Текст книги "Сплетенные судьбами (ЛП)"

Автор книги: Элли Каунди (Конди)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 18. Кассия

– Ты выглядишь уставшей, – говорит Инди. – Как думаешь, может, нам спускаться помедленнее?

– Нет, – отвечаю я. – Не нужно. - Если я остановлюсь, то никогда не смогу продолжить опять.

– Ты никому не сделаешь лучше, если умрешь на полпути, – сердито говорит она.

Я смеюсь. – Не умру. – Хотя я истощена, опустошена, испытываю жажду и боль, идея смерти кажется нелепой. Не могу я умереть именно тогда, когда, возможно, с каждым шагом подбираюсь все ближе к Каю. И, кроме того, у меня есть синие таблетки. Я улыбаюсь, представляя, что может быть написано на остальных полосках бумаги.

Снова и снова я ищу следы Кая. Хотя я не умираю, но, возможно, больна сильнее, чем думала, потому что нахожу знаки во всем. Мне кажется, что я вижу послание от Кая в узоре потрескавшейся грязи на полу ущелья, после того, как однажды прошел дождь, и земля затвердела, превратившись в то, что можно посчитать за буквы. Я приседаю на корточки, чтобы взглянуть на них. – Что ты видишь здесь? – спрашиваю я Инди.

– Грязь, – отвечает она мне.

– Нет, – настаиваю я. – Взгляни поближе.

– Узор кожи или чешуя, – говорит она, и на мгновение я настолько проникаюсь ее предположением, что замолкаю. Кожа или чешуя. Может быть, весь этот каньон – одна длинная извивающаяся змея, по которой мы идем, и когда достигнем конца, то наступим прямо ей на хвост. Или попадем ей в пасть, и она сожрет нас целиком.

Наконец, когда цвет неба над ущельем изменяется с голубого на розовато-голубой, и воздух густеет, я вижу настоящий знак.

Это мое имя, Кассия, вырезанное на коре молодого тополя, который приютился на клочке земли у излучины ручья.

Это дерево проживет не долго; его корни уже вылезли на поверхность, пытаясь уберечься от затопления. Он настолько аккуратно вырезал мое имя на коре, что оно выглядит почти, как часть самого дерева.

– Ты видишь это? – спрашиваю Инди.

Через мгновение она произносит: – Да.

Я так и знала.

Недалеко от ручья я замечаю небольшое поселение, густо заросший фруктовый садик с переплетенными стволами и золотистыми плодами, низко свисающими с деревьев. Глядя на яблоки, мне хочется сохранить несколько штук для Кая, как доказательство того, что я следовала за каждым его шагом. Мне необходимо найти что-то еще, что можно будет подарить ему, кроме стихотворения – у меня даже не хватает времени закончить его, подумать над нужными словами.

Потом я снова смотрю на землю рядом с тополем и вижу отпечатки ботинок, ведущие дальше вглубь ущелья. Сначала я их даже не заметила; они смешались со следами разных животных, приходивших к ручью на водопой. Но отпечатки обуви отчетливо выделяются среди следов лап с когтями и подушечками.

Инди лезет через забор, ограждающий сад.

– Пойдем, – уговариваю ее. – Нет причин оставаться здесь. Мы знаем, куда они ушли. У нас достаточно воды и таблеток.

– Таблетки не спасут нас, – отвечает Инди, срывая с дерева яблоко и надкусывая. – Нам нужно взять с собой хотя бы это.

– Но таблетки помогают, – возражаю я. – Я уже принимала одну.

Инди перестает жевать. – Ты приняла таблетку? Зачем?

– Да, приняла, – повторяю я. – Они очень хорошо помогают выжить.

Инди спешит ко мне и вручает яблоко. – Съешь это. Немедленно. Она качает головой. – Когда ты успела принять таблетку?

– В том, другом, ущелье, – говорю я, удивленная ее явной обеспокоенностью.

– Вот почему ты заболела, – констатирует Инди. – Ты серьезно не понимаешь, что ли?

– Не понимаю чего?

– Синие таблетки отравлены, – говорит она.

– Конечно же, они не отравлены, – возражаю я. Как странно. Ксандер никогда не дал бы мне что-то отравленное.

Губы Инди сжимаются в тонкую линию. – И все же отравлены, – утверждает она. – Не принимай их больше. – Она открывает мою сумку и кладет туда несколько яблок. – Что заставляет тебя думать, будто ты знаешь, куда нужно идти?

