Текст книги "Сплетенные судьбами (ЛП)"
Автор книги: Элли Каунди (Конди)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Глава 7. Кай
– За тобой все следят, – говорит мне Вик.
Я не обращаю на него внимания. Когда Враг обстреливал нас прошлой ночью, некоторые из их патронов оказались наполовину целыми, не разорвавшимися. Внутри них еще есть порох. Я засыпаю немного в ствол своего оружия. Враг озадачивает меня – чем дольше мы находимся в этих местах, тем их снаряжение кажется все более примитивным и менее эффективным. Может, они, и правда, проигрывают.
– Что ты делаешь? – спрашивает Вик.
Я не отвечаю. Я пытаюсь вспомнить, как это делается. Порох пачкает мои руки в черный цвет, когда я просеиваю его сквозь пальцы.
Вик хватает меня за руку. – Остановись, – говорит он вполголоса. – На нас смотрят остальные приманки.
– Почему тебя так волнует, что они подумают?
– Это негативно отражается на боевом духе людей, когда человек, подобный тебе, сходит с ума.
– Ты ведь уже убедил самого себя, что мы не их лидеры, – говорю я Вику и бросаю взгляд на приманок. Все, кроме Элая, отводят глаза. Он продолжает таращиться на меня, и, коротко усмехнувшись, я даю ему понять, что все в порядке.
– Кай, – начинает Вик, и вдруг до него доходит. – Ты пытаешься найти способ повторно использовать его в боеприпасах?
– Ну, может, это и не такая хорошая идея, – отвечаю я. – Его хватит разве что на один большой взрыв. Можно сделать гранату – бросаешь пушку и убегаешь.
Вик любит продумывать варианты. – Можно взять камни, а другие наполнят ими оружие. А ты уже придумал, как сделать запал?
– Пока еще нет, – отвечаю я. – Это самое сложное.
– Почему? – спрашивает он так тихо, что остальные ничего не слышат. – Это, несомненно, отличная идея, только будет сложно производить взрыв и удирать одновременно.
– Нет, это не наш случай, – говорю я и снова стреляю взглядом в остальных. – Нам нужно научить их, как все это сделать, до нашего ухода. Но у нас мало времени. Думаю, на сегодня оставим захоронение мертвых остальным.
Вик поднимается, поворачивается лицом к группе.
– Мы с Каем отдохнем сегодня, не будем больше хоронить, – объявляет он. – Остальные могут продолжить работать. Некоторые из вас до сих пор еще не пробовали это делать.
Когда они уходят, я смотрю на свои руки – угольно-черные, покрытые каким-то веществом, падавшим на нас прошлой ночью смертельным дождем – и вспоминаю, как мы очищали подобные следы в моей родной деревне. Общество и Враг были единственными, кто владел оружием, но мы все же знали, как использовать его и как изготовить наше собственное. Когда это действительно было необходимо, мы брали камни, похожие на сланец, и зажигали небольшие огни.
– Я все еще считаю, что нам лучше бежать в ту ночь, когда не будет обстрела, – говорит Вик. – Нам нужно убедить их, что мы уничтожили сами себя этим веществом. Он указывает на порох, рассыпанный повсюду вокруг нас.
У Вика своя точка зрения. Я же настолько уверился, что они начнут за нами охоту, что не думал о других вариантах. Велика вероятность, что остальные увяжутся за нами, если не будет отвлекающей бойни и смерти, заметающей наши следы. И я вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь попытался пойти с нами. Общество обязательно заметит, если пропадет большое количество приманок, тогда мы точно станем ценной добычей.
А у меня даже нет никакого намека на то, что именно мы собираемся искать в Каньоне. Я не пытаюсь быть лидером. Я всего лишь хочу выжить.
– Как насчет этого? – говорю я. – Мы выдвинемся сегодня ночью. Неважно, будет обстрел или нет.
– Хорошо, – отвечает Вик после минутного раздумья.
Значит, все улажено. Мы сбежим. Скоро.
