрела в огонь, поглаживая одной рукой шерсть Трикса. Трапеза прошла напряженно, но в основном без слов. Лейла целых пять минут смотрела на свою тарелку, а в голове у нее крутились самые разные ужасные мысли. Была ли еда подмешана? Отравлена? Кроме того, ее терзало постоянное подозрение, что в любую секунду эта штука бросится на нее через стол. В конце концов голод Лейлы победил ее сомнения. Взяв вилку, она стала поглощать ломтики жареного кролика, стараясь не сводить глаз с Рианны. Похоже, ее это забавляло.

Когда они закончили, Рианна бросила несколько кусочков Триксу, который все время трапезы сидел у нее под боком и терпел. Вымыв тарелки в раковине, Рианна насухо вытерла руки полотенцем и снова уселась у огня. Она начала говорить, когда Лейла, после очередного приступа боязливого замешательства, заняла свое место на шатком деревянном стуле.

– Я имею в виду Кормление, – продолжала Рианна. – Оглядываясь назад, я думаю, что самым странным во всем этом было то, как долго это длилось. Можно было подумать, что все закончилось за несколько дней, но на самом деле все затянулось на месяцы, вплоть до того, что можно назвать финальным ускорением. Мне не довелось увидеть этого. Нам не разрешали смотреть новости.

– Они? – спросила Лейла. В ее голосе все еще звучал страх, а взгляд то и дело возвращался к двери. Она гадала, насколько сейчас темно и сможет ли она дотянуться до своего рюкзака, прежде чем выберется наружу. Фонарик был бесполезен после купания в реке, так что заметить ловушки будет невозможно.

– Сделай одолжение, милая, – извиняюще улыбнулась Рианн. – Как говорил мой старый консультант в группе выздоровления, приберегите все вопросы до конца.

Она выдержала взгляд Лейлы, пока та не ответила отрывистым кивком, а затем продолжила свой рассказ. – Что касается того, кем они были, я так и не узнала, как они назывались. Возможно, какой-то институт. Но в их структуре чувствовалась импровизация, что заставляло меня думать, что они были собраны в ответ на Кормление. Я редко видела лица, поскольку большую часть времени они носили полный комплект СИЗ, за исключением тех случаев, когда они таращились на меня с другой стороны стеклянной стены. Но здесь были все цвета радуги, много акцентов. Я уверена, что это были эксперты со всего мира, вызванные ООН или чем-то подобным, чтобы найти лекарство.

Лекарство? Лейла чуть не проговорилась, но вопрос застрял у нее в горле. Однако Рианн услышала его и, закатив глаза в знак назидания, продолжила. – Именно так, милые. Лекарство. Меня укусили, понимаешь? В самом начале Кормления. Меня всегда беспокоило, что я до сих пор не могу вспомнить, кто и как. – Тонкие морщинки вокруг глаз сморщились, когда она поморщилась. – В те времена у меня были проблемы, которые они называли наркоманией. Это не помогло вспомнить, но дело не только в этом. То, что тебя укусили, меняет тебя не только очевидным образом. Моя жизнь до укуса – это что-то далекое. Я знаю основные факты, хорошо помню некоторые события, но подробности туманны. Более того, я ее не чувствую. Я помню, как развелась, и знаю, что в тот день выплакала все глаза, но это все равно что смотреть сцену из фильма о чужой жизни. После развода случился экономический крах. А потом целая вечность без чертовой работы. Неудивительно, что я пила. Неудивительно, что я курила дурь. – Она сделала паузу, чтобы еще раз поморщиться. – Неудивительно, что через некоторое время я оказалась в »Мет-Хед Экспресс. – Так было в те времена со многими людьми, милая. Не позволяй никому говорить тебе обратное. Для одних все может быть прекрасно, а для других – настоящее дерьмо. – Ее лицо немного омрачилось, а рука переместилась на шею. – В общем, я рассказывала тебе о своем укусе.

