Текст книги "Крылья (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Ричардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Глава 34

ЭДМУНД

Я ВСКРИКИВАЮ и падаю на колени, когда боль расцветает внутри моей грудной клетки. Все мое тело лихорадит. Всплеск огня, а затем:

Ба - бум .

Мальчик Себастьян встревожено оборачивается, в то время как по всей толпе распространяется озадаченное бормотание, как лесной пожар, их голоса заглушают стук моего бьющегося сердца.

Этого не может быть...

– Ваше Могущество, – говорит он.

Я игнорирую его, уставившись на девушку перед собой.

Как?..

Рядом с ней на ноги поднимается мальчик в черной куртке, он опускает капюшон, открывая угловатое лицо с яростными темными глазами, широким ртом и чернильно-черными волосами. Толпа удивленно вздыхает, и слово «Феникс» шелестом проносится по всему городу. Девушка рядом с ним тоже поднимается на ноги и опускает капюшон – белокурые локоны, голубые глаза, упрямый рот. Бесспорно, Натали Бьюкенен. Злость прожигает меня. Нет! Они должны были быть мертвы. Я сверлю взглядом Себастьяна. Он побледнел. Оторопев, парень быстро поднимает свой меч и замахивается на девушку-Дарклинга, стоящую передо мной. Паника охватывает мое сердце.

– Остановись! – командую я.

Лезвие останавливается в дюйме от шеи девушки-Дарклинга. Я, пошатываясь, встаю.

– Брось свой меч, – требую я.

Брови Себастьяна сводятся вместе.

– Ваше Могущество?

– Выполняй! – говорю я.

Мальчик роняет свой меч, и тот приземляется возле моих ног. Другие мои телохранители в замешательстве бросают взгляды друг на друга, не зная, что делать, в то время как я предлагаю свою руку девушке-Дарклингу. Она принимает ее. На секунду наши руки соприкасаются, толчок электроэнергии проносится через мою руку в мою грудь, и мое сердце сжимается. Я выдыхаю, не веря. Как такое возможно?

Я нежно убираю прядь волос с ее глаз, и мои пальцы задерживаются на ее щеке. На ее бледной коже появляется румянец. Мои глаза опьянены ей, обводят контур ее лица – мерцающие черные глаза, острые скулы, розовые губы, которые слегка раздвинулись, чтобы раскрыть ее клыки. Я не могу перестать смотреть на эти губы...

– Эдмунд, – шепчет она. Ее голос, словно зов сирены, потому что я слышу только его. – Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня.

– Что? – говорю я.

– Останови эту войну, – говорит она.

Тьма опускается на мое сердце, как саван. Это уловка! Я отпускаю ее руку.

– Зачем мне это делать? – огрызаюсь я.

– Потому что все кончено, Роуз, – говорит Эш. Я поворачиваюсь к нему, ярость сжигает меня изнутри. – Мы знаем о «Крыльях» и о твоем плане заражения ими всех на сегодняшнем Очищении. – У меня скручивает живот, когда он поднимает белую чашу в руках. – Ты заставлять людей пить это!

В толпе зрителей просится недоуменное бормотание. Пилигримы, нахмуренные, стоят на коленях у подножия сцены, уставившись на белые чаши в их руках.

– Ложь, – рычу я.

Девушка-Бьюкенен вздергивает подбородок.

– Образцы ретровируса, были отправлены в новостные станции по всей стране, наряду с доказательством того, что он убивает людей!

– Это не правда, – неуверенно говорит Себастьян. Его верхняя губа блестит от пота. – «Крылья» – это допинг, который делает нас сильнее, лучше, вот и все.

Натали смотрит на него.

– Он лгал тебе, Себастьян. Он обманул всех вас. Это ретровирус, и к тому же смертельный. Неожиданные мутации происходят у некоторых пациентов.

– Я не верю тебе, – говорит он.

