Текст книги "Крылья (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Ричардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава 23

НАТАЛИ

К ТОМУ времени, когда мы добираемся до оплота Стражей-повстанцев в  Галлии, день уже в разгаре, так что бронзовые фасады изданий светятся как свечи. Прошло всего чуть больше суток, с тех пор как мы уехали отсюда, но такое впечатление, будто целая жизнь промелькнула. Я смотрю через ветровое стекло на город, проносящий под нами в тумане меди. Транспортеры взмывают в облачное небо, перевозя грузы в и из оружейных заводов. Не думаю, что нас кто-то преследовал из «Десятого» – я не видела никаких самолетов. Ацелот невероятно опытный пилот, мастерски лавирует Транспортером между небоскребами и промышленными зданиями. Дей радостно общается с ним, наслаждаясь своим импровизированным уроком летного мастерства.

Эш сидит рядом со мной, молча, стиснув зубы. Он не сказал ни слова с тех пор, как мы покинули «Десятый», и я не трогаю его. Он изо всех сил старается держать себя в руках. Его волосы нежно шевелятся, почуяв кровь вокруг нас. Мы все в порезах и в царапинах после перестрелки, и рубашка Дестени испачкана запекшейся кровью. Ее рана, наконец, прекратила кровоточить, Жук проделал большую работу с ее перевязкой. Он залатал и руку Эша. Жук сейчас спит на скамейке между мной и Дестени.

Она поглядывает на стеклянную банку на коленях Эша.

– Я не могу поверить, что все это было из-за сердца, – вздыхает она. – Ну, не все так плохо. По крайней мере, Эш с нами.

Я улыбаюсь, и сжимаю его руку. Его вызволение было моим приоритетом, так что я не слишком разочарована, что «Ора» оказалась не желтой чумой. Хотя будет трудно объяснить моему отцу, зачем мы рисковали жизнью, чтобы достать тридцатилетние сердце Люпина.

Я проверяю карман своей куртки, вспоминая про пузырек с серебристо-белой жидкостью, который украла из лаборатории лагеря. Я вынимаю флакон из мешочка. К счастью, он не поврежден. На стеклянной трубке есть маленькая этикетка с надписью «Ф-09 Крылья».

– Подозрительная на вид штука. Похожа на Дурман, – говорит Эш, взглянув на флакон.

– Да, мне тоже так показалось. – У меня было достаточно опыта с «Золотым Дурманом» – смесью молочно-белого Дурмана, имеющую отчетливую клейкую консистенцию с мерцающим, золотым ядом Бастетов – опознать который я могу, лишь взглянув. Эта смесь молочно-серебристая вместо молочно-золотой. – Интересно, зачем эти серебряные частички смешали с Дурманом. Может, это «Ночной шепот»? – Я задумываюсь, напоминает бабочек, которые мы видели в лаборатории. Их крылья серебристого цвета. Но зачем же Пуриану Роузу понадобилось добавлять их к Дурману?

Я поднимаю его вверх, чтобы посмотреть на свет. Жидкость сверкает, притягивая внимание Иоланды.

– Что это? – спрашивает она, беря у меня его из рук.

– Препарат под называнием «Крылья». Он был в лаборатории Стражей в лагере, наряду с этим диском, – говорю я, извлекая из кармана голубой диск с нацарапанной на нем надписью: «ИСПЫТАНИЯ НА ПАЦИЕНТАХ». – Я хочу, чтобы Доктор Крейвен сделал несколько тестов на наркотики, чтобы увидеть, что в нем.

– Я бы хотела, помочь с этим, – отвечает Иоланда, передавая флакон обратно.

Я сунула его в карман и отправилась в кабину.

– В какую сторону? – спрашивает меня Ацелот. Пятнышки гепарда на щеках его красивого лица ярко выделяются в золотом свете заката.

Я указываю в сторону плавильных работ на западной стороне города, которая таит в себе в тоннель, ведущий на базу Стражей-повстанцев. С точки зрения наблюдателя, похоже на то, что мы просто летим на склад фабрики, и это не вызывает подозрения – такое часто можно увидеть здесь, что Транспортеры летят в и из фабрик, когда они переносят груз. Ацелот направляет самолет через открытую крышу фабрики, и Дей тыкает кнопки на панели управления. Фальшь-пол склада разъезжается, открывая вход в тоннель, и мы летим вниз на повстанческую базу. Я возвращаюсь на свое место и пристегиваюсь, чуть позже мы приземляемся внутри самолетного ангара.

