Текст книги "Врата Атлантиды"
Автор книги: Эндрю Коллинз
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)
Любопытно, что мифы и предания других культур Западного полушария, сохранившие память о страшном змее, повлекшем за собой громадные разрушения в конце прежней эпохи, всегда так или иначе связаны с созвездием Плеяд. Так, например, племя калинья-кариб из Суринама (бывшая нидерландская Гвиана) на северо-восточном побережье Южной Америки поклоняется верховному божеству по имени Амана, деве-матери и одновременно богине воды, которая «не имеет пупа» и представляет собой «прекрасную женщину, чье тело, оканчивается змеиным хвостом. Она являет собой средоточие времен, она породила все сущее… получив свою силу от Плеяд. Ее называют духом змеи и солнечной змеей… Она постоянно возрождается, сбрасывая кожу подобно змее». Амана – мать двух близнецов, Тамузи и Йоколан Тамулу, первый из которых родился на рассвете, а второй на закате, что заставляет вспомнить аналогичные парные образы Кетцалькоатля и Ксоксотля,
Один из близнецов, Тамузи, является главным богом племени калинья-кариб и вместе со своей матерью правит землей, пребывая в созвездии Плеяд. Показательно, что его враги, демоны, именовались небесным змеем, «который уже несколько раз пожирал Плеяды и ввергал мир в погибель. Но Тамузи всякий раз создавал мир заново, и точно так же он возродит его вновь». По преданию гвианских карибов, прежняя катастрофа представляла собой «всеобщий пожар и потоп», посланные земле богом Пурой; а мы помним, что, по мнению антильских карибов, этот катаклизм привел к тому, что прежний единый материк раскололся и опустился на дно.
Таким образом, люди, жившие на землях Анахуака, испугались, что из созвездия Плеяд может появиться новый огненный змей, который опять уничтожит весь мир. Страх этого был настолько велик, что каждый год в начале ноября, когда на вечернем небе впервые появляются Плеяды, ацтекские жрецы старались умилостивить великого змея человеческими жертвоприношениями, которые приносились ровно в полночь, когда созвездие восходит в зенит. Этот кровожадный ритуал совершался еще и ради того, чтобы из памяти последующих поколений никогда не изгладился тот ужасный день отдаленной эпохи, когда «мир был уничтожен», ибо жрецы считали, что еще одна такая катастрофа в конце этого цикла истории окончательно уничтожит род человеческий.
Именно в этом, на мой взгляд, заключались те священные знания, хранившиеся в семизальной пещере Чикомоцток, Семь Пещер, и принесенные на Американский континент Вотаном и другими Пернатыми Змеями. Вот почему седмиричная символика всегда так активно ассоциируется с мифами о всеобщей катастрофе, а не потому, что упавшая комета якобы раскололась на семь кусков, как утверждает гипотеза супругов Толльманн. Если это действительно так, то какие-то сведения о свирепом змее, некогда уничтожившем мир, могли быть известны и исполинам-нефилим. Древнейшие памятники еврейского фольклора свидетельствуют, что всемирный потоп начался, когда «небесные воды хлынули через отверстия, образовавшиеся в небе после того, как Бог убрал две звезды из созвездия Плеяд». Ещё более поразительно, что евреи верят, что это событие произошло в день, соответствующий 17 ноября по григорианскому календарю. Видный исследователь мифологии XIX в. Р. Д. Халибертон, который провел специальное исследование роли созвездия Плеяд в мифах и легендах народов мира, утверждал, что не следует считать простым совпадением тот факт, что столь разные народы на двух континентах сохранили память о катастрофе, повлекшей за собой всемирный потоп, причем упоминания о нем приходятся на один и тот же месяц. По его предположению, общим источником этих представлений была некая глобальная катастрофа, каким-то образом связанная с созвездием Плеяд.
Сам Платон в предисловии к своему повествованию о гибели Атлантиды, изложенному в «Тимее», пишет: «Произошли многочисленные и многоразличные разрушения, самые гибельные из которых были вызваны огнем и потопом». Далее он говорит о том, что главной причиной наводнений и потопов было «отклонение [со своей орбиты] небесных тел, вращающихся вокруг Земли», что можно считать аллюзией на появление комет, в частности, Фаэтона, Сына Солнца, который некогда «угнал колесницу своего отца, но не сумел направить ее по пути отца, и она упала с неба, испепелив все живое на земле». В данном случае Платон осознанно или интуитивно дает аллюзию на падение кометы, вызвавшей образование Каролинских выбоин, что произошло в самом конце ледникового периода и буквально «за один ужасный день и ночь» уничтожило Атлантиду «гибельными землетрясениями и потопом».
Итак, наше морское странствие окончено. Оно было долгим и трудным. И все же, пройдя через врата, ведущие к Атлантиде, мы убедились, что всего лишь повторили путь древних мореходов. Да, это путешествие убедило нас в реальности существования платоновской Атлантиды. Однако оно принесло и нечто большее, ибо неожиданно познакомило нас с серьезной угрозой, с которой мир может столкнуться вновь.
Когда Платон писал о трагедии, постигшей Атлантиду, он как бы хотел напомнить своим современникам и будущим поколениям о бренности бытия. И если это так, то голливудские сценаристы, создающие сценарии апокалиптических кинопанорам, в сущности, преследуют ту же цель: с помощью вымышленного сюжета, в основу которого положены реальные события, напомнить нам о том, что этот кошмар рано или поздно может стать реальностью. Однако главное их отличие от платоновских диалогов заключается в том, что в кино всегда присутствует некий супергерой, дарящий нам надежду, что когда Земле действительно будет угрожать мировое зло и всеобщее уничтожение, у нас будут силы и средства, способные помешать этому. А сегодня мы еще только заняты поиском таких средств. Однако нет никаких сомнений, что если бы не платоновское предание об Атлантиде и мифологемы катастроф, изложенные в нем, мы до сих пор блуждали бы во мраке неведения. И хотелось бы надеяться, что нам никогда не доведется услышать, как гремят в небе змеиные кольца Плеяд.
ПРИЛОЖЕНИЕ I
ПУРПУР
Мы по праву считаем финикийцев пионерами торговли пурпуром. Нам также известно, что умение готовить эту замечательную краску из раковин морских моллюсков было утрачено за много веков до появления испанцев в Новом Свете. Однако упоминание о пышных «пурпурных шляпах и пурпурных шлейфах» при дворе византийских императоров – последнее известное нам свидетельство о применении этого красителя в старину. После этого технология получения пурпура в Европе считается утраченной (хотя есть упоминания о том, что шотландские и норвежские моряки в XVI–XIX вв. использовали для окраски льняных тканей раковины особого вида моллюсков, обитающих в Северном море).
Несколько позже, в 1648 г., английский монах-доминиканец по имени Томас Кэйдж сообщал, что аборигены Нивойи, расположенной на тихоокеанском побережье Коста-Рики, умели получать пурпур из раковин посредством трения их друг о друга. Показательно, что Кэйдж «считал этот индейский товар вполне сопоставимым с пурпуром, производившимся в античности». Как и в эпоху Средневековья, цена тканей, окрашенных с помощью этого красителя, была чрезвычайно высокой. По свидетельству Кэйджа, 1 ярд таких тканей в пересчете на английские деньги стоил около 8 фунтов стерлингов.
Век спустя двое испанских ученых, братья Хохе и Антонио де Ульоа, вместе с французом по имени Кондамен, проводившие исследования в Санта-Элена, что неподалеку от Гуаякиля на тихоокеанском побережье Эквадора, обнаружили, что аборигены делают пурпурную краску из какого-то вида морских раковин. По свидетельству братьев Ульоа, эта краска использовалась для лент, тесьмы, поясов, а также «для красочных вышивок. Все эти товары ценились очень дорого, что объясняется в первую очередь их редкостным и красивым цветом».
Традиция получения пурпура из раковин, сохранившаяся у туземцев Америки, не привлекала к себе особого внимания вплоть до XIX в., когда ее как бы заново «открыл» немецкий зоолог профессор Эрнст фон Мартенс, автор книги «Пурпур и жемчуг», увидевшей свет в 1874 г. Он установил, что жидкость из раковин использовалась для окраски тканей в округе Техуанпетек, неподалеку от тихоокеанского побережья южной Мексики. Об этом же сообщали еще за век до него путешественники Эдвард и Сесили Силер. Фон Мартенс также сообщал, что индейцы племени хуаве, жившие к юго-западу от Техуантепека, шили пурпурные рубахи и платки-пончо с пурпурными полосами. Впоследствии фон Мартенс ознакомился с образцами пурпурных тканей доколумбовой эпохи, представленными в Берлинском музее этнологии. Ученый установил, что пурпурные ткани работы племени хуаве имели точно такой же оттенок, что и образцы, хранившиеся в музее, в том числе и одеяние из Перу. Кроме того, он выяснил, что пурпурные красители такого же типа до сих пор используются туземцами Коста-Рики.
Фон Мартенс установил, что раковины, из которых получали пурпур аборигены Мексики и Коста-Рики, не принадлежали моллюскам вида тиrех.Оказалось, что они относились к особому виду пурпуроносов, распространенному на тихоокеанском побережье Центральной Америки и известному под названием Purpura haemastoma, который, по любопытному совпадению, имел весьма важное значение для производства пурпура в восточном Средиземноморье. На основании этих данных ученый пришел к выводу, что искусство получения пурпура из раковин моллюсков известно в Америке с глубокой древности и отнюдь не было «завезено» в Новый Свет в эпоху завоеваний.
Однако первым ученым, сумевшим в полной мере оценить всю важность открытия фон Мартена, стала американский энтомолог Целия Наттолл. В содержательной статье, опубликованной в 1909 г., она ссылается на его более раннюю работу в этой области и проводит прямые параллели между утраченной технологией получения пурпура в Средиземноморье и аналогичными техниками, бытующими у туземцев Мексики. Наттолл побывала у индейцев Техуантепека и установила, что хлопковая пряжа, используемая в процессе получения красителя, сначала направлялась в Гуамелула, небольшой городок на тихоокеанском побережье. Тамошние рыбаки, выходящие в море на утлых суденышках, обследовали в марте побережье в поисках раковин нужного вида. Найдя раковину, они отделяли ее от подводных камней и дули в раковину, в результате чего из нее выделялась жидкость. Ею немедленно пропитывали пряжу, причем операция повторялась столько раз, сколько необходимо для полной пропитки хлопка. Этот процесс требовал больших затрат времени, чем и объясняется исключительно высокая стоимость как самих пурпурных тканей, так и изделий из них.
Совершенно ясно, что такой способ получения красителя является экологически чистым, ибо раковина при этом даже не повреждается. После получения нескольких капель жидкости раковины либо опять опускали в море, либо помещали в большой сосуд с водой, с тем чтобы ее можно было использовать еще раз для получения второй порции красителя, который, надо признать, бывает гораздо более слабым. В Средиземноморье процесс получения красителя был несколько иным. Там обычно собирали многие тысячи раковин и варили их в котлах до получения молочнистой жидкости (которая на свету сперва зеленеет, а затем приобретает пурпурный цвет). В известной степени эта технология была вынужденной, поскольку получить краску из раковин murexкаким-либо иным способом очень сложно. Античные авторы свидетельствуют, что следствием такого метода получения пурпура был отвратительный запах. Именно такой запах, по свидетельству Целии Наттолл, имели пурпурные одежды, обнаруженные ею у жителей Техуанатепека. На основе этих фактов госпожа Наттолл пришла к выводу, что технология получения пурпура, сохранившаяся у мексиканских индейцев, восходит к «античной европейской традиции», которая, как нам известно, была создана финикийцами с Леванта.
Совершенно очевидно, что само существование именно такой технологии получения пурпура в Коста-Рике, Мексике и Эквадоре, а также в Перу является неопровержимым аргументом в пользу трансокеанских контактов с мореплавателями из Средиземноморского бассейна, имевших место в древности. Именно к такому мнению пришли ученые, не желающие сковывать мысль устаревшими догмами. В 1937 г. Вольфганг Борн, специалист в области красителей из раковин моллюсков, писал: «Невозможно допустить, чтобы столь громадное число схожих черт было чисто случайным; видимо, следует говорить об общем источнике обеих этих цивилизаций, ибо нет никаких сомнений в том, что технология производства пурпура в Центральной Америке была заимствована у древних жителей Средиземноморья». Более того, Томас Кроуфорд Джонстон в своей книге «Могли ли финикийцы открыть Америку?», опубликованной в 1913 г., писал: «По-видимому, самым веским доказательством появления финикийцев в Новом Свете является технология получения красителей [особенно пурпура], сохранившаяся у аборигенов Америки».
Надо сказать, что финикийские мастера держали в строжайшей тайне метод получения пурпурного красителя из раковин murex.Таким образом, очень маловероятно, чтобы точно такая же технология могла возникнуть независимо от них в каком-то другом регионе, поскольку ей присущи весьма специфические особенности. Куда разумнее предположить, что мастера получения пурпура, прибывшие из-за океана, попросту продали ее представителям туземных культур, поскольку те никак не могли составить им конкуренцию на тогдашнем рынке.
Сторонники гипотезы о трансатлантических контактах мореплавателей из Средиземноморья с Американским континентом, имевших место в античности, могут сказать, что технология производства пурпура в Древней Японии является свидетельством того, что этот метод был завезен в Америку из Юго-Восточной Азии. С другой стороны, вполне возможно, что если в те времена существовали некие транстихоокеанские культурные контакты, то купцы из Юго-Восточной Азии вполне могли узнать технологию производства пурпура от туземных жителей Америки, которые, в свою очередь, позаимствовали эти знания у финикийцев и карфагенян. Это вполне вероятная версия, согласующаяся с известными науке фактами.
ПРИЛОЖЕНИЕ II
ХЛОПОК
Когда Христофор Колумб и члены его команды в октябре 1492 г. достигли берегов Кубы, они узнали, что островитяне выращивают не только маис (кукурузу) – именно тогда европейцы познакомились с этой культурой и впервые отведали маисовые лепешки, – но и табак и, что еще важнее, хлопок. Именно из него туземцы, или американские индейцы, плели сети и делали постели-гамаки, а также одежду для женщин. Так, чужеземцы обнаружили, что только в одном из домов хранилось «12 500 фунтов» хлопковой пряжи. Хлопка и пряжи было столько, что аборигены отдавали испанцам огромные корзины с пряжей в обмен на самые обычные вещи, вроде кожаных ремней.
Когда на протяжении первой половины XVI в. испанцы вторглись в Мексику и Перу, они обнаружили, что там повсеместно возделывают хлопок. Это открытие вызвало у них немалое удивление, ибо в Европе хлопок выращивали, пряли и ткали из него материю на протяжении вот уже нескольких тысячелетий. Впоследствии археологи установили, что наиболее ранние следы выращивания хлопка в Америке относятся к III тысячелетию до н. э. Древнейшие образцы хлопковых тканей были созданы в первую очередь представителями культуры Хуака Приета в северном Перу.
Само наличие хлопка в Новом Свете задолго до появления конкистадоров было тайной, весьма занимавшей сэра Джозефа Баррта Хатчинсона, видного авторитета в области ботаники, и двух его коллег, Р. А. Сайлоу и С. Д. Стивенса. Но возможно ли, чтобы между возделыванием хлопчатника в античном мире и одомашненными сортами той же культуры в Америке существовала какая-то связь? Ученые провели исследования генетической взаимосвязи между различными видами хлопчатника и довольно скоро получили весьма красноречивые результаты. Вышеперечисленные исследователи установили, что как дикорастущие, так и одомашненные сорта хлопчатника, распространенные в Старом Свете, содержат 13 крупных хромосом, тогда как для сортов, растущих в естественных условиях в некоторых районах Америки, характерен набор из 13 малых хромосом. Однако образцы хлопчатника, взятые из полуистлевших фрагментов тканей, обнаруженных в захоронениях людей культуры Хуака Приета в северном Перу, имели набор, состоявший из 26 хромосом – 13 крупных и 13 мелких. Исследования образцов одомашненных сортов хлопчатника, полученных в различных районах Америки, а также на некоторых островах Полинезии в Тихом океане (последнее, вне всякого сомнения, свидетельствует о торговых контактах с Америкой), дали такие же результаты. Научное значение этих выводов просто невозможно переоценить, ибо они говорят о том, что множество сортов хлопчатника, с незапамятных времен выращиваемых в Новом Свете, представляют собой гибридный вид, полученный в результате скрещивания сортов из Старого Света с сортами, распространенными только на Американском континенте.
Ученые терялись в догадках, каким образом эти столь разные виды хлопчатника оказались скрещенными друг с другом. Быть может, это произошло в результате очень ранних миграций человека по сухопутному перешейку через Берингов пролив, соединявшему некогда Америку с Азией? Однако эту гипотезу следует признать несостоятельной, ибо такой перешеек ушел под воду в результате повышения уровня Мирового океана вследствие таяния ледников в конце ледникового периода, что произошло за несколько тысяч лет до появления в Новом Свете одомашненных видов хлопчатника.
Подобно многим другим растениям, распространенным на изолированном от остального мира Американском материке, хлопчатник из античного Средиземноморья мог попасть в Америку только в результате трансокеанского контакта, либо через долину Инда, Китай и Тихий океан, либо через Атлантику. Среди сторонников гипотезы о контактах существуют разные мнения о том, какой именно из этих маршрутов более вероятен. Однако в этой связи необходимо напомнить, что в Перу рисунок переплетения нитей, используемых в процессе ткачества, а также высококачественные ткани для набедренных повязок и плащей демонстрируют множество общих черт с аналогичными тканями, производившимися в античные времена в странах Средиземноморья. Таким образом, есть все основания полагать, что технология производства хлопковых тканей была завезена в Америку торговцами из античного Средиземноморья.
Поскольку нам известно, что в эпоху завоеваний хлопок в Америке был обнаружен только в Перу, Мексике и Вест-Индии, не существовало ли в те времена некой связи между этими тремя регионами Нового Света? Я уже говорил о существовании своего рода торгового картеля, в который входили народ чавин из Перу, ольмеки из Мексики и финикийцы (которых впоследствии сменили карфагеняне). Не простиралась ли сфера влияния этого картеля и на Вест-Индию? Как мы помним, на островах Вест-Индии в эпоху завоеваний возделывались и маис, и табак, что говорит о том, что эти культуры были завезены туда с материка. Быть может, порты на островах Вест-Индии служили своего рода перевалочными пунктами для мореходов из-за Атлантики, направлявшихся в Мексиканский залив или возвращавшихся обратно? Может быть, благодаря контактам с этим торговым картелем финикийцы и карфагеняне и узнали о грандиозных катаклизмах, в результате которых, по мнению аборигенов Америки, погиб древний материк среди моря и на его месте образовались разрозненные архипелаги, состоящие из множества островов?