Текст книги "Благие пути (СИ)"

Автор книги: Ена Вольховская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Тринадцатый час

В тринадцатый час двери закрой

За окном глубокая ночь. Еще вечером небо окончательно затянуло тучами, скрывая отвратительные виды окраин Беланша от глаз гостей. Возможно, именно убогость улочек город решил спрятать, не озаботившись даже редкими фонарями. Или же мрак служил другим целям? Ночным и настоящим хозяевам города.

Рида сидела на шатком подоконнике, вглядываясь в ночную темноту и редкие огни в окнах соседних домов. От усталости она откинулась на стену и расслабленно обвисла. Глаза горели, а в голове не крутилось ни одной мысли. Однако сон к девушке никак не шел, словно насмехаясь над ней, чего нельзя сказать о ее компаньонах. И Илинея, и Хиса давно посапывали в кроватях носом к стенке, не обращая внимания на скрипы, жесткость постели и колючее одеяло.

Тяжело вздохнув, Рида прикрыла глаза и головой прислонилась к мутному стеклу. Оконная рама опасно двинулась вперед, отчего девушка нервно дернулась и бросила тоскливый взгляд на кровать, на которой бесплодно проворочалась несколько часов. И виной всему неясное беспокойство, которого она совершенно не ощущала, находясь за пределами города.

Здесь, в городе, в котором бесчинствующие работорговцы, крадущие людей и безродных магов, были самой настоящей реальностью, тринадцатый час уже не казался кошмарной сказкой давних времен. Незаметно для себя Рида трижды проверила замок на двери и все еще не была удовлетворена – разве поможет хлипкая щеколда в рассохшемся косяке? И если обычно, в крошечном Рейнхарме или до тошноты знакомом Сильвероне, рассудок твердил о бессмысленности опасений, то в резиденции Асамунов даже он бессильно молчал. Возможно, даже спал, пока напряженное тело продолжало бодрствовать.

Рида протяжно зевнула и спустила ноги с подоконника. Однако едва она сделала шаг в сторону кровати, на краю видимости замаячил свет керосинки. Девушка медленно повернулась и, не подходя ближе, вгляделась в силуэты ночных путников. Сердце заколотилось от волнения, а что-то в подсознании вопило немедленно отойти от окна. По улице стремительно двигалась троица, увиденная лишь однажды, но запомнившаяся на долгие годы вперед. Подземный эскорт Хисы о чем-то яростно спорил, но лишь когда они приблизились к окнам пансиона, Рида смогла разобрать слова. Они говорили в полголоса, но в тишине ночи были отчетливо слышны.

– Не похоже, что триархи особо расстроились, – с облегчением хохотнул низкорослый плотного телосложения колдун, потягиваясь до хруста в костях.

Рида прильнула к стене рядом с окном, осторожно выглядывая наружу.

– Да уж, – протянула женщина, – хорошо додумались свалить на паленый препарат, иначе б нам за эти траты… – договаривать она не стала, но передернуло всех троих.

– Не могу разделить ваших чувств, – возвышенно, с укором произнес высокий колдун. – Если мальчишку найдут, нас пустят на подопытный материал.

– Не смеши меня! – отмахнулась женщина. – Ты видел этого задохлика, в одиночку он долго не протянет: либо в приступе башку прошибет, либо с голода загнется!

– Твои бы слова да Провидением услышаны… – покачал головой высокий колдун и на мгновение задержал взгляд на окне пансиона.

Рида невольно затихла и резко скрылась в тени стен.

– Нет никакого Провидения, золотко! Еще скажи, что ты веришь в справедливый мир! – рассмеялась женщина, а низкий мужчина лишь поддакивал ей. – Чего встал там? У нас еще масса дел!

Колдун вздрогнул и покачал головой.

– Просто любопытно, кто решил накормить собой клопов Клара, – он слегка улыбнулся и ускорил шаг, нагоняя компаньонов.

Рида тихонько сползла по стене, стараясь успокоить дыхание. Ушли и врах с ними! Уже завтра она распрощается с этой помойкой! Девушка резко поднялась и направилась к столику, на котором одиноко стоял кувшин с водой. Руки отчего-то крупно дрожали, и когда девушка попыталась взять кувшин, тот предательски выскользнул, громко ударившись о поверхность стола и лишь чудом не расплескав содержимое. Илинея заворочалась в постели, отчего Рида тихонько выругалась и молча села на кровать, скрипнув старым каркасом.

