Текст книги "Сплетенные судьбами (ЛП)"

Автор книги: Элли Каунди (Конди)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 29. Кай

– Делай, что хочешь, – выкрикивает мужчина, когда я подхожу к краю могилы. – Это не имеет значения, я здесь последний остался.

Если бы я не знал, что он фермер, по его говору и манере речи, то дал бы ему уйти. Мой отец иногда намекал, что ему передались их интонации в голосе, после того, как вернулся из ущелий.

Я приказал остальным держаться на расстоянии, но, конечно же, Инди не послушалась. Я слышу ее шаги позади, и надеюсь, что у Кассии и Элая хватило здравого смысла остаться в доме.

– Кто вы? – задает вопрос мужчина.

Ему отвечает Инди, стоящая позади. Я не оборачиваюсь. – Отклоненные, – говорит она. – Люди, которым Общество желает смерти.

– Мы пришли в ущелья в поисках фермеров, так как думали, что вы сможете помочь нам, – продолжаю я.

– Мы покончили с этим, – говорит человек. – Конец.

Шаги. Позади нас. Мне хочется развернуться и приказать Кассии и Элаю уйти обратно в дом, но не могу повернуться спиной к мужчине.

– Итак, вас четверо, – произносит он. – Есть еще?

Я трясу головой.

– Я Элай, – представляется Элай из-за моей спины.

Сначала мужчина ничего не говорит. А потом отвечает: – Меня зовут Хантер. – И пристально смотрит на нас. Я смотрю в ответ. Он не на много старше нас, осознаю я, но ветер и непогода оставили отпечаток на его лице.

– Кто-то из вас жил в Обществе? – спрашивает он.

– Мы все жили, – отвечаю я. – В разное время.

– Понятно, – говорит Хантер. – Возможно, мне кое-то понадобится от вас.

– Взамен чего? – интересуюсь я.

– Если вы поможете мне, – продолжает Хантер. – То получите доступ, к чему пожелаете. У нас есть еда. Бумага. – Он устало машет в сторону пещер-хранилищ. Потом глядит на меня. – Хотя, кажется, вы уже сами себя обеспечили.

– Мы думали, что это место заброшено, – подает голос Элай. – Мы все вернем обратно.

Хантер нетерпеливо отмахивается. – Это неважно. Что именно вам нужно? Предметы для торговли?

– Да, – подтверждаю я.

Краем глаза я вижу, как Кассия и Инди обмениваются взглядами. Хантер тоже замечает это. – Что-нибудь еще? – спрашивает он.

Отчетливым голосом Инди произносит. – Мы бы хотели узнать как можно больше о Восстании. И, если оно существует где-то здесь рядом, то, как нам найти его?

– И кем может быть Лоцман, – в нетерпении добавляет Кассия. Конечно же, ей хочется узнать о мятежах, с тех пор, как прочитала о них в стихотворении своего дедушки. Хотелось бы мне рассказать ей обо всем еще там, на Холме. Тогда бы она все поняла. Но теперь, после того, как в ней зародилась надежда, – я даже не знаю, как поступить.

– Возможно, у меня найдутся ответы для вас, – отвечает Хантер. – Помогите мне, и тогда я расскажу вам все, что знаю.

– Давайте уже начнем, – говорит Инди. – Что нам надо сделать?

– Это не так-то просто, – говорит Хантер. – Нам нужно кое-куда пойти, но уже слишком темно для этого. Возвращайтесь сюда завтра, на рассвете. – Он тянется к своей лопате, и я жестом приказываю остальным отступить на шаг назад.

– Почем нам знать, можно ли доверять тебе? – спрашиваю я.

Он снова смеется, но это безрадостный смех. Слабое эхо его отскакивает от стен ущелья и теряется среди пустых домов. – Скажите мне, – спрашивает Хантер. – Действительно ли люди в Обществе доживают до восьмидесяти лет?

– Да, – подтверждает Кассия. – Но это относится только к Гражданам.

