Текст книги "Кормление (ЛП)"

Автор книги: Энтони Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– И... когда ты... съешь все... что можно съесть. Что тогда?

– Ты что, не слушал? Я сказал, что мы должны адаптироваться. Наши запасы пищи должны стать устойчивыми. Одомашненная порода людей, контролируемая, управляемая. Чтобы это произошло, их нужно сначала рассеять, разрушить те жалкие общины, которые они создали. Со временем я предложу им убежище, стану благодетельным правителем, который сможет держать кормщиков на расстоянии. Они полюбят меня и с готовностью принесут свою кровь в почетную жертву своей королеве и королю, который будет править под моим началом. – Наступила пауза, затем она повысила голос: безошибочная нотка прямого обращения заставила Лейлу замереть на месте.

– И разве ты не полюбишь меня, мой юный друг? Разве это не лучше, чем страдания, которые ты называешь жизнью? Выходи. Все эти подслушивания довольно грубы, не находишь?

Лейла боролась с инстинктом не двигаться. Красные цифры и ужас от того, что ее обнаружили, заставили ее потянуться к пистолету. Она успела достать его, когда вода прямо перед ней окрасилась в белый цвет. Лейла вздрогнула, направила пистолет в поднявшуюся завесу жидкости, сжала палец на спусковом крючке и остановилась, когда перед ней возникло лицо.

Эйлса!

Это, несомненно, была она. Тот же знающий взгляд и готовая улыбка, одна бровь приподнята, словно для того, чтобы задать вопрос. Ты действительно собираешься в меня стрелять?

Мгновение растерянного колебания длилось всего секунду, Лейла отвергла невозможность увиденного и нажала на курок, только рука взорвалась болью, когда что-то расплылось перед глазами. Пистолет отлетел в сторону и разбился вдребезги о стену. На шее Лейлы сомкнулись тиски, и она почувствовала, что ее поднимают из воды. Она билась и вырывалась, нанося удары, которые не попадали в цель, и царапая руку, которая ее держала.

– Хватит! – Тяжелый, удушающий толчок, и Лейла почувствовала, что ее дыхательное горло закрывается. Она пыталась бороться, но от недостатка кислорода ее мышцы отказали, и она повисла, обмякнув в руках монстра. Сквозь темнеющий багровый туман она увидела приближающееся лицо Эйлсы, ноздри которой подергивались. – Любопытный запах, – сказала она, и Лейла смутно осознала, что ее голос – не голос Эйлсы. – Интересно, где ты его подцепила?

– Рехса!

Лицо Эйлсы дернулось вверх от крика Стэйва, и в тот же момент оно изменилось. Лейла услышала скрежет костей и хлюпанье сухожилий, когда плоть обретала черты Рехзы.з Подумай об этом, Лейла, – сказал Питт во сне, и теперь она поняла, почему. Вот как она попала в Спарктаун и Харбор-Пойнт. Вот почему стражники не узнали ее.

Рехса присела, а затем выпрыгнула из воды, увлекая за собой Лейлу. Она вскрикнула от боли, когда они приземлились на крышу грузовика, но закрытое горло не позволило ей издать ни звука. Не желая пока позволить ей умереть, Рехса немного ослабила хватку, пристально вглядываясь в серые, красные глаза Стейва.

– Он умирает, – сказала она, и Лейла почувствовала, как ее хватка снова сжалась. Черты лица Рехсы снова изменились, когда она подтащила Лейлу ближе: безупречная маска красоты превратилась в покрытую венами звериную маску. – Это ты сделала? Что ты сделала? – Лейла почувствовала, как верхняя часть позвоночника сжалась, и ее снова затрясло, точно тряпичную куклу в лапах разъяренной собаки. – Что! Сделала! Ты! Сделала?!

– Рехса. . .

Тряска прекратилась при звуке жалобного стона Стэйва. Лицо Рехсы вернулось к человеческому облику, и она снова повернулась к нему с обеспокоенными глазами.

– Цианид, – сказал ей Стэйв. – Мы все... теперь носим его...