– Что-то случилось? – щурясь спросонья, с заметной хрипотцой спросила колдунья, на что Рида лишь покачала головой и тихо ответила:

– Все нормально, просто не могу уснуть, – слабо улыбнулась она.

Колдунья тут же заворочалась сильнее, стараясь выпутаться из одеяла и спустить ноги на пол. Рида поднялась и легонько толкнула Илинею обратно, шутливо добавив:

– Спи давай! Завтра хотя бы одна из нас должна соображать.

Илинея заворчала, но повторной попытки предпринимать не стала. Последние дни были тяжелыми. Не стоит заведомо усложнять свое завтра. Пробурчав что-то еще, колдунья накрылась с головой одеялом и отвернулась к стенке, а Рида, убедившись в очередной раз, что дверь заперта, задернула ветхие шторы и легла на кровать. Это будет долгая ночь…

Быть может, беда обойдет

Пожилая женщина в экстравагантном бордовом платье, вышитым по подолу сверкающим черным бисером, задумчиво стояла у окна в пол на площадке, у которой сходились лестницы из гостевой залы. Верхняя половина ее лица была закрыта изящной маской из темного матового материала. Сухая костлявая ладонь сжимала прозрачную ножку пухлой коньячной рюмки, в которой плескалась янтарная жидкость. В темных глазах мириадами звезд отражался блеск порочных огней Беланша, центр которого радостно приветствовал пришествие очередной ночи, пока окраины крепко запирали двери и окна. За спиной раздался стук каблуков, и запыхавшийся юноша, одетый в старомодный камзол дворецкого, торопливо заговорил:

– Сиера Фабиано, прибыл триарх Уэльд с подчиненными!..

Двери гостевой залы распахнулись, не дав мальчишке договорить. Уверенным шагом бывший генерал, а ныне один из триархов, Уэльд Асамун промаршировал наверх.

– Так чего же ты стоишь, мальчик, предложи нашим гостям выпить. Расположи их в восточном крыле – нас с саро Уэльдом ждет долгая беседа, – с едва слышным скрипучим смехом приказала колдунья, и молодой дворецкий, рьяно кивнув, помчался прочь, по пути что-то невнятно пробормотав триарху.

Уэльд удивленно вскинул брови, густые и темные, как и его шевелюра тридцать лет назад до того, как мятежные рабы облили его кислотой. Проводив пустым взглядом темных глаз мальчишку до самых дверей, колдун иронично спросил:

– Кажется, пару недель назад у вас был другой дворецкий, разве нет?

– Несчастный случай, – отмахнулась женщина, – бедняга упал с этой самой лестницы. Не слишком удачно, как вы могли понять, – женщина загадочно улыбнулась.

– Из-за таких несчастных случаев, – приближаясь, говорил Уэльд, – о вас судачат самым неприятным образом. Подбирать вам прислугу становится труднее! – он, наконец, подошел к женщине и фамильярно положил ладонь на обнаженное плечо, приветственно кивнув. – Рад видеть тебя в добром здравии, Би! – на исполосованном уродливыми шрамами лице с трудом угадывалась улыбка.

– Не могу сказать тебе того же, дорогой кузен, – фыркнула Фабиано, чуть взбалтывая коньяк. – Ты – гонец, что вечно приносит дурные вести!

– В столь знаменательный день я решил изменить этой традиции, – он покопался в кармане сюртука и вытащил бархатную коробочку. – Маленький презент к твоему юбилею. Увы, настоящий подарок умудрился сбежать от этой безрукой троицы! – Уэльд с отвращением посмотрел на двери.

Фабиано равнодушно проследила за его взглядом и открыла футляр с очаровательной подвеской насыщенно зеленого цвета, будто светящегося изнутри.

– Мило, – она громко захлопнула футляр и вновь повернулась к ночному городу. – А мне сообщили, что мальчик погиб во время инъекции! – в голосе женщины слышались едва уловимые нотки ярости и раздражения.

– Нелепая попытка прикрыть свои задницы, – поморщился Уэльд. – Порченной была лишь последняя поставка, а мальчишку из Сильверона вывели значительно раньше. Тебе бы стоило поговорить с дочерью об этом бессмысленном вранье…

Фабиано резко повернулась и, схватив Уэльда за ворот сюртука, притянула его к себе. Даже маска не в силах была скрыть ее злость.

– У меня давно нет дочери! – чеканила она каждое слово. – Это ошибка твоей подчиненной, и разбираться с ней будешь ты сам!

Уэльд поднял руки в примирительном жесте, и Фабиано, словно приходя в сознание, медленно отпустила его воротник и глубоко вдохнула. Она опрокинула в себя весь оставшийся в рюмке коньяк и, глядя в окно, тяжело произнесла:

– Если у тебя все, я прошу оставить меня…

– Я бы не стал мчать сюда от самого Сильверона, чтобы вручить тебе безделушку, Би. Мне пришел ответ из Мэтримониума, – колдунья встрепенулась и встревожено, с неким вожделением в глазах, посмотрела на Уэльда.

Уэльд сунул руку под сюртук, но Фабиано резко остановила его, кивнув на открывающиеся двери, через которые в помещение забежал запыхавшийся мальчишка-дворецкий. Колдун тут же опустил руки и строго посмотрел на вошедшего.

– Сиера Фабиано, я выполнил… – дворецкий замер, чуть испуганно глядя на мужчину. – Эм… Полагаю, я прервал важную беседу. Прошу простить меня, господа триархи! – горячо выпалил он, утыкаясь взглядом в пол.

– Все в порядке мальчик, – холодно улыбнулась Фабиано. – Мы как раз собирались перейти в мой кабинет. Присматривай за гостями! Я хочу, чтобы никто ни в чем не нуждался!

– Прикажете связаться с саро Индилом?

– Нет! – резко, в один голос ответили триархи, отчего мальчишка невольно съежился, вновь упирая глаза в пол. В то самое место, где недавно нашли его «споткнувшегося» предшественника. – Это личная беседа, – спокойно продолжила Фабиано. – Продолжайте свою работу.

– Как прикажете, сиера, – с поклоном ответил дворецкий и вышел, лишь за дверью развернувшись к гостевой зале спиной.

Фабиано выдохнула, позволяя держаться себе чуть расслабленнее обычного, и ступила на лестницу, ведущую все выше, на мансарду, сокрытую от любопытных взоров экзотической растительностью и тканями. Неслышно скользнув за неприметную дверцу, колдунья стянула с лица маску, поставила пустую рюмку на рабочий стол и жестом пригласила Уэльда сесть на небольшой диван, стоящий у стены. Из шкафа со стеклянными дверцами Фабиано извлекла уже початую бутыль и вторую рюмку.

– Я погляжу, ты тоже племянничку не рада! – усмехнулся Уэльд, принимая рюмку из рук колдуньи.

– Помилуй! Он же идиот! – отмахнулась Фабиано. – Лучше б на его месте любовничек Риза был. Не кровный Асамун, но хотя бы с мозгами!

– Да уж, если б только Риз эти мозги ему не вышеб прежде, чем самому в землю отправиться! – хмыкнул Уэльд. – Риз так-то тоже умом не блистал, чего уж говорить… – он задумчиво посмотрел в небольшое круглое окно над столом Фабиано и отставил рюмку в сторону. – Ну да врах с ним! Есть дела поважнее Риза и его потаскух, – из-под сюртука он ловким движением достал распечатанное письмо.

Фабиано резко вырвала белоснежный конверт, ранее опечатанный сургучным оттиском печати Мэтримониума, и нетерпеливо вытащила оттуда сложенный в трое лист. Подписи, печати, гербовая бумага. Все, как положено. Сомнений быть не может! Письмо прямиком из Мэтримониума! Она вскользь прочла содержимое письма, мрачнея с каждой строчкой, после чего подняла на Уэльда полный недоумения взгляд.

– Я не понимаю, Уэльд, – с угрожающими нотками в голосе произнесла она. – Может, его надо нагреть? Может, читать между строк? Объясни мне, что тебя столь возбудило в очередном отказе!

– Би!

– Они просто смешали наше имя с грязью! Как обычно. Будто не мы обучали их охрану. Будто ищейки под их началом возникают сами собой, а не потому, что «преступная группировка» превращает этот сброд в нечто пригодное для нашего общества!

– Би, послушай меня! – рявкнул колдун. Женщина злобно зыркнула на него, но замолчала. – Разошлась! Дочитай до конца.

Фабиано заворчала и вновь уткнулась носом в текст. Завуалированные оскорбления, обвинения в нарушении мирного договора и множества законов, «наше терпение не бесконечно», «полиция и так закрывает глаза», «ваши требования – возврат к варварским традициям», «обязаны отказать»… Колдунья читала и читала, чувствуя, как в жилах закипает кровь, как тонкие пальцы впиваются в плотную бумагу, которой хватает наглости ставить их древний род в один ряд с этими грязными животными, не способными на культурное существование без хозяйского контроля! Однако к концу письма гнев ее сменился милостью, приправленной хриплым смехом. Колдунья осушила рюмку.

– Потрясающе, Уэльд! Еще немного, и я решу, что мы вернулись в «старые добрые»! – рассмеялась Фабиано, передавая письмо Уэльду. – Вот уж правда, что дураки в Мэтримониуме не задерживаются. Так красиво отгородиться от происходящего, по-прежнему принимая нашу помощь… Уметь надо!

А далеко от Беланша подчиненные Асамунов ходили по приютам и кварталам бедняков. В особо удаленных уголках Таврии, до куда новости еще не добрались, не спасали хлипкие двери бараков, и «тринадцатый час» вновь собирал дань… Людьми, ищейками, слабыми колдунами и теми, кого отчаянно не хотело наблюдать цивилизованное общество. Многие давно перестали кричать и звать на помощь, ибо ближние скорее столкнут в лапы хищников, а остальным, кто прячется за прочными дверьми собственного благополучия дела нет до бродяг и нищих.

В «кварталах невольников» красавца Сильврона же беспрецедентное столпотворение. Асамуны и раньше бродили по жутким улочкам с дурной славой с гордо поднятой головой, сегодня же они не стали утруждать себя и сокрытием лиц. Ведь впервые на эти улицы они несли добрую весть, шуршащую вожделенными купюрами для одних и шепчущую о шансе на лучшую жизнь для других. Асамуны больше не набирали рабов. Всего лишь предоставляли возможность закрыть долги, предлагали работу, подбирали крепких детишек, из которых однажды вырастят личную стражу для мэтров и мэтресс. Так теперь они называли свою жатву. И люди шли. Исполненные отчаянием и готовые цепляться даже за столь гнилую соломинку. И не было полиции до этого никакого дела, ведь в самом Мэтримониуме сказали, что это не противоречит ни одному из действующих законов. Пусть изменились лишь слова…

Не суйся из тени порою ночной

Аша нервно повела плечами и отошла от окна, плотно задернув шторы. У Асамунов начался сезон жатвы, и пускай неписанные договоренности между ними и Венделия держали работорговцев подальше от людей Аврила, светиться лишний раз не стоило. Ни одна договоренность не застрахует от «несчастного случая».

Женщина глубоко вдохнула и брезгливо покосилась на кружку сарцина, уже остывшего и покрывшегося противной пленкой. Напиток давно не успокаивал и был скорее привычкой, не способной приглушить ни злость, ни волнение. Аврил никак не отстанет, хотя Кристин уже наняла надежных целителей для шестой. Похоже, случай с отравлением посеял меж ними разлад, хотя Аша с трудом могла представить Кристин в таком ключе. Так или иначе, Аврил теперь дергает ее по поводу и без, а в Исследовательском центре начинают задаваться неудобными вопросами, решать которые министр не спешит. Не хватало еще только потерять работу! Человек, женщина, да еще и специфическим образованием! Найти что-то приличное с таким комплектом почти невозможно, а зависеть от Аврила… Такое хорошо не заканчивается. Какого бы интеллигента он из себя не строил, истинную сущность Венделия не скрыть за вежливой улыбкой!

