Текст книги "Лоно Заруны (СИ)"

Автор книги: Энн Лу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц)

Она сейчас парила над атконнором недалеко от нашего балкона, едва вздрагивая крыльями и опустив низко голову, словно что-то выискивая на земле. Каждое ее движение казалось отпечатком великолепия и изящества. Все, что когда-то давалось ей с великим трудом, теперь делалось свободно и легко. Многие королевы Ира уступали ей в благородности и грации, в легкости движений и неуловимом чувстве достоинства.

Она призывно протрубила, чего я совершенно не услышала, будто меня окутал кокон непривычных ощущений. В голове громким молотом о наковальню билась нарастающая с каждым ударом сердца обида на мужа, на его постоянное отсутствие. Я вдруг, решила, что устала от этого и должна обязательно что-то сделать, причем именно сейчас. Громко спрыснув и раздраженно оттолкнувшись от перил, направилась в комнату за коммуникатором, снова проигнорировав тревожный призыв Забавы.

Переступая порог балкона, я не заметила, как небо начало темнеть от блестящих глянцевых тел ниясытей атконнора. Не услышала низкого протяжного стона множества гортаней в унисон главной песни. Не услышала, как выделялась эта необычная и мелодичная песня парящей в небе королевы. Настолько необычная, словно в вышине  выводила прекрасные рулады арабская певица. Не поняла, как повсюду засуетились ниры, прячась во всевозможные дыры и укрытия. Не увидела, как вокруг моей Забавы образовалось огромное завихрение из стальных тел. Они кружили в одном направлении, рисуя в воздухе удивительный танец. И, конечно, я не видела, как внизу, вокруг атконнора позадирали головы все, кто находился на улице, и как они распахнули рты в глубоком потрясении и восторге от волшебной мелодии с небес. Мне было не до этого. В голове царил гневный ураган и невообразимые ощущения, совершенно незнакомые мне, даже чужие. Вместо этого я взяла в руки коммуникатор и набрала номер мужа:

– Лахрет? – резко произнесла я в микрофон коммуникатора, с силой сжимая ни в чем неповинный предмет, когда услышала голос мужа.

– Лана, что-то случилось? – он явно чем-то был обеспокоен.

–  Да, случилось! – грозно отрезала я, созерцая, как яркие мошки гнева лихорадочно пляшут в глазах.

– Лирит начал сильно беспокоиться и перестал отвечать мне. Такого никогда не было! Что в атконноре происходит? – он не уловил моего гнева. – Что делает Забава?

– Не знаю, что в атконноре происходит! Зато я знаю, что происходит между нами!!! Сколько можно?! Я тебя не видела и не слышала уже четыре дня! Я ужинаю одна, обедаю одна, завтракаю одна!!! – сердце в груди жестоко сжималось, посылая пожар во все части тела. – Я больше времени провожу с Зунгом и Мартом, чем с тобой! Я даже не знаю, зачем я вообще вышла замуж!

На том конце повисла пауза. Через минуту он отозвался:

– Лана, что происходит в атконноре? Лирит требует меня немедленно лететь в Ир и ничего толком объяснить не может.

– Ты вообще слышал, что я тебе только что сказала?!

– Слышал.

– И?!

– Ты же знаешь, что я на работе. Очень сложная обстановка на рубеже. Тараки начали собирать силы и подступать к Иридании. Поле слабеет. Лана, я не в игрушки играю!

– Я тоже не в куколки тебя зову поиграть! Твоя работа у меня уже в печенке сидит! Пусть она будет трижды проклята! – я сама не понимала, что говорила.

