Текст книги "Обещаю тебе (ЛП)"

Автор книги: Элли Эверхарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Я отказалась смотреть досье Карсона, сказав, что если он когда-нибудь снова заговорит о нем, то я перестану с ним общаться. Однако ему удалось разжечь мое любопытство, и теперь мне уже самой интересно увидеть эти документы. Я хочу знать, что пишут в интернете о семье Кенсингтонов и их компании, даже если все это неправда. Не понимаю, как Карсону удалось отыскать что-то стоящее. Проводя свое собственное интернет-исследование, я не смогла найти ничего, кроме скучной информации о «Кенсингтон Кемикал».

– Джейд? Почему ты не отвечаешь? – Гаррет сидит передо мной с обеспокоенным видом.

– Извини, я не расслышала. Что ты сказал?

– Это похоже на один из симптомов.

Он убегает за инструкцией по уходу за людьми с травмой головы, которую ему дал доктор Каннингем.

– Со мной все в порядке. Я просто не слушала.

– Вот: замедленная реакция… – он просматривает перечень признаков, – и проблемы с концентрацией внимания. У тебя два симптома. Я звоню доктору Каннингему.

Он достает телефон, но я выхватываю трубку прежде, чем он успевает позвонить.

– Гаррет, со мной все нормально. Я просто задумалась и не слушала, что ты говорил. – Он тянется за телефоном, но я прячу его за спину и прислоняюсь к спинке кровати. – Давай я тебе докажу. Задай мне один из своих дурацких вопросов.

С тех пор как я получила сотрясение мозга, Гаррет постоянно задает мне вопросы, чтобы выяснить, нет ли у меня спутанности сознания или потери памяти – это два признака из инструкции, которые гарантируют поездку к врачу. Его вопросы такие забавные, что обычно вызывают у меня смех.

– Мои вопросы не дурацкие. – У Гаррета недовольный голос, но он улыбается. – Готова?

– Да, начинай.

– Ты знаешь, какой сегодня день?

– Скучный вопрос, и он уже есть в твоей инструкции по уходу. Ну же, ты можешь лучше.

– Ну ладно… Дата моего рождения?

Я задумываюсь на мгновение.

– Черт, не знаю. Он в августе, но по-моему, я не слышала от тебя точную дату.

– Первый промах. Следующий вопрос: мой любимый цвет?

Я пытаюсь вспомнить, но поскольку в голову ничего не приходит, выдаю наугад:

– Синий?

– Не-а. Второй промах.

– Постой. Разве ты когда-нибудь называл мне свой любимый цвет? Почему я этого не знаю?

– Идем дальше. Какими видами спорта я занимался в школе?

– Футболом и плаванием. Вот, хотя бы сейчас я ответила правильно.

– Третий промах.

– Что? Ты говорил, что плавал и был квотербеком футбольной команды.

– Да, но ты назвала только два вида. А чем еще я увлекался?

– Откуда мне знать? Ты никогда не рассказывал мне о школе.

– Извини, Джейд, но ты провалила тест. – Он тянется мне за спину и, отобрав телефон, делает вид, что звонит. – Ты явно страдаешь потерей памяти. Я звоню доктору Каннингему.

Я пытаюсь отнять у Гаррета телефон, и он, не сопротивляясь, возвращает его.

– Что вообще это было?

– Я проверял тебя, хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

– Нет, ты устроил мне тест на тему того, насколько хорошо я тебя знаю, и я его провалила. Как такое могло случиться?

– Джейд, перестань. Я просто шутил.

– Да, но ты все же мой парень. Я должна знать о тебе такие вещи, но почему-то ничего не знаю.

– Может быть, ты и не хочешь их знать. – Он улыбается и целует меня в щеку. – Может, ты просто используешь меня ради секса.

– Не смешно, Гаррет. Я чувствую себя худшей девушкой в мире. Сегодня же составлю список всевозможных вопросов и буду задавать их до тех пор, пока не узнаю о тебе все детали.

– Это была шутка, Джейд. Не загоняйся.

– Неважно, мне нужно знать о тебе все.

– Не все. – Он целует меня. – Пусть останется парочка тайн.

– Когда у тебя день рождения?

– Двадцать второго августа.

– А твой любимый цвет… черный?

Он отрицательно качает головой.

– Фиолетовый?

Он смеется, продолжая качать головой.