– Просто знаю, – отвечаю я, делая неопределенный жест в сторону следов. – Я сортирую знаки.

Инди глядит на меня и никак не может решить, верить мне или нет. Она думает, что я больна из-за таблетки, что теряю разум.

Но она видела мое имя на дереве и знает, что это не я вырезала его там.

– Я, по-прежнему, считаю, что тебе следует отдохнуть, – делает последнюю попытку Инди.

– Я не могу, – отвечаю я, и она видит, что это правда.

Вскоре после того, как мы покинули поселение, я слышу кое-что. Звук шагов позади. Я останавливаюсь недалеко от водоема.

– Здесь кто-то есть, – произношу я, поворачиваясь лицом к Инди. – Нас преследуют.

Инди настороженно смотрит на меня. – Думаю, ты слышишь то, чего на самом деле нет. Как тогда видела вещи, которых и не существовало вовсе.

– Нет же, – говорю я. – Послушай.

Мы обе застыли на месте, слушая звуки ущелья. Кругом тихо, не считая шелеста листвы, которую колышет ветер. Ветер утихает, и шелест прекращается, но я, по-прежнему, что-то слышу. Шаги на песке? Рука, задевающая камень, чтобы опереться? Какой-то звук. – Вот, – шепчу я Инди. – Ты должна была услышать это.

– Я не слышу ничего, – отвечает она, но заметно, что нервничает. – Тебе нехорошо. Возможно, нам стоит немного отдохнуть.

В ответ на ее слова я снова начинаю идти. Я прислушиваюсь к звукам позади нас, но все, что слышу, это трепет листьев на ветру.

Мы идем, пока не начинает темнеть, тогда зажигаем фонарики и снова продолжаем движение. Инди была права, сейчас я не чувствую, что за нами кто-то идет. Я слышу только свое дыхание, чувствую только себя, слабость в каждой жиле, в каждой мышце, в каждом шаге уставших ног. Я никому не позволю остановить меня теперь, когда так близко подобралась к Каю. Я приму больше таблеток. Не думаю, что Инди права насчет них.

Когда она не глядит, я открываю еще одну таблетку, но руки дрожат очень сильно.

Она падает на землю, вслед за ней шуршит крошечный листик. Тогда я вспоминаю. Записки Ксандера. Я хотела почитать их.

Бумагу подхватывает ветром, и кажется, она уже слишком далеко, и найти ее нет никакой возможности, так же, как иголку в стоге сена.

Глава 19. Кай

Я вскакиваю от грохота, раздающегося в небе.

Почему они начали обстрел так рано утром? думаю я в отчаянии. Сейчас светлее и позднее, чем мне показалось сначала. Должно быть, я устал.

– Элай! – выкрикиваю я.

– Я здесь!

– Где Вик?

– Он хотел пойти порыбачить пару часов, прежде чем мы уйдем, – отвечает Элай. – Он приказал мне остаться здесь и не будить тебя.

– Нет, нет, нет, – твержу я, и больше мы уже не можем ничего сказать, потому что шум моторов над головой слишком силен. Звуки выстрелов тоже другие. Мощные и тяжелые. Прицельные. Не похожие на тот мелкий дождик, какой бывал раньше. Этот звук больше напоминает град, глыбами летящий с неба.

Когда он умолкает, я не жду ни секунды, хотя и должен бы. – Оставайся здесь, – наказываю Элаю и бегу к равнине, потом ползу по траве, в направлении этого чертова ручья, чертова болота.

Но Элай следует за мной по пятам, и я позволяю ему. Доползаю до берега и не хочу смотреть.

Я верю в то, что вижу, поэтому, если я не вижу Вика мертвым, значит это не правда.

Вместо этого я смотрю на ручей, в котором что-то взорвалось. Зеленовато-коричневая болотная трава частично скрылась в грязи, напоминая длинные спутанные волосы утопленников.

Силой взрыва землю выбросило в ручей и перекрыло его ток, превратив в подобие бассейна. Маленький замкнутый участок реки, которой больше некуда течь.

Я прохожу несколько шагов вниз по течению, достаточно для того, чтобы увидеть – они сделали то же самое еще раз и еще, и так на всей протяженности реки.

Слышу, как рыдает Элай.

Потом поворачиваюсь и гляжу на Вика.