Руки дрожали в лихорадке, часто вздымалась грудная клетка, прерывисто выдавливая воздух. Одно слово за другим звучало обиднее и обиднее. И самое страшное, что это говорила не я. Ведь еще неделю назад я заверяла его в искренней поддержке и сочувствии. Со мной творилось что-то невероятное. Опять, словно в тяжелом сне, сквозь пелену сильнейших эмоций, я услышала призыв Забавы. Она настойчиво рвалась в мое сознание. И делала это с каждой секундой тверже и тверже, словно жаждала моего с ней единения. Но зачем? Особенно, когда я в таком истеричном состоянии? Понимая, что пусти ее к себе в голову, она усилит мои эмоции в сотни раз и обрушит их на остальных, я жестко поставила барьер и продолжила тираду мужу:

– Послушай! Лахрет! Я не шучу. Я устала от твоих постоянных отлучек! У меня нет мужа, которого я выбирала себе! Я хочу его всего и без остатка! А где ты, мне не известно! Если ты намерен дальше такое продолжать, я просто потребую раздельного жительства и велю Забаве не подпускать тебя ни на шаг! Я устала быть одна!!! – прокричала и сразу отключилась, уронив руку с коммуникатором вдоль тела.

И почему меня после этого не отпустило? Наоборот, сцепило и связало внутри в тугой узел.

– Лана! – услышала я снова настойчивый зов Забавы. – Лана!

Стиснув в раздражении зубы, я развернулась лицом к балкону и уставилась через прозрачную гардину на вечернее небо Заруны. Там творилось нечто неописуемое. Ниясыти всех возрастов кружились вверху в завораживающем танце. И лишь Забава почти недвижимо висела перед балконом и смуро смотрела немигающим взглядом на меня. Ее почти прозрачные светлые перепонки крыльев, изрисованные тонкими прожилками вен, слегка трепетали в ровном потоке воздуха. Блеск почти исчез с серебристой кожи, превратив ее в матовый белоснежный комок напряженности. Она вновь издала мелодичную переливчатую трель, и я теперь отчетливо услышала многоголосый отзыв парящего в небесах хора. От этого звука мурашки галопом поскакали по спине, и свело в животе.

Что все это значит? Я непонимающе дернула головой и выбежала на балкон. Застыла посредине, заворожено уставившись на удивительный медленный танец крылатых Вершителей судеб Заруны. Сперва это мне показалось хаотичным метанием блестящих тел по небу, но потом я заметила в нем удивительно красивую закономерность. Каждый взмах их крыльев был подчинен завораживающему ритму мелодичной песни. Эта потрясающая песня казалась шедевром талантливого композитора. Пусть некоторые призывные ноты постоянно повторялись звуком бамбуковой флейты, которой вторили ноты дудука и ритмичный бас барабанов да правильные хлопки крыльев, но эта невероятная мелодия выворачивала все внутренности наизнанку и потом не отпускала сердце ни на миг. А ведущей и самой выразительной «флейтой» была моя великолепная Забава. Неужели такое бывает??? Неужели ниясыти способны на подобное???

Тогда я ответила, наконец, Забаве:

– Говори…

– Ты мне нужна…

– Что происходит? – я взволнованно прижала ладонь к сердцу, ощущая, как медленно от меня отступает гнев, сменяясь недоумением и трепетом.

– Ты нужна мне… – снова повторила она и дернула головой.

– Что я должна сделать?

Огромный фасетчатый глаз загадочно блеснул золотом в свете заходящего Раголара и она повторила новый перелив «флейты».

– Лана, ты нужна мне…

Но я не могла понять, чего она хочет от меня, а ее повторения лишь углубляли мое недоумение.

– Я тебя не понимаю. Объясни, прошу!

– Где Лирит?

– Он с Лахретом.

– Я зову его. Он в зиянии.

– Что ты хочешь?

Она задрала голову и снова протяжно застонала. От этого меня накатило волной и знакомых и незнакомых ощущений. Я боялась признать то, что робко стучало в двери разума. Неужели наступил тот самый день?...

– Где Лирит? – повторила она.

– Забава, ты пугаешь меня. Скажи же, чего ты хочешь?

Она неожиданно прижала к телу крылья и торпедой устремилась вниз. Через мгновение она уже прильнула к перилам балкона, приблизив ко мне голову. От нее пахнуло жаром. Я поднесла инстинктивно руку к ее носу и удивилась непривычно высокой температуре Забавы. Она горела. Неужели ей плохо? Может, это лекарство Мэноны так действует? Может, надо срочно лететь к нему? Но зачем этот хоровод в небе? Только я хотела было взобраться ей на спину, чтобы срочно лететь к гадаку, как послышался хлопок и совсем рядом из зияния возник Лирит.