Женщина неохотно взяла чашку и, погасив свет, отправилась в спальню мимо закрытой двери зала. После случившегося она еще долго не сможет туда спокойно заходить. Закрывшись в спальне, Аша с ногами забралась на кровать и отпила из кружки. Никакого вкуса. Только холод да трава к губам липнет! Тревожный взгляд упал на телефон, стоящий на прикроватной тумбочке. Девочки давно должны были доехать до Рейнхарма. Что-то стряслось? Каким путем их повел Михель? Повел ли он их вообще? Ублюдок не реагирует на звонки уже четыре дня, а в лавке, похоже, никого нет… Что если нарвались на людей Реймонда?! Аша тряхнула головой. Нет. Точно нет! Министр в отставке бегает по инстанциям и пытается отмыть свое имя. Нет ни уважения, ни денег, чтоб хоть кто-то остался с ним!

Аша практически осушила кружку и отставила ее в сторону, чувствуя, как нервный комок застревает в горле и начинают трястись плечи от едва сдерживаемых эмоций. Да какой врах вынудил этих дурочек сюда соваться?! Аша всхлипнула и вытерла лицо рукавом халата. Скоро первый час… Стоит лечь спать, но сон не идет, хотя все тело ноет после длительных поездок по городу и сил хватает лишь на переживания.

Спустив ноги на пол, Аша медленно поднялась с кровати, чтобы дотянуться до выключателя, когда из соседней комнаты послышался громкий шум и звон лопнувшей струны. Женщина резко вздрогнула и тут же выдохнула. Тем утром они собрали лишь самое необходимое, и виолончель Илинеи осталась здесь. Аша переступила через порог зала, словно через себя, с удивлением чувствуя дуновение ветра от окна, но, так и не вспомнив, когда успела его открыть. Женщина бросила взгляд на софу, на которой в лунном свете виднелись следы крови. Крови ее маленькой девочки…

Аша отвернулась

– И кого мне просить о ее благополучии, если сама она ничего не слушает? – прохрипел шепот женщины в ночной тиши.

Быстрым движением она подхватила виолончель за гриф и поставила ее в угол, мельком осматривая торчащую струну. Она бы с удовольствием купила с десяток новых струн, если бы это имело смысл. Если бы ее девочки наконец-то сообщили о себе. Хоть что-нибудь. Аша подошла к окну и глубоко вдохнула холодный ночной воздух, краем глаза замечая внизу движение. В неровном свете газовых фонарей она с трудом различила пару фигур, направляющихся к ее подъезду, и тут же отстранилась, закрыв окно. Добрые люди в тринадцатый час не шастают. Не в сезон жатвы.

Она спешно покинула зал и юркнула в спальню, освещенную одной единственной лампочкой, свисающей с потолка. И только Аша принялась расстилать постель, как с ужасом осознала, что кто-то стучит в дверь. Женщина затихла, надеясь, что визитеры уйдут, решив, что она спит или отсутствует. Однако стук в дверь стал лишь требовательнее. Возможно, они увидели ее в окно или полоска света предательски выбивалась из щели. Из запертого ящика тумбочки Аша достала миниатюрный кольт, почти игрушечный. Немногим больше тех, что встраивали в посуду знатных господ для самозащиты. Почти бесшумно она подошла к двери и кротко спросила, кто там.

– Аделина, – последовал столь же короткий ответ.

Голос прозвучал знакомо. Аша с сомнением посмотрела на дверь, но все же отперла ее, не спеша опускать кольт. Она медленно приоткрыла дверь и выглянула в щель.

– Что вы здесь делаете? – тихо спросила Аша. – Никто сейчас в здравом уме на улицу не высунется.

– У нас нет времени на человеческие страшилки, сиера, – раздраженно отозвался Зейн из-за спины супруги. – У нас к вам серьезный разговор.

– Если вы об Илинее, мне нечего вам сказать, – слова с трудом проходили сквозь горло.

– Может, мы поговорим внутри? – осторожно произнесла Аделина.

Аша неохотно распахнула дверь, впуская незваных гостей в квартиру.

– Проходите на кухню, – махнула рукой Аша, направляя под ноги пустой безжизненный взгляд.