Мы с Виком работаем быстро, пытаясь придумать, как заставить оружие взорваться. Когда остальные возвращаются с похорон и выясняют, чем это мы занимаемся, они помогают нам собирать порох и камни. Некоторые ребята начинают мурлыкать и что-то напевать себе под нос в процессе работы. Я холодею, когда узнаю мелодию, хотя не должен бы удивляться тому, о чем они поют. Это гимн Общества. Сто Песен, тщательно отобранные Обществом – эти сложные композиции только механические голоса могут с легкостью исполнять – и Гимн это единственная мелодия, которую могут напеть большинство людей. Хотя не тренированный человек не сможет спеть ту его часть, где должно быть нарастающее сопрано. Большинство людей только копируют полутона, драм-н-бас партию и простые ноты альтовых и теноровых частей. Именно это я слышу сейчас.
Некоторые люди, жившие в Отдаленных провинциях, сумели сохранить старые песни. И когда мы работали, то напевали именно их. Одна женщина сказала мне как-то, что запоминать древние мелодии совсем не сложно, если рядом есть реки, ущелья и Каньон.
Я только хотел вспомнить, как происходит этот процесс. Но вопросы кто и почему возникали следом.
Вик трясет головой. – Даже если у нас все получится, то все равно они останутся умирать, – говорит он.
– Знаю, – отвечаю я. – Но они, по крайней мере, смогут отбить атаку.
– Всего один раз, – возражает Вик. Его плечи поникают так сильно, чего я никогда раньше не видел. Как будто он, наконец, осознал, что он лидер и всегда им будет, и это тяжелым грузом придавило его к земле.
– Этого недостаточно, – произношу я, возвращаясь к работе.
– Нет, – соглашается Вик.
Я старался не замечать других приманок, но ничего не выходило. У одного лицо в ссадинах. Другой весь в веснушках и напоминает того парня, которого мы тащили к реке; я уже было подумал, что они братья. Но его об этом не спрашивал и не буду. Все они носят плохо сидящую одежду и чудные плащи, сохраняющие тепло, и ждут своей смерти.
– Как твое настоящее имя? – неожиданно спрашивает меня Вик.
– Меня зовут Кай, – отвечаю ему.
– А полное имя какое?
Я застываю на мгновение, когда оно молнией вспыхнуло в моем мозгу, впервые за долгие годы. Кай Финнау. Вот как меня звали раньше.
– Робертс, – говорит Вик, недовольный моей медлительностью. – Это моя фамилия. Меня зовут Вик Робертс.
– Маркхем, – наконец, отвечаю я. – Кай Маркхем. – Потому что именно под этим именем она знает меня. Теперь это – моя настоящая фамилия.
Тем не менее, другая моя фамилия тоже звучала правильно, когда я мысленно произносил её. Финнау. Фамилия, которую я делил с моим отцом и матерью.
Я бросаю взгляд на приманок, собирающих камни. Какая-то часть меня наслаждается ощущением правильности их действий, и сознанием того, что я помог им чувствовать себя лучше, пусть даже на короткое время. Но глубоко внутри меня гложет мысль: все, что я сделал – это бросил им объедки. Они все еще продолжают голодать.
Глава 8. Кассия
Первым делом, так как мы сидим в охлажденном воздухе и трясемся от холода, Общество обещает выдать нам пальто.
– До эпохи Общества, когда произошло всеобщее Потепление, климат в Отдаленных провинциях изменился, – сообщает нам чиновник. – Сейчас здесь бывает холодно, но не так сильно, как раньше. Ночью вполне можно замерзнуть, но если вы будете носить пальто, все будет в порядке.
Значит, Отдаленные провинции. Ну, конечно же. Другие девочки, даже Инди, смотрят, не мигая, прямо перед собой. Некоторые трясутся больше остальных.
– Там у вас будет такая же работа, как и в остальных трудовых лагерях, – в полной тишине продолжает чиновник. – Нам нужно, чтобы вы сеяли и собирали урожай. Точнее, это будет хлопок. Мы хотим заставить врага думать, что эта часть страны, как и раньше, заселена и жизнеспособна. Это – стратегические действия со стороны Общества.
