Текст книги "Тора для атеиста"

Автор книги: Эмиль Айзенштарк

5. ШОФТИМ

«Шофтим» в переводе – «Судьи».

И как всегда это слово встречается в первой строке: «Судей и надсмотрщиков поставь себе во всех вратах твоих, которые Бог Всесильный твой дает тебе для колен твоих, чтобы судили они народ судом праведным».

И сразу же возникает классический в русскоязычном сознании вопрос: «А судьи кто?»

Рамбам пишет о членах Сангедрина, верховного еврейского суда, заседавшего в Иерусалиме: «Они – основа устной Торы, столпы обучения Торе, и от них выходит закон и суд для всего Израиля». Этим отличаются судьи у евреев от судей у других народов. Одним из семи предписаний Торы для неевреев является установление и ведение справедливого суда. У евреев же судьи не только ведут суд, но и «они основа устной Торы».

Иначе и быть не может в еврейском суде. Ибо, как говорит рав Эссас, «Тора, предлагая модель государственного устройства, на первый план выдвигает НЕ УПРАВЛЕНЧЕСКУЮ СТРУКТУРУ, НО ДУХОВНЫЙ ВЕКТОР, пронизывающий все общество и, В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ, духовный уровень судей, учителей, руководителей государства».

Для того, чтобы понять и прочувствовать сей постулат, мысленно сопоставим его с реальной действительностью окружающего нас мира. Разницу мы ощутим сразу. Но откуда она? Почему? А потому, что духовный уровень соответствующих и прочих граждан недостаточно высок. Между тем, как сказал рав Эссас, СКРИЖАЛИ ЗАВЕТА не прибор, они не действуют по материалистическому принципу, как генератор с усилителем. Но лишь тогда, когда духовный уровень народа и, в ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ, его руководителей достаточно высок, вот тогда скрижали оказывают на людей необходимое действие. Итак, мы нуждаемся, прежде всего, В ДУХОВНО ВЕКТОРЕ, который, в свою очередь, определяет еврейские традиции справедливости

.

Вот они, эти традиции.

Традиция первая: «Тот, кто милосерден к жестоким, жесток к милосердным».

Эту мудрую традицию сразу же и рассмотрим, и убедимся, что она сохранила свою силу через тысячелетия по сей день.

Милосердными к жестоким традиционно были те люди, которых Ленин называл «полезными идиотами». Как мы уже говорили, «полезные идиоты» своей беззаботной болтовней и чистой репутацией всегда расчищали дорогу самым жестоким выродкам, после чего первыми ложились под нож своих подопечных.

Это фрондерствующие дворяне накануне Французской революции. Это они проложили путь Робеспьеру, после чего были водружены на позорные телеги, доставлявшие их на площадь Грэв в Париже, где и расстались они со своим головами при помощи гильотины.

Это экзальтированные российские либералы (а среди них, увы, немало было евреев), которые беззаветно и безоглядно шли в Революцию, а потом стали лагерной пылью, а то и сразу пошли в расход.

Это Гришка Зиновьев, который это делал. Это Гришка Зиновьев, с которым это сделали… Это Великие Таланты, вроде Михоэлса, Переца Маркиша, Мейерхольда и других, которые гениально, страстно, с великой любовью воспевали и воплощали своих кумиров, а те их отблагодарили достойно мучительной смертью.

Это умиленные дурацкой симпатией интеллигенты Камбоджи. Всю ночь они так радостно готовились встретить красных кхмеров, такие счастливые были… А те, прямо при встрече, прикладами разбивали им черепа всмятку, штыком в живот и далее такое, чего и вспоминать не надо.

Это прелестный палестинский мальчик с белой голубкой над славной своей головушкой в Тель-Авиве в районе Нева-Шарет на ущербно пасторальном плакате, который вывесили наши еврейские «полезные идиоты». А потом убитые еврейские дети, которых арабский мальчик взорвал на дискотеке. Кто же за ним будет охотиться, кто задержит его на пороге, если он почти как тот прелестный ребенок с плаката?

