Текст книги "Когда герцог вернется"
Автор книги: Элоиза Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Глава 9
Гop-Хаус, Кенсингтон
Лондонская резиденция герцога Бомона
27 февраля 1784 года
На следующее утро
Сказав кучеру, куда держать путь, Исидора села в карету и принялась стягивать с рук перчатки.
– Вы всегда при первой же возможности снимаете перчатки? – поинтересовался Симеон.
Исидора посмотрела на мужа.
– А вы вообще их не носите, – заметила она. К тому же на нем не было ни галстука, ни парика, ни жилета, но к чему говорить об этом?
– Я не люблю перчатки, да и вы, по-моему, тоже, – заметил он.
– Да, – призналась Исидора.
Наклонившись вперед, он взял ее за руку и перевернул ладонью вверх. У него была большая мозолистая рука, как у простого рабочего, и он не носил колец.
– Предскажете мне будущее? – спросила Исидора.
– Не знаю, как это делается, – пожал плечами Симеон. – Как-то раз мне самому в Индии сделали предсказание. Но вся процедура предсказания напугала меня до полусмерти, и я никогда в жизни больше не играл с теми людьми.
– И что же вам сказали? – Трудно было представить себе большого и бесстрашного Козуэя, который испугался предсказателя судьбы.
– Он мне сказал, что только я сам могу сделать так, чтобы то, что он мне предсказал, не сбылось, – ответил Симеон.
Исидора сгорала от любопытства.
– Прошу вас, расскажите, как было дело! – взмолилась она.
Он лишь покачал головой:
– Нет, может быть, лишь тогда, когда мы состаримся и поседеем.
– Если только мы будем стариться и седеть вместе, – промолвила она.
– Вы сердитесь на меня за то, что я не вернулся, когда вы повзрослели, или за то, что я предлагаю вам воспользоваться шансом и аннулировать брак? – спросил Симеон.
– Вовсе я на вас не сержусь, – ответила Исидора, отнимая у него руку. В ее голосе звучало нетерпение, но она не могла держать себя в руках рядом с этим огромным мужчиной.
Стыдно, но, глядя на него, она думала о том, что он… девственник. Как он мог остаться невинным? Он такой мужественный – настоящий самец!
Исидора почувствовала, что ее лицо заливает краска.
– Или, может, вы сердитесь на меня за то, что я не знаком с интимной стороной жизни супругов?
– Нет! – ответила она, отворачиваясь к окну. – Смотрите, Козуэй, мы проезжаем Сомерсет-Хаус. Если вы повернете голову, то сможете увидеть лоджию на южной террасе. Она только что сооружена… «Судебные инны» совсем рядом.
Прошел почти час, прежде чем они вернулись в карету. Исидора была абсолютно шокирована.
– Просто не могу в это поверить! – воскликнула она. – Наш брак должны были без проблем аннулировать на том основании, что он так и не состоялся. Уверена, что мне об этом за последние несколько лет говорили тысячу раз.
Козуэй приподнял брови.
– Я понятия не имел о том, что кого-то может до такой степени интересовать то, что происходит у нас в спальне, – заметил Симеон.
– Козуэй, – нетерпеливо заговорила Исидора, – мне уже двадцать три года. Я много лет ездила по Европе. Люди, которым и в голову не приходило заглянуть в справочник «Дебретт», всегда считали, что мы с вами всего лишь обручены, и я не разубеждала их. Даже Джемма, одна из моих ближайших подруг, тоже некоторое время была того же мнения. Я чувствовала себя менее униженной, когда люди придерживались такого мнения.
– Но…
– Однако есть на свете немало людей, который зачитываются справочником «Дебретт», как Библией, и уж им-то было известно о браке по доверенности, – горячо продолжала она. – И они наверняка наводили справки о том, когда вы вернетесь. Мне много раз намекали о том, что наш брак можно считать несостоявшимся. Я знаю, что и Вильерс что-то говорил об этом. И вот теперь выясняется, что это не так!
– Извините меня, – пробормотал Симеон. – Даже если бы это было законно, мне пришлось бы пройти тест на мою неспособность. Я бы этого не перенес.