– Дом, милый дом, – говорит Элайджа, устало мне улыбаясь. Он, кажется, вымотанным, но счастливым. Опять же, почему бы и нет? Он вернул себе маму.

Дверь люка открывается, издавая гидравлическое шипение. На другой стороне, снаружи стоят моя мать, отец, Гаррик и Саша. Все они в ярости. Ой ёй.

– Что ты скажешь в свое оправдание, юная леди? – кричит мама.

Я смущенно смотрю на своего отца, который выглядит злее, чем я когда-либо видела его раньше, шрамы на его лице искажены от яростной гримасы.

– Нам потребуется много объяснений, Натали, – шипит он сквозь стиснутые зубы.

Эш хватает свою синюю сумку, вынимая ее из-под скамейки, которую Дестени хранила, пока мы были в «Десятом», и берет меня за руку. Льдисто-голубые глаза моей матери сужаются с неодобрением, но я игнорирую ее. Мне плевать, что мои родители думают об Эше, это не изменит моих чувств к нему.

Гаррик и Саша помогают Дестени сойти с Транспортера, в то время как другие помогают Марте, Люсинде и Иоланде. Они могут ходить, но еле держатся на ногах. Мать неловко обнимает Марту, сильно удивляя тем самым старую женщину-Дарклинга, впрочем, и меня тоже.

Мы направляемся к лифту, мама всю дорогу поливает меня гневными тирадами. Я жую внутреннюю сторону щеки, принимая шквал брани. Она имеет полное право злиться на меня. Иногда я бросаю взгляд на моего отца, но он отказывается встречаться со мной взглядом.

– Мне жаль, что вы волновались, – говорю я, не выдержав больше его молчания. – Но я не сожалею о сделанном. Эшу нужна была моя помощь, и я не могла ждать, пока ты попросишь Командующего, об отправке спасательной операции, чтобы все равно услышать «нет».

Покрытые шрамами губы отца сжались, но он ничего не говорит. Он знает, я права.

Двери лифта распахиваются, и мы входим на базу. Глаза Эша расширяются, когда он вбирает в себя все: поезда метро, оживленные тротуары, металлические здания – много всего, чтобы переварить. Он присвистывает сквозь зубы.

– Ты не преувеличивала, – бормочет он.

Мы направляемся в больницу, где Доктор Крейвен ждет нас, чтобы осмотреть наши раны. Сигур лежит на одной из больничных коек, еще не оправившись от собственных мытарств. Он поднимается в вертикальное положение, когда видит нас. Челюсть Эша сжимается при виде своего Кровного Отца. Длинные, льдисто-белые волосы Сигура откинуты назад, раскрывая в полной мере раны на его мускулистом торсе. На его алебастровой коже рваные раны и УФ-ожоги, плюс от систематических издевательств гвардейцев –  синяки по всему телу. На спине два розовых толстых шрама в том месте, где раньше были его крылья, прежде чем их отрезал Себастьян.

– Сын, – говорит Сигур, раскрывая бледные руки.

Эш кладет свою сумку и ставит сердце Тиоры на тумбочку, затем опускается на кровать Сигура и позволяет себе отдаться в объятия Кровного Отца.

– Я сожалею, что оставил тебя, – шепчет Эш замученным голосом. – Я не должен был позволить им причинить тебе вред. Я должен был спасти тебя, прости, о Боже, о Боже, мне так жаль...

Сигур перехватывает мой взгляд.

– Гарольд умер, – тихо говорю я.

Горе омрачает лицо Сигура и он крепче обнимает Эша, понимая, что слова Эша относятся не только к нему. Люсинда сидит рядом с ними и ласково гладит волосы Эша…

В другой стороне комнаты Элайджа, Ацелот и Иоланда стоят вместе, обняв друг друга, оплакивая свою потерянную семью. Если эта война когда-нибудь закончится, я хочу вернуться в Серый Волк, и забрать тело Марселя, чтобы похоронить его с погибшими членами семьи в Виридисе, где ему и место, а не под грудой камней на каком-то заброшенном складе, с несколькими безделушками и семенами одуванчика на могиле.