Забава резко повернула голову в его сторону и повторила свой зазывной перелив. Лирит тут же ответил басом. Словно ожидая этого, Забава круто прогнулась в спине, оторвалась от балкона и камнем ринула вниз. Прямо у самой земли она, играясь, распахнула полотно крыльев и вильнула вверх. Лирит быстро сгрузив своего наездника, молнией последовал за ней. Воздух содрогнулся от слившихся воедино голосов парящих в небе зрителей. Теперь на этом фоне ритмичного звукового сопровождения особо выделялось два голоса: «флейта» и «басгитара».

Я отшатнулась назад, взмахнув, как крыльями, руками. Тут же Забава с силой ворвалась в мою голову. Теперь я могла ощутить все переполнявшие ее страсти и до умопомрачения дикое желание полета. Безумного, стремительного и необузданного полета. Каждая клеточка моего тела словно излучала энергию.

В глазах всё поплыло. Сейчас я видела только то, что видела Забава. Мощно работая крыльями, она взмывала вверх всё быстрее и быстрее. Позади послышался восторженный  и долгожданный призыв, от которого сердце радостно сжалось. В висках пульсировала кровь, а ноги налились так, что стали как ватные. Мое тело уже мне не принадлежало. Я словно потерялась в пространстве, разрываясь на части. Больше вокруг себя я уже ничего не видела, только небо перед Забавой и безумное желание лететь вперед что есть сил.

Крепкие руки сжали мои предплечья и возле уха родной голос произнес:

– Ты чувствуешь ее?

– Как себя! – выдохнула я, не в силах обернуться.

– Будь с ней. Слейся с ней. Так ты придашь ей сил.

– Лахрет?

– Будь с ней, не отпускай Забаву.

– Что происходит?

– Настал день Забавы. Ее полет любви.

Порывисто вздохнув и быстро проморгавшись, я вернулась назад в реальность.

– Как? Ведь еще рано! Она ведь еще так молода!

Лахрет обошел меня и стал лицом  к лицу, обхватив ладонями мои щеки. Сейчас в лице его было что-то новое. Глаза его горели знакомым желанием, и в то же время совершенно другим. На его губах играла улыбка, всегда сводившая меня с ума.

– Она уже выросла, милая моя. И это ее первый полет. Лирит уже летит за ней. Ты должна быть с нею рядом. Слышишь?

Я ощутила, как Забава снова настойчиво потребовала внимания, забирая мои мысли к себе в небо. Я глубоко вздохнула и шатнулась. Лахрет подхватил меня и страстно прижал к груди.

– Не противься, Ланочка. Ты очень ей сейчас нужна. Она все равно заберет тебя с собой, как бы ты не сопротивлялась. А я буду рядом. Я сделаю, что надо…

Его губы жадно прижались к моим, одарив сладостным дурманом, и тело тут же обмякло в его сильных руках. А мысли легко покорилось настойчивым призывам моей королевы. Она завладела ими безраздельно.

Теперь я стала Забавой, и все остальное отступило на второй план. Теперь я знала, что надо делать. Надо лететь далеко, быстро и стремительно. Ветер небес наполнял широко расправленные крылья, сильные мышцы легко играли под белой кожей, сердце неистово колотилось в груди. Я ворвалась в пушистые невесомые облака. Вверх, вниз, в сторону. Стрелою прорвав густую пелену небесного пара, я помчалась вихрем над ними дальше, ведомая необъяснимой жаждой скорости. Казалось, я одна легко скольжу в необъятных просторах небес Заруны, пытаясь догнать алый диск заходящего Раголара. Разреженный воздух верхних слоев атмосферы шелестел в ушах, врывался в могучие легкие, разливаясь свежестью по извилистым рекам вен. Краем глаза я заметила глянцевый блеск позади и оглянулась. Лирит. Он не отставал от меня ни на метр. Я узнала его по легким, благородным движениям, по высоко поднятой над телом головой. Он хороший. Он добрый. Он сильный. Но почему он запыхался? Зачем он летит за мной? Хочет поиграть? Хорошо. Поиграем.

