Текст книги "Неугомонное зло"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Джейн, отлично знавшая, что где лежит, послушно сняла с полки огромный альбом в кожаном переплете. Фичетт медленно листал страницы, пока не нашел что искал.

– Вот, пожалуйста. – Он постучал морщинистым пальцем по снимку. – Кажется, снимали в первый год, когда Эстер уехала в Оксфорд. Вторая девушка – ее подружка; она на каникулах гостила в доме сестры.

Маркби взял тяжеленный альбом и едва не уронил его. На снимке, сделанном, видимо, в разгар лета, стояли две молодые женщины в легких платьях. В одной он безошибочно признал очень молодую Эстер. Она действительно была некрасива, но отличалась здоровой, спортивной привлекательностью. Обеих девушек отличал налет невинности, какой свойствен вчерашним школьницам, вступающим в новый мир, в их случае – волнующий мир университета. Они опирались о каменную стену, но где именно их сфотографировали, Маркби не понял.

Как будто прочитав мысли Маркби, доктор Фичетт сказал:

– Они в Йоркшире… Там жила моя сестра. Только не спрашивайте почему.

Маркби не отрываясь смотрел на девушку, стоящую рядом с Эстер. Хорошенькая, очень хорошенькая, тоненькая, хрупкая… Такого рода красота не увядает с годами. Она и сейчас еще очень привлекательная женщина! Маркби подсунул альбом под нос доктору Фичетту.

– Вы, случайно, не знаете вторую девушку?

Старик покосился на фото и поднял глаза на Маркби.

Глаза его снова злорадно заискрились.

– Конечно, знаю! Это малышка Рут Паттинсон, дочка священника! Помните детский стишок? «Жила-была девчонка с малюсенькою челкой по центру лба прекрасного. Была пристойной, – похвал достойна…» А повела себя плохо – и угодила в беду!

Доктор Фичетт расхохотался, да так, что подавился, и гостям пришлось оказывать ему первую помощь.

– Ребенок? – Пирс пожал плечами. – Ну и что? Такое случается сплошь и рядом.

– Дэйв, не забывайте, дело было в шестьдесят шестом году, а девушка происходила из ультраконсервативной семьи – дочь священника. Отец ребенка отказался на ней жениться. Аборты разрешили только год спустя; но, даже если бы аборты были уже узаконены, вряд ли Рут Паттинсон, при ее религиозном воспитании, прибегла к такому выходу. Ну а подпольный аборт – дело рискованное; к тому же она, скорее всего, даже не знала, к кому обратиться за такого рода помощью. Точно так же она не могла обратиться к родителям. Для них ее беременность стала бы страшным ударом, особенно для отца, ведь он считал, что приходской священник и члены его семьи должны подавать хороший пример остальным прихожанам. Итак, она хотела любой ценой скрыть от них свое положение… Даже не знаю, что бы она сделала, если бы Эстер и ее мать не предложили ей приют в трудное для нее время. Может, все-таки призналась бы родителям… Или не нашла бы в себе сил и решилась на какой-нибудь отчаянный шаг? – Маркби покачал головой. – Меня предупреждали, что доктор Фичетт – настоящий старый сплетник. Так оно и оказалось. Нам повезло, потому что его сведения действительно устарели. Возможно, он бы и забыл о подружке своей племянницы, если бы за последние тридцать лет случилось еще что-нибудь интересное. Но он живет в прошлом, которое для него реальнее настоящего.

– Кто был отцом ребенка? – спросил практичный Пирс.