В этот момент, цифровые экраны вокруг площади начинают мерцать, и на мониторах появляется новая картинка. Это видеокадры, снятые внутри больницы. Женщина врач-Страж с волнистыми каштановыми волосами ходит по палате, проходя мимо изможденных Дарклингов, Бастетов и людей, прикованных к кроватям, их обнаженные тела изможденные, они все в синяках и порезах. Камера останавливается на девушке, которой было около двенадцати лет, ее каштановые волосы мокрые от пота, ее кожа вся в язвах, сочится желтой жидкостью. Она испуганно смотрит в объектив. У ее глаз неестественный оттенок серебра. Она кашляет, извергая кровь, окрашивая свое лицо и грудь в красный цвет. Толпа в ужасе задыхается.

– Пациенту семьдесят шесть был введен вирус Ф-09 «Крылья» две недели назад и теперь проявляются признаки печеночной недостаточности, – говорит врач, поворачиваясь спиной к камере. Она закатывает глаза. – Это уже десятый за неделю. Верни планшет, а?

Мужчина позади камеры смеется.

Видеозапись обрывается и на экраны возвращается текущая трансляция. Пилигримы у основания сцены выливают белые чаши и отшатываются в ужасе. Себастьян смотрит на меня. Рана на щеке сочится, как у девушки на видео.

– Ты говорил мне, что это спасение. Ты обещал мне.

– Новый мир невозможно построить без жертв, – отвечаю я сурово. – Мне казалось, что это был приемлемый риск, большинство пациентов выжили.

Возмущенные крики разносятся из толпы. Воздух наполняют крики «убийца» и «предатель». Я делаю несколько шагов назад, так как люди начинают бросать вещи на сцену, чуть не убив меня. Я сердито гляжу на них, в ярости. Как они смеют? Несколько групп мужчин дергаются в сторону платформы. Их сдерживают Стражи-гвардейцы, но я не уверен, насколько долго они смогут удерживать их.

Девушка-Дарклинг поворачивается ко мне.

– Эдмунд, прекрати это! Наш народ достаточно настрадался!

Она берет мои руки, и какое-то странное ощущение охватывает меня, как открытие дороги между нами и все ее эмоции вливаются в меня. Я чувствую каждое мгновение горя в жизни этой девушки-Дарклинга, будто бы я сам прожил это: раз, и ее родители были убиты на ее глазах Ищейкой; ужас, когда ее сердце было вырвано Стражем-врачом; ее горе, после ссылки ее за Пограничную Стену. Ее жизнь полна страданий и горя, оно накрывает меня, и я тону в нем. И это моя вина. Я тому виной, я поступил с нею так, как мой отец поступил также со мной. Это слишком!

Я ударяю девушку, сбив ее со сцены в толпу. Она падает и с глухим стуком ударяется о булыжники мостовой. Эш поворачивается, отвлекшись на падение девушки-Дарклинга, и  теперь у меня есть возможность для нападения. Я подхватываю меч Себастьяна с земли и хватаю Эша за волосы, дернув его голову назад. Он хрипит от боли, когда я вынуждаю его встать на колени передо мной. Его кожа шипит, когда я прижимаю серебряный клинок к его горлу.

– Отпусти его! – Натали бросается вперед, но ее останавливает мальчик Себастьян. Она кусает его за руку, и он морщится, но не отпускает ее. Я в свою очередь обращаю свое внимание на Эша. Он смотрит на меня с вызовом, холодный ветер, раздувает его черные волосы.

– Это зашло слишком далеко, мистер Фишер, – рычу я. – Я должен был сделать это еще несколько месяцев назад, когда у меня был шанс.

– Так действуй, – выплевывает Эш в меня слова, словно пули. – Теперь это не важно. Каждый в стране знает, что ты предал их. Я сделал то, зачем пришел сюда, так что я не боюсь умереть!

– Нет страха, нет власти, – кричит Натали.

Паника проходит сквозь меня, когда скандирование подхватывает вся остальная толпа. Эти слова распространяются по улицам и переулкам, проползают через каждую дверь, каждое окно, пока весь город не объединяется в один яростный, дерзкий глас:

– НЕТ СТРАХА! НЕТ ВЛАСТИ!

Слышится лязг мечей, когда мои телохранители бросают оружие и убегают со сцены.

– Вернитесь! – кричу я, но на мою команду никто не обращает внимания. Я поворачиваюсь к Себастьяну. Он все еще держит девушку Бьюкенен. – Контролируй своих людей!

Мышца дергается на его лице. Без лишних слов он отпускает ее и спокойно уходит со сцены, следом за остальными телохранителями. Девушка Бьюкенен выхватывает один из брошенных мечей сцене и направляет его на меня.

– Отпусти его! – командует она, сверкая голубыми глазами.

Мое сердце сжимается, от чувства, которого я не испытывал с той ночи, когда умерла Тиора.

Страх.

И я боюсь...

Я смотрю вниз на Эша, и на его губах появляется намек на улыбку.

Он обладает силой.

Ужас сковывает мое бьющееся сердце, сжав его железной хваткой. Я не в силах пошевелиться, парализованный этим новым ощущением, когда Эш хватает меня за руку. Я роняю меч, который со стуком падает на землю. Он, вставая, пристально смотрит на меня. Когда он двигается, порыв ветра подхватывает его черную куртку, сверкающую ярко-оранжевой подкладкой, так что она становится похожа на крылья из шелкового огня. Я отшатываюсь назад, падая на колени. Феникс возвышался надо мной, он стоит на фоне золотого солнца, поэтому все, что я могу видеть – это силуэт и два жестких и неумолимых мерцающих глаза, уставившихся на меня.

– Все кончено, Роуз, – говорит он. – Сдавайся.

– Никогда! – выплевываю я.

Он кивает Натали, и она что-то нажимает на ее часах. Почти сразу же, тень затмевает солнце. Я смотрю вверх. Из облаков выныривает Транспортер и стремительно спускается вниз. Воздух хлещет меня по лицу, когда самолет приближается к сцене, останавливаясь в нескольких футах над платформой. Он парит так близко, что я могу увидеть девочку-подростка, машущую мне из кабины, с ухмылкой на губах.

Девушка умело поворачивает самолет на 180 градусов, и задний люк, шипя, открывается. В грузовом отсеке стоит Шивон Бьюкенен, вместе с Бастетами женщиной и мальчиком, с рыжей девочкой и немолодой женщиной-Дарклингом. У меня уходит всего минута, чтобы осознать, что эта изможденная, сломленная женщина – моя двоюродная сестра, Люсинда. Все они направляют свое оружие на меня. Я в ловушке.

– Эдмунд Роуз вы арестованы! – чеканит слова Шивон Бьюкенен.

Я перевожу взгляд на Люсинду.

– Эдмунд, это должно закончиться, – перекрикивает Люсинда рев самолета. – Ты же знаешь, Тиора хотела бы совсем иного!

Я оглядываюсь назад на подростка девушку-Дарклинга, которая смотрит на меня у подножия сцены. Ее руки прижата к груди, и она умоляюще смотрит на меня. Я закрываю глаза и прислушиваюсь к биению своего сердца, вспоминая слова Тиоры. Ненавидеть легко. Настоящей проверкой наших сердец является прощение. Я должен был послушать ее.

Прости меня , Тиора .

Я открываю свои глаза.

– Я сдаюсь.

Глава 35

НАТАЛИ

Две недели спустя . Центрум .

РОУЗ ПЛАЗА БУРЛИТ активностью. Я протискиваюсь сквозь толпу, моя голова покрыта капюшоном. Я держу свой путь в сторону Излома – осколокообразного здания, где основало свою штаб-квартиру коалиционное правительство, которое было сформировано в течение нескольких часов после капитуляции Пуриана Роуза. Несколько пар глаз смотрят в мою сторону, и люди начинают взахлеб шептаться друг с другом. Я стала довольно известна за последние дни, но я действительно не хочу внимания. Тем более не сегодня. Моя рука скользит в карман куртки, найдя желтую рукоятку ножа спрятанного там. Я провожу пальцами по слову, вырезанному по дереву. Полли. Мы отслужили панихиду по моей сестре на прошлой неделе, но это было не то, чего я хотела. У меня еще есть одно дело, которое осталось сделать.

Съемочные группы размещаются вокруг площади, в то время как рабочие спешат возвести большой деревянный крест на ней. Они готовятся к казни Пуриана Роуза через пятнадцать минут, под бдительным оком моего отца. Судебный процесс над Пурианом Роузом, состоявшийся еще две недели назад, занял всего день. Он транслировался в прямо эфире. Приговор – смерть. Эш был категорически против казни, сказав, что тогда мы ничем не лучше этого тирана, но он остался в меньшинстве. Я тоже была против этого, но по другой причине. Мой желудок сворачивается в узел, пальцы стягиваются вокруг ножа.

Неожиданно в меня врезается немолодой мужчина-Дарклинг с фиалковыми глазами и темными волосами, сбивая с мысли. Он бормочет извинения и спешит к сцене с красивой, огненно-рыжей женщиной-Даком. Судя по их изможденному виду, еще недавно они находились в заключение в «Десятом». Они проделали долгий путь, чтобы засвидетельствовать в полдень казнь Пуриана Роуза. Но не успевают они добраться до сцены, как им преграждает путь группа крепких на вид мужчин с бритыми головами и татуировками розы за левым ухом.

– Возвращайся в гетто, кровосос, – произносит один из парней, плюя в Дарклинга. – Вы нам здесь не нужны.

Дарклинг сверкает клыками в ответ, и люди вокруг него испуганно отшатываются. Прежде чем они начнут махать кулаками, несколько вооруженных коалицией гвардейцев в небесно-голубой форме подбегают к ним и уводят татуированных мужчин прочь. Несколько гвардейцев остаются с мужчиной-Дарклингом и женщиной-Даком, их послание ясно: не будет никакого насилия сегодня... пока не казнят Роуза, конечно. Я хмурюсь. Уйдет уйма времени, прежде чем напряженность между нашими расами спадет на нет. Честно говоря, я не уверена, что это когда-нибудь произойдет, но мы должны продолжать бороться за мир. Иначе, какой был смысл всего этого?

Я вхожу в Излом. Огромное пространство занимает холл, в центре которого стоит золотая двадцатифутовая статуя Пуриана Роуза. Она должна быть демонтирована уже на следующей неделе, и над ее головой уже полощется голубой флаг. В самом деле, куда бы я не посмотрела, некогда красные с белым баннеры Стражей были заменены небесно-голубыми флагами с четырьмя взаимосвязанными черными кольца на них – символ коалиционного правительства, каждое кольцо представляет собой одну из четырех рас: человека, Дарклинга, Бастета и Люпина.

Несколько коалиционных гвардейцев – люди, Люпины – кивают мне, когда я прохожу мимо. Я отвечаю им вежливой улыбкой, пытаясь, не обращать внимания на скручивающее чувство в моем животе. Я провожу пальцами вниз, к лезвию в кармане. Мне нужно попасть в подвал, где в камере находится Пуриан Роуз под стражей. Я обещала сестре, что убью его за то, что он сделал с ней, и это именно то, что я намереваюсь сделать. Все эти две недели было невозможно подобраться к нему. Он был спрятан в тайном месте, чтобы остановить людей – вроде меня – пытающих свершить правосудие своими руками. Но этим утром его перевели сюда в рамках подготовки его к казни. Это мой единственный шанс добраться до него.

По дороге к лифту я прохожу мимо зала совета, где собралось коалиционное правительство. Двери нараспашку как символ «открытости и прозрачности нового альянса». Я слышу сердитый голос Эша из комнаты и ненадолго останавливаюсь у дверей. Он расхаживает взад и вперед по овальной комнате. На нем роскошный черный пиджак с оранжевой шелковой подкладкой, черная рубашка и брюки, и дорогие, кожаные ботинки. Это дорогой вариант того, что он носил в день церемонии Очищения. В нем нет неточностей, весь наряд был тщательно продуман для трансляции казни Пуриана Роуза. Эш дергает свой воротник, явно чувствую себя не в своей тарелке.

– Мы не можем участвовать в этой казни, – говорит он. – Это варварство. Я знаю, каково это – быть привязанным к одну из этих крестов, я не могу мириться с этим.

– Бутсам нужно видеть, как его казнят, Эш, – говорит Роуч. Она сидит за длинным столом из красного дерева с другими членами кабинета. Ее лысый череп покрывается небольшим рыжим пушком там, где начали расти ее волосы, она одета в  обтягивающие штаны, белую майку и длинный черный пиджак похожий на пиджак Эша. – Они не почувствуют себя в безопасности до тех пор, пока они не будут знать, что он мертв.

– Стражи будут думать, что мы слабы, если мы не казним его, – добавляет мать.

Рядом с ними сидят министры Люпины: Гаррик и женщина по имени Кассандра, у которой яркие фиолетовые волосы в тон к помаде, которая напоминает мне Сашу. Справа от нее, новый консул Бастетов подмигивает мне. Я улыбаюсь в ответ Элайдже. Как последний оставшийся в живых сын семьи Теру, он унаследовал их положение и проводит потрясающую работу под руководством своей матери, Иоланды, его официального советника. Он коротко подстриг красновато-коричневые волосы, что подчеркивает его топазовые глаза и высокие скулы. Одет он в темно-зеленый сюртук в один тон с  брюками и жилетом. Вокруг его левого запястья золотые браслеты. В отличие от Эша, ему, похоже, комфортно в элегантной одежде. Она идет ему.

Напротив них сидят Сигур с Люсиндой – представители Дарклингов. Белые волосы Сигура свободно лежат на его плечах, которые контрастируют с фиолетовой одеждой Посла. Приятно видеть, что он занимает предназначенное ему место по праву. Эш и Эвангелина назначены представлять полукровок. Я нигде ее не вижу, но это и не удивительно. Она была заперта в своей комнате с того самого дня церемонии Очищения, отказываясь видеть кого-либо, кроме Эша и Элайджи. Мы не были уверены, что это произойдет, но когда она прикоснулась к Пуриану Роузу, сердце ее ожило. Она отказалась удалять сердце Тиоры, сказав, что хочет чувствовать его биение внутри себя столько, сколько можно. Я не могу представить, что она, должно быть, переживает сейчас, зная, что через пятнадцать минут ее сердцебиение будет забрано у нее снова.

– Наши люди заслуживают возмездия, – говорит Сигур, указывая на интерактивный стол в центре комнаты, проекцию карты «Десятого». Лагерь был немедленно закрыт после капитуляции Пуриана Роуза. Даже, несмотря на это, было много смертей, когда некоторые преданные последователи казнили целые бараки заключенных, прежде чем мы смогли остановить их. Эти люди тоже будут скоро осуждены.

Прямо сейчас правительство находится в процессе попытки возвращения домой всех Дарклингов. Многие остаются в «Десятом», потому что им больше некуда идти. Понятно, они не видят смысла оставлять одно гетто ради другого, и люди все еще нервничают из-за их интегрирования в города. И ярчайший пример этого я сегодня наблюдала. За прошедшую неделю, коалиционное правительство уже завершило подготовку официальных документов по выделению земли Дарклингам, чтобы они могли построить себе там дома. «Десятый» перестанет быть лагерем для заключенных, но будет первый официальный домом нации Дарклингов. Лично меня, мысль о проживании, где так много людей было убито, заставляет содрогнуться, но опять же, нет ни одного места в стране, где кровь Дарклингов не была бы пролита. Независимо от того, куда они пойдут, их будут преследовать призраки умерших близких.

Кроме того, они не будут строить свои жилища в настоящих лагерях. Коалиция намерена сломать Примас-Один, Два и Три, и превратить их в мемориальные парки. Затем в окрестных парках, где в настоящее время леса и поля, они построят четыре новых города на безопасном расстоянии от горы Альба, давая им названия: Яна, Марта, Зантина и Аннора.

Эш замечает меня в дверях и прекращает расхаживать. Я улыбаюсь ему, стараясь вести себя как обычно, моя рука немного трясется вокруг ножа в кармане. Его брови приподнимается, и он слегка прикасается к своей груди. Он, должно быть, чувствует, эхо моего сбивчивого сердцебиения. Смотрит в сторону моего кармана. Я быстро отворачиваюсь.

– Натали.

Я спешу к лифту и нажимаю кнопку B. Двери закрываются, как только Эш выбегает в коридор. Я делаю несколько глубоких вдохов, готовясь себя к тому, что собираюсь сделать. Я могу это сделать. Я должна сделать это, ради Полли. Двери открываются.

Я в подвале. Повсюду камеры. Как и везде в здании, коридор искрится белым и золотым, с люстрами, освещающими путь. Даже двери камер больше похожи на те, какие можно было бы увидеть в роскошной гостинице, чем в тюрьме. Я не думаю, что заключенные заслуживают такой роскоши, но я и не думаю, что это, в общем-то, имеет значение. Они уже покойники, и тюрьма остается тюрьмой, независимо от того, насколько она красива.

Я дохожу до позолоченной двери в конце длинного коридора, которую охраняют два члена «Людей за Единство», оба одетые в новую униформу небесно-голубого цвета с эмблемой четырех колец на груди. Они салютуют мне.

– Я пришла увидеть Роуза, – говорю я.

– У него посетитель, – произносит один из парней извиняющимся тоном в ответ.

В этот момент дверь камеры открывается и выходит Эвангелина, лицо бледное, ониксовые глаза блестят от слез. Она поднимает на меня глаза. Я предполагаю, что она просто попрощалась с Пурианом Роузом. Даже если он монстр, у нее все еще есть связь с ним. Она спешно проходит мимо меня, ничего не говоря. Охранники отходят в сторону. Я внезапно чувствую головокружение, желудок разболелся от нервов. Могу ли я действительно пройти через это? Да. Я обещала своей сестре. Я вхожу в камеру.

Роуз сидит на узкой кровати, одетый в простую серую тунику и брюки. На шее у него висит круглый кулон. Его обычно безукоризненные волосы не уложены, и его кожа без грима, раскрывает истинный масштаб его старых шрамов. На туалетном столике, рядом с его кроватью, набор дорогих протезов с двумя блестящими белыми клыками, заменяющие зубы, которые были у него так жестоко вырваны, когда он был младенцем.

Его руки покоятся на коленях. Я никогда не видела его без перчаток. На пальцах нет ногтей, и кожа сморщена – результат того, как его мать пыталась утопить его в ванной с кипятком, когда он был младенцем. Насколько другим был бы этот мир, если бы она преуспела.

– Пришли позлорадствовать, Мисс Бьюкенен? – говорит он, не поднимая головы.

– Нет, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал, даже когда я вынимаю нож из кармана.

Его глаза скользят по мне. Они задерживаются на оружии. Похоже, он не удивлен.

– Ааа, – говорит он, – понимаю.

– Ты убил мою сестру, – говорю я, и мой голос, наконец, дает трещину. – Она была твоей дочерью. Как ты мог так поступить с ней?

– Я не знал, что она была моей дочерью, до недавнего времени, – говорит он.

Новости Си-Би-Эн разгласили эту информацию вскоре после ареста Пуриана Роуза, вместе с доказательствами о «Крыльях».

– Это что-нибудь изменило бы? – спрашиваю я, и слезы наворачиваются на глаза. – Вы бы запретили им изнасиловать ее и кромсать на куски, словно скот?

– Нет, – говорит он категорически.

Я моргаю, на мгновение ошеломленная его ответом, а затем меня охватывает ярость. Моя рука сжимается вокруг ножа. Он просто сделал это намного проще. Я шагаю к нему и...

Дверь распахивается и в камеру врывается Эш, в сопровождении двух охранников.

– Натали, остановись! – говорит он, обхватывая своими сильными руками мою талию, и тянет меня назад. Я борюсь с ним, бью руками, пинаю его по ногам. Эш хрипит от боли, но не отпускает.

