Текст книги "Лоно Заруны (СИ)"

Автор книги: Энн Лу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

Часть 7. Зарнар

Тотошка повел нас по сырой и темной пещере, где обитала зарунянская гигантская  мурена. Пахло затхлостью, влагой и гнилью. В пещере было так темно, что пришлось доставать фонарики, а вездеходам включать прожектора. Гул двигателя отражался от влажных сводов, шелестели по мелкому камню колеса, слышался плеск воды: все это навевало ощущение забвения этого места. Здесь уже давно никто не ходил. А дорога, по которой мы шли, и которая служила лежанкой для громадного чудища, казалось заброшенной уже не одно тысячелетие. Кто знает, может, это был не единственный путь из города предков. Может, где-то еще есть проходы, но Тотошка повел нас именно сюда. И если бы не он, мы бы давно провалились в одну из пропастей, что несколько раз встречали на пути. Он провел нас до выхода и остался стоять на пороге, словно дальше ему нельзя. Выталкивая нас, он будто говорил, что теперь дальше идите без меня. Догадаться было несложно.

Погладив на прощание холодные пластины горбатого носа, я повернулась и пошла завершающей в длинной процессии, спускавшейся по дну глубокого ущелья к берегу широкой и мелкой реки. Она была настолько мелководной, что с берега было видно дно даже середины. А вода была настолько чистой и прозрачной, что можно различить каждый камешек на этом дне. Стены ущелья, поросшие мхом и мелкими растениями, высились над нами метров на десять и полностью закрывали обзор горизонта. Слева река и за нею отвесная скала, и справа скала. А мы шли вдоль воды по единственно свободному для передвижения щебнистому берегу, позволявшему вездеходам легко катиться вниз по течению.

Дошли до небольшого кармана, где река поворачивала дальше в ущелье с крутыми скалами, а ровный берег упирался в тупик. Опять тупик. Дошли и остановились.

Наш глаз уже давно привык к голому камню и редким участкам зелени. Даже появление любопытных зверьков, бежавших от нас сразу, как только мы замаячим на горизонте, не привлекало нашего внимания. Но вот сейчас нас удивило наличие в этом небольшом ровном пятачке колодца. Да-да, именно так,  самого обычного, древнего гидротехнического сооружения для добычи грунтовых вод, называемого в простонародье колодцем. Он представлял собой круглую шахту с воротом, только вот к валу никакой лебедки с ведром прикреплено не было.

Мы дружно обступили сие сооружение и заглянули в черную темень скважины. Ничего ровным счетом не увидели и замерли в недоумении.

– И что дальше? – иронично выдал капитан. – Что там говорят ваши древние предки, о, всезнающий Зунг?

Лицо библиотекаря виртуозно вытянулось, и он возмущенно выпучил глаза на капитана. Его явно задевали подколы верзилы-моряка. Однако ответить ему нечего было, так как и он пришел в глубокое замешательство от наличия здесь сей постройки. Она была бессмысленна. Кому надо рыть колодец возле кристально чистой реки?

Эхо от голоса капитана гулко отразилось от каменных стен колодца и исчезло где-то в глубине. Зунг выпрямился и с упреком развернулся в сторону здоровяка.

– Попрошу без намеков и иронии!

– Ладно-ладно! – вскинул руки капитан. – Что там дальше говориться в ваших подсказках Комнаты Древних, о достопочтимый наш проводник?

Справа хихикнул Март и, чтобы не вызвать еще большей бури возмущения, спрятал лицо под козырьком колодца.

– Не моих, – набычился библиотекарь.

– Хватит пререкаться, – нахмурился недовольно Лахрет, предвосхищая длинную череду препираний между капитаном и хранителем библиотеки. – Скажи, что ты думаешь об этом, Зунг?

– Я? Полный тупик, – качнул головой тот, продолжая недобро коситься в сторону морпеха. –  Могу лишь напомнить всем, что говориться дальше в подсказке.

– Будь добр.

– «Пятая печать таится очень глубоко. Не ищи ее. Она сама придет к тебе, когда поймешь, что есть преградой к истинному процветанию».