– Значит, это правда? Мы воюем с Врагом? – спрашивает одна из девочек.
Чиновник смеется. – Не то, чтобы воюем. Общество, однозначно, сильнее. Но Враг бывает непредсказуем. Нужно, чтобы они думали – Отдаленные провинции развиваются и процветают. И Общество не желает, чтобы хоть одна группа несла бремя проживания здесь слишком долго. Поэтому мы ввели полугодовую программу периодичности. Как только ваше время истечет, вы вернетесь обратно, в статусе Граждан.
В его словах нет ни капли правды, думаю я, хотя и кажется, что в это можно поверить.
– А теперь, – говорит он, указывая на двух офицеров, свободных от управления кораблем. – Они по очереди проводят вас за эту ширму, произведут обыск и выдадут стандартную одежду. Включая пальто.
Они собираются обыскать нас! Прямо сейчас.
Я не единственная девушка, которая пятится назад. В ужасе, я пытаюсь отыскать место, куда можно спрятать таблетки, но не вижу ничего подходящего. Сделанная по заказу Общества, поверхность воздушного корабля идеально ровная и гладкая – ни углов, ни закоулков. Даже наши сиденья твердые и гладкие, а ремни, которыми мы пристегнуты, незамысловаты и крепки. Таблетки положить некуда.
– Ты хочешь что-то спрятать? – шепчет мне Инди.
– Да, – отвечаю я. К чему лгать?
– Я тоже, – снова шепчет она. – Давай я возьму твое, а ты – мое, когда я пойду.
Я открываю сумку и вытаскиваю пакетик с таблетками. Прежде, чем я успеваю что-то предпринять, Инди – быстрая даже в наручниках – перехватывает его и сжимает в ладони. Что она сделает дальше? Что ей нужно спрятать и каким образом она сможет достать это, если ее руки скованны? У меня не остается времени, чтобы увидеть.
– Следующая, – вызывает женщина-офицер с каштановыми волосами, указывая на меня.
Не оглядывайся на Инди, говорю я себе. Не подавай виду.
Зайдя за ширму, мне приходится снять нижнее белье, пока офицер роется в карманах моей старой коричневой одежды. Она протягивает мне новый комплект – черного цвета.
– Давай осмотрим сумку, – говорит она, отнимая у меня этот предмет. Копается в письмах, и я пытаюсь не вздрогнуть, когда одно из старых посланий Брэма рассыпается на кусочки.
Потом она возвращает мне сумку.
– Ты можешь одеваться, – сообщает женщина.
В тот момент, когда я застегиваю последнюю пуговицу на рубашке, офицер окликает главного чиновника.
– Эта чистая, – докладывает она обо мне. Чиновник кивает.
Возвращаясь на свое место рядом с Инди, я просовываю руки в рукава моего новоприобретенного пальто.
– Я готова, – тихо, едва шевеля губами, говорю я.
– Оно уже в кармане твоего пальто, – отвечает Инди.
Я хочу спросить у нее, как она делает это столь быстро, но опасаюсь, вдруг нас подслушивают. Я ощущаю эйфорию, от облегчения, что все получилось, как надо. Что у Инди все получилось.
Несколько минут спустя, когда офицер указывает на нее, Инди встает и, с опущенной головой, закованная в наручники, покорно предстает перед ней. Инди хорошо играет свою роль, притворяясь сломленной, думаю я.
На другом конце корабля, девочка, которую обыскивали после меня, начинает рыдать. Я думаю, вдруг она что-то прятала, и ее раскрыли – такое могло случиться и со мной, если бы не Инди.
– Реви, реви, – тупо говорит другая девочка. – Мы летим в Отдаленные провинции.
– Оставь ее в покое, – вступается третья девушка. Чиновница замечает плачущую девочку и дает ей выпить зеленую таблетку.