– Красный?

– Не-а. Джейд, у тебя заканчиваются цвета.

– Сдаюсь. Так какой?

– Зеленый. Поэтому я люблю смотреть в твои глаза. К тому же мне нравится природа, зеленая трава, деревья. Я всегда любил этот цвет.

– Ну а какими видами спорта ты занимался в школе?

– Помимо американского футбола и плавания я играл в баскетбол, бейсбол, лакросс и футбол.

– Как ты находил время на учебу?

– Я не занимался всем сразу в течение одного года. Американский футбол и плавание были постоянно, а другие виды спорта я пробовал по одному-два в год. В предпоследнем классе был бейсбол, в выпускном – футбол. Я просто хотел понять, что мне нравится больше.

– Получается, ты был помешан на спорте. Неудивительно, что твое тело в такой хорошей форме.

Я приподнимаю его футболку, но он не дает мне взглянуть на свой пресс.

– Так, ничего начинать мы не будем. Нам скоро идти. Хочешь, я сначала принесу тебе ланч?

– Давай поедим где-нибудь около твоего дома? Мне нужно выбраться из этой комнаты. Или, может, у Чарльза найдется для нас какая-нибудь еда. Да, решено. Обожаю стряпню Чарльза.

– Обязательно скажи ему об этом при встрече. Отец с Кэтрин настолько привыкли к его готовке, что им даже в голову не приходит сделать ему комплимент. Хотя не думаю, что они вообще когда-либо хвалили блюда Чарльза.

Прихватив наши пальто, мы выходим к машине. Весна уже на пороге, и воздух прогревается настолько, что вполне достаточно легкой куртки. Скучая по бегу, я с нетерпением жду теплых деньков. Правда, теперь мне придется дождаться, когда заживет колено.

Когда мы приезжаем к Гаррету, оказывается, что мистера Кенсингтона еще нет. Кэтрин, как обычно, недовольна нашим приходом, но все-таки натягивает свою фальшивую улыбку и сообщает, что ее муж скоро будет.

Мы идем прямиком на кухню, где семейный повар Чарльз уже готовит ужин.

– Как вы здесь оказались? – увидев нас, удивляется он.

– Нам нужно поговорить с отцом, но его еще нет дома.

– Привет Чарльз, – говорю я.

Нарезая тонкими кружками морковь, он кивает мне и улыбается. Мне очень нравится Чарльз. Ему за пятьдесят, он очень дружелюбный и общительный. И хотя у него нет детей, мне кажется, он был бы хорошим отцом или дядей.

– Джейд скучала по твоей стряпне, Чарльз. У тебя не осталась для нас что-нибудь поесть?

Гаррет открывает дверцу одного из огромных холодильников.

– Вам не обязательно доедать остатки. Я могу приготовить для вас любое блюдо. Что бы вы предпочли? – Отложив нож, Чарльз вытирает руки кухонным полотенцем, которое висит у него на плече.

– Спроси Джейд, это она у нас больная

– Я не больная, – возмущаюсь я. – Может, перестанешь так говорить?

– Тебе уже лучше? – интересуется Чарльз.

– Да, я в порядке.

– Она не в порядке, – сообщает повару Гаррет, доставая из холодильника две газировки. – У Джейд сильная амнезия. Она даже не смогла вспомнить, какого числа у меня день рождения.

Улыбаясь, Гаррет вручает мне газировку и отпивает своей.

– Двадцать второго августа, – говорит Чарльз

– Видишь? Даже Чарльз помнит эту дату.

Я всем своим видом показываю, чтобы он прекратил, ведь мне и так очень неловко. Мы с Гарретом говорим о том, что однажды, возможно, поженимся, но при этом я не знала ни дату его рождения, ни любимый цвет.

Глава 5

– В детстве, когда я болел, моя мама обычно готовила мне тосты с сыром, – говорит Чарльз.

– Я не болею, – бормочу я.

– И моя, – говорит Гаррет. – Джейд, ты любишь такие тосты?

– Люблю.

– Тогда, Чарльз, если тебя не затруднит, нам тосты с сыром, – просит Гаррет.

Я представляю, что сейчас мы получим два тоненьких кусочка белого хлеба с ломтиками ярко-оранжевого плавленого сыра, но в исполнении Чарльза это нечто иное. Повар берет толстые куски домашнего хлеба, щедро намазывает их натуральным сливочным маслом, а сверху кладет отрезанные от большой головки чеддера ломтики белого сыра. Тост Чарльза намного лучше тех, что я ела в детстве.

К тому времени, как мы заканчиваем наш ланч, на кухне появляется Пирс, и Чарльз кивает ему в знак приветствия.

– Привет, пап, – говорит Гаррет. – Мы почти доели.

– Не спешите. Я буду у себя кабинете, просто заходите, как закончите, – отвечает он. – Как дела, Джейд?

– Отлично, – говорю я, прикрывая рукой набитый печеньем рот. Дело в том, что на десерт Чарльз подал нам домашнюю выпечку.

Пирс, взяв из холодильника бутылку воды, удаляется.

Чарльз показывает на поднос с печеньем.

– Я заверну тебе немного с собой. А лучше, давай-ка наберу целую коробку. У меня ведь еще есть несколько брауни и карамельно-ореховых батончиков. Тебе тоже положить, Гаррет?

– Нет, спасибо.

– Он всегда следит за своим питанием, – шепчет мне Чарльз. – Постоянно ограничивает себя в сладком, поэтому ему удается оставаться в такой хорошей форме.

Я перевожу взгляд на Гаррета.

– А ведь это правда. Ты и впрямь не ешь много сладкого.

– Иногда ем, но не каждый день, как ты.

– Мне действительно стоит быть более внимательной к тебе, а то мне кажется, что я тебя совершенно не знаю.

Он смеется, вставая из-за стола.

– Ты знаешь меня. Пойдем поговорим с отцом.

Когда мы заходим в кабинет, Пирс громко отчитывает кого-то по телефону.

– Эти отчеты нужны мне к полудню. И никаких оправданий.

Он бросает трубку, даже не попрощавшись.

– Хочешь, мы зайдем позже? – спрашивает Гаррет.

– Нет, просто у меня возникли проблемы с директором завода в Детройте. Теперь все под контролем.

Мы с Гарретом садимся в кожаные кресла напротив рабочего стола мистера Кенсингтона.

– Вы насчет реалити-шоу? – Пирс откидывается на спинку кресла. – Я уже разговаривал с нашими адвокатами по этому поводу. Мы мало что можем сделать в данной ситуации, кроме запрета фотографировать Гаррета на территории Мурхерста.

– Разве они не нарушают закон, сочиняя обо мне подобные истории? – спрашивает Гаррет. – Мы не можем подать на них в суд за клевету?

– Можем, но на это потребуется много времени и сил. Адвокаты считают, что лучше просто переждать. Как только три эпизода шоу выйдут в эфир, вся корреспонденция, которую ты сейчас получаешь, скорее всего, попросту испарится. К апрелю уже никого не будут интересовать ни твои предпочтения в еде, ни то, каким парфюмом ты пользуешься, – фыркает Пирс.

– Пап, это не смешно.

– Я знаю. Просто мне непонятен такой интерес к тебе. У тебя миллионы поклонников, хотя ты даже не участвуешь в шоу.

– Миллионы? Что, правда?

Я смотрю на Гаррета, который, кажется, удивлен не меньше меня.

– Как бы там ни было, адвокаты рекомендуют нам сидеть тихо и не высовываться, пока все не уляжется. Они хотят, чтобы ты как можно дольше оставался в кампусе, Гаррет. Так фотографы не смогут до тебя добраться. Также тебе стоит воздержаться от любых путешествий. Я помню, ты говорил о поездке вместе с Джейд в Де-Мойн на весенние каникулы. Так вот, не думаю, что это хорошая идея: за вами по пятам будут следовать фотографы, и, учитывая, что произошло в прошлый раз, они могут навредить тебе или Джейд.

Бросив взгляд в мою сторону, Гаррет снова поворачивается к отцу.

– Мы с Джейд поговорим об этом позже. Вообще, мы пришли сюда по другому поводу.

Пирс наклоняется вперед и кладет руки на стол.

– Ладно, в чем дело?

– Джейд, расскажешь сама?

– М-м… да.

Внезапно я начинаю нервничать. Иногда отец Гаррета может быть очень пугающим, и тогда мне трудно с ним разговаривать, особенно когда его внимание полностью сосредоточено на моей персоне.

– Арлин Синклер приходил вчера в колледж, чтобы увидеться со мной.

Выпрямившись, Пирс трет подбородок.

– Так. И какова была цель визита Арлина?

– Он хотел сообщить мне кое-что при личной встрече.

– Что именно?

Пирс занятой человек и любит, когда люди переходят сразу к делу. У меня же с этим проблема, и его это, похоже, напрягает.

– Хочешь, я расскажу? – спрашивает Гаррет, почувствовав мою нервозность.

– Нет. Я сама. Простите, мистер Кенсингтон, я все еще пытаюсь осознать сказанное им, поэтому…

– Все в порядке, Джейд. Не торопись.

Я пересказываю всю историю, включая предполагаемые планы на Гаррета.

Пирс внимательно слушает, не показывая никаких эмоций. Ни удивления, ни беспокойства, ни гнева. Ничего.

Когда я заканчиваю рассказ, в комнате на мгновение воцаряется тишина. Затем Пирс, как бывало и раньше, смотрит мне в глаза так пристально, что я чувствую, будто меня гипнотизируют или промывают мозги.

– Джейд, ты же понимаешь, что информация об этой организации строго конфиденциальна? Надеюсь, ты сохранишь все в тайне. Мы поняли друг друга?

Из-за взгляда Пирса и тона его голоса с нотками угрозы у меня попросту пропадает дар речи.

Гаррет сжимает мою ладонь, и я наконец могу говорить:

– Да, я понимаю и никому не расскажу.

– Арлину не следовало обсуждать это с тобой ни при каких обстоятельствах. Он знает, что действует против правил. Это лишь доказывает, что старик уже не тот.

– А что насчет остального? Правда ли то, что он сказал?

– Нет. Разумеется, нет.

– Значит, никакого секретного плана относительно меня не существует? – посмеиваясь, спрашивает Гаррет.

– Конечно, нет. Это же смешно.

Пирс улыбается, но когда он переводит взгляд на свой стол, я замечаю его напряжение. Говорит ли он правду, или я просто становлюсь параноиком? Возможно, атмосфера в этом доме и в семье Кенсингтонов так на меня влияет.

– А что по поводу Ройса? – спрашиваю я. – Та группа действительно собиралась сделать его президентом?

Пирс, опять улыбнувшись, откидывается на спинку кресла.

– Мы не производим отбор в президенты, Джейд. Правда в том, что мы помогаем людям баллотироваться, но только посредством пожертвований, оказывая помощь в проведении мероприятий по сбору средств.

– Но зачем Арлину врать? Зачем сочинять такое про Гаррета?

– Потому что он не хочет, чтобы его внучка встречалась с Кенсингтоном. – Так странно слышать, что меня называют чьей-то внучкой. – Учитывая обстоятельства, его можно понять.

Пирс встает.

– Мне действительно пора вернуться к работе. Очень жаль, Джейд, что Арлин напугал тебя своими историями. При следующей встрече я обязательно поговорю с ним.

– Нет, не надо. Я просто рада, что все это оказалось неправдой.

На самом деле я не верю словам мистера Кенсингтона, а только делаю вид. Арлин не стал бы прилагать столько усилий, если бы все эти сведения были вымышленными. Во время разговора он показался мне очень искренним, как будто сам верил в то, что говорил.

Как только мы с Гарретом встаем и выходим, Пирс закрывает за нами дверь.

– Тебе полегчало? – спрашивает Гаррет, обнимая меня за плечи. – Арлин просто чокнутый старикан, который пытается заставить тебя порвать со мной, потому что я Кенсингтон. Просто выбрось из головы все, что он сказал. Мой отец поговорит с ним и попросит больше не докучать тебе.

– Ага, хорошо.

Я решаю не делиться с Гарретом подозрениями: в последнее время они с отцом стали ближе, и мне не хочется все испортить. Кроме того, не исключено, что Пирс действительно сказал правду.

– Готова ехать обратно?

Гаррет берет наши пальто, которые мы оставили прямо на кресле в гостиной. Это было сделано в основном для того, чтобы позлить Кэтрин, которая очень любит порядок.

– Честно говоря, нет. Сегодня хорошая погода, у нас нет занятий, так что мы могли бы заняться чем-нибудь интересным.

– Чем, например?

Я смотрю на него и улыбаюсь.

– Например, покататься на моей новой машине. Поскольку я пока не могу сесть за руль, ее первым водителем будешь ты.