Все сразу заскрипели жерновами разума. Причем сей процесс выражался на лицах каждого по-разному. Одни хмурили брови, другие вытягивали лица, третьи сложили губки трубочкой, а кое-кто запустил пятерню в шевелюру и принялся активно массировать поверхность черепной коробки, будто это могло ускорить процесс обнаружения нужной идеи.

– Я так понимаю, мы как раз стоим на пороге вот этой вот пятой печати, – начал вслух по своему обыкновению рассуждать Зунг. – Дальше дороги нет, а наш зверь-проводник нас оставил. Лана, а что думаешь ты? Ла-на?

– А? – я оторвала отрешенный взгляд от чернеющей бездны колодца и вскинула его на библиотекаря. – Что?

– Ты с нами?  – насмешливо ухмыльнулся Наран, не упустив возможности меня подколоть.

Я лишь пожала плечами:

– Я думаю.

– Что придумала?

Я промолчала. Честно говоря, уже утомило то, что все решили, будто я знаю ответы на все скрытые смыслы в подсказках Комнаты Древних. Вот сейчас, например, я стою, смотрю, и ничего ровным счетом не знаю. Даже намека нет. Одни вопросы. Причем, один тупее другого.

Наран оторвался от созерцания черноты на дне древнего устройства и пошел исследовать крутые стены тупика. За ним последовали Йен и Тува, а потом и Фиона с Рэнной. Я, кстати, заметила, как эти девушки сильно сдружились. У них оказалось очень много общего. Это и любовь к боевым искусствам, и интерес ко всякому оружию, а также внутренняя сила ума и духа.

Прошел час, но мы так и не приблизились к разгадке тайны пятой печати. На каменных стенах природного кармана мы ничего не обнаружили. Ничего необычного. Такой же песчаник, как и везде. Может, больше горных пород и гранита, да и все. Я тоже немного потерла ладонью камень вокруг,  конечно, скорее для вида, чем для поиска подсказок. Однако через минут пятнадцать безрезультатных исследований усталость заставила меня искать удобное место для сидения и созерцания синих небес вверху. Всё, мой запал иссяк, а энтузиазм пошел в далекие-далекие края.

Члены экспедиции тоже начали понемножку оседать на более-менее ровных местах и входить в сонное состояние. Все устали от долгой изнурительной дороги и необычных приключений. Голова отказывалась соображать. Женская половина начала стелиться и укладываться. Тем более уже близился вечер. Пятый вечер в горах Градасса.

Пристроившись под боком дремлющей Забавы, я ленивым бездумным взглядом следила за вялыми движениями людей и сама начала проваливаться в сон, продолжая крутить в голове слова подсказки. Но на ум так ничего и не приходило. Перекусив сухим пайком, я вообще ушла в мир снов. Решила, что утро вечера мудренее. А Лахрет тем временем лег спать с Лиритом. Это было негласным правилом для всех наездников – раз в неделю проводить время рядом со своей ниясытью для поддержания тесного химического союза.

Проснулась я из-за громких голосов. Раголар уже поднялся над горизонтом и принялся активно греть земли Заруны. Сразу не сообразила, что происходит. Пришлось несколько раз зажмуриться, и открыть глаза, чтобы в голове прояснилось. Забава лежала рядом, безмятежно созерцая, как мужчины о чем-то достаточно горячо спорят. Потом до меня медленно стало доходить, что решали, кто полезет в колодец.

Образовав небольшой круг, участники спора, состоявшие из Нарана, Зунга, Йена, Виктора, Лахрета, Фионы и даже поломанного Марта, никак не могли прийти к определенному решению. Остальные сидели, кто где, и внимательно следили за происходящим. Март же даже умудрился где-то в вещах отрыть стропу и держал ее в руках, образовав на лице нечто похожее на вопросительное замешательство и растерянность.

Речь о спуске зашла еще до рассвета. Зунг предположил, что, так как ничего они не смогли найти снаружи, придется лезть в колодец, чтобы там поискать подсказки. Вот тогда и началось обсуждение кандидатур, превратившееся в жаркие прения.

В ходе обсуждения пришли к выводу, что достопочтимый капитан слишком велик для маловатой шахты, и ему будет негде развернуться. Март, естественно выбывал из вариантов по причине поломанных ребер. Нарана не пускали, так как он должен остаться на случай, если нужно будет руководство и Лахрет не вернется снизу. На что фагот возмущался и говорил, что руководство Лахрета важнее. Йена не пускали, так как тот мало разбирается в древних манускриптах, а там возможны подсказки в виде надписей. Зунга не пускали, так как он был хилым «доходягой» и физически не подготовленным к альпинистским спускам. Фиона не подходила по той же причине, что и Йен, как, впрочем, и остальные.

Понаблюдав некоторое время за искусным сплетением аргументов и фактов спорщиков, решила и я, наконец, вставить свое весомое мнение. Поэтому встала и подошла к центральному кругу.

– Можно вопрос? – подняла я руку, и тем привлекла к себе внимание. Все смолкли и повернули в мою сторону раскрасневшиеся лица. – А почему вы не обсуждаете мою кандидатуру?

Март, косясь на Лахрета, тут же выстрелил:

– Угадай!

Лахрет, угрюмо щуря на меня глаза, низким тоном произнес, как отрезал:

– ТЫ туда НЕ полезешь.

– А почему это? Вообще-то, по логике вещей, я самая первая, о ком вы должны были подумать, учитывая, что именно на мне лежит ключ, доверенный голограммой в пещере. И пока что, именно я отворяла все двери.

– Дык, мы тебя и хотели туда отправить, но… – заикнулся Зунг и тут же втянул голову в плечи под тяжелым взглядом Лахрета.

– Это глупо, Лахрет!

– Я не позволю тебе рисковать! – муж перевел все тот же тяжелый взгляд на меня и нисколечко его не смягчил.

– А я тебя спрашивать не буду! – возмущенно вздернула я подбородком и шагнула в сторону Марта, чтобы забрать у него строп.

И сразу же была закономерно поймана за руку крепкой хваткой мужа.

– Ты не полезешь туда!!!

– Я должна! Это же логично!

– Я не позволю тебе рисковать!

– А вы меня крепко привяжите и будете страховать!

– Я сказал: нет! Ты помнишь, что ты рискуешь не только своей жизнью?!

Я вспыхнула и покраснела до кончиков пальцев. И причиной этого был не стыд, а возмущение.

– Давайте я полезу, – Йен умиротворяюще шагнул в сторону Марта, чтобы забрать у него средство для спуска вниз.

– Стой, Йен! – махнула я инженеру и обвела всех взглядом. – Вы все прекрасно понимаете, что именно я должна спуститься туда! Так почему же не пускаете меня?!

Все опустили нерешительно головы.

– Потому что Я не разрешаю! Лана! Как же ты не понимаешь, чем ты играешь!

– Да пусти же ты меня! – заломила я руку, желая вырваться из его хватки.

Я чувствовала, как он, уже не прикрываясь, начал на меня давить своими мыслями и заставлять подчиниться, что он никогда! до этого не делал. Тут застонала возмущенно Забава и подпрыгнула к нам, нависнув головой надо мной, и угрожающе зашипела в сторону Лахрета. Тот даже бровью не повел на королеву.

– Не смей со мной спорить! – процедил сквозь зубы муж, а это значило, что он был на грани.

Я боковым зрением заметила, как у всех изумленно вытянулись лица, а некоторые даже отвернулись в смущении, что созерцают семейную драму. У меня же внутри росло чувство слабости. Не знаю, как Лахрет это смог сделать, я понимала, что не хочу, но начинаю подчиняться ему. Это меня взбесило больше, чем его непробиваемое упрямство. В этот момент я была убеждена на все 100, что должна лезть в колодец, поэтому не хотела мириться с требованием мужа. Он же ведь всегда до этого мне уступал. Что сейчас изменилось? Я понимала, что еще чуть-чуть и подчинюсь ему, и Забава не поможет. Надо соображать быстро. И ничего более нелепого мне не пришло на ум, как…

Не успела Забава вставить голову между нами, чтобы ослабить эмоциональное давление Лахрета, как я извернулась и… вцепилась зубами в его руку. Он вздрогнул от неожиданности, расширив удивленно глаза, и отпустил. Я мгновенно отпрыгнула от него и выхватила из рук потрясенного брата стропу. Тут же подбежала к колодцу и закинула над валом карабин, чтобы сделать петлю и зацепиться за него. Однако не рассчитала ни силы, ни время и расстояния, ни вмешательства извне. Меня через секунду обхватили за талию и подняли над землей с такой легкостью, словно я – пушинка, и потащили в сторону.