Исидора заставила себя произнести эти слова вслух, потому что должна была знать на них ответ:
– Вы в этом уверены?
– Да.
– Правда уверены?
– Абсолютно. Так вы об этом беспокоитесь?
– Я не беспокоюсь!
– Потому что я мог бы показать вам.
Ее глаза округлились.
– Что показать? – спросила она.
Лукаво улыбнувшись Симеон принялся расстегивать свое пальто.
– Я мог бы показать вам…
– Не надо! – закричала она.
– Признаюсь, мне довольно трудно находиться рядом с вами, – промолвил Симеон, который, к большому облегчению Исидоры, откинулся назад и привел пальто в порядок.
Как ни странно, она почувствовала себя обиженной, задетой. Конечно, ему очень хочется аннулировать брак, но при этом ни к чему вести себя с ней так грубо.
– Судя по тому, что сказал поверенный, существуют другие способы добиться аннулирования брака, – сдержанным тоном произнесла она. – Так что можете не оставлять мечту о покорной маленькой наседке.
– Наседке? – переспросил он. – Не слишком-то доброе слово, Исидора… Но я имел в виду не аннулирование брака, а состояние собственного петушка.
Исидора охнула.
– Да вы…
– Или я не должен употреблять это слово в присутствии леди? – спросил он, не сводя с нее масленого взгляда смеющихся глаз.
– Нет! – наконец нашла в себе силы сказать Исидора. – Да оно звучит, как… как…
– Ш-ш-ш, Исидора! У меня есть странное чувство, что вы с моей матерью очень похожи. Но как такое может быть? В конце концов, это же я спас вас, увезя с одной из вечеринок у Стрейнджа, о которых ходят такие дурные слухи, разве не так? Даже я слышал о том, что обстановка там как в борделе. И вот вы относитесь к старому доброму англосаксонскому словцу, как к…
– Не надо! – перебила его Исидора.
– Неужто вы хотите сказать мне, что слова, подобные этому, не звучали в столовой Стрейнджа?
– Я старалась не прислушиваться к разговорам, в которых употреблялись такие слова, – заявила Исидора.
– Правда? – Неожиданно он наклонился вперед. – Что ж, Исидора, тогда я попробую, не используя непристойных слов, заверить вас, что в вашем присутствии одна часть моего тела настойчиво требует внимания.
Исидора почувствовала, что ее щеки запылали еще ярче. А ей всегда казалось, что с красными щеками она выглядит хуже некуда.
– Как вы можете говорить мне такое?
– Вы ставите под сомнение мои мужские способности, – сказал он. – Я не могу допустить, чтобы вы считали меня увядшим цветком.
– Но как… – начала было Исидора, однако замолчала на полуслове.
– Откуда мне это известно? – помог ей Симеон, лицо которого буквально засияло от возбуждения. – Исидора, в самом деле, я должен показать вам.
– Нет!
Он расхохотался.
– Представить не могу вас в доме Стрейнджа! Даже за те полчаса, что я провел там, мне умудрились рассказать абсолютно неприличную историю о епископе. И о его митре.
Исидора поежилась.
– Там было отвратительно, – заметила она.
– Но что же вы в таком случае там делали?
Она глубоко вздохнула.
– Разумеется, я отправилась туда, чтобы вынудить вас вернуться домой, – ответила она.
– Так говорила и моя мать.
– Она была права. Я дошла до той точки, когда мне казалось, что либо вы вернетесь домой, либо…
– Либо – что?
Исидора неожиданно для себя поняла, как отплатить ему за то, что он рвался показать ей свое мужское достоинство. Наклонившись к Симеону, она похлопала его по руке.
– Джемма как-то раз сказала мне, что жена обязана родить наследника, даже если ее муж не в состоянии зачать его, – промолвила она. – Ну и поскольку ничто не говорило о вашем желании вернуться из Африки, я пришла к выводу, что пора мне взяться за поиски подходящих возможностей.
Выражение удовольствия мгновенно погасло на его лице.
– Вы собирались родить для меня наследника? – изумленно спросил он.