– Восемьдесят, – повторяет Хантер. – В Каньоне почти никто не достигает такого возраста. Думаете, это стоит того? – спрашивает он. – Жить так долго, но не иметь права выбора?

– Некоторые люди считают это правильным, – тихо произносит Кассия.

Хантер потирает лицо рукой, помеченной голубыми линиями, и то, что он сказал ранее, внезапно кажется правдой. Это конец. Его время вышло. – Завтра, – повторяет он, разворачивается и уходит прочь.

В маленьком домике все спят. Элай, Кассия, Инди. А я бодрствую и прислушиваюсь. Их дыхание издает звуки, как будто это вдыхает и выдыхает сам дом, но стены, конечно, остаются неподвижными. Я уверен, что Хантер не причинит нам вреда, но все равно не могу спать. Нужно быть настороже.

Где-то ближе к рассвету, когда я стою у двери, выглядывая наружу, я слышу звук из глубины комнаты. Кто-то проснулся.

Инди. Она идет в мою сторону.

– Чего тебе? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Я распознал Инди в тот момент, как только увидел ее впервые. Она как я – борец за жизнь. И я не доверяю ей.

– Ничего, – отвечает Инди. В тишине я слышу, как она возится со своей сумкой. Она никогда не упускает ее из виду.

– Что ты там прячешь? – интересуюсь я.

– Мне нечего скрывать, – резко отвечает она. – Все, что там лежит, принадлежит мне. – Помолчав минуту, спрашивает. – Почему ты не хочешь присоединиться к Восстанию?

Я не отвечаю. Некоторое время мы стоим в тишине. Инди перекидывает сумку через плечо и крепко прижимает к телу. Кажется, она витает в своих мыслях. Как и я. Часть меня возвращается к той ночи, проведенной с Кассией, в Каньоне, под звездным небом. А другая часть летит вместе с ветром на Холм. Мысленно возвращаясь в свое детство в Городке, я бы никогда не поверил, что со мной произойдет все это. И даже не мечтал о том, что так много смогу украсть у Общества.

Слышу, как кто-то заворочался. Кассия.

– Ей снится Ксандер, – шепчет Инди за моей спиной. – Я слышала, как она звала его по имени.

Я убеждаю себя, что те записки, которые Ксандер спрятал в таблетках, ничего не значат. Кассия дружила с Ксандером, но, тем не менее, выбрала меня. А эти бумажки долго не проживут. Бумага из порта очень быстро портится. Она распадается на хлопья, хрупкая, как снег. Истлевает, как пепел.

Теперь я не могу потерять ее.

Прожил в Отдаленных провинциях большую часть своей жизни.

Сверстники заносили Кая Маркхема в списки студентов, которыми они восхищаются, в 0,00 процентах случаев.

Никто никогда не упоминал меня в списках.

И никто из тех, кто влюблен в другого, не захотел бы видеть меня в качестве своей Пары.

Неужели любить кого-то, значит хотеть, чтобы они были в безопасности? Или это значит, что ты даешь им возможность сделать выбор самим?

– Что ты хочешь? – снова спрашиваю Инди.

– Я хочу разгадать тайну Ксандера, – отвечает Инди.

– Что ты имеешь в виду?

Чтобы ответить, она вынимает полоску бумаги. – Кассия уронила это, – говорит она. – А я не вернула ей.

Я знаю, что не должен брать бумажку, но все же делаю это. Осторожно, прикрывая свет фонарика от Кассии и Элая, я читаю надпись:

Имеет секрет, который расскажет, когда увидит свою Пару снова.

Эта строчка никогда не могла быть включенной в официальную информацию на микрокарте Ксандера. Он добавил что-то от себя. – Как же он сделал это? – спрашиваю я, как будто Инди знает ответ. Общество внимательно отслеживает все, что записано на порт и напечатано. Может, он рискнул воспользоваться школьным портом? Или домашним?

– Должно быть, он очень умный, – говорит Инди.