Выпустив вопль ярости, Рехса шлепнула Лейлу на крышу грузовика. – Я собиралась обратить тебя, – сказала она и отпустила хватку, оставив Лейлу ошеломленной и задыхающейся. – Теперь я просто брошу тебя своим собакам.

Затуманенными от боли глазами Лейла смотрела, как она разбивает замок на цепях Стейва, разрывая их, словно кусок хрупкого картона. Она поймала его, когда он упал, и опустилась на колени. – Глупый, глупый человек, – сказала она, проведя рукой по его вздрагивающему лбу. – Не волнуйся, любовь моя. Я спасу тебя. Дар лечит все.

Лейла содрогнулась от инстинктивного отвращения при виде зубов, торчащих изо рта Рехсы, – зазубренных шипов, больше похожих на металл, чем на кость. Притянув Стэйва к себе, она вонзила их ему в шею. Заметив, что ее глаза закрылись в явном блаженном единении, Лейла заставила свое тело двигаться. Удивительное, но радостное осознание того, что она может двигать ногами, позволило понять, что позвоночник все-таки не был сломан. Ей удалось перевернуться на спину и ухватиться за край крыши грузовика. Сколько минут осталось? Пять? Одна? Уверенность в том, что очень скоро ей будет лучше оказаться под водой, заставляла ее двигаться. Пальцы вцепились в край крыши, и она потащилась к краю.

Громкий гортанный звук, похожий на кряхтение, заставил Рехсу вздрогнуть, едва не вырвав руки. Он был похож на возглас отвращения ребенка, попробовавшего что-то ужасное, но сильно усиленный. Лейла хотела проигнорировать его и продолжить ползти, но поняла, что должна посмотреть.

Рехса отступила от Стэйва, ее идеальное лицо было красным от рта до подбородка. Она смотрела на его тело, лишенное всякого движения, со смесью ужаса и обвинения. – М... – заикаясь, пролепетала она, смахнув с губ брызги, слишком темные, чтобы быть кровью. – Меркурий...

Огромный гул взрыва сотряс здание, что стало удивительно подходящим аккомпанементом к внезапным конвульсиям, охватившим Рехсу. Она перевернулась на крыше грузовика, и с каждым вздрагиванием из ее рта вырывалась струйка черной жидкости. Лейла подумала, что она кричит, но не могла понять, что за шум бушует за стенами этого здания. Он напоминал гром, смешанный с визгом миллиона кошек, и за каждым взрывом следовал удар вытесненного воздуха. С потолка посыпалась пыль, а также несколько крупных обломков. Тем не менее Лейла не могла сдвинуться с места, не могла избавить себя от необходимости наблюдать за кончиной Рехсы.

Самые бурные реакции уже улеглись, и она лежала на спине. Из ее рта продолжала течь черная струя, меняя форму лица. Скулы вздулись и расслабились. Подбородок стал узким, затем широким. На мгновение Лейла снова увидела Эйлсу, затем Ромера, за которым быстро мелькали другие, которых она не узнавала. Сменяющийся парад лиц резко закончился, вновь превратившись в нечеловеческий, хищный образ, когда спина Рехсы выгнулась в последний раз. Ее позвоночник переломился с громким треском, после чего она упала, сломанная и неподвижная. В ней исчезла вся жизнь, и остатки человеческого облика, которым она притворялась, улетучились. Ее кожа истончилась и стала полупрозрачной, обнажив искаженный череп. Он мало чем отличался от гамма-черепа: удлиненные зубы и выдающаяся вперед челюсть, глазницы больше и овальнее, чем казалось естественным. Еще не перебравшись через край в воду, Лейла поняла, что Стейв был прав. Эта тварь была имитацией Рехсы. При всех своих замыслах и притязаниях, в конечном счете, оно хотело только питаться.