Она пожала плечами.
– Кстати, Козуэй, если в нашу первую брачную ночь все пойдет не так, как надо, – ну, это в том случае, если мы останемся супругами, – я попрошу вас не тревожиться. Я всегда смогу…
– Вы никогда не замените меня каким-то другим мужчиной! Понятия не имею, откуда вам в голову пришла эта нелепая мысль о том, что я сам не могу зачать ребенка!
– Никто из нас не знает, в чем правда, – заметила она. Исидора играла с огнем, и это доставляло ей большое удовольствие.
Его рот начал открываться и закрываться, как у рыбы, которую вытащили из воды.
Исидора снова наклонилась к нему и на этот раз похлопала его по колену.
– Девственник в вашем возрасте… М-м-м… Никогда не скажу об этом ни единой живой душе. – Она радостно улыбнулась.
Это был чудесный миг. Исидора почти отомстила Симеону за то, что он планировал аннулировать их брак на основании того, что она не устраивает его как жена.
Симеон ее удивил.
Несколько мгновений он молча смотрел на нее, а затем буквально зашелся в приступе смеха.
Исидора молчала, однако Симеон так заразительно хохотал, что ей захотелось присоединиться к нему, поэтому она невольно улыбнулась.
– Вы считаете, что мой мужской инструмент не работает, потому что я еще не испробовал его действие? – спросил он.
– Это вполне естественно…
Симеон снова расхохотался, но через несколько мгновений он немного успокоился и выпрямился.
– Не понимаю, что тут такого смешного?! – с негодованием произнесла Исидора.
– Вы… Думаю, это все из-за того, что вы – леди. Вот вы напридумывали себе чего-то о моих причиндалах, а из этого, между прочим, можно сделать вывод, что и вы сами никогда… – Он выразительно приподнял брови.
– Что-о? – окончательно смутившись, спросила Исидора.
– Вы сами никогда не пытались доставить себе удовольствие, – пояснил он.
Исидора изумленно смотрела на него.
– Что-о? – повторила она.
– Черт возьми, так оно и есть!
Она опять стала краснеть.
– Не думаю, что вам следует разговаривать со мной об этом, – промолвила она.
– Дьявол и преисподняя…
– Не смейте!
– Я толкую об удовольствии, – сказал Симеон. – Об удовольствии, какого вы явно никогда в жизни не получали.
Исидора молчала. Его вообще не касается, какое удовольствие она когда-либо получала, а какое – нет.
– Мне следовало догадаться об этом, – пробормотал он. – А теперь послушайте меня, Исидора. Мои… Какие слова мне дозволено использовать?
– Не знаю, – покачала она головой. – Ну-у… возможно, краник. Хотя никто и никогда не говорил со мной о краниках.
– А ведь им этого хотелось, – сказал Симеон. – Просто вы не давали им этой возможности. Господи, краник! Такое слово употребляют матери пятилетних мальчиков, объясняя им, как надо проситься на горшок. Вы уверены, что мы не можем произносить более смелое слово, которое бы соответствовало его размеру?
Исидора открыла рот, закрыла его, а потом настойчиво повторила:
– Краник.
– Ну хорошо. Но тогда я бы назвал свой краник «большим краном», Исидора.
Он по-прежнему смеется над ней. Исидора сложила руки на груди.
– Нет ничего нелепее мужчины, который испытывает необходимость хвастаться размером своего естества, – с улыбкой промолвила она.
– Это не хвастовство, а утверждение.
– Хм!
– Хотите, чтобы я это доказал? – Он снова положил руки на застежки своего пальто.
– Нет!
Симеон посмотрел на Исидору. Она одновременно смущалась и негодовала. Она не производила впечатления покорной, милой или послушной… Нет, скорее, она походила на сухие дрова, подготовленные для костра, которым необходима всего лишь искра, чтобы вспыхнуло пламя. Она никогда не доставляла себе удовольствие… никогда… она ждала!
Кровь запульсировала в его жилах. Симеону потребовалось все его самообладание, чтобы не заключить Исидору в объятия.