– Точно, – подтверждаю я.

– Так что это за секрет? – спрашивает Инди, склоняясь ближе.

Я качаю головой. – С чего ты взяла, будто мне это известно? – Я, действительно, знаю, но не говорю.

– Вы с Ксандером были друзьями, – отвечает она. – Так мне сказала Кассия. И я думаю, что ты знаешь гораздо больше, чем говоришь.

– О чем именно? – интересуюсь я.

– Обо всем, – говорит она.

– То же самое я думаю о тебе, – произношу я. – Ты что-то прячешь.

Я направляю на нее луч фонарика, и она щурится и моргает. В этом свете она выглядит ослепительно красивой. Ее волосы какого-то редкого оттенка, пылающая смесь красного и золотого. Она высока, сильна и прекрасно сложена. И дикая. Она хочет выжить, но есть некий фактор непредсказуемости в том, как она собирается сделать это, что и держит меня в постоянном напряжении. – Я хочу узнать секрет, – настаивает Инди. – И как найти Восстание. Думаю, что ты знаешь ответы на эти вопросы. Ты не рассказываешь Кассии, и, кажется, я знаю почему.

Я качаю головой, но молчу. Между нами повисает молчание. Она может нарушить его, если захочет.

Мгновение я думаю, что она вот-вот решится. Но она разворачивается и уходит на свое место отдыха. И больше не смотрит на меня.

Через минуту я возвращаюсь к входной двери и выскальзываю наружу. Я подставляю руку навстречу ветру и позволяю бумажке улететь в позднюю ночь.

Глава 30. Кассия

На стене, напротив ангелов, нарисована совсем иная картина. Я не замечала ее раньше, настолько была поглощена созерцанием ангелов. Все остальные спят; даже Кай провалился в сон рядом с входной дверью, где настойчиво вел наблюдение.

Я выбираюсь из кровати и пытаюсь понять, что же изображает картина. Линии, ангелы, очертания, но я не знаю, что это может быть. Не похоже ни на одну из Ста картин. На них ведь нарисованы только люди, места, предметы. Несколько минут спустя, я слышу, как Кай шевелится на другом конце комнаты. Наши глаза встречаются, перешагнув серое пространство пола и расплывчатые темные фигуры Инди и Элая. Бесшумно, Кай поднимается на ноги и подходит ко мне. – Ты выспался хоть немного? – шепчу я.

– Нет, – отвечает он, отклоняясь к стене и прикрывая глаза.

Когда он снова открывает их, ни один из нас не издает ни звука, ни вздоха.

Мы оба глядим на картину. Несколько минут спустя я задаю вопрос: – Это ущелье? – но, даже давая название картине, я понимаю, что это нечто другое. Чья-то рассеченная плоть, рассвет, занимающийся над рекой.

– Любовь, – наконец, отвечает Кай.

– Любовь? – переспрашиваю я.

– Да, – подтверждает он.

– Любовь, – тихо повторяю, все еще озадаченная.

– Ну, я думаю о любви, когда смотрю на это, – пытается объяснить Кай. – Может быть, ты представляешь что-то иное. Это как с Лоцманом из твоего стихотворения – каждый думает что-то свое, когда слышит это имя.

– А о чем ты думаешь, когда слышишь мое имя? – спрашиваю у него.

– О многом, – шепотом произносит Кай, вызывая у меня мурашки по всей коже. – Об этом. О Холме. О Каньоне. О местах, в которых мы бывали вместе. – Он отступает, и я чувствую на себе его взгляд, задерживаю дыхание, потому что знаю – он много чего видит. – И о местах, в которых не бывали вдвоем, – говорит он. – Пока что. – Его голос полон энергии, когда он упоминает о будущем.

Нам обоим хочется двигаться, хочется выйти наружу. Инди с Элаем все еще спят, и мы не побеспокоим их; они смогут увидеть нас из окна, когда проснутся.