Когда Инди возвращается с обыска, она ничего не говорит. Даже не глядит в мою сторону. Я ощущаю вес таблеток в кармане своего пальто. Мне хочется взглянуть на них и убедиться, что они все целы, синие – от Ксандера, и мои три штуки, но не делаю этого. Я доверяю Инди, и она доверяет мне. По весу пакетик почти такой же, как и раньше: любая добавленная туда тяжесть незаметна. Что бы она ни спрятала в нем, это должно быть маленьким и легким.
Я спрашиваю себя, что же там такое. Может быть, позже, она скажет мне.
Они снабдили нас минимумом провизии: запас еды на два дня, дополнительный комплект одежды, фляжка и походная сумка, в которой можно переносить все, что угодно. Никаких ножей, ничего острого. Ни пистолетов или другого оружия. Фонарик, настолько легкий и гладкий по краям, что не может служить орудием для борьбы.
Наши пальто легкие, но теплые, сделанные из какого-то специального материала. И еще я задаюсь вопросом, зачем они тратят ресурсы на людей, которых отправляют сюда? Пальто – это единственный знак, что им, возможно, не все равно, будем мы жить или погибнем. Больше, чем все остальное, данное нам, пальто символизируют вложение денег. Расходы.
Краем глаза смотрю на чиновника. Он отворачивается и снова открывает дверь в кабину пилотов. Оставляет ее немного приоткрытой, и я вижу целую россыпь горящих на панели приборов. Они кажутся мне бесчисленными и непостижимыми, как звезды, но пилот хорошо знает, как работать с ними.
– Этот корабль шумит, как река, – произносит Инди.
– Там, откуда ты родом, много рек? – спрашиваю я.
Она кивает.
– Единственная река, о которой я слышала здесь, – Сизифова, – говорю я.
– Сизифова река? – переспрашивает Инди. Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что офицеры и чиновник не слушают нас. Они выглядят уставшими; женщина-офицер даже ненадолго прикрыла глаза.
– Общество отравило ее, – рассказываю я Инди. – В ней не обитает ничего живого, даже на берегах. И ничто не растет там.
Инди смотрит на меня.
– Но нельзя же, в самом деле, убить реку? – говорит она. – Нельзя убить то, что постоянно движется и изменяется.
Чиновник делает обход по салону, переговариваясь с пилотом и общаясь с остальными офицерами. Что-то в его движениях напоминает мне о Кае; то, как легко он удерживал равновесие в движущемся аэропоезде и предвидел небольшие изменения в его направлении.
Каю не нужен был компас, чтобы ориентироваться. И я тоже смогу путешествовать без него.
Я удаляюсь от Ксандера и лечу к Каю, приближаюсь к конечной точке, туда, где Отдаленные провинции.
– Почти прибыли, – объявляет женщина-офицер с каштановыми волосами. Она бросает на нас взгляд, и я вижу в ее глазах нечто вроде сожаления. Она жалеет нас всех. Меня.
Она не должна. И никто не должен на этом корабле. Я, наконец-то, добралась до Отдаленных провинций.
Я позволяю себе помечтать о том, как Кай встречает меня по прибытии. Что мне осталось всего несколько мгновений, когда я, наконец, увижу его. Может, даже коснусь его руки, и позже, в темноте, его губ.
– Ты улыбаешься, – замечает Инди.
– Я знаю, – соглашаюсь с ней.
Глава 9. Кай
Вечер наступает томительно долго, пока мы ждем появления луны. Небо меняет палитру цветов с голубого на розовый, потом снова на голубой. Потом оно становится темно-синим и, наконец, чернеет.
Я все еще не сообщил Элаю о нашем побеге.
Несколько минут назад мы с Виком показывали каждому, как нужно заряжать оружие. Теперь ожидаем момента, когда сбежим от остальных и будем спускаться в зияющую зубастую пасть Каньона. Неожиданно мы слышим резкий сигнал входящего сообщения на мини-порте. Вик подносит его к уху и прислушивается.
Я спрашиваю себя, что думает Враг о нас, людях, о чьей безопасности Общество беспокоится крайне редко. Они убивают нас, а мы снова и снова появляемся в, по-видимому, бесконечном пополнении. Может быть, мы кажемся им какими-то крысами, мышами, насекомыми или другими паразитами, которых невозможно истребить? Или, может, Враг как-то догадывается о том, что творит Общество?