– Этого мы не знаем. Нам известно лишь то, что рассказал доктор Фичетт. Рут Паттинсон забеременела на последнем курсе университета. Каким-то образом ей удалось скрыть интересное положение до конца учебного года; выпускные экзамены Рут все же сдала. Однако вернуться домой она не могла. Она во всем призналась лучшей подруге, Эстер Миллар. Эстер и придумала выход. Она отвезла Рут в Йоркшир, а мать Эстер проявила чуткость и разрешила Рут пожить в их доме до родов. Не знаю, как они объяснили преподобному Паттинсону и его жене продолжительное отсутствие Рут. Наверное, девушки сочинили что-нибудь убедительное. Например, что мать Эстер больна и они вдвоем за ней присматривают. Ребенок родился в Йоркшире; доктор Фичетт смутно припоминает, что его сразу же отдали на усыновление. Рут вернулась домой, и никто ничего не узнал. Старик в курсе дела только потому, что его сестра все же сомневалась, правильно ли поступает, участвуя в обмане, и спрашивала его совета. Эймиас Фичетт знал, какие неприятности подстерегают студентов и студенток… Кроме того, он был заочно знаком с преподобным Паттинсоном. Отец Рут писал ему длинные письма, посвященные его изысканиям в мифологии. Эймиас считал его психом. Сестре он посоветовал ничего не говорить Паттинсону о положении дочери, иначе, цитирую, «будет только хуже». Пусть лучше Рут родит ребенка втайне, а Паттинсоны пребывают в блаженном неведении. Миссис Миллар, довольная тем, что брат поддержал ее, охотно позволила Рут остаться в ее доме. У Эймиаса имелся и еще один повод снисходительно отнестись к несчастной девушке. Он сказал, что Рут «была очень умной студенткой и закончила курс на отлично». По его словам, он не мог допустить, чтобы ее жизнь пошла под откос.

Пирс долго думал и наконец спросил:

– При чем здесь смерть Эстер Миллар?

– Насколько нам известно, пока ни при чем. Однако теперь мы знаем, почему Рут предложила подруге кров. Она чувствовала себя должницей Эстер.

Пирс просветлел:

– Может, Эстер Миллар собиралась предать дело огласке, рассказать о ребенке?

– Через тридцать пять лет? Какое это теперь имеет значение? И потом, кому рассказывать? Происшествием никто бы не заинтересовался, кроме нас с вами, – возразил Маркби.

– И ребенка, – не сдавался Пирс. – Где бы он ни был. А может, он захотел найти родную мать! Кстати, кто у нее родился – мальчик или девочка?

– По словам доктора Фичетта, кажется, мальчик, хотя он не уверен.

– Значит, сколько сейчас этому парню – тридцать четыре? Вдруг он разыскивает свою мамашу, добрался до Эстер Миллар… – Пирс все больше волновался. – Может, он решил, что Эстер Миллар и есть его мать! Он выследил ее, зашел в церковь и обвинил в том, что она его бросила. Она все отрицала, а он…

– Дэйв, успокойтесь, остыньте, – посоветовал суперинтендент. – Это же не «Ист Линн»! [8]8
  «Ист Линн» – роман английской писательницы Э. Вуд, вышедший в 1861 г.


[Закрыть]

– Кто такая? – не понял Пирс.

– Это книга, Дэйв, – вздохнул Маркби. – Викторианский роман, по которому поставили успешный спектакль. Именно после него стала крылатой фраза: «Умерла так умерла, и никакая я тебе не мать!» Только ее все обычно и помнят. Ну, хватит об этом. Давайте поговорим о костях, найденных в лесу. Может быть, стоит на некоторое время сосредоточиться на них. Вы читали отчет доктора Греттон?

Пирс кивнул в знак того, что читал.

– Сейчас мы занимаемся его зубами. – Он поморщился, ощупывая языком собственные зубы.

– У вас самого болят зубы, Дэйв?

– Не о чем говорить, – солгал Пирс.

– Ладно, тогда подумайте вот о чем. – Маркби принялся загибать пальцы. – Двадцать два года назад в лесу Стоуви орудовал Картошечник. Кости принадлежат молодому мужчине; они пролежали в лесу лет двадцать или около того. Мы знаем, что они не принадлежат жертве Картошечника, поэтому…

– Думаете, мы нашли кости самого насильника? – снова оживился Пирс. – Он ведь, как вы говорите, внезапно исчез.

– Да, исчез, но мы не должны делать скоропалительных выводов. Помимо поиска по зубным имплантатам, пусть кто-нибудь проверит списки молодых мужчин, пропавших без вести в то время и в тех краях.

– Молодые мужчины вечно пропадают, – мрачно констатировал Пирс. – Это все равно что искать иголку в стоге сена. – Он снова поморщился от боли и пожалел, что произнес слово «иголка».

– Кстати, – небрежно сообщил Маркби в тот вечер, – Рут не совсем права, когда утверждает, что у Эстер Миллар нет живых родственников. Мы разыскали ее пожилого дядюшку.