– Кай, – произносит Элай. – Ты можешь ему чем-нибудь помочь?

– Нет, – отвечаю я.

Что бы ни поразило его с такой силой, но Вик выглядит так, будто пролетел несколько метров; его шея была сломана. Должно быть, он умер мгновенно. Я знаю, что должен радоваться этому. Но не могу. Я заглядываю в эти пустые глаза, отражающие только синеву неба, в них не осталось ничего от самого Вика.

Что привело его именно сюда? Почему он не рыбачил под укрытием деревьев вместо этого открытого места?

Я нахожу причину в водоеме рядом с ним, пойманную в ловушку в неподвижной воде. И сразу узнаю, что это за рыба, хотя никогда прежде не видел ее.

Радужная форель. Она сверкает всеми цветами радуги в лучах солнца и борется за жизнь.

Видел ли ее Вик? Не поэтому ли вышел на открытое пространство?

Вода в бассейне становится темнее. Нечто – большая круглая сфера – лежит на дне водоема. Когда я подхожу ближе, то вижу, что сфера медленно выпускает токсические вещества.

Они не собирались убивать Вика. Они хотели уничтожить ручей.

Я наблюдаю, как форель переворачивается белыми брюшками кверху и всплывает на поверхность водоема.

Мертвая, как и Вик.

Хочется плакать и смеяться одновременно.

– У него что-то зажато в руке, – замечает Элай. Я приглядываюсь. Кусочек дерева, с вырезанным на нем именем Лэни. – Упал вместе с ним. – Элай тянется к ладони Вика и сжимает ее на мгновение. А затем скрещивает его руки на груди. – Сделай же что-нибудь, – обращается ко мне Элай со слезами, ручьем текущими по лицу.

Я отворачиваюсь и срываю с себя пальто.

– Что ты делаешь? – в ужасе спрашивает Элай. – Ты не можешь оставить его так.

У меня нет времени отвечать на его вопросы. Бросив пальто на землю, опускаю руки в ближайший водоем – тот, в котором плавает мертвая форель. Холод обжигает. Проточная вода редко замерзает, эта же теперь не движется вовсе. Обеими руками я начинаю вытаскивать сферу, которая не прекращает извергать отраву. Она тяжелая, но мне удается откинуть ее на берег, положив возле камня, а затем я начинаю искать следующую. Я не смогу очистить реку от всей грязи, которая перекрыла ее во многих местах, но зато могу убрать яд хотя бы из нескольких водоемов. В то же время понимаю, что это бесполезное занятие, как и все, что я делал до этого. Как и попытка вернуться к Кассии в Общество, желающее мне смерти.

Но я уже не могу остановиться.

Подходит Элай и тянется за мной в воду.

– Это очень опасно, – предупреждаю я его. – Вернись под защиту деревьев.

Вместо ответа, он начинает помогать вытаскивать сферу. Я вспоминаю, как Вик помогал мне закапывать тела, и позволяю Элаю продолжить.

На протяжении всего дня Вик разговаривает со мной. Я понимаю, что схожу с ума, но никак не могу перестать слышать его.

Он говорит все то время, пока мы с Элаем вытаскиваем сферы из воды. Снова и снова рассказывает его с Лэни историю. Я рисую в своем уме картинки, как он влюблялся в Аномалию. Объяснялся в любви Лэни. Разглядывал радужную форель и шел поговорить с родителями девушки. Как стоял при заключении помолвки. Улыбался, протягивая к ней руку, обещая счастье, не смотря на все преграды Общества. Возвращаясь, узнавал, что она исчезла.

– Перестань, – говорю я Вику, игнорируя удивленный взгляд Элая. Мысленно переключаюсь на своего отца. Он постоянно слышал голоса, звучащие в его голове, нашептывавшие ему: говори с людьми, попытайся изменить мир.

Вытащив столько сфер, на сколько хватило сил, мы с Элаем вместе копаем могилу для Вика. Дело продвигается медленно; не смотря на то, что земля рыхлая, мои мускулы ноют от изнеможения, и могила не так глубока, как хотелось бы. Элай упорно работает бок о бок со мной, его небольшие руки зачерпывают землю.

Закончив, мы опускаем Вика внутрь.