– Слушайте, – выкрикивает Вик. Он уже убрал мини-порт. – Я сейчас перехватил одно сообщение от главного чиновника.
По толпе пробегает шепот. Они стоят с испачканными порохом руками, а их глаза полны надежды. Трудно не обращать на них внимания. Слова проносятся через мой мозг, в знакомом ритме, и только через несколько секунд я осознаю, что делаю. Я произношу над ними строчки для умерших.
– Скоро к нам прибудут новые поселенцы, – говорит Вик.
– Сколько их? – спрашивает кто-то.
– Я не знаю, – отвечает Вик. – Мне известно только, что они будут другими, но нам нужно будет обращаться с ними, как и с любыми обычными поселенцами, и мы будем в ответе за все, с ними происходящее.
Молчание. Это именно те слова, в которых есть доля правды – если любой из нас убьет или причинит вред кому-то из своих, чиновники придут за ним. И очень быстро. Такое мы уже видели раньше. Чиновники хитро придумали: мы не причиняем вреда друг другу. Это – привилегия Врага.
– Может, нам пришлют большую группу? – предполагает кто-то. – Может, нам стоит подождать, пока они прибудут сюда, и попробовать бороться вместе?
– Нет! – в голосе Вика звучит властный вызов. – Если Враг нападет сегодня ночью, мы будем сражаться. Он указывает на полную белую луну, восходящую из-за горизонта. – Занимайте свои позиции.
– Как ты думаешь, что он имел в виду? – спрашивает Элай, когда все разошлись. – О том, что новые поселенцы чем-то отличаются?
Губы Вика вытягиваются в тонкую линию, и я знаю, что мы подумали об одном и том же. Девушки. Они собираются прислать девушек.
– Ты прав, – говорит Вик, глядя на меня. – Они избавляются от Отклоненных.
– И, держу пари, до нас они позволили истребить всех Аномалий, – говорю в ответ, и, когда слова почти вылетели из моих уст, замечаю, как ладонь Вика сжимается в кулак и нацеливается прямо мне в лицо. Я уворачиваюсь, как раз вовремя. Он промахивается, и я инстинктивно отвечаю ему ударом в живот. Вик пошатывается, отклоняясь назад, но не падает.
Элай задыхается от удивления. Мы с Виком не сводим глаз друг с друга.
Мука в глазах Вика появилась не от моего удара. Он был поражен еще раньше, как и я. Мы умеем справляться с этим видом боли. Не знаю, почему он так среагировал на мои слова, но уверен, что он никогда не расскажет об этом. Я храню свои секреты, он – свои.
– Думаешь, у меня статус Аномалия? – тихо спрашивает Вик. Элай делает шаг назад, сохраняя дистанцию.
– Нет, – отвечаю я.
– А если бы это было так?
– Я был бы рад, – отвечаю я. – Это бы означало, что кто-то выжил. Или, что я ошибался насчет того, чем Общество занимается здесь...
Мы с Виком оба смотрим в небо. Мы услышали одно и то же, почувствовали, как что-то изменилось.
Враг.
Луна взошла.
И она полная.
– Они приближаются! – выкрикивает Вик.
Другие голоса подхватывают зов. Они кричат и вопят, в их голосах я слышу ужас и гнев и что-то еще, что распознаю почти сразу. Радость от предстоящего сражения.
Вик смотрит на меня, и я знаю – мы думаем об одном и том же. Нас тянет остаться здесь и довести борьбу до конца. Я качаю головой. Нет. Он может оставаться, но я не буду. Я должен выбраться отсюда. Я должен попробовать вернуться к Кассии.
Свет движется и колеблется в фонариках. Темные фигуры бегают и кричат.
– Сейчас, – произносит Вик.
Я бросаю свое оружие и хватаю Элая за руку. – Бежим с нами, – кричу я парнишке. Он смотрит на меня, сбитый с толку.