– Я вполне понимаю ваше беспокойство, – сказал он.
– Вы так считаете?
– Вы покупаете кота в мешке. В отличие от остальных англичан, которые живут вокруг вас, я в последние пятнадцать лет не шлялся по борделям. Но если мы все-таки поженимся, Исидора, то я не заражу вас никакой болезнью.
Она кивнула.
– Вы вполне резонно предполагаете, что мой краник находится в нерабочем состоянии, – продолжал Симеон, – что он бесформенный, сморщился от отсутствия тренировок, устал от того, что я рукой…
– Довольно! – перебила она его.
– Таким образом, я должен доказать вам, что с ним все в порядке, прежде чем вы согласитесь перейти к брачным отношениям.
– Вопрос в том, согласитесь ли на это вы, ведь я оказалась не той маленькой наседкой, какой вы ожидали меня увидеть.
В карете наступила тишина. Теперь Исидора иначе относилась к его физическим возможностям.
– Не то чтобы я хотел взять в жены неумную женщину, – осторожно начал он.
Однако Исидора перебила его:
– Вы просто не хотите на мне жениться!
– Дело не в вас, Исидора.
И вновь он обрел уже знакомый ей вид абсолютного спокойствия и самоконтроля. Исидора стала лучше понимать Симеона и даже жалеть его. Ее муж считает, что он сумел укротить гнев и страсть, не говоря уже о страхе. Он считает, что сама жизнь у него под контролем. Он глупец, но это не означает, что он безумен, как они с Джеммой предполагали. И, судя по его же словам, он далеко не бессилен в интимной сфере. Совершенно ясно: ей надо подумать о том, как вести себя дальше.
– Если мы аннулируем брак, я немедленно уеду в Африку, – промолвил он. – Подпишите бумаги, забудьте обо мне и займитесь поиском другого мужа.
Она кивнула:
– Как великодушно с вашей стороны.
Опустив глаза, она сжала кулаки. «Мы аннулируем брак…» Симеон до сих пор считает, что он в состоянии определить дату конца их брака, как это было в течение первых одиннадцати лет.
– Вполне возможно, что старый муж сгодится для того, чтобы оценить достоинства нового мужа, – заметил Симеон.
Исидора натянуто улыбнулась.
– О чем вы толкуете, не пойму?
– Я видел такое в Смирне, – ответил он.
– Где это?
– На Средиземном море, в Анатолийской империи, – принялся объяснять Симеон. – Путешествуя по тем местам, я познакомился с визирем и его братом, которые направлялись к одному шейху, чтобы предстать перед ним в качестве претендентов на руку его дочери. Решающий фактор? Состояние краника.
– Его размер?
– Размер и длина, – ответил Симеон. – Шейх пригласил на это… состязание весь свой гарем. Ну и меня тоже.
– Выходит, шейх приглашал туда кого попало? Нет, я не хочу сказать, что он не должен был предлагать этого вам, но вы же женатый человек, – заметила она.
– Да шейха не интересуют английские браки, – объяснил Симеон. – Для того чтобы попасть на состязание, надо было предложить шейху тигровый рубин. Так уж получилось, что у меня есть нечто вроде коллекции таких рубинов. Мне кажется, что некоторые из джентльменов и не надеялись получить руку принцессы, однако они были счастливы предложить правителю свои тигровые рубины.
– И все из-за гарема? – предположила Исидора, приподнимая брови.
– Там были прекрасные женщины, – сказал Симеон. – Прекрасные и изысканные.
– Замечательно! – промолвила Исидора таким кислым тоном, от которого могло бы свернуться молоко. – И как же вам удалось устоять перед искушением?
Симеон усмехнулся:
– У меня же были вы.
– Ха! Да вы даже не…
– У меня есть вы, – перебил он Исидору. – Впрочем, вы правы. Давайте скажем так: у меня не было вас. Тогда. Но вы стоите целого гарема и тигрового рубина.
Исидоре пришло на ум множество язвительных замечаний, которые она могла бы сделать в ответ на эти слова, например, сравнить себя с той самой наседкой, однако она сдержалась.