Я резко остановилась, кувыркнувшись на месте. Он не ожидал этого финта и пулей пролетел мимо. Забарахтался в воздухе как маломесячный несмышленыш. Я насмешливо протрубила и нырнула прямо перед его носом вниз, прижав плотно к телу крылья. Скорость с каждым мигом нарастала, оглушая своим диким безумием и нагоняя адреналина в кровь. Оглянулась. За мной по пятам мчался Лирит. Его промах был незначительным, и он легко исправил оплошность. Теперь он был готов к таким неожиданным поворотам. Но я тоже не промах. Резко распахнув крыло, я прервала стремительность падения и развернулась на кончике крыла, изменив направление. От изумления он вскинул голову и хаотично забил воздух крыльями. Это его немного затормозило, и нур отстал. Ха! И это он учил меня летать! Скорость, просто безумная, бешенная, головокружительная, лишала рассудка, вулканом кипятила кровь. Пусть теперь Лирит догонит меня, непокорную, гордую, неистовую!

Ворвавшись в густую пелену облаков вновь, я насмешливо протрубила, решив, что теперь-то он меня точно не догонит, потеряв в их пелене. Но это я так думала. Только я вырвалась из непроглядной белесой густоты пара, была захвачена в путы крыльев, лап. Через миг мою шею обвила его, лапы скользнули мимо брюха к спине, и я совсем потерялась в стремительности движений. Я растерялась и собрала крылья. В бешеном вращении мы полетели камнем вниз. Земля неумолимо приближалась с невероятной скоростью. Я слышала, как оглушительно громко бьется его сердце, как часто и шумно он дышит. Неужели мы разобьемся? И тут он, прямо за сто метров над поверхностью, расправил усталые крылья, и мы прервали наше дикое пике. А потом… почувствовала блаженное тепло, полившееся в мое тело от самого кончика хвоста до носа…

Я резко села и распахнула глаза. Что это было?! Вокруг все изменилось. Теперь все другое. Моя комната. Знакомый интерьер. Вещи, раскиданные по полу, а рядом лежит Лахрет и довольно улыбается.

– Что случилось? – я удивленно уставилась на мужа, прикрываясь одеялом.

– А ты еще не догадалась? – он закинул руку за голову.

Я прикусила губу и глянула на балкон. На нем неразборчивым нагромождением лежало два свившихся в клубок тела ниясытей. Где была Забава, а где – Лирит, разобрать практически невозможно. Затем повернулась снова к Лахрету:

– Догадываюсь. Но почему мы тут с тобой… кхм… вдвоем… в постели… Я не помню ничего, что было с нами. Только с Забавой…

– Это нормально. Особенно в первый раз. Женщины по-другому переносят брачный полет королевы… – его ладонь скользнула по моему плечу. – Зато я помню все до мельчайших подробностей… Ты была удивительно ласковой…

Я насупилась. Учитывая, что я наговорила ему всего лишь пару часов назад, завершение дня никак не вписывалось в мои слова. Я, как куколка, обернулась одеялом, и встала с постели. Подошла к окну и устремила задумчивый взор вдаль мимо белоснежного блестящего кома.

– Ты чем-то недовольна, – это было скорее утверждение, чем вопрос.

– Скорее озадачена. То, что только что случилось... оно совсем не соответствует сказанным недавно словам.

Небо уже давно потемнело, и синева его была усыпана еще неясными искрами мерцающих звезд. Из  полуприкрытой  двери балкона заходил прохладный воздух, нагоняя на оголенные плечи орды мелких мурашек. Позади раздался глубокий тяжелый вздох.

– Ах, ты об этом… – он еще немного помолчал, и я слышала, как он нервно хлопает ладонью по постели. – Я буду считать этот разговор следствием твоего перевозбуждения от эмоциональной нестабильности Забавы. И не буду воспринимать его всерьез.

Я поглядела на него через плечо и сдержанно ответила:

– Лахрет, возбужденное состояние Забавы объясняет лишь мой непозволительно резкий тон. Но я все еще продолжаю обижаться на тебя. Мне и сейчас неприятна мысль, что тебя так часто нет рядом. Подумать только! Летя сегодня на парфлет, я гадала, увижу тебя или нет! Ты являешься передо мной, как ясно солнышко и тут же исчезаешь! Я – твоя жена! Но я не знаю, ни где ты, ни что с тобой! И мало того, жду свидания с тобой, как потрескавшаяся земля – влаги! Это не нормально! Разве мы – семья?

