Текст книги "Огонь из пепла (ЛП)"

Автор книги: Эмили Б. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Робидью, – сказал голос со стороны двери.

Лиль и Ро тут же отреагировали. Лиль выронил еду на тарелку. Ро вскочил на ноги. Они прижали руки к груди и повернулись к фигуре в двери.

– Сенатор Анслет! – воскликнул Ро. – Мы не знали…

– Конечно, – ровно сказала она. – Я сама не была уверена до этого утра, – она посмотрела на меня. – Королева Мона. Большая честь встретить вас. Юлали Анслет, представляю Низины.

Я встала с дивана, она прошла по комнате. Ее кожа была на оттенок темнее, чем у Ро и Лиля, ее длинные черные волосы ниспадали на спину. Она была в дорожной одежде, штаны и жилетка, а не просторное платье. Я вытянула руку. Как и Мод, она обхватила мою руку обеими ладонями, и я добавила левую руку к жесту.

– И для меня честь, – сказала я. – Я рада слышать, что ваше правительство выстояло при оккупации Алькоро. Это невероятное достижение.

– Лучше будет прогнать их, – ответила она. – С вашей помощью и удачей мы последуем вашему примеру, – она посмотрела на Ро. – Проблем не было?

– Пока не было, – сказал он. – Завтра пересечем канал, но задерживаться не будем. Я удивлен видеть вас, сенатор. Разве вы не заняты кампанией?

– Всю неделю, – сказала она с усталостью. – Иначе осталась бы тут дольше. Я бы хотела пообщаться с вами дольше, леди королева. Но будет на это время в Сьере, со всей Ассамблеей. А пока мне важно быть избранной, иначе там меня не будет. Я буду сегодня в Бельмере, это самая важная остановка.

– Как оппозиция? – спросил Ро.

– Борется. Инесс Дечампс знает, как расшевелить толпу, она старается изо всех сил. Ее поддерживают верные люди, их сложно переубедить.

Ро фыркнул.

– Дечампс не смогла бы уговорить выпустить ее. Она зажгла бы мешок, пока была бы в нем.

– Никогда не недооценивай противника, Ро. Люди знают, что она сильна. Они будут искать крепких, чтобы выстоять против Алькоро.

– У нас есть этот кто-то, – сказал он. – Вы держались пять лет, и люди доверяют вам. Вы – Первая в этом году, это пойдет на пользу.

– Первая в чем? – спросила я, перебивая их.

– Среди сенаторов, – сказал Ро. – Первая среди равных.

– Мы меняемся, – объяснила Юлали. – Каждый год другой сенатор берет роль Первого среди равных, действует как спикер, решает во времена кризиса.

– Так вы принимаете решения? – спросила я. – Мы с королевой Элламэй думали об этом. Если вас равное количество, Первый принимает решение, если голоса поровну?

– О, нет, – сказала Юлали, поправляя манжеты на запястьях. – Мой голос от этого не важнее. Это формальность, на случай экстренной ситуации. Но так меня сильнее видят.

– Как тогда вы принимаете решения? – спросила я.

Она посмотрела на меня.

– Мы говорим. Ведем переговоры, пока не достигнем соглашения.

– И это всегда работает? Никто не возражает, когда проиграл?

Она пожала плечами.

– Порой. Нет идеальной системы. Восемь раз в нашей истории были случаи, когда Ассамблея не смогла принять решение сама.

– Что случилось?

– Общее голосование, – сказала она. – Особые выборы для этого решения. Но нужно больше времени и усилий, чтобы устроить такие выборы, и под контролем Алькоро таких возможностей нет. Так что Ассамблея договаривается лучше, и это хорошо. Провинции создают целый Сиприян. Мы – части одного тела. Что ранит одно, ранит остальных. Что выгодно одному, выгодно всем. Наша история показала, что самосохранение – трата усилий.

Я вдруг опустила взгляд, борясь с румянцем на шее. Ее слова были смелыми и правдивыми, но не приятными. В разуме вспыхивало прошлое, я пыталась обычно не думать о таком, но это и не обсуждали в разговоре с политическими знакомыми.

– А индустрия, сенатор? – спросил Лиль. – Вы видели мои наброски…

– Дизайн завода подождет, Лиль, – сказала она. – Если борьба с Алькоро провалится, не важно, где мы будем ставить новые печи. Нам нужно решать по проблеме за раз, еще и осторожно.

