Текст книги "Крылья (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Ричардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Глава 30

ЭШ

ДВЕРИ ЛИФТА РАСПАХИВАЮТСЯ, и мы идем в личную операционную Эмиссара Брэдшоу. Эми тихо двигается по комнате, зажигая свет. Комната на удивление небольшая, но хорошо оборудованная, по последнему слову техники. В воздухе стоит неприятный запах антисептика, который щиплет ноздри.

Дей с Натали помогают доктору Крейвену и Иоланде в их приготовлениях к операции, а я ставлю стеклянную банку на соседней тумбочке. Эвангелина ложится на операционный стол и, волнуясь, теребит волосы. Все остальные наверху, ждут нас в пентхаусе Патрика. Я сижу рядом с Эвангелиной и беру ее за руку.

–  Ты не должна делать этого, –  говорю я ей.

– Да, знаю. – Она смотрит на меня мерцающими черными глазами. Ее темные волосы разметались по подушке, обрамляя ее красивое, худое лицо. – Я хочу помочь, Эш, и я теряю меньше, чем ты.

Она слегка прижимает ладонь к моей груди и по моему сердцу проходит дрожь от ее прикосновения, заставляя сжиматься мой желудок. Желание болью проходит через меня, и я быстро тушу его глубоко, глубоко внутри. Эвангелина –  единственный человек в этой комнате, кто действительно понимает, каково это. Наверное, отсутствие сердцебиения могло бы уничтожить меня. Натали смотрит на нас и улыбается, но ее голубые глаза полны беспокойства. Я аккуратно убираю руку Эвангелины с моей груди. К нам подходят доктор Крейвен и Иоланда.

– Эвангелина, ты готова? – спрашивает доктор Крейвен.

Она уверенно кивает, но ее рука снова находит мою.

– Нет никакой гарантии, что это сработает, – говорит Иоланда. – Даже если сердце не будет отвергнуто, мы будем знать наверняка, что это сработало, только тогда, когда Пуриан Роуз коснется тебя.

Я вспоминаю момент, несколько месяцев назад во время урока истории, когда мы с Натали случайно стукнулись лбами, нагнувшись, чтобы достать ее оброненную ручку. Краткое прикосновение – все, что потребовалось, чтобы включить мое сердце.

– Я понимаю, – говорит Эвангелина.

Я слегка сжимаю ее руку.

– Увидимся, когда проснешься.

Она нервно улыбается. Я направляюсь к Натали, и быстро целую ее в лоб, прежде чем отправиться наверх с Эми. Натали с Дей остаются в больнице для оказания помощи доктору Крейвену и Иоланде.

Мы находим всех на балконе пентхауса Патрика. Элайджа опасно сидит на узкой балюстраде, его хвост лениво висит за бортом, а он разглядывает город. Отсюда я могу увидеть знаменитые купольные крыши Золотой Цитадели и рядом осколокообразное здание, котором в настоящее время заседает Правительство Стражей. Миллионы голосов разносят молитву по Центруму, все поклонники Пуриана Роуза. Этот звук рвет мне душу. Нетрудно заметить, как люди становятся опьяненными, как они впадают в транс. Цифровые экраны, встроенные во все небоскребы, они рекламируют церемонию Очищения, которая пройдет через два дня. Два дня. Твою мать! Два дня и все закончится, так или иначе.

Элайджа трет рукой свое уставшее лицо. Он выглядит измученным, и я знаю, что это не просто от недостатка сна. Горе, пережитое им, тоже сказывается. Грусть изнуряет. Я знаю, как он себя чувствует. Я мог бы благополучно доползти до постели и больше никогда не проснуться, учитывая половину шанса на успех нашего плана. Я не хочу постоянно помнить, почему моему сердцу так больно.

В чертах Люсинды чувствуется то же самое, хоть она и свернулась калачиком на одном из мягких сидений балкона и крепко спит, а прохладный ветерок шевелит ее короткие, черные волосы. Гаррик осел в одно из кожаных кресел, схватившись за живот. Бодрствующие взрослые спокойно разговаривают. Иногда, Сигур смотрит в сторону двери, словно ожидая, что вот-вот войдет доктор Крейвен, но операция будет идти несколько часов. Жук прислонился к золотому столбу, куря самокрутку. Я с Эми присоединяюсь к нему.

– Ты не собираешься следить за операцией? – спрашивает он.