– А как выглядят тигровые рубины? – спросила она. – Никогда о таких не слышала.
– Они великолепны! Представьте себе рубины с тонкой желтой прожилкой. Это очень-очень редкие камни. В конце концов шейху удалось набрать все со лишь восемь таких рубинов – и это несмотря на красивых девушек из гарема.
– Но как вы об этом узнали? Вы были на свадьбе?
– Разумеется, – кивнул Симеон. – Победил визирь Такла Хейманот, и после восьми дней празднеств (ему был необходим отдых после состязания), он женился на дочери шейха. Ну а потом я купил у шейха восемь рубинов, и мы все были счастливы.
– Покажете мне один из них?
– Только не сейчас, – ответил Симеон. – Они в банке.
– В банке?! История каждого такого камня весьма сомнительна.
– Сомнительна? Да их покупают для удовольствия!
– Сомневаюсь, что наложницы из гарема испытывают удовольствие.
– Даже если это и так, они очень старательно его изображают, – проговорил Симеон. – Видите ли, им пришлось выбирать.
Исидора опять почувствовала, что ее щеки горят, однако его рассказ заворожил ее.
– Им пришлось выбирать? – переспросила она.
– Вы должны понять: именно у этого шейха в гареме было двести тринадцать жен. А сам шейх был уже немолод. Так что у юных леди из гарема было совсем немного развлечений. На руку дочери шейха было восемь претендентов – из них наложницам и позволили выбирать. Кстати, это еще одна сторона состязания: если ни одна из наложниц не захотела бы лечь в постель с кем-то из женихов, то он выбывал из списка претендентов.
– О! – только и смогла выдохнуть Исидора.
– А вы бы прелестно смотрелись в вуали, какие носят наложницы.
Если она будет вынуждена как-то подтвердить их брак, то появится перед ним только в вуали, и вот тогда-то Симеон пожалеет о том, что задумал аннулировать брак. Об этом стоит подумать.
– А мне нравится, как шейх все устроил, – заметила Исидора.
– Правда?
– Хотя если бы я была принцессой, то попросила бы его изменить кое-что в состязании, – заявила она.
– Что же именно?
– Мне кажется, было бы очень интересно, если бы и у принцессы была возможность выбирать своего будущего супруга – так же, как это делали наложницы из гарема. Полагаю, джентльмены, о которых шла речь, были не одеты?
Симеон был крайне удивлен ее вопросом, и она испытала удовлетворение от этого. Пусть не думает, что он – единственный, кто может разговаривать на весьма скользкие темы.
Карета остановилась, и Исидора принялась натягивать перчатки.
Симеон наклонился к ней и забрал у нее одну из них.
– Что?..
Он снял с ее руки вторую перчатку. А когда дверь кареты распахнулась, он выбросил перчатки прямо на дорогу. Они пролетели перед лицом оторопевшего кучера. Тот вскрикнул, попятился и упал.
– Вы невыносимы! – воскликнула Исидора, наклоняясь вперед и выглядывая на улицу. – Не могу же я пойти на встречу без перчаток. – Ее голубые перчатки валялись в дождевой луже.
– Ты же их ненавидишь, – промолвил Симеон, выходя из кареты и протягивая ей руку – тоже без перчатки.
Исидора заскрежетала зубами, но вложила свою руку в его.
Она ничем не могла объяснить тот шок, который испытала, когда ощутила исходящее от него тепло.
Глава 10
Блэкфраерс-стрит, 65
27 февраля 1784 года
Они остановились перед рядом домов в той части Лондона, которой Симеон совсем не знал. Правда, он вообще мало знал этот город.
– Разве у твоей портнихи нет мастерской? – спросил он.
Кучер стоял перед дверью маленького дома.
– Мы приехали в студию синьоры Анджелико, Козуэй, – сказала Исидора. – Это большая честь, которую она оказывает только своим землякам, так что, пожалуйста, ведите себя прилично.
– Ты не могла бы называть меня на ты и по имени? – спросил он.
– Это невежливо, – заявила Исидора.
Козуэй проигнорировал ее слова.