– А это не сильная сторона Дечампс, – удовлетворенно сказал Ро. – Я за вас, сенатор.

– Лучше нет, Ро, – строго сказала она. – В день голосования я буду ожидать тебя вверх по реке, вдали от центров городов, – она снова посмотрела на Лиля. – Прототипы готовы для Брассью?

– Да.

– Очень хорошо, – она сдержанно улыбнулась мне. – Полагаю, эта наша система кажется вам, леди королева, немного странной.

– Она отличается, – сказала я. – Другая точка зрения.

– Я всегда гордилась правительством Сиприяна, – сказала она. – Но, признаю, я завидую уверенности монархии. Нет ничего прекраснее попыток описать заслуги, пока орда людей бросаются клеветой и осуждением, особенно, когда это все нужно скрыть от ушей Алькоро. Но это политика, – она вздохнула, взяла кусочек окры с подноса и бросила в рот. – Теперь, боюсь, мне нужно отправляться, или я пропущу то, что Дечампс приготовила на ночь. Берегите себя. Благодарю за поддержку, королева Мона. Я жду вас в Сьере.

– Пока поддержки нет, – напомнила я. – Надеюсь, альянс будет создан. А пока что удачи в вашей кампании, сенатор.

Она кивнула Ро и Лилю.

– Счастливого Первого огня.

– Счастливого Первого огня, сенатор.

Она покинула комнату, накинув плащ на плечи. Мы услышали, как закрылась дверь.

– Итак, – Ро опустился на диван. – Я рад, что вы пересеклись, хоть и всего на миг. Она умная, она понимает свой народ.

– Я жду разговора с ней, – сказала я, тоже сев. – И с другими сенаторами.

Лиль не сел.

– Но Дечампс, – задумчиво сказал он, – со счетов списывать нельзя.

– Да, она бывает опасна, – Ро вытянул руки над головой. Ситуация опасна, но сенатор Анслет справится.

– Хм, – Лиль нахмурился, глядя на окру.

Ро посмотрел на него.

– Ты же не думаешь голосовать за Дечампс?

– Не важно. Ты слышал сенатора, мы будем прятаться в ночь голосования, – он пожал плечами и вернул еду на ладонь. – Если бы я мог…

Ро хотел обсудить это, но в комнату вошел лорд Комуа.

– Простите за ожидание, леди королева! – провопил он. – Похоже, королева Алькоро рисует. Чернила! Для научных статей! Хотелось бы сравнить записи с ней. Но позже. Сенатор ушла? Она сказала, что не могла задержаться, – от нашего подтверждения он хлопнул в ладоши в пятнах. – Ладно! Показать вам мою студию?

Я послушно встала, увидела краем глаза, как Лиль ушел. Я упустила еще шанс на вопросы. Я нахмурилась, но удержала бесстрастное лицо.

Ро не скрывал недовольства, провожая брата взглядом.

 * * *

И снова Ро не преуменьшил талант хозяина дома. Лорд Комуа был выдающимся художником, предпочитал животных и пейзажи болота. Он показал мне свою студию и галерею, замирая у каждой работы и описывая процесс создания в деталях. Я узнала о красках, цветовых гаммах, цаплях и черепахах. Я и не думала, что услышу о таком. Я слушала внимательно, как могла, но мой разум возвращался к незаконченным записям насчет изобретений Лиля. Я думала записывать свои задумки, делая вид, что записываю слова лорда Комуа, но это было бы грубо, это могло удлинить время пребывания у каждой картины.

Я ушла, как только смогла найти вежливый повод, решившись перед детально прорисованной лягушкой-быком. Я запишу информацию Лиля и обдумаю позже. С блокнотом в руке я пошла от крыльца к пристани. День угасал, последние лучи проникали через мох на деревьях. Я увидела Лиля в лодке среди ящиков, на каждом были стопки бумаг. Он склонялся над блокнотом, порой шуршал бумагами вокруг себя. Он поднял голову, услышав мои шаги.

– Да? – спросил он.

– Есть минутка? – сказала я.

– На что?

– У меня вопросы про твои приборы для огня, – сказала я, раскрывая блокнот. – Про виды, их использование, стоимость создания…

Я говорила, а его брови сдвигались над глазами, он повернулся к рассыпанной работе. Он шумно выдохнул.