– Насколько я могу судить, это случилось в ресторане »У Джоуи. – Это был бар и гриль с не слишком разборчивым отношением к клиентам. Джоуи был предприимчивым владельцем. Он позволял дилерам вести бизнес на своей территории, пока они вели себя тихо и отстегивали ему по кусочку. Я помню, как входила в двери, отбиваясь от какого-то отморозка. Кажется, его звали Курт. Неважно. Кажется, я вышла на улицу, и, полагаю, именно там меня и настиг кормщик. Помню много мигающих огней и сирен, так что, думаю, я была не одна такая. После этого все было как в сером тумане, пока я не очнулась в герметичной белой комнате со стеклянной стеной, капельницей в каждой руке и больной шеей.

– Время от времени в комнату заходили люди в масках – медсестры, врачи или кто-то еще, и всегда в сопровождении солдата в полном боевом снаряжении, направляющего винтовку прямо мне в голову. Я была привязана к кровати, не могла ни двигаться, ни говорить, потому что на моем лице была эта штука, похожая на намордник. Я заметила, что медики избегали смотреть мне в глаза, но что это было – вина или страх, я так и не узнала. Я думаю, что это было чувство вины, потому что они сделали мне больно, милая. Это дерьмо, которое они закачивали в мои вены, словно кислота, прожигающая путь через каждый уголок моего тела. Я много кричала, умоляла дать мне обезболивающее, насколько позволял намордник. Я отчаянно пыталась заставить кого-нибудь из них сказать хоть что-нибудь, но они не говорили. Ни разу.

– Понятия не имею, сколько это продолжалось. Может быть, неделю или месяц, но через некоторое время боль уменьшилась, стала такой, что ее можно назвать управляемой. И я почувствовала себя... другой. Сильнее. Я напрягалась, пытаясь справиться с ремнями, приковывающими меня к кровати, но это было бесполезно. Но теперь я почувствовала, что они поддаются, совсем чуть-чуть. Я остановилась, не желая давать им знать. Потому что, хотя мое тело явно претерпело изменения, мой разум тоже. Внезапно мне показалось, что я вижу все. Каждую пору на нескольких сантиметрах кожи над масками медиков. Каждую бисеринку пота и крошечный волосок. И дело было не только в деталях, но и в том, как они двигались. Я обнаружила, что мне больше не нужно, чтобы они говорили со мной, потому что они как будто говорили каждым своим жестом. Гнев, раздражение, влечение. Все было так, словно над их головами плавали мыльные пузыри.

– А потом был запах. Сначала он был отвратительным. Комнату каждый день чистили и дезинфицировали, но она все равно воняла. Химикаты смешивались с потом людей, и каждый из них рассказывал свою историю. Я могла определить, у кого из медиков менструация. Я могла сказать, кто из них занимался сексом накануне вечером. Что они ели на завтрак. И чем больше я чувствовала их, тем менее отвратительными становились эти ощущения, а вскоре они стали похожи на новый наркотик. И самым пьянящим из них был страх. С каждым днем от них воняло все сильнее и сильнее. Я понятия не имела, что происходит за стенами этой комнаты, но их вонь и их движения говорили мне о том, что там действительно творится, и времени у них в обрез.

– Боль все еще была сильной, капельницы все еще болели, но к этому времени я обнаружила, что могу справляться с ней без криков. Голод был частым гостем, но каждые два дня они добавляли в капельницу пакет плазмы, и все проходило. Я начала понимать, насколько плохо обстоят дела в этой палате, когда одна из медсестер, прикреплявшая пакет, упала на колени и разрыдалась. – Это так чертовски бессмысленно и жестоко, – услышала я ее слова, когда солдаты потащили ее к выходу. Она больше не вернулась, и я заметила, что с каждым днем людей по ту сторону стеклянной стены становилось все меньше. Сначала их было около дюжины. Через некоторое время осталась примерно половина. Вскоре после этого остался только один. В отличие от остальных, на нем не было ни белого халата, ни спецодежды, ни униформы. Просто хорошо сшитый костюм. Ему было около пятидесяти, у него была короткая седая борода и пронзительные голубые глаза. Такие, что кажется, будто они смотрят на тебя. Только он смотрел не на меня, а на него. Я не чувствовала его запаха через стекло, но я могла его видеть. Увидела его своими новыми глазами, и хочешь знать, что я увидела, милая? В нем не было страха, только похоть и зависть. Он словно светился, потребность в нем была такой же яростной, как в выпивке или наркотиках. Он хотел того же, что и я.

