Текст книги "Неугомонное зло"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Да, – солгала она. Точнее, не совсем солгала. Два кусочка пирога лежали в желудке камнем… Рут показалось, что ее сейчас вырвет.

– Выпейте капельку бренди, – посоветовал священник.

Она снова солгала, пообещав, что выпьет, и повесила трубку.

Уже почти стемнело, и она включила лампу, а потом подошла к окну задернуть занавески. Черч-Лейн освещалась скудно, и все же Рут заметила напротив «Старой кузницы» в темноте между двумя домами какое-то движение. Сердце у нее тревожно екнуло. Нет, ей не показалось, там действительно кто-то прячется… Прячется и следит за ее домом. Но кто? Полицейский? Убийца с ножом в руке? Нет, в темной фигуре было что-то знакомое.

Сердце у Рут сжалось от внезапной надежды, и она совершила абсолютно бессмысленный поступок, за который потом корила себя. Распахнула парадную дверь и воскликнула:

– Эстер?

Едва имя подруги слетело с ее губ, как она устыдилась собственной глупости. В привидения она не верит, но ей ничего не померещилось! Взяв себя в руки, Рут громко спросила:

– Кто здесь? Кто это?

Из темноты выплыла темная фигура и направилась к ней. Когда свет упал ей на лицо, Рут узнала Дайлис Туэлвтриз.

– А, Дайлис! – выдохнула Рут, испытывая одновременно облегчение и смятение.

– Пришла проверить, как ты, – ответила Дайлис.

Рут поняла, что сейчас, стоя на пороге, она вся как на ладони. А если из темноты за ней следит кто-то еще? Она нехотя посторонилась, пропуская Дайлис в дом. Та неуклюже переступила порог. Рут заметила у нее в руках керамическую кастрюльку.

– Потушила тебе мяса, – пояснила Дайлис. – Ты ведь, наверное, сегодня ничего не ела. Тебе нужно поддерживать силы.

– Спасибо, – тихо ответила Рут, принимая кастрюлю.

– Я немножко постояла напротив твоего дома, – продолжала Дайлис, – потому что не знала – может, ты уже легла спать. У тебя было темно. А потом ты включила свет. Черным ходом я не пошла, чтобы не испугать тебя… правда, вижу, все равно испугала.

– Нет-нет, что ты! – Рут подумала, что за сегодняшний вечер слишком много лжет. Слышала ли Дайлис ее отчаянный крик? Слышала ли, как она зовет подругу, до которой уже не докричишься?

– Папаша велел сходить и посмотреть, как ты тут. Он отебе очень высокого мнения, папаша-то, ведь ты дочка нашего преподобного и все такое. – Дайлис цокнула языком. – Мистеру Паттинсону точно не понравились бы такие дела в его церкви!

– А кому это может понравиться? – неожиданно громко ответила Рут, но тут же понизила голос: – Спасибо тебе, Дайлис. И отцу передавай спасибо за заботу…

Дайлис кивнула:

– Значит, приду завтра утром, как обычно.

Рут открыла было рот, но испугалась и кротко ответила:

– Хорошо, Дайлис.

– Поставь сразу в духовку. – Дайлис ткнула пальцем в кастрюлю.

– Поставлю. – К потоку лжи добавилась новая. Оказалось, лгать совсем нетрудно.

Дайлис ушла. Убедившись, что она покинула Черч-Лейн, Рут вернулась на кухню, нашла еще один мешок для мусора и вывалила в него содержимое кастрюльки – коричневую клейкую жижу, в которой мелькали желтые кусочки моркови. От стряпни Дайлис сильно пахло луком и бульонными кубиками. Рут затошнило. Она упаковала мясо в два пакета, которые на всякий случай еще обернула газетой.

Боясь, что кто-нибудь заметит ее манипуляции и расскажет Дайлис, Рут выключила весь свет и только потом открыла дверь черного хода и осторожно выскользнула на улицу. Сад заливал бледный лунный свет. Поле за ним казалось водянистым серебряным озером. И только лес Стоуви грозно чернел на горизонте.