Это палестинская бабушка, которая приводит внучку свою в школу самоубийц и ладит ей на животик муляж взрывного устройства…

Это два израильских офицера, которые выскочили из укрытия, чтобы оказать первую помощь раненой палестинской бабушке, и которых за этим занятием хладнокровно расстрелял арабский снайпер. А мама и папа получат похоронки…..

«Тот, кто милосерден к жестоким, жесток к милосердным». Тора не ошибается.

Мы набрали матрицу по этому вопросу. И повторим еще раз все вместе, атеисты и верующие: «Кто милосерден к жестоким, жесток к милосердным». Повторим и запомним.

А теперь перечислим те еврейские традиции, согласно которым нужно проявлять милосердие. Это:

1) Нельзя брать на войну того, кто обручился с женщиной и еще не взял ее.

2) Кто посадил виноградник и не выкупил его.

3) Кто построил новый дом и не обновил его.

4) Кто робок и испытывает страх (чтобы других не заразил страхом своим).

Обратим внимание, что в основе «отсрочек» лежат не объективные факторы, определяющие как бы «тыловую» ценность человека, а субъективные факторы, которые связаны с еврейским представлением о духовности и целесообразности.

Ибо, как мы уже говорили, в основу государственного устройства, согласно Торе, закладывается не УПРАВЛЕНЧЕСКАЯ СТРУКТУРА, а ДУХОВНЫЙ ВЕКТОР.

Что такое управленческая структура в чистом виде мы знаем хорошо на собственном опыте. Достаточно посетить любую контору и поговорить с чиновниками. Особенно остро эта проблема выглядит сегодня, когда чиновники плодятся в геометрической прогрессии. И это трагедия, ибо, как говорил Козьма Прутков: «Чиновники существуют для того, чтобы ограничивать нормальную жизнедеятельность граждан». И это не случайно, ибо чиновник реализуется исключительно в пределах ведомственной инструкции, которая накладывается на быстротекущую и разнообразную жизнь. Но жизненных обстоятельств куда больше, чем параграфов в инструкции. К тому же обстоятельства жизни заранее предвидеть нельзя. Параграф и жизнь не совпадают, а Духовный Вектор совпадает!

Вот воспоминания моей жены Вики:

«Во время войны громадная толпа беженцев грузилась на баржу в Сталинграде. Я была с мамой в этой толпе. Усиленные страхом беспорядок и толчея были неимоверные, а сходни были узкие, всех разом не вмещали. Мама держала меня за руку, но толпа разъединила нас. Я не могла взобраться на трап, меня отбрасывало (или отбрасывали?). Одним словом, баржа пошла, а я осталась на берегу, в Сталинграде, во время войны.

Мне было 12 лет, я громко плакала. Я бежала за баржей, которая набирала ход. Баржа ушла далеко. Я осталась на берегу, ревела, махала руками. Никакие правила, никакие параграфы меня спасти уже не могли.

И в это время по Волге прошел военный катер (в соответствии с параграфом боевого приказа). Командир катера увидел меня на берегу, увидел баржу и все понял. Он развернул катер, взял меня на борт. Догнал баржу, просигналил ей «СТОП!» и пришвартовался к ней. По приказу командира для меня персонально спустили трап. Теперь он был пустой, и я легко взобралась на борт баржи. И мы уплыли от войны.

Командир военного катера сменил курс, следуя своему Духовному Вектору. Спасибо ему за это от меня, от мамочки, от детей и внуков моих!».

А Тора не ошибается! Никогда.

6. КИ ТЕЦЕ

«Ки теце» «Когда выйдешь».

Формально речь идет о походе на войну в обычном смысле этого слова, то есть с внешним врагом. Но глубинный смысл главы заключается в борьбе с самим собой, борьбе, которая не менее важна и не менее трудна, чем с врагом внешним.