Он опустошил в лагере один из своих рюкзаков и взял его с собой, чтобы потом перенести улов. Внутри я нахожу одну мертвую рыбу с серебристой чешуей и тоже кладу ее в могилу. Мы накрываем Вика его пальто. Прореха над сердцем, где когда-то был серебряный диск, выглядит, как небольшая рана. Если Общество откопает его, они не узнают о нем никакой информации. Даже отметки на его обуви означают то, чего они понять не смогут.

Вик говорит со мной, пока я вырезаю фигурку рыбы из куска песчаника, чтобы поставить на его неглубокой могиле. Чешуя рыбы тускло-коричневого цвета. Радужная форель без своей радуги цвета. Не та настоящая, какую когда-то видел Вик. Но она – лучшее из всего, что я могу сделать. Я хочу оставить ее в память не только о том, что он умер, но также и о том, что он любил кого-то, и его любили в ответ.

– Они не убили меня, – говорит мне Вик.

– Нет? – переспрашиваю я, но так тихо, что Элай не слышит меня.

– Нет, – отвечает он, усмехаясь. – Я не умер, пока рыба еще жива, пока она плавает, мечет икру, выращивает мальков.

– Разве ты не видишь это место? – спрашиваю я Вика. – Мы пытались спасти их. Но они тоже медленно умирают.

А потом он умолкает, и я понимаю, что Вик действительно ушел, и желаю, чтобы голос снова зазвучал в моей голове. Я, наконец-то, понимаю, что, пока отец слышал эти голоса, он никогда не был одинок.

Глава 20. Кассия

Мое дыхание, кажется, нарушилось. Его звук – как будто мелкие волны плескаются о скалу и утомленно рокочут в надежде раствориться в камне.

– Поговори со мной, – прошу я Инди. Я замечаю, что она несет две сумки, две фляжки. Как такое случилось? Они мои? Я слишком утомилась, чтобы интересоваться этим.

– Что ты хочешь от меня услышать? – спрашивает она.

– Все, что угодно. – Мне нужно слышать что-то помимо моего собственного дыхания, моего уставшего сердца.

Каким-то образом, до того, как слова Инди превращаются в моих ушах в ничего не значащие звуки, я осознаю, что она говорит мне что-то, много чего; что она никак не может перестать говорить, когда понимает, что я далека от того, чтобы хоть что-то услышать. Хотела бы я суметь уделить больше внимания словам и суметь запомнить их. Но получается выхватить лишь несколько фраз:

Каждую ночь перед сном

И

Я думала, что все изменится после того, как

И

Я не знаю, сколько еще смогу верить

Это звучит почти как поэзия, и я снова думаю, смогу ли когда-нибудь закончить свое стихотворение для Кая. Найду ли правильные слова, когда, наконец, увижу его. Будет ли у нас с ним достаточно времени для чего-то большего, чем для начал.

Я хочу попросить Инди вытащить еще одну синюю таблетку из моего рюкзака, но, прежде чем успеваю произнести хоть слово, опять вспоминаю, что говорил мне дедушка: я достаточно сильная, чтобы не принимать таблетки.

Но, дедушка, кажется, я поняла тебя недостаточно хорошо, как мне подумалось сначала. Стихи. Мне казалось, я знаю, что ты имел в виду. Но которому именно стиху, ты хотел, чтобы я поверила?

Вспоминаю, что сказал дедушка, когда я взяла у него бумагу в тот последний раз. – Кассия, – прошептал он. – Я даю тебе то, чего ты пока не можешь понять. Но когда-нибудь обязательно поймешь. Лучше, чем кто-либо другой.

В мозгу порхает мысль, подобно одной из бабочек-траурниц, плетущих свои коконы на веточках и здесь, и в провинции Ориа. Эта мысль возникала у меня и раньше, но до конца оформилась только сейчас.

Дедушка, был ли ты когда-нибудь Лоцманом?

А потом другая мысль посещает меня, быстрая и мимолетная, которую я даже не успеваю толком ухватить, и покидает движениями легких крылышек.

– Я в них больше не нуждаюсь, – говорю я себе. В таблетках, в Обществе. Не знаю так ли это. Но, кажется, так должно быть.

А потом я вижу его. Компас, сделанный из камня, лежащий на уступе, точно на уровне глаз. Я поднимаю его, роняя при этом все остальное.

Сжимаю его в руке, пока мы идем, не смотря на то, что он весит больше, чем большинство вещей, брошенных мною на землю. Я думаю, Это хорошо, что он тяжелый. И думаю, Это хорошо, ведь он удержит меня на этой бренной земле.