Это ущелье, о котором я раньше думала, что оно бесплодно и пустынно, поражает обилием зелени, особенно рядом с рекой. Водяной кресс-салат обрамляет края болотистых берегов; мох украшает красные скалы вдоль реки; болотная трава переплетает зеленые и серые листья. Я наступаю на лед на берегу потока, и он трескается, напоминая мне о том, как я разбила стекло, в которое был заключен лоскут моего платья, там, в Городке. Взглянув вниз, куда я надавила подошвой ботинка, замечаю, что даже треснувший лед зеленого цвета под верхним белым слоем. Точно, как цвет моего платья на банкете Обручения. Раньше я не замечала всей этой зелени, проходя через ущелье; так как была поглощена поиском следов Кая.

Я вскидываю глаза на него, идущего вдоль реки, и замечаю легкость его походки, даже когда он наступает на места, где зыбучие пески перекатываются через тропинку. Он оглядывается на меня, останавливается и улыбается.

Ты принадлежишь этим местам, думаю я. Ты двигаешься совсем по-другому, чем тогда, в Обществе. Все в этом местечке выглядит правильным для него – прекрасные, необычные картины, абсолютная независимость городка.

Всему этому недостает только людей, которых он поведет за собой. У него есть только мы трое.

– Кай, – говорю я, когда мы доходим до края посадок.

Он останавливается. Его глаза обращены только на меня, его губы касаются моих губ, ласкают мою шею, руки, внутреннюю сторону запястий, каждый палец. Когда мы стояли, целуясь, в ту ночь при холодном сиянии звезд, и крепко обнимались, то не было ощущения, что мы крадем время. А было чувство, что оно принадлежит нам целиком.

– Я знаю, – отвечает Кай.

Мы долго глядим друг на друга, прежде чем скрыться под ветвями деревьев. Серая потрескавшаяся кора, кучи коричневых листьев на земле, подрагивающие и шелестящие на каньонном ветру.

Когда листья разметаются, я замечаю такие же плоские серые камни на земле, как и тот, что Хантер положил вчера. Я трогаю Кая за руку. – А это все...

– Места, где похоронены люди, – говорит он. – Да. Это называется кладбищем.

– Почему их не похоронили в более высоком месте?

– Та земля нужна была для живых.

– Но книги, – начинаю я. – Их хранили высоко, и книги не живые.

– Зато живые, по-прежнему, находят им применение, – мягко отвечает Кай. – Но не телам. Если кладбище затопляется, то ничего не рушится, так как уже все мертво. А с библиотеками все иначе.

Я приседаю, чтобы взглянуть на камни. Места, где лежат люди, отмечены различными знаками. Имена, даты, иногда фраза. – Что означают эти надписи? – спрашиваю Кая.

– Это называется эпитафией, – поясняет он.

– А кто их выбирает?

– По-разному. Иногда, если человек знает, что умирает, он сам выберет надпись.

А чаще те, кто остался в живых, и кто знает какие-нибудь факты из жизни умершего.

– Печально, – произношу я. – Но красиво.

Кай приподнимает брови в немом вопросе, и я тороплюсь объяснить. – Не смерть красива, – поясняю я. – Я говорю о самой идее писать эпитафию. Когда мы умираем в Обществе, оно само выбирает, что нужно оставить после нашей смерти. Они называют то, что составляет историю твоей жизни. – Мне до сих пор хочется, чтобы тогда у меня оказалось больше времени для более подробного изучения микрокарты дедушки. Но дедушка сам выбрал, что оставить на хранение после него, а именно: ничего.

– А в деревне, где жила твоя семья, тоже устанавливали такие камни? – спрашиваю я Кая, и тут же понимаю, что совсем не нужно было интересоваться этой частью истории.

Кай смотрит на меня. – У моих родителей нет, – отвечает он. – На это не было времени.

– Кай, – начинаю я, но он отворачивается и идет к другому ряду камней. Моей руке становится холодно, когда его ладонь больше не сжимает ее.