Ибо Бог определил человеку две задачи: первая – стать царем над миром, то есть быть успешным во всех внешних делах, и вторая – стать царем над собой, то есть сокрушить свои слабости и духовно возвыситься к Небу.

И вот связанные с этим заповеди Господни.

Возвращать владельцу утерянные вещи: «Если увидишь ты быка брата твоего или ягненка его заблудившегося, не проходи мимо них; верни их брату твоему. Если же не близко к тебе брат твой или ты его не знаешь, то приведи их в дом свой, и будут они у тебя, пока не затребует их брат твой, и тогда возвратишь их ему. Так поступай и с ослом его, и с одеждой его, и также поступай со всякой потерей брата твоего, которую он потеряет, а ты найдешь; не проходи мимо».

Помогать нагружать и разгружать поклажу: «Если увидишь ты осла брата твоего, или быка его, упавших на дороге, не проходи мимо; подними их вместе с ним».

Мудрецы Торы добавляют: «Упавших на дороге под тяжестью вместе с ним. Но, если хозяин скотины встанет и скажет:

– Для тебя это заповедь! Изволь нагрузить моего осла, – тогда ты свободен от обязанности помочь ему. Ты обязан помочь, если хозяин САМ пытается погрузить ношу на скотину».

Эта ремарка предупреждает использование заповедей в плане демагогии, которая в развитии своем чревата кровавыми насилиями и революциями.

Третья заповедь: «Когда будешь ты строить новый дом, то сделай перила на крыше твоей, чтобы не пролилась кровь в доме твоем, если упадет кто-нибудь с нее».

Четвертая заповедь: «Не выдавай раба Господину его, когда он спасается у тебя от господина своего. У тебя пусть останется он, в среде твоей, на месте, которое он выберет в каком-либо из врат твоих, где ему угодно, не притесняй его».

Добавим от себя: тысячелетия назад были сказаны эти поистине сегодняшние слова!

Пятая заповедь: «Если войдешь ты в виноградник ближнего твоего, можешь есть виноград сколько душе твоей угодно, досыта, но в сосуд твой не клади».

Шестая заповедь: «Если придешь ты на поле ближнего твоего перед жатвой, то можешь обрывать колосья рукой своей, но серпа не заноси на урожай ближнего твоего».

Это две заповеди для тех, кто зайдет на чужое поле, а вот заповеди для хозяина этого поля.

«Когда жать будешь на поле своем и забудешь сноп на поле, не возвращайся, чтобы взять его: для пришельца, сироты и вдовы пусть будет он, чтобы благословил тебя Бог, всесильный твой, во всяком деле рук твоих».

«Когда обивать будешь маслину твою, не обирай за собою оставшихся плодов: для пришельца, сироты и вдовы пусть будет это».

Могло ли прийти в голову кому-либо тогда, что через тысячелетия прогресса появится где-то на земле закон «За колосья» – в тюрьму и к стенке за него. Это не метафора, это протокол: «Закон от двадцать восьмого, восьмого, тысяча девятьсот двадцать восьмого года».

У Торы другие императивы:

– Помни, мы были рабами в Египте!

– Помни, ты должен стать Царем над миром!

– Помни, ты должен стать Царем над собой!

От раба – до царя. От низины – до Неба. Возможно ли это?

Оглянемся по сторонам, поищем примеры. Для сведения? Для подражания? Для ориентира? – Посмотрим.

Прежде всего, ограничим список кандидатур. Моше, например, нельзя в этот список ставить, ибо он всегда был высок и велик, а нам нужен именно путь от низины до высоты. Путь, свойственный рядовому слабому человеку.