– Куда? – спрашивает. Я указываю в направлении Каньона, и его глаза расширяются. – Туда?
– Туда, – подтверждаю я, – прямо сейчас.
Всего одно мгновение Элай колеблется, а потом согласно кивает головой, и мы бежим. Оружие я оставляю лежать на земле. Одним шансом больше для кого-то еще, и краем глаза замечаю, что Вик тоже бросает свое ружье и вместе с ним мини-порт.
В темноте ночи, кажется, что мы мчимся по спине какого-то огромного зверя, перепрыгиваем через его колючки и через участки высокой тонкой травы, которая сверкает при луне, подобно серебристому меху. Очень скоро мы столкнемся с твердой скалой, как только приблизимся к Каньону, вот тогда-то будем уязвимы больше всего.
Примерно через полмили, я замечаю, что Элай начинает отставать. – Брось оружие! – кричу я ему, и, когда он не слушается, я подбегаю и выбиваю ружье у него из рук. С глухим стуком оно ударяется о землю, и тогда Элай останавливается.
– Элай, – начинаю я, и тогда раздаются взрывы.
И крики.
– Беги, – говорю я Элаю. – Не слушай. – Я сам стараюсь не слышать ничего – ни криков, ни воплей, ни звуков смерти. Мы достигаем края песчаника. Подтягиваемся ближе к Вику, который остановился, чтобы оценить наше местоположение. – Туда, – говорю я, показывая.
– Нам нужно вернуться и помочь им, – возражает Элай.
Вик ничего не отвечает, просто срывается с места и бежит дальше.
– Кай?
– Продолжаем бежать, Элай, – отвечаю я ему.
– Разве тебя не волнует, что они умирают? – спрашивает Элай.
Бум-бум-бум.
Позади нас патетично звучат взрывы оружия, которое мы начинили порохом. Но здесь они не страшны нам.
– Разве ты не хочешь выжить? – спрашиваю в ответ, взбешенный тем, что он тормозит и не дает забыть мне о том, что происходит позади нас.
И вдруг зверь под ногами затрясся. Что-то большое взорвалось, и мы с Элаем ускоряем бег, отбрасывая все инстинкты, кроме одного – выжить. Ничего не осталось в моем мозгу, кроме слова – бежать!
Такое уже происходило со мной. Много лет назад. Однажды отец сказал мне: «если что-то случится – беги к Каньону», вот так я и поступил. Я лишь хотел выжить, как и всегда.
Но в тот раз воздушный корабль с чиновниками приземлился прямо перед моим носом, преодолев за короткое время то расстояние, на которое мне понадобились часы бега. Они толкнули меня на землю. Я боролся. Камни царапали мне лицо. Но одну вещь, которую унес из деревни, я старался сохранить изо всех сил – кисть моей матери.
На воздушном корабле я увидел только одного выжившего – девочку из моей деревни. В полете чиновники держали наготове для нас красные таблетки. Я слышал слухи про них. Я думал, что умру, если приму одну. Так что крепко стиснул челюсти. И не хотел принимать свою таблетку.
– Ну, давай же, – сочувственно сказала одна из чиновниц. Толчком она открыла мне рот и запихнула туда зеленую таблетку. Меня накрыло ложное спокойствие, и я не смог сопротивляться, когда она следом положила красную таблетку. Но мои руки еще двигались. Они стискивали кисть для рисования так сильно, что она переломилась пополам.
Я не умер. Они отвели нас за ширму, и вымыли нам руки, лица и волосы. Они обращались с нами мягко, пока мы были в забытьи, дали свежую одежду и рассказали новую историю, которую мы должны были запомнить, взамен того, что случилось.
– Нам очень жаль, – говорили они, изображая сожаление на лицах. – Враг нанес удар по тем полям, где работали жители из вашей деревни. Не смотря на то, что жертв было мало, ваши родители погибли.
Я подумал, зачем нам говорить об этом? Как будто мы когда-нибудь сможем забыть. Жертв не было мало. Погибли почти все. И они не были на полях. Я все видел.