26

Лейла нырнула под стальную дверь и оказалась в дыму. Вода забила фильтры маски, заставив ее снять ее и терпеть едкие, маслянистые миазмы. Кашляя, она выдула столько жидкости, сколько смогла, и надела маску, втянув в себя воздух, в котором еще сохранялся оттенок сгоревшего топлива. Оглядевшись вокруг, она увидела, что во все стороны от нее простираются потоки воды в клубящихся облаках. Согласно запомненному ею плану нефтеперерабатывающего завода, самый прямой путь к Редуту лежал направо. Пока она продиралась сквозь воду, различные боли разгорались в ярости, и самая острая из них отдавалась в правой руке. Подняв ее, она обнаружила, что та распухла и покрылась синяками. По тому, как мучительно пульсировали все пальцы, кроме большого и указательного, она поняла, что остальные, скорее всего, сломаны.

От боли и усталости она несколько раз упала, прежде чем выбралась из воды. Оказавшись наконец на твердой земле, она позволила себе небольшую передышку, пока яркий всплеск пламени в клубящемся дыму не заставил ее перейти на бег, спотыкаясь. Увидев впереди полыхающие деревья, Лейла свернула влево, а затем сделала это еще раз, когда огонь быстро распространился. Позади нее предсмертная агония нефтеперерабатывающего завода приобрела почти оркестровое величие. Высокие звуки пылающих газов, проникающих через огромную систему труб, дополняли грохот взрывающихся резервуаров и зданий. Когда она бежала, спотыкаясь от страха, к этой уродливой симфонии присоединился нарастающий рев горящей растительности.

Огонь, рыча и хищно рыча, преследовал ее по спине. Она бежала по лесу, перепрыгивая препятствия и уворачиваясь от веток. Несколько раз заросли впереди оказывались слишком густыми, чтобы в них можно было ориентироваться, и ей приходилось обходить их. По краям ее зрения мелькали угольки, похожие на светлячков, а жар был таким сильным, что она удивлялась, почему кожа не покрывается волдырями. Затем сквозь клубящуюся дымку она увидела широкую полосу тротуара. Бросившись к нему, она споткнулась на опушке леса и покатилась по твердой, потрескавшейся поверхности. Поднявшись на ноги, она бросила взгляд на ад, сжигающий деревья, – стену пламени высотой в двадцать футов, яркую на фоне черного неба. Увидев, как от тротуара поднимается пар, когда он начинает закипать, она повернулась и побежала дальше.

По мере того как жар рассеивался, напряжение давало о себе знать, и она замедлила шаг. Остановившись, Лейла осмотрела окрестности и обнаружила, что перед ней огромная парковка. Разбросанные ржавые обломки окружали огромное здание, построенное, казалось, полностью из стекла и стали. Строение раскинулось на несколько акров, большинство его окон были разбиты или исчезли, а в центре возвышался купол, который она помнила с того первого часа, проведенного за стенами. Когда-то он, должно быть, ярко сиял на солнце, но теперь его изогнутые балки были голыми и покореженными. Над тем, что, по ее мнению, являлось главным входом, висела высокая вывеска: Highpoint Mall. Один взгляд на мрачный интерьер сразу же отбил у Лейлы охоту заходить внутрь, и она, обогнув здание, стала держаться от него на расстоянии. Дым скрывал большую часть того, что находилось за его пределами, но она могла различить знакомые силуэты доходных домов. Она была ближе к дому, чем думала.

Оживший рев привлек ее внимание к огню, и она увидела, как он мчится по заросшим дорожкам, проходящим через парковку. Через несколько секунд пламя охватило внешнюю часть огромного здания, и ветер загнал огонь в пустые окна и дверные проемы. Отступив назад, Лейла увидела, как через открытый дверной проем врывается горящая фигура. Она выскочила на парковку и покатилась по земле, отчаянно пытаясь погасить огонь, пожирающий ее плоть. За ней последовали еще несколько человек, некоторые превратились в неподвижные, объятые пламенем ошметки. Другим удалось затушить пламя, всего их было около двадцати, и, когда они поднялись, дымя опаленной плотью, Лейла различила длинные конечности и вытянутые черепа стаи бета.

Кормщики, подумала Лейла, переведя взгляд на черные облака над головой. Вся надежда на то, что они не заметили ее запах, испарилась, когда она увидела, как все они одинаково хищно приседают и поворачивают свои обугленные дымящиеся тела в ее сторону. Она побежала.

Несмотря на боль, перенапряженные мышцы и дыхание, которое она вынуждена была пропускать через фильтры маски, она знала, что бежит быстрее всех в своей жизни. Она бежала по разбитым дорогам и через остатки разрушенных домов. Казалось, расстояние до жилых домов заняло не несколько секунд, а целый час. Двигаясь по широким магистралям между жилыми кварталами, она опасалась, что столкнется с барьером разрушенного перекрестка. К счастью, маршрут от нефтеперерабатывающего завода привел ее в район, расположенный вдали от разрушенной проезжей части. Это также означало большее расстояние до пустыря, отделяющего жилые дома от стены. Она отбросила мысленные расчеты и сосредоточилась на сохранении скорости. Как бы ты ни была быстра, они быстрее. Она уже понимала истинность слов Таксо, но все же они ее еще не настигли.

Ее тело окончательно сдало в сотне метров от последнего ряда домов. Она даже смогла разглядеть стену сквозь покосившиеся здания.Так близко. Слова повторялись в ее голове, когда последние остатки сил покинули ее ноги, отправив ее в тяжелое столкновение с землей.Так близко. Так чертовски близко. Она попыталась заставить свое тело сделать усилие, но у нее словно сработал какой-то внутренний выключатель.

Несколько секунд она могла только лежать, прижавшись щекой к потрескавшемуся асфальту, задыхаясь, а сердце билось так, словно хотело вырваться из клетки грудной клетки. Ее разбудил звук быстрых когтистых лап кормщиков. Перевернувшись на спину, она приподнялась на локтях, наблюдая, как они появляются из серой дымки. Все они, похоже, хромали, терпя муки ожогов, чтобы продолжать охоту.

Раненому зверю все равно нужно есть, заключила Лейла. Поморщившись, она потянулась к лодыжке, а затем застонала от боли, когда сломанные пальцы не смогли схватить нож Нехны. Левой рукой она освободила нож и нажала на переключатель, чтобы выдвинуть лезвие. Она перекатилась на бок и попыталась встать, но ноги не выдержали, и она снова рухнула. Задыхаясь от бессловесного неповиновения, она махнула ножом в сторону ведущего кормщика, когда тот настиг ее: его лицо представляло собой массу обугленной, покрытой волдырями плоти. Один глаз был выжжен, а левая сторона пасти сожжена до кости. Лейлу поразила явная, безошибочная враждебность, пылающая в оставшемся глазу. Эта тварь не просто жаждала ее. Оно ее ненавидело. Один из стаи Рехсы? задалась она вопросом. Пришел отомстить за свою павшую королеву...

Кормщик был менее чем в трех футах от нее, когда его голова взорвалась бело-красным пламенем. На секунду Лейла подумала, что ее поразила молния, а затем услышала выстрелы. Последовали еще белые вспышки, разрывая брусчатку и уничтожая кормщиков. Трое были уничтожены вторым залпом, двое – последующим, их разнесло на части белыми трассирующими пулями, которые высекали искры при ударе о бетон. Единственный уцелевший кормщик повернулся и попытался бежать, но был настигнут последним залпом, превратившим его в дергающееся красное месиво.

– Похоже, титан отлично работает, милашки!

Взгляд Лейлы метнулся к маленькой фигурке, сидящей на открытом верхнем этаже дома впереди. Рианн рассмеялась, размахивая пулеметом и отбрасывая его в сторону. – Никогда не могла устоять перед вечеринкой!

Она опустила капюшон, открыв лицо, ставшее диким от радости убийства: зубы выдвинуты, кожа бледнее, чем когда-либо. Несомненно, это был кормщик, и Лейла могла видеть стену у себя за спиной. Расстояние было слишком велико, чтобы разглядеть сторожевой пост, но выстрелы привлекли бы внимание. Она также слышала слабый, повторяющийся вой сирен.

Сердце заколотилось от новой тревоги, Лейла поднялась на ноги и, пошатываясь, направилась к Рианн, размахивая руками. – Ложись! – – закричала она, но слова были слишком приглушены маской и не достигли ушей Рианн. Лейла сорвала ее и снова закричала: – ЛОЖИСЬ!

Выстрела она не услышала. Снайпер был слишком далеко для этого. Но она услышала вой пули и увидела красный шлейф, пробивший грудь Рианн. Она сделала один неуверенный шаг в сторону, а затем упала, перевернувшись на спину. Лейла опустилась на колени, обнаружив, что у нее не осталось сил даже на то, чтобы закричать от отчаяния или ярости. Сделав несколько глотков затянутого дымом воздуха, она смогла встать и неуверенной походкой направилась к Рианне.

Как и у Рехсы, наступление смерти привело к изменению черт лица до нечеловеческого состояния. В отличие от Рехсы, Лейла могла видеть человеческую душу, сияющую среди угасающего мерцания жизни в глазах Рианн. Присев, Лейла взяла Рианну за руку, наблюдая, как та задыхается и выдыхает последние несколько вдохов. Невероятно, но Лейла увидела, как подобие улыбки искривило губы вокруг ее слишком длинных зубов, и она что-то произнесла – имя, сопровождаемое брызгами крови: – Трюки!

Лейла посмотрела в ее глаза и кивнула, а затем увидела, как они потускнели, когда Рианн испустила последний вздох.

Поднявшись с тела, Лейла уперлась взглядом в стену и пошла домой.

27

Очередь покупателей у театра «Электрик Пэлас» проходила через Муниципальный центр искусств и дальше. Больше всего Лейлу удивляло не количество людей, а их терпение. Днем и ночью после ее возвращения, по мере того как распространялась информация о новом диске в театре, люди приходили со всех районов Редута, чтобы посмотреть на него. Не было ни споров, ни драк, ни попыток переступить черту. Лейла отчасти приписывала это регулярным патрулям крашеров. Большие скопления граждан всегда нервировали их, но в настроении этой нестройной процессии был какой-то особый свет, даже чувство товарищества. Словно они рассматривали стояние в очереди как часть опыта и не хотели его портить. Предприимчивый Таксо нанял торговцев, которые продавали напитки и пирожные, поставляемые по разумной цене местной пекарней. Ему также пришлось нанять помощников, чтобы поддерживать проектор в рабочем состоянии, но и тогда приходилось работать не более четырех часов подряд. Несколько дней назад лампочка окончательно перегорела. Таблички «Закрыто на ремонт» хватило, чтобы вызвать техника из городской администрации с заменой. Похоже, чиновники были не прочь поддержать это новое полезное развлечение.

Глядя вниз со своей крыши, Лейла узнала несколько лиц. Большинству было недостаточно одного раза увидеть фильм, и она понимала, почему. Это было то, о чем Таксо всегда говорил. Из зала внизу доносились напыщенные мелодии партитуры, сопровождающей кульминацию, и Лейла, выходя из тени в грузовом фургоне, про себя повторяла фразу Рипли. Когда она только вернулась, Таксо настоял на том, чтобы дебютный показ был только для них. Они сели в среднем ряду и смотрели фильм вместе, причем Таксо плакала всю дорогу. Хотя к концу она тоже расплакалась.

– Меня беспокоит одна вещь, – сказала она теперь. – Что случилось с Берком? То есть, наверное, инопланетянин убил его, но это выглядело как-то противоречиво. Такой кусок дерьма, как он, заслуживал более жестокого возмездия.

Повернувшись к лежаку, где отдыхал Стрэнг, она увидела, как он положил закладку, прежде чем закрыть свой экземпляр «Николаса Никльби. – Эту сцену вырезали из театрального релиза, – сказал он. Его голос был более хриплым, чем раньше, но без кашля. – Но в режиссерской версии Рипли находит его в реакторе, оплодотворенного ребенком-инопланетянином. Она дает ему гранату, и он взрывает себя.

– О. – Она обернулась к толпе и тихо добавила: – В следующий раз будьте осторожны.

Она знала, что это вызвало бы неодобрительный взгляд Стрэнга, но он ничего не сказал. С момента ее возвращения он не задавал вопросов, хотя, как она видела, по мере улучшения его состояния они возникали все настойчивее. Но он все равно не спрашивал, и она любила его за это.

– Есть кто-нибудь дома?

Она напряглась при звуке голоса Дреша, но заставила себя улыбнуться в знак приветствия, когда он поднялся по лестнице на крышу. – Ну что, добрались? – – спросила она и сжала его руку – краткое выражение привязанности, вызвавшее чувство вины. Но большее было бы жестокостью. Дреш всегда был выше ее, но казалось, что за несколько недель он вырос на несколько дюймов.

– Ты выглядишь достаточно хорошо для этого, – сказал Стрэнг, поднимаясь с шезлонга и прикладывая руку к плечу Дреш. – Внешний мир с тобой согласен.

– По словам Нехны, это был самый спокойный переход в истории. – Сняв рюкзак, Дреш открыл его и обнаружил дюжину или больше книг. – Любезно предоставлены библиотекой Искрового города. Батарейки тоже были там, где ты сказала, – добавил он, обращаясь к Лейле.

При виде книг лицо Стрэнга засветилось благодарностью и радостью, но немного омрачилось, когда он поймал тяжелый взгляд Лейлы. – Я, пожалуй, оставлю вас, – сказал он, направляясь к лестнице. – Нужно привести в порядок полки.

– Кажется, ему гораздо лучше, – заметил Дреш, когда Стрэнг спустился с лестницы.

– За неделю почти не кашлял, – сказала Лейла. Отойдя к краю крыши, она плотнее обмотала шаль вокруг плеч. После возвращения она, похоже, стала сильнее чувствовать холод, что Кухла быстро заметила и исправила, подарив ей свежевытканную шаль. Она стояла внизу, расставляя табурет и расчехляя виолончель, готовясь к ночному выступлению. Люди в очереди всегда это ценили.

– Прости, что меня не было рядом с твоим возвращением, – сказала Лейла Дрешу. – Теперь люди глазеют на меня. Мне это не нравится.

– Все в порядке. – Он подошел к ней, и Лейла почувствовала на себе тяжесть его взгляда. – Там много разочарованных. Никаких выигрышей, если все вернутся. Одно время я думал, что будет бунт.

– Все? – Она повернулась к нему, обнаружив подтверждающую ухмылку, но ту же тяжесть во взгляде.

– Не видел ни одного кормщика. Нехна не могла в это поверить. Кстати, твой огонь все еще горит яростно. Задыхаться от дыма было самым страшным во всем переходе. Нам приходилось почти все время надевать маски. По их подсчетам, задымлена примерно треть Старого города. Вероятно, это объясняет отсутствие кормщиков.

– Там еще много спящих. Они переберутся сюда, когда огонь выгорит сам.

– А это значит, что мы должны максимально использовать то время, которое у нас есть. Отправиться дальше. С исчезновением Харбор-Пойнта нам нужно найти другие поселения, с которыми можно торговать.

Она услышала в этих словах смысл, окрашенный более жесткой нотой, чем ожидала. Это прозвучало почти как осуждение или разочарование.

– Я сказала Нехне, что с меня хватит, – сказала она. – И я говорила серьезно.

– Ты знаешь кое-что. Узнала там такое, чего никто не знал раньше...

– И все это в отчете. Посмотри видеозапись.

– Я смотрел. Мы все смотрели. Альфы, которые могут менять облик... – Он вздохнул и покачал головой. – Сейчас там все спокойно, но ты права, это ненадолго. Чтобы не допустить их, нам понадобятся все.

– Не пускать их, – тихо повторила она, не в силах сдержать едкое пренебрежение в голосе. – Настоящая проблема этого города не в этом, Дреш. Может быть, ты сможешь не пускать плохие вещи. А может, и нет. Но ты точно не сможешь остановить гниение изнутри. Однажды стены рухнут, и не Кормщики будут их разрушать. Единственное, что нас спасет, – это перестать жить в тюрьме.

– И как же мы это сделаем? Нам нужны стены, иначе мы умрем. Это просто факт.

Только до тех пор, пока кормщики на свободе. Она не сказала этого, как не сказала и многого другого во время совещания. Она рассказала им все о Спарк-Тауне и Харбор-Пойнте, о Стэйве и Рехсе, особенно о своей власти над теми, кого она называла низшими породами, и о своей особой способности распознавать лица. Но когда речь зашла о Рианне, она ничего им не сказала. Поначалу она и сама не знала почему – просто смутное беспокойство, которое переросло в ясность, когда прибыл мэр Флэк. Он настоял на личной аудиенции с ней, сидел за столом, крепко сцепив руки, и сосредоточенно хмурил брови. Но это была маска, фасад испуганного и по большей части заинтересованного в себе человека. Она видела это по тому, как его глаза, нервные и настороженные, скользили по ее лицу, и чувствовала запах его пота. Она недоумевала, как несколько дней во Внешнем мире могли так обострить ее чувства, но не сомневалась в том, что они ей подсказывали. От него несло страхом. Его вопросы тоже не отличались особой проницательностью: в основном их интересовало, если она абсолютно уверена, что от Харбор-Пойнта ничего не осталось, и правдивость тревожных новостей о способностях Рехсы. Когда он ушел, у нее не осталось сомнений: Такому человеку, как он, нельзя доверять историю Рианн. Но кому же тогда?

– Я слышал от знакомых Люс, – сказал Дреш, прервав, как она поняла, затянувшееся молчание. – Ее сестра родила ребенка. Девочка. Все в порядке и здоровы. Они просили еще раз передать спасибо.

Лейла только кивнула. Прежде чем согласиться на беседу, она сначала настояла на том, чтобы поехать домой и передать Таксо амоксициллин. После этого был визит в Агроузел Двенадцать Б. Уна, хотя и была младше Лейлы всего на год, казалась болезненно юной, ребенком с нелепо раздутым животом. Но известие о смерти сестры она перенесла на удивление стойко, лишь несколько раз прослезилась, когда Лейла передала ей баллон с закисью азота. Она не стала расспрашивать о подробностях, за что Лейла была ей благодарна.

– На следующей неделе Флэк объявит еще один отбор, – сказал Дреш. – Буду очень рад видеть тебя там.

На ее губах промелькнули разные реплики, но ни одна из них не была приятной. Глядя на его осуждающее, но все еще искреннее лицо, она подумала, не повзрослел ли он за время ее отсутствия. – Я подумаю об этом, – пробормотала она, утомленная перспективой очередного спора. В этом не было смысла. – Спасибо, что принесли книги.

– Меньшее, что я мог сделать. Они с Таксо поддерживали меня после Торна... – Он прерывисто фыркнул. – В любом случае. Лучше вернуться. У них в деревне намечается целый праздник, на котором, кстати, тебе тоже будут рады.

Бокового взгляда хватило, чтобы отговорить его от дальнейших уговоров, и он коснулся рукой ее плеча, прежде чем направиться к лестнице.

– Дреш, – сказала она, когда он начал спускаться. – То, что я сказала во время Отбора. Это было несправедливо и неправильно. Прости меня.

Он усмехнулся, но улыбка была приглушенной, осуждение все еще оставалось в его взгляде, прежде чем он скрылся из виду. Повернувшись, она смотрела, как он выходит из театра и проходит мимо людей, выстроившихся вдоль дорожки, прежде чем исчезнуть во мраке Центра искусств. Пока, Дреш.

Когда закончился последний сеанс и зрители разошлись по домам, она подождала час, пока не подошла к вентиляционному отверстию, где спрятала свой рюкзак. Она вытащила его и перепроверила содержимое: пайков и воды хватило на две недели, что утяжелило его, но ничего не поделаешь. Затем она достала предмет, который купила у Велны тем утром. В магазин она отправилась, вооружившись еще двумя бутылочками с таблетками, которые не отдала по возвращении. То, что ей было нужно, стоило бы дорого. Но Велна отказалась брать плату и, не раздумывая, выдала предмет. Вытащив пистолет из кобуры, Лейла с удовлетворением отметила, что он той же модели, что и пистолет Рианны. Магазин был заполнен лишь наполовину, но у Лейлы еще оставались патроны с титановыми наконечниками, которые дала ей Рианн. Прежде чем пристегнуть кобуру, она сняла с пальцев повязки. Спустя шесть недель они почти зажили, но были жесткими и обесцвеченными. Держать пистолет было больно, но терпимо, и она была уверена, что сможет точно стрелять из него.