– Простите, – сказал он, но явно не это хотел сказать. – Я занят.

Я смотрела на него, оскорбленная грубостью.

– Мне нужна эта информация, чтобы решить насчет союза с вашей Ассамблеей, – сказала я. – Знать их качества и стоимость важно…

– Я занят, – повторил он, указав на страницы записей.

Я сжала губы, крепче сжала блокнот. Он решительно смотрел на работу, перо чертило длинную формулу. Я чуть не отчитала его, что государственные дела важнее личной работы. Но остановилась. Не стоило сильнее его злить. Пусть отреагирует профессиональнее.

– Тогда завтра, – сказала я.

Он хмыкнул. Я фыркнула с недовольством, развернулась и пошла по извилистой дорожке к дому. Крыльцо было скрыто из виду магнолиями, и я обошла их, обдумывая, как завтра буду ругать его, если он не передумает.

– Куколка, ты выглядишь так, словно готова убить крокодила, встань он на пути.

Я замерла. Среди магнолий была белая скамейка, и сидел там Ро, крутил мандолину на колене.

– Все в порядке? – спросил он, пальцы замерли на инструменте.

Я выдохнула, не понимая, что задерживала воздух.

– Я… да, все в порядке, – я указала на дорожку. – Твой брат.

– Что он сделал в этот раз?

– Ничего, просто… не стал говорить. Заявил, что занят.

Ро закатил глаза.

– Он странный, да. Что тебе требовалось?

Я подняла блокнот.

– Хотела узнать о его оружии, чтобы составить договор с Ассамблеей.

– О, – он посмотрел на струны, проверил одну из них. – К сожалению, он в этом понимает лучше. Я знаю, как их использовать, не взорвав себя, но тонкости… – он пожал плечами. – Я могу поговорить с ним, если хочешь.

– Нет, я попробую завтра, – я выдохнула, глядя на берег реки. – Может, пришла не вовремя.

– Да, так последние лет двадцать, – сказал он. Ро проверил другую струну, наиграл мелодию. – Как рука?

Болит и затекла.

– Нормально, – сказала я.

– Вот, что я скажу, – он отложил мандолину и похлопал по скамейке рядом с собой. – Давай снимем бинты, пусть проветрится. Но не показывай лорду Комуа, а то он будет думать, каким цветом изобразить ожоги.

Я боролась с желанием скривиться, пока садилась рядом с ним. Он обхватил мое запястье и отцепил бинт. Он разматывал бинт, а я заметила тусклый блеск. Солнце сияло на серебряном кольце на его мизинце. Вблизи вещица выглядела древней, поверхность была неровной. Кольцо было странной ширины, почти в половину пальцы, на нем не было ни камня, ни печати.

– Это семейное кольцо? – спросила я, указав пером. – У Лиля тоже такое.

Он выпрямил пальцы и посмотрел на него.

– Это? Это моя сталь.

– Твоя сталь?

– Моя огнесталь.

– Для разжигания огня?

Он прищурился, словно пытался понять, шучу ли я. Он выудил из-за воротника кулон, что я видела раньше. Он ловко ударил кольцом по кулону. Вырвались искры.

– Кремень, – сказала я и коснулась рукой. – Твой кулон – кремень?

– Ты его уже видела, – сказал он. – Почему так удивлена?

– Я думала, это была призма, – без солнца было проще понять, что камень не прозрачный, а коричневый и с серыми венами. – И ты сказал, что это символ Света.

– Так и есть, – он сжал бинты в руке. – Это не значит, что он не может быть полезным. Огонь – священный символ для нас, он полезен. Нашей страны не было бы без огня. Так мы плавим, так мы готовим, так голосуем…

– Голосуете? – сказала я. – Как это?

– До вторжения Алькоро мы голосовали бумагами. Не странно. Но это запретили вместе с остальным, да и бумаги легко заметить, сложно спрятать. Нам пришлось выбрать кое-что скрытное. И мы используем жаровни, – он прислонился к спинке скамейке. – В последнюю ночь Первого огня, когда кампании кандидатов продлились неделю, в каждом городе загораются жаровни по одной для каждого кандидата. Начинают с половины масла. Зажигают в одно время. Голосующие приходят с флаконом масла и добавляют в жаровню своего кандидата. Всю ночь за ними следят. Последний догоревший – победитель.

Я уставилась на него.

– Вот так?

– А потом считают по провинциям, – сказал он. – Обычно на это уходит несколько дней.

– А если кто-то схитрит? – спросила я. – Что-то сделает с жаровнями, добавит больше масла? Перепутают жаровни?

– Ты слышала сенатора Анслет, система не идеальна, – сказал он. – Когда мы вернемся под свой флаг, уверен, вернемся к обычному голосованию. Но пока проблем не было. Может, где-то и добавляли лишнего, когда догорали почти в одно время или разница была уж очень велика. Но на такое редкие решатся. Голосование важное для нас, оно проходит каждые пять лет. И связь с огнем делает процесс священным. Это слишком важно, чтобы портить то, что так связано о Светом.

Я посмотрела на реку. Солнце скрылось за деревьями, небо озаряло золотое сияние. Оно отражалось на воде, золото лилось из-за деревьев. Солнце на воде, Свет моего народа.

– Есть еще вопрос, Ро.

– Хм?

– Я думала о философии твоего народа. Про Свет в человеке и прочее, – много думала, хотя стоило планировать переговоры с Ассамблеей.

Он закинул сапог на колено.

– Да?

– Это так… кажется таким причудливым, – сказала я. – Ты говоришь, что каждый – носитель, что нет только добрых и только злых. Но я могу думать только о короле Селено. О том, что он сделал здесь с твоим народом. С моим. Ты видишь Свет и в нем?

Он поиграл на струнах мандолины, лежащей рядом с ним на скамейке.

– Когда мне сложно увидеть в ком-то Свет, я думаю об их ситуации. Подумай, что с секунды, когда Селено родился, когда целитель сообщил, что это мальчик, его возвышали, как спасителя Алькоро. Представляешь, какое это давление на ребенка? Подростка? Особенно, когда не ощущаешь себя способным? Думаешь, он считает себя выдающимся?

– Ты видел его на моем корабле, да? – ответила я. – Видел яркую одежду и слепящую корону. Думаешь, он не считает себя выдающимся?

– Что делает богомол, чтобы впечатлить? Расправляет крылья и машет дурацкими лапками, – он изобразил мизинцем. – Думаешь, он верит, что он в десять футов высотой? Нет, это напоказ. Вряд ли Селено так заблуждается. Он обычный человек, от которого много ждут, но у него этого нет, – он опустил ладонь на мандолину и поиграл немного. – Я не оправдываю его, я не говорю, что он мне нравится. Но я вижу в нем Свет. Ему сложно. Кому не было бы?

Я нахмурилась.

– Я родилась в похожих обстоятельствах, Ро. Мои родители были старыми, когда я родилась. Здоровье уже подводило отца. С первого дня родители знали, что умрут, когда я еще буду ребенком. Меня ожидали на троне до двенадцатого дня рождения.

Он улыбнулся.

– Ты отлично справилась. Что важнее, ты не Селено. Твоя сила и слабость не такие, как у него. Мы – не клоны в разных обстоятельствах. Даже те, кто выглядят одинаково, – добавил он, коснувшись струны.

Я смотрела на реку. Словно кто-то задул свечу, небо потемнело, и золото реки сменилось сумеречной синевой. Он играл на мандолине, а потом взглянул на меня.

– Все еще беспокоит?

Я вздохнула и покачала головой.

– Просто не понимаю.

Он приподнялся на локтях и поднял мандолину.

– Не мучай себя. Это не традиция твоего народа.

– Но даже мой народ… – я потерла лоб. – В детстве я поворачивалась к Частоколу каждую ночь, чтобы увидеть, как солнце ударяет по водопадам, по привычке. Но я никогда… я не верила во что-то свыше. Я не понимаю, как другой народ может быть так уверен в чем-то абстрактном.

Он прижался спиной к подлокотнику, сидел боком на скамейке лицом ко мне.

– Ты когда-нибудь думала, что Свет можно видеть где-то еще? Может, в другой форме он был бы к тебе ближе?

Я повернула голову к нему. Он наигрывал мелодию на мандолине.

– Нет, – сказала я. – Я никогда не слышала, чтобы кто-то видел Свет не так, как их народ.

Он пожал плечами.

