Текст книги "Феникс (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Ричардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

На цифровых экранах вещание Си-Би-Эн сворачивается до небольших размеров. Гламурный ведущий «Февральских Полей» одаривает нас широкой улыбкой блестящих губ.

– Подведем итоги голосования в штате Доминион, – мы все замолкаем и смотрим на экран. – Результаты голосования в штате в пользу «Закона Роуза».

– Два-ноль, – бