Текст книги "Небеса Перна"

Автор книги: Энн Маккефри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

– Послушай, неужели в Монако-Вейре не нашлось ни одного дракона, который нравился бы Зарант’е по-настоящему? – поспешно спросил он. – Разве Миррим не говорила тебе, что ты должна решить, какой всадник по душе тебе, и сосредоточить внимание на нем?

Девушка отвела глаза и тяжело сглотнула.

– Не наговаривай на Миррим, Ф’лессан. Она рассказывала мне… что-то в этом роде. Но я… мне ни один из них не нравился.

– Ну, всадник не обязательно должен был быть из Монако, ты же понимаешь.

– Ты снова на меня злишься. – Ее тело напряглось.

– Снова? На тебя? Когда это я на тебя злился, Тай?

– Когда ты вернулся из Форта. Он моргнул.

– Когда ты увидел, что я плаваю с…

– Когда ты была ранена. – Он подчеркнул это слово. – Тебя ранили, когда ты пыталась остановить вандалов.

Сама мысль об этом нападении приводила его в ярость – даже сейчас.

– Вот, ты опять на меня злишься.

– Нет, я… – Он умолк, внезапно заметив, что она чуть заметно улыбается, что ее тело расслабилось, напряжение спало и что ее руки спокойно и ласково легли на его плечи. Он глубоко вздохнул: – Я не злюсь на тебя, моя милая Тай; я злюсь за тебя.

– Мне придется привыкнуть к этой разнице.

– Но ты сделаешь это, моя милая, дорогая зеленая всадница? – очень тихо спросил он.

– Что сделаю?

– Ты захочешь привыкнуть к этой разнице? Ко мне? – Он снова коснулся ее лица, проводя пальцами от висков к скулам. – Ведь я действительно очень хочу лучше узнать тебя. – Он тихонько поцеловал ее в уголок губ, ощутив, как дрогнули они от этого прикосновения; потом перекатился на бок и притянул ее к себе, прижав ее голову к своей груди.

– Они именно так сейчас и лежат, знаешь? – прошептала она.

Он отбросил назад волосы, падавшие ей на лоб, и прижался щекой к ее щеке.

– Хм-м… Да, знаю. Но они уже почти уснули.

– А мы разве нет?

– Мы… – ему нравилось, как звучит это короткое слово; идея поспать ему нравилась тоже. Тем более что он заснет, обнимая ее.

«Я же сказал тебе, что хорошо поохочусь».

Показалось ему – или его дракон действительно сказал это? Неужели же Голант’ спланировал все это заранее? Так же, как и его всадник?..

Дом арфистов 28.1.31

– Ты хотел меня видеть?

Сибелл вздрогнул от неожиданности. Шпилька закрыл за собой дверь, которую умудрился открыть настолько бесшумно, что мастер-арфист даже не услышал этого. Шпион усмехнулся:

– Теряешь нюх, Сибелл?

– Главное, чтобы ты его не потерял, – ответил Сибелл и пустил по столику к Шпильке листок бумаги, кивком подтвердив, что хочет, чтобы тот прочел его. – От арфиста Крома.

– Серубил? Разумный человек. Выучил бесконечное множество куплетов к этому кошмарному «Вниз, в шахты». – Шпилька содрогнулся от отвращения и, шагнув вперед, взял бумагу. По мере чтения его глаза светлели. – Значит, если тела так и не нашли, Серубил считает, что этот человек мог ускользнуть. К тому же с поисками промедлили. Возможно, он направился по реке в долины.

– Читай дальше. Там есть и плохие новости.

– О! У заключенного отсутствовала фаланга указательного пальца. Хотя о шраме на лице ничего не говорится. – Шпилька вздохнул. – Что ж, шрам он мог заполучить в одном из первых рейдов Очистителей. Или, знаешь, даже во время бегства; или же сразу после него. – Шпилька уселся на край стола Сибелла, не прерывая чтения; стопки бумаг на столе почти не шелохнулись. – Разве мы не разослали всем арфистам копии того рисунка, который я сделал?

– Я думал, разослали.