– Я видел достаточно крови за один день, – отвечаю я, выхватывая сигарету у него, и делая затяжку, прежде чем отдать ее обратно.

– Что будем делать с Эмиссаром Брэдшоу? – спрашивает Жук. – Люди заметят, что он пропал.

Я смотрю на Эми.

– Я скажу охранникам, что он болен, затем сделаю несколько звонков и отменю его встречи, – говорит она. – Я была у Патрика личным помощником, помимо прочего, это не покажется подозрительным, если я позвоню им.

– Это должно успокоить охрану на несколько дней, – говорит Жук, делая очередную затяжку. – А как именно мы собираемся доставить Эвангелину к Пуриану Роузу и оставить их вместе в одной комнате? – Вопрос застает врасплох всех собравшихся на балконе.

– Как насчет церемонии Очищения? – предлагает генерал Бьюкенен. Легкий ветер проносится по балкону, растрепав его волнистые, белокурые волосы. – Пуриан Роуз должен быть на мероприятии в Роуз Плазе.

– Там полно гвардейцев, – говорит Роуч.

– Патрик отвечал за организацию безопасности. Я могу достать вам документы, – говорит Эми.

Она направляется внутрь и возвращается спустя несколько минут с портативным интерактивным экраном, поставив его на стол рядом с Сигуром. Мы все подходят к нему. На экране карта Роуз Плазы, с мигающими зелеными, желтыми и красными огоньками.

– Зеленые точки на крышах должно быть ПТ. Пулеметные турели, – объясняет генерал Бьюкенен, когда мы все безучастно смотрим на экран. – У нас были такие же в Блэк Сити, чтобы сбивать любых Нординов, которые пытались перелететь через стену. Мы с Гарриком можем убрать их.

Мама Натали указывает в сторону желтых точек. Ее черные волосы зачесаны назад в тугой пучок, подчеркивая ее болезненно-худое лицо.

– Желтые точки должно быть Стражи-гвардейцы, которые будут стоять по всему периметру. Но я подозреваю, что там будет еще отдельный отряд, который смешается с толпой.

– Если что, мы просто можем использовать ПТ, чтобы убрать их, – говорит Гаррик.

– Ты не можешь просто начать стрелять в толпу невинных людей, – возражаю я. – Пуриану Роузу может плевать на их жизни, но мне нет.

Генерал Бьюкенен кивает.

– Я согласен с Эшем. Мы не можем так поступить.

– И да, лучший вариант – использовать маскировку, – говорит Жук. – Мы сольемся с другими гражданами. Там будет куча народа. Гвардейцы не смогут следить за всеми.

– А что это за красные огоньки на схеме? – спрашиваю я.

– Это личная охрана Пуриана Роуза, – отвечает Эми.

– Вот они могут стать нашей главной проблемой, – говорю я. – Они могут опознать нас, когда мы выйдем на сцену.

– Это рискованно, приятель, но у нас не так уж много других вариантов, – говорит Жук. – Все, что нам нужно сделать, это доставить Эвангелину к Пуриану Роузу, прежде чем они остановят ее.

– У тебя это звучит так просто, – протяжно говорю я, и он ухмыляется.

Мы обсуждаем наш план на ближайшие несколько часов, прорабатываем детали, хотя все это время я думаю об Эвангелине и операции. Все рассчитывают на ее успех.

– Этого не достаточно, чтобы заставить Пуриана Роуза объявить о прекращении огня, нам придется настроить страну повернуться против власти правительства Стражей и так чтобы они не поставили еще одного из тех придурков у власти, – говорит Роуч, поглядывая на Эмиссара Бьюкенен, которая игнорирует намек.

– Мы расскажем им о «Крыльях», – говорю я. – Но мы должны предъявить доказательства СМИ. Кому можно доверять?

Эмиссар Бьюкенен вздыхает, смягчаясь.

– У меня есть контакты в новостном центре Си-Би-Эн. Мы можем довериться им.

Балконные двери раздвигаются, и все замолкают. Мое сердце выскакивает из груди. В дверях появляются Дей и Натали. Их одежда покрыта кровью Эвангелины, их волосы блестят от пота.

– Как все прошло? – спрашиваю я.

Натали слегка кивает.

– Похоже, все прошло хорошо, но Иоланда сказала, что ближайшие двадцать четыре часа будут решающими. Организм Эвангелины все еще может отвергнуть его.

– Я могу ее увидеть? – спрашивает Элайджа.

Натали кивает.

– Она в сознании.