– Меня зовут Симеон. Это хорошее, достойное имя, и я благодарю Бога, что меня не нарекли, к примеру, Годфри, как моего беднягу брата.
– Мы не должны называть друг друга по именам, – заметила она.
– Но я уже называю тебя Исидорой.
– Кстати, я не давала вам на это разрешения!
– Каждый раз, когда ты называешь меня Козуэем, это звучит для меня как «петушок», – задумчиво произнес он. – Хотя, возможно, это не так уж плохо. Может, тебе стоит и дальше именовать меня Козуэем, а я просто…
Исидора рассмеялась.
– Отлично! – воскликнула она. – Симеон!
Синьора Анджелико работала в большой просторной комнате на первом этаже. Симеону бросились в глаза открытые полки вдоль стен. Рулоны тканей – шелк, атлас, тафта – занимали все их пространство до самого верха. Это напомнило Симеону марокканские базары. Из краев рулонов робко выглядывали их цвета: темно-красный шелк, сиреневый с серебристым отливом, чистый желтый цвет лютиков, расцветающих ранней весной. Под тканями стояли коробки, битком набитые принадлежностями для шитья: нитками, пуговицами, бесконечными ярдами лент. И повсюду были кружева. Кружева свисали с деревянных столбов и лежали кучами на полу; тонкие ручьи и полноводные реки кружев текли по столам, которыми была заставлена комната.
Исидора сразу прошла в комнату, а Симеон задержался в дверях. И теперь Исидора приседала в глубоком реверансе перед немолодой дамой с удивительно женственной фигурой. Модистка энергично поцеловала Исидору в обе щеки и назвала ее bella – красавица.
Потом они обе повернулись и посмотрели на Симеона.
Он прошел вперед и отвесил поклон.
– Герцог, – промолвила Исидора, – могу я представить вам синьору Анджелико?
– Onorato di conoscerla, signora. [2]2
Для меня большая честь познакомиться с вами, синьора (ит.).
[Закрыть]
Исидора приподняла брови.
– Понятия не имела, что ты говоришь по-итальянски, – сказала она.
– Вообще-то не говорю, зато знаю португальский, так что с трудом, но могу составить предложение. – Симеон повернулся к синьоре Анджелико, которая заговорила о том, как рада наконец познакомиться с мужем маленькой дорогой герцогинюшки, которую она от души полюбила в тот же миг, когда впервые увидела ее.
– Синьора Анджелико много лет шила платья для моей тетушки, – объяснила Исидора.
– Твоей тетушки?
– Я жила с тетушкой, когда мы поженились, – пояснила Исидора.
– Ну да, конечно! Твоя тетушка!
– Августина Дель Фино, – добавила она.
Итак, он не имеет ни малейшего представления о том, чем она занималась последние восемь лет с тех пор, как они поженились… хотя, возможно, прошло уже больше восьми лет.
Синьора Анджелико отвернулась и принялась размахивать руками, разгоняя помощниц-швей.
– Сколько же лет мы женаты? – спросил Симеон.
Исидора подняла на него глаза. Из нее бы вышел отличный политик: она умела поставить этого парня на место, всего лишь слегка приподняв брови.
– Разве ты не помнишь?
– Если бы я помнил, то разве стал бы спрашивать? – недоуменно пожал плечами герцог.
– Мы обручились в июне 1765 года и поженились по доверенности в июне 1773-го.
– Ну да, конечно! Ты же говорила, что тебе было двенадцать, когда мы стали супругами.
– А тебе – восемнадцать.
– Я был в Индии. И сколько времени ты прожила с моей матерью?
– Всего несколько месяцев. Боюсь, мы не подходили друг другу по темпераменту, поэтому мы и пришли к согласию, что я буду более счастливой со своей тетушкой. – Она повернулась к модистке. – Дорогая синьора, я готова, – промолвила она.
Синьора Анджелико принялась болтать с Исидорой по-итальянски так быстро, что Симеон был не в состоянии уследить за разговором. Она снимала с полок рулоны тканей и бросала их на стол, кричала на своих помощниц и размахивала руками…
Симеон вернулся к раздумьям. Итак, Исидора жила со своей тетушкой и ждала, что в один прекрасный день он заберет ее.
