Текст книги "Огонь из пепла (ЛП)"

Автор книги: Эмили Б. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Улыбка Ро дрогнула, нас вели в столовую.

Нам подали впечатляющий ужин – устрицы на раковинах, креветки в красном соусе, жареного сома, хлебный пудинг, заварной крем и пирожные. Я заметила, что дворецкий еще и подавал еду, и леди Тоссент отпустила его к семье на Первый огонь после десерта.

– Он здесь не живет, – объяснила она, поймав мой взгляд. – Он приходит, когда у нас гости.

Старшая дочь Тоссентов, Элоиз, была подозрительно разодета, на ней было платье бежевого цвета в кружевах и лентах. Похожие украшения были вплетены в ее черные волосы, которые были замысловато заплетены. Она сидела за ужином рядом с Ро, внимала его словам, смеялась с ним, находила возможности касаться его – весело постукивая по плечу, когда он говорил что-то остроумное, прижимая пальцы к его руке, когда она обращалась к нему. К моему раздражению, он поощрял ее, склонялся ближе, когда она говорила тихо, обильно хвалил ее. Я не знала, почему это так меня злило, если не упоминать противно высокий смех Элоиз, что терзал мои нервы весь вечер.

– Ты пойдешь на Первый огонь сегодня, Ро? – спросила она, когда мы переходили в гостиную. – Прошу, скажи, что пойдешь. Они смогли привезти труппу жонглеров, и это будет невероятно…

– Ах, – Ро вздохнул и похлопал ее ладонь на своем локте. – Я бы с радостью, Элоиз. Но Лиль одичает один вечером, и у меня есть парочка заданий Ассамблеи, что нужно сделать в ближайшее время. Сходи за меня и опиши мне завтра жонглеров.

Она расстроилась, просила его за кофе, но он отказался. Когда Ро обращался ко мне, она поджимала губы и смотрела на мои многострадальные волосы презрительным взглядом. После кофе я смотрела в окно из гостиной, как она плелась по холму за братом и сестрой, сжимая маску в руке.

Я вернулась в комнату поздно вечером, намереваясь загнать Лиля в угол и потребовать ответы. Но, как только я собрала материалы, я обнаружила, что кончик пера треснул за последние пару дней. Я раздраженно взяла чернила и блокнот и пошла на лестницу. Лиль говорил о библиотеке на последнем этаже, просил леди Тоссент пустить его туда для какой-то работы. Там должно быть запасное перо, и, может, я найду и его. Я пошла по лестнице и добралась до конца коридора.

Дверь была приоткрыта, я открыла ее и обнаружила то, что когда-то было красивой комнатой с деревянными панелями и украшенным камином. Теперь полки были почти пустыми, и два кресла с тканевым покрытием грустно стояли в углу. Но я тут же посмотрела на стеклянные двери в дальнем конце, открытые ночи. Они вели на балкон с видом на реку, небо сияло золотым светом Первого огня. Свет озарял силуэт, склонившийся над перилами. Ро.

У дверей был старый стол, и на нем валялось много перьев. Я пошла туда. Но вместо пера я опустила там блокнот. Я прошла к открытым дверям.

– Привет, – сказала я.

Он повернул голову, его кудри озаряло сияние.

– Здравствуй, леди королева, – ниже нас земля сменялась рекой, и деревья, покрытые мхом, покачивались в мерцающем свете. Музыка и голоса доносились с берегов.

Я присоединилась к нему у поручня.

– Не в лодке?

– Порой мне нужно побыть одному.

Я замерла и осознала его слова.

– О, – сказала я. К счастью, темнота скрыла мой румянец. Я повернулась к двери.

Он коснулся моего локтя.

– Нет, я не о тебе…

– Все хорошо, мне все равно нужно записать…

– Я не о тебе, – повторил он. – Это Лиль. Он меня выводит. Прошу, останься. Мы сможем посмотреть жонглеров.

Я замерла, а потом снова подошла к нему у перил.

– Ты видишь их отсюда?

– Ниже у пристани. Думаю, это они. Сложно сказать из-за всех факелов.

Я смотрела на вспышки огня в ночи.

– Вообще-то ты не обязан запираться в доме. Уж точно не ради меня. Почему ты не пошел с Элоиз?

– Леди королева, пытаетесь подбить меня на нарушение субординации?

– Нет, – сказала я. – Просто не понимаю причины.

Он рассмеялся.

– О, мне лучше оставаться здесь. Завтра нас ждет серьезная гребля, и я не хочу быть уставшим. А еще, хоть мне и нравится Элоиз, но не так, как ей нравлюсь я. Не стоит ее обнадеживать. Тогда мне пришлось бы покупать ей напитки, а она поила бы меня, а пьяным я очень болтлив. Я мог бы случайно пригласить ее замуж.

– Такое часто бывает?

– Раз или два в день.

Я отвела взгляд, кривя губы от веселья.

– Зачем ты это делаешь?

Я повернулась к нему.

– Что делаю?

Он склонился на локоть и чуть склонил голову.

– Скрываешь свои улыбки. Ты всегда отворачиваешься или поджимаешь губы.

Я посмотрела на сияющий берег.

– Еще один урок мамы. «Не показывай то, что испытываешь на самом деле. Показывай то, что позволит управлять».

Я ощущала его взгляд. На реке вспыхнуло над деревьями огонь, и все завопили.

– Я был бы ужасным правителем, – сказал он.

Я слабо улыбнулась, глядя на берег реки.

– Наверное. У меня было строгое воспитание. Если твоя мама была человечной, то моя – высокомерной. Чаще всего она говорила мне: «Ты страна».

Он залепетал:

– Но… это… не так. Ты – управление страны.

Я посмотрела на него краем глаза, еще улыбаясь.

– Нет, Ро. Я – озеро Люмен. Я не могу действовать независимо от него. Мама знала это, и она знала, что ребенку это сложно понять. Несмотря на повторение и строгость обучения. Она знала, как мне было тяжело.

– И с озером Люмен это сработало чудесно, – сказал он. – Но я думаю лишь о том, что мама говорила девочке не улыбаться.

– Отец исправлял это, – сказала я, глядя на реку. – Даже когда он не мог встать с постели, мы с Кольмом ложились рядом с ним. Мы прятались под одеялом, и он рассказывал нам сказки, – я помнила безопасную тьму под одеялом с резким травяным запахом лекарства отца. – Он прятал под подушкой кукол на пальцы, чтобы рассказывать истории.

– Когда он умер?

– Мне было восемь, но он болел годами, – я вспомнила его изображение на портрете родителей, художница устала скрывать бледность его лица, еще и изобразила впавшие щеки и редеющую бороду. К счастью, она уловила живой блеск его голубых глаз.

– Что с ним было? – спросил Ро. – Чахотка?

– Рак.

– Ох, – он вздохнул. – Чертов рак.

– Да, – я заправила пострадавшие пряди за ухо. – И вот еще. Перед похоронами мама привела меня в комнату и сказала: «Если хочешь плакать, плачь сейчас».

Ро тряхнул головой.

– А ты?

– Часами рыдала.

Мы молчали минуту. Над деревьями вспыхивали огненные волоски, вызывая аплодисменты.

– Помню, когда прибыли корабли, – сказал он. – Военные корабли Алькоро. Когда они двигались в Люмен.

Я посмотрела на него в тусклом свете.

– Да?

– Они двигались по каналу с берега. Мы не знали, куда. Думали, что в Лилу, но не понимали, зачем. А потом они проплыли, все двенадцать, и мы начали подозревать, что происходит. И когда прибыли вести, что озеро Люмен пало, в стране было странное затишье. Помню, в Лилу люди шептались весь день после новости.

Я повернула голову к празднику у реки, потому что горло вдруг сдавило, а глаза горели. Я сморщила нос, пытаясь прогнать незваное чувство.

К счастью, он не заметил. Он тоже смотрел на реку.

– Я еще никогда не доставлял столько посланий. Сенаторы были безумны, потому что власть Алькоро на западе и севере лишала шансов вернуть независимость. Селено укрепился. Люди, что помнили Сиприян свободным, старели. Еще лет десять, и их не станет. Многие переживали, что мы забудем о жизни под своим знаменем.

Я повернула голову, изобразив кашель, и вытерла глаза.

– Я плыла через Лилу, – сказала я. – Когда мы сбегали в Матарики.

– Я был там, – сказал он. – Может, увидел тебя и принял за русалку.

– Мы не задерживались, – сказала я. – Хотя Арлен явно украл для нас тот пирог.

– Мой пирог! – воскликнул он.

Смешок вырвался раньше, чем я смогла остановить его, и он прочистил мое горло. Ро вздохнул, уголок рта был приподнят, пока он смотрел на берег реки.

– Жарче пламя, крепче сталь, – сказал он.

– Да, – я вытерла глаза еще раз. – Что случилось с твоей мамой, Ро?

– Умерла в эпидемии чахотки, – сказал он. – Шесть лет назад.

– Мне жаль.

– И мне. Это ужасная болезнь, проклятая. Высасывает все силы человека, – он склонился на оба локтя. – Было… сложно смотреть, как она так уходит. Она всегда была стержнем семьи.

– А отец?

– Давно ушел.

– Умер?

– Ушел. Через год после моего рождения. Я его вообще не помню.

– Но знаешь имя. Ты сказал, что его звали Жюль.

– Да. Мама не притворялась, что его нет. Она хотела, чтобы мы понимали, что он сделал.

Я посмотрела на реку. Мысль крутилась в голове.

– Ты видишь Свет и в нем?

Он улыбнулся, не глядя на меня.

– Никак это не отпустишь?

– Да. Ты понял его ситуацию и нашел достоинства?

– Достоинства? Не так говоришь, куколка. Прости, леди королева. Свет не живет в человеке из-за достоинств. Он просто есть. Просто там. Он не связан с тем, хороший человек или плохой. Это мы судим доброту человека и не видим ее в других. Жюль Робидью был трусом, он не достоин носить фамилию моей матери, но Свет живет в нем, где бы он ни был. Если я столкнусь с ним, я отыщу Свет в нем.

Я посмотрела на него. Золотой свет берега мерцал на его коже. Он взглянул на меня краем глаза и улыбнулся.

– Чувствую, как ты меня осуждаешь. Наверное, считаешь сентиментальным котенком.

– Вообще-то, я думала, что, если в ком и видела бы Свет, то это в тебе, – сказала я. – Ты добрее и открытее всех, кого я встречала. Ты видишь его во всех.

Улыбка пропала с его лица, он отвернулся к реке.

– О, смотри, – сказал он. – Они подожгли пристань.

Я посмотрела. Фигуры суетились среди огня, поливали пристань водой и хлопали плащами.

– Не лучшие жонглеры, – он почесал щетину. – Хотя раненых, вроде, нет. Это хорошо. Надеюсь, белое платье Элоиз не испачкает сажа.

Я тут же вспомнила платье Джеммы и синяки. Я впилась в перила балкона. Я не хотела говорить сейчас об этом, но другого шанса на лодке не будет.

Я кашлянула.

– Кстати, Ро. Я хотела кое о чем с тобой поговорить.

– О чем?

Я вдохнула, глядя на активность внизу. Я поняла с трепетом, что его реакция сильно повлияет на мое отношение к нему.

– Сегодня, когда мы врезались в корни, и Джемма испачкала рукав чернилами...

– Хочешь, чтобы я был аккуратнее и не портил одежду?

– Нет. Ее рукав задрался, пока она его оттирала. Левый, который она всегда одергивала. На ее коже следы. Темные. Как синяки.

Он медленно повернул ко мне лицо.

– Может, она пострадала, когда мы взорвали корабль Селено?

– Боль она скрывать не смогла бы, – сказала я. – Она уже была в странном платье, еще до нападения. Нижнее платье не подходило верхнему. Она пыталась прикрыть кожу.

Он молчал, я продолжила:

– Ее могли побить, Ро. Она не хотела пускать меня к себе, пока переодевалась, и она все время прятала ту руку. Ты видел, как она реагирует на угрозы, как сжимается и пытается закрыться. Думаю, Селено ее бьет.

Снова миг тишины. Когда он заговорил, он подбирал слова осторожно:

– Это серьезное обвинение. Я бы не спешил с выводами, пока мы не будем уверены.

Разочарование вспыхнуло во мне. Так он решил защитить Селено? Я повернулась к нему. Он уловил напряжение и посмотрел мне в глаза.

– Я такого не потерплю, Ро, – сказала я. – Я сажаю людей в тюрьму за домашнее насилие.

– Ты не можешь ворваться и обвинить Селено в избиении жены, – сказал он. – Подумай о последствиях. Нужно быть осторожнее.

– Последствия? Это избитая женщина! Как можно так говорить? – желудок сжался от гнева. – Даже если пророчество Алькоро верно, и Селено был спасителем людей, я этого не потерплю…

Он вскинул брови.

– Я не о Селено, – сказал он. – Я о Джемме. Для нее эта тема эмоциональная. Она привыкла защищать Селено, так что будет отрицать, даже если ты закатаешь рукав. Нужно делать это тихо и осторожно. У нее уже стресс. И твои замечания насчет брака заставят ее замкнуться полностью.

– Мне нужно узнать, Ро. Это сильно повлияет на мои планы переговоров с Селено. Я не хочу возвращать ее к жестокому мужу.

– И я. Но нам нужно сначала проверить, а для этого нужно быть добрыми. Нельзя ворваться к ней в комнату и потребовать снять платье. Если это так, ей нужен друг, что выслушает ее, а не чужаки-похитители, решающие ее судьбу.

Я ощутила облегчение из-за его согласия, а не нежности, как я пыталась себя убедить. Я ждала шуток, чтобы развеселить, но этого не было. Он посмотрел на реку, сжав губы в раздумьях.

– Не буду отрицать, это сильно изменит нашу стратегию.

– Но, может, если она будет на нашей стороне, если мы покажем, что не обязательно возвращаться к нему… она станет для нас полезнее, как союзница.

– Может, – он провел рукой по лицу. – Но начать нужно с малого. Никаких заявлений. Никаких копаний. Это мы уберем. Нам нужно тревожиться из-за ее состояния и показывать это, – он приподнял уголок губ. – Может, улыбаться ей.

Я отвела взгляд, скривив губы, понимая, что делаю, и посмотрела на него. Его улыбка стала шире.

– Ничего, – сказал он. – Так я хоть знаю, что тебе что-то кажется забавным.

– Ро, – сказала я. – Спасибо, что отнесся к этому серьезно. Я переживала, что ты не посчитаешь это важным.

Он заерзал и посмотрел на реку.

– Это очень важно. Я тоже не терплю домашнего насилия. Но мое мнение не важно. Я – лишь гонец. Тебе нужна Ассамблея. На одной ли я стороне с Джеммой, не важно.

– Это не так, – сказала я.

Он посмотрел на меня. Уголок его рта снова приподнялся. Я хотела отвернуться, но остановила себя. И улыбнулась в ответ.

Он кивнул на реку.

– Скоро будут фейерверки. Притащим кресла и посмотрим?

Улыбаться было проще, потому что к такому я привыкла. Эта улыбка сглаживала эмоции внутри.

– Спасибо, – я выпрямилась. – Но я искала Лиля. Мне нужно с ним поговорить.

Его улыбка чуть увяла, я повернулась к двери.

– Спасибо за разговор, Ро, – сказала я поверх плеча. – Хорошего вечера.

Миг тишины, я прошла в библиотеку.

– И тебе, – сказал он.

Я забрала блокнот, выбрала перо, пошла по библиотеке в коридор, не оглядываясь. Я спустилась и прошла в комнату. Закрыла за собой дверь. Сегодня я уже не выйду. И Лиля искать не стану. Мне нужно составить пока другие части, без оружия.

Я прислонилась на миг к двери, вдыхая. А потом прошла к столу, села и открыла блокнот. Я откупорила баночку чернил, обмакнула новое перо. Занесла над страницей.

Я сидела так пять минут, перо наготове, чернила сохли на кончике. Разум был пустым. Я не могла придумать, что включить в документ. Я не помнила даже, почему было так важно его составить. Вдали я услышала хлопок и треск фейерверка.

Я захлопнула блокнот и убрала в сундук. Резкими раздраженными движениями я переоделась для сна, укуталась в одеяло под слабые звуки Первого огня.

Я ощущала, что ночь будет такой же, как перед встречей с Атрией Кокотцли, когда разум мешал уснуть мыслями. Но в этот раз я не ощущала странную тревогу. Разум был полон пугающего бреда. Потому что тепло, которое я ощущала к Ро, было непонятным.

Нелогичным.

 * * *

Когда я смогла уснуть, мне приснился такой сон, какой проносится быстро, и остается вопрос, прошло ли вообще время. В нем Мэй лежала уютно в постели, где должна спать я. Я расхаживала по полу перед ней. Она выглянула из-под одеяла.

– Это не ошибка, – сказала она, зевая. – Испытывать симпатию к кому-то.

– Тихо, – я нервничала. – Я не допущу этого снова.

– То, что в первый раз все прошло плохо, не значит, что это повторится. Ты уже не ребенок.

Я повернулась к ней с кулаками.

– У меня нет на это времени. У меня есть дела важнее.

Она сонно почесала нос.

– Ага.

– Я не могу тратить силы. Не могу отвлекаться.

– Точно, – она натянула одеяло до подбородка. – Мм. Кровать теплая.

– Это было бы ужасно по отношению к озеру Люмен. К союзникам. Я – страна, Мэй.

Она рассмеялась.

– У него хорошая улыбка.

– Тихо, – выдавила я.

– Близость означает тебя без защиты, – прошептала она, закрывая глаза. – Означает уязвимость. Но это не ошибка, Мона. И не слабость.

– Я этого не хочу.

Она не ответила. Она спала, а я осталась, раздраженная, посреди комнаты.

Потому что я была уверена, что врала себе.

Глава 9

Меня поймали следующим утром.

Я надеялась, что усталость вечером заставит меня поспать дольше, но глаза открылись с первыми признаками света. Разум снова был полон тревоги, и, чтобы не терзать себя, лежа в кровати, я спешно оделась и посмотрела в окно с видом на реку.

Было приятно видеть Ро с огнем. Я не знала, почему он делал это в тайне, почему он, любящий представления, двигался так красивой и изящно в тайне. Его навык не был секретом, я видела, как он выступал для толпы в Лилу. Я прижала подбородок к рукам, вспоминая, что он видел Свет иначе. Я пыталась следить за узором огней, но взгляд приклеивался к нему. Это не помогало сбавить тревогу, я закрыла глаза, а огонь все сиял за веками.

Когда он закончил, я пошла по лестнице, половицы скрипели в тишине дома. Я добралась до площадки и попыталась по коридору шагать тише, но у закрытой двери услышала тихий стук.

– Простите, – позвал робкий голос.

Я растерянно повернулась, а потом поняла, что это была комната Джеммы. Она была заперта. Я подошла к двери.

– Ты в порядке, Джемма?

– Мона? – ее голос зазвучал из скважины. – Можешь позвать слугу?

– Вряд ли они есть в этом доме. Что-то нужно?

– Битны.

Я присела.

– Ты в порядке? – с тревогой спросила я.

– Да. Просто цикл начался ночью.

Тревога сменилась сочувствием. Как давно она не спала, ожидая, что дверь откроют? Я встала.

– Я принесу.

– И ключ тоже.

– Да, – дворецкий отдал его Ро и Лилю вечером. – Я сейчас.

Она тихо поблагодарила, и я поспешила по лестнице.

Ро ушел с пристани, когда я добралась до лодки, но Лиль двигался по палубе. Он заметил меня и настороженно выпрямился.

– Это не лучшее время… – начал он.

– Я не за этим, – сказала я и сняла крышку с одного из ящиков. – Хотя и до этого потом дойдем. А сейчас мне нужен ключ от комнаты Джеммы. И где бинты?

– Зачем? – спросил он.

– Джемме нужны бинты.

– Для чего?

Я села на пятки, хмуро глядя на него.

– Ночью у нее начался цикл. Она была заперта в комнате без бинтов.

Я слышала, как он неловко бормотал, но не отводила взгляд. Он подвинул в мою сторону ящик, ушел в палатку и порылся там. Я нашла в ящике бинты, меня раздражало его поведение. Он вышел из палатки, дал мне ключ, а потом скрылся на задней стороне лодки, чтобы я уходила. Покачав головой, я выбралась на пристань и пошла к ступенькам, оставив Лиля с его неловкостью.

Я пришла в дом, взяла на кухне подогретый чайник у сонного повара. Я поспешила по лестнице, повернула ключ в замке Джеммы. Она напряженно сидела на деревянном стуле у окна. Рядом с ней лежала простыня в крови, но аккуратно сложенная.

– Прости, Джемма, – сказала я, подойдя к ней и дав бинты. – Эти идиоты не подумали бы добавить в сундук бинты.

– Боюсь, я испортила простыни, – тихо сказала она, взяв бинты.

– Ты не виновата. У Тоссентов есть дочери. Они поймут.

Она встала и осторожно прошла к ширме, ее одежда уже висела на заслонке. Я налила горячую воду из чайника в чашу и поставила вместе с куском ткани на стул у ширмы.

– Тебе помочь? – спросила я.

– Нет, я справлюсь. Не нужно оставаться.

– Передай мне ночную рубашку через верх, – сказала я. – И я отстираю ее перед отплытием.

– Не нужно, – тихо сказала она. Сделала паузу. – Почему ты была в коридоре так рано? Ро проснулся?

– Нет… что? Не знаю, – неловко сказала я, краснея из-за ее вывода. – Я всегда рано встаю, – я пыталась сменить тему. – Со мной такое тоже случалось. В гостинице в Пангапе. Место чуть не сгорело, так хозяин гостиницы выл из-за простыней.

Она издала тихий смешок и притихла. Она опустила ночную рубашку на ширму правой рукой и осторожно.

– Удивлена, что вообще началось, – сказала она так тихо, что я ее с трудом услышала.

– Ты думала, что беременна? – это изменило бы все.

– О, нет. Нет, я принимаю травы, – она потянулась к чаше правой рукой. – Просто подумала… что была на взводе.

– Со мной такое тоже бывало, – сказала я, хотя не стала упоминать, что это длилось месяцами во время вторжения Алькоро. Голод, отчаяние и гнев повлияли на тело. – У тебя уже бывал пропуск цикла?

– Однажды, – сказала она почти шепотом. Взяла нижнее платье с ширмы. – Пару месяцев назад.

Пару месяцев назад. Она уже была в браке с Селено.

– Почему так получилось? – спросила я как можно бодрее.

– Это было… личное.

Личное последние пару месяцев. За это время из Люмена выгнали алькоранцев. Может, стресс поражения вывел ее мужа из себя. Может, он сорвался впервые, и это было сильным срывом.

– Тебе было… плохо? – осторожно спросила я.

– Нет, – ответила она, надевая второе платье. – Я была в порядке. Физически. Просто… это был стресс.

Хм.

Я хотела задать ей больше вопросов, но вспомнила, что Ро сказал о том, кто не нужно лезть глубже. Но этот разговор был началом. Я встала и свернула испорченную одежду.

– Я пойду стирать. Тебе что-то еще нужно?

– Нет, нет, я в порядке, – она вышла из-за ширмы, застегивая пояс поверх платья. Она взглянула на меня, а потом поправила платье. – Спасибо, Мона.

– Не за что, – я пересекла комнату, открыла дверь и чуть не столкнулась с кулаком на пороге.

Ро собирался стучать. Он опустил кулак, отошел, и я присоединилась к нему в коридоре, закрыв за собой дверь.

– Лиль рассказал, – сообщил он. – Я не понимал…

– Конечно, нет, – я отдала ему ключ. – Даже если она ощущала приближение, она постеснялась бы просить бинты. Но, если ее запирать, то кто-то должен утром проверять, не нужно ли ей что-то.

* * *

– Я знаю Альберио! – воскликнула она. – Его сестра была моим учителем!

– У тебя был алькоранский учитель? – спросила я у Лиля, перо замерло над страницей.

Он вел нас мимо кустов.

– Какое-то время.

– На ручье Темпер?

Он фыркнул.

– Нет. Беллемера. Я покинул ручей Темпер в десять.

– О, – я оглянулась, хотела продолжить, но тут вскинула голову. – Десять? Великий Свет, в каком возрасте дети начинают работать на литейных заводах?

Он взмахнул шестом, стряхивая воду.

– Обычно около десяти. В десять.

– О… – я нахмурилась. – Тогда… когда ты работал там? После Беллемеры?

– Я не работал на заводе, – сказал он.

– Нет? – Ро говорил, вроде, что работал.

– Нет.

– Никогда?

– Никогда, – нетерпеливо сказал он. – Я учился у Альберио шесть лет, а потом работал на Ассамблею, – он склонился на шест, мы протиснулись мимо корней кипариса.

Я смутилась. Я не поняла Ро? Нет… он четко говорил, что брат работал и после того, как он ушел. Я посмотрела на Ро, было видно только его волосы над палаткой. Он насвистывал. Я повернулась к носу.

– Лиль… – я медленно начала.

– Эй, Ро, – недовольно бросил он через плечо. – Мы почти у пристани, поднажми.

– Да, мой лорд.

Пара сильных толчков, и мы вырвались на открытую воду. Старая пристань сгибалась среди камышей, рядом была хилая хижина с двумя окнами.

Ро выпрямился.

– Эм…

У пристани не было лодки. Рыбьеглаза там не было.

– Мы же договаривались? – сказал Ро, присоединяясь на носу лодки.

– Может, он опаздывает, – предположила я.

Лиль обвязал веревку вокруг столбика. Ро вышел на доски.

– Подождем, наверное, – сказал Лиль, опуская шест.

– Стой, – сказал Ро и пошел вперед. Он пригнулся и поднял грязный пергамент, который удерживал ржавый гвоздь. Он развернул записку.

– Это от него? – спросила я.

– Судя по неразборчивости, да, – он прищурился. – Да, его подпись. Или его схватила судорога, пока он держал перо.

– Что там?

Он нахмурился.

– Почти ничего. Говорит, что пути вокруг Беллемеры не чисты, и что мы должны – он несколько раз подчеркнул – двигаться на запад, хотя бы до Спейдфута, если не по ручью Темпер. Он говорит, что ручей – все еще самое безопасное место – что бы это ни значило – и что мы должны дождаться его в доме Грис, на что может уйти пара лишних дней.

– Пара дней? – повторил Лиль. – Почему? Где он? Почему не здесь?

Ро покрутил пергамент.

– Не написал, – он поднял голову. – Может, проверяет путь к Мрачному лугу?

Лиль нахмурился.

– Мы не можем терять время в ручье Темпер.

– Это лучше, чем слепо набрести на блокаду Алькоро, – Ро посмотрел на записку. – Но мы всегда знали, что в Беллемере будет риск. Думаю, мы проберемся, если двигаться тихо ночью.

– Если река у Беллемеры перекрыта, это повлияет на путь к Мрачному лугу, – сказал Лиль. – Мы можем там застрять на несколько дней.

– Тогда нужно пропустить Мрачный луг – мы встретим повозку в паре миль за городом. Бенуа – просто один из вариантов домов.

– Мне нужно забрать жженую известь.

– Она никуда не денется, – сказал раздраженно Ро. – Заберешь после того, как мы побываем в Сьере.

– Нет! – сказал Лиль с удивительной силой. – Другого шанса не будет. На кораблях Бенуа меня ждут два прототипа, и, если переговоры с Селено провалятся, они понадобятся Ассамблее.

– Так отправь туда кого-нибудь, – сказал Ро резким тоном. Он указал на лодку. – Для нас важнее было доставить королев через Низины до Первого огня, а не твоя жженая известь.

– Думаешь, через Беллемеру двигаться безопаснее, чем обходной путь? – Лиль стукнул шестом по лодке. – Ты снова ведешь себя глупо. Нет разумной причины не плыть по ручью Темпер, кроме твоей странности. Ты уже ослушался совета Рыбьеглаза, и мы чуть не попали в руки алькоранцев. Ты знал, что королева Мона проплывет по реке до чистой части? – Ро открыл рот, но Лиль перебил его, повысив голос. – Молчи. Ты не думал о безопасности. Хватит притворяться, что ты думаешь о чьей-то выгоде, кроме своей.

Звенящая тишина прерывалась только звуками болота – гудением, стрекотом, тихим плеском. Мы с Джеммой сидели по краям лодки, смотрели на братьев. Я не слышала Лиля таким за пять дней вместе. Как и не видела Ро таким напряженным, его челюсть работала, он сверлил близнеца взглядом. Я взглянула на Джемму, она на миг посмотрела на меня, ее плечи были опущены вперед, словно она закрывалась от их жаркого спора.

Ро смял записку в кулаке и пошел к лодке. Он запрыгнул, лодка покачнулась.

– Ладно, – едко сказал он из-за палатки. – Мне остается лишь толкать?

Лиль сорвал веревку со столбика и оттолкнул нас от пристани. Мы скользили по воде в тень кипарисов.

Двигались мы утром тихо и мрачно. Лодка резко дергалась. Ро быстро отталкивался шестом. Он больше не свистел. Лиль вел нас мимо препятствий, к которым мы приближались все быстрее. Я пыталась заговорить, но ответила лишь тишина.

К середине утра мы попали к речке, соединяющейся с основной. Надбитая табличка торчала на берегу под углом. Спейдфут, ручей Темпер. Лиль, не колеблясь, последовал за стрелкой. Слов вне палатки не было. Ручей был с небольшим течением, но не в ту сторону, и братьям приходилось напрягаться, хотя работа Лиля была проще. Он был напряжен и не оборачивался, чтобы не пересечься ни с кем взглядом.

Мой блокнот лежал закрытым на коленях. Я снова не могла писать. Я думала о кусочках, что знала о семье Робидью. Это было не важно, я повторяла себе это. Если не думать о встрече с Ассамблеей, стоит хотя бы подумать о Джемме. Но не удавалось. Все мысли были сосредоточены на наших с Ро разговорах.

К полудню я вытащила флягу и пошла за палатку. Ро стоял на палубе, широко расставив ноги, двигал шестом в напряженном ритме. Его лоб был в каплях пота, рубашка была наполовину расстегнута.

И мышцы у него были хорошими.

Я боролась с жарким румянцем, протягивая флягу.

– Скажи Лилю, что пора поменяться, – тихо сказала я.

– Все равно, – сухо сказал он, но, несмотря на сдавленные слова, он забрал флягу и сделал большой глоток воды.

– Прости, что нам пришлось выбрать этот путь.

– Я бы не хотел это обсуждать, – он вернул мне флягу и подвинулся к другому краю. Я с неохотой развернулась, чтобы уйти. – Но, – сказал он, взмахивая шестом, – ты можешь остаться, – он вонзил шест в воду. – Расскажи об озере Люмен. О братьях, о походе через Сильвервуд. О новой горной королеве.

И я сидела с ним до вечера, рассказывала, как мы встретили Мэй в Тиктике, как я уговорила ее – точнее, она меня – пройти по горам Сильвервуд. Рассказывала о светлячках, тюрьме, о кораблях на озере и правде, которую скрывала Мэй. Когда я закончила, он начал задавать вопросы о плавании, Черном панцире, о Кольме и Арлене. Я хотела задать ему много вопросов, но он не давал времени, и было приятно рассказывать ему о своей стране. Это отвлекало от противной неспособности сосредоточиться на важном.

Под вечер я отвечала на его вопросы о Надводном пире, но замолчала. Дома без предупреждения появились на берегах. Я не ожидала, на воде не было других лодок, никаких признаков города, пока дома не появились из-за деревьев. Мы плыли среди них, и я поняла, что они заброшены. Красивые когда-то фасады теперь обваливались, перила гнили. Окна и доски были выломаны. Скелет лодки рассыпался на палубе.

– Где мы? – спросила я.

– Спейдфут, – сказал он. – Один из пострадавших городов. Во многих местах чахотка была лишь на паре улиц или кварталов, но в маленьких городах пострадали все. Выжившие уехали. Это была одна из главных моих остановок гонца.

– И Рыбьеглаз сказал нам остаться?

Он скривился, отчасти улыбаясь.

– Ах, куколка, я не заставлю тебя спать в этом старом городе-призраке.

– Я спала и в худших местах, – сказала я.

– Леди королева.

– Что?

– Я сказал куколка. Надо было сказать леди королева.

– Ох, – я чуть покраснела, радуясь, что он все еще исправлял себя. Я пыталась вспомнить, о чем был разговор, и указала на развалины вокруг. – Точно… Если ты не хочешь двигаться по ручью Темпер, не продолжай только из-за меня.

– Нет, все хорошо. В заброшенном доме, если заночевать, можно ночью оказаться в реке из-за обвала. Мы близко, можно будет остаться в доме дяди, – он поджал губы. – Конечно, он немного не в себе. Хочет добра, выходит не всегда. Наполовину слепой. Думает, что мы с Лилем – один человек.

Через пару минут руины остались позади. Деревья на берегах были толстыми и кривыми, тянулись арками над водой, мох свисал с них над нашими головами. Еще пятнадцать минут, и мы заметили первую лодку на ручье.

– Леди королевы, – утомленно сказал Ро. – Лучше в палатку. На пару минут.

Мы с Джеммой забрались в палатку на матрасы внутри.

– Как ты? – спросила я. – Прости, что оставила тебя с Лилем почти на весь день.

– Я в порядке, спасибо. И Лиль оказался интересным.

– Интересным?

Она убрала прядь волос за ухо.

– Он – потрясающий ученый, настоящий академик. Ты знала, что он хочет придумать, как быстрее разжигать огонь? Щепки в сере и побывавшие в банках с фосфором. Но этого пало, он думает, что их можно зажигать без фосфора. Видела бы ты его записи. Он мог бы написать кучу статей только про зажигание огня. А это лишь часть его работы.

– Удивлена, что ты так сильно его разговорила, – сказала я. Разговор с Ро так меня затянул, что я не замечала другую сторону лодки.

– Он теплеет от правильных вопросов. Он очень гордится образованием, – она обвила руками колени. – Они с Ро разные, верно?