Спустившись по лестнице, она заглянула к Таксо и Стрэнгу. Они снова стали спать в одной постели, когда кашель Стрэнга ослаб, хотя она удивлялась, как Таксо удается спать под храп Стрэнга. Она стояла в дверях и смотрела на них дольше, чем следовало, борясь с желанием разбудить их, объяснить, что она собирается делать и почему. Но она не стала этого делать. Уйти вот так было жестоко и трусливо, но в то же время необходимо. Одно слово любого из них – и она никогда бы не ушла.

Когда-то выходить ночью на улицу было абсурдной затеей. Теперь она пробиралась по темному лабиринту улиц и убежищ, не обращая внимания на мелькающие в тени фигуры. Несколько человек бросились ей наперерез, но при виде ее лица быстро отступили. В том, что она была очень опасна, были свои преимущества. Взлом замка на люке в Подземку занял больше времени, чем обычно, благодаря больным пальцам. Проще было бы перекинуть веревку через стену, но всегда оставался шанс, что крашер попытается остановить ее, а ей не нужна была суматоха. Кроме того, ей нужно было кое-что сделать.

Пройдя через стену, она включила фонарик и начала долгий спуск вниз. Как и многое другое в Редуте, Подземка за время ее отсутствия, казалось, уменьшилась и потеряла атмосферу опасности. В темноте слышалось отдаленное шарканье – возможно, это были собаки, но если они и уловили ее запах, то благоразумно ушли с ее пути.

Поиски столба заняли некоторое время, поскольку подземный ландшафт снова претерпел изменения. Вертикальная воронка, которая привела ее туда раньше, теперь была завалена осевшими обломками. К счастью, в результате сдвига слоистых обломков обнаружилась вершина столба, и она смогла найти путь к его основанию. Когда она пробралась к металлической решетке, рассветный свет окрасил траву за ней в приятный золотистый оттенок. Разбитая машина за окном казалась нетронутой.

Лейла сидела и ела протеиновый батончик, ожидая, пока солнце полностью взойдет. Затем, взяв из рюкзака молоток и зубило, она нанесла несколько ударов, чтобы обрушить туннель у себя за спиной. Снятие одного из прутьев с решетки потребовало больше усилий, но она справилась, отпихнула металлический прут и пролезла внутрь. Во внешнем мире есть что-то такое, что цепляет тебя, вспомнила она слова Ромера, поднимая лицо к солнцу и удивляясь, почему здесь теплее, чем за стенами.

Выхватив пистолет, она подняла освободившийся металлический стержень и швырнула его в развалившуюся машину. Реакция была мгновенной: дверь распахнулась, и из нее высунулся коготь Кормщика. Она увидела, как он устроился среди остатков заднего сиденья: глаза светились, зубы блестели во мраке. Солнечный свет коснулся его кожи, и он издал шипение от досады, которая, как она знала, вскоре сменится голодом. Татуировки на предплечье были более различимы на таком расстоянии, подтверждая неохотный, но неизбежный вывод. Тем не менее она заставила себя присмотреться к его лицу. Как и у Люс, сходства было достаточно, чтобы узнать в нем того, кем он был раньше.

– Неужели у нас были общие сны? – – спросила она. – Ты звал меня, как Рехса звала Стэйва?

Кормщик не нашелся, что ответить. Оскалив удлиняющиеся зубы, он напрягся для выпада, движимый голодом, чтобы испытать боль от солнечного света.

– Прощай, Торн, – сказала она и выстрелила Кормщику в голову. Пуля с титановым наконечником раздробила переднюю и заднюю части черепа, наполнив салон машины красными брызгами, и та рухнула в ржавые недра автомобиля.

– Мы не можем убить вас всех, не так ли? – – спросила она у мертвого кормщика, наблюдая, как последняя судорога треплет его руку с привычной паутиной чернил. Но, возможно, мы сможем вас вылечить. – Рианн была кормщиком, но она была и человеком. Достаточно человеком, чтобы это имело значение. Это уже что-то. С чего-то надо начинать.