Рут пробралась к мусорному контейнеру и затолкала сверток с тушеным мясом на самое дно, прикрыв его другим мусором. Сверху белел пакет, в котором лежал остаток яблочного пирога, испеченного Эстер. Испытывая отвращение, смешанное со страхом, Рут затолкала и его вниз, под мусор, чтобы никто из них ничего не знал – ни Дайлис, ни Эстер.

Она снова вошла в дом и стала медленно готовиться ко сну. Интересно, много ли еще ей придется лгать, прежде чем все закончится?

Глава 8

На следующее утро, в пятницу, Мередит позвонила в министерство и предупредила, что на работу не выйдет.

– Заболела? – хрипло спросил Лайонел, ее коллега, закоренелый курильщик.

– Нет. Я важный свидетель в деле об убийстве. Мне нужно быть на связи, если полиции понадобится взять у меня показания.

После паузы Лайонел спросил:

– Кто-то из твоих знакомых?

Мередит решила, что вопрос относится к жертве. Трудись она в деловых кругах, ее слова были бы восприняты с волнением; коллеги проявляли бы нездоровое любопытство и сочувствовали ей. Лайонел, матерый зубр, поседевший на дипломатической службе, давно привык ко всяким поворотам судьбы и странным происшествиям. Вот почему он первым делом поинтересовался, следует ли утешать саму Мередит, затем выяснил, что конкретно от нее потребуется и, наконец, на какую помощь она может рассчитывать.

– Я ее не знала. Как говорится, оказалась не в то время не в том месте.

– Не повезло! Бери столько дней, сколько понадобится. И держи нас в курсе. – Он хмыкнул: – Тебе характеристика с места работы не требуется?

– Пока нет, – ответила Мередит. – А там – кто знает?

К концу дня она пожалела, что не поехала в Лондон и не отстранилась от всего происходящего. Она думала, что беседовать с ней будет Дэйв Пирс, но показания с нее снимал сержант Стив Прескотт, которого она знала весьма поверхностно. Шумный, дружелюбный гигант заставлял ее бесконечно повторять одно и то же – во всяком случае, ей так показалось. Объяснял он это тем, что она, «возможно, что-нибудь вспомнит». Наконец даже Прескотт понял, что его метод не срабатывает, а свидетельница не только не вспоминает никаких важных подробностей, но вот-вот взбунтуется. Мередит подсунули на подпись распечатку протокола и милостиво разрешили идти домой. Ей так не терпелось поскорее уйти, что она не стала устраивать скандала, заметив, что Прескотт неправильно истолковывает некоторые ее слова. Все же во фразе «Я заметила женскую фигуру» Мередит зачеркнула слово «заметила» и вписала «увидела», но тем и ограничилась. Ее передернуло, когда она снова вспомнила пропитанный кровью шарф Эстер Миллар и ее светлый, остекленевший глаз. Ей показалось, что в конце беседы сержант тоже вздохнул с облегчением.

Алан приехал к ней домой в конце дня; вид у него был утомленный. Они пошли в ее крошечную гостиную и устроились друг напротив друга в разномастных креслах.

– Это никуда не годится! – сказала вдруг Мередит. – Пойдем куда-нибудь и поедим!

– Мы не заказали столик заранее, – возразил Алан тоном человека, который только что нашел тихое место, где можно расслабиться, и которому совсем не хочется никуда отсюда уходить.

– В пятницу не так много народу, как в субботу. Еще нет семи. Я позвоню в «Отдых рыбака».

– Неужели ты не устала… не подавлена? – с тоской спросил он.

– Конечно, устала, – ответила Мередит. – Вся прошлая неделя выдалась очень утомительной и трудной, не говоря уже о сегодняшнем дне. По-моему, нам нужно отвлечься. Если просидим весь вечер у телевизора, нам станет только хуже.

Правда, очутившись в ресторане, Мередит тут же усомнилась в том, что ее предложение было таким удачным, как ей показалось вначале. Мысли Алана витали где-то далеко – скорее всего, он думал о работе. Сама же Мередит никак не могла избавиться от навязчивого образа мертвого тела в церкви; она весь день говорила о своей страшной находке и надеялась, что выход в свет поможет ей хотя бы ненадолго отвлечься. Но от табачного дыма и громких голосов у нее сразу разболелась голова, а от запахов кухни, которые она обычно считала соблазнительными, ее замутило. Она вяло ковырнула вилкой запеченного лосося; Алан тоже почти не прикоснулся к своему стейку в перечной корочке.