Глава 21. Кай

– Скажи те слова, – просит меня Элай.

Мои руки трясутся от многочасовой работы. Небо позади нас темнеет. – Я не могу, Элай. Они ничего не значат.

– Произнеси их, – приказывает Элай, снова заливаясь слезами. – Сделай это.

– Не могу, – повторяю я, устанавливая песчаник-рыбу в изголовье могилы Вика.

– Ты должен сказать их, – настаивает Элай. – Должен, ради Вика.

– Я уже сделал все, что мог ради него, – отвечаю я. – Мы оба сделали. Мы попытались спасти ручей. А сейчас нам нужно идти. Он бы поступил точно так же.

– Теперь у нас не получится пересечь равнину, – говорит Элай.

– Мы будем держаться вблизи деревьев, – отвечаю я. – Пока еще не наступила ночь, попробуем пройти как можно дальше.

Мы возвращаемся и собираем наши вещи на стоянке у входа в ущелье. Когда заворачиваем вяленую рыбу, она оставляет серебристые чешуйки на наших ладонях и одежде. Мы с Элаем делим между собой еду из рюкзака Вика. – Тебе нужно что-то из этого? – спрашиваю я Элая, находя брошюры, взятые Виком.

– Нет, – отвечает он. – Мне больше нравится то, что выбрал я.

А я кладу одну из брошюр в свой рюкзак и оставляю остальные. Нет никакого смысла забирать их все.

Мы начинаем переход через равнину, шагая плечом к плечу в наступающих сумерках.

Потом Элай останавливается и оглядывается назад. Это ошибка.

– Нам нельзя задерживаться, Элай.

– Погоди, – говорит он. – Стой.

– Я не собираюсь останавливаться, – отвечаю я ему.

– Кай, – настаивает он. – Взгляни назад.

Я оборачиваюсь и в остатках вечерних сумерек вижу ее.

Кассия.

Даже издалека я узнаю ее: она стоит на вершине красных скал Каньона, и ветер треплет ее темные волосы. Она прекраснее, чем снег.

Не сон ли это?

Она указывает рукой в небо.

Глава 22. Кассия

Мы почти наверху; почти можем окинуть взглядом всю равнину.

– Кассия, стой, – окликает Инди, когда я уже хочу перебраться на ту сторону скал.

– Мы почти на месте, – отвечаю я. – Мне нужно посмотреть. – На протяжении последних часов я снова чувствовала в себе силы, в голове прояснилось. Хочется встать на самом высоком пике и попытаться увидеть Кая. Ветер холодный и освежающий. Так приятно ощущать его порывистое дуновение.

Я карабкаюсь на верхушку самой высокой скалы.

– Не надо, – кричит Инди откуда-то снизу. – Ты можешь упасть.

– Ох, – выдыхаю я. Сколько всего тут можно увидеть. Оранжевые скалы и равнина с коричневой травой, реки и голубые горы. Темнеющее небо, тяжелые облака, красное солнце и редкие холодные хлопья белого снега, падающего с неба.

Две маленькие темные фигурки, глядящие вверх.

Они смотрят на меня?

Это он?

С такого расстояния, есть только один способ выяснить.

Я поднимаю руку и указываю в небо.

Мгновение ничего не происходит. Фигура застыла на месте, и я застыла, холодная и напряженная, и...

Он бежит.

Я спускаюсь со скал, скольжу, чуть не срываясь, стараясь добраться до равнины. Хочется, думаю я, чтобы мои неуклюжие ноги двигались быстрее, хочется бежать, хочется сочинить целое стихотворение, хочется, чтобы компас был все еще со мной...

А потом я достигаю равнины и уже не желаю ничего, кроме того, что имею.

Кая, бегущего мне навстречу.

Никогда я не видела, чтобы он бегал так, как сейчас – быстро, свободно, решительно и безудержно. Он так прекрасен, его тело движется так естественно и правильно.

Он останавливается рядом со мной, так близко, что я вижу синеву его глаз и забываю о красном цвете моих рук и о зеленом цвете платья, в которое хотелось быть одетой.

– Ты здесь, – жадно и тяжело дыша, произносит он. Пот и грязь покрывают его лицо, он смотрит на меня так, будто я – то единственное, что ему необходимо видеть.