– Я измеряла время промежутками между сном, но сон – это не совсем то, что было. Это больше походило на кому – период полного небытия, а затем внезапное пробуждение, без сонливости, головной боли или необходимости помочиться. Поначалу это было довольно неприятно, но потом я привыкла. В общем, я начала считать количество снов в голове, и оказалось, что с момента, когда Костюмчик исчез за стеклом, до того, как он появился в моей комнате, прошло пять. Уверен, что все это время я оставалась в одиночестве. Меня действительно оставили. Каким бы ни был этот эксперимент, он, похоже, утратил свою важность. Мои капельницы опустели, а голод усилился. Я по-прежнему спала коматозным сном, но чувствовала, что теперь он стал длиннее, каждое пробуждение короче, а голод острее. Позже я поняла, что это особенность... того, что я есть. Если мы не можем найти добычу, то спим глубоким сном, пока она не появится. Что-то вроде спячки. Так что я понятия не имею, сколько времени я пролежала, пристегнутая к кровати, пока меня не разбудила вонь Костюмчика. Он вонял как человек, который не мылся хрен знает сколько времени, запах подмышек и промежности. Это был, наверное, самый чудесный запах, который я когда-либо знала.

– Я напряглась, пытаясь справиться с ремнями, и обнаружила, что мои зубы стали намного больше, чем несколько секунд назад. Костюмчик должен был бы испугаться, но он продолжал стоять надо мной, и в нем пылало страстное желание. Позвольте представиться, моя дорогая, – сказал он. Ранульф Вайсерман, к вашим услугам.

– Никогда, черт возьми, не слышала о вас, – сказала я, но это прозвучало как рычание, когда я дернула головой, пытаясь укусить его, несмотря на намордник. Но он все равно не испугался.

– Я создал много вещей в своей жизни, – сказал он мне. Но ни одна не была так прекрасна, как ты. Ты – настоящее чудо, моя дорогая. Единственное, которое я видел за всю жизнь поисков.

– Затем он улыбнулся, расстегнул мои ремни, и я швырнула его через всю комнату, словно он весил не больше тряпичной куклы, а я – едва ли сто фунтов в самом тяжелом состоянии. Я швырнула его достаточно сильно, чтобы в стене из стекла появилась трещина, и услышала, как ломается множество его костей, а затем оказалась на нем, разрывая костюм и рубашку, чтобы добраться до шеи. Он должен был быть чертовски вкусным.

Рианна замолчала, опустив взгляд на Трикса. Голова собаки покоилась на коленях Рианн, брови были изогнуты, а уши прижаты, словно она чувствовала беду. – Не смогла, – сказала Рианна, поглаживая шерсть на шее собаки. – Не знаю, почему. Я была так голодна, а он так вкусно пах. Но я не смогла. Даже зубы впились в его шкуру. Но я отпрянула. Самое странное, милая, что он лежал там, сломанный и истекающий кровью, и умолял меня сделать это. – Пожалуйста. – Он говорил это, цепляясь за мою ногу, плача и отчаиваясь. На этом я его и оставила.