Элайджа покидает балкон и Натали поворачивается ко мне.

– Кто-то влюбился, – говорит озорно она.

Меня гложет ревность при мысли об Элайдже и Эвангелине, но я силой отодвигаю ее в сторону, зная, что ревновать глупо. Я не претендую на Эвангелину. Кроме того, я предпочел бы, что Элайджа сосредоточил свое внимание на ней, чем на Натали.

Остальные заходят внутрь. Я следую за Натали в нашу спальню и опускаюсь на кровать, пока она по-быстрому принимает душ. Я закрываю глаза, как мне кажется на секунду, но когда я открываю их, за окном уже стемнело. Натали нет в комнате.

Я тру глаза, а затем отправляюсь на ее поиски, и нахожу ее в библиотеке с родителями. Это овальная комната, стены которой снизу доверху скрыты под книгами. Генерал Бьюкенен стоит у открытого окна, куря сигарету, а Натали с мамой сидят в красных кожаных креслах рядом с камином из белого мрамора. На столе между ними файл Полли, фотографии разбросаны по всему столу из красного дерева. Натали оборачивается, почувствовав меня. Она машет мне, и я сажусь рядом с ней.

– Как можно было погрязнуть во всем этом? Но Полли была как Пуриан Роуз, да? – спрашивает Натали у мамы. – У нее было что-то от Дарклинга и Люпина?

Эмиссар Бьюкенен слабо кивает. Искры танцуют в ее бледно-голубых глазах от огня, горящего в камине.

– Мы поняли это на первом УЗИ. Доктор Крейвен не мог найти сердцебиение, и я подумала... – Она сокрушенно вздыхает. – Но затем он увидел ее клыки.

– Что? – глухо спрашивает Натали.

– Они растут в период внутриутробного развития в первые несколько недель после зачатия, – объясняет Эмиссар Бьюкенен. – Стало очевидным, что она не нормальный человек.

Я вздрагиванию при слове. Нормальная. Отец Натали смотрит в окно, одну руку засунув в карман, а другой, держа сигарету.

– Крейвен сделал еще несколько тестов после того, как она родилась, и подтвердил, кем она была, – продолжает Эмиссар Бьюкенен. – К счастью, благодаря тому, что она была преимущественно человеком, мы смогли заставить ее забыть, что она не одна из нас с помощью нескольких операций усовершенствований.

– Усовершенствований? – спрашивает Натали.

– Вы стерилизовали ее, – говорю я.

Эмиссар Бьюкенен кивает.

– Она носила виниры. Никто не подозревал этого. Многим Стражам-девочкам делают косметические стоматологические операции в раннем возрасте.

– Полли знала, кто она? – спрашивает Натали.

– Она не знала, что была другой, пока ты не родилась, – говорит Эмиссар Бьюкенен. – Она думала, что у всех маленьких девочек нет сердцебиения, и есть жажда крови. Но ты появилась, она поняла, что что-то с ней не так. Мы с твоим отцом объяснили ей, кем она была, и кто ее настоящий отец, и что она должна держать это в секрете.

– Итак, она всегда знала? – Натали садится обратно в кресло. – А как же ее сердце? Наверняка кто-то заметил, что оно не стучит.

– Ты – нет, – говорит Эмиссар Бьюкенен.

Натали немного краснеет.

– Люди обычно не подходят ко всем, чтобы проверить пульс друг у друга, Натали. Зачем они будут это делать? Кроме того, она выглядела как человек, – говорит Эмиссар Бьюкенен.

– И мы смогли убедить Крейвена осматривать ей, чтобы он мог подделать результаты анализов и прочего, – говорит генерал Бьюкенен из другого угла комнаты. – Никто ничего не подозревал.

– А Пуриан Роуз знал, что она его дочь? – спрашивает Натали.

– Я сказала ему, что она Джонатана, – отвечает Эмиссар Бьюкенен.

Выражение лица генерала Бьюкенена застывает. Он затягивается сигаретой и вьющимися клубами выпускает дым изо рта.

– Почему ты не сказала мне, кем она была? – спрашивает Натали. – Почему она не сказала?

– Она боялась, что ты не примешь ее, – отвечает Эмиссар Бьюкенен.

Натали краснеет.

– Почему? Она была моей сестрой! Я любила ее.