В новейшей истории – это уже упомянутые нами робкие и жалкие молодые люди, которые при свете сальных свечей изучали мудрость Торы и Каббалы в сырости и темноте подвалов своих. Но не встали они на защиту своих семей во время погрома. У них на глазах убивали родителей, насиловали жен и сестер, они же целовали сапоги погромщикам, вымаливая свою жалкую жизнь.

В гневной поэме их обличал наш великий поэт Хаим Нахман Бялик. С презрением и болью писал о них Владимир – Зеев Жаботинский. О них же подробно рассказывал своим подчиненным британский генерал, военный губернатор Палестины. Но здесь случился контрапункт. Обрисовав омерзительное поведение этих жалких людей, генерал закончил свою речь неожиданным пассажем:

«Я получил назначение в Палестину. Через несколько месяцев моего пребывания здесь к берегам страны начали швартоваться большие транспорты, с которых буквально вываливались толпы этих заморенных рабских евреев.

– Но, джентльмены, – сказал генерал, – их поведение разом менялось, едва их ноги касались этой земли. Уже через пару месяцев они сбривали пейсы, надевали голубые рубашки и брали в руки оружие.

И нет на Земле солдат страшнее их».

Господь простит им сбритые пейсы. Ибо они вознеслись от низины своих подвалов до неба нашей страны Эрец Исраэль. Согласно Торе они тоже построили наш Переносной Храм. Храм и оружие в их руках зачтется им! Ибо сказал Бен-Гурион: «Лучший друг евреев – его правая рука».

Восхождение совершили и евреи Варшавского гетто. В своей довоенной жизни они, как и все их восточноевропейские братья, знали и чувствовали приближение Катастрофы, но ведь с места не сдвинулись, несмотря на отчаянные призывы Жаботинского и его соратников. Это был какой-то паралич ума и воли.

А в гетто они опомнились и взяли в руки оружие уже не за ради победы, которая была исключена, а за то, чтобы умереть достойно.

 
– Кум же аройс фун тифе пехер:
«Ойб шторбн – из виссн хочь фарвы».
– Вылезайте же из глубоких нор своих:
«Уж если умирать – то хоть знать за что».
 

Это они пели и шептали, убивая немцев, на пороге собственной гибели. И тоже построили Переносной Храм.

Впрочем, дороги национального Восхождения не всегда и не обязательно связаны с оружием и войной. Наши сакральные пути проторены в сфере традиционного еврейского интеллекта.

В юности метался Илья Эренбург. Искал, где не потерял. Пытался даже принять католичество, уйти в монастырь францисканцев. «Слава Богу – как он сам пишет – не получилось». В Первую мировую войну стал яростным пацифистом. На фронте делал короткие беспощадные зарисовки, которые поместил в сборнике «Война» в 1916 году. Бессмысленную войну проклял и заклеймил. В предисловии написал: «Хорошие фотографии лучше плохой живописи».

А вот изумительную живопись представил тогда Эрнест Хэмингуэй, участник войны и тоже большой пацифист. Он написал свой великий роман «Прощай оружие» («Farewell to Arms»), где каждая страница буквально пропитана печальной пылью солдатских дорог, мужеством, страданием, бессмысленной кровью и глубокой тоской.

Да, гуманитарии двадцатых-тридцатых годов прошлого века всей силой своих сердец и талантов – осудили войну. Они противопоставили этой низменной кровавой мерзости высокие идеалы Добра и Красоты. Но Амалек не спит! Гитлер ринулся на человечество, убаюканное прелестной музыкой пацифизма…

Вторая мировая была пострашнее Первой. Но она была не бессмысленна. Человек против Зверя. Однако взлелеянная пацифизмом Европа разом рухнула под гусеницами немецких танков. И вчерашние пацифисты уже корчились в газовых камерах Освенцима, Собибора и Треблинки. А живые противники любой войны? Что они? Смогли, сумели преодолеть себя? Не все.