Мередит очень удивилась и смерила его озадаченным взглядом:

– Правда? Рут могла не знать о нем.

– Возможно. Ему девяносто один год, и он двадцать семь лет, не меньше, не общался с племянницей. Видимо, Рут предположила, что он умер, если вообще знала о его существовании. А может, она знала о его существовании, только не желала, чтобы мы с ним беседовали.

– Почему? – Не получив ответа, Мередит спросила:

– Алан! Неужели в прошлом Эстер есть какая-то тайна?

– И да и нет, – уклончиво ответил он. – Пока я не могу тебе сказать.

– Ты хочешь или нет, чтобы я тебе помогала?

– Да, я говорил, что буду очень признателен, если ты что-нибудь вытянешь из Рут. Но теперь, когда мы успешно разыскали дядюшку, возможно, тебе уже не нужно беспокоиться. Мы обойдемся без твоих несомненно прекрасных шпионских качеств!

– Терпеть не могу, когда ты такой самодовольный! – заметила Мередит.

– Я и правда очень доволен собой – ведь я нашел старика. Кстати, сегодня я видел Урсулу Греттон. На самом деле именно она упомянула о том, что у Эстер есть дядя. Она услышала о нем от своей знакомой. Урсула определила возраст костей, найденных в лесу.

– Как поживает Урсула?

– Перешла на новую работу, но, как я понял, так и не нашла новую любовь.

– Жалко. – Мередит покачала головой.

– Да, да, жалко. Она очень привлекательная женщина. Мы вместе пообедали, – равнодушным тоном произнес Маркби и забеспокоился, как бы Мередит не сочла его идиотом.

– В самом деле? Что ж, хорошо. – Ее загадочный ответ ничего ему не сказал.

Их глаза встретились. Взгляд у Мередит был пытливым. Вот она и попалась, подумал Маркби.

– И что? – спросила Мередит. – Сколько лет?

– Сколько лет кому?

– Тому, чьи кости нашли в лесу!

Маркби мигом забыл о том, что хотел заставить ее ревновать:

– Кости принадлежали мужчине тридцати с лишним лет и пролежали в лесу Стоуви лет двадцать. Ученые всегда делают зазор, когда что-либо датируют. Кости могли пролежать в лесу и двадцать три, и двадцать четыре года, но, скорее всего, не меньше восемнадцати или девятнадцати лет. Только, ради бога, не спрашивай, не принадлежат ли они Картошечнику, потому что я, черт побери, этого не знаю!

Глава 10

– Инспектор, вам давно пора к зубному! – укоризненно покачала головой Джинни Холдинг во вторник.

– О моих зубах не беспокойтесь, – парировал Пирс, – беспокойтесь о зубах в найденной челюсти с пластинчатым имплантатом! Маркби хочет установить личность ее владельца!

– А-а-а! – невозмутимо ответила Джинни. – По этому поводу у меня кое-что есть. – Ее пальцы запорхали по клавиатуре. – Кажется, вы просили заодно навести справки о пропавших без вести?

Пирс подошел ближе и вгляделся в монитор.

– Что тут у вас?

Джинни показала:

– Вот он! Саймон Гастингс. Ботаник, тридцать пять лет; отправился в пеший поход.

– Погодите, сам догадаюсь, – буркнул Пирс. – Он шел по старой Пастушьей тропе!

– Совершенно верно, причем один. Я запросила в архиве его дело. – Джинни показала лежащую на столе папку. – Вечером двадцать третьего августа он зашел в паб «Приют овчара», который находится в настоящей глуши, и попросил номер на ночь, там есть номера с завтраком. Обычно в этом пабе останавливаются отдыхающие и туристы, любители активного отдыха. Мы с Робертом там побывали.

Робертом звали спутника жизни сержанта Холдинг. Полицейский-кинолог по профессии, у его было прозвище Хват, но никто не смел его так называть в присутствии Джинни. И Хват, то есть Роберт, и Джинни увлекались велоспортом. Пирс представил, как они вдвоем крутят педали на лесной тропе.