Мне не следовало спрашивать об этом. Я не любила ни одного из тех, кого видела мертвым, за исключением своего дедушки. Как будто я заглянула в глубокое темное ущелье, в котором ни разу не приходилось идти.

Осторожно передвигаясь между камнями, чтобы не задеть их, я начинаю понимать, что Общество и Хантер были правы насчет средней продолжительности жизни здесь. Большинство умерших не дожило до восьмидесяти лет. В земле лежат и другие дети, кроме той девочки, похороненной Хантером.

– Столько детей умерло здесь, – говорю я вслух. Я надеялась, что вчерашняя девочка была исключением.

– В Обществе тоже умирают дети, – отвечает Кай. – Вспомни Мэтью.

– Мэтью, – повторяю я, и, услышав это имя, внезапно вспоминаю о Мэтью, действительно, впервые за многие годы думаю о нем, как о Мэтью, а не как о первом ребенке Маркхемов, который погиб при трагических обстоятельствах от рук Аномалии.

Мэтью. На четыре года старше Кая и меня; настолько взрослый, что должен был быть неприкосновенным, недостижимым. Он был чудесным мальчиком, который всегда говорил нам привет, проходя по улице, хотя и был на несколько лет старше. Он носил с собой таблетки и посещал среднюю школу. Мальчик, которого я запомнила – теперь его имя вновь появилось в памяти – был достаточно похож на Кая, чтобы быть его кузеном; только более высокий, крупный, неторопливый и спокойный.

Мэтью. Как будто его имя умерло вместе с ним, и как будто произнесение имени ушедшего делает его более живым.

– Но их не много, – говорю я. – Только он.

– Он единственный, о ком ты помнишь.

– А были и другие? – потрясенно спрашиваю я.

Шум, доносящийся сзади, заставляет меня обернуться; это Элай с Инди закрывают дверь позаимствованного нами дома. Элай приветственно взмахивает рукой, и я машу в ответ. Небо уже полностью посветлело; скоро появится Хантер.

Я бросаю взгляд на камень, который он положил вчера, наклоняюсь и провожу рукой по вырезанному имени. САРА. Ей было совсем немного; она умерла в пять лет. Ниже, под датой, нацарапана фраза, и, холодея, я осознаю, что она похожа на строчку из стихотворения:

КОГДА ИЮНЬСКИЙ ВЕТЕР РВЕТ ИХ ПАЛЬЦАМИ С ЦВЕТОВ¹

Я тянусь к руке Кая и сжимаю ее так крепко, насколько хватает сил. Так, что даже холодный ветер не сможет украсть его у меня своими цепкими пальцами, своими руками, которые отнимают жизнь не в срок, не дожидаясь расцвета.

¹Эмили Дикинсон – Поле битвы

Глава 31. Кай

Когда Хантер приходит на встречу, он приносит с собой фляжку с водой и моток веревок, перекинутый через плечо. Хотелось бы мне знать, что все это означает. Не успеваю я сказать и слова, как Элай подает голос.

– Она была твоей сестрой? – он указывает на недавно положенный камень.

Хантер даже не оборачивается в сторону могилы. Слабая вспышка волнения пробегает по его лицу. – Вы видели ее? И долго вы наблюдали?

– Достаточно долго, – отвечает Элай. – Мы собирались заговорить с тобой, но ждали, когда ты закончишь.

– Это очень любезно с вашей стороны, – угрюмо произносит Хантер.

– Я сожалею, – говорит Элай. – Кем бы она ни была, мне очень жаль.

– Она была моей дочерью, – объясняет Хантер. Глаза Кассии расширились. Я знаю, о чем она думает: его дочь? Но он так молод, всего двадцать два – двадцать три года.

И, конечно же, не двадцать девять – это предельно низкий возраст, в котором у тебя может быть пятилетний ребенок в пределах Общества. Но здесь не Общество.

Инди первая нарушает молчание. – Куда мы идем? – интересуется она у Хантера.