Я поворачиваюсь к моему собственному отцу и обнимаю его. Он ничего не говорит, просто крепко прижимает меня к себе. Моя мать легонько поглаживает меня по спине. Мне так повезло с ними. Я поднимаю взгляд, заметив поблизости Марту. Отец протягивает руку к ней. Она принимает ее, и присоединяется к нашему объятию. Моя семья наконец-то снова вместе... почти. У меня внутри все болит при мысли о Полли, нам ее так не хватает. Я думаю, о ноже в моей спальне – я украла его из ультрафиолетовой теплицы – ее имя вырезано на ручке. Я не забыла о моем обещании сестре. Я собираюсь убить Пуриана Роуза.

В конечном итоге я, вытирая глаза, отстраняюсь от них. Гаррик и Саша приносят Дестени. Она находится в соседней палате и окружена заботой доктора Крейвена и нескольких медсестер. Они сняли с нее куртку, поэтому она одета лишь в окровавленную майку, которая открывает ее мускулистые руки и завидную фигуру. Доктор Крейвен намазывает ее кожу обезболивающей мазью, а затем зашивает рану.

Я перевожу взгляд на моего отца.

– Что ты собираешься делать с Дестени?

– Мы обсудим ее наказание позже, – отвечает отец.

– Пожалуйста, не будь с ней слишком суров, – говорю я. – Она была просто хорошей подругой. И она отличный пилот и она вам понадобиться еще, если вы планируете нападение на Цент... – Я резко умолкаю, поняв, что сморозила лишнее. Я не должна знать о планируемом нападении на столицу. Отец одаривает мне тяжелый взгляд, и я морщусь. – Не злись на Дестени. Я случайно застукала ее, когда она изучала план атаки в центральном управлении.

Отец поднимает брови.

– Когда это было?

– Несколько дней назад, – говорю я. – А что?

– Ничего, – отвечает он, поглядывая на Дестени.

Доктор Крейвен заканчивает зашивать ее рану и приходит к нам.

– Привет, душечка, – говорит он, даря мне теплую улыбку, хотя его глаза осматривают все лица в комнате. Я не удивлюсь, если он надеется увидеть своего сына Себастьяна с нами.

– Себастьян жив. Он убил брата Ацелота и украл их Минипорт, он, наверное, сейчас в Центруме. – Это наиболее вероятное место, куда мог отправиться Себ.

Доктор снимает очки и трет уставшие глаза.

– Я больше не понимаю этого мальчика, – говорит он тихо. – Мой сын никогда не был идеальным, но он был хорошим мальчиком, пока он не заразился этой бредовой Праведной верой. Это разбивает мне сердце. Я очень рад, что никогда не рассказывал ему об этом месте.

Это касается нас обоих.

– У меня есть кое-что для вас. – Я передаю Доктору Крейвену флакон «Крыльев», кратко объяснив, откуда он у меня. – Я уверена, что молочная составляющая, это Дурман, учитывая его клейкую консистенцию, но я хотела бы знать наверняка, с чем он был смешан. Возможно это «Ночной шепот».

– Я проведу тесты, – говорит он, забирая его в свою лабораторию, расположенную в конце палат.

Эш встает с кровати Сигура и забирает свою сумку и сердце Тиоры. Он выглядит измученным, его лицо изможденное, темные глаза мерцают за  длинной, черной челкой.

– Есть запасной бункер на три двери дальше от нас, – говорит отец. – Эш может остановиться там.

– Спасибо. Я заберу свои вещи из нашей комнаты, – отвечаю я. Мать моргает и бросает на отца обеспокоенный взгляд, и я вздыхаю. – Мама, мы с Эшем помолвлены. Я остаюсь с ним.

– Я не уверена, что мне это нравится, – отвечает мама.

Я целую ее холодную щеку.

– Я люблю тебя мама, но это не обсуждается.

Мама хмурится.

– Но...

– Шивон, отстань от них, – мягко говорит отец ошеломленной маме. Я улыбаюсь ему, и он обнимает меня. – Когда ты выросла, а? Я не уверен, что мне это нравится, – шепчет он мне на ухо, а затем отпускает меня. Он протягивает руку Эшу. – Обращайся с моей девочкой хорошо. Она наше сокровище.

– Я также отношусь к ней, сэр, – отвечает Эш, пожимая ему руку.

Отец коротко кивает и отпускает руку Эша. Мы направляемся в наш бункер, останавливаясь в моей старой комнате, попутно забирая мои вещи, в том числе нож с желтой ручкой. Эш замечает надпись на ручке.

– Полли? – спрашивает он. – Имя сестры?

Я запихиваю нож в карман.

– Что ты хочешь делать с ним? – говорит он, прищурившись.

– Ты знаешь, – говорю я. – На следующий день, после того, как я нашла тело Полли, я сказала тебе, что хочу убить Пуриана Роуза. Ничего не изменилось.

Мышца челюсти Эша дергается, но он больше ничего не говорит, не желая начинать ссору. Я беру его за руку и веду его к нашей новой двуспальной кровати.

Наша комната меньшего размера, чем я делила с моими родителями, с двуспальной кроватью, с двумя тумбочками, небольшим письменным столом и шкафом, встроенным в белые, глянцевые стены. Эш ставит стеклянную банку на стол и тихо закрывает дверь. Мы, наконец, одни.

Он пересекает комнату в два шага и обнимает меня, его губы обрушиваются на мои. Поцелуй получается очень настойчивым и нежным одновременно, он желает наслаждаться моментом, но едва ли в состоянии сдерживать себя. Сильное желание обжигает меня, и я прижимаюсь своим телом к нему, мои пальцы погружаются в его волосы. Внезапно я ощущаю вкус соли на моих губах и тут же разрываю поцелуй.

– Эш?

Он уставился в точку на полу, его челюсти плотно стиснуты, и дорожки слез пробегают по щекам. Я беру его за руку, и мы ложимся на кровать, оба полностью одетые. Я мягко целую его, открывая канал между нами, известный как Единение Душ (он есть только у Кровных Половинок), позволяя его эмоциям перетекать в меня. Мое сердце впитывает его горе, вину и боль, пытаясь забрать хотя бы часть его страданий. По моим щекам льются слезы. Его боль почти невыносима, но я буду держать ее до тех пор, пока он, в конце концов, не решит сам отстраниться. Он нежно пальцами стирает слезы с моего лица.

– Я люблю тебя, блондиночка, – шепчет он.

– Я тоже тебя люблю, – говорю я, обнимая его.

Он кладет голову на мою грудь, и мы остаемся в таком положении на всю оставшуюся ночь.

Глава 24

ЭШ

Я ДОЛГО НЕ МОГУ заснуть, несмотря на то, что мои силы на исходе. Когда я засыпаю, в моих снах меня преследуют кошмарные видения истощенных тел, прикованных к больничным кроватям, их челюсти насильно сжаты. Я сдергиваю одно из одеял, раскрывая моего папу, лежащего на грязном матраце. Его тело серое и исхудавшее, кости торчат из деформированной кожи. Он сжимает мою руку, и пламя извергается из его пальцев, оно ползет по моему рукаву, пока огонь полностью не поглощает меня, как в тот день, когда я стал Фениксом...

Я резко поднимаюсь. Мое горло срывается на крик.

– Шшш, все хорошо, все хорошо, – говорит Натали, обнимая меня. Я цепляюсь за нее, пытаясь отдышаться, когда волна горя накрывает меня, вспоминая, что мой отец мертв. Я сосредотачиваюсь на дыхании: выдох – вздох – выдох, пока, в конце концов, не успокаиваюсь.

Через несколько минут, я нехотя отстраняюсь от Натали и смотрю на часы на тумбочке. Уже одиннадцать утра. Мы встаем с постели, принимаем душ и переодеваемся. Я вытряхиваю свою сумку на кровать и начинаю откладывать некоторые вещи. Сложенный листок бумаги падает на пол. Натали берет его.

– Что это? – спрашивает Натали.

– Да какой-то лабораторный отчет, забранный тобой с Бесплодных Земель, о «Проекте Куколка», – отвечаю я.

Она разворачивает документ и просматривает его. Ее глаза расширяются от удивления. Она разворачивает лист бумаги, чтобы показать мне эмблему серой бабочки, напечатанной в верхней части страницы.

– Ничего не напоминает? Это про «Крылья». Я не могу поверить, что у нас была эта информация все это время! Мы должны передать это доктору Крейвену, это может быть важно.

Мы направляемся в главный корпус. База Стражей оказалась даже больше, чем я себе представил, увидев ее впервые. Каждые несколько минут мимо нас со свистом пролетают поезда метро, заполненные солдатами, и проходят Стражи-повстанцы, эмоционально переговариваясь шепотом о «предстоящем нападении».

Мы проходим в центр управления – в комнату со стеклянными стенами, уставленную высокотехнологичными цифровыми экранами и массивными интерактивными столами. Вокруг стола стоят родители Натали, молодой мужчина с песочно-светлыми волосами и зелеными глазами, его имя написано на бейджике – Адам Слейтер, Роуч, Ацелот и Люпины, Гаррик с Сашей. Рядом с ними стоят Дестени и Сигур. Я удивлен, увидев, что они уже смогли подняться с больничных коек. Сигур стоит, слегка сгорбившись, но в остальном выглядит внимательным и сосредоточенным, когда изучает голографическую карту, проецируемую над интерактивным столом. Похоже, у них важная встреча и я не был приглашен! Я злобно толкаю дверь и следую за Натали.

– Мы ударим по целям здесь, здесь и здесь, – говорит генерал Бьюкенен. – Чтобы заблокировать доступ к городу.

– Что происходит? – спрашиваю я.

Они поднимают глаза.

– Хорошо, что ты вернулся, Феникс, – говорит Роуч. Ее голубые дреды завязаны сзади, открывая ее веснушчатое лицо. Она очень похожа на Жука.

Я поворачиваюсь к Сигуру.

– Почему вы не позвали меня на собрание?

– Я хотел, дать тебе отдохнуть, сынок, – отвечает он.

– Это план атаки? – спрашивает Натали, изучая карту.

Генерал Бьюкенен быстро пробежался для нас по плану нападения на Центрум. Он будет в три этапа. Вначале мы атакуем Порт Кассандра. Это на окраине города, где стоит в доках основной флот Эсминцев. Потом они взрывают все мосты и связующие дороги, изолируя обнесенный стеной город от внешнего мира, и ударяют по стратегическим целям, в том числе по Излому – небоскребу в форме осколка – где находится штаб-квартира Стражей в Центруме. После этого, сухопутные войска захватят город.

– Когда это произойдет? – спрашиваю я.

– Завтра, ровно в семь часов, – отвечает генерал Бьюкенен.

Я гляжу на план атаки. Завтра война закончится. Я должен быть в восторге, но я не рад. Что-то не так. Дестени вдруг морщится от боли.

– Простите, генерал. Мне кажется, что мои швы скоро разойдутся, – говорит она.

Папа Натали отпускает ее и она уходит.

Я снова поворачиваюсь к карте.

– Что вы хотите от меня? Что мне делать?

– Ничего, – говорит генерал Бьюкенен. – Ты с Натали остаешься здесь.

Рот Натали открывается.

– Ты же это не серьезно?

– Я чрезвычайно серьезен, – говорит он. – Нет никаких причин, вам отправляться туда. Мы держим ситуацию под контролем. Мы вернемся за вами тогда, когда Командующий захватит власть и пыль осядет.

Гнев вскипает во мне. Я сверлю взглядом Роуч, которая хмурится. Она, как и я, явно недовольна.

– Итак, позвольте мне все разъяснить. Стражи-повстанцы собираются свергнуть Пуриана Роуза и позволить этому парню, Командующему, получить власть вместо него? – говорю я. – И где же, останутся Дарклинги, когда пыль осядет? Какие планы у вас  на нас при вашем новом режиме?

– О них хорошо позаботятся, Эш, я даю тебе слово, – говорит генерал Бьюкенен.

– У них будет право голоса в новом правительстве Стражей? – спрашиваю я.

– Сигуру было предложено вступить в Совет, – отвечает мама Натали, Эмиссар Бьюкенен.

– А как же Бастеты и Люпины? – спрашивает Ацелот.

Всем, особенно Гарику, интересен ответ на этот вопрос. Уверен, что Люпины очень хотят знать, где будет их место при новом режиме Стражей.

– Мы надеемся на место в Совете, – говорит Гаррик. – Мы рискнули всем, чтобы поддержать вас, Эмиссар.

Роуч фыркает.

– Люпины выступили пособниками Роуза. Почему они должны быть вознаграждены?

– Не все слепо следуют за Роузом, – ощетинивается Саша. – Многие из нас считают, что его политика неправильна. Мы поставили на кон наши жизни, чтобы помочь мятежникам. Мы тоже заслужили право голоса.

– Все будут представлены, – прерывает спор Эмиссар Бьюкенен.

– Но Стражи останутся у власти? – спрашиваю я. – Вы по-прежнему будете  командовать?

Она сужает холодные голубые глаза и смотрит на меня.

– Да.

– Хреново, – бормочу я и выскакиваю из комнаты. Натали бежит за мной.

– Эш...

Я оборачиваюсь.

– В чем это отличается от того, что уже есть сейчас? Я потратил месяцы на агитацию против Пуриана Роуза, борясь с ним, пытаясь объединить виды, и завтра Стражи-повстанцы наконец-то собираются напасть и... – Я скрежещу клыками.

– Что? Крадут твою славу? – спрашивает Натали.

Я сердито смотрю на нее.

– Нет. Боже, ты же знаешь, что мне даром не сдалось все это дерьмо... Я никогда не просил быть Фениксом, я никогда не стремился становиться героем.

– Я знаю, что ты не такой. Извини, – говорит она. – Тогда что тебя беспокоит? Это то, чего мы хотели – свергнуть Роуза. Я не собираюсь лгать, это неприятно, что мы не одни из тех, кто это сделает, но по сути, какая, в конце концов, разница в таком грандиозном замысле?

– Разница есть?! –  говорю я. –  Я не хочу менять одно государство Стражей на другое. Откуда нам знать, что все наладится после завтрашней атаки? Мы даже не знаем, кто этот чертов Командующий. Он может оказаться хуже Пуриана Роуза!

Натали слегка сживает рот.

– Я доверяю своему отцу. И… вроде как доверяю своей матери. Они не допустят произвола.

– Но будет ли этого достаточно? Будет ли это именно то, за что мы сражались? – Я беру ее за руку и слегка провожу пальцами по ее ладони. Голубой бриллиант ее обручального кольца сверкает при свете флуоресцентных ламп. – Я не хочу остаться бесправным, когда мы будем вместе. Я хочу, иметь возможность жениться на тебе в один прекрасный день, – тихо говорю я. – Я хочу, чтобы наши дети могли попасть в «Ускоренную Научную программу», чтобы имели работу, чтобы они были приняты обществом. Я хочу, чтобы у них были все возможности, которых никогда не было у меня. Но в глубине души, я не верю, что это когда-нибудь случится, если власть остается в руках у Стражей.

– Но у Сигура будет голос, – отвечает Натали.

– Сигур это всего лишь символ, разве ты не видишь? – Я разочарован. – Ты слышала свою маму, Стражи будут командовать. Он был привлечен в качестве представителя Дарклингов, поэтому, когда он скажет им поддержать новый режим Стражей, они сделают это. Но он не будет отличаться от предыдущего. Без вариантов. Пока Стражи не уйдут, ничего не изменится. Твои родители вешают лапшу на уши тебе, Натали.

Она вырывает свою руку, щеки ее краснеют.

– Это не правда. Я думаю, что ты позволяешь своим чувствам, относящимся к Стражам, повлиять на твое мнение о моих родителях.

– Нет, я думаю, что тот факт, что твой папа работал в лагере в Бесплодных землях и то, что твоя мама пыталась подставить меня, обвинив в смерти Криса Томпсона «повлияло на мое мнение» о них, – возражаю я. – О, и, не говоря уже о том, что они пытались нас разлучить. Так что извини за малейшую подозрительность в их мотивах.

Натали моргает, у неё на глаза наворачиваются слезы.

Я провожу рукой по волосам.

– Мне жаль. Не этого я хотел, – бормочу я.

Натали прикусив губу, качает головой.

– Нет... нет, ты совершенно прав. Именно я слепа. Это было так прекрасно, что мои родители нашлись, я не давила на эти вопросы, потому что это было достаточно трудно, но я должна была. Извини, Эш.

Я целую ее слезы и долго смотрю в глаза.

– Праздники с родственниками обещают быть интересными, когда мы поженимся, – бормочу я, и Натали смеется.

Мы направляемся в больницу в поисках доктора Крейвена. Марта приподнимается в постели. Ее седеющие волосы свободно лежат на костлявых плечах, сморщенная кожа призрачно-белая, но в сиреневых глазах остался юношеский блеск. Она одаривает меня беззубой улыбкой. Я стараюсь не морщиться при виде ее отсутствующих клыков. У всех одомашненных Дарклингов удалены клыки из соображений безопасности. Она нетвердой рукой пытается выпить стакан синтетической крови, обрызгивая ночную рубашку. Натали подбегает к ней и садится на край кровати Марты, потом хватает стакан и подносит к увядшим губам женщины.

– Спасибо тебе, моя дорогая, – говорит Марта.

Натали улыбается ей любящей улыбкой.

– Где Люсинда и Иоланда? – спрашиваю я, осматривая почти пустую палату. Я озадачен увидев, что Дестени не здесь, я думал, что она приедет сюда поправить швы. Хм. Она, должно быть, уже была здесь и ушла.

Иоланда с Доктором Крейвеном, а Люсинда пошла в столовую с твоими друзьями, с Дей и Жуком, и с приятным мальчиком Бастетом, – говорит Марта дрожащим голосом, делая еще один глоток крови, перед тем, как отдать стакан Натали.

Натали ставит стакан на тумбочку.

– Постарайся хоть немного отдохнуть. Я приду почитать тебе позже, ладно? – Она целует женщину-Дарклинга в щеку, а затем мы отправляемся на поиски доктора Крейвена в его лабораторию в задней части больницы.

Лаборатория представляет собой большую комнату с белыми стенами и мебелью, со сверкающим серебристым медицинским оборудованием. Врач всматривается в электронный микроскоп. Доктор Крейвен высокий, с медно-светлыми волосами, которые вьются возле ушей, и в очках, сидящих на кончике его длинного носа. Он очень похож на своего сына, Себастьяна, с теми же зелеными глазами и узким лицом. За интерактивным столом, рядом с ним, сидит женщина-Бастет – Иоланда. Она в белом халате поверх зеленого комбинезона, и ее буровато-рыжие волосы зачесаны назад в пучок, подчеркивая ее прекрасное лицо.

Доктор Крейвен поднимает глаза от микроскопа и улыбается Натали.

– Привет, душечка.

– Привет, Док. У вас уже появилась возможность запустить тесты на «Крылья»? – интересуется Натали.

– Появилась. Как ты и подозревала, основной компонент препарата – Дурман и мы нашли следы «Ночного шепота». – Он смотрит на нее гордым, добрым взглядом. Так может смотреть только учитель на любимого ученика. Давным-давно она собиралась стать его лаборантом, прежде чем встретила меня и ее жизнь изменилась навсегда. – Однако мы нашли кое-что другое, примесь. – Он набирает команду на интерактивном столе и голографическая проекция двойной спирали сразу же появляется над экраном. – Это ретровирус, направленный на изменение ДНК.

Натали смотрим с беспокойством на меня.

– Что за хрень, почему Пуриан Роуз пытается изменить мужские ДНК? – спрашиваю я. – Во что он их превращает?

Доктор Крейвен снимает очки.

– Ну, что мы можем сказать? В Люпинов.

– Что? – сплевываю я.

– Ну, если быть более точными, в гибридов, – исправляет Иоланда. – Наполовину людей, наполовину Люпинов.

– Как Тиора, – шепчет Натали. – И дедушка Эдмунда.

У меня скручивает живот.

– Он пытается сделать всех похожими на них. Одна раса...

– Одна вера, – продолжает Натали.

– Одна нация, под его Могуществом. Дерьмо... – бормочу я.

Мы умолкаем на минуту, давая этому откровению проникнуть в нас. Это был план Пуриана Роуза: создать новый мир по облику его Кровной Половинки, где каждый следует одной религии. Вот почему он сгоняет Скверну и отправляет их в «Десятый», потому что только те, кто «чисты» в его глазах заслуживают того, чтобы быть преобразованными в эту новую расу, созданную полностью из гибридов человека и Люпина.

– Однако почему он дает препарат только Жестянщикам? Вы знаете, это такие ребята, которые ходят в серых мундирах с булавкой в форме бабочки? – спрашивает Натали. – Если он искренне верит в «одну расу», то почему они единственные, кто получает ретровирус?

Доктор Крейвен пожимает плечами.

– Он с чего-то начал, и я полагаю, что небольшая группа испытуемых не будет возбуждать слишком много подозрений.

– Он вознаграждает их, – говорю я мрачно. – Он думает, что одаривает их подарком быть первыми людьми, превращенными в его новую, чистую расу.

– Несмотря на это, ретровирус не работает, – добавляет Иоланда. – Мы провели множество симуляций, и результаты были, мягко говоря, тревожные. – Она нажимает другую кнопку, и двойная спираль исчезает, сменяясь светящимся сгустком, который, как я предполагаю, представляет ретровирус. – В общих чертах, – она смотрит на меня, и я благодарно улыбаюсь, наука никогда не была моей стезей, – при правильной работе, ретровирус производит ДНК из своего РНК-генома, используя ее обратную транскриптазу энзимов...

Я поднимаю бровь. Уже ничего не понятно.

Она виновато улыбается.

– Он превращает РНК в ДНК. Эта новая ДНК затем включатся в геном хозяина, и воспроизводится, успешно меняя ДНК хозяина без какого-либо вреда для хозяина.

Я киваю, что-то вроде понимая. Натали вглядывается в голографическую проекцию.

– Но это не работает? – спрашивает Натали.

– Ошибки, происходящие во время процесса обратного перекодирования, вызывают мутацию...

– Из-за того, что не корректируют способности? – спрашивает Натали.

Иоланда кивает. Все, я потерян для них.

– Каков результат этих мутаций? – спрашивает Натали.

– Смерть, – просто отвечает доктор Крейвен. – Ты должна это увидеть. – Он открывает ящик под столом и вынимает синий цифровой диск, который Натали привезла из «Десятого», и вставляет его в интерактивный стол. Голограмма ретровируса исчезает, и начинается воспроизведение видео на экране. Это кадры, снятые внутри больничной палаты, где Иоланда и Люсинда были в плену. Пациенты всегда остаются прикованными к кровати, изможденные, перепуганные. Я просматриваю лица, в поисках отца, едва в состоянии дышать. Его там нет. Я разочарован, но чувствую и облегчение. Рука Натали сжимает мою, когда женщина появляется на экране – это ученый, которую застелила Натали. Она идет по проходу, впрыскивая в организм пациентов «Крылья», в том числе и девочке не старше двенадцати лет с каштановыми волосами и карими глазами.

– Когда я впервые попала в «Десятый», три недели назад, Стражи ученые приходили ко мне в палату каждый день и что-то впрыскивали пациентам-людям, – говорит Иоланда. – Они утверждали, что это была вакцина против лихорадки «Майра».

– Лихорадки «Майра»? – спрашиваю я.

– Это особенно неприятный вирус, – отвечает доктор Крейвен, – который распространяется в таких местах, как тюрьмы и больницы. Стражи-гвардейцы постоянно болели ею в лагере в Бесплодных землях во время последней войны. Это была норма. Поэтому, это правильно – вакцинировать людей против «Майры» так, чтобы персонал Стражей не заражался.

На видеозаписи палата. Дата штампа указывает на то, что прошло несколько недель. Страж-доктор идет по проходу еще раз, проверяя пациентов-людей. Большинство, похоже, в норме, кроме того, что у них теперь жуткие, мерцающие, серые глаза. Камера останавливается на девочке с каштановыми волосами. Ее кожа землистого цвета и гниет. Она кашляет, брызжа кровью. Натали вздрагивает. Доктор Крейвен выключает видео.

– Мне показалось странным, что вакцинировали только людей, поскольку Бастеты тоже заражались лихорадкой «Майра», но я не собиралась жаловаться, – продолжает Иоланда. – Спустя неделю, после введения препарата, примерно пятая часть заключенных начала испытывать симптомы гриппа: потливость, рвоту, лихорадку, и тому подобное – со временем их органы отказали, и они умерли. Я подумала, что это, должно быть, лихорадка «Майра», хотя она редко заканчивается смертельным исходом. Теперь я понимаю, что они были заражены «Крыльями».

Так вот как умер мой отец?

– Однако это не убивает всех подряд?

Иоланда качает головой.

– Нет, на основании того, что я увидела в «Десятом». Независимо от этих мутаций, он убивает только определенных людей, но мы не знаем ничего об их генетике, почему одних это ставит под угрозу, а других нет.

Натали роется в кармане и вытаскивает документ, который она нашла в Бесплодных землях.