– Я уже водил ее. Несколько раз.

– Гаррет! – Я шлепаю его по руке. – Почему ты мне не сказал?

Он со смехом потирает руку.

– Потому что я знал, что ты разозлишься.

– Я сержусь не из-за того, что ты ездил за рулем этой машины, а из-за того, что не взял меня с собой.

– Хорошо, я беру тебя с собой сейчас. – Он целует меня в щеку и уходит к двери. – Подожди меня снаружи. Я схожу в гараж и подгоню машину ко входу.

На прошлой неделе мистер Кенсингтон купил мне новенький белый кабриолет «БМВ». Это была благодарность за то, что я нашла его дочь Лили, когда она убежала и заблудилась в лесу возле дома. Мои травмы – результат именно этой поисковой операции.

Летом мы с Гарретом собираемся ехать на моем новом автомобиле в Калифорнию и целых три месяца жить на берегу океана. Мы еще не определились до конца с местом, но уже сократили список вариантов: нам не по вкусу большие города, поэтому мы подыскиваем жилье в одном из маленьких прибрежных городков к северу от Лос-Анджелеса. Харпер и ее парень Шон едут туда же. Они надеются снять жилье рядом с нами, чтобы мы вчетвером могли тусоваться вместе все каникулы. Я так взволнована этими планами и хочу, чтобы лето быстрее наступило.

Машина останавливается на круговой подъездной дорожке. Я забираюсь на пассажирское сиденье, а Гаррет тем временем убирает назад мои костыли.

– Классная, да?

Он забирается обратно в машину и жмет на газ.

– Очень классная, только сбавь скорость.

– Я же показываю тебе, на что способна эта машина.

Проехав ворота, он вновь ускоряется.

– Быстрая. Я поняла. А теперь притормози, а то схлопочешь штраф.

– В этом районе я постоянно получаю штрафы. Похоже, у полицейских наготове запас штрафных квитанций, заранее выписанных на мое имя. В этом городе слишком жесткие ограничения скорости.

– Ну, вот и еще одна вещь, которую я о тебе не знала. Ты получаешь большое количество штрафов за превышение скорости.

Автомобиль на скорости сворачивает за угол.

– Мне больше нравится думать об этом, как о поддержке городских служб.

– Куда ты нас везешь?

– В парк, где мы катались на санках. Думаю, сейчас там никого нет, и вся парковка будет в нашем распоряжении. Ты сможешь протестировать машину и при этом никого не убить.

– Я не собираюсь отключаться за рулем.

– Да, ведь не об этом говорится в инструкции по уходу.

Как и предсказывал Гаррет, парковка в Брайант-парке пуста. Он выбирается из машины, а я, не желая обходить ее, просто перелезаю на водительское место.

– Кое-кому не терпится сесть за руль, – комментирует Гаррет, усаживаясь на пассажирское сиденье. – Тебе не следовало перебираться через середину: ты могла задеть колено.

– С ним все в порядке.

Вообще-то я только что ударилась коленом об руль, и теперь оно немного болит, но я не признаюсь Гаррету – это же левая нога, так что водить я смогу. Я пристегиваюсь и регулирую сиденье.

– Такое чувство, что мне снова шестнадцать, и я учусь управлять автомобилем на стоянке.

– Кто учил тебя водить?

– Райан, на своей старенькой машине. Она такая огромная, что я чувствовала себя за рулем автобуса. – Я окидываю Гаррета взглядом. – Давай быстрее пристегивайся.

– Зачем? Чтобы ездить по парковке?

– Да, вдруг я потеряю сознание.

– О, теперь ты мне веришь?

Потянувшись за ремнем безопасности, он наконец защелкивает его.

Когда я нажимаю на газ, машина срывается с места так быстро, что мне приходится резко ударить по тормозам, чтобы не врезаться в бордюр.

– И ты называешь гонщиком меня?

Гаррет упирается руками в приборную панель, словно готовясь к сильному удару.

– Я нечаянно. Педаль газа очень чувствительная, поэтому достаточно легкого нажатия. То же самое с тормозами. В машине Райана надо было очень сильно давить на педали. – Я еду по парковке и разворачиваюсь. – И руль так легко крутится.

– С гидроусилителем еще бы ему не крутиться легко, – потешается надо мной Гаррет. – Он применяется в большинстве автомобилей последние двадцать-тридцать лет.

– Ну, не в машине Райана. А это был единственный автомобиль, который я водила, кроме твоего в тот единственный раз. – Я продолжаю ездить взад-вперед по парковке. – Когда Райан учил меня, то ужасно волновался за свою машину. Это сейчас его тошнит от нее, а в то время он обожал свою крошку.

– Тогда я удивлен, что он позволил тебе сесть за руль.

– Это было сразу после смерти мамы. Каждый вечер Райан брал меня с собой и разрешал ездить. Даже после того, как у меня стало уже довольно хорошо получаться, он все равно заставлял меня практиковаться. Думаю, Райан просто надеялся хоть как-то отвлечь меня от того, что случилось. Он не хотел, чтобы я одна сидела в своей комнате и вспоминала о том… ну, как я нашла ее.

Гаррет кладет руку поверх моей, сжимающей руль.

– Почему бы нам не сделать перерыв и не посидеть вон за теми столиками для пикника?

Я смеюсь.

– Тебе надоело кататься по парковке? Наверняка, это скучно, особенно когда не ты за рулем.

Я останавливаю машину около теннисных кортов, и мы садимся за столик рядом с качелями. На улице солнечно, но ветер дует прохладный.

– Итак, помнишь, ты говорила, что не знаешь меня так хорошо, как следовало бы? – спрашивает Гаррет.

– Ага.

Я беру его ладонь, от которой исходит уютное тепло, и прячу в нее свои замерзшие пальцы.

– Ну так вот, иногда я чувствую то же самое по отношению к тебе. Думаю, нам нужно что-то с этим делать.

– Ладно, расскажи мне о себе. – Я пристально смотрю ему в глаза и улыбаюсь. – Тебе нравятся долгие прогулки по пляжу? Закаты? Дождливые дни?

– Я серьезно, Джейд. Ты никогда не рассказываешь мне о своем прошлом.

– Как и ты мне о своем.

– Поэтому, я думаю, нам следует начать.

– Что ты желаешь узнать?

– Все, чем ты захочешь со мной поделиться.

– Хм, хорошо, а конкретно?

Он колеблется и крепче сжимает мою руку.

– Можешь рассказать о том дне, когда умерла твоя мама?

Я пожимаю плечами.

– Рассказывать особенно не о чем. Это случилось во вторник. Я пришла из школы, зашла в ванную и увидела там ее. На полу. Я стала кричать, чтобы она встала, но она не шевелилась. Не знаю, зачем я так орала на нее, ведь я знала, что она умерла: ее глаза закатились, а изо рта текла какая-то странная жидкость.

Пока я говорю, Гаррет наблюдает за мной – вероятно, ожидая, что я разревусь. Но я никогда не оплакивала тот день, более того, думая о нем, я ничего не чувствую. Наверное, я плохой человек, но что есть, то есть.

– А что случилось потом? Пришел Фрэнк? Кто помог тебе после того, как ты нашла ее тело?

– Никто. Я просто позвонила в полицию. У меня не было уверенности, куда нужно звонить в подобных случаях, а Фрэнк с Райаном были на приеме у врача. Как бы там ни было, приехали полицейские и задали мне несколько вопросов, а патологоанатом забрал тело. Потом они уехали, а я осталась дома ждать возвращения Фрэнка.

– Ты сидела там в полном одиночестве? И полиция это допустила? Но ты же была несовершеннолетней.

– Я обманула их, сказала, что приедет моя тетя. Которой у меня даже нет. Похоже, из меня получилась хорошая лгунья, раз они мне поверили.

– Значит, когда Фрэнк вернулся домой, ты поехала к нему?

– Да, и осталась там на ночь.

– А что было на следующий день?

– Проснувшись, я просто пошла в школу.

– Но у тебя же только что умерла мама.

– Мне не хотелось сидеть весь день дома и думать об этом. Фрэнк позаботился о похоронах и обо всем остальном. Вот и вся история. Теперь ты знаешь.

– Когда это случилось?

– Осенью. Хорошо, теперь твоя очередь поведать мне что-нибудь из своего прошлого.

– Когда именно осенью?

Проклятие. Он все-таки заставит меня выложить все до конца, а потом примет эту историю близко к сердцу. Вот почему я никогда не рассказываю ее.

Глава 6

– Это случилось в октябре. Шестого числа.

И снова у него появляется этот взгляд. На лице Гаррета отражается шок вперемешку с печалью и жалостью.

– Шестого октября? Это же всего за пару дней до твоего дня рождения.

– Да, я помню, когда у меня день рождения. – Подняв с земли камень, я провожу им по бороздкам на деревянной поверхности стола. – Иногда мне кажется, что она именно так и задумала. В то утро мама пришла ко мне в комнату и сказала, что собирается в четверг заказать пиццу. Это было странно, потому что ничего подобного на мой день рождения она ни разу не делала. Да неважно. Все равно она, как всегда, нарушила обещание.

Пусть теперь я и знаю, что моя мама была под воздействием наркотиков, я так до конца и не смирилась с ее поступком. Я испытываю чувство вины из-за того, что все еще ненавижу ее, но это ничего не меняет. Наверное, мне нужно время.

Гаррет молчит, а я не могу вынести его взгляд. Он смотрит так, словно тот день из моего прошлого сломал меня, а он должен попытаться все исправить и исцелить меня.

– Ну вот, я навела на тебя тоску. – Я выдавливаю из себя смешок, чтобы разрядить обстановку. – Может, поедем?

– Нет. – Он продолжает пристально смотреть на меня все с тем же выражением на лице.

Я снова сосредоточиваюсь на столешнице, расковыривая камнем рисунок в древесине.

– Не надо было рассказывать тебе эту историю. С тех пор прошло уже четыре года. Я ненавидела маму, поэтому все было не так болезненно, как кажется. В твоем случае все намного печальнее: ты по-настоящему любил свою маму, а она погибла в авиакатастрофе.

– Да, только вокруг меня были люди, которые помогли мне пережить эту трагедию. Ты же была совершенно одна.

– Не одна. На следующий день я переехала к Фрэнку и Райану.

Гаррет забирает у меня камень и ждет, когда я взгляну на него.

– Ты поэтому не празднуешь свой день рождения?

– Нет, я не праздную, потому что так сложилось с детства. Это был просто еще один день.

Мне все равно, что мой тон резок, потому что мне ужасно не нравится, куда может завести наш разговор. Я была не готова делиться с Гарретом этой историей и злюсь на него даже за то, что он начал свои расспросы.

– Так мы закончили? Если честно, я не хочу больше говорить на эту тему. Может, ты хочешь узнать обо мне что-то еще?

– Ну хорошо. Вот тебе простой вопрос. – Лицо Гаррета проясняется, когда он, к счастью, меняет тему. – Если бы у тебя была возможность поехать куда угодно, куда бы ты отправилась?

– Никогда не задумывалась над этим. Я не ожидала даже, что уеду из Айовы. Хотя, если бы пришлось выбирать, то я бы посетила одну из стран Европы. Всегда мечтала поехать в Англию и увидеть настоящий замок. Ты когда-нибудь бывал в замке?

– Ага, и не один раз. Я же несколько месяцев жил в Англии.

– Точно. В пансионе. Это мне как раз о тебе известно.

В этот момент солнце скрывается за облаками, и становится прохладнее. Гаррет снимает с себя пальто и набрасывает его мне на плечи.

– Я не замерзла. – Возвращаю ему пальто. – Оставь себе.

– Джейд, ты болеешь. – Он снова укутывает меня и целует в щеку. – Я всего лишь забочусь о своей пациентке.

– Повторяю в последний раз: я не болею, у меня травма.

– Вот поэтому позволь мне ухаживать за тобой, тем более, что мне это нравится.

– Мне приятно это слышать, но, правда, не нужно. В детстве, когда я болела, то привыкла… ладно, неважно.

– Расскажи мне, Джейд.

– Ну нет. Что-то я не хочу снова видеть у тебя на лице то выражение.

– К чему ты привыкла, когда болела?

– Просто заботиться о себе самой. Вот и все. Я имею в виду, что не нужно приносить мне тосты с сыром или просиживать целый день у моей кровати.

– Может, тебе это и не нужно, но я хочу все это делать для тебя. Так что можешь продолжать кричать на меня, все равно это ничего не изменит.

– Ну а куда поехал бы ты, если б тебе дали выбрать любую точку на планете?

– На самом деле я уже побывал везде, где хотел: объездил почти все страны Европы, посетил столько тропических островов, что все уже и не припомню, пару лет назад был в Австралии. Но ты все это уже знаешь, Джейд. Так что придется тебе придумать для меня другой вопрос.