– После этого все стало туманным. Возможно, это был голод или последствия всего того дерьма, которое они вливали в мои вены, но в основном все было как в тумане. Я помню, как бежала через пустое здание. Все, кто там работал, съебались, бумаги и оборудование были разбросаны повсюду. Во внешнем мире стояла куча армейских грузовиков и забор, а за ним – лес. Я бежала и бежала по деревьям, не уставая, и остановилась только тогда, когда голод стал слишком сильным. На какое-то время я снова погрузилась в коматозный сон. Когда я проснулась, то стояла над трупом оленя с вырванным горлом и больше не хотела есть. Я долго бродила по городу. Путаница была такой сильной, что я не понимала, где нахожусь, и все вокруг выглядело и ощущалось странно, словно я приземлилась на другой планете.

– Я встретила несколько человек, которые убежали, когда хорошо рассмотрели мои глаза. Некоторые стреляли в меня. После этого я стала держаться в лесу, питаясь всяким тупым зверьем, которому не повезло перейти мне дорогу. Думаю, прошло больше года, прежде чем я вернула себе часть себя. Я смотрела на дорожный знак и поняла, что могу читать слова. После побега я не могла читать. Буквы путались и плясали. Теперь я знала, что они означают. Это был знак, приветствующий меня в городе. От него, насколько я мог судить, мало что осталось. Еще несколько недель скитаний привели меня сюда. – Рианн махнула рукой на деревянные стены. – Моя хижина в лесу. Вокруг нее было разбито множество палаток с военными товарами, но ни одного настоящего солдата, кроме нескольких трупов. Выглядело так, будто все они вышибли себе мозги. Видимо, они использовали его как какую-то базу. Оставили после себя много оружия, а также пакеты с пайками длительного хранения. Да, – добавила она, увидев удивление на лице Лейлы, – я могу есть и настоящую пищу, хотя, чтобы не впасть в кому, мне приходится время от времени охотиться, в основном на крыс и кроликов.

– Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что они со мной сделали, и даже сейчас я не уверена, что поняла все. Насколько я могу судить, я была на пути к превращению в то, что вы, люди, называете альфой, но то, что они в меня закачали, остановило это, но не до конца. Я могу делать то же, что и они, но все еще думаю как мы, по крайней мере, в основном. Это делает мое существование одиноким, но меня это не сильно беспокоит. Время от времени мимо проходили люди, которые стремились жить дальше, когда понимали, что я собой представляю. Через некоторое время я поняла, что могу просто заснуть, когда станет скучно. Не охотиться какое-то время и позволить голоду на время отправить меня на покой. В последний раз, когда я так поступила, меня разбудил запах этого. – Она взъерошила шерсть Трикса. – Тогда у тебя появился хозяин, не так ли? Так он меня и нашел. Оказывается, ее научили находить нас, особенно альф. Ее хозяин, несомненно, был способным человеком. Я не эксперт, но предполагаю, что до Кормления он был спецназовцем или кем-то в этом роде. И очень хороший лжец. Выдал, что его поселение было захвачено и он просто искал место для отдыха. Но эти глаза, милая. – Рианн повернулась к ней, и свет костра образовал два ярких круга в ее радужной оболочке. – Лучший детектор лжи из когда-либо созданных.

– Я позволила ему остаться, в основном из любопытства, чтобы посмотреть, что он будет делать. Однажды он попытался воткнуть мне в шею гипу. Полагаю, он намеревался забрать меня, чтобы изучить где-нибудь. Хотелось бы сказать, что я просто сломала ему руку и отпустила, но это было бы ложью. Но я его не съела. До сих пор не могу так поступать с людьми. Прежде чем свернуть ему шею, я спросила его, слышал ли он когда-нибудь имя Ранульф Вайсерман. Он ответил, что нет, но я знала, что он лжет. Наверное, я могла бы вытянуть из него больше, но я была довольно раздражена. Мне не нравилась ложь и все эти притворства, что я ему нравлюсь. Это было оскорбительно. – Ее губы сжались в слабом сожалении. – Было бы неплохо узнать, как он нашел меня и откуда именно. Тем не менее, убивать надо в спешке, а сожалеть на досуге. Но... – она тихонько рассмеялась и поцеловала собаку в нос, – в любом случае, я получила от него подружку.