Заведение, в которое они приехали, когда-то считалось уютным сельским пабом. Теперешние владельцы задались целью переделать его в модный ресторан; даже названия блюд в меню печатали по-французски. Уже давно сюда не заходил ни один рыбак – ни ради отдыха, ни ради еды. Да и местные жители не заходили посидеть за кружечкой пива. По наблюдениям Мередит, почти все сидевшие в зале, как и они с Аланом, приехали издалека. «Отдых рыбака» славился и кухней, и местоположением. Они ужинали здесь несколько раз и всегда оставались довольны. Однако сегодня обычные чары, видимо, не подействовали.

Ресторан стоял на самом берегу реки Виндраш; из окон открывался вид на долину. К вечеру противоположный берег реки окутал туман, поднявшийся над лугами; его клочья, похожие на венки, вились над водой. В ряби воды отражались декоративные фонарики над входом. Зданию, в котором разместился «Отдых рыбака», было не меньше двухсот лет. Когда сгустились сумерки, белые стены засияли каким-то призрачным светом.

В ресторане было тепло, красиво и во всех отношениях уютно. Если бы не мрачное событие, они провели бы здесь отличный вечер. Сейчас же Мередит и Алан угрюмо молчали, а к заказанным блюдам почти не притронулись.

Наконец Мередит спросила:

– Что тебя сейчас гложет – поиски дома или убийство?

Как она и предполагала, лицо Алана сразу приняло виноватое выражение. Мередит почувствовала угрызения совести. И почему она вечно вот так, рубит сплеча?

– Как ни странно, ни то ни другое, – ответил Алан, поднял голову, посмотрел ей в глаза и отложил нож и вилку. – Наверное, зря, но я все время вспоминаю одно дело, которое вел в Нижнем Стоуви больше двадцати лет назад. Извини! В пятницу вечером положено планировать законные выходные. Ну, а уж думать о работе в свободное время вообще непростительно.

Мередит отодвинула от себя тарелку с лососем и положила руки на столешницу.

– Зря я притащила тебя сюда. Думала, в ресторане ты отвлечешься, да и я тоже. Ничего не получается! В голове все время одни и те же мысли. Может, ты расскажешь мне о том старом деле? Кажется, именно тогда ты познакомился с отцом Рут, преподобным Паттинсоном?

– Совершенно верно. Джеймс Холланд уверяет, что в последний год жизни Паттинсон повредился в уме, но, когда я его видел, он рассуждал достаточно здраво и очень пылко защищал своих прихожан.

– От чего? В чем их обвиняли?

– Никого из них ни в чем не обвинили. У нас даже подозреваемого не было! – Алан рассказал ей о Картошечнике.

– Отвратительно, – мрачно заметила Мередит. – И очень, очень страшно. Подумать только, крал что-то у каждой из своих несчастных жертв и тащил в свое логово! Меня сейчас стошнит.

Она отбросила со лба челку; Маркби по опыту знал, что этот жест означает напряженную работу ее мысли.

– Жаль, что ты не рассказал мне обо всем раньше!

– Видишь ли, подвиги Картошечника – не повод для приятного разговора. Тебе и без того забот хватает.

– И все же то нераскрытое дело не дает тебе покоя целых двадцать два года! Знаешь, Рут тоже в разговоре обмолвилась, что в лесу Стоуви творятся нехорошие дела; наверное, она имела в виду именно это. Но разве прошлое дело и теперешнее как-то связаны? Двадцать два года – очень, очень долгий срок!