– В другое ущелье, – отвечает тот. – Вы все умеете взбираться по скалам?

Когда я был маленьким, мама пыталась научить меня различать цвета. – Голубой, – говорила она, указывая на небо. И снова «голубой», указывая во второй раз на воду. Она говорила, а я мотал головой, потому что видел – голубое небо не всегда такое же голубое, как вода.

Это заняло у меня долгое время – до тех пор, пока я не переселился в Орию – научиться применять одно слово для всех оттенков одного цвета.

Я вспоминаю об этом, пока мы шагаем через ущелье. Стены Каньона оранжево-красного цвета, но в Обществе никогда не увидишь именно такого оттенка оранжево-красного.

Любовь тоже имеет различные оттенки. Например, когда я любил Кассию, думая, что меня не любят в ответ. Или, когда я любил ее на Холме. Или та любовь, которую я испытываю к ней сейчас, когда она пришла в Каньон в поисках меня. Она другая. Более сильная. Я думал, что любил и желал ее раньше, но сейчас мы идем по ущелью вместе, и я осознаю, что это гораздо больше, чем новый оттенок. Это целый новый цвет.

Хантер останавливает впереди группы и жестом указывает на утес. – Здесь, – говорит он. – Это место самое удобное. Он начинает оценивать скалу, оглядываясь по сторонам.

Я поднимаю руку, защищаясь от яркого солнца, чтобы лучше видеть подъем над нашими головами. Кассия бросает на меня беглый взгляд и поступает так же. – Это здесь мы с Инди возвращались в ущелье, – говорит она, узнавая.

Хантер кивает головой. – Это лучшее место, чтобы взобраться наверх.

– В том другом ущелье есть одна пещера, – говорит Инди Хантеру.

– Я знаю, – отвечает он. – Ее называют Каверной. И я хочу, чтобы ты ответила на один вопрос – что там находится внутри нее?

– Мы туда не заходили, – говорит Кассия. – Она плотно запечатана.

Хантер трясет головой. – Она только выглядит таковой. Но мои люди пользуются ею с тех пор, как мы впервые пришли в Каньон. После того, как ее прибрало к рукам Общество, мы нашли лазейку, как можно проникать внутрь.

Кассия выглядит озадаченной. – Но, в таком случае, вы знаете...

Хантер перебивает ее. – Мы знаем о том, что там хранится. Но не знаем, для чего. – Он глядит на Кассию, и его пристальный оценивающий взгляд лишает силы воли. – Мне кажется, ты должна знать, для чего.

– Я? – потрясенно спрашивает она.

– Ты жила в Обществе гораздо дольше, чем все остальные, – объясняет Хантер. – Это я могу утверждать. – Кассия краснеет и проводит ладонью по руке, как будто хочет смахнуть какую-то заразу, перешедшую от Общества.

Хантер бросает взгляд на Элая. – Как думаешь, у тебя получится?

Элай внимательно разглядывает утес. – Да, – отвечает он.

– Хорошо, – говорит Хантер. – Это восхождение не особо технически сложное. Даже члены Общества смогут подняться, если попытаются.

– Почему же они не пытались? – интересуется Инди.

– Еще как пытались, – возражает Хантер. – Но эта зона была одной из самых хорошо охраняемых нами. Мы убивали любого, кто пытался вскарабкаться наверх. И даже воздушный корабль невозможно загнать в это ущелье. Поскольку оно слишком узкое. Они приходили пешком, поэтому у нас было преимущество. – Он заканчивает вязать узлы и перекидывает веревку через металлическую скобу, вделанную в стену. – Это срабатывало много раз.

Но теперь фермеры ушли, перебравшись через равнину. Или лежат мертвые на вершине Каньона. Это лишь вопрос времени, когда Общество осознает это и решит вторгнуться сюда.

Никто не понимает это лучше, чем сам Хантер. Нам нужно торопиться.