– Я тоже. Свет связан с культурой, мы верим в него так, потому что нас такими вырастили. Но, как я и сказал, мы не одинаковы. Думай об этом так: свет ведь бывает разной яркости и цвета, да? Даже две свечи бок о бок будут отличаться. Потому Свет не будет одинаковым для всех. Может, тебя по-другому тянет к нему, и ты просто не знаешь, как.

– Ты слышал когда-то о таком?

Он улыбнулся.

– Может, ты начинаешь это направление.

Я посмотрела на реку, едва заметную в сгущающейся темноте.

– Не знаю, где еще его видеть.

– Вы мне кажетесь довольно практичным человеком, леди королева.

– Как это понимать?

– Может, вам нужно поискать Свет в практичных вещах, – сказал он, перебирая струны. – Подумайте, ваш народ видит Свет в отражениях. Морской – в рассвете, а люди холмов – в луне. Лесной народ видит его в светлячках и этих… сияющих грибах.

– Фосфоресцирующий свет.

– Да, это. Люди каньона видят Свет в звездах. Люди острова – в молнии. Я слышал, что народ деревьев видит его в радуге, не знаю, правда ли это, – он перебирал струны. – А мы видим его в огне. Чем отличается огонь?

Я посмотрела на него. Он играл аккорды. Его пальцы двигались, я уловила блеск его кольца. Ах.

– Мы можем создать огонь, – сказала я.

– Верно. Можем создать и использовать. Если мы осторожны, им можно управлять, – он заиграл снова. – Потому кремень и огнесталь – символы Света у нас. Их польза не затмевает их священности. Это нас усиливает. Может, это тебе понятнее, – он пожал плечами. – В любом случае, это мысль.

Я посмотрела на реку.

– Это мысль.

Мы молчали. Ро играл на мандолине. Словно в ответ, лягушки у реки завели вечернюю песнь. Мой блокнот лежал на коленях закрытым. Ночь опустилась вокруг нас, он перевязал мою руку, и мы разошлись. Я долго не спала в чужой кровати в чужом доме, смотрела на тени на потолке.

Думала.

Я проснулась рано следующим утром, но не только из-за записей. Я бродила по дому, пока не нашла окно с видом на реку, где был привязан «Болотный заяц». Ро стоял босиком на пристани, крутил пои вокруг пальцев. Я устроилась у подоконника, стараясь оставаться скрытной. Я все еще не была уверена, что он хотел бы, чтобы я это видела, но и не хотелось, чтобы он перестал это делать из-за меня. И я пряталась за занавеской, блокнот лежал пустым на коленях, пока он не ударил сталью по кремню. Пои загорелись, и он начал крутить золотые кольца в воздухе.

 * * *

Мы попрощались с лордом Комуа и встретились с Рыбьеглазом в назначенном месте, нам сообщили, что за Огнетопью следят алькоранцы.

– Сток лучше, – сказал он, почесывая Мирабель за ушами. – Северный канал, а не южный. В реке несколько странных суден.

– Юг на три часа быстрее, – сказал Ро, склонившись над картой. – Иначе нас заметят раньше поворота канала. Мы будем быстрыми. Можно проплыть мимо пары лодок алькоранцев. Им нет смысла выделять нас.

– Не говори, что я не предупреждал. После Стока можно отправиться через Туманные топи и ручей Темпер.

– Мы не поплывем через Темпер, – снова заявил Ро, хмурясь. – Мы пересечем Сток и попытаем удачи в Бельмере.

– Там толпы, балда.

– Тогда подплывем с другой стороны к Мрачному лугу.

– С востока туда не пробраться, слишком густо, а за рекой следят.

– Но нам нужно туда, нас ждут Бенуа. У них наш заказ на жженую известь.

Рыбьеглаз плюнул.

– Так доберитесь туда с запада.

– Я говорил, я не поведу дам через ручей Темпер.

– Идиот, Робидью. Почему ты вообще меня не слушаешь? – он дернул за веревку, что привязывала его к дереву. Он прошел к носу лодки и опустил шест в воду. – Не глупи, слышишь? Глупости хватает самой по себе.

– Почему ты не хочешь плыть через ручей Темпер? – спросила я, когда мужчина поплыл прочь.

Ро свернул карту.

– Потому что это зараженная подмышка позора.

– Ты там часто бывал? – спросила я, он схватил шест.

Он опустил шест в воду.