– Связано ли то старое дело с гибелью Эстер Миллар? Возможно, и нет, во всяком случае, прямо. Но кто знает? А ведь есть еще и кости, которые доктор Морган нашел в лесу! По-моему, кости – более определенная зацепка. Но я не хочу делать поспешные выводы. Все зависит от результатов экспертизы. Что за кости, долго ли они пролежали в лесу, прежде чем молодой доктор свалился в овраг и сунул голову в лисью нору? – Маркби помолчал. – Я не люблю совпадений. Так же я и сказал Джеймсу Холланду. С тех пор, как двадцать два года назад Картошечник бесследно исчез, в Нижнем Стоуви, насколько мне известно, никаких серьезных преступлений не совершалось и вообще не происходило ничего достойного упоминания. Как ты верно подметила, двадцать два года – долгий срок. И вдруг в течение двух недель кто-то находит в лесу человеческие останки, а местную жительницу, безобидную женщину, у которой, насколько мне известно, в целом свете не было ни одного врага, убивают в церкви! Очевидно, Эстер никак не связана с Картошечником. Когда он нападал на несчастных женщин, Эстер еще не жила в Нижнем Стоуви. Зато после того, как нашли кости, кто-то из обитателей Нижнего Стоуви сильно перепугался. Кому-то из местных жителей есть что скрывать. Что напрямую подводит нас к событиям сегодняшнего дня и к несчастной мисс Миллар. Хотя, – Алан глубоко вздохнул, – не представляю, что такое она могла увидеть или сотворить, чтобы ее сочли опасной! И все-таки мне кажется, что последние события как-то связаны между собой.

– Я тоже все время думаю, – призналась Мередит, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. Прядка выбилась снова, и Мередит поставила локти на стол, прижав обе руки к голове. С одной стороны ей удалось удержать волосы, с другой по-прежнему выбивалась непокорная прядка.

Маркби потянулся к ней через стол и взял ее за руку.

– Я давно заметил: когда ты возишься с волосами, ты всегда обдумываешь какую-то свою догадку!

– Нет. Но знаешь, я сейчас тоже размышляла об Эстер. В конце концов, именно я нашла ее тело.

Маркби встревоженно нахмурился.

– Ты пережила сильное потрясение. Зря я завел разговор о Нижнем Стоуви! – Он вздохнул. – Извини, но сегодняшний вечер как-то не складывается. Настроение не то.

– Поехать сюда предложила я, – возразила Мередит. – Думала, ресторан поможет нам отвлечься.

– Вот именно. Ты стараешься стереть из памяти то, что видела; такое поведение совершенно естественно, и мне нельзя было забывать об этом! – Слегка сжав ей пальцы, Маркби выпустил ее руку и с кривой улыбкой продолжал: – Самое главное, по-человечески я тебя прекрасно понимаю и тоже больше всего на свете хотел бы, чтобы ты все забыла как можно скорее. Но я полицейский, и потому хочу, чтобы ты, наоборот, все вспомнила как можно четче… Ты – ценная свидетельница.

Мередит заговорила медленно, как будто складывала в уме головоломку:

– Конечно, я все время думаю об Эстер, но пока ничего ценного мне в голову не приходит. Извини, если я не оправдала твоих ожиданий. Но мне буквально не на что опереться. Я не видела, как Эстер умирала. Я даже не была знакома с ней, хотя знала о ее существовании со слов Рут. И вот когда я увидела ее – когда увидела в церкви ее тело, я не поняла, кто передо мной. Меня просветила Мюриэль Скотт. Кстати, Мюриэль отреагировала как-то странно. Она как будто… – Мередит задумалась.

– Что? – спросил Алан, сразу напрягаясь.

– Она как будто удивилась, но потрясения не испытала. Хотя, пока она не поняла, кого убили, вела себя довольно нервно, вернее, не то чтобы нервно, а… не знаю, как лучше сказать. Как только я сказала, что вызвала полицию, она, видимо, сразу поняла, что речь идет не просто о смерти от сердечного приступа. Она как будто сразу догадалась, что смерть произошла, как ты говоришь, при подозрительных обстоятельствах. А ведь в церкви человеку мог просто свалиться на голову обломок статуи! Потом, когда Мюриэль увидела, кто умер, она сказала: «Я совсем не ожидала увидеть здесь именно ее!» Интересно, подумала я, а кого она ожидала здесь увидеть? Неужели она ждала чьей-то внезапной кончины? Ее слова тем более странны, что Эстер – одна из немногих жителей Нижнего Стоуви, которая регулярно наведывалась в церковь, и Мюриэль вроде бы не должна была удивиться, увидев ее там, естественно, живой. Дело не в том, что Эстер умерла. Мюриэль Скотт удивилась тому, что убитой оказалась именно Эстер. Она несколько раз подчеркнула это… Ты меня понимаешь?