Эренбург сумел. Он опять издал военный сборник «Война». Но это была уже другая «Война», не та, что в тысяча девятьсот шестнадцатом. От этих строчек, казалось, вспыхнут страницы книги. Адольфу Гитлеру дали прочесть кое-что в переводе. Фюрер приказал: после взятия Москвы повесить Эренбурга на Красной площади…

«Наука ненависти» к врагу родилась тогда. И автором этой науки можно считать Эренбурга.

А проповедь пацифизма? Любовь, Добро, Красота в стерильном выражении? Куда они? Этот вопрос Эренбург задавал себе и своим коллегам по перу. Спрашивал и отвечал стихами:

 
Есть время камни собирать,
И время есть, чтоб их кидать.
Я пережил все времена,
Я говорил: «на то война…»
Я камни на себе таскал,
Я их от сердца отрывал.
И стали дни еще темней
От тех разбросанных камней.
Зачем же ты киваешь мне
Над той воронкой в стороне
Не труженик и не пророк,
Простой дурашливый цветок?
 

И знак вопроса в конце строки. А на другой странице его ответ:

 
Ты видел все, ты все узнал:
И города сожженного оскал,
И черный рот убитого младенца,
И ржавое от крови полотенце.
Молчи, словам не высказать беды.
Ты хочешь пить, но не проси воды.
Тебе даны не воск, не мрамор, помни,
Мы в этом мире всех бродяг бездомней,
НЕ ОБОЛЬСТИСЬ ЦВЕТКОМ —
– И ОН В КРОВИ.
Ты видел все. Запомни и живи.
 

Но для Эренбурга эта война была не только общечеловеческим бедствием, она была для него и его собственной еврейской трагедией, нашей национальной катастрофой:

 
В это гетто люди не придут,
Люди были где-то, ямы тут.
Где-то и теперь проходят дни,
Не проси ответа – мы одни.
Потому что – у тебя беда,
Потому что – на тебе звезда,
Потому что твой отец другой,
Потому что у других покой.
 

От попыток еврея стать католическим монахом до этих строчек – дистанция огромного размера. Это восхождение к Небу. Это становление Царя над Собой.

Между тем, в разгаре войны бывший пацифист Эренбург переводит кусок из неизвестного нам тогда романа Хемингуэя «По ком звонит колокол». В этой главе американец– доброволец на Гражданской войне в Испании с простреленными ногами лежит в засаде, прикрывая отход товарищей. Двигаться не может. Он обречен. Его задача – убить как можно больше фашистов, задержать их продвижение, умереть не зря. Он это делает. Сознательно. Даже чуть иронически.

Перевод изумительный. Но для чего это сотворил Эренбург? А ход чисто еврейский – к тому же на его уровне. Он знал многих своих коллег– писателей, которые, несмотря на войну с фашизмом, оставались пацифистами. В данной ситуации они становились «полезными идиотами», например, талантливый американский писатель Вильям Сароян и другие. Это Эренбург для них написал. Статья называлась «Возвращение Хемингуэя». Он так и закончил: «Эрнест Хемингуэй вернулся в строй. С оружием в руках». Это был призыв к другим пацифистам: «И вы возвращайтесь! В строй!». Царь над собой, он чувствовал громадную ответственность своего таланта. И распорядился им соответственно.

А теперь попытаемся осмыслить и оценить все сказанное с позиции Торы. Забитые трусливые галутные евреи стали солдатами после чудовищных трагедий погромов и кровавой Гражданской войны в России. После, но не раньше …

Евреи Варшавского гетто обрели человеческое достоинство и благородное мужество уже на краю неизбежной гибели. Но не раньше …

Эренбург отказался от пацифизма, когда уже дымились печи Освенцима. Но не раньше …

Он прямо говорил: «Я русский писатель. Но когда убивают евреев, я вспоминаю, что мою маму звали Ханна. Но не раньше …

Большой польский поэт еврейского происхождения Тувим говорил: «Есть кровь, которая течет в жилах. И тогда я по крови поляк. Но есть кровь, которая льется из жил. И тогда я чувствую себя евреем». Тогда. Но не раньше…

Не раньше, не раньше, не раньше.

Эти слова гремят, звенят, визжат в тысячелетиях, навлекая на нас ужасные беды и катастрофы.

НЕ РАНЬШЕ – ЭТО ПОЗДНО!

А поздно – Проклятие Бога (или это алгоритм катастрофы?).

Рано – Благословление Бога (или это алгоритм успеха?).

Пусть будет рано нам. И детям, и внукам, и правнукам нашим!

Поэтому мы изучаем Тору.

7. КИ ТАВО

В первой фразе главы сказано: «И будет, когда придешь ты в страну, которую Всевышний дает тебе в удел, и овладеешь ею, и поселишься в ней…»

«Когда придешь» – на иврите «Ки Таво».

«И говорил Моше и коэны, левиты, всему Израилю так:

«Внимай и слушай Израиль!

Сегодня стал ты народом Бога, всесильного твоего. Исполняй же волю Бога и исполняй заповеди Его, и установления Его, которые я заповедую тебе сегодня!».

Рав Эссас обращает внимание на грамматическую форму первой строки: «И будет, когда придешь ты в страну, которую Всевышний ДАЕТ тебе…»

Дает – сейчас, в данную секунду каждому из нас сегодня. Глагол недаром употреблен в настоящем времени. И выбирать мы должны тоже СЕЙЧАС.

Одним словом, Тора – не абстрактный текст, она вживую касается каждого – ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.

Изучение Торы – дело не безмятежное, не с тросточкой небрежно по ковровой дорожке. Иной раз нужно и выломать из души кое-что и во – время, чтобы не было поздно и горько потом.

А потому «И возгласят левиты, и скажут каждому человеку в Израиле громким голосом: «Проклят человек, который сделает изваяние и литого кумира, мерзость перед Богом, изделие мастера и поставит тайно».

И возгласит весь народ и скажет: «Амен!».

Так в Германии, например, сокрушили памятники своему проклятому кумиру Адольфу Гитлеру. И все, что связано вообще с именем его сравняли с землей. Раскаялись искренне в массе своей. После чего наступило у них Немецкое Экономическое Чудо – Wirtschaftswunder. Но, чтобы они опомнились и сделали это, пришлось им сначала хребет переломить.

В Японии после победы, капитуляции и ввода на острова американских войск главнокомандующий генерал Макартур издал приказ, в котором объявил, что Император Хирохито не является сыном солнца. В переводе на русский язык – это выбросить Ильича из мавзолея и утопить его в дерьме. Японцы, однако, это пережили, мудро вытерпели. Они твердо осознали себя во времени и пространстве. Они перестроились, после чего и у них возникло Экономическое чудо (японский вариант). Ибо истинно говорил Господь: «Не сотвори себе кумира!».

Впрочем, наша еврейская ортодоксальная среда неоднородна. Находятся такие ортодоксы, которые готовы с водой выплеснуть ребенка. Формализованное сознание этих людей как-то не воспринимает этическое и философское понятие «кумир». Поэтому они готовы вместе с кумирами объявить запреты на любые изваяния. Исключить вообще скульптуру из нашего культурного обихода. Но нам не нужно отказываться от Микель-Анджело, Родена, Фальконе и других великих скульпторов. Ибо их гениальные творения гасят черные негативы наших подкорок, очищают мысли, облагораживают поступки, формируют тот самый Духовный Вектор, которому, по сути, посвящена наша Тора.

Великий русский скульптор Антакольский был очень набожным евреем. Он изучал Тору. И это обстоятельство не помешало, а, наоборот, помогло ему ощутить и познать сокровенные, сакральные приметы русского характера и с колоссальной мощью их воплотить. Его гениальные скульптуры бессмертны!

А великий русский художник Исаак Левитан – был Исаак Левитан. Он не был выкрестом. Он изучал Тору. Однако же он написал «Вечерний звон» – потрясающий шедевр мировой живописи. Красками изобразил звон православных колоколов, звон, растворенный вечерним воздухом сельской России.

Кумиры разделяют народы, а Тора объединяет людей. Вспоминаются слова Эренбурга: «Чтобы не творили гитлеровские мерзавцы, они никогда не заставят меня разлюбить Гете и Шиллера». А мы, евреи, и мы, израильтяне, сегодня повторим: чтобы не творили бешеные арабские шахиды, они не заставят разлюбить Омара Хайяма, Низами, Фирдоуси, Авиценну; и старик Хотабыч не станет менее обаятельным литературным героем; и по прежнему будем зачитываться «Тысячью и одной ночью».

А мусульманам – интеллигентам, нашим знакомым и друзьям – да, не устанем повторять прекрасную Суру Корана: «Чернила ученого – дороже крови мученика».

Впрочем, немцы и японцы все это осознали лишь после того, как им сломали шею…

Ладно. Подождем. Посмотрим.

А пока опять обратимся к нашей Торе:

«Проклят позорящий отца своего и мать свою! И скажет весь народ: «Амен!».

Тут, как говорится, без комментариев.

«Проклят передвигающий межу ближнего своего! И скажет весь народ: «Амен!».

А вот здесь, конечно, следует остановиться. Ибо нашлись такие люди, которые на глазах моего поколения не то что передвинули, а просто сокрушили межу, как таковую. Все сразу, хотя у этого слова даже нет множественного числа в языке. Не понадобились такие языковые формы в тысячелетиях, ибо «межа» понятие единичное, личное, нераздельное, неделимое. Именно сюда вломились они и развалили все до праха. А время то в ложных скрижалях своих нарекли Годом Великого Перелома.

И действительно, людям они тогда хребет переломили. И тут же возник страшный Голодомор. Это было в начале тридцатых годов.

В своих поздних воспоминаниях Н.С. Хрущев рассказывает, как он заглянул тогда в одну избу деревенскую. Хозяйка распаковала сверток, говорит: «Вот Петеньку съели. Теперь Ванечку есть будем…»

В это время как раз меня украли на холодец. Мне тогда четыре годика было. Я жил на Малом Проспекте в Ростове. И соседи ринулись вдогонку, да только не по тем улицам. А воровка тащила меня по Малой Садовой вверх. Но, слава Богу, там стояла греческая школа. И, слава Богу, там учился в девятом классе соседский мальчик Арсений. И, слава Богу, раздался звонок как раз вовремя. И мальчик Арсений, слава Богу, вышел на улицу и увидел, что его крошечного соседа тащит воровка. И мальчик Арсений погнался за воровкой, она поставила меня на тротуар и убежала. И мальчик Арсений принес меня к маме и папе. Соседи потом говорили мне: «Повезло тебе, едва в кастрюлю не залетел. Тебя ведь на холодец тащили».

И это была не шутка: в базарном холодце тогда нередко находили детские пальчики.

Так вот: межа священна и неприкосновенна! Ее нельзя передвигать – говорит Тора. «Нельзя отнимать у богатого, чтобы содержать бедного», – говорит Тора.

А тем, кто хочет опровергнуть это, кто слушает в блаженном идиотизме – следует серьезно погрозить. Детским пальчиком. В холодце.

И скажет весь народ: «Амен!».

А мы, переведя дух, обратимся к другим заповедям Торы.

Господь посылает проклятие тем, кто, нарушая основные законы естества, занимается гомосексуализмом, скотоложеством или же вступает в интимные отношения с близкими родственниками.

А эти пороки в то время были распространены среди соседствующих народов, которые, кстати, в скором времени просто исчезли с лица земли. Безвозвратно.

Ибо Тора – не ошибается!

Запомним это и повторим: «Амен!».