Я открываю рот, чтобы сказать да. Но времени хватает только на то, чтобы сделать вдох, прежде чем он преодолевает расстояние между нами. Все, что я осознаю, это поцелуй.

Глава 23. Кай

– Наше стихотворение, – шепчет она. – Расскажешь его для меня?

Касаюсь ее уха, губами провожу по шее. Ее волосы пахнут шалфеем. Ее кожа пахнет домом.

Но я не могу говорить.

Она первая вспоминает, что мы не одни. – Кай, – шепчет она.

Мы оба немного отстраняемся. В свете уходящего дня я замечаю, что ее волосы спутаны, а кожа загорела. Ее красота всегда причиняла мне боль. – Кассия, – хрипло говорю я. – Это Элай. – Когда она поворачивается к нему, и лицо ее озаряется, я понимаю, что даже не представлял, как сильно он похож на Брэма.

– Это Инди,– говорит она, жестом указывая на девушку, пришедшую с ней. Инди складывает руки на груди.

Пауза. Мы с Элаем переглядываемся. Понимаю, что оба думаем о Вике. Сейчас должен был наступить момент, когда мы представим его, но он ушел.

Всего лишь прошлой ночью Вик был жив. Этим утром он стоял у реки, наблюдая, как плещется в ней форель. Когда поднималось солнце, и краски становились ярче, он думал о Лэни.

Потом он умер.

Я указываю на Элая, который стоит очень прямо. – Утром нас было трое, – сообщаю я.

– Что произошло? – спрашивает Кассия. Ее рука сжимает мою ладонь, и я мягко пожимаю в ответ, стараясь не задевать порезы, которые ощущаю на ее коже. Через какие же испытания она прошла, чтобы отыскать меня?

– На нас напали, – рассказываю я. – Они убили нашего друга, Вика. И реку тоже.

Неожиданно я представил, как мы, должно быть, выглядим сверху. Мы стоим здесь, посреди равнины, открытые всем взорам. – Давайте уйдем обратно в Каньон, – предлагаю я. На западе, за горами, солнце медленно скользит за горизонт, почти исчезая и провожая день, сотканный из света и тьмы. Вика нет. Кассия здесь.

– Как вам удалось сделать это? – спрашиваю я, придвигаясь ближе к ней, когда мы спускаемся вниз, в Каньон. Она поворачивается, чтобы ответить мне, и горячее дыхание обжигает мою щеку. Мы сближаемся, снова целуясь, прикосновения наших рук и губ нежные и одновременно жадные. Я шепчу, лаская ее теплую кожу: – Как вы нашли нас?

– Компас, – поясняет она и вкладывает его в мою ладонь. К моему удивлению, это тот самый, который я сделал из камня.

– Так куда мы направимся теперь? – нерешительно спрашивает Элай, когда мы, наконец, достигаем того места, где устраивали привал еще с Виком. Здесь все еще пахнет дымом. Лучи наших фонариков вылавливают серебро осыпавшейся рыбьей чешуи. – Мы, по-прежнему, собираемся пересечь равнину?

– Нет, – отвечает Инди. – По крайней мере, не в ближайшие день-два. Кассия еще не совсем здорова.

– Теперь со мной все в порядке,– настаивает Кассия. Ее голос звучит решительно.

Я тянусь за кремнем в свой рюкзак, чтобы развести небольшой костер. – Думаю, этой ночью мы останемся здесь, – говорю я Элаю. – Остальное решим утром. – Элай кивает и, не дожидаясь моей просьбы, начинает собирать веточки для огня.

– Он так юн, – тихо произносит Кассия. – Это Общество отправило его сюда? – Да, – подтверждаю я и ударяю кремнем. Впустую.

Она кладет свою руку на мою, и я закрываю глаза. Когда я делаю вторую попытку, искры разлетаются с треском, и у нее перехватывает дыхание.

Элай приносит целую охапку тонких, сырых веток. Когда он подкладывает их в огонь, раздается потрескивание, и в ночном воздухе распространяется запах шалфея – острый и безудержный.

Мы с Кассией сидим так близко друг к другу, как только возможно. Она прижимается ко мне, а я обвиваю ее своими руками. Я не обманываю себя тем, будто удерживаю ее – она сама крепко держит меня – но, обнимая ее, я удерживаю себя в сознании.