– Славное местечко? – льстиво спросил Пирс. Сам он забросил велик, как только подрос сначала до мотоцикла, а затем и до машины. Правда, агрегаты, на которых ездили Джинни и Хват, – надо бы не забыть, что его зовут Роберт, – вряд ли можно называть «великами». В их производстве применялись достижения космической эпохи!

– Да, – живо согласилась Джинни. – Славное местечко. Вам с Тессой понравится. Конечно, на машине туда не доберешься. На самом деле паб тоже стоит на Пастушьей тропе. Он очень своеобразный… Там все старое, скрипучее; просто мурашки по коже! Невольно думаешь: в таких вот местах наверняка водятся привидения. Машину можно оставить неподалеку и прогуляться пешком. У вас ведь, кажется, есть собака?

Пирса слегка задел намек на то, что они с Тессой не ходят в места, куда нельзя добраться на машине, а также не гуляют, если только не нужно сопровождать Генри. Может быть, им с Тессой действительно нужно делать больше физических упражнений. Тесса, конечно, ходит на аэробику. Но занятия проходят не на свежем воздухе. В выходные, если погода позволит, надо будет уговорить Тессу немного погулять по старой тропе. Там их, наверное, обгонят Хват и Джинни; они пронесутся мимо, побренчав звонками.

Джинни вернулась к насущным проблемам и отвлекла Пирса от его мечтаний.

– Гастингс был помолвлен и вскоре собирался жениться. Вечером накануне своего исчезновения он два раза звонил по телефону из «Приюта овчара». Один раз – невесте. Они обсуждали приготовления к свадьбе. Второй раз он звонил матери. Он рассказал обеим, что чувствует себя хорошо, наслаждается свежим воздухом и живописными видами. Ни намека на какие-либо проблемы. Он собирался навестить мать после того, как вернется из похода. На следующее утро он снова отправился в путь – это подтвердил владелец паба. Как оказалось, он был последним, кто видел туриста. Гастингс исчез, как сквозь землю провалился. Пропал бесследно.

Пирс настолько заинтересовался, что забыл о ноющей боли в челюсти.

– Где он жил?

– В Лондоне. Вот его адрес – это Уимблдон. Работал в компании по производству косметики из растительного сырья; являлся акционером той же компании.

– Бедняга, – посочувствовал Пирс.

– Такие компании обычно весьма прибыльные, – с осведомленным видом продолжала Джинни. – Так что ни с работой, ни с деньгами у него проблем не было… Не из-за чего было, например, подаваться в бега.

Пирс нахмурился:

– Попробуйте разыскать его невесту и мать… Невеста, скорее всего, вышла замуж и сменила фамилию. Найти ее будет нелегко. Начните с матери. Ей сейчас, наверное, за семьдесят, но фамилия у нее, скорее всего, осталась прежней. Если найдете, поинтересуйтесь, помнит ли она, к какому зубному врачу ходил ее сын.

– Я знаю одного хорошего зубного врача, – заявила сержант Холдинг, смерив инспектора лукавым взглядом.

– Спасибо, Джинни, с моими зубами все в порядке!

Иногда прорыв в расследовании двух дел случается одновременно. Как и предсказывал Пирс, бывшую невесту Саймона разыскать не удалось, зато миссис Гастингс проживала там же, где и раньше – в Годалминге. [9]9
  Годалминг – небольшой город в графстве Суррей на юге Великобритании.


[Закрыть]После исчезновения сына она не поменяла адрес. Миссис Гастингс сразу сказала, что ее сын лечился у их семейного дантиста, местного врача, даже после того, как переехал от родителей на собственную квартиру. Старый врач давно вышел на пенсию, а свою практику передал сыну. И тут им неожиданно повезло. Оказалось, что сын сохранил отцовский архив. Старые истории болезней он сложил в коробки и убрал на чердак. К поискам привлекли местных полицейских; наглотавшись пыли, они обнаружили медицинскую карту Саймона, пожелтевшую, но целую. После травмы, полученной во время игры в регби, Саймону потребовалось сложное протезирование. Ему поставили пластинчатый имплантат…

Одновременно разыскали и фирму, производившую такие имплантаты, и больницу, где лечился Саймон. Его историю болезни сохранили благодаря тому, что в то время подобные протезы встречались редко. Рентгеновские снимки челюсти Саймона до сих пор служили иллюстрацией на лекциях для студентов. Итак, в руках у следственной группы очутилась не только история болезни, но и рентгеновские снимки, которые можно было сличить с найденной челюстью. Совпадение приближалось к ста процентам.