– Я там вырос, – он оттолкнул лодку, направляя нас чуть в другую сторону от выбранной Рыбьеглазом. – А еще это не по пути, это еще день пути, а нам нужно быть в Низинах до конца Первого огня. И там самый ненадежный контакт, наш дядя. Он старый, но немного тронутый. Боюсь, он может нечаянно сболтнуть лишнего.

Я посмотрела на Джемму, сидящую у борта с толстой стопкой пергамента на коленях. Хотя она была заперта в одной из комнат лорда Комуа, они много времени обсуждали разницу в их методах и материалах, когда он принес ей ужин. Наверное, ему с ней было интереснее, чем со мной. Мы собирались уходить, и он подарил ей книгу и чернила. И теперь она держала книгу и какой-то болотный сорняк, что сорвала на берегу, на коленях, но не рисовала. Она смотрела на воду, сжав губы в тонкую линию.

Она все еще была в том нижнем платье. Изящное кружево не подходило грубому стилю путешествия. Края рукавов испачкались и обтрепались, в нескольких местах платье почти стало дырявым. Я села на ящик напротив нее. Она посмотрела на меня, перевела взгляд на реку.

– Как вы? – спросила я, надеясь звучать дружелюбнее, чем до этого.

– Хорошо, – коротко сказала она.

– Выглядите обеспокоено.

– Так и есть. Хотелось, чтобы вы послушали, когда я говорила, что план – ошибка.

– Уже поздно, – сказала я. – Ничего не поделать, хорошо это или плохо. Если бы вы послушали, вы бы нашли плюсы в том, что восточный мир станет сильнее вашего мужа.

Она отвернула голову, пальцы сжались на пергаменте и растении, сминая пару листьев.

– Я слушаю, королева Мона. Я слушала всю жизнь. Но я вам сказала, что эти старания очень не вовремя, и последствия будут хуже, чем вы ожидаете.

– Меня учили ожидать разное, – холодно сказала я. Ее губы сжались, я с трудом остановила себя от продолжения. Может, стоит не говорить и о Селено, чтобы настроить ее на хороший лад. Я указала на ее грязные рукава.

– Мы можем найти вам подходящее нижнее платье, – сказала я. – Зачем носить только одно?

– Они не достаточно длинные, – сказала она, все еще отводя взгляд. – Не достают до шеи.

Я задумалась, пытаясь понять, было ли это обычаем алькоранцев, прикрывали ли люди кожу. Все алькоранцы в Лилу носили болеро с высокими воротниками, но я подумала, что это часть формы. Я не знала о них так много, как думала, и это меня беспокоило. Кольм это знал? Или этого не было и в их книгах о культуре?

– Я смогла бы пришить воротники к платьям в вашем сундуке. Тогда вы будете их носить?

Она посмотрела на меня.

– Это вас беспокоит?

– Да, если честно. Мы с вами уже выглядим как пара тряпичных кукол. Не стоит ухудшать вид, если этому можно помешать.

Ро посмеивался со своего места. Джемма посмотрела на рвущийся рукав.

– Если платье было бы достаточно длинным, я бы его носила.

– Отлично. Ро, у тебя есть швейный набор на борту?

– Есть, леди королева.

– Принеси, пожалуйста.

Он опустил шест и пересек палубу, пропал в палатке.

– Вы, кстати, выглядите неплохо, – тихо сказала Джемма.

– Я слышала про опаленные волосы и короткие платья. Моя рука закутана, как младенец. Простите, но я не согласна с вами.

– Никто не засомневается в том, что вы – королева, – сказала она.

Я разглядывала ее. Она смотрела на реку, ее материалы все еще были сжаты на коленях.

– Поза, – сказала я. Один из ранних уроков. Я постучала пальцами под подбородком. – Сядьте прямее. У вас красивые глаза, Джемма, не отводите их, словно провинились. Плечи назад, подбородок выше, – я повторяла слова матери. – Показывайте уверенность, и люди вам поверят.

Она не слушалась, а закрыла глаза медленно, почти с болью. Я услышала, как она выдохнула носом.

Палатка зашуршала, и Ро вышел с плоской коробкой в руке. Он вручил ее мне.

– Швейный набор для леди.

– Благодарю, – я взяла его и выждала немного, но Джемма не открыла глаза и не заговорила. Она запомнила мой совет, как я надеялась. Но мне не было дела до того, последует ли она ему.