– Он убил ее, – ору я.

– Натали, прекрати! Ты не хочешь этого делать. – Его руки сжимаются вокруг меня. Двое охранников смотрят друг на друга, не зная, что делать. – Все хорошо, я займусь этим. Вы можете идти.

Они смущаются.

– Это приказ, – рявкает он.

Они послушно выходят из комнаты, закрывая за собой дверь.

– У вашей подруги, мистер Фишер, довольно вспыльчивый характер, – говорит Пуриан Роуз, холодная улыбка расползается по его губам. Он знает, что Эш не позволит мне убить его. От этой мысли я прихожу в неистовую ярость. Это мой последний шанс, чтобы отомстить за смерть Полли!

– Ты обещал мне, Эш! – кричу я. – Ты обещал, что я буду первая, кто доберется до него.

– Натали, ты не убийца, – говорит Эш.

– Я застрелила женщину-ученого в «Десятом», – говорю я, пиная его по голеням.

– То была самооборона, а это убийство, – хрипит Эш, его голос натянут из-за усилия удерживания меня.

– Он этого заслуживает, – кричу я, и слезы текут по моим щекам. – Ты не был там, ты не видел, что они сделали с ней.

Я вспоминаю красную комнату, и застывшее тело Полли, свернувшееся в клубок на металлическом полу.

Они резали ее.

Я помню, синяки на ее бедрах.

Он заслуживает смерти.

Я до сих пор вижу ее пустые серые глаза. Глаза такого же цвета, как и у него.

Он ее отец, шепчет внутренний голос.

Он пытал ее! Он заставил мать выбирать между нами!

И Полли простила ее за это, отвечает голос. Она не держала обиду. Она выбрала прощение.

Я разжимаю нож, и он падает со стуком об пол. Я не трепыхаюсь, и Эш отпускает меня.

Роуз выгибает бровь, смотря на меня.

– Сестра не хотела бы этого, – говорю я. – В отличие от вас, у нее было доброе сердце. Она верила в прощение. Именно так я собираюсь почтить ее память. – Я долго смотрю на Пуриана Роуза и пытаюсь увидеть парня, которым он однажды был. Все могло бы кончиться иначе, если бы он был больше похож на свою дочь. – Я прощаю тебя, Эдмунд.

Его рот слегка дергается.

Раздается стук в дверь, и входит один из охранников.

– Пора, – говорит он.

Я смотрю на часы. Почти полдень. Я последний раз вглядываюсь в человека на кровати. Он смотрит исподлобья, затем переводит взгляд в сторону пустой стены. Его рука сжимает круглый кулон на шее.

Без лишних слов, я беру Эша за руку, и мы выходим из камеры. Дей, Жук и остальные ждут нас в холле. Все мрачные. Мы выходим на улицу и присоединяемся к собравшейся толпе. Воздух наэлектризован, когда мы занимаем свои места рядом со сценой. Пальцы Эша сжимают мои. Я перевожу взгляд на него. Его сверкающие черные глаза сфокусированы на кресте перед нами, губы стянуты в белую линию. Я знаю, что он думает только о собственном распятии несколько месяцев назад. Его взгляд перемещается в сторону меня, и я ободряюще сжимаю его руку.

Толпа вдруг взрывается шиканьем и насмешками, а я оборачиваюсь. Пуриана Роуза доводит до сцены группа гвардейцев, его руки связанны спереди, подбородок вызывающе вздернут. Он перехватывает мой взгляд, когда поднимается на сцену. Нет никакого раскаяния в них. Только страх. Он поворачивается лицом к кресту.

* * *

Пуриан Роуз умер ровно в 12:08. Казнь была быстрой, его смерть милосердно скорой. Все кончено. Я отворачиваюсь от креста, когда снимают его обгоревший труп, и смотрю на Эша. Выражение его лица пустое, не читаемое.

– Что мы будем теперь делать? – спрашиваю я.

Эш смотрит на меня.

– Мы поедем домой, в Блэк Сити.