Она погрузилась в молчаливое созерцание огня, в то время как мысли Лейлы боролись с притяжением двери и только что услышанной историей. Не в силах думать ни о чем другом, она спросила: – Ты меня отпустишь?

– Ты вольна уйти в любое время, милая, – с усмешкой сказала ей Рианна. – Но я бы не советовала делать это прямо сейчас. В последнее время она совсем разбушевалась.

– Она?

Светящиеся глаза скользнули к Лейле и оценивающе сузились. – Помнишь, я говорила, что это детектор лжи? Ты знаешь, кого я имею в виду. Большая плохая волчица, которая поселилась на нефтеперерабатывающем заводе. У нее новый запах, но она ужасно умна. Кормщики у нее наготове, никогда такого не видела.

– Рехса, – сказала Лейла. Очевидно, танцевать вокруг этого не было смысла. – Ее зовут Рехса. Раньше она была Крестовым, как и я.

– Это делает ее еще более опасной. Она будет знать то, что знаешь ты.

– Еще больше. Это мой первый переход.

Рианн изогнула бровь. – Тогда, как я уже сказала, я бы не советовала тебе туда соваться.

– Придется. Она кого-то схватила, человека, возглавляющего нашу команду. У него в рюкзаке что-то есть. Лекарство. Я не могу вернуться без него. Ты сказала, что она на нефтеперерабатывающем заводе. Где она?

Глаза Рианн снова сузились, и Лейла поняла, что они видят ее решимость. – Ты вновь устала, – сказала Рианн, кивнув головой в сторону спальни. – Отдохни. Завтра мы поговорим подробнее.

Лейла начала было возражать, но поняла, что это правда. Ее голова начала туманиться от очередной волны усталости. Она снова забеспокоилась, не подмешали ли ей чего-нибудь в еду, но это было похоже на естественную тягу ко сну. Поднявшись на ноги, она направилась в спальню, но остановилась. – Спасибо, – сказала она. – За то, что помогли мне. И... – Она запнулась.

– Не съела тебя? Да, не за что, милая. Спи спокойно.

23

Нефтеперерабатывающий завод был похож на химический, но занимал еще большую площадь. Его периметр давно поглотила растительность, как и многие прилегающие здания. Внутренние помещения оставались в основном нетронутыми. Плотное скопление башен напомнило Лейле сказочные замки из книг, которые читал ей Стрэнг в детстве. Но вместо сверкающих белых стен и знамен, развевающихся на минаретах, здесь был лишь темный, покрытый ржавчиной металл. Такой замок могла бы назвать своим домом злая колдунья. Они стояли на деревянном помосте, сооруженном из ствола самого высокого дерева в нескольких минутах ходьбы от хижины. Рианн объяснила, что он был здесь с самого ее приезда, и приписала его строительство давно исчезнувшим солдатам.

Лейла проследила в бинокль за офисными зданиями, считая их наиболее вероятным местом для жилья. Она увидела лишь затемненные окна и двери, в которых не было ни малейшего движения. Еще дальше она обнаружила ряд железнодорожных цистерн, стоящих на путях, огибающих комплекс. Все вокруг было совершенно безжизненным, если не считать редкого порхания птиц среди деревьев, небольшие стайки которых всегда держались на верхних ветвях.

– Ты их не чувствуешь, а я чувствую, – сказала Рианн. Лейле было трудно привыкнуть к тому, что эта женщина обладает удивительной способностью чувствовать мысли. Она утверждала, что это не телепатия, а просто чутье на тонкие изменения в позе, выражении лица и, главное, запахах. – Даже отсюда. Я и раньше находила гнезда, но никогда такие большие, как это. Стаи кормщиков редко насчитывают больше дюжины. Полагаю, здесь не меньше шестидесяти. – Она сделала паузу, слегка приподняв лицо, ноздри дернулись. – Сейчас их больше, и от них исходит новый запах.