Аделина, шедшая сюда, как на войну, растеряла весь свой запал при виде осунувшегося лица женщины, отчасти жалея о своей идее наведаться сюда лично. Взгляд колдуньи невольно упал на запертую дверь зала, но словно предчувствуя нечто нехорошее, Аделина ускорила шаг, молча пройдя в кухню. Из коридора послышался щелчок замка и тяжелые шаги. Аша включила на кухне свет и мрачно посмотрела на чету Лион. Почти механически она прошагала к плите, чтобы поставить чайник. Не ради чая. Ради того, чтобы не стоять к пришедшим лицом. Чтобы не начинать разговор, который как нож водит по свежей ране. Чтобы не смотреть в глаза и не искать оправданий. Но чайник не может тянуть время вечно.

– Я вижу, что вам тяжело, Аша, – аккуратно искала подступы к диалогу колдунья.

– Вы говорили, что наша дочь уехала домой, но мы никак не можем с ней связаться, – тут же перешел к делу Зейн, за что Аделина ткнула его в бок.

– Аша, умоляю вас, мы не находим себе места!..

Аша стукнула кружкой по столешнице и, не разворачиваясь, начала говорить. Тихо, без намека на эмоции.

– Места себе не находите? Ничего вы не видите, ничего не знаете, сиера Аделина, – она медленно повернулась к ним лицом. В уголках ее глаз блестели слезы, жестокие, беспомощные. – А вас, Зейн, похоже, вообще ничего не волнует, – колдун было подался вперед, но Аделина мгновенно пресекла его попытки. – Хотите правду? Пожалуйста. Я не знаю, где они, – голос ее хрипел, не срываясь только чудом. – Они могли добраться до Рейнхарма и обратно уже раза три! Но их там нет. Никто их не видел, никто не слышал, – последние слова она почти проглотила.

– Аша… – колдунья поднялась и сочувственно протянула к ней руку.

Женщина отвернулась.

– Я своими руками сшивала раны своей умирающей дочери, а теперь даже не знаю, жива ли она сейчас, а вы мне говорите про звонки?! – колдуны вздрогнули и шокировано переглянулись между собой. – Я не меньше вас хочу знать, где они, все ли с ними в порядке! Хочу знать, что они в безопасности, что просто задержались в дороге. Но я не знаю! И никто не знает! – она медленно сползла по створкам шкафчика на пол, закрывая лицо руками.

– Аша, что случилось?! – Аделина схватила ее за плечи, вынуждая смотреть в свои светлые глаза, пока Зейн настороженно наблюдал со стороны. Однако Аша лишь качала головой и бубнила что-то себе под нос. – Зейн, что ты сидишь? Дай ей воды! Аша, милая, прошу тебя! Нам нужно знать больше. Мы должны обратиться в полицию! Мы не можем просто сидеть и ждать чуда!

Женщина глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь, и внимательно посмотрела в лицо колдуньи.

– Полиция не будет их искать. Михель наверняка повел их через каналы, а их для полиции не существует, – сквозь ее слова пробивался нервный смех. – А Михеля… Михеля тоже нет!.. Ха… ха-ха-ха… – сотрясаясь, она уткнулась носом в плечо Аделины.

Колдунья приложила два пальца к ее лбу и прошептала короткое заклинание, после которого женщина обмякла, проваливаясь в небытие. Зейн подхватил бессознательное тело на руки и направился к спальне.

– И что будем делать? – тихо спросил он, не поворачиваясь к жене лицом. – Она явно не в себе.

– Если Аша говорит правду, нам, вероятно, самим стоит начать поиски, – тяжело произнесла Аделина.

– Каналы – это не пара коридоров. Не зная, куда конкретно вел их Михель, мы ничего не найдем, – покачал он головой, укладывая женщину на кровать и возвращаясь на кухню.

– Прикажешь просто сидеть на месте?!

– По крайней мере, пока Аша не придет в себя. Она явно знает про каналы гораздо больше, чем хочет рассказывать.