Я без слов оставила ее с чернилами и ушла в палатку к ее сундуку. Там было четыре нижних платья. Я вытащила их на палубу и почти все утро разрезала одно на полоски, подгоняла их форму и пришивала. Мимо проносились болота, кипарисы и тупелы, со временем их становилось все меньше. Влажный воздух значительно потеплел.

– Ты мне соврала, – сказал Ро около полудня.

Я подняла голову. Поток был теперь быстрее, и он опирался на свой шест и наблюдал за мной.

– Когда?

– Вчера. Когда ты сказала, что у тебя нет тайного таланта.

Я посмотрела на почти законченный воротник в руках. Осталось только пришить пуговицу, сняв с одного платья для другого.

– Пение тебя не впечатлило.

Он молчал минуту, и я подумала, что он продолжил грести. А потом он сказал:

– Прости.

Я снова подняла голову.

– За что?

– Я не хотел тебя расстроить. Мои шутки, видишь ли, не всегда удачны.

– Я заметила. И мы договаривались, что ты держишь их при себе.

Он улыбнулся.

– Я пытаюсь, честно. И я хотел бы услышать твою песню. Споешь сейчас?

– Нет, я занята, – мы врезались в бревно. Лиль выругался сзади. – И тебе стоит. Займись делом.

– Ладно. Я спою, – он поднял шест, оттолкнул лодку от бревна и запел длинную сложную и странную песню про гуся, крокодила и кошмарный большой банкет. Я склонилась над работой, чтобы не показать свое веселье.

Он почти добрался до одиннадцатого куплета, когда его голос вдруг оборвался.

– О, – сказал он. – Выше по каналу.

Я подняла голову. Деревьев почти не осталось, и впереди был просторный открытый водный путь, такой широкой реки я еще не видела. Ближайшие деревья были в четверти мили, а то и дальше, отделенные от нас мутной водой.

– Тут грести не выйдет? – удивленно спросила я. Я не знаю, что ожидала – еще одну реку, наверное. Но река была шириной с расстояние между Черным панцирем и островом Грейраен, тут пролезло бы несколько кораблей.

– Нет, тут слишком глубоко. Придется взять лодку с веслами. Они там. Хм, придется, наверное, немного подождать, – он вздохнул. – Королевы, боюсь, придется вернуться в палатку. Знаю, жарко. Простите.

Я собрала свою работу и швейный набор. Джемма ушла в палатку. Я – за ней. Там было не просто жарко. Там было душно, пахло нагретой тканью и солоноватой водой. Я приоткрыла вход в палатку и села на пол.

– Что думаете? – спросила я, поднимая первое законченное платье для Джеммы. – Это подойдет?

Она посмотрела без энтузиазма.

– Да, неплохо. Спасибо.

Я посмотрела на грязный воротник платья на ней. Кожа над кружевом была красноватой, словно ткань душила ее.

– Наверное, высокие воротники неудобны, – бодро сказала я. – Особенно в жаркую погоду.

Она пожала плечами и отвела взгляд.

– Смотрите, кто приплыл, – сказал снаружи женский голос, мы напряглись. – Пара Робидью не к добру. За буксиром?

– Да, мисс Розалина.

Я выглянула и увидела, как Ро бросил нашу веревку женщине на длинной узкой пристани. Она поймала веревку и прикрепила узлом к тросу, ведущему к каналу параллельно к пристани. Лодки двигались по воде впереди нас, все были в очереди и ждали лодку с веслами. Я пыталась рассмотреть канал, увидеть такую лодку, но обзор закрывали другие судна и оставшиеся кипарисы.

Ро порылся в кармане.

– Два серебряника?

– Не играй, Робидью. Ты знаешь, что четыре. Но сегодня могу сделать десять. Великий Свет, что за утро.

– И вы не возьмете шесть сверху, чтобы пропустить вне очереди? – спросил он, считая монеты в ладони.

– Не могу, прости. И не льсти мне, я не в настроении.

– Восемь?

– Не могу, Ро. Алькоранцы проверяют пересечение, каждую лодку, и процесс длится в три раза длиннее необходимого. Люди уже устали. Надеюсь, у тебя на борту нет ничего про выборы, час назад в воду высыпали все из ящика с памфлетами сенатора Анслет…

Монеты посыпались с руки Ро на палубу.

– Обыскивают лодки?