Лахрет сел и согнул ногу в колене, закинув на нее локоть. Нахмурился.

– То есть слова о раздельном жительстве ты говорила осознанно?

В его глазах в свете первой луны Заруны мелькнуло неясное разочарование. Я отвернулась, снова погрузившись в чарующий мир ночного неба. Сквозь щель балконной двери кроме прохладного воздуха, в комнату заходили приятные звуки ночного города, смешанные с голосами ночных жителей парка атконнора. Эти звуки переплетались с мерным дыханием больших мехов-легких дремлющих ниясытей. Ответила мужу не сразу, прервав напряженное молчание низким измученным голосом:

– Я хочу, чтобы ты был рядом со мной всегда, как муж и друг. Проводил со мной время, делился своими переживаниями и чувствами. Доверял свои беспокойства и желал со мной близости. Таким я вижу брак с любимым человеком. А ты где угодно, только не со мной. Эти два года я гоняюсь за тобой, как нищий за милостыней. Ради чего? Ради того, чтобы ты прибежал, чмокнул в щечку и снова на работу? Если ты меня и любишь, я об этом не знаю. Ты не говоришь об этом. А моменты, когда мы с тобой были близки, можно посчитать на пальцах… – глубоко и устало выдохнув, словно скинув с себя тяжкое бремя, я оглянулась, желая видеть его лицо, и закончила: – Разве у нас семья? Если ты считаешь это семьей, то какая-то она неправильная… эта семья.

Сказала и вновь отвернулась. Он шумно вздохнул, горестно застонав. Затем встал с постели и подошел, обхватив меня за плечи. Горячее дыхание тяжело легло мне на макушку.

– Прости, что заставил тебя так думать… Мне и самому нелегко это переносить. Но я не думал, что тебе от этого тоже нелегко, – я ощутила поток его мыслей. Они были полны искреннего сожаления. Он до коликов боялся слова «раздельное жительство». – Прости… Я действительно виноват перед тобой. Так сложились у нас с тобой обстоятельства. Ты с Забавой на учебе. Она тоже стала в последнее время все меньше спать и требовать твоего всецелого внимания. И моя работа… Понимаешь, то, что я делаю, имеет большое значение для всей  Иридании. Мир наш очень шаток и существует угроза нападения тараков. Ты просто многого не знаешь.

– Конечно, не знаю! Откуда? Кто мне об этом говорит? Как же я смогу понять тебя?

Он неодобрительно покачал головой.

– Это секретная информация. Да и ты многого не поймешь.

–  Мне не надо подробности. Но в целом…

–  В целом я тебе и говорю. Когда считаю нужным.

– Уж слишком редко ты так считаешь, – я надула губы и шагнула в сторону, что вызвало на его лице болезненное выражение. – Мне неприятно, что тебя нет рядом. Выходя за тебя замуж, я думала, что ты будешь помнить о том, что я есть у тебя.

– А мне больно слышать твои слова о раздельном жительстве. Твои претензии необоснованны и резки. Ты знала, что я – начальник Службы Безопасности страны, когда подписывала брачный договор.  И должна понимать, что это требует пропасть времени.

– Конечно-конечно! Ты самый нужный в мире человек! Кто я такая?! Разве я имею право тебя просить о том, чтобы ты проводил со мной время?!Пфф! – я в раздражении вскинула руками и одеяло легко скользнуло вниз.

Я вспыхнула и поспешила его подобрать, однако была поймана его руками и окутана объятиями.

– Конечно, имеешь… – взволнованно прошептал он на ухо, покрывая мое лицо поцелуями. – Имеешь на меня все права… прости, я совсем зашился и забыл о тебе. Мне нет оправданий! Прости… прости… я виноват перед тобой… виноват…

Нежные губы скользили от моего уха по шее до обнаженного плеча, вызывая одну волну тепла за другой. Я выдохнула и послушно прильнула к его сильному телу, чувствуя, как под ладонями напряглись его мышцы. И снова охватил голову волнующий дурман страсти, увлекший нас в мягкие объятия шелковых простыней…

***   ***   ***   ***

Открыла я глаза лишь только после того, как сладко потянулась. Тело посылало отчет мозгу о приятной истоме. Встретилась взглядом с Лахретом. Он слегка навис надо мной, упершись на локоть, и внимательно разглядывал мое лицо. Ласковая улыбка коснулась его губ, сделав его мужественное лицо приятно нежным и притягательным.

– Доброе утро… – я снова сладко потянулась.

– Доброе. Но не утро, а день. Я думаю, он тоже должен быть добрым.

Я недоверчиво насупилась, пытаясь сообразить, что он сказал. Потом, как укушенная, подскочила и ринулась было спешить собираться на учебу.

– Ты куда?! – Лахрет поймал меня за запястье и с легкостью уложил обратно.

– Как куда?! – удивленно уставилась я на него. – Так на учебу же пора! Сколько сейчас времени? Наверное, уже прогуляла пару уроков!!! – я снова попыталась встать, и вновь была прижата к подушке.

– Не торопись, глупышка. У нас с тобой сегодня законный выходной!

– Как выходной? Третий день недели!

– У всех наездников после брачного полета их ниясытей автоматически следующий день – выходной. Ты разве не знала? – его пленительный голос напомнил о прошедшей ночи.

– Нет. Не знала, – пауза. Я свела задумчиво брови в одну линию и поймала его черные глаза сосредоточенным взглядом. – Но мне все равно нужно собираться.

– Зачем? – он хитро улыбнулся и приблизился с явным намерением напомнить себе вкус моих губ.

– К Мэноне на осмотр… – вильнула я в сторону, – точнее Забаву отвести. Он вчера ей ввел вакцину и просил прийти сегодня на осмотр, чтобы проследить за ее действием.

Лахрет вздернул брови:

– Вакцину?

– Ну, да. Ты же знаешь, что Мэнона все никак не угомонится и мечтает исцелить нашу Забаву. Он вчера и ввел ей какую-то новую сыворотку. Говорит, это новая формула, над которой он работал несколько месяцев.

– Хм… – протянул задумчиво Лахрет и плюхнулся рядом, закинув ладонь под голову.

– Что «хм»? – теперь настал мой черед нависать над ним.

– Значит, это его сыворотка виновата…

– Ты о чем?

– Я уже битый час лежу и думаю, почему Забава поднялась в свой первый полет на несколько недель раньше положенного срока? Конечно, я думал, на это могла повлиять ее детская болезнь. Но все-таки… – он поджал губы и опять хмыкнул. – А теперь все стало на свои места. Всему виной жуткая гениальность твоего чудаковатого друга-гадака. Завтра полетишь. Забава все равно не в состоянии сейчас двигаться. Ты даже ее не разбудишь. Ничего не станет с твоим гадаком, если не прилетишь сегодня.

Я пожала плечами и осуждающе смерила его прищуренным взглядом. До сих пор в сердце Лахрета оставалась скрытая неприязнь к плененному тараку. Даже, скорее всего, не к нему лично, а тому роду, к которому он имел проклятие принадлежать. Я его не винила. Ведь он с самого рождения с молоком матери впитал ненависть ко всему, что имеет хоть отдаленное отношение к таракам. Он воевал с ними. Он без жалости убивал каждого тарака. Он сокрушал все их творения без зазрения совести и без желания сохранить их достижения. Для него все, что было с ними связано, считалось заклятым. А тут, в атконноре небесного Ира живет и здравствует существо таракской крови. Причем сохранить жизнь ему настояла его жена. Он терпел, но относился ко всему с глубоким и нерушимым скептицизмом. И я поверила в то, что он по-настоящему так никогда и не сможет питать к незаурядному и совсем нетипичному тараку хоть какие-нибудь теплые чувства. А теперь я говорю о его очередном эксперименте, да еще и ни с кем-либо, а с ниясытью его жены.

Глубоко вздохнув и выдохнув, я поправила растрепавшиеся волосы и сползла с постели. Осуждающе обвела взором бедлам, царивший в комнате. Где только вещи не валялись. Только что не на карнизе. Пообещав себе, что в срочном порядке обязательно произведу самую генеральную уборку, на какую была только способна, я направилась в ванную. Как же все-таки не хватает Фии. С тех пор, как мы лишились всех привилегий, каота (горничная) так же перестала быть моей личной. И со всем приходилось справляться самой.

Перед дверью ванной комнаты я резко остановилась. Неожиданно, яркой вспышкой в голову ворвалась мысль о моем земном прошлом. Я медленно повернула голову в сторону лежавшего на постели Лахрета и потрясенно нахмурилась. Он, поймав мой взгляд, тепло улыбнулся. Однако, я не заметила его улыбки, думая совершенно о другом. Теперь воспоминания настойчиво пытались увязаться с тем, что приключилось со мной здесь, на Заруне. Поскольку данная информация никак не вязалась друг с другом, внутри сотворилось что-то неописуемое. Этот когнитивный диссонанс прошлого и настоящего затормозил меня во всем. И эту задумчивость Лахрет не мог не заметить. Поэтому, увидев, что я никак не отреагировала на его улыбку, он удивленно повел бровей и хотел уже было что-то спросить. Но не успел, так как я, вытянув озадачено лицо, тут же развернулась и вошла в ванную.

Стоя возле раковины, я смотрела не себя в зеркало и продолжала думать. Сейчас образы из прошлого особенно красочно всплыли в уме. Снова я увидела  лицо мамы, бабушку в тот момент, когда убегала в последний день, и загадочные волнения воздуха, когда прыгала в воду, спасаясь от преследователей. От волнения на лбу выступила испарина, а сердце забилось быстрее обычного.

Кто же я на самом деле? Лана или Таня? Землянка или зарунянка? На девушку с планеты Земля я уже не была похожа. Только черты лица. А все остальное было другим. Волосы кудрявые. Чистая гладкая кожа. Выразительные ясные глаза. Здоровое тело благодаря оздоравливающему действию аро или пота Забавы. А здесь эти воспоминания…

Сказать ли Лахрету о вернувшейся памяти? Засмеет ли он меня? Поверит ли?  В этих мучительных сомнениях я долго простояла перед зеркалом. Решение пришло не сразу. Прошло более десяти минут прежде, чем я поборола внутренние сомнения. Сжав кулаки, оторвалась от своего изображения и вернулась в комнату.

Лахрет лежал в той же позе, в какой его оставила. Негромко шелестя шелковым подолом халата, я присела на край постели и задумчиво посмотрела на него. Он оторвал взгляд от окна и внимательно сощурил глаза, будто знал, что я хочу что-то сказать. Однако ничего не спросил. Только пристально смотрел. В тот же момент робость сжала горло и сдавила легкие. Трудно сказать любимому человеку то, что и сама считала полным абсурдом. Поэтому родилась долгая и выразительная пауза, в которой я безуспешно боролась с восстанием здравомыслия в голове. Наконец, прервал тишину Лахрет:

– Ты явно что-то мне хочешь сказать, но не решаешься. Тебя о чем-то спросить? Намекни.

– Я вспомнила прошлое, – одним выдохом выпалила я.

Он удивленно вскинул брови и подался вперед, сев так, чтобы лучше видеть мое лицо.

– Правда?

– Да… и это меня пугает.

Он недоуменно наклонил голову, выразив всем видом замешательство.

– Ты кого-то убила? Ты была замужем? Ты родом из диких племен гор Градасса?

Для него это казалось самым страшным, что могло бы случиться со мной в прошлом. Я прикусила губу и отрицательно качнула головой.  Опять ужасно долгая пауза и раздражающая нерешительность. Каждое слово давалось с трудом. Он это чувствовал и поэтому не торопил. Накрыл ладонью мою и поправил прядь волос:

– Если не уверена, что хочешь говорить, не говори. Придет время, потом скажешь.

– Нет. Я должна сейчас это сказать.

– Хорошо. Говори. Или позволь прочитать тебя…

Я отрицательно качнула головой и произнесла:

– Пообещай, что не скажешь, что я сошла с ума. Я этого боюсь больше всего.