– Все те, кого обратили в Харбор-Пойнте, – сказала Лейла, опуская бинокль. Глядя на нее, Лейла не нуждалась в особых способностях, чтобы понять мнение Рианн о вероятности успеха. – Ты собираешься сказать мне, что это самоубийство, верно?

– Я хотела сказать »ты будешь тупой, как пень, если подойдешь к этому месту. – Рианн вздохнула и взяла у Лейлы бинокль. – И все же, – сказала она, взявшись за железные колышки, вбитые в ствол, чтобы начать спуск, – раз уж ты так настроена, у меня есть несколько вещей, которые могут помочь.

В подвал хижины она попала через скрытый вход в задней части здания, откинув покрытый грязью брезент и открыв дверь. Открыв ее, она повела Лейлу вниз по глубокой лестнице, где ее ждал куда более серьезный барьер. – Раньше на ней была клавиатура, – сказала Рианн, открывая прямоугольник навесной стали толщиной около десяти дюймов. – Вырвала ее. – Она без паузы шагнула в неосвещенное пространство, а затем издала слабый смешок. – Вот, – сказала она, и Лейла поймала большой, размером с дубинку, фонарь, который она выбросила из мрака. Включив его, Лейла последовала за ней и направила луч на ряд штабелей ящиков, выстроившихся вдоль стены комнаты длиной около двадцати футов и шириной десять.

– По моей версии, здесь было что-то вроде секретного военного убежища задолго до Кормления, – сказала Рианн. – Что-то вроде бункера на случай конца света. – Она подошла к скамейке у дальней стены и похлопала рукой по сложенным в стопку ящикам. – Оружие, патроны, еда. Извини, что говорю о твоих намерениях, сладости, но никаких медицинских средств, кроме полевых перевязочных материалов. У них было немного плазмы, но я выбросила ее в реку. Мне не понравилось искушение. Думаю, те солдаты, которые не пошли по пути труса, забрали все добро, когда убегали. Зато оставили много другого снаряжения. Кое-что из этого тебе пригодится, но то, что я хочу тебе показать, – мое собственное изобретение.

Она взяла с полки стеклянную банку, одну из дюжины одинаковых на вид. – Посмотри, – сказала Рианн, передавая банку Лейле. Не увидев в предмете ничего примечательного, Лейла с некоторым усилием сняла крышку. Она была плотно закрыта и открывала серую зернистую субстанцию. Понюхав его, она обнаружила, что аромат не слишком приятен, но и не особенно силен.

– Что это?

– Eau d'Riann. – Рассмеявшись, Рианн забрала баночку и зачерпнула пальцем немного вещества. Взяв руку Лейлы и закатив глаза от инстинктивного вздрагивания, Рианна начала наносить средство на кожу Лейлы. Оно слегка пощипывало, но, похоже, не вызывало никакой отрицательной реакции. – Для простых человеческих носов это не так уж много, – сказала Рианн. – Но для кормщиков это пьянящее варево. Они всегда стараются избегать меня, хотя некоторые задерживаются на секунду и принимают эту странную позу – лежат плашмя, опустив глаза, а потом разбегаются. С самого начала я заметила, что, если ветер был попутным, я всегда могла учуять их раньше, чем увидеть. А значит, они чуют меня, и им это не нравится. А это... – она окончательно намазала руку Лейлы и убрала руку, – держит их на расстоянии.

Лейла не сразу догадалась об ингредиентах этой мази, и Рианн снова рассмеялась, увидев непроизвольную гримасу отвращения. – В основном это кровь, милая, – сказала она с лукавой ухмылкой. – Кровотечение у меня на удивление легкое, но заживает так быстро, что это не страшно. В каждой банке примерно четверть литра засохшей крови, смешанной с топленым звериным жиром. Намажься этим и будешь пахнуть как я. Я сделала это для нее. – Она бросила взгляд на Трикса, который последовал за ними в подвал и теперь деловито обнюхивал ящики. – Кормщики знают, что от меня надо держаться подальше, но она их ужасно заинтересовала. Это сработало, но она ненавидит его, постоянно прыгает в ручьи, чтобы смыть его. Поэтому в последнее время я прибегаю к минам-ловушкам.