– Понимаю. Не скрою, твои слова меня заинтриговали. Правда, человек в состоянии шока иногда способен и не на такое. Что бы ты ни говорила, миссис Скотт испытала сильное потрясение, когда увидела в церкви Святого Варнавы убитую Эстер Миллар!

– Для бедняжки Рут Астон гибель подруги стала страшным ударом, – продолжала Мередит. – Но мне не дает покоя еще одна, возможно незначительная, подробность. Я не перестаю думать о том, чем на самом деле занималась в церкви Эстер, когда на нее напали… Естественно, я знаю, что они с Рут прибирали в церкви и вообще следили за порядком. Я имею в виду нечто более определенное. Чем она в тот миг была непосредственно занята? Видишь ли, судя по ее позе, когда на нее напал убийца, она стояла у скамьи на коленях и молилась.

Алан едва заметно улыбнулся:

– К твоему сведению, некоторые до сих пор приходят в церковь, чтобы помолиться!

– Да, и, возможно, Эстер всегда молилась перед тем, как приступить к своим обязанностям… Возможно, стоит спросить у Рут, была ли у Эстер привычка молиться на коленях несколько минут, когда она входила в церковь. Нам известно, почему Рут Астон взяла на себя заботу о церкви. Ее отец был последним священником здешнего прихода. Для нее церковь Святого Варнавы значит очень много. Но не для Эстер – ведь она не из этих мест! Может, она отличалась особой набожностью? Мне почему-то кажется, что она согласилась присматривать за церковью только ради Рут – и чтобы облегчить подруге жизнь. И все-таки почему она стояла на коленях? Может, ее что-то беспокоило, и она не знала, что делать. Искала помощи свыше. А еще мне пришло в голову – возможно, ты тоже об этом подумал, – либо убийца подошел к Эстер очень тихо и она не слышала его шагов, либо он был хорошо знаком Эстер и она не встревожилась, увидев в церкви его… или ее.

Алан кивнул:

– Да, я тоже думал об этом, хотя и по другой причине. Я по опыту знаю, что убийца и жертва часто оказываются знакомыми. Зачем убивать человека, который ничего для тебя не значит? У убийцы почти всегда есть мотив. Без повода убивают алкоголики, наркоманы, психопаты… Они способны внезапно напасть на совершенно незнакомого человека. И все же подобные случаи – редкость. Опасность кроется в наших близких и знакомых, а не в чужих людях… – Алан криво улыбнулся. – Кстати, никто из жителей Нижнего Стоуви не говорил, что в последнее время в их деревне видели незнакомых людей… Кроме нас с тобой!

– Лайонел спросил, не нужна ли мне характеристика с места службы, – сказала Мередит. – Наверное, стоило все же попросить.

Алан широко улыбнулся:

– Что ты! Я за тебя поручусь!

К ним подошла официантка – молоденькая, хорошенькая, хотя и в брекетах. Мередит решила, что девушка, наверное, студентка и подрабатывает по вечерам. Официантка встревоженно оглядела почти нетронутые тарелки.

– Вам не понравилось? – испуганно спросила она.

Мередит и Алан хором заверили, что дело не в еде.

Девушка, похоже, так ничего и не поняла; вздохнув, она предложила им продегустировать фирменные десерты.

Мередит и Алан переглянулись. Мередит покачала головой.

– Нет, спасибо! – сказал официантке Алан. – Только кофе.

Когда они остались одни, Мередит сказала:

– Я знаю, ты надеешься, что я вспомню что-то важное. Я старалась запомнить все, что увидела. Но мне сейчас, если честно, не дают покоя мысли о Рут. Я думаю о ней так же, как и о несчастной Эстер. Может, мне завтра съездить к ней? Ей сейчас нужна поддержка. Вряд ли у нее много друзей в деревне. Если не считать Мюриэль Скотт, но она утешает весьма своеобразно… Не пойми меня неправильно, она действует из лучших побуждений, но уж очень неуклюже.

– Пожалуй, съезди к ней… Я не против, наоборот. Может быть, в разговоре с тобой она больше раскроется.

После того как принесли кофе, разговор оборвался. Мередит возобновила его, спросив в ответ на его последнее замечание:

– Раскроется? То есть наведет на след?