– Как думаешь, ты когда-нибудь вернешься в одно из тех мест?

– Да, причем в каждое из них, – уверенно говорит Гаррет, – но только с тобой.

Мои губы мгновенно расплываются в улыбке: всегда мечтала отправиться в дальние страны, и нет в мире никого, с кем я бы хотела поехать сильнее, чем с Гарретом. Размышления о путешествиях напоминают мне о каникулах.

– Гаррет, что мы будем делать с весенними каникулами? Твой отец сказал, что тебе не стоит уезжать из Коннектикута.

– Знаю, и, скорее всего, он прав. Чтобы фотографы не добрались до меня, я должен прятаться дома. Как же бесит, что мы не можем с этим бороться, но по словам отца борьба только привлечет больше внимания, а это значит: больше фотографий, статей, больше обсуждений в соцсетях.

– Но я не могу остаться. Мне нужно повидаться с Фрэнком и Райаном, ведь на лето я к ним не приеду.

– Я и не ждал, что ты останешься. Конечно, езжай, ведь у тебя и билет на самолет есть.

– Знаю, но мне очень хотелось, чтобы ты поехал со мной.

– Я съезжу с тобой в другой раз. Нельзя допустить, чтобы фотографы вслед за мной появились сначала в аэропорту, а потом и в доме Фрэнка. Они слишком агрессивны, а я не хочу, чтобы тебя это коснулось. Ты проведешь дома всего лишь неделю, хотя, я знаю, она покажется нам месяцем, и в следующую пятницу уже будешь здесь. Мы сможем провести все выходные вместе, делая все, что захочешь. – Его улыбка намекает на то, что он точно знает, чего именно я захочу. – Карты. Настольные игры. Кино.

– Гарантирую: после недельной разлуки мы не будем играть в настольные игры. – Я целую его. – Нам пора возвращаться. Думаю, пришло время для одной из твоих процедур.

Оставив кабриолет у дома Гаррета, мы пересаживаемся в его черный «БМВ» и возвращаемся в кампус.

После ужина в столовой вместе с Харпер мы смотрим перед сном мой новый телевизор. Гаррет снова остается со мной, и я чувствую, что начинаю привыкать к тому, что он каждую ночь рядом.

– Мне так это нравится, – тихо признаюсь я, когда он крепче прижимает к своей груди мою спину.

– Мне тоже.

Он убирает волосы в сторону и целует меня в шею.

– Я имею в виду, мне это нравится настолько, что я хочу проводить так каждую ночь.

– Что?

Он резко садится, а я перекатываюсь на спину, чтобы посмотреть на него.

– Я хочу со следующего учебного года жить вместе, хочу с осени снимать с тобой квартиру.

– Правда? – В темноте комнаты я не могу разглядеть лицо Гаррета, но по голосу понимаю, что он счастлив. – Но ведь ты говорила, что сначала хочешь попробовать пожить вместе летом.

– Мне не нужно ничего пробовать. Я люблю тебя, люблю быть рядом с тобой и засыпать вместе, как сейчас. – Я поворачиваюсь на бок, чтобы взглянуть ему в глаза. – Тогда, дома у Фрэнка, когда ты предложил переехать в общую квартиру, на самом деле я хотела сказать «да». Просто в тот момент я испугалась, потому что не знала, к чему это приведет. Однако теперь я решила больше не прислушиваться к той части меня, которая твердит, что ничего никогда не получится и что нельзя ни на кого рассчитывать – даже на тебя.

– Джейд, ты во всем можешь на меня положиться. Клянусь. Знаю, в прошлом я сплоховал и потерял твое доверие. Тогда я его и не заслуживал. Но сейчас, надеюсь, ты снова мне веришь. Обещаю: я никуда не исчезну из твоей жизни.

– Кажется, я наконец-то начинаю в это верить.

– Итак, мы действительно переезжаем? Неужели по окончании семестра мы съедем из этой дерьмовой общаги?

– Ага, а пока давай ночевать вместе чаще, чем раз или два в неделю?

– Определенно мы так и поступим.

Он целует меня, а потом откидывается на подушку.

– И еще, Гаррет.

– Да?

– Спасибо, что заботишься обо мне. Знаю, я говорила, что мне это не нужно, но… это не так.