Она открыла ящик в скамейке и достала еще что-то. – Лучше, если ты возьмешь и это. Я бы дала тебе винтовку, но поскольку твоя цель – скрытность, это подойдет лучше.

Пистолет был немного меньше потерянного револьвера Ромера, но на ощупь оказался легче, когда Лейла достала его из кобуры.

– Пятнадцатизарядные патроны, – сказала Рианн, указывая на три запасных, спрятанных в подсумках на ремне кобуры. – Заряжены, как мне кажется, титановыми девятимиллиметровыми патронами. Никогда не доводилось стрелять из них в кормщика, но, полагаю, они были специально разработаны для этого.

Лейла достаточно потренировалась с пистолетом Эйлсы, чтобы освоить основы обращения с оружием. Она извлекла магазин и поработала с затвором, обнаружив, что он гладкий и хорошо смазанный. Она повторила это действие несколько раз, стараясь закрепить в памяти все, что могла. По мере того как она это делала, ее взгляд остановился на документах, прикрепленных к пробковой доске над скамьей, – картах и фотографиях. На них были изображены в основном безымянные леса или холмы, иногда здания, и, похоже, они были сделаны с воздуха. Карты были более запутанными, испещренными линиями высот и мелкими цифрами, а также испещренными красными чернилами. Почерк был крупным, неуклюжим и трудночитаемым. Большинство символов состояло из вопросительных знаков, но одно имя она все-таки разобрала: Вайссерман.

– Мой специальный проект, – сказала Рианна. – Иногда мне хочется найти тот институт, или что там было. В первые дни было проще, когда вокруг было гораздо больше заброшенных военных лагерей. Налетали и на правительственные здания, но толку от них было мало. С тех пор как все начало гнить, найти что-то полезное стало гораздо сложнее.

– Вы когда-нибудь находили его? Институт?

– Пока нет. Некоторое время назад мне это надоело, и я забила на это дело. Насколько я могу судить, он, вероятно, находился где-то здесь. – Она указала пальцем на точку на самой большой карте, различные названия которой были для Лейлы бессмысленны. – Это примерно в двухстах милях к северу от этого города. Нелегкий путь. У меня еще не было сил на это.

– Что вы ожидаете найти, когда доберетесь туда?

– Ответы, возможно. Что именно они сделали со мной? Нашли ли они настоящее лекарство? Ну и все такое. Хотя, если честно, в основном я хочу снова добраться до Вайсермана. У меня ужасное чувство незаконченного дела, когда дело касается его. Возможно, я бы оставила это, если бы он не послал кого-то за мной. Но мы сами делаем свой выбор, я думаю. В любом случае, вернемся к делу.

Рианн отодвинула в сторону папку с документами, чтобы распечатать еще одну карту – с четкими, узкими линиями. Положив ее на скамью, Лейла прочитала слова в рамке вверху:

EXCELSIUS HYDROCARBONS INC.

Предлагаемый нефтеперерабатывающий завод – пересмотренный план генерального плана V.6.

– Нашла это в офисе городского совета несколько лет назад, – сказала Рианн. – Подумал, что может пригодиться. Кажется, все довольно точно, хотя некоторые из небольших зданий с тех пор обвалились. – Она снова потянулась к ящику и достала огрызок красного мелка. – Лучше всего начать отсюда, как только солнце полностью встанет. – Она отметила точку недалеко от железнодорожной линии, описывающей широкую кривую вокруг правой стороны нефтеперерабатывающего завода. – Деревья там негустые, и все они будут стремиться оставаться в тени. Отсюда. – Она провела линию от точки X в сердце комплекса, следуя через все более густой лабиринт зданий, прежде чем уперлась в большое прямоугольное строение. – Это прямая линия к месту, где они хранили все свои дорожные машины. У меня такое чувство, что именно там она, так сказать, вершит суд. Если ваш друг еще дышит, то он будет там. Двигайся быстро, но тихо, милая. Большинство из них будет спать, но они быстро проснутся, если почувствуют твой запах, так что избегай капающей воды. Повторно наноси мазь, если заметишь на коже пробелы.