Когда синьора отвернулась, он спросил у своей герцогини:
– И когда, по-твоему, я должен был вернуться?
– Когда мне исполнилось шестнадцать лет.
– Но это было…
– Семь лет назад, – перебила она его.
Он изумленно уставился на нее.
– Ты ждала меня семь лет?
– А что, по-твоему, еще я делала? – Она снова отвернулась и принялась со знанием дела обсуждать с модисткой выбранные ткани.
Симеон перевел взгляд на рулон ткани. Материал был настолько тонким, что напоминал паутину, и все же он знал, что на его складах есть ткани и получше. Он привез домой на судах целые сундуки с тканями.
– Ты когда-нибудь получала ткани, которые я присылал из Индии?
Исидора подняла на него глаза, которые теперь походили на кусочки голубого льда.
– Должно быть, они где-то заблудились… как и ты, – усмехнулась она.
С неприятным чувством Симеон вспомнил, что отправлял все свои товары на имя матери, которая потом отказывалась их принимать. Только теперь он подумал о том, что поступал довольно странно.
Он выбирал прекрасные ткани и отправлял их домой с просьбой доставить их герцогине. И лишь в это мгновение ему пришло в голову, что на самом деле вот уже много лет существуют две герцогини Козуэй.
Модистка приложила к серебристой ткани тонкое кружево с голубой отделкой. Исидора в таком наряде будет похожа на снежную принцессу из русской волшебной сказки – ту самую, в которой у принцессы было ледяное сердце.
– Мне это не нравится! – резко произнес он.
Синьора Анджелико явно не привыкла к тому, чтобы ее перебивали. А еще к тому, чтобы кто-то ей возражал. И она принялась громко возмущаться, путая английские и итальянские слова.
Исидора повернулась к нему.
– Ты не можешь говорить такое синьоре Анджелико! – недовольно промолвила она. – Да сама королева Франции заказывала у синьоры ночное белье.
– Да мне ведь все равно, что и кому она шила – хоть панталоны для королевы, причем, собственными зубами, – заявил Симеон. – Я не хочу, чтобы ты носила ткань такого качества. Возможно, я не слишком-то хорошо веду себя в обществе, Исидора, но в тканях я разбираюсь.
– Ты не…
Симеон посмотрел на модистку. Она вся взъерошилась, как курица под дождем, яростно размахивала руками вокруг головы, а ее щеки покрылись алыми пятнами.
Но Симеон не раз заключал сделки в таких местах, где упустить сделку было равноценно потере головы.
– Эта ткань недостаточно хороша, – заявил он.
– Недостаточно хороша?! – взвыла синьора Анджелико, лицо которой покраснело от досады. – Да это же лучшая ткань, она хороша во всех отношениях и подходит для…
Симеон потер ткань пальцами и покачал головой.
– Индийский шелк, – сказал он.
– Да эту ткань соткали по приказу самого магараджи…
Симеон покачал головой:
– Синьора, синьора… Надеюсь, вы не принимаете меня за идиота? – Отбросив ткань в сторону, он уселся на стол.
– Встань немедленно! – быстро проговорила Исидора. – Ты не можешь сидеть перед нами.
Симеон щелчком пальцев подозвал одну из помощниц синьоры, которые нервно жались к стенам с таким видом, словно опасались того, что он упадет в обморок под недовольным взглядом их хозяйки.
– Стулья для ее светлости и синьоры Анджелико, – велел он.
Две девушки тут же схватили два стула с высокими прямыми спинками, на которые они садились, занимаясь шитьем. Отлично.
Козуэй улыбнулся.
– Могу сказать, что вы – женщина, которая обожает ткани, – промолвил Симеон, обращаясь к синьоре Анджелико. – И вы сделали отличный выбор, обратив внимание на этот легчайший блестящий шелк, к которому так удачно подходят кружева с едва заметным оттенком резеды.
Лицо синьоры вмиг изменилось.