– Хорошо. Не буду. Итак…

– Я с другой планеты…

Сложно описать, как выразительно вытянулось его лицо. Чего-чего, а этого, конечно, он никак не ожидал услышать. Хмыкнул. Поднес пальцы к губам и с силой потер их. Внутренняя дрожь нарастала, и очень хотелось где-нибудь спрятаться, а он молчал. Потом еще пару раз хмыкнул, когда я снова заговорила:

– Я знаю, что это кажется невероятным, но я точно знаю то, что я вспомнила.

Лахрет сощурился, постукивая ладонью по согнутому колену, скрытому под тонкой шелковой простыней.

– Есть только один способ проверить, говоришь ли ты правду…

– Какой?

– Позволь заглянуть тебе в разум. Ты знаешь, как это происходит. Тебе лишь надо думать о том, что ты вспомнила, и я тоже это увижу, – в его глазах появилась искра доверия.

Я с загоревшейся надеждой в сердце схватила его ладонь и поднесла к вискам (так ириданцам легче читать глубинные мысли других). Он ободряюще улыбнулся и поднес вторую, приблизившись к лицу.

– Закрой глаза и думай, – ласково прошептал он и уперся лбом в мой лоб.

Я несмело закивала и зажмурилась. Потом начала думать. Думать о маме, папе, бабушке. Картинками пробегали минуты последнего дня: бешеный бег по ночному лесу, преследователи и безумный страх, рожденный погоней.

Не знаю, сколько мы вот так сидели, но в какой-то миг я резко выдохнула, словно из меня вычерпали все, что можно, и быстро отстранилась. Он хмурил брови в замешательстве, не зная, что сказать. Мои глаза лихорадочно бегали по комнате, желая избежать его пораженного взгляда.

– Или ты в это искренне веришь, или это, действительно, правда… – наконец, сделал он вывод.

Потом задумался на долгие минуты. На мучительно долгие минуты. И пока он думал, я поднялась на ноги и подошла к окну, ежась от прохладного сквозняка. Перед окном мне всегда думалось намного проще и вид, открывавшийся перед балконом, всегда успокаивал встревоженное сердце. Мне тоже нужно подумать. Как бы там ни было, поверит он в мои слова или нет, я сказала ему то, что должна была.

Через время, я услышала, как он соскользнул с постели и остановился за спиной. Я не оглянулась, боясь увидеть осуждение на его лице. Теплые и нежные ладони ласково сжали мои предплечья. Я почувствовала теплое дыхание возле уха. А потом услышала задумчивый голос:

– Как называется твоя планета?

Он поверил мне!!! Сердце трепетно сжалось, и слеза облегчения скользнула по щеке. Я стремительно повернулась и утонула в любящих глазах. Я не сдерживала торжествующей улыбки. Сейчас я радовалась тому, что любовь и доверие превозмогли его здравый смысл.

– Земля… – как-то слишком хрипло и тихо получилось у меня.

– Земля… – словно смакуя на вкус, повторил он.

– Ты поверил мне?

– Это многое объясняет. Например, то, что ты очень эмоциональная и любишь ласку. Ты не такая, как все женщины Иридании. Ты абсолютно другая и я все никак не мог найти этому объяснения. А если ты с другой планеты, то ты можешь быть другой.

– А почему ты не спрашиваешь,  каким образом я попала  в твой мир?

– Ты  не знаешь.

– Да. Не знаю.

– Вероятнее всего, через зияние. Есть теория, что между планетами нашей Вселенной существуют незримые ходы, возникающие в разных местах и времени. Их практически невозможно обнаружить или как-то вычислить. Они очень похожи на те межпространственные туннели, которые легко открывают ниясыти. И вопрос ни сколько в их существовании, сколько в их обнаружении. По великой и счастливой для меня случайности, ты сумела найти этот ход. И благое дело, ты осталась в живых. Кстати, проход через этот тоннель может объяснить и твою глубокую амнезию…

Его здравые слова придали спокойствия и твердой убежденности в правоте моих воспоминаний. Я нежно прижалась к его груди и уже не сдерживала потока слез облегчения. Теперь я знала точно, что рядом самый родной человек. Мы все-таки сможем справиться со всеми невзгодами, которые пророчит нам жизнь. Лишь бы не сломаться.