Изучая карту, Лейла приглушенно удивлялась собственной решимости. Попытка пробраться в место, кишащее кормщиками, да еще под властью альфы, казалась ей столь же самоубийственной, как и вчера. Рианн уже рассказала ей, как добраться до Редута. Он оказался ближе, чем она думала, и его можно было легко преодолеть за день. Но, кроме пары печатных плат и закиси азота для сестры Люс, она не вернется ни с чем. Тем не менее она не сомневалась, что сделает это. Амоксициллин. Он был отмечен в списке, значит, все еще в его сумке. Если только не у Эйлсы. Она отогнала эту мысль. Если это правда, то смысла во всем этом нет.

– Почему ты помогаешь мне? – – спросила она Рианну.

– А почему бы и нет? Просто обычная порядочность, милая. Кроме того, ты нравишься Триксу.

Лейла с удивлением обнаружила, что, хотя способность этой женщины распознавать ложь была неоспоримой, оказалось, что она сама довольно плохо врет. Об этом свидетельствовало легкое напряжение челюсти и косой взгляд. – Это нечто большее, – сказала Лейла. – Я делаю это, а ты что-то получаешь от этого, верно?

Брови Рианны горестно дрогнули. – Ты уверена, что тебя не укусили? Похоже, ты ужасно проницательна. – Она подошла к одному из ящиков и открыла его, чтобы достать предмет размером с кирпич, завернутый в прозрачный пластик. Она положила его на скамейку, а затем достала из отдельного ящика еще пару предметов поменьше. – Не самая лучшая идея хранить их рядом друг с другом, – пояснила она, после чего назвала каждый по очереди, начав с кирпича. – Полкило C-4. – Ее палец переместился к предмету, напоминающему затупленный карандаш. – Детонатор. А это, – она указала на маленькую плату, прикрепленную к экрану размером не больше большого пальца Лейлы, – таймер.

– Ты хочешь, чтобы я что-то взорвала, – сказала Лейла.

– Не только что-то одно. Все. Весь нефтеперерабатывающий завод, и когда он сгорит, надеюсь, он заберет ее с собой. – Она встретила взгляд Лейлы, теперь уже совершенно серьезный. – С ней что-то не так, милая. Она пахнет неправильно. И то, что она делает со всеми этими кормщиками, не предвещает ничего хорошего, ты не находишь? Два поселения уже пали. А сколько еще? Как скоро она окажется за стенами вашего города? Похоже, она достаточно умна, чтобы найти способ проникнуть внутрь. Она должна уйти. Ты знаешь, что я права.

– Дело не только в этом, – сказала Лейла, заметив неожиданный проблеск в неестественном сиянии глаз женщины. – Ты боишься. Она тебя пугает.

– Ты чертовски права. Рано или поздно она уловит мой специфический запах, и любопытство приведет ее сюда. Я, конечно, могу убежать, но мне не стоит этого делать. Я была здесь первой.

– Тогда убей ее сама.

– Зачем, если у меня есть ты, чтобы сделать это за меня? Кроме того, это твой шанс получить лекарства.

– Если я откажусь?

– Тогда забирай пистолет и удачи. Но банка останется у меня.

Уверенность в том, что у этой женщины ничего нельзя украсть, вернула внимание Лейлы к схеме нефтеперерабатывающего завода. – Хорошо, – вздохнула она. – Куда мне ее поставить?