– Были тут пару часов назад, все задержали. Ты же не везешь контрабанду?

– Великий пылающий Свет! – он взмахнул шестом. – Отвязывай нас, нужно убираться отсюда!

Я не успела увидеть больше. Без предупреждения меня оттолкнули в сторону сзади. Я выпала из палатки, тяжелая ткань захлопала над моей головой. Джемма выбежала на палубу.

– Помогите! – услышала я ее вопль. – Ради Света и Седьмого короля, помогите!

Я убрала ткань с головы и встала на ноги. Ро прыгнул к ней и схватил Джемму за запястья, но она извивалась, кричала. На лодке перед нами из каюты выглянула любопытная голова.

Я посмотрела за лодки на берег.

Он был очень далеко.

Я бросилась и схватила Джемму за талию, вырвала из хватки Ро и толкнула к лодке. Мы ударились о низкий борт с силой и вывалились в мутную воду.

Великий Свет, так я тащила Кольма за собой из озера Люмен в день нападения алькоранцев. Она билась в моей хватке, боролась зубами и ногтями. Но она была меньше Кольма, и парочкой сильных ударов я направила нас под рядом лодок. Вода была такой же отвратительной, что и раньше в этих краях, теплая, с гадким вкусом и полная растений. Ил и гниль делали воду у дна мутной от борьбы Джеммы. Но я привыкла плыть ногами, хотя обычно в руках была корзинка моллюсков, а не борющаяся королева. Но я плыла быстро под лодками, пытаясь зажать руки Джеммы за ней по пути.

Дно сменилось, пропали оставшиеся деревья. В воде появился слабый поток, он толкал нас справа. И тут борьба Джеммы изменилась. Она впилась в мое предплечье – к счастью, левое – и сжала крепко, ногти впились в кожу. Я слышала скуление в воде.

«Сейчас всплыть нельзя», – подумала я, злясь на нее за маленький запас воздуха. Я ускорилась, вырвала левую руку из ее хватки и загребла ею перед собой. Мы обогнули бревно в слизи, торчащее из ила. Только когда из тени выплыли рыбки тусклого цвета, я вспомнила об угрозе аллигаторов и змей. Я несла нас вперед, убеждая себя, что река слишком широка и глубока для таких зверей.

Я поняла, что мы под лодками Алькоро, когда цепи якорей потянулись к речному дну. Их суда были круглее, чем плоские лодки Сиприяна, и мне пришлось опуститься ниже. Ил лез в глаза. Запах воды ударял по носу. Джемма скулила. С тремя мощными ударами мы проплыли под блокадой и выбрались на солнечную сторону.

Джемма резко дернула за прядь моих волос. Молясь, чтобы алькоранцы смотрели на деревья, а не на канал, я поплыла к свету. Я прижала ладонь под ее подбородок и подняла ее голову над поверхностью.

Она ужасно громко дважды вдохнула и оглушительно закашлялась. Она не успела закричать, я потянула ее под воду. Она боролась с новой силой, но я успела лучше схватить ее. Сжимая ее обеими руками, я плыла по каналу все дальше так быстро, как только могла.

Вода тревожила, я едва видела пальцы, когда выставляла перед собой руку. Мы всплыли на поверхность и оказались на расстоянии крика от берега, окруженные водой цвета грязи. Джемма кашляла и отплевывалась, вдыхая.

– Ты плавать умеешь? – спросила я.

Она не ответила, отклонила голову, вбирая воздух с хрипом.

– Думаешь, добралась бы до лодок своего народа? – спросила я, кивая на берег, откуда мы уплыли.

Она и дальше молчала, я отпустила ее и поплыла, отдаляясь на пару футов в воде. Как я и ожидала, она пошла ко дну. Может, я не знала многого о культуре и политике Алькоро, но понимала, какие они, если выросли в пустыне. Она всплыла с плеском, откашливая грязную воду.

– Погоди, – прохрипела она. – Я не могу… не так далеко. И платье, туфли… не бросай меня.

Я подплыла к ней и придерживала над поверхностью.

– Тогда слушай, – сказала я, тяжело дыша, удерживая нас на плаву. – Река большая. Я дотяну нас до другой стороны. Но будет проще, если ты перестанешь бороться со мной. Если выскользнешь из хватки, не обещаю, что смогу найти тебя в воде. Ясно?