Параллельно с этим карабин ударился о крышу колодца и отлетел в сторону, а затем, отрикошетив от борта шахты, полетел вниз, в черноту, потянув с собой остальную тесьму. Та стремительно с жужжанием улетела вслед за карабином. Тем временем меня отнесли в сторону и посадили, скажу, весьма грубо, на валун. Я больно приложилась копчиком и начала вырываться из крепких рук с возгласом:

– Пусти! Я сказала…

– Что ты сказала?! Как ты смеешь мне перечить?!

Сзади послышался возмущенный стон Забавы. И уже через секунду ее голова втиснулась между нами так, что Лахрет тут же отпустил меня и оказался откинутым в неприглядной позе на пару метров. Забава возмущенно подняла голову над телом и грозно уставилась на моего мужа. Лирит неуверенно в это время топтался за колодцем, не зная, что ему делать. Вот где дилемма! Или любимая, да еще и королева, или наездник.

Я с недоумением переводила взгляд с Забавы на Лахрета и обратно. Вот и поди, попробуй понять нас, беременных. В голове клинит конкретно. Что у Забавы, что у меня. Еще никогда Забава не вмешивалась в наши споры. Я знаю, что Лахрет и не думал меня бить, просто в грубой форме отволок от источника опасности и усадил на валун. Больше он ничего бы и не позволил себе сделать, но Забава, вдруг, посчитала, что он может причинить вред. Что у нее там, беременной, в голове перемкнуло? Сама в шоке.

Вся эта неожиданная потасовка произошла за считанные секунды, так что никто ничего толком не успел понять. Лахрет медленно поднялся на ноги,  и теперь, учитывая наличие растревоженной королевы, более спокойно произнес, но уже на языке мысли:

– Прости. Но как ты не можешь понять?! Здесь твоя жизнь самая ценная. И никто не будет ею рисковать. Я этого не позволю. Поэтому ты не полезешь в шахту колодца. Это не обсуждается.

Я сжалась на валуне, как мышка, и пыталась сообразить, что произошло. Глаза растерянно бегали по земле, боясь столкнуться взглядом с кем-либо из присутствующих. Только сейчас начала понимать, как некрасиво выглядела эта ситуация. В этот же момент послышался возглас Зунга:

– Стойте! Вы это слышите?

Все перевели всё те же потрясенные взгляды на библиотекаря. Тот припал к колодцу и напряженно вслушивался.

– Там что-то тарахтит! Вы слышите?

К нему подсел Наран и тоже склонился над шахтой.

– Точно. Будто какой-то механизм сработал.

Тогда притихли и все, навострив уши. Даже Лахрет повернул голову в сторону колодца. И до меня дошел загадочный звук. Там, где-то глубоко в колодце, порождая гулкое эхо, что-то трещало и клацало. А потом, также неожиданно, как и появилось, исчезло.

– Что это было?

– Почему оно смолкло?

– Из-за чего он вообще начал шуметь? – начали все задавать вопросы и облепили со всех сторон колодец.

Я догадывалась, что большинство испытывали неловкость от того, что стали свидетелями нашей с Лахретом ссоры. Поэтому старались переключить свое внимание на что-то другое. Да и я сама осознавала всю неуместность сцены, которая сейчас разыгралась.

Всё же, как бы кто не всматривался в темноту колодца, больше ничего необычного не произошло. Через пять минут напряженного молчания, народ начал понемногу отлипать от края колодца и возвращаться на свои места.

Я всё так же сидела на корявом валуне, терпя неприятное давление в некоторые мягкие точки, там, где меня оставили, и встревожено глядела на мужа. Он тоже повернул лицо в мою сторону, и оторопело молчал, продолжая стоять в двух шагах от меня. Где-то в глубине души, я понимала его страх. Нет, даже панический ужас от того, что может со мной случиться что-то плохое. И что он, да и вся Заруна, могут потерять тогда. И дело не во мне лично, а в Забаве. Именно она была самым большим сокровищем Иридании. Ведь то, что королева может привести в свет больше, чем одну королеву за один раз – это редчайший случай, нонсенс, из ряда вон выходящий событие! Такое было в истории Заруны лишь пару раз.  А здесь Забава носит в утробе пять яиц! Королевских яиц! Что будет с ней, если со мной что-нибудь случится? А что будет с Лахретом, если, не приведите небеса, я погибну? Он же с ума сойдет, это в лучшем случае. Я так до сих пор и не смогла до конца понять той сильной привязанности, которую теперь ко мне питает мой муж. Привязанности, которая родилась тогда, когда он решился открыться и отпустить свои эмоции. В тот день он сказал, что отныне его жизнь зависит от меня. Да и ребенок, которого я ношу, он ведь тоже всецело зависит от моих решений.

В общем, то, что я только что придумала сотворить, являлось до безобразия безумным решением. И сейчас я ясно это понимала. Только гордость пока не позволяла это признать в голос. Поэтому я просто сидела и молчала.

В то же время, сделав вид, что важнее звуков из колодца ничего сейчас не может быть, остальные начали живое обсуждение того, почему же заработал тайный механизм внутри шахты колодца и почему смолк. Притом повернулись спинами к нам с Лахретом, чтобы не видеть, что будет дальше. Все понимали, что нам предстоит выяснять отношения. Поэтому всячески отстранялись. Я тоже это понимала, но заговорить с мужем не решалась. В горле стоял упрямый ком и не давал даже вздохнуть, не то, чтобы еще и говорить. Из-за этого просто ждала, затаив дыхание и пропуская удары сердца.

Лахрет некоторое время постоял, внимательно исследовав каждую мимическую складку на моем лице, и, наконец, шагнул в мою сторону. Подошел и присел на корточки так, чтобы смотреть на меня снизу вверх.

– Лана, – серьезным тоном начал он, а я подняла на него покаянный взгляд. – Ты же прекрасно понимаешь, почему я так поступаю, – сделал паузу, я лишь мигнула в ответ. Он продолжил: – Почему же ты так себя ведешь? Как дикая. Неужели ты не можешь здраво рассуждать? Все, что я делаю, направлено на защиту тебя и Забавы. И нашего ребенка. Ваше здоровье и благополучие для меня важнее всего на Заруне. Никакая миссия не заменит значимости ваших жизней. Слышишь? Никакая! И если сейчас перед нами встанет выбор – отдать тебя или вернуться назад, я не буду думать и секунды. Я просто возьму тебя за руку, все брошу, и поведу обратно. Твое же вызывающее поведение, особенно в присутствии других, не только подрывает мой авторитет, но и унижает меня. Неужели тебе наплевать на мои чувства? На то, как сильно я стараюсь защитить тебя? Разве моя забота и мое мнение для тебя ничего не значат? Лана? Скажи мне.

Я почувствовала, как ком в горле зашевелился и увеличился до таких размеров, что сперло дыхание. Вот-вот, вообще задохнусь! Я поняла, что была не права. Вселенски неправа. И его слова сейчас больно резали по моему самолюбию. Как часто я забывала о его чувствах и поступала безрассудно, подчиняясь велению сиюминутных эмоций. А он все время терпел и уступал. Уступал даже тогда, когда был уверен на все сто, что прав. Уступал даже тогда, когда знал, что мое поведение принесет ему массу неудобств и непонимающих взглядов. Уступал часто себе во вред. Я не всегда это понимала и нередко игнорировала угрызения совести. А сейчас… То, как я опозорила его перед всеми, реально унизила, очень больно ударило по его личному достоинству и глубоко задело чувство самоуважения. И ему было действительно очень больно из-за моего поведения.

Чудовищный стыд обрушился на меня от осознания своей неправоты, глупости и пренебрежения. Поэтому слезы задрожали в глазах и затуманили все вокруг. Я часто заморгала, сгоняя соленую воду вниз по щекам. Губы и подбородок задрожали, а нос наполнился соплями. Ну, вот, осталось только разреветься для громогласного апофеоза концерта. А Лахрет смотрел мне в лицо и молчал, ожидая ответа.

– Лана? Ты для меня самый дорогой человек на Заруне. Ты подумала о том, что будет со мной, если ты пострадаешь? А что будет с Забавой? Не подумала? Ведь с тобой рядом есть те, кому не безразлична твоя судьба. Те, кому ты дорога, как жизнь. И даже больше…

Я начала качаться взад-вперед, сложив ладони на коленях. Хотелось что-то сказать вразумительное, но ком в горле не позволял. Слезы покатились по щекам обильным ручьем и неприятно собирались под дрожащим подбородком, капая на грудь. И в самом деле, почему я так позорно себя веду? Всплеск гормонов?

Лахрет сжал мои ладони, а второй рукой поднял мое лицо под подбородок.

– Лана, ты понимаешь меня?

Я активно закивала. Его рука от подбородка скользнула на плече и задержалась на локте.

– Понимаешь, – констатировал он факт. – Прошу тебя, слушайся меня. Или по крайней мере, советуйся со мной, как лучше сделать задуманное. Помни, я за тебя отвечаю.

Я снова кивнула и, наконец, звучно сглотнула громадный ком:

– Прости…

Он вытер мои слезы большим пальцем и ласково улыбнулся:

– Я люблю тебя…

Я опять кивнула и прикусила губу. Эмоции начали отступать, оставляя чувство опустошенности и отупения в голове. Где-то в глубине души, я радовалась, что сейчас мы находимся в зоне мощного электромагнитного излучения, притупляющего нервное восприятие ниясытей. Иначе бы еще и Забава тут закатила в отголосок моим эмоциям истерику.  Сейчас же та всего лишь сидела рядом и внимательно мигала на Лахрета, участливо слушая его слова, будто в них был какой-то скрытый смысл.

– Лахрет! – позвал моего мужа Зунг.

Он оглянулся.

– Что?

– Есть здравое рассуждение.

– Какое? – не отпуская моей руки и повернув голову через плечо, спросил Лахрет.

Библиотекарь, все это время сидевший на корточках возле колодца, встал и подошел поближе.

– Мы думаем, что механизм заработал после того, как туда упал строп.

– А почему он остановился?

– Мы думаем. Может, у тебя есть какие соображения?

Он пожал плечами, так как у него в голове было сейчас совсем другое. Я всмотрелась в профиль мужа, и на миг, словно откуда-то свыше, на меня снизошло озарение – в голове всплыли слова следующей подсказки: «Пятая печать таится очень глубоко. Не ищи ее. Она сама придет к тебе, когда поймешь, что есть преградой к истинному процветанию».

– Подождите! – подняла я на остальных глаза. – В подсказке сказано, что ключ не надо искать! Нам не надо лезть в колодец! Он сам придет к нам, когда мы поймем, что есть преградой к истинному процветанию!

– Мы помним эту подсказку. Но что она значит? Разве ты поняла?

– Туда упала стропа, так?

– Так.

– Мы словно подарили ее колодцу…

– Ну. И что ты этим хочешь сказать?

– Помните, что прежние преграды были пройдены благодаря тому, что мы проявили определенные качества?

– Да. Сообразительность, вера и любовь… Подожди… – расширил Зунг глаза, начиная понимать.

Затем он подбежал к вездеходу и стал в нем копаться. Достал первый попавшийся спальник и бросил его в колодец.

– Что ты делаешь?! – громко возмутился Виктор, так как это был именно его спальный мешок. – А в чем я теперь буду спать?!

– Подожди, – осек его Наран, который уже сообразил идею, которую хотел воплотить в жизнь библиотекарь.

Однако капитан не хотел ждать. Вскинув густые выступающие брови, он  продолжил недовольно бухтеть:

– Нхур тебя раздери! А не мог бы ты свой спальник взять? Мой – единственный в своем роде. Другие мне уже не подойдут. Его мне шили на заказ…

– Да, тише ты! – махнул на него Зунг, приникнув к краю шахты колодца.

– А ты не шипай на меня! Не маленький. Я…

Тут и он замолк, так как из колодца снова донеслось трещание. Тогда Наран подбежал к вездеходу и тоже схватил еще одну вещь, затем бросил в колодец. Звук не утихал. Другие, ухватив идею Зунга, так же брали вещи с машины и кидали в колодец. И с каждой секундой треск становился все громче и громче. Пока в итоге, к верху не поднялась тонкая платформа, на который насобиралась вся наша походная утварь.

– Во! дела? – озадаченно почесал затылок капитан и развел руками.

– Вот твой спальник, – ткнул пальцем в самый низ вещевой горки Зунг. – А ты переживал.

– И что это значит? – капитан все-таки не мог до конца понять реакцию колодца.

Удивил всех ответом молчаливый Мэнона:

– Это значит, щедрость. Щедрость – есть путь к истинному процветанию.

– Это почему же? – недоверчиво косясь на гадака, спросил капитан.

– Есть повод тебе поразмышлять над этим, – похлопал друга по плечу Наран и подошел к колодцу, оглядываясь по сторонам. – Но почему ничего не происходит? Где же открытая дверь, в которую мы сейчас войдем и продолжим путь? Либо какой-нибудь проводник?

Лахрет поднялся, так как все это время наблюдал за деяниями команды с того места, где сидел до этого, то есть подле моих ног. Подошел к колодцу и посмотрел на гору вещей на платформе. Потрогал ее, но ничего не произошло. Для уверенности другие тоже решили приложить свой палец к холодному металлу таинственного подъемника, но реакции никакой так и не случилось. Все та же гора вещей на металлической платформе и тишина, нарушаемая хмыканиями, покашливаниями и недовольными причмокиваниями.

Время шло, но ничего так и не происходило. Через минут десять безрезультатного стояния, все принялись снова обходить пятачок берега, на котором мы находились. Кто-то подошел к воде и засунул в нее руки, думая что-то свое. Одна я сидела покаянным изваянием и следила за всеми невидящим взглядом, продолжая переваривать слова мужа. Одной мне больше не приходило на ум ни одной идеи.  И куда делся тот странный «кто-то», кто «сидит» во мне и «нашептывает» подсказки? Почему его подсказки приходят на ум только тогда, когда «он» этого захочет?! Возмутительно!

Тут Зунг остановился напротив, и, с хитрецой боком глядя на меня, произнес:

– Слушай, Лана, мне кажется, что ты что-то должна сделать. Ведь ты у нас та, что открывает двери. Помнишь? И это твоя идея с вещами… чего сидишь тут статуей? Придумывай что-нибудь.

Я подняла на него взгляд и покорно поднялась, недовольно потирая надавленные выступами валуна места пятой точки. Надо ж было Лахрету усадить меня именно на него! Почему не на удобный гладкий камень рядом? Теперь на попе, поди, точно будут синяки в этих местах! Болезненно скривилась и направилась к указанному месту.

 Подойдя к колодцу, я замерла и равнодушно уставилась на подъемник. Ничего особенного в нем не было. Обычная тонкая платформа и всё. Таких в Ире пруд пруди. Я коснулась холодного металла, но и в моем случае ничего не произошло.

Сзади разочарованно вздохнул Зунг и сел на брусчатый обод колодца.

– Загадку разгадали, а результата ноль. Что мы упустили?

Опершись плечом о стойку, на которой крепился вал, рядом остановился Наран и с прискорбием уставился на вещи, лежавшие на подъемнике.

– Может, нам их назад забрать? Что толку от них на бесполезном подъемнике? – сказал и потянул одну вещь.

– Подожди! – схватил его за руку Зунг. – Он же может назад вернуться! И что? Тогда все по новой? А что, если во второй раз не выйдет?

Но вещь с платформы уже была забрана. Ничего не случилось. Тогда Наран стащил еще одну и бросил ее рядом у колодца. Потом еще и еще, пока не снял все. Платформа оставалась на месте.

Когда Наран снял последний предмет, оголилась вся поверхность, и там, точно по центру, оказалась надпись, обведенная в круг. Зунг незамедлительно ожил и прилип к изображению.

– Хм… Надпись на карском. «Позови корабль»?.. Что это значит?

– Да, так и есть, «Позови корабль», – согласился Наран, глядя на иероглифы.

Остальные спешно собрались вокруг и зачарованно всматривались в резное изображение.

– Как мы позовем корабль? – протянул капитан. – Откуда? Кричать что ли надо? А что кричать? «Ау! Корабль!»? Я могу.

– Хи-хи! У него это лучше всех получится, – послышался сбоку чей-то приглушенный женский шепот.

– Точно. Надо будет отойти, чтобы не оглохнуть, – ответил тем же шепотком другой женский голос.

– Да, нет! – махнул на Виктора Зунг. – Это значит что-то другое…

– Но что? – спросила Фиона, коснувшись пальцами резьбы пластины.

Все смолкли. Некоторые покосились в мою сторону. А я всё продолжала смотреть на рисунок. Внутри начало расти смутное ощущение, что я его когда-то видела. Давно. Очень давно. И странное дело, параллельно пришло чувство, что это не мое личное воспоминание. Словно кто-то другой это помнил, а картинка пришла в голову мне. Это обстоятельство не на шутку удивило меня и ввело в замешательство. Все же решила, что это глупости и необъяснимый всплеск, поэтому об этом делиться мыслями ни с кем не стала.

– Лана, – обратился ко мне библиотекарь.

– А?

– Думаю, это к тебе обращение.

– Почему?

– И почему ты всегда этот вопрос задаёшь? Ну, наверное, потому же, почему именно тебя слушался зверь-машина в пустыне, или почему именно тебе открылся проход в скале и на Грани… Продолжать?

Я угрюмо скосила на него глаза. Он был прав. Со стороны моё недоумение  даже может казаться тупостью. Но скорее это было реакцией на странные ощущения. Я никак не могла понять, что со мной происходит? То всё абсолютно как всегда, и я вместе со всеми ничего не знаю. А через секунду, будто кто сидит в голове и подсказывает, что делать дальше, я всех (и себя в том числе) шокирую необъяснимым поступком.

Именно поэтому я сердилась на других. И сейчас, тоже стояла и думала, что ничего не знаю. Загадочный голос молчал. Было только чувство, что я видела эту надпись и всё, а что делать дальше, не знаю. Видимо, это должно быть настолько элементарно, что не требовало подсказок.

Тут моего плеча коснулась рука Лахрета. Он приблизился к моему уху и прошептал:

– Все хорошо. Просто представь корабль. Как он плывет в нашу сторону. Не думай о себе плохо. Ланочка…

Я слегка наклонила голову в его сторону и опустила глаза. Второй рукой он приобнял меня за талию и послал теплые мысли. И только я успокоилась и смогла сосредоточиться, пришло со стороны понимание, что делать дальше. Я закрыла глаза и начала представлять картинки, как когда-то учил Лахрет: вот, вижу, как небольшая лодка плывет по реке и приближается к берегу, где стоим мы.

– Захоти этого сильно-сильно, – подсказывал все так же шепотом Лахрет.

И я постаралась думать о том, как сильно мне этого хочется.

Некоторое время ничего не происходило. Но через минут пять со стороны реки, где она поворачивает за прижим, послышался плеск воды. А затем, из-за уступа выплыла платформа размером пять на пять метров. Она стремительно летела над водной поверхностью, разгоняя тучу мелких брызг, прямо в нашу сторону.

– Корабль!

– Нет, плот.

– Какая разница!

Платформа, используя воздушные потоки, легко скользила как над водой, так и над щебнем. Через несколько минут она уже замерла возле нас, почти у самого колодца, в ожидании. И всё. Мы обступили ее со всех сторон и продолжили думать, что делать дальше, не концентрируясь на самом факте прибытия платформы.

– Мы должны на нее стать?

– Нет, лечь.

– Пфф! Оччень смешно! Вот, Март, любишь ты язвить!

– Ато!

– А как же вещи?

– Мы оставим вездеходы здесь?