Алан, ссутулившись, помешивал в чашке сахар.

– Не знаю. Может, ничего не выйдет, может, она вспомнит какую-то мелочь – да все, что угодно.

– Мне не хочется ее мучить. Ей и так досталось…

– Дэйв Пирс поручил Джинни Холдинг допросить ее. Джинни умеет работать тактично, она не давит и не запугивает… – Алан помолчал. – Пожалуй, надо сказать Дэйву, что ты завтра поедешь к Рут. В конце концов, дело ведет он.

– Да, конечно, – согласилась Мередит и, не удержавшись, добавила: – Но учти, я не собираюсь таскать для вас каштаны из огня. Я еду к Рут главным образом ради того, чтобы она могла выплакаться на моем плече, если захочет. Я не буду… вашим агентом.

– Конечно нет! – заверил ее Алан. – Но иногда люди откровенничают больше, если их ни о чем не спрашивают и если их собеседник не из полиции. – Неожиданно он расплылся в улыбке: – И вообще, наши агенты, как правило, застенчивые отшельники. Совсем не такие, как ты. – Он отодвинул чашку и потребовал счет.

Снаружи почти стемнело, но дорожка, идущая от «Отдыха рыбака» вдоль берега реки, ярко освещалась лампочками, которые хозяева развесили на деревьях вокруг стоянки.

Алан протянул руку, Мередит приняла ее, и они неспешно зашагали по дорожке. По крайней мере, они очутились вдали от шума и суеты современного мира. Сумерки ласкали глаз, а ночные звуки были приятны для уха. Слева от них тихо плескались волны. Набережную реки у ресторана укрепили, чтобы уберечься от риска наводнений. От одного дерева вдруг отделилась темная тень; она полетела на тот берег, к полям. Справа, на шоссе за деревьями, мелькали фары редких машин.

– И все-таки мне кажется, – сказал Алан, – что наши поиски дома кто-то сглазил. Стоит нам куда-то отправиться, и мы попадаем в какую-то заваруху!

– Я ведь не специально нашла Эстер, – вздохнула Мередит. – Может, сглазили вообще все. Может, меня кто-то сглазил.

– Эй, а ну, перестань! Выше нос! Мы непременно найдем где-нибудь дом, хотя мне почему-то кажется, что он будет не в Нижнем Стоуви.

– Что ты, Алан! Там очень странное место. И даже если бы оно таким не было… дом священника слишком велик для нас. И пусть Джулиет говорит что хочет!

– Джулиет?

Мередит мысленно отругала себя. Она еще не рассказывала Алану о своей встрече с Джулиет Пейнтер.

– Мы с ней недавно виделись в Лондоне. Пообедали вместе. Она спросила, как продвигаются поиски дома, ведь она сама в некотором роде занимается недвижимостью.

– Но она не агент по продаже недвижимости! – возразил Алан.

– Вот именно! Джулиет терпеть не может, когда ее так называют. Знаешь, она еще встречается с суперинтендентом Дугам Минчином.

– Надеюсь, она привьет ему более изысканный вкус в отношении рубашек!

– Она сменила очки на контактные линзы. По-моему, из-за Дуга.

– На какие только жертвы не пойдешь ради любви! Значит, вы говорили о доме?

– Я спросила ее мнение. Она за то, чтобы перестроить чердак, а в двух лишних спальнях устроить кабинеты. Так распорядились бы ее клиенты. Но, поскольку почти все ее клиенты – миллионеры, поп-музыканты или нефтяные шейхи, то и она стала мыслить соответственно.

– Чтоб мне провалиться! – заметил Алан.

Мередит рассмеялась:

– Ты ведь знаешь Джулиет.

Они повернули и зашагали к машине. Пристегиваясь ремнем безопасности, Мередит сказала:

– Я знаю, Эстер Миллар не жила в деревне в то время, когда там орудовал твой Картошечник. Зато родители Рут жили, и она, наверное, навещала их… Да и Мюриэль Скотт, наверное, жила здесь.

Алан включил зажигание.

– Тут, безусловно, есть над чем поразмыслить. Но только не сегодня. Хватит! Мы обсуждали проблему больше чем достаточно. Ну, куда едем – к тебе или ко мне?

– К тебе, – ответила Мередит.