– А! – Несколько сонное лицо Шпильки прояснилось. – Заключенный – да что ж такое, имени у него не было, что ли? – был приговорен к пожизненным работам на рудниках Крома с несколькими другими Очистителями из тех, кто совершил нападение на Игипса.

– Пока я дожидался твоего прибытия, – Сибелл не мог отказать себе в удовольствии подразнить Шпильку, хотя прекрасно понимал, что мастер Мекельрой торопился изо всех сил – до того самого мига, когда бесшумно вошел в кабинет мастера-арфиста (Шпилька часто входил в его кабинет именно так, тайком и в ночное время – или в другое время, не менее неудобное), – я еще раз просмотрел отчет мастера Робинтона о том происшествии.

Сибелл погладил синюю кожу журнала для записей и аккуратно открыл его на том месте, которое было заложено полоской бумаги.

– Игипс отразил атаку при помощи того, что он назвал «звуковым барьером». Это настолько пронизывающий и громкий звук, что нападавшие попросту потеряли сознание. Игипс говорил, что некоторые повреждения могут остаться навсегда. Когда мы выразили удивление, что он отразил атаку столь жестким образом, он заметил, что, я цитирую, «эти устройства запрограммированы на хранение важной индустриальной и политической информации. Несанкционированный доступ и/или действия, могущие повлечь за собой разрушения, должны, следовательно, активно пресекаться, что всегда было одной из второстепенных функций устройства Игипс».

Сибелл поднял взгляд от страницы и посмотрел на Шпильку.

– Что ж, верно. – Шпилька поскреб в затылке. – Некоторые повреждения могли остаться навсегда. Судя по тому, что пишет Серубил, – Шпилька махнул зажатой в пальцах бумагой, – этот заключенный был глухим. Может быть, у него со временем восстановился слух? Очень удобно и полезно прикидываться глухим, когда планируешь побег.

– Да, в следующем абзаце Серубил пишет, что это была не первая попытка побега. Однако, – Сибелл назидательно поднял палец, – ни этот человек, ни остальные заключенные-Очистители никогда не называли своих имен.

– Если они были глухими, как они смогли услышать вопрос? – спросил Шпилька.

Сибелл поморщился.

– Обычно задать такой простой вопрос не составляет труда. Я, – он ткнул себя пальцем в грудь, – Сибелл. Ты? – Он расширил глаза, придал своему лицу вопросительное выражение и указал на Шпильку.

– Если бы я напал на Игипса, но моя попытка разрушить его не удалась, я бы ни за что не стал называть свое имя.

– Это верно; но… – Сибелл снова посмотрел на страницу, исписанную ровным, мелким, красивым почерком. – Хотя по одежде этих людей нельзя было определить, кто они и откуда, один из них был стеклодувом, судя по пузырям от ожогов и ожоговым шрамам на его руках – и по следам от стеклодувной трубки на пальцах. – Он выжидательно посмотрел на Шпильку.

– А мастер Норист был одним из самых ярых противников Игипса и его новых технологий. Он также был сослан за участие в похищении мастера Робинтона. – Лицо Шпильки омрачилось печалью, так же как и лицо Сибелла: оба они вспоминали человека, которого уважали и любили и которым восхищались.

– Трое сыновей мастера Нориста были подмастерьями в его цеху. Все они находились под сильным влиянием отца.

Шпилька обдумал это замечание.

– Учти, после тринадцати Оборотов, проведенных в рудниках, ожоговые пузыри, конечно, пропадут, а вот шрамы от раскаленного стекла и следы от стеклодувной трубки останутся. – Склонив голову набок, он посмотрел на главного мастера своего цеха. – Так что мне стоит показать портрет нашего доброго друга Серубилу, а также, возможно, расспросить охранников по поводу ожоговых шрамов. За тринадцать Оборотов кто-нибудь да заметил бы их.

– И нужно узнать, восстановился ли у него слух. Шпилька фыркнул.

– Если он планировал нападения, должно быть, говорить он умеет!

– И еще, Шпилька, выясни, сколько времени прошло, прежде чем они отправились в погоню, – только сделай это, пожалуйста, ненавязчиво, потихоньку, как ты это умеешь. Кстати сказать, я слышал, что цех кузнецов дал за тот метеорит двадцать марок.

Шпилька присвистнул с уважением:

– Ничего странного, что из-за последних метеоритов поднялась такая суматоха!

Сибелл слегка передернул плечами и недовольно скривился:

– Не важно, сколько они стоят: они причиняют слишком много бед, больше, чем может возместить их стоимость.

– Да?

Сибелл бросил на него короткий острый взгляд.

– Тот, что упал на равнины Керуна, вселил в горцев уверенность, что следующий огненный шар рухнет как раз на них – а всадники ничего не сделают, чтобы взорвать его в небе, прежде чем он рухнет на них и сожжет все дотла!

– Я думал, что тот метеорит, который упал на землю неподалеку от Райской реки, только крышу пробил…

– Он никакого вреда не причинил, зато Джейги получил за него пятнадцать марок от кузнечного цеха. Он также сказал, – выражение лица Сибелла красноречиво свидетельствовало, что он предпочел бы, чтобы Джейги не был таким болтливым, – мол, дельфины видели, как несколько «шипящих и горячих» обломков упали в море, и они будут только рады понырять за ними.

Шпилька безразлично пожал плечами.

– Насколько я помню, метеориты чаще падают в море, чем на сушу, поскольку воды на Перне намного больше, чем суши.

– Проблема не в этом. Даже люди, которые, казалось бы, должны все понимать, требуют от Вейров, чтобы они предотвратили падение новых тел с неба – например, перехватывали бы их по дороге.

Шпилька рассмеялся лающим смехом:

– Драконы, конечно, летают быстро – но не так быстро, как метеориты. А метеориты так горячи при входе в атмосферу, что пламя драконов не сможет остановить метеорит – даже если драконы и ухитрятся его догнать.

– Знаю, знаю… – Сибелл утомленно вздохнул.

– А теперь, – снова взмахнув зажатым в руке листком, заметил Шпилька, – почему бы мне не заняться чем-нибудь полезным? Например, не отправиться в рудники Крома?

– Я попросил Н’тона подбросить тебя туда. Времени как раз хватит на то, чтобы взять рисунок и переодеться в летный костюм.

– Отлично. Биста обожает летать на драконах. – Шпилька аккуратно свернул послание Серубила и спрятал его в задний карман штанов. – Я не задержусь надолго.

– Надеюсь.

Он вернулся поздно вечером. На этот раз он постучал в дверь кабинета Сибелла и вошел, неся на подносе кувшин кла, кружки и тарелочку со сладкими бисквитами.

– Я с пустыми руками не прихожу, – проговорил он, проходя к столу и водружая поднос на столешницу. Быстро оглядел стопки бумаг на столе: похоже, Сибелл не особенно продвинулся в работе с тех пор, как они расстались. – Ты что, ничего не делал с этими прошениями весь сегодняшний день?

– Я разложил их по разным стопкам. Ну, какие у тебя новости?

Шпилька налил им обоим по кружке кла и снова привычно устроился на краю стола.

– Когда заключенный бежал, шрама на лице у него не было. Фалангу указательного пальца он потерял из-за несчастного случая на рудниках. Прежде он несколько раз пытался бежать, но его легко ловили. Преследователи были уверены, что он не услышит их приближения. Именно поэтому они и не бросились в погоню немедленно.

– И когда он предпринимал попытки побега? Шпилька сверился с пометками, которые он сделал на полях письма Серубила.

– В первые два Оборота, которые он провел там… Его глаза расширились, он уставился на мастера-арфиста, который, судя по всему, пришел к такому же выводу одновременно с ним.

– Значит, у него достаточно восстановился слух, чтобы он попробовал снова бежать! – хором сказали они; оба усмехнулись.

– И он выжидал удобного момента… – сказал Сибелл.

– А какой момент может быть лучше, чем когда метеорит пробивает в стенах дыру, через которую и можно сбежать! – Шпилька вскочил на ноги. – Точно. А ванная комната для заключенных разделена перегородками, так что никто никаких шрамов на руках не помнит.

– И имени тоже?

– Они его называли Стекольщиком: у него остались следы от стеклодувной трубки на пальцах.

– Значит, это может быть подмастерье Нориста? – спросил Сибелл.

– Похоже на то.

– Следовательно, у него тьма причин для того, чтобы ненавидеть Игипса. Порист считал Игипса Мерзостью. У нас достаточно косвенных улик для того, чтобы полагать, что предводителем теперешних Очистителей является именно этот беглый заключенный.

– Мой человек, Пятый, – вставил Шпилька и со вздохом снова уселся на край стола. – А теперь нам просто нужно найти его и выяснить, слышит ли он наши вопросы настолько четко, чтобы ответить на них.

– Полагаю, в первую очередь нам нужно узнать, что он и его приятели-Очистители замышляют сделать в ближайшее время, – мрачно заметил Сибелл.

Шпилька посмотрел на мастера-арфиста долгим изучающим взглядом; затем с неестественной жизнерадостностью спросил:

– А ты слышал, что М’ранд и Пильгра ушли на покой и перебираются в Катэй?

– Да, – ответил Сибелл. – И я рад этому. Ради их же собственного блага – они всю жизнь сражались с Нитями. А главное – новые предводителя Вейра будут молоды и сумеют уравновесить Г’денеда: тот так консервативен, что просто удивительно, как ему хватило смелости совершить путешествие во времени тридцать с лишним Оборотов назад.

Холд Хонсю 1.2.31

Ф’лессан и Тай все еще разлетались по своим Вейрам во время Падения Нитей, но в промежутках Ф’лессан появлялся в Бендене крайне нерегулярно. Он почти постоянно жил в Хонсю и все свободное время посвящал обустройству своего нового вейр-холда. Хотя он знал, что большая часть всадников Монако уже устроилась на новом месте, но Тай продолжала прилетать в Хонсю – и к нему. Он сумел наконец разговорить ее: она рассказала ему о своем детстве в Керуне, об ученичестве у мастера Самвела, о ее работе на Посадочной площадке и о том, как она стала ученицей мастера Вансора и Эррагона. В светлые вечера молодые люди по очереди изучали звезды южного полушария.

– Ты знаешь, мне всегда было интересно, почему в Пещерах Кэтрин спрятано еще четыре телескопа, – однажды сказал девушке Ф’лессан: в эту ночь они удобно расположились рядом на широких матрасах на террасе.

– Я и не знала, что тебе об этом известно, – воскликнула она, опуская бинокль и устремляя на него взгляд своих чудесных зеленых глаз.

Он хмыкнул:

– Ты забываешь, что я был на Посадочной площадке практически с самого начала – и, разумеется, пользовался любой возможностью, чтобы покопаться в этих пещерах. Я представлял себе, что в запечатанных картонных коробках там хранятся невероятные сокровища – конечно, до того, как научился читать штрих-коды и кодовые метки Предков. Кстати, о невероятном: как все-таки Зарант’е удается переместить жуков-вонючек? И заодно – как ей удалось спасти эти твои шкуры? Те самые, из-за которых так разволновалась Миррим в день падения Огненного шара?

Тут Ф’лессан заметил, что просто ошарашил девушку своими вопросами, и поспешно добавил:

– Я хочу сказать, что не сомневаюсь в том, что это она их спасла; но как ей удалось? Я все время был здесь, помогая расчищать то, что осталось от Монако-Вейра, ты была слишком занята перевозкой различных вещей на Зарант’е; ты не могла бы даже переместиться во времени, чтобы сделать это…

Он приподнялся на локте, повернулся к девушке и погладил кончиками пальцев ее лицо, на котором возникло замкнутое напряженное выражение.

– Зарант’а сказала мне, что это она их забрала. Я знаю ее. И знаю тебя.

Тай расслабилась и повернулась к нему, подставив лицо его ласке:

– Все, что я знаю, – это то, что она их спасла. В какой-то момент до того, как мы оставили Монако, опережая первую волну цунами, и до того, как мы прибыли на Посадочную площадку. – Девушка помотала головой и сделала неопределенный жест рукой. – К тому времени я была так вымотана…. Не знаю, сколько раз Т’лион заставлял нас перемещаться во времени взад и вперед… – Ее голос затих.

Он поцеловал ее в уголок губ, потом в губы:

– Ты ее хоть раз спрашивала? Я имею в виду – потом, когда ажиотаж прошел и мы снова обрели способность и возможность подумать?

– Нет.

– Может, спросим ее сейчас?

– Не уверена, что она знает. Но я ее спрошу.

Глаза Тай приобрели странное выражение: всадница разговаривала со своим драконом. Потом она моргнула и тихонько рассмеялась.

– Она сказала, что знала: мне они понадобятся, и потому просто принесла их мне до того, как их унесло водой.

Ф’лессан обдумал эти слова. Однако, Зарант’а ответила, так ничего и не объяснив!

– Ну, она хотя бы знает, как переместила тех жуков? Тех, у Бенини-ходда?

– О, – голос Тай звучал сейчас гораздо менее напряженно, – она такое проделывает со всеми жуками, которые подбираются к ней слишком близко. Просто… направляет их в другую сторону.

– Но как?

На этот раз Тай прикрыла глаза, говоря с Зарант’ой.

– Она говорит, что проделывала такое и с пещерными змеями, которые слишком близко подбирались к моему Вейру.

– А может она здесь тоже сделать что-нибудь подобное? Сейчас! Сегодня вечером!

– Тут не слишком много жуков, а змеи уже все заползли в норы.

Ф’лессан приподнялся и сел, оглядываясь по сторонам.

– Попроси ее сдвинуть вот эту скамейку. – Он указал на стоявшую у стены скамью. – Пусть переместит ее вот сюда. – Он похлопал по полу рядом со своим матрасом.

– Скамейка тебе не угрожает, она не залезет ни тебе в постель, ни в твой нос.

– Значит, для того, чтобы она что-то переместила, это должно причинять вред? – спросил Ф’лессан, слегка озадаченный тем, что Зарант’а отказывается его понимать.

Затем он припомнил, сколько терпения понадобилось Игипсу, когда он пытался отправить огненную ящерицу Фарли на мостик «Иокогамы», где она никогда не была.

– Нет, оно просто должно причинять неудобства или угрожать. Скамья ей не угрожает.

Ф’лессан быстро взял с подноса, на котором они принесли сюда еду, тяжелую миску и прицелился ею в Зарант’у, раскинувшуюся на верхней террасе рядом с Голант’ом.

– Что… – только и успела вымолвить Тай, прежде чем миска исчезла и снова появилась на подносе.

Тай резко повернулась к своему любовнику, стиснув кулаки: ее глаза метали молнии, а лицо выражало такую ярость, какой он никогда прежде у нее не видел.

– Не смей швыряться в моего дракона!..

– Согласен, с моей стороны это было похоже на угрозу, но ты посмотри, как она на это отреагировала.

У него ушло довольно много времени на то, чтобы успокоить взбешенную Тай – довольно приятное занятие, поскольку ее тело отвечало на его ласки, даже если она сама при этом возмущалась и негодовала. Но когда она поняла, что он пытался доказать, то сама внесла предложение: поскольку ночь обещает быть довольно холодной, почему бы Зарант’е не перенести сюда одеяло с их кровати?

– И, может, Голант’ доставит нам немного вина? – прибавила она.

Голант’ взглянул на них с верхней террасы: в его глазах читалось легкое беспокойство. «Я не знаю, как Зарант’а приносит вещи, которые вам нужны».

– Может, ему тоже надо попытаться переместить жуков-вонючек, когда они поползут к нему? – хитро улыбнувшись любовнику, поинтересовалась Тай. – Если он сделает это так же, как и Зарант’а, это их не потревожит, и они не начнут, вонять.

«У нас в Бендене не было жуков», – напомнил Голант’ своему всаднику, однако явно заинтересовался, каким же образом Зарант’е удается перемещать предметы. Драконы постоянно переносили себя и своих всадников на большие расстояния; недавно Голант’ перемещался во времени; однако перемещение чего-то другого – о, это было совершенно иным делом, чем-то, чего он никогда не пробовал и не умел делать.

– Тогда мы найдем несколько штук, – предложил Ф’лессан вслух и мысленно, чтобы его услышал его озадаченный бронзовый. Внезапно ему ясно вспомнились времена, когда Фарли и Рут’ отправились на «Йоко». – У тебя завтра будет время? Может, поищем парочку жуков?

– Может быть, вечером, но я уже вызвалась помочь Эррагону с расчетами орбит.

– Ну что ж, если ты заметишь жуков в Прибрежном, дай нам об этом знать.

– А почему бы тебе не отправиться вместе со мной и не помочь мне в расчете?

– Прекрасная идея, особенно учитывая то, как мне необходима практика. Кстати о практике…

Он бережно снял ремень бинокля с шеи девушки, отложил бинокль в сторону и приступил к приятнейшей практике – к практике любви. Это и было важнейшей причиной, по которой он вынес матрасы на террасу и предложил, чтобы они легли рядом, наблюдая за звездами.

Встретившись на следующий вечер на западной стороне Прибрежного, где Тай видела жуков-вонючек, они оба приступили к эксперименту. Голант’ все еще сомневался, стоит ли ему устраиваться на пути трех жуков; Зарант’а спряталась за ближайшими кустами, чтобы подбадривать его. Ф’лессан и Тай стояли в тени большого дерева и наблюдали.

Жуки, не подозревавшие о препятствии, возникшем у них на пути, продолжали шагать вперед.

– Зарант’а говорит Голант’у, что их нужно просто повернуть.

С широкой насмешливой улыбкой Ф’лессан взял Тай за руку.

– Моя дорогая, милая зеленая всадница, я слышу все, что она говорит.

– Правда? – Тай с удивлением взглянула на него. Она знала, что Рамот’а и Мнемент’, а также Монарт’ и Пат’а могут разговаривать с всадником своего партнера, но не подозревала, что на что-то подобное способен и Ф’лессан.

Ей не удалось осмыслить это открытие: в ноздри всадникам ударил смрад, который невозможно было перепутать ни с чем.

«Что ты сделал?» – воскликнули оба всадника, зажимая носы; оба бросились к своим драконам, чтобы подняться в воздух и исчезнуть с этой поляны как можно скорее, пока их не стошнило.

«Я его повернул», – ответил Голант’, взмывая в воздух в надежде, что Промежуток избавит его от отвратительного запаха.

«Вернее, превратил в кашу», – с отвращением поправила Зарант’а.

Они вынырнули из Промежутка высоко над Прибрежным: отсюда им было видно все, включая и обсерваторию на холме.

«Я не чувствую, как пахну», – необыкновенно покорным тоном проговорил Голант’.

«Надеюсь, ближайшие день-два никому не придет в голову посетить эту поляну», – сказал Ф’лессан Зарант’е.

«Тай говорит, что видит еще одну поляну и что Голант’ должен попробовать снова. Я думаю, что знаю, чего он не сделал», – откликнулась Зарант’а.

Летевшая на своем драконе справа от Голант’а, так, что зеленая и бронзовый едва не соприкасались крыльями, Тай усмехнулась и указала вниз. Ф’лессан с энтузиазмом закивал. Зарант’а и Тай развернулись влево, позволив нисходящему потоку увлечь себя вниз; вскоре оба дракона Уже кружили над прогалиной, покрытой новой, свежей зеленью, выросшей здесь уже после Потопа.

Голант’ снова устроился на пути колонны жуков: их

было пять, и последний в колонне явно был достаточно большим, чтобы начать самостоятельную жизнь.

«А теперь – ты хочешь развернуть их. Просто развернуть, чтобы они шли в другом направлении, – терпеливо говорила Зарант’а. – Не вбить их в песок. Просто задай направление на восток и бережно… Я СКАЗАЛА „БЕРЕЖНО“… Куда ты их послал?»

«На восток», – очень мягко и спокойно проговорил Голант’.

Зеленый дракон и оба всадника одновременно посмотрели на восток. В густой траве виднелся четкий след, как раз шириной с крупного жука, ведущий по прямой к заливу возле Прибрежного.

– Ты разве не говорила, что они могут идти и под водой? – спросил Ф’лессан.

– Если еще не умеют, то сегодня научатся, – ответила Тай. – Эти жуки – мастера по выживанию.

«Он понимает, что делать, – проговорила Зарант’а. – Он был… ну, возможно, слишком возбужден?»

– Думаю, – проговорил Ф’лессан, пользуясь возможностью лишний раз обнять Тай, – что чем чаще он будет проделывать этот фокус, тем лучше он будет знать, сколько энергии и энтузиазма для неге требуется.

Форт-холд 13.2.31

Тенна вернулась из очередного путешествия и передала Торло пачку посланий со станций Южного Болла. Смотритель низко склонился над бумагами под предлогом, что должен поставить в своем расписании отметку о ее прибытии, и еле слышно произнес:

– Мне нужно повидать твоего друга, – старик помолчал, давая Тенне время понять, о каком друге идет речь, – сегодня ночью. Тебе – тоже. На боковой скамье. В десять тридцать.

Тенна уже привыкла устраивать Торло встречи с Халигоном.

– Сегодня тебе придется пробежаться в гору, Тенна, – чуть громче проговорил Торло.

Она скорчила забавную гримасу:

– Значит, прямо сейчас я направлюсь в ванную и хорошенько отмокну.

– А заодно обдумай кое-что, – бросил он ей вслед. Девушка ненадолго задержалась в спальне, которую делила с подругами по ремеслу. Эта спальня выходила окнами на главную улицу. Тенна плотно занавесила окна – это был условный знак. Халигон, который знал, что она вернулась на станцию, теперь поймет, что она хочет его видеть. Она не знала, кто из детишек служит ему вестником, зато знала, что сообщения доходят до него всегда. Девушка взяла смену чистой одежды, а затем, как и обещала, направилась в ванную комнату, где хорошенько вымылась и наскоро помассировала ноги, прежде чем приступить к вечерней трапезе.

Вечер был ясным, хотя и холодным; ветер дул с гор вдоль главной дороги, так что она уже держала наготове теплую куртку, когда у дверей появился Халигон. Все уже знали, что они встречаются, как только она появляется на станции. Девушка приветливо улыбнулась ему – и с радостью заметила, как просияло его лицо. В этом Обороте у него было много обязанностей, возложенных на него лордом Грожем; он даже говорил, что является теперь «личным скороходом лорда-холдера», что ничуть не омрачало его настроения и явно не было ему в тягость. По крайней мере, так считал Торло, и Тенна ему верила.

– Прогуляемся, Тенна? – спросил Халигон, любезно поклонившись Торло и его жене, а затем всем, кто находился в главной зале.

Они вышли, а вслед им неслись обычные шуточки, вроде «После бега ей полезно походить» и «Погуляй, только ноги не сбей». Впрочем, лучше уж такие комментарии, чем неодобрительное молчание.

Новые электрические лампы, сделанные в форме старинных светильников, были установлены на шестах вдоль главной дороги, и, несмотря на холод, Халигон и Тенна были не единственными, кто отправился сегодня на прогулку, благо дорога была теперь прекрасно освещена. Они свернули к стойлам, где царил полумрак, где можно было постоять в обнимку, не боясь попасться кому-нибудь на глаза. Она была в дороге семь дней и очень по нему соскучилась. Судя по тому, с какой силой он прижимал ее к себе и как горячо целовал, это чувство было взаимным.

Они еще по-настоящему не обсуждали свой союз – по крайней мере, на словах. Она знала: Халигон отдает себе отчет в том, что она недостаточно хороша для сына одного из древнейших родов Перна. Она и сама это понимала. А он чувствовал, что ей будет не хватать той свободы, которую дает ее профессия, и не хотел ее неволить. У него были старшие братья, так что его отца не слишком тревожило, на ком он женится, – по крайней мере, так думал сам Халигон. Из-за проблем, вызванных падением Огненного шара, который Халигон называл правильно: Кометой, и Потопом, в последнее время все они были крайне заняты. Форт-холд не пострадал, однако лорд Грож посылал Халигона в Южный Болл, который накрыло наводнение. Тенна подумала, что, возможно, таким образом лорд Грож хотел показать, что предпочел бы, чтобы Халигон взял в супруги леди Джаниссиан. Это было бы, насколько понимала Тенна, более чем приемлемым союзом. Халигон сказал только, что молодая женщина стала бы хорошим холдером и что она ему нравится.

Оба они понимали, хотя никто в холде об этом и не говорил, что лорд Грож стареет, утрачивая, пусть и понемногу, свою ставшую почти легендарной жизненную силу. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: все-таки ему исполнилось уже восемьдесят девять лет.

Действия вандалов в конце этого Оборота настолько потрясли старого лорда, что он намерен был любым способом предотвратить повторение этого в своем холде. Кроме того, он задался целью узнать, кто стоит за всем этим «возрождением бредовых идей насчет Мерзости». Он сумел добиться поддержки Торло и еще нескольких смотрителей станции – но далеко не всех скороходов; многие не верили в то, что пройдет еще немало Оборотов, прежде чем «мерзкие» устройства связи как-либо повлияют на их род занятий. Однако большинство скороходов были согласны со смотрителем станции в главном: их ужаснула жестокость, проявленная Очистителями, и их кощунственные нападения на цеха целителей. Тенна была лишь простым скороходом, однако она выполняла свой долг со всем старанием, повторяя слова госпожи Лессы: скороходы долго служили Перну и будут продолжать служить ему.

Пока Халигон нежно и страстно сжимал ее в объятиях, она могла забыть о долге, ответственности – обо всем, кроме чувственной связи, кроме этих прикосновений, которыми она наслаждалась. Тенна никогда и ничего не делала наполовину – впрочем, как и Халигон.

Чувство времени было присуще Тенне так же, как и всем скороходам; потому через несколько минут она решительно высвободилась из объятий Халигона и принялась оправлять одежду. Он тяжело вздохнул, что заставило ее улыбнуться.

Он пятерней расчесал волосы, отбросил их назад, поправил воротник куртки и поспешил следом за Тенной. Девушка умела задавать темп.

Торло, вернее сказать, тень, которая могла быть человеком, уже сидел на скамье возле угла здания станции, выдававшегося из строя других домов. Тенна и Халигон часто сидели на этом месте, где их никто не видел. Сейчас оба они без слов сели по обе стороны от Торло.

– Наконец скороходы выследили того, кто посылает сообщения из Керуна, – без лишних предисловий заговорил Торло. – Широкий Залив и два изолированных холда в глубине материка. Одной из причин, почему выполнение просьбы лорда Грожа заняло у нас так много времени, было то, что послания часто передавались скороходам в пути.

– Правда? – Тенна была ошеломлена.

– Скороходам платили, так что это не выходило за рамки дозволенного. Однако в Керуне это случалось слишком часто. Чесмик заподозрил неладное и принялся потихоньку расспрашивать скороходов и смотрителей других станций о том, насколько часто такое происходит. Ведь почему мы создали сеть станций? Чтобы люди могли пойти на ближайшую станцию, расположенную неподалеку, как полагается, и отправить свое послание оттуда. И потом, перехватить скорохода на пути довольно сложно – сложнее, чем добраться до своей станции… И странно то, что эти случаи приняли массовый характер, в особенности в двенадцатый и тринадцатый месяцы прошлого Оборота.

Он помолчал, потом продолжил:

– Затем я получил подтверждение, что и в других местах происходило то же самое. В то же самое время. А теперь, – он снова сделал паузу, – то же самое происходит по дороге на Керун. Три раза за последние две недели скороходов останавливали, чтобы получить послания прямо на дороге: дважды это делал мужчина, и один раз – женщина. Может, Чесмик и стар, но лиц он не забывает. Мужчину он видел очень часто, правда, в другой одежде: он говорил, что получает послания для такого-то ученика или такого-то холдера, и голос у него был странный. К тому же он кое-что посылал. Недавно. Мы все еще пытаемся выяснить, куда были доставлены эти письма. Мы, – он ткнул себя пальцем в грудь, явно имея в виду не только себя, но и всех смотрителей станций, – полагаем, что именно так эти Очистители и сообщаются друг с другом. Нужно, чтобы Шпилька об этом узнал.