– Я знаю, – говорит Эмиссар Бьюкенен. – Я пыталась сделать так, чтобы Полли чувствовала себя частью семьи. Я души не чаяла в ней, я осыпала ее подарками и лаской. Я делала все, что могла, чтобы заставить ее почувствовать себя особенной, красивой, принятой, но она никогда этого не чувствовала. Она всегда считала себя изгоем.

– Да, что ж, такое порой случается, когда вы заставляете людей, как она, жить за стенами гетто, – бормочу я.

Эмиссар Бьюкенен плотно сжимает тонкие губы.

– Как вы можете оправдывать то, что вы сделали с моим народом, когда ваша собственная дочь была одной из нас? – произношу я, и злость кипит внутри меня.

– Она не была одной из вас, – жестко отвечает Эмиссар Бьюкенен. – Полли была в основном человеком. Она была хорошей девочкой, она не представляла никому угрозы, в отличие от Дарклингов.

Я сжимаю руки в кулаки, и Натали качает головой в отвращении.

– Как ты могла позволить Пуриану Роузу пытать ее в ту ночь, когда они пришли за отцом? – спрашивает Натали. – Наверное, она была убита горем, что ты выбрала меня, а не ее и позволила, чтобы ее собственный отец сделал с ней такое.

– Я выбрала Полли, потому что она была физически сильнее, чем ты, Натали, – отвечает Эмиссар Бьюкенен. – Эти раны бы убили тебя. Я объяснила это ей позже, и она поняла. Она простила меня.

Натали быстро закатывает глаза.

– Ты не заслужила ее прощения. Ты должна была сказать мне, кем она была. Я могла быть рядом с ней, но ты не дала мне шанса.

Натали встает и выходит из комнаты. Я следую за ней, закрыв за собой дверь, перекрывая звук рыдания Эмиссара Бьюкенен. Мы идем на балкон. Ночь в городе раскрашена красками, словно драгоценными камнями, сверкающими под темными водами. На цифровых экранах новости Си-Би-Эн продолжают информировать о предстоящей церемонии Очищения. Пилигримы уже начали съезжаться в город со всей страны, желая получить благословение самого Пуриана Роуза. Отсюда я могу видеть очертания Роуз Плазы в отдалении. Чуть больше чем через сутки, мы будем там во время церемонии Очищения. Нервы словно натянутые струны, но я пытаюсь их успокоить.

Я привлекаю Натали в свои объятия, и она утыкается лицом в мою грудь.

– Я никогда не знала, что пережила Полли, – глухо говорит Натали. – Все эти годы я завидовала ей, мечтая о ее жизни, желая быть ей. Я не знаю, насколько ей было больно. Каково ей было: ее пытал собственный отец, и предала мать? Неудивительно, что она повредилась рассудком. – Я обнимаю ее, когда она плачет, глажу рукой по спине. – Как Полли могла простить мать после того, что она с ней сделала?

– Я недолго знал Полли, но понял, что у нее было доброе сердце, – бормочу я. – Она не похожа на девушку, которая может на всю жизнь затаить обиду.

– Она и не была такой, – признается Натали. – Полли старалась видеть лучшее в людях, она считала, что каждый заслуживает второй шанс. Она была лучше меня. – Натали отстраняется, вытирая глаза. – Надо извиниться перед моей матерью.

– Ты не возражаешь, если я проведаю Эвангелину? – спрашиваю я.

Натали слегка пожимает плечами.

– Нет.

Я целую ее в лоб и затем спускаюсь вниз в больницу, где приходит в себя после операции Эвангелина. В палате тихо и свет выключен, кроме лампы над кроватью Эвангелины. Она выглядит очень бледной, но в остальном довольная.

На ее тумбочке стоит полупустой стакан синтетической крови. Она должна быстро оправиться от операции, тем более что времени у нас в обрез, мы должны отправить ее в... Я смотрю на часы, висящие на стене – дерьмо, осталось тридцать шесть часов!

На ней бледно-зеленый больничный халат, расстегнутый на груди, которая перевязана бинтами, поэтому все пристойно. Элайджа с ней. Они беседуют и смеются. Иногда она трогает его за руку. Его щеки краснеют, и улыбка становится шире.

– Эй, – говорю я, и они смотрят на меня. – Я просто хотел проверить, как ты.

Она пожимает плечами.

– Это похоже на то, что кто-то набил в меня с полкило картошки. Эш, ты думаешь, это сработает?

– Да. Не беспокойся, все будет хорошо. Я обещаю.

– Ты не боишься? – спрашивает она.

Я ухмыляюсь.

– Неа. Это Пуриан Роуз должен бояться, а не мы.

Она закусывает губу.

– Ты думаешь, мое новое сердце может ожить, когда я прикоснусь к Роузу? – Она смотрит с надеждой на меня. – Доктор Крейвен не был уверен, потому что это сердце Люпина, но Люсинда сказала, что Тиора почувствовала искру в груди, когда они касались друг друга, так...

– Да, вполне возможно, – говорю я, ободряюще улыбаясь. Я знаю, как сильно она жаждала сердцебиение. – Я оставлю вас одних.

Я направляюсь к лифту и жму кнопку несколько раз. Звучит «пиу», когда лифт приезжает, и я вхожу. Стены покрыты листами позолоченного металла, которые искажают мое отражение, где я – всего лишь темная тень среди моря золота. Я сажусь на пол и обнимаю голову руками. Я соврал Эвангелине, когда сказал, что мне не страшно. Я в ужасе.

Глава 31

ЭДМУНД

Центрум . Штат Доминион .

Сегодняшний день .

Я ВЫХОЖУ НА БАЛКОН Золотой Цитадели, с которой открывается вид на Роуз Плазу, мои руки в перчатках держатся за перила. Все вокруг меня в городе Центрум сверкает в лунном свете, возвышающиеся небоскребы идеально сочетают в себе красоту и мощь. Внизу на площади, была возведена большая сцена в рамках подготовки к официальной церемонии, которая произойдет послезавтра. Все встало на свои места. Тридцать лет подготовки, наконец-то окупятся. Я должен быть счастлив. Но по каким-то причинам, я чувствую пустоту.

Но тут внезапно налетает ветер. У меня мороз по коже. Я чувствую, что кто-то рядом со мной, и поворачиваюсь. В нескольких метрах от меня стоит Тиора. Она одета в лимонно-желтое платье и в охотничью куртку – тот самый наряд, который был на ней в ту ночь, когда мой отец убил ее. Ее снежно-белая грива шевелится на ветру. Несколько прядей волос падают на ее серебряные глаза.

– Привет, Эдмунд, – говорит она.

Я вздыхаю, горе рвется из меня. Я знаю, что на самом деле ее здесь нет – кажется, я начал слышать голоса в голове, как Патрик утверждал, было и у моей мамы – но увидев ее, все эти воспоминания нахлынули на меня снова. Она смотрит поверх балюстрады на резервуар Очищения на площади.

– Ты действительно хочешь идти напролом, Эдмунд? – спрашивает она.

Я кладу свою руку в перчатке рядом с ней. Каждая часть меня до боли хочет дотронуться до нее, но я знаю, что это невозможно. Она просто плод моего воображения.

– Я делаю это все ради тебя, – говорю я.

– Ты действительно думаешь, что это именно то, чего я хочу? –  отвечает она.

– Это то, чего я хочу. Ты и дедушка, были единственными людьми, которые приняли меня, несмотря на то, кто я есть. – Я вздыхаю. – Я скучаю по тебе.

На ее губах появляется грустная улыбка.

– Так это твое решение? Чтобы сделать всех похожими на нас?

– Если мы все будем одинаковыми, тогда настанет мир, в конце концов, – говорю я.

– Ты ошибаешься, Эдмунд. – Тиора смотрит на луну. Переливающийся свет создает вокруг ее бледной кожи свечение. – Ты помнишь, когда я взяла тебя с собой в храм Люпинов на горе Альба?

– Я думаю об это каждую ночь, – шепчу я.

– Ты спрашивал меня, как я могу быть так добра к тебе, после того, что твой отец сделал с моими родителями, – говорит она. – Ты помнишь, что я ответила?

– Нельзя судить всю расу по действиям одного человека.

– И что еще?

Я ненадолго закрываю глаза.

– Легко ненавидеть. Настоящей проверкой наших сердец является прощение.

– Точно, – говорит Тиора, обращаясь ко мне, ее глаза сверкают серебром. – Только прощение – иначе ты никогда не найдешь мир, Эдмунд.

– Этого никогда не произойдет, – говорю я с горечью. – Тебе нужно сердце, чтобы прощать, а Икар забрал его у меня в ту ночь, когда убил тебя.

– Ваше Могущество? – обеспокоенный голос произносит позади за меня.

Я поворачиваюсь и вижу моего слугу Форсайта, стоящего в дверях. Он одет в длинные белые одежды Пилигрима. Его голова выбрита, и у него есть татуировка в виде красной розы над левым ухом, как и у всех моих верных последователей. Он изучает меня  тревожными обновленными, серебряными глазами.

– Себастьян Иден здесь, как вы и просили, – говорит он.

Я смотрю в сторону Тиоры, но она ушла.

– Спасибо, Форсайт, – говорю я, отойдя от золотой балюстрады. Бояться мне нечего, Форсайт не расскажет о том, что он только что увидел. Он предан мне.

– У меня есть и другие новости, Ваше Могущество, – говорит Форсайт, пока мы идем обратно внутрь здания. Тела женщины-Люпина, Ульрики и ее двоюродного брата Кирана были привезены в Центрум, в соответствии с инструкцией. Что мне с ними делать?

Я провожу языком по верхним зубам, чувствуя острые углы виниров. Я был в ярости, когда узнал, что они были застрелены, особенно Ульрика. Она была как сестра Тиоре.

– Кремируйте их в следующее полнолуние, – говорю я, когда мы входим в мой кабинет.

Мой дед бы ненавидел эту комнату, с ее роскошной мебелью, мраморными полами и позолоченными стенами. Патрик считает же, что это прибавляет мне авторитет, но я не уверен. Я скучаю по выбеленным стенам церкви, в которой я вырос. Мальчик Себастьян стоит возле большого камина, глядя на фотографии на каминной полке. Он одет в серый мундир, его голова чисто выбрита, как у Форсайта. Он разворачивается, когда слышит мое появление и кланяется.

– Ваше Могущество, – говорит Себастьян. У него длинный порез вдоль щеки, который, я предполагаю, он получил во время осады на базе повстанцев. Он сочится кровью, когда он говорит. Отвратительно.

Я обращаюсь к Форсайту.

– Подготовить еще одно место за обеденным столом для мистера Идена. Посади его рядом с Патриком.

– Эмиссар Брэдшоу не сможет присутствовать на ужине сегодня вечером, Ваше Могущество, – говорит Форсайт. Его прислуга недавно звонила. Видимо у него была плохая реакция на... – он понижает голос, – процедуру. Он будет прикован к постели как минимум неделю.

Я нетерпеливо вздыхаю. Для человека, столь толстого, как Патрик, он на удивление глупый, как и его родители. Типично для него, отсутствовать, когда он должен поддержать меня в самый важный день моей жизни, и за это он будет потом наказан.

– Хорошо, – говорю я. – В таком случае, это, наверное, лучше, что он не сможет прийти на церемонию Очищения. Я не хочу им пугать людей.

– Очень хорошо, – говорит Форсайт. Он кланяется и смиренно идет обратно к двери.

– Да, и Форсайт?

– Да, Ваше Могущество?

– Найдите отряд, который несет ответственность за убийство Ульрики и Кирана, и расстреляйте их, – говорю я.

– Весь отряд, Ваше Могущество? – неуверенно спрашивает Форсайт.

– Да, всех, – отвечаю я. – Я не терплю некомпетентности. Я дал им строгие указания, и я ожидал, что они им последуют.

Мальчик Себастьян бледнеет.

– Как пожелаете, – говорит Форсайт, закрывая за собой дверь.

Я подхожу к Себастьяну. На его верхней губе слабо поблескивает пот, выдавая его нервозное состояние.

– Я слышал, ты инициировал нападение на базу повстанцев в Галлии, – говорю я. – Поздравляю. Ты проделал прекрасную работу.

– Благодарю Вас, Ваше Могущество, – отвечает мальчик, расправив с гордостью плечи. Булавка в виде бабочки блестит на его груди. – Я живу, чтобы служить вам.

Я изучаю булавку, потом серебряные глаза мальчика. Он принял ретровирус, но основываясь на его мертвенно-бледном цвете лица, его тело не очень хорошо на него реагирует. Позор. Трудно найти хороших работников. Я кладу свои руки на плечи мальчика, и он слегка вздрагивает.

– Так ты убил Эша Фишера и Натали Бьюкенен, как я тебя просил? – спрашиваю я.

Кадык мальчика дергается вверх и вниз. Он быстро моргает.

– Да, Ваше Могущество.

Я отпускаю его плечи.

– Хорошо. Я не могу позволить себе, чтобы что-то пошло не так во время церемонии.

В первый раз за последние несколько недель я чувствую себя счастливым. С убийством Эша Фишера и Натали Бьюкенен не осталось никого, кто мог бы остановить меня.