– Спасибо тебе, – говорит Кассия Элаю. Я чувствую по голосу, что она смеется над ним, и он слабо улыбается в ответ. Он расположился именно на том месте, где прошлой ночью сидел Вик. Инди пододвигается, чтобы оставить больше места для Элая, наклоняясь ближе к огню и глядя на танец языков. Она бросает на меня взгляд, и я замечаю какую-то вспышку в ее глазах.

Я немного меняю положение тела, закрывая ей обзор своей спиной, и направляю луч фонарика таким образом, что он светит на руки Кассии. – Что случилось? – спрашиваю ее.

Она опускает взгляд. – Я протерла их веревкой, – поясняет она. – Мы забрались в другое ущелье, разыскивая вас, прежде чем снова вернуться сюда. Она бросает взгляд на остальных, улыбаясь им, и прижимается крепче ко мне. – Кай, – говорит она. – Мы снова вместе.

Мне всегда нравилось, как она произносит мое имя. – Я не могу поверить в это.

– Мне удалось найти тебя, – продолжает она. Она обнимает меня руками, проскальзывая под пальто, и я ощущаю ее пальцы на своей спине. Я делаю то же самое. Она такая хрупкая и маленькая. И сильная. Не каждый смог бы сделать то, что получилось у нее. Притягиваю ее еще ближе и ощущаю боль и облегчение от ее близости – чувство, которое запомнил еще со времен восхождений на Холм. И сейчас оно еще сильнее.

– Мне нужно кое-что сказать тебе, – шепчет на ухо Кассия.

– Я весь внимание, – отвечаю я.

Она делает глубокий вдох. – У меня больше нет твоего компаса. Того, который ты подарил мне в Ории. – Кассия торопится высказаться, и я чувствую, что она еле сдерживает слезы. – Я продала его одному архивисту.

– Все в порядке, – успокаиваю ее. Она здесь. После всего, что произошло, компас – не такая уж значимая потеря. И я дал его Кассии не затем, чтобы она хранила его для меня. Я подарил его для нее самой. И, тем не менее, меня одолевает любопытство. – Что ты получила взамен компаса?

– Не совсем то, что ожидала, – говорит она. – Я хотела получить сведения о том, куда увозят Отклоненных, и как туда добраться.

– Кассия, – начинаю я и умолкаю. Это было очень опасно. И, зная об этом, она все же попыталась. И ей не нужно, чтобы сейчас я напоминал про это.

– А вместо того, архивист дал мне одну историю, – продолжает она. – Сначала я подумала, что он обманул меня, и очень разозлилась – ведь все, что осталось у меня, чтобы найти тебя, были синие таблетки.

– Погоди, – прерываю ее. – Что за синие таблетки?

– От Ксандера, – отвечает она. – Я сохранила их, так как знала – они понадобятся нам, чтобы выжить в Каньоне. – Она глядит на меня, и не может понять, что написано у меня на лице. – Прости меня. Мне пришлось так быстро решать...

– Да нет же, я не о том, – говорю я, сжимая ее руку. – Синие таблетки это яд. Ты принимала их?

– Только одну, – отвечает она. – И я не верю, что они отравлены.

– Я пыталась объяснить ей, – вмешивается Инди. – Меня не было рядом, когда она приняла ее.

Я выдохнул. – Как же ты смогла продолжать двигаться? – спрашиваю я Кассию. – Ты ела что-нибудь? – она кивает. Я вынимаю несколько кусков хлеба из рюкзака. – Поешь сейчас, – предлагаю я. Элай тянется к своей сумке и тоже достает хлеб.

Кассия принимает еду от нас обоих. – Откуда ты знаешь, что таблетки отравлены? – с сомнением в голосе спрашивает она.

– Мне сказал об этом Вик, – поясняю я, стараясь не паниковать. – Общество всегда говорило нам, что, в случае какого-нибудь бедствия, синие таблетки спасут нас. Но это неправда. Вместо этого они парализуют. А потом ты умираешь, если помощь не приходит вовремя.

– Я все же не могу поверить этому, – произносит Кассия. – Ксандер никогда бы не дал того, что может причинить мне вред.

– Наверное, он не знал,– предполагаю я. – А может, думал, что ты используешь их для торговли.

– Если они действуют, то эффект должен сохраняться и сейчас, – говорит Инди. – Но, не смотря ни на что, ты все же продолжала идти. Я никогда не слышала, чтобы у кого-то получилось такое. Ты не остановилась до тех пор, пока мы не нашли Кая.