– Мы могли подниматься в любом месте, – продолжает Хантер. – Весь Каньон принадлежал нам. – Он смотрит на веревку в своих руках. Думаю, он снова вспоминает о том, что все ушли. Ты не думаешь, что сможешь когда-нибудь забыть такое, но иногда – на минуту-другую – все же забываешь. Я никогда не мог решить, считаю ли я, что это хорошо, или, что это плохо. Забывая, ты живешь, не ощущая боли, но вдруг пришедшее воспоминание сильно бьет по голове.

Все кругом причиняет боль. Иногда – когда становлюсь слабым – я желаю, чтобы красные таблетки подействовали на меня.

– Мы видели тела на вершине Каньона, – говорит Инди. Она глядит вверх на скалу, оценивая ее. – У них были голубые отметки, как и у тебя. Они тоже были фермерами? И зачем они поднялись наверх, когда проще было бы подождать, пока Общество спустится вниз? – не смотря ни на что, я восхищаюсь ею. Она отваживается задавать Хантеру все эти вопросы. Как бы я хотел тоже знать ответы на них.

– То место на вершине – единственное, достаточно широкое и ровное для посадки кораблей Общества, – рассказывает Хантер. – В последнее время, по неизвестным причинам, их вылазки в Каньон стали более агрессивными, и у нас не было возможности сторожить все ущелья сразу. Только то, где находится наше местечко. – Он делает еще один узел, крепче затягивая веревку. – Впервые за всю историю фермеров, наши мнения разделились, и мы не смогли найти пути решения проблемы. Некоторые из нас захотели подняться наверх и сражаться, чтобы Общество оставило ущелья в покое. А другие хотели спасаться бегством.

– А ты что решил? – спрашивает Инди.

Хантер не отвечает.

– Значит, те, кто шел через равнину, – говорит Инди, подталкивая его выдать больше сведений. – Собирались присоединиться к Восстанию?

– Думаю, этого достаточно, – отвечает Хантер. Выражение его лица даже Инди удерживает от дальнейших расспросов. Она поджимает губы, и Хантер передает ей веревку. – У тебя самый большой опыт восхождений, – поясняет он. И это не вопрос. Он в этом просто уверен.

Она кивает и, почти улыбаясь, глядит вверх на скалы. – Иногда я украдкой занималась этим. Возле нашего дома было подходящее место.

– Общество разрешало тебе заниматься восхождениями? – переспрашивает Хантер.

Она смотрит на него с чувством оскорбленного достоинства. – Нет, они не разрешали. Я нашла способ заниматься этим без их ведома.

– Мы с тобой будем помогать взбираться остальным, – предлагает Хантер. – Тогда дело пойдет быстрее. Ты справишься?

Инди смеется в ответ.

– Будь осторожна, – предупреждает Хантер. – Здесь совсем другой камень.

– Я знаю, – отвечает она.

– А ты сможешь взбираться один? – спрашивает меня Хантер.

Я киваю. Я не говорю ему, что именно так и предпочитаю делать обычно. Если сорвусь, то, по крайней мере, никого не утяну за собой. – Я присмотрю за тобой сначала.

Инди оглядывается на Кассию и Элая. – Кто из вас пойдет со мной? – Элай, – говорит Кассия. – Выбор за тобой.

– Кай, – тут же дает ответ Элай.

– Нет, – говорит ему Хантер. – Кай не имеет такого опыта восхождений, как мы.

Элай открывает рот, чтобы запротестовать, но я качаю головой. Он внимательно смотрит на меня, а потом отходит и становится рядом с Инди. Кажется, я замечаю слабую довольную улыбку на лице Инди, прежде чем она отворачивается к скалам.

Я наблюдаю, как Кассия пристегивается, готовясь идти за Хантером. Потом проверяю Элая, насколько хорошо он пристегнулся. Когда поднимаю взгляд кверху, Хантер уже готов начать. Кассия крепко стискивает зубы.

Я совсем не волнуюсь за подъем. Хантер – лучший скалолаз. Ему нужно, чтобы Кассия осталась невредимой и помогла ему в пещере. Я поверил Хантеру, когда он сказал, что ему необходимо знать, почему Общество поступает именно так, а не иначе. Он, по-прежнему, думает, что знание причины как-то поможет. Но он пока еще не знает, что эта причина не будет достаточно удовлетворительной для него.

Едва перевалившись через край Каньона, мы бежим. Я держу Элая за одну руку и Кассию за другую, мы мчимся, дыша поверхностно и быстро, и наши ноги почти летят над каменистой поверхностью.

Мы выставлены на обозрение и обнажены на этой скале под открытым небом на несколько долгих секунд.

И они кажутся недостаточно долгими. Я чувствую, что могу убегать отсюда вечно.

Посмотри! хочется выкрикнуть. Я все еще жив. Все еще здесь. Не смотря на то, что твоя статистика и твои чиновники желали иного.

Ноги быстры.

Легкие полны кислорода.

Держусь за тех людей, которых люблю.

Люблю.

Самая безрассудная вещь из всех.

Как только мы приближаемся к краю, то расцепляем руки. Они понадобятся нам для веревок.

Второй каньон это настоящая расселина – крохотная и узкая – меньше, чем ущелье фермеров. После того, как мы все достигли подножья утеса, Кассия указывает на длинную гладкую поверхность. Она выглядит, как песчаник, но в ней есть что-то странное. – Вот то место, где, как мы думали, есть вход, – произносит она. Ее губы сжимаются. – Тело того парня там, под кустами.

Чувство свободы, которое я ощущал до этого, исчезло. Осознание того, что Общество нависает над этим ущельем, подобно разорванным бегущим облакам, оставшимся после грозы.

Другие тоже замечают это. Лицо Хантера помрачнело, и я понимаю, как ему больно, ведь Общество захватило то место, которое он считал своим.

Хантер подводит нас к маленькой пещере в том месте, где стены ущелья образуют своеобразные складки. Мы впятером, наклонившись, едва помещаемся внутри нее. Задняя стена пещеры оканчивается грудой камней. – Вот здесь мы проделали лазейку внутрь, – поясняет Хантер.

– И Общество до сих пор не обнаружило ее? – Инди выглядит скептически.

– Они даже не знают, как нужно искать, – говорит Хантер. Он приподнимает один из валунов. – Позади этих камней есть расщелина. И, как только мы проникнем внутрь и пройдем через нее, то доберемся до угла Каверны.

– И как же мы это сделаем? – интересуется Элай.

– Сдвигайте землю, – отвечает Хантер. – И задерживайте дыхание в особо узких местах. – Он тянется к одному из валунов. – Когда закончим, я пойду первым, – бросает он через плечо. – Затем Кассия. На поворотах будем перекликаться. Двигаемся не спеша. Будут места, где придется ложиться на спину и передвигаться, отталкиваясь ногами. Если застрянете, зовите на помощь. Держитесь рядом, чтобы услышать меня. Я помогу, если будут какие-то затруднения. В конце пути будет очень тесно.

Я на мгновение колеблюсь, думая, вдруг это ловушка. Могло ли это подстроить Общество? Или Инди? Я ей не доверяю. Наблюдаю, как она помогает Хантеру с камнями, в пылу работы ее длинные растрепанные волосы развеваются вокруг головы. Чего она хочет? И что прячет?

Я кидаю взгляд на Кассию. Она на новом месте, где все не так, как ей было привычно. Она видела людей, которые умерли при ужасных обстоятельствах, она страдала от голода, терялась и шла через пустыню, пытаясь отыскать меня. Пережила все то, чего девочка из Общества никогда не должна была испытать. Ее глаза загораются, когда она смотрит на меня, и это вызывает у меня улыбку. Задерживайте дыхание? как будто говорит она. Сдвигайте землю? Так мы постоянно занимаемся этим.