Девочка плакала, кивала головой и верила им, хотя должна была знать, что они лгут нам. А я осознал, что забыть было именно тем, что мне предполагалось сделать.
Я притворился, что забыл. Я кивал, как та девочка, и старался изобразить то же невинное выражение лица, которое проглядывало у нее под пеленой слез.
Но я не плакал вслед за ней. Потому что знал – если начну, то не смогу остановиться. И тогда они узнают, что, в действительности, я видел.
Они отняли сломанную кисточку и спросили, зачем она была мне нужна.
На мгновение я запаниковал. Я не смог вспомнить. Подействовала красная таблетка? Но, наконец, все-таки вспомнил. Кисточка была у меня, потому что она принадлежала моей маме. Я нашел ее в деревне, когда спустился с плато после обстрела.
Я взглянул на них и сказал: – Не знаю. Я нашел ее.
Они поверили мне, а я научился лгать достаточно для того, чтобы не быть пойманным.
Каньон уже вырисовывается.
– Которое из них? – окликает меня Вик. Вблизи Каньона мы видим то, чего не было заметно издали, – глубокие трещины на его поверхности. Каждое ущелье неповторимо, и какое из них выбрать?
Я не знаю. Я здесь ни разу не был, только слышал рассказы отца, но мне придется сделать выбор. В эту минуту именно я являюсь лидером. – Вот это, – я указываю на ближайшее к нам ущелье. То, рядом с которым лежит большая груда валунов. Что-то в нем кажется мне правильным, как история, которую я узнал до этого.
Вспышек сейчас нет. Но луна сделает свое дело. Нам понадобятся обе руки, чтобы спуститься в недра земли. Камни царапают мои ладони, а стебли растений лезут отовсюду, как клубок змей.
Позади я слышу взрыв – звук, не похожий на стрельбу Врага. И он донесся не из деревни. Что-то взорвалось совсем близко. На равнине рядом с нами.
– Что это? – спрашивает Элай.
– Идем, – одновременно произносим мы с Виком, карабкаемся быстро, еще быстрее, ушибаемся, режемся и истекаем кровью. Как дичь на охоте.
Через несколько минут Вик тормозит, и я наталкиваюсь на него. Теперь нам нужно спуститься еще ниже в расселину каньона. – Осторожнее, – окликаю я. – Здесь каменистая поверхность. – Я слышу, как Вик и Элай шумно дышат за спиной.
– Что это было? – снова спрашивает Элай, когда мы уже внутри.
– Кто-то преследовал нас, – отвечает Вик. – И хотел убить.
– Мы можем передохнуть минуту, – говорю я, забираясь под большую отвесную скалу. Вик и Элай устраиваются рядом со мной.
Вик дышит со свистом. Я бросаю на него взгляд. – Все в порядке, – говорит он. – Такое случается, когда я бегаю, особенно если воздух пыльный.
– Кто убивает их? – спрашивает Элай. – Враг?
Вик ничего не произносит.
– Ну, кто? – пронзительно кричит Элай.
– Я не знаю, – отвечает Вик. – Правда.
– Не знаешь? – переспрашивает Элай.
– Никто ничего не знает, – говорит Вик. – Кроме Кая. Он думает, что нашел правду в девчонке.
Во мне закипает ненависть, опустошающая ярость, но, прежде чем я успеваю что-либо сделать, Вик добавляет: – Кто знает. Может быть, он прав. Он отталкивается от скальной стены, к которой прислонялся. – Пойдем. Ты первый.
Воздух ущелья обжигает холодом горло, я задерживаю дыхание и жду, когда глаза привыкнут, когда темные тени превратятся в очертания камней и растений. – Сюда, – говорю я. – Можете включить свои фонари, если нужно, но мне кажется, что света луны будет достаточно.
Общество предпочитает хранить события втайне от нас, но вот ветру все равно, узнаем мы или нет. Он намекает на то, что происходит, пока мы скользим в глубину ущелья – запах дыма и белое вещество, летящее на нас. Белый пепел. Мне ни на секунду не кажется, что это снег.