Мы все глядим на Кассию. Ее взгляд задумчив, она погрузилась в размышления.

Сортирует информацию. Ищет факты, чтобы объяснить случившееся, но я и так знаю ответ на вопрос: она сильна в том, чего даже Общество не смогло предугадать.

– Я съела только одну, – тихо произносит она. – А остальные растеряла. И полоски бумаги заодно с ними.

– Бумагу? – переспрашиваю я.

Кассия оглядывается, как будто внезапно вспоминает, где находится. – Ксандер вложил в упаковку с таблетками маленькие кусочки бумаги с напечатанным на них текстом. Они содержат информацию из его микрокарты.

– Как так? – удивляюсь я. Инди наклоняется вперед.

– Я понятия не имею, как у него получилось сделать что-то из этого – украсть таблетки и запечатать послания внутри упаковки, – отвечает Кассия. – Но он сделал это.

Ксандер. Я трясу головой. Всегда играет в свои игры. Конечно же, Кассия не совсем бросила его. Он ее лучший друг и, по-прежнему, ее Пара. Но он совершил ошибку, отдав ей таблетки.

– Ты вернешь их мне? – спрашивает Кассия у Инди. – Не таблетки. Только послания.

На секунду я замечаю что-то, промелькнувшее в глазах Инди. Вызов. Не знаю, может ей, действительно, нужны эти бумажки, или она просто не хочет объяснять свои действия. Но затем она тянется к своей сумке и вытаскивает что-то, завернутое в фольгу. – Вот, – произносит она. – Мне не нужно ни то, ни другое.

– Не расскажешь, что в них написано? – спрашиваю я, стараясь скрыть свою ревность. Инди кидает на меня проницательный взгляд, и я понимаю, что ее мне не одурачить.

– Просто такие вещи, как его любимый цвет и любимое занятие, – мягко говорит Кассия. Я знаю, что она тоже заметила фальшивые нотки в моем голосе. – Я думаю, ему было известно, что я ни разу не читала его микрокарту.

Как-то незаметно, беспокойство исчезает, и мне становится стыдно за себя. Ведь она прошла весь этот путь, чтобы найти меня.

– Тот парень в другом ущелье, – произносит Инди. – Когда ты сказала, что он прождал слишком долго, я подумала, ты имела в виду, что он ждал слишком долго, чтобы убить себя.

Кассия прикрывает рот ладонью. – Нет, – отвечает она. – Я имела в виду, что он ждал слишком долго, чтобы успеть принять таблетку, и не смог спастись, – Ее голос понижается до шепота. – Я же не знала. – Она в ужасе глядит на Инди. – Как ты думаешь, а он знал? Хотел ли он умереть?

– Что за парень? – спрашиваю Кассию. Как же много всего произошло, пока мы были разлучены.

– Тот, что убежал с нами в ущелья, – поясняет Кассия. – Он показал нам, куда вы ушли.

– Откуда же он узнал об этом? – спрашиваю я.

– Он был одним из тех, кого вы бросили, – резко произносит Инди. Она отодвигается от затухающего костра. Пламя едва освещает ее лицо. Широким жестом она обводит окружающее нас ущелье.

– Это ведь картина, не так ли? – задает она вопрос. – Под номером девятнадцать?

У меня уходит минута, чтобы понять, что она имеет в виду. – Нет, – отвечаю я. – Пейзаж выглядит похожим, но то ущелье гораздо больше этого. Оно находится дальше к югу. Я никогда его не видел, но мой отец знал людей, которые видели.

Я жду, что она скажет что-то еще, но она молчит.

– Тот парень, – продолжает Кассия.

Инди укладывается, собираясь отдыхать. – Нам нужно забыть о нем, – отвечает она. – Он умер.

– Как ты себя чувствуешь? – шепчу я Кассии. Я сижу, прислонившись спиной к скале. Ее голова покоится на моем плече. Я не могу уснуть. То, что Инди сказала насчет таблеток, с трудом может быть истиной, и Кассия выглядит вполне здоровой, но мне придется присматривать за ней всю ночь, чтобы удостовериться в том, что она в порядке.

Элай беспокойно ворочается во сне. Инди остается неподвижной. Не могу понять, спит она или подслушивает, поэтому разговариваю тихо.

Кассия не отвечает мне. – Кассия?

– Я так мечтала найти тебя, – тихо произносит она. – Обменивая компас, я пыталась добраться до тебя.