– Вы хорошо разбираетесь в тканях, ваша светлость, – проговорила она.
Он снова улыбнулся:
– Ну а это… – Он с презрением прикоснулся к шелку, который она только что предлагала Исидоре. – Это падуасой – богатый и тяжелый шелк. Возможно, некоторым он и подойдет. Но не моей… – Он очень четко проговаривал слова, делая ударение на каждом. – Не моей синьоре!
– Вы! – воскликнула она. – Вы собираетесь бегать за моей маленькой бедной герцогиней, не так ли? – В ее глазах полыхнул огонь, но Симеон почувствовал, что ее помощницы немного расслабились.
– Это обязанность мужчины, который оказывается лицом к лицу с такой красотой, которой обладает моя жена, – серьезно промолвил Симеон. Наклонившись, он взял руку Исидоры и поднес ее к своим губам. – Разумеется, если бы я увидел вас в молодости…
Синьора, качнувшись, вскочила на ноги.
– Можно подумать, меня мог бы соблазнить какой-то неоперившийся, неотесанный герцог! – Она всплеснула руками. – Лючия! Принеси-ка мне рулон шелкового газа!
– Смею ли я надеяться, что шелковый газ привезен из ткацких мастерских магараджи?
– Сами увидите! – сказала она.
Исидора выпрямилась, напряженно молча. Похоже, синьора не смеет противоречить ее мужу. Он грубо отверг газовый шелк, но потом неожиданно нашел приемлемой тафту. Она была вишнево-красной и чуть-чуть жестковатой.
– Так и вижу, как она пышной пеной спадает к ее ногам, а сзади тянется небольшой шлейф, – проговорил он.
– Но цвет… – Синьора Анджелико покачала головой. – Если бы только я могла…
– Постирайте ткань в чае, – посоветовал Симеон.
– Постирать ткань в чае? – переспросила модистка, опуская глаза на рулон. – Кажется, ее соткали феи, а если провести по ней рукой, пропустить ее сквозь пальцы, то слышится нежный шорох, как будто кто-то напевает шепотом какую-то чудесную мелодию.
– Конечно, – кивнул Симеон. Он еще раз поцеловал руку Исидоры, и дело было решено. Она будет ходить в платье из постиранной в чае тафты, отороченной тонкой полоской блестящих кружев, связанных в Брюсселе.
Синьору пьянил один вид ткани, которую нарисовало ей ее воображение.
– Ну а здесь, разумеется, будет декольте, – пробормотала она, обращаясь к себе самой.
– Мы закончили? – вставая, спросила Исидора.
– Ш-ш-ш… – Симеон приложил палец губам, призывая ее к тишине. – Некоторые вещи требуют времени.
– Только не для меня, – промолвила Исидора, оглядываясь, чтобы убедиться, что синьора Анджелико ее не слышит. Та и не слушала: прикрыв глаза, она слегка раскачивалась, погрузившись в собственные мысли – в точности как ее тетушка, когда та мурлыкала про себя новую сонату. – Первый материал был вполне подходящим. Не понимаю, почему ты проявил такой интерес к выбору ткани, если уж ночная сорочка мне понадобится для того, чтобы доставить удовольствие другому мужчине!
Симеон открыл было рот, но тут же снова закрыл его. Она своего добилась. Исидора сводила его с ума: когда она была рядом, он был готов забыть обо всем на свете.
– Мы могли бы уже быть дома, – вымолвила Исидора. – У меня еще одна встреча. – Она опустила глаза на часы, которые носила на ленте, и слегка вскрикнула. – Ох, я уже опаздываю! Прошу тебя!
– Я должен немедленно вернуться в Ревелс-Хаус, – сказал Симеон, когда они оказались в карете. – У меня возникло несколько серьезнейших проблем, связанных с поместьем. В Лондон я вернусь на следующей неделе, и мы сможем продолжить разговор об аннулировании брака.
Исидора подняла на него глаза.
– Само собой, – кивнула она. – Если я все еще буду в резиденции.
Ее слова поразили его снова, особенно если учесть, что произнесены они были абсолютно спокойным тоном.