– Кажется, все сходится, – докладывал Пирс в кабинете Маркби. – Наши кости принадлежат пропавшему туристу, Саймону Гастингсу. – Он виновато покосился на суперинтендента. – Правда, вряд ли он был вашим Картошечником, сэр. То есть… он ведь жил в Лондоне. Наведывался в наши края изредка, только когда ходил в походы. Как он мог одновременно находиться в Лондоне, составлять рецептуру масок для лица и рыскать по лесу Стоуви, подкарауливая женщин? Я проверил даты нападений. Если бы женщин насиловали исключительно в выходные, возможно, Гастингс и имел к ним какое-то отношение, но насильник выбирался на охоту в будние дни. Иногда он нападал утром, иногда во второй половине дня. То же самое касается и двух девушек не из наших краев – туристки и велосипедистки. Они были здесь во время каникул, и на них напали в будние дни. Даже наоборот, – задумчиво продолжал Пирс, – похоже, насильник избегал выходных дней. Как вы думаете, почему?

– В выходные по лесу бродит много народу, – сухо ответил Маркби. – Больше вероятности, что крики жертвы кто-то услышит или его увидят рядом с местом преступления.

– А может, у него была такая работа, что по выходным он бывал занят? – Пирс пожал плечами. – Во всяком случае, Саймон Гастингс не похож на Картошечника. По рабочим дням с девяти до пяти он сидел в своей лаборатории и придумывал средства против морщин…

– Я вас понял, – в досаде ответил Маркби. – Но, когда он исчез, исчез и Картошечник, и не говорите мне, что два события никак не связаны между собой! Вы просто не знаете, что это такое, вот и все… – Опомнившись, Маркби смягчился: – А вообще, вы молодец. И Холдинг то же самое передайте.

В связи с достигнутыми успехами вновь назначили дознание по поводу обнаруженных в лесу костей. В свое время по просьбе представителей полиции дознание отложили «в связи с необходимостью проведения следственных мероприятий».

Всю ночь накануне дознания буйствовал порывистый ветер, ослабевший было под натиском дождя. В Нижнем Стоуви его завывания казались особенно дикими. Может быть, тамошние жители плохо спали только от ветра, а может, их совесть беспокоило что-то другое. Ветер срывал черепицу с крыш и даже повалил дерево на опушке леса Стоуви.

Рут Астон не спалось. Она слушала, как воет ветер вокруг «Старой кузницы». В какой-то миг она вылезла из постели, чтобы закрыть окно, потому что занавеска развевалась как бешеная; казалось, стопор на окне вот-вот сорвет, и оно распахнется и ударится о внешнюю стену. Рут закрыла окно, и завывания ветра чуть стихли. Она немного постояла у окна, глядя, как по ночному небу бегут облака. Сад и поле за ним купались в тусклом лунном свете; за полем грозно нависал лес. Он заполнял собой весь горизонт, и совсем нетрудно было вообразить, будто лес – живое существо, темная сила из далекого прошлого. Рут представила, как сейчас ревет ветер в кронах деревьев, как на землю летят ветки, сухие сучья и птичьи гнезда. Ей вдруг вспомнилась старая детская колыбельная: «Баю-баю, детки на еловой ветке. Тронет ветер вашу ель – закачает колыбель. А подует во весь дух – колыбель на землю бух!» Похоже, скоро что-то действительно обрушится. Сердце Рут наполнилось тоской; казалось, впереди уже не будет ничего хорошего. Темные силы отбросили всякое притворство и вознамерились раскрыть старые тайны, большие и малые.

Рут понимала, что и сама обязана кое-что предпринять; правда, она боялась, что ей не хватит на это смелости. Так ничего и не решив, она вернулась в постель.

Билли Туэлвтриз лежал без сна в своем домике и смотрел в потолок. Выдержит или не выдержит бурю гниющая соломенная крыша у него над головой? Дом нужно перекрыть заново. Кевин Джонс и слышать ничего не желает. Правда, укрепил крышу проволочной сеткой, чтобы совсем не рассыпалась. Хозяин называется! Хозяевам положено содержать свою собственность в порядке… И все же Билли понимал, что ссориться с Кевином Джонсом ему невыгодно. Если Кевину вздумается, он и вовсе выкинет его из домика. Конечно, он обещал, что Билли может жить здесь до самой смерти или до переезда на новую квартиру – будь он проклят, если поедет в их бетонные коробки! Но обещания, как правило, забываются. Во всяком случае, Джонс может повысить арендную плату, которая сейчас просто ничтожна. Билли сердито насупился. Он проработал на Джонсов всю свою жизнь! На теперешнего Джонса, которого раньше звали молодым Кевином, а до него – на его отца, старого Мартина Джонса. Мартин еще жив, но уже ничего не решает. В том-то и трудность. Мартин обещал не выселять его, но сейчас на ферме всем заправляет его сын, молодой Кевин.

От воя ветра Билли делалось не по себе. Он едва слышал тиканье старинного будильника на столике у кровати. И все-таки буря не заглушала храп дочери – она спала в комнате напротив. Билли с досадой подумал: чтобы разбудить Дайлис, какого-то ветра мало. Она всегда дрыхнет, как бревно. Еще один порыв ветра ударил в старую оконную раму. Билли с головой укрылся одеялом и долго ругал про себя Кевина Джонса, пока не заснул.

Норман и его жена Эви бодрствовали в тесной спальне на верхнем этаже «Герба Фитцроев», где они устроили себе отдельную квартиру. Они ожесточенно ссорились, правда понизив голос, словно боялись, что их подслушают или ветер подхватит их слова и разнесет по ночному небу. Вскоре Эви громко разрыдалась и стала совсем некрасивой. Она захлебывалась и шмыгала носом. Норман грубо велел ей заткнуться. Эви привыкла, что муж не считается с ее мнением, и все же обиженно забормотала:

– Ты сам во всем виноват! И нечего валить на меня. Они все равно узнают.

– Никто ничего не узнает, если ты не проболтаешься!

– Гадость какая! Да еще в церкви…

– Не в церкви, – возразил Норман, – а на колокольне.

– Да ведь колокольня – часть церкви, не так разве? Что за дура – совсем ничего не соображает. Да она по возрасту тебе в дочери годится!

– Хватит пилить! – перебил жену Норман. – Подумаешь, развлеклись немного.

– Она может всем раззвонить.

– Не будь дурой. Кому она скажет?

– Молодежь любит хвастать. Делятся друг с другом такими подробностями… Люди взрослые об этом молчат, – язвительно ответила Эви. – Она небось думает, что секс в церкви – настоящее приключение!

Норман снова приказал жене замолчать, но уже не так уверенно, как раньше:

– Я с ней переговорю.

Ответ жены поразил Нормана – он не ожидал от нее такой предусмотрительности:

– Если ты с ней переговоришь, то уже никогда от нее не избавишься. Она будет играть с тобой, как кошка с мышкой. Сразу поймет, что ты боишься.

– Говорю тебе, я все устрою! Давай спать.

– Да, ты мастер все устраивать! – язвительно отвечала жена. – Только и делаешь, что устраиваешь самому себе всякие неприятности. Не нужно было их хранить… Ты от них избавился?

– Да, я же сказал! Я тут ни при чем!

Жена хмыкнула и заговорила о другом:

– Слушай, чего ради полицейским понадобилось допрашивать Дайлис и дядю Билли?

– Откуда я знаю? Заткнешься ты, наконец, или нет?! – заревел Норман.

Эви поняла, что еще чуть-чуть – и Норман пустит в ход кулаки. И все же она, впервые за много времени, одержала над ним верх.

– По возрасту тебе в дочки годится… – снова пробормотала она и продолжала: – Не знаю, что молодая девчонка нашла в лысом старикашке вроде тебя… – И закончила почти радостно: – Секс в церкви! Ты попадешь в ад!

– Значит, там и встретимся, – ответил любящий муж.

Ветер перевернул мусорный контейнер и с грохотом покатил его по площадке для парковки. Эви вскрикнула.

Утром главная улица оказалась завалена пучками соломы, ветками, листьями и мусором из контейнера – его содержимое оказалось разбросанным по всей площадке. На уборку у Нормана ушел целый час. Напротив, на кладбище, еще сильнее накренился каменный ангел; казалось, он вот-вот упадет. Зато ветер утих, и притихший Нижний Стоуви гадал, что будет дальше.

Учитывая все обстоятельства, дознание по делу о смерти Саймона Гастингса должно было стать рутинной процедурой. Обычно подобные слушания проходили в присутствии немногих заинтересованных лиц и занимали всего несколько минут. Но теперь, после гибели Эстер Миллар, Нижний Стоуви очутился в центре внимания прессы. Чуя запах жареного, репортеры раздували скандал. В основном репортажи о произошедшем появились в местных газетах, однако на дознание прибыли представители по крайней мере двух общенациональных таблоидов и даже одной центральной газеты. Журналисты, как быстро выяснил Маркби, хорошо подготовились и раскопали дело о серийном насильнике двадцатидвухлетней давности.

– Суперинтендент, вы думаете, найденные останки принадлежат насильнику? – окликали его репортеры, пока он шел в зал заседаний.

– Это просто дознание, и больше ничего! – сухо ответил он.

Зал, где проходило дознание, был не слишком большим; поскольку в него набилось много журналистов и просто зевак, привлеченных тем, что в их краях происходят такие мрачные события, он оказался переполненным. Маркби, оглядевшись, заметил среди зрителей и представителей Нижнего Стоуви. Владелец «Герба Фитцроев», чья мрачная физиономия очень соответствовала событию, сидел чуть поодаль от Мюриэль Скотт. Маркби с удивлением увидел рядом с Мюриэль Рут Астон. Что привело сюда Рут? Неожиданно откуда-то сбоку выплыла еще одна фигура и плюхнулась на стул рядом с Норманом.

Маркби удивился. Что понадобилось здесь Дайлис Туэлвтриз? «На выход» она надела свое, по всей видимости, лучшее пальто – лиловое, в сочетании с ее оранжево-розовыми волосами оно производило сильный эффект. Само пальто было чистеньким, хотя рукава и подол сильно обтрепались, на груди у Дайлис красовалась брошка «с камушками». Хотя Норман не разговаривал с Дайлис, Маркби решил, что приехала она с ним. Как-никак, она его двоюродная сестра. Он немного отвлекся, увидев, как в зал входит пожилая, элегантно одетая дама с безупречной фигурой и безукоризненно уложенными серебристыми волосами. Она села на свое место, прямая, как палка, и не сводила взгляда с коронера. И только когда коронер вызвал Гая Моргана и молодой врач стал рассказывать, как нашел кости, дама опустила голову и, пока свидетель не ушел, разглядывала свои перчатки.

Пирс рассказал об идентификации останков. Коронер пришел к выводу, что преступления не было и смерть Саймона Гастингса наступила вследствие несчастного случая или в силу естественных причин. Он вспомнил также род занятий покойного и указал на то, что он, возможно, перед смертью занимался в лесу какими-то ботаническими изысканиями. Поэтому кости и нашли вдали от тропы.

Коронер откашлялся и, повернувшись к представителям прессы, добавил:

– Насколько мне известно, кое-кто пытался увязать это печальное событие с одним старым, нераскрытым делом. Должен подчеркнуть: у суда нет никаких улик, которые могли бы указывать на такую связь. Нежелательные догадки и предположения лишь расстроят родных покойного.

Коронер вышел; зрители сразу взволнованно загудели. Пирс подошел к Гаю Моргану и поблагодарил его за помощь.

Гай смотрел мимо него на кого-то другого, но, когда инспектор подошел, вежливо повернулся к Пирсу:

– Не за что, инспектор. Я рад, что вы сумели его опознать. Скажите, кто та пожилая дама?

Пирс посмотрел на даму с серебристыми волосами и тихо ответил:

– Его мать.

– М-да… Странно… – задумчиво произнес Гай. – Я заметил, когда давал показания, она быстро взглянула на меня и сразу опустила голову; больше ни разу не посмотрела мне в лицо, упорно разглядывая свои руки. Видимо, ей тяжело было слушать меня… Я рад, что ей не пришлось давать показания.

– Учитывая все обстоятельства, вызывать ее не было необходимости, – ответил Пирс. – Поскольку покойного опознали по зубам, мы и так точно знали, что он – Саймон Гастингс.

Маркби поискал глазами Рут Астон, но они с Мюриэль вышли из зала. К нему подошла пожилая дама с серебристыми волосами – мать Саймона Гастингса. Маркби подумал, что надо сказать ей несколько слов.

Она заговорила первой:

– Насколько я понимаю, вы – суперинтендент Маркби. – Ее выговор выдавал хорошее воспитание, говорила она с достоинством. Когда Маркби подтвердил, что это он и есть, дама представилась: – Я Дафна Гастингс.

– Да, инспектор Пирс мне говорил. Примите мои соболезнования… Должно быть, сегодняшний день стал для вас тяжким испытанием.

На густо напудренной щеке дернулся мускул.

– Суперинтендент, тяжкое испытание длилось для меня более двадцати лет – с тех пор, как исчез мой сын.

– Вы приехали из самого Годалминга? – вдруг спросил Маркби. – Может быть, хотите выпить кофе? Через дорогу есть неплохое кафе.

– Спасибо. – Миссис Гастингс склонила голову. – Пожалуй, кофе я выпью. Путь был долгим; в Лондоне пришлось делать пересадку.

К радости Маркби, кафе оказалось полупустым; особенно приятно было то, что сюда не пробрался никто из журналистов, бывших на дознании. Скорее всего, все они пошли в паб. Маркби усадил миссис Гастингс за столик в углу и пошел за кофе – здесь было самообслуживание. Вернувшись, он увидел, что миссис Гастингс сняла черные замшевые перчатки и аккуратно положила их на сумочку. Пальто она расстегнула, но не сняла. На шее у нее Маркби увидел жемчужное колье – похоже, что жемчуг был настоящий. Он невольно задумался, облачилась ли она в траур после того, как нашли останки ее сына, или носит черное уже давно – в память о нем?

Она поблагодарила его за кофе, взяла ложку и принялась помешивать ею в чашке.

– Мне бы хотелось устроить сыну достойные похороны, – сказала она. – Я уже связалась с коронером. Они не против, чтобы я забрала… Саймона. – Дафна Гастингс криво улыбнулась. – У меня сложилось впечатление, будто они рады, что кто-то берет на себя заботу о нем. Девушка, с которой я беседовала, предложила мне сначала договориться с вами, с полицией. Если вы хотите задержать… – Она замолчала и посмотрела своими ясными глазами в глаза Маркби.

Маркби быстро ответил:

– Нет, мы уже все выяснили. Конечно, вы можете забрать… останки вашего сына в Годалминг. Наверное, вы именно там хотите его похоронить? – Миссис Гастингс кивнула, и Маркби продолжал: – Насчет перевозки советую договориться с владельцем одного из местных похоронных бюро… Он сделает все необходимое. Рекомендую обратиться к Дженкинсу с Маркет-сквер. Хорошая фирма.

Миссис Гастингс не прикасалась к кофе, поэтому Маркби тоже было неловко пить.

– Я знаю, – произнесла она с большим трудом, – что останки сына нашли не полностью – несколько костей. Но они принадлежали Саймону, а мне все-таки нужно что-то похоронить. Не могу передать вам, как мне было тяжело не знать. Видите ли, когда нет трупа, все-таки надеешься… Надеешься, что вдруг где-нибудь, когда-нибудь, однажды… Думаешь: может, он потерял память, может, его похитили, может, у него нервный срыв… Что угодно, самое невероятное, способное объяснить его исчезновение. Мечтаешь: в один прекрасный день он откроет дверь… Вот почему я так и не продала дом. Не хотелось, чтобы Саймон вернулся домой, а дверь ему открыли чужие люди… Вот я и осталась.

– Миссис Гастингс, – произнес растроганный Маркби, – жаль, что мы не нашли вашего сына раньше. Я просмотрел дело. Сразу после его исчезновения сотрудники полиции обыскали лес Стоуви. Но он очень большой. Мы точно не знаем, где… вряд ли он умер именно на том месте, где нашли кости. К сожалению, его тело не сумели найти сразу же, хотя не сомневаюсь, мои коллеги старались.