Возможно, тебе повезет

Лоранские Холмы сверкали во мраке ночи десятками огней. Отчего-то народ не спешил ложиться, а в воздухе чувствовалось напряжение. В центр поселения, где днем разворачивались торговые прилавки, раздраженно стекались местные жители. Маргарет отложила книгу в сторону и сняла очки, чтобы получше разглядеть в окно причину собрания, однако ничего значимого она не увидела. Впрочем, будь это нечто опасное, они бы все сидели по домам. Старушка задернула шторы, чтобы свет фонарей не мешал спать, и направилась к кровати, когда в ее дверь постучались и, не дождавшись скорой реакции, бесцеремонно вошли внутрь.

– Леди Савиньи? – раздался из холла голос Фарвин, необычайно холодный и спокойный, как небо перед бурей.

Маргарет тяжело вздохнула и вновь нацепила очки на нос. В последние дни в этой деревне происходит слишком много нового, и эта девчонка будто тащит за собой неприятности! Что еще должно случиться, чтобы это разбойники угомонились?! Она медленно вышла из спальни и направилась к холлу, ловя себя на мысли, что это последний их разговор. Никогда еще дерзкая девица не смела вламываться в ее дом, и происходящее сейчас – самый дурной знак из всех.

Маргарет покрутила миниатюрный вентиль на стене, зажигая все светильники в комнате одним махом, и недовольно уставилась на Фарвин, лишь затем примечая в проходе высокий силуэт. Теленжер! Ну конечно! Куда же без этой полумагической крысы! Даже удивительно то, как Фарвин со своим презрением к магам привязана к нему. Если бы старуха не была уверена, что мальчишка и искры не высечет, она бы решила, что тот ее околдовал.

– Полагаю, раз вы оба здесь, грядет нечто внушительное, – отозвалась Маргарет, поправляя очки.

– Да. Мы собираемся объявить о возрождении Лоранских Холмов! – девица свысока посмотрела на старушку и вытащила из комбинезона свернутый пожелтевший лист бумаги. – А тебе советую придумать оправдание получше, Рита! – сквозь зубы процедила она, швыряя старое письмо.

Резким движением Фарвин развернулась и, обойдя Теленжера, с любопытством наблюдающим за развернувшейся сценой, скрылась в ночи. Маргарет с трудом наклонилась и подняла листок, однако неясное чувство не позволяло развернуть его и прочесть содержимое. Еще пару минут Теленжер смотрел на старуху из тени, но та мялась, явно не понимая, что произошло. Однако когда он собрался проследовать за Фарвин, бумага зашелестела в старушечьих руках. Леди Савиньи задрожала, едва удерживая письмо, в существование которого будто бы и не верила. В выцветших глазах заблестели слезы, а губы неслышно повторяли только одно слово. «Лиет». Колдун только хмыкнул, краем глаза заметив, как старуха хватается за сердце, уже не в силах держаться на ногах. Он закрыл двери еще до того, как услышал глухой удар о пол. Что ж, Маргарет и так прожила неприлично долго для человека.

Тем временем на торговой площади собрался весь народ. Кто-то даже детей привел с собой. В тишине ночи особенно отчетливо слышались недоумевающие шепотки и раздраженные возгласы. Стоять в холоде посреди ночи, когда в паре часов от деревни Асамуны проводят свою жатву, не хотелось никому. От того забравшуюся на прилавок Фарвин встретили без особого энтузиазма.

– Друзья мои, напомните, почему мы все здесь собрались? – деланно расхаживая по столешнице, начала говорить Фарвин, когда тень Теленжера только показалась из-за дома леди Савиньи.

– Мы, вообще-то, хотели спросить это у тебя, – зевнул Кир.

– Речь не о сегодняшнем дне, – девица с трудом сдержала себя от язвительного комментария. – Тридцать лет назад именно здесь вспыхнуло восстание, захватывая города отчищающим пламенем нашего праведного гнева! Похоже, многие из нас уже забыли, как совсем недавно были вынуждены зубами вырывать собственные жизни из тощих лап колдунов, – она с презрением посмотрела на затихший ночной город, чьи вершины почти не виднелись за макушками холмов. – Тридцать лет назад Лоранские Холмы были у всех на слуху, ужасая колдовскую знать и вдохновляя людей на борьбу. Это место и люди, что жили и живут здесь, были символом нашей свободы! А теперь посмотрите вокруг. На эти халупы, на эту убогую станцию, на то, что творится в городах! Посмотрите и спросите себя: неужели вы довольны такой жизнью? – толпа зароптала. – Война показала их истинные лица. Их сила и власть оказалась не абсолютной, и они, как псам, швырнули нам кость в виде горстки обещаний, лишь бы спасти свои холеные задницы! А толку? По сути ничего не изменилось! Нам не видать хорошей работы и образования. В городах нас оттесняют на окраины. Кругом нищета и разруха, и в выигрыше тот, кто лучше позволит вытереть о себя ноги. Мы были и остаемся для них говорящим скотом, и Асамуны с их жатвой тому подтверждение! Людей пачками уводят и продают, пока мы, подобно стаду, смотрим на них и радуемся, что не нас. Пока полиция разводит рукам, пока власти молчаливо одобряют это. И что теперь? Закусим мы эту кость и будем молчать в тряпочку? Молчать и смотреть, как маги отбирают то немногое, что удалось вырвать нашим родным?

По толпе прошелся гул.

– Очень вдохновенная речь, Фарвин, но ты, кажется, забыла одну малозначительную деталь. Тогда у нас было оружие, карты подземных тоннелей и связи, а сейчас у нас есть только эти «убогие халупы»! – бросил пожилой мужчина из толпы. – Всем здесь хочется справедливости, но она нам не по карману…

Толпа согласно загудела, поддерживая мужчину. Часть людей стала пробиваться к лавке, чтобы снять оттуда девушку, часть просто развернулась и направилась по домам. Как из ниоткуда, из-за спины девушки на столешницу ловко запрыгнул Теленжер.

– К порядку, друзья мои! – громко произнес он и едва не поймал лицом мелкий камень, который в него швырнули из толпы.

– Тебя тут еще не хватало! – дородная женщина брезгливо плюнула на землю в сторону колдуна.

– Я понимаю ваши чувства, но мы не стали бы созывать вас, если бы нам нечего было предложить! – перекрикивая народ, продолжал Теленжер.

Движение прекратилось. Единым организмом толпа внимала каждому слову нахальных глашатаев.

– Вы еще помните истории о первом оружейном заводе?

– Якобы он находится где-то здесь? – фыркнул сухонький дед. – Чушь! Мы перерыли здесь все! Даже мои глаза не упустили бы такую громаду!

Фарвин оттолкнула Теленжера назад.

– Да, не упустили бы. Будь он на земле, а не под ней!

Послышались шепотки.

– Невозможно!

– Этого не может быть!

– Эти двое совсем рехнулись!

Кулаки Фарвин непроизвольно сжались. И это стадо когда-то воевало за свою свободу? Вот уж действительно невидаль! Как Савиньи вообще смогла чего-то добиться от этих бесполезных идиотов?! Гул нарастал, а вместе с ним в груди девушки разрасталась ярость. Они не могут просто взять и все испортить!

– А где леди Савиньи?

– Точно, позовите леди Савиньи!

Точка накала достигла красной зоны. Фарвин сорвалась на крик.

– Эта старая сука знала все с самого начала! Пока мы искали способ оправиться после предательства Кристин, Маргарет просто молчала! Знала про чертов завод под самым нашим носом и молчала!

– Тебе-то про него откуда известно?! – крикнул кто-то в толпе, и остальные затихли.

– Это я привел Фарвин туда, – спокойно ответил Теленжер, прожигая болтуна взглядом. – Я исследовал каналы, пока не наткнулся на тайный ход. Кто-то уже побывал там до нас, но это не имеет значения. Завод почти цел. Небольшая реставрация и он будет пригоден для использования!

Люди спешно засовещались. Недоверие все еще витало в воздухе, в том числе и потому, что самой «обвиняемой» на площади не было, однако вслух высказаться никто более не спешил. Хотя кулаки Фарвин все так же сжимались, а в груди рыжей воровки по-прежнему кипела неясная, смутная злоба, она отлично понимала – механизм запущен, остальное дело времени. И довольная рожа Теленжера говорила о том, что в темной голове крутились те же выводы. А толпа гудела громче и громче, захваченная идеей. Фарвин наклонилась к колдуну и тихо спросила: