Текст книги "Огонь из пепла (ЛП)"

Автор книги: Эмили Б. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Да, – решительно сказала я. – Не хочу, чтобы хоть один алькоранец вернулся к королю.

– Хорошо, – сказал Валиен. – Элламэй, прикажи будить стражу. А мне нужно встретиться с нашими советниками.

– Нужно уходить как можно скорее, – сказала я. – Нужно добраться до Кольма до ночи.

– Да, определенно. Дашь мне время до семи?

Я сжала губы. Каждая секунда казалась потраченной зря, но без армии Сильвервуда ничего не получится.

– Семь подойдет.

Стук и треск. Мы посмотрели на Мэй, уронившую керамического оленя на деревянный пол. Его рога и нога отломились.

– Прости, – сказала она.

Валиен посмотрел на статуэтку.

– Ничего.

– Он был страшным.

– Да. Это было моего отца.

– Тогда мне не жаль.

– Элламэй… – его лицо было уставшим в свете лампы. – Я все исправлю.

– Оленя?

– Нашу брачную ночь.

– Надеюсь, – она пнула осколки оленя под стол. – Я, кстати, слышала, что озеро Люмен – отличное место для медового месяца.

Глава 2

Без пяти семь мы вчетвером сидели на лошадях, стоявших у новой дороги, соединяющей Лампириней и Черный панцирь. Мы завтракали верхом, слизывали сахар с пальцев, доедая остатки пирогов со свадебного пира. Мэй отдала приказы скаутам, лучникам, мечникам, отправляя их на назначенные посты. Они спешили повиноваться, и я вспомнила, как пару месяцев назад она переживала, сможет ли возглавить свой народ. Я улыбнулась, глядя на искреннее уважение королевской стражи по отношению к новой королеве, она всегда была их лидером, задолго до того, как надела корону или символ Лесничей. Она была лидером, как только у нее сложились суждения и взгляды на страну, это знал о ней ее народ, даже если не видела она сама.

Мы миновали поселение у замка, домики обрамляли извилистую тропу, многие были построены в стволах древних деревьев. Несколько домашних индюшек пробегало мимо, в садах был последний урожай. Резные столбики и врата города все еще были украшены осенними листьями в честь свадьбы короля и королевы. Такие листья Мэй носила как букет на церемонии.

«Такое ощущение, будто это было давным-давно».

Не всем так казалось. Люди шли по утренним делам сонно после прошлой ночи. Многие замирали при виде нас. Я не могла их винить. Король с королевой должны были запереться в замке почти на неделю, а не ехать по горе через пару часов после свадьбы. Некоторые их звали. Валиен отвечал умело, а Мэй вяло махала, ее плечи были опущены от усталости.

– Мэй, ты не показываешь им королевский вид, – сказала я, зевнув.

– Скажи это крупу моей лошади.

– Сядь прямее, – прошипела я. – Хотя бы в поселении. Люди подумают, что что-то не так.

– Так и есть, – проворчала она. – Лучшую ночь в жизни прервал стук слуги. Дейна специально помедлила на день, чтобы прибыть так не вовремя.

– Так вышло, ничего не поделать. Двигайся. Люди подумают, что что-то не так у вас с Валиеном.

– Ты вредная, – сказала она, но у следующего скопления домов села чуть прямее и отвечала на приветствия людей бодрее.

Утренняя прохлада пропала на открытых склонах Частокола. Я была благодарна, что не придется спускаться по выступам, как мы делали после побега из подземелья. Старая торговая дорога была отстроена, она была широкой и гладкой. Мое сердце потеплело, когда мы пересекли скалы и увидели туманное озеро перед собой, вершины островов тянулись к солнцу.

На самом краю сиял выделяющийся Маяк. На Частоколе было много водопадов, как и много скал было на юго-западной стороне, но Маяк располагался так, что ловил первые лучи солнца, что падали в реку. Он всегда сиял первым по утрам, его каскад воды и туманы отражали солнце и сияли так сильно, что было больно прямо смотреть. Я глубоко вдохнула горный воздух. Я не могла устать от этого вида, я годами тосковала по своей стране. Этот вид только усилил мою решимость.

Селено не заберет озеро у меня во второй раз.

Мы быстро спускались по Частоколу, подгоняя лошадей. Вскоре поездка стала монотонной, и я затерялась в мыслях о защите озера. Но к вечеру энергия тревоги угасла. Бедра болели от боков лошади при каждом повороте, веки были тяжелыми от усталости. Мэй и Арлен ворчали друг на друга по сторонам от моей лошади. Даже Валиен был тихим, его легкая улыбка стала тонкой линией. Я обрадовалась, когда земля стала ровнее, и мы повели лошадей к деревне у стены Черного панциря. Тяжелые двойные врата были открыты, уже не запирались от Сильвервуда, но стражи все равно стояли на стене. Я махнула, и они побежали впереди нас к замку.

Мой паж явился первым, сбежал по ступенькам и взял поводья моей лошади.

– Вы рано вернулись, моя королева.

– Да, Эван, – я благодарно соскользнула со спины лошади. – У меня срочные дела. Пусть кто-нибудь соберет советников в комнате карт. И пусть Грейн приготовит комнату в гостевом крыле для короля и королевы Сильвервуда.

– Да, моя королева. Немедленно.

– Пока не ушел… где Кольм? Спит?

– Думаю, в библиотеке.

Как обычно.

– Спасибо, Эван. Я буду в комнате карт через полчаса.

Я повела остальных к входу. Ночь была облачной, звезд из большого окна видно не было. Слуги дворца спешили перед нами, включали лампы, свет которых мерцал на перламутре пола в коридорах. Мы добрались до южного крыла. В этом коридоре висела красивая люстра из зеркал, отражающая днем лучи солнца, это был подарок кузнецов Валиена в честь нашего союза. В честь этого провели грандиозную церемонию на Частоколе, где с гор открывался вид на озеро. С фанфарами и официальными речами мы подарили Валиену и Мэй тщательно подобранные схожие голубые жемчужины, чтобы заменить узлы на месте священных голубых светлячков на их гербах. Они в ответ подарили изящную серебряную люстру. Я приняла ее с изяществом и честью, какую от меня ждала бы мама. Помогло то, что Мэй промолчала насчет моего презрения к блестящим вещам, напоминающим мне о Свете. Мы прошли под ней, и она напоминала мне лишь о том, против кого я боролась – против извращенной веры Алькоро, что Свет как-то приведет их к повторному завоеванию моей страны.

Слуги еще не добрались до библиотеки, но в приоткрытую дверь было видно свет. Я открыла ее и нашла Кольма в знакомом состоянии, склоненным над большим отполированным столом среди гор пергамента и тяжелых книг. Чернила были на его пальцах, он переписывал длинный абзац. Алькоранцы оставили много книг, и Кольм проверял упоминания, схожие с нашей историей, научные тексты и изучал собрания фольклора. Меня это его решение не очень радовало, но я не мешала ему работать. Его исследование, к сожалению, было полезным, и я не собиралась критиковать то, что отвлекало его от призраков прошлого в коридорах Черного панциря… и его вины.

Он поднял голову, когда мы вошли, его взгляд скользнул по нашим лицам. Арлен уже начал бы вопить, что меня не должно быть еще день, что Мэй и Валиен должны наслаждаться праздником. Но Кольм только отложил перо и выпрямился.

– Что-то не так? – спросил он.

– Алькоро, – сказала я, подойдя к его столу. – Они послали три корабля по водным путям Сиприяна.

Он нахмурился.

– Как близко?

– Грубо говоря, еще день, – сказала Мэй, глядя на его работу. – «Историческая эволюция украшений на волосах алькоранских женщин»?

– Важная часть культуры, – серьезно сказал он. – Как прошла свадьба?

Я думала, она возмутится из-за прерванного праздника, но она пожала плечами.

– Мило.

Он молчал слишком долго.

– Прости, – сказал он.

– Я просто сказала, что было мило.

– И я, – она отмахнулась руками и вытащила из-под кучи свитков карту востока. – Не важно. Сосредоточимся на насущном.

– Советников позвала? – спросил у меня Кольм.

– Да. Они будут в комнате карт через полчаса, но я хочу до этого набросать варианты, – я разгладила карту. – Я хочу, чтобы народ Персикового и Четырецветного островов переместились на северные берега. Я хочу, чтобы корабли были готовы унести их к дуге Ойсин, если сражение выйдет из-под контроля.

– Лучники на лодках или островах? – спросил Арлен.

– Лучников я хочу разместить на блокаде у устья реки. Атлатлы и мечи будут разделены между берегом реки и островами. Я не хочу оставлять народ без защиты, как в прошлый раз.

– Берег озера будет открыт, – сказал Кольм. – Даже если мы уберем народ на острова, не стоит пускать алькоранцев в деревни.

– Сильвервуд прикроет этот берег, – сказал Валиен. – На островах наш народ толком не поможет. Мы спустим лучников ниже по склону, наши мечники займут места у озера.

– Хорошо. Перед встречей с советниками еще нужно обсудить, где мы будем. Мы не можем находиться в одном месте, – твердо сказала я. – Арлен, останешься с атлатлами на Четырецвете.

– Нет.

Я подняла голову. Он облизнул губы.

– Не Четырецвет. Поставь меня на Грейраен.

– Четырецвет лучше…

– Там живет семья Сорчи, – сказал он с красными ушами. – А целюсь я уже не так хорошо.

Я мрачно посмотрела на него и повернулась к карте. Он докучал словами о Сорче во время изгнания, но странно прятался от ее внимания теперь, когда мы вернулись. Но у меня не было времени переживать о его любви.

– Ты будешь на Четырецвете. Точка. Кольм будет на берегу реки. А вы…

– Вал – хороший мечник, – сказала Мэй. – Я пойду с лесной стражей, а он может остаться на берегу озера.

– Хорошо. Я буду на блокаде.

– Тебе стоит остаться в Черном панцире, – тихо сказал Кольм.

Я повернулась к нему.

– Только не снова, Кольм. Я не хочу попасться тут, как в прошлый раз. Если корабли Селено пересекут границу, они сюда отправятся первым делом. Я не буду тут в лучшей безопасности, чем на реке, – я выпрямилась, развернув карту. – Я хочу посмотреть в глаза людей Селено, когда они постучат в дверь моей страны.

 * * *

Той ночью спать мне мешал бесконечный список задач и запасных планов. Я лежала на спине, смотрела на рисунок рыбьей чешуи на пологе, пока уже не смогла это терпеть. Я отодвинула полог, включила лампу и встала у стола, записывала свои мысли на пергамент. Я расхаживала, бормоча, порой замирая у зеркала, чтобы обсудить планы. Проблемы важнее я обсуждала, стоя перед камином, над которым висел портрет родителей. Художник точно передал взгляд недовольства, что часто бывал у моей матери, этот взгляд говорил, что она разочарована, но сдерживает это. Этот взгляд сопровождал ее часто повторяемую фразу: «Ты – страна».

Эти слова стали моей мантрой утром и успокоением вечером, напоминанием, что мои слова и поступки были не в пустоте. Что я вела себя и говорила за несколько тысяч людей, что их жизни и благополучие были в моих руках, как и моя жизнь. Эта фраза гнала меня по южным водным путям, когда напали Алькоро, довела меня до берега Пароа в нашем изгнании. Фраза стала моим повторяющимся кошмаром, жестоким признанием поражения в защите народа. Она вела меня по горам Сильвервуда за Мэй, давала сил против алькоранцев, когда мы дырявили их корабли.

И питала меня теперь. Я стояла перед портретом матери с этой фразой в голове, которая успешно толкала меня к проверке мыслей, слов, заставляла действовать осторожнее. Этот раз был таким же. Я позволила ее недовольному взгляду пронзить меня, и мне нужно было выпрямиться, улучшить стратегию, чтобы она не нашла ошибки.

Когда усталость разбила тревогу, я опустилась в кресло у камина, прислонила гудящую голову к подушке. Но я снова встала через пятнадцать минут, воспоминание вырвало меня из сна. Я подошла к столу, сломала два пера в спешке. Всю ночь в голове крутились два слова.

«Больше никогда».

Я не знала, когда уснула, но как-то смогла. Я проснулась в кресле у окон с видом на озеро, лоб был прижат к холодному стеклу. Я даже не помнила, как сюда села, как оказалась среди бело-голубых штор. Мир снаружи был клубами тумана. Озеро пропадало и появлялось за балконом, серое в тусклом свете утра. Я подняла голову, потянула замерзшие конечности. Мысли тут же забурлили снова. Мне нужно было, чтобы люди наполнили бочки и ведра, чтобы тушить дома. Мне нужно было убедиться, что цепи в реке не заржавели. Мне нужно было идти. Двигаться.

Мне нужно было плыть.

Я вытащила из шкафа шерстяной плащ и вышла из спальни, пока не передумала. Я прошла к личной лестнице, стража внизу вздрогнула, когда я прошла мимо них, как и стражи за дверями, ведущими к озеру.

– Не переживайте, – шепнула я раньше, чем они заговорили и заставили меня передумать. Я сбросила туфли, пошла вперед, камень холодил и жалил ноги. Я бросила плащ на перила, спустилась по ступенькам и пропала в озере. Стоило переодеться в наряд для плавания, но я не думала об этом, а гребла руками и погружалась все глубже.

Холод пронзил меня, кожа напряглась, а мышцы замерзли. Я погружалась, тело сжималось, пытаясь отыскать тепло. Пальцы впились в плечи, колени прижались к груди. Я содрогнулась, резким движением развернулась, заставляя конечности выпрямиться. Я взмахнула руками назад, отталкиваясь от воды, плывя дальше к слабому свету. Мрачное дно озера осталось позади, водоросли покачивались от мягкого потока. Я развернулась в воде и расслабила тело, гребла руками все дальше и дальше, пока в теле не появилась первая нить тепла.

Я неслась по каналу между Черным панцирем и островом Грейраен. Я плыла к Лунному дну, раковины не было видно во мраке. Днем свет отражался от ракушек, но сейчас была полная тьма. Я опустилась в глубины, наслаждаясь движением воды у кожи. Свет с поверхности угасал, и я вытянула руки, чтобы ощутить бесконечные ряды ракушек на дне, они трепетали от моих пальцев.

«Как спина дракона, – часто говорила Ама. – Словно монстр озера спит. Словно лицо великана в прыщах».

Ама. Она умела доставать непримечательные ракушки и доставала из них большие жемчужины или жемчуг уникального цвета. Она как-то нашла жемчужину размера и цвета голубики. Она отдала ее Кольму, и он был на их свадьбе с брошью из этой жемчужины на плаще. Я не думала о той броши, вернувшись на озеро. Что с ней стало? Алькоранцы увезли почти все мои украшения во время своего правления. Брошь постигла та же судьба?

Я перевернулась на спину и смотрела на утреннее небо за поверхностью. Конечности гудели, холод воды смешивался с жаром движений. Этого я и хотела, погружения в сердце страны. Я почти уснула, покачиваясь на глубине. Я вытянула перед собой руки, белые во мраке. Я не позволю Селено добавить горя мне и моему народу. Он не посмеет снова отобрать у меня мое озеро. Я не была неподготовленной королевой, как четыре года назад. Я буду готова и ждать, и он пострадает за нападение.

Я схватила под собой ракушку и бросилась к поверхности. Воздух заструился на моей влажной коже, я плыла к берегу, сжимая ракушку в кулаке. Туман начал подниматься с озера, небо розовело за горами. Я приближалась к месту, откуда нырнула, но тут увидела фигуру, тихо идущую по берегу озера, темная тень в тумане.

Мэй.

– Ты просто безумна, – сказала она, когда я вынырнула, ночная рубашка прилипала к коже. – Что тебя заставило залезть в воду при такой температуре?

– Мне нужно было подумать.

– Чашка чая полезнее, чем холод.

– Мне станет холодно минут через десять, – я схватила плащ и укутала плечи. – Что ты так рано? У вас медовый месяц.

Она пнула камешек в воду.

– Я в этом не опытна, но вряд ли в медовый месяц ищут, куда расставить лучников.

Я выжала волосы.

– Ох.

– Он уехал проверить берег реки до того, как я проснулась. Оставил записку и пирожок, – она хмуро смотрела на воду, отражающую мягкий свет.

Я бросила ей ракушку.

– Хочешь найти первую жемчужину?

– Я могу обменять ее на лодку?

– Мэй.

– Знаю, знаю, – она прижала ладонь к глазам. – Собраться.

– Ты нужна сейчас Валиену. Твои навыки и твоя поддержка. А не твои обвинения.

– Знаю. Прости. Плохая из меня королева. Просто… я думала, что брак покончит с сомнениями прошлого. И больше не будет тайных встреч за сотни миль. Больше никаких хозяев гостиниц, готовых нас выдать. Больше никаких тайн от его отца. Никаких прощаний, – она вздохнула и опустила руку. – Но ты права. Я глупо себя веду. Хватит. Больше скулить не буду.

– Рада слышать.

Она посмотрела на ракушку в кулаке.

– Как это работает?

– Открой ножом.

– Ей больно не будет?

Она переживала за это.

– Твои силки ранят добычу? Стрелы ранят зайцев?

– Мы ловим их для еды.

– Мы обмениваем жемчуг на еду.

Она нахмурилась, но взяла нож и сунула в трещину между двумя створками. Мы шли вдоль озера, она медленно двигала ножом по щели. Сосредоточившись на ракушке, она все равно шла бесшумно, обходя бессознательно сухие листья, что могли захрустеть. Я пыталась подражать ей, пару недель после возвращения домой я ходила босиком по комнате на внешней стороне стоп. Но я лишь ударилась мизинцем о кровать, нашумев из-за этого.

Ракушка открылась, и я показала ей, как ослабить плоть внутри и сжать, и это она сделала, не вздрогнув.

– Что-то еще?

Она сунула палец в ракушку и вытащила маленький белый полумесяц.

– Посмотри, – сказала я. – Растущая луна.

– Выглядит как обрезанный ноготь, – сказала она, вытирая жемчужину.

– Говорят, первая жемчужина предсказывает будущее. Есть книга, где описаны значения цвета, размера и формы. Желтый означает богатство, черный – печаль и прочее.

Она подняла полумесяц.

– А белая?

– Целомудрие.

Она громко застонала.

– Серьезно?

Я улыбнулась.

– Нет. Это означает здоровье.

Она бросила в меня ракушкой, и та стукнулась о мой рукав. Я рассмеялась над ней, тревога пропала после плавания и общения с ней. Мы шли дальше по тропе, весело споря, пока я оттирала рукав. Мы повернули, попав на южный берег озера. Мэй остановилась.

– Как, – сказала она, – он без слов может заставить меня ощущать себя мелочной?

Я подняла голову. Мы стояли у края большой террасы, что вела к озеру. По лодыжки в воде, закатав штаны и сунув руки в карманы, стоял Кольм, глядел на туман.

– Он так на всех влияет, – сказала она.

– О, вы ее закончили, – тихо сказала она, когда мы подошли.

За Кольмом стояла новая статуя из мрамора, присланного из Розмари. Его прислали по торговому пути большим белым блоком, но через пять месяцев он стал фигурой на гладкой платформе. Мы спустились к статуе. Кольм обернулся.

– Утро, – сказал он.

Мэй посмотрела на лицо статуи.

– Похоже на нее?

– Порой, – сказал он.

Я знала, о чем он. Мастера постарались, повторяя локоны медовых волос Амы и изящные линии ее лица, но они не могли отобразить все – ни прищур глаз, когда она улыбалась, ни ее заразительный смех. Ни умелость рук, скромно сцепленных теперь перед ней. Я посмотрела на вырезанные складки ее платья. Ама Донахью Аластейр. Ее имя возглавляло пять колонок текста. Список мертвых. На платформе лежали подношения – перламутровые статуэтки, сухие букеты, разные жемчужины.

– Жемчужина-голубика, что дала тебе Ама, – сказала я Кольму. – Ее забрали алькоранцы?

– Нет.

– Где она?

– На дне озера, – сказал он. – Я был с ней, когда они напали.

Он смотрел на туман, а не на статую. Он часто стоял рядом, но не смотрел, словно не мог делать все сразу.

Я горевала по каждому погибшему в Люмене от руки Селено, но эта боль была самой сильной. Седьмой король похоронил моего брата внутри него, похоронил, когда казнил Аму. Он забрал Кольма на глубокий неподвижный пруд и каждый день находил новый способ не дать ему выбраться. Он сделал озеро кладбищем и тюрьмой. Оковами.

Пятая колонна на мраморе была короче остальных. Место для других. Моя решимость вспыхнула снова, я перебросила мокрые волосы через плечо.

– Советники скоро проснутся, – я отвернулась. – Я переоденусь. К середине утра нужно плыть к реке. Будете готовы к тому времени?

– Я буду готова, – сказала Мэй.

Кольм не обернулся.

– Я готов.

Как и я.

* * *

Валиен вернулся из похода за минуты до того, как ряды стражи Сильвервуда прибыли из леса. Они с Мэй отдали указания офицерам, чтобы они разделили солдат на отряды. Когда это было сделано, мы забрались на лодку с плоским дном и изогнутой кормой у пристани. Кольм и Арлен помог Кавану отплыть, и он понес нас по каналу, направляясь на юг.

– Я думала, Каван строит лодки, – сказала Мэй, кивнув на него.

– Он и плавает. Алькоранцы не хотели, чтобы люди озера были во главе лодок, так что давали другие задания. Каван Конло хорошо строит лодки, но управляет ими еще лучше.

Порыв ветра пронесся над водой, раскачивая «Брызг». Мэй впилась в борт, закрыла глаза.

– Лодки, – тихо застонала она. – Вода.

– Мы научим тебя плавать, – сказала я, улыбаясь от ее дискомфорта.

– Если бы людям было суждено плавать, мы родились бы с плавниками, – сказала она, впившись пальцами в рукав Валиена. Он прижимался к борту, смотрел на дно лодки, чувствуя себя лишь немного лучше нее. Они были в сияющей форме стражи, их расшитые туники цвета мха были подпоясаны кожаными поясами с инструментами. Коричневые штаны были заправлены в сапоги с мягкой подошвой, но эти были не такими замысловатыми, как на свадьбе, тут было лишь несколько рядов бахромы. На ее плече была серебряная лента Лесничей, а его была белой, как у многих офицеров. На их поясах были колчаны со стрелами с перьями индейки.

Я посмотрела на Арлена и Кольма, они были у борта и смотрели на удаляющийся берег. На них были синие туники копейщиков, на поясах висели мешочки дротиков. Я была в похожей тунике, но длиннее и вышитую жемчугом на воротнике и рукавах. Я предпочла бы платье, но в тунике и штанах было проще маневрировать и плавать, если все пойдет не так. Арлен крутил атлатл в руках. Он не вернул жемчужину своему Птаху, что горло взирал одним сияющим глазом.

Лодка снова покачнулась, и Мэй отвернулась от воды и медленно дышала.

– Ты же плыла в Сиприян пару лет назад, – отметила я.

– Тогда мне тоже не нравилось.

Плыли мы не долго. Город вокруг замка был нашим главным местом торговли и защиты. Я была рада, что улицы были почти пустыми, жители перебрались на острова, но это и пугало.

«Мы должны еще раз выступить против Селено ради своего дома».

Я отогнала мысль, мы поспешили на свои места. Кольм и мой советник по защите направили копейщиков по сторонам реки. Арлен перебрался на другую лодку и направил атлатлы на остров Четырецвет. Валиен организовывал мечников у берега озера. Мэй пошла в гору, пропала среди деревьев, чтобы отыскать лучшее место с видом на южные водные пути. Свет стал золотым, пока мы с Валиеном обсуждали лучников, и птичий крик заставил его повернуть голову к склонам.

– Это Мэй? – спросила я, пытаясь услышать.

– Чернобровая зонотрихия, – кивнул он. – Они близко.

Все происходило очень быстро. Солдаты выстроились рядами. Дротики были заряжены в атлатлы. Лучники Сильвервуда стояли среди деревьев, направив стрелы на реку. Я забралась в лодку, что перенесла меня к «Брызгу», что покачивался в стороне от устья реки.

– Последний шанс, моя королева, – тихо сказал Каван, помогая мне забраться. – Может, стоит занять место подальше?

– Не двигайся, Каван, – ответила я, подходя к штурвалу.

Десять, пятнадцать, затем двадцать минут было слышно лишь плеск воды о лодку. Я впилась в борт, смотрела на реку. Берега ощетинились копьями и дротиками, солнце сияло на их остриях. Несколько криков птиц донеслись из лесу. Лучники напряглись.

Судно вырвалось из-за поворота, парус пронзал ясное осеннее небо.

– Кеч, – сказал Каван с удивлением, кивая на две мачты.

Я тоже была удивлена. Вместо крупных кораблей с тремя мачтами, как четыре года назад, прибыло судно, что было чуть больше «Брызга». Но это было не все.

– Смотрите, – указал Каван.

Я повернулась, куда он указывал, и увидела на главной мачте герб Алькоро – яркое пятно на фоне неба.

Над ним на ветру развевалось белое полотно.

– Что это? – я нахмурилась.

Корабль приближался к цепям, на корме появилась фигура. Я увидела, как Кольм на берегу поднял руку. Снаряды были готовы полететь. Деревья шуршали, лучники целились. Но алькоранец на корме поднял не арбалет, а белый флаг. Корабль врезался в цепи и содрогнулся.

Первые пару мгновений все замерли. Кольм был готов выпустить дротик из атлатла в судно. Я видела, как Валиен идет перед мечниками, тщетно пытаясь понять, что происходит на реке. Мэй и Арлена я не видела, но знала, что они настороже. Я представила стрелу Мэй, целящуюся в алькоранца на корме.

– Он что-то кричит, – сказал Каван.

Так и было. Но я не слышала его слова из-за своего положения в блокаде.

– Нужно ближе, Каван, – прошептала я.

– Королева…

– Ближе.

Мы подплыли к цепям, двигаясь осторожно. Ветер поднялся, и флаг Алькоро захлопал. Вскоре мы были достаточно близко, чтобы я разобрала белую призму и семь бирюзовых звезд.

– Стой, – сказала я.

Мы покачивались на воде, арбалет не достал бы, но ядро долетело бы. Я не видела оружие на палубе. Почему? Они были скрыты? Алькоранцы придумали другое оружие, и я его не видела? Я приблизилась к борту, склонилась, чтобы услышать, что кричит алькоранец. Он все еще размахивал белым флагом. Наконец, ветер переменился и донес его голос.

– Переговоры!