Когда в субботу после обеда Мередит приехала в Нижний Стоуви, моросил мелкий дождик. Она отметила, что эксперты-криминалисты уже все осмотрели. Рядом с церковью уже не стояли машины, а констебль в форме не охранял вход. Сине-белая заградительная лента валялась на мокрой земле. Мередит толкнула дверь – заперто. Она задрала голову, стараясь рассмотреть колокольню, но в серой пелене дождя не было видно даже галок. Мередит обошла церковь сбоку. Высоко под крышей Зеленый человек по-прежнему взирал на лес Стоуви – свои владения. По надгробным плитам и кладбищенским памятникам стекали струйки воды, дождь наполнял каменные урны. Мередит вернулась к машине и бросила взгляд через дорогу.

Норман, хозяин «Герба Фитцроев», стоял на пороге своего заведения и беседовал с молодым человеком в плаще и с раскрытым блокнотом в руках. В Нижний Стоуви прибыли представители прессы.

Когда Мередит медленно отъехала прочь, Норман покосился на ее машину. Она махнула ему рукой в знак приветствия, но на его бледном лице ничего не отразилось; он никак не дал понять, что узнал ее. Тем не менее Мередит не сомневалась: Норман видел, как она обходит церковь, и, скорее всего, считает, будто она вмешивается не в свое дело. Возможно, он даже косвенно обвиняет ее в том, что здесь случилось.

Она повернула на Черч-Лейн и увидела незнакомую молодую женщину, которая энергично стучала в дверь какого-то домика. Не получив ответа, она перешла к соседнему. Но местные жители мудро залегли на дно.

В «Старой кузнице», несмотря на ранний час, горел свет. Мередит вышла из машины и постучала в дверь. В окошке показалось и тут же исчезло лицо Рут. Через несколько секунд дверь открылась.

– Входите, только быстро! – попросила Рут. – Не хочу, чтобы та нахальная девица меня заметила.

Мередит послушно нырнула в узкую щель. Хозяйка тут же закрыла дверь на ключ.

– Вы имеете в виду девушку-репортера? Ту, что стучится во все дома подряд?

– Да. Она уже приходила ко мне, но я притворилась, будто меня нет. Но теперь она все равно узнает, что я дома, потому что видела, как вы приехали. В общем, я включила свет, потому что здесь сегодня так мрачно… – Не переставая говорить, Рут повела Мередит в гостиную.

Гостиная с выкрашенными в черный цвет дубовыми балками оказалась теплой, уютной, почти образцовой, в камине потрескивали поленья.

Рут посмотрела на камин и заметила:

– Вы, наверное, решите, что топить камин в такую жару по меньшей мере странно… Но я пытаюсь хоть как-то согреться. И потом, сегодня утром ко мне снова заходила Дайлис Туэлвтриз… Без ее помощи я бы точно обошлась. Обычно она по субботам не приходит, а сейчас, наверное, проявляет заботу. Вот я и попросила ее затопить камин – надо же было чем-то ее занять. А то она топает повсюду за мной и дает советы насчет похорон… Представляете, она предложила, как она выразилась, «сварганить» сэндвичи с ветчиной и устроить поминки здесь или у Нормана в пабе. У него там есть отдельный зал для торжественных случаев. Впервые слышу! Представляю, какая там обстановка… И вообще, кого приглашать? Кто будет отправлять заупокойную службу, кроме нас с отцом Джеймсом? А я ведь даже не знаю, приедет ли он. И вообще, можно ли отпевать человека, убитого в церкви?

Мередит погладила Рут по плечу:

– Не бойтесь, все образуется. Дайлис, не сомневаюсь, действует из лучших побуждений. Возможно, на похороны Эстер придет больше народу, чем вы думаете. Местным жителям захочется отдать ей последний долг… В таких случаях обычно приезжают и представители полиции. Во всяком случае, мы с Аланом приедем. А заупокойную службу Джеймс может провести и в Бамфорде. Кстати, вам… не говорили, когда отдадут тело?

– Нет, еще не говорили. Мне неприятно думать, что Эстер лежит в морге, но, откровенно говоря, вряд ли я бы именно сейчас справилась еще и с подготовкой похорон, не говоря уже о сэндвичах с ветчиной, «сварганенных» Дайлис. – Мрачно усмехнувшись, Рут добавила: – Представляю, что это за сэндвичи! Ветчина жесткая, как подошва, маринованные огурцы такие острые, что зубы ломит… В общем, я отпустила Дайлис, как только она растопила камин. Да, наверное, вы правы, и она действует из лучших побуждений. Наверное, я должна испытывать признательность за поддержку. Хотя я в жизни не думала, что настанет такой день, когда Дайлис Туэлвтриз станет мне сочувствовать! – Рут потерла бледные пальцы. – Меня по-прежнему знобит.

– Это от шока, – сказала Мередит. – Пейте побольше горячего!

– Сейчас заварю нам чаю, – сказала Рут, и Мередит смутилась. Похоже, Рут истолковала ее слова как намек. – А вы садитесь, садитесь, пожалуйста!

– Я только зашла проведать, как вы тут, – заверила Мередит. – Если вам сейчас не хочется меня видеть, я уйду.

– Нет, оставайтесь! Мне необходимо с кем-то поговорить. А здесь мне и поговорить-то не с кем, кроме Мюриэль, но она, бедняжка, так старается меня поддержать! Она из тех, кто советует «не вешать носа»… Правда, я от нее этих слов еще не слышала. – Рут ссутулилась в углу обтянутого ситцем дивана. – И потом, сейчас я с Роджером не справлюсь.

– Я еще не имела счастья с ним познакомиться.

– Жуткий пес, – беззлобно посетовала Рут, – настоящее наказание. Мюриэль его обожает. Я люблю собак, – продолжала она, – но собак хорошо воспитанных. Лично я считаю, что Роджер – настоящий собачий псих. – Она вздохнула. – Наверное, я и сама заведу себе собаку – для компании. У родителей была собака, лабрадор.

– Не спешите принимать решение, – посоветовала Мередит. – Дайте себе время.

– Только время у меня сейчас и осталось, верно? Как говорится, времени полно… Надо научиться вышивать гобелены или заняться еще каким-нибудь рукоделием… Правда, не очень-то ловко я управляюсь с иголкой. Наверное, буду продолжать следить за церковью, по крайней мере первое время, потому что больше никто ею заниматься не станет. Но сейчас я к церкви и близко подойти не в силах. Так я и сказала Джеймсу Холланду. Он попросил меня не беспокоиться. – Рут уныло взмахнула рукой.

– Кажется, вчера вас навещали сотрудники полиции?

– Да, утром заходила довольно приятная молодая женщина. Я не сумела ответить ни на один из ее вопросов. У нас с Эстер нет… не было врагов. Мы не участвовали ни в каких спорах. Насколько мне известно, вокруг церкви никто не рыскал, да там и красть нечего. Она то и дело об этом спрашивала. Сказала, что в заброшенные церкви часто забираются мародеры; они выламывают статуи, сдирают картины и рисуют на стенах. А потом выставляют на продажу оскверненные предметы культа, подделывая сведения об их происхождении. Она спросила, не думаю ли я, что Эстер спугнула вора. Но я сказала, что все медные алтарные принадлежности, подсвечники, пюпитр, Библию и прочее давно вывезли. После смерти отца их поместили в надежное хранилище. Когда Джеймс приезжает в Нижний Стоуви, он все необходимое привозит с собой – и алтарный крест, и даже подсвечники. Почти все статуи высечены из мрамора и к тому же приварены к стенам или полу. И вообще, когда… это произошло, Эстер стояла на коленях у скамьи. Вряд ли она бы так поступила, если бы с кем-нибудь ссорилась. Да она бы и не стала возмущаться, даже если бы в церковь вошел незнакомец и стал бродить по залу. Мы с ней обычно присматривали за всеми, кто находился в церкви одновременно с нами. Конечно, те, кто приходит в наше отсутствие, могут натворить все, что угодно. Но у нас никогда не было никаких неприятностей.

– Да, – кивнула Мередит. – Вы правы, раз Эстер стояла на коленях у скамьи, значит, она ни с кем не разговаривала…

Интересно, подумала она, понимает ли Рут, что Эстер, скорее всего, знала убийцу? Скорее всего, она еще не сообразила… Она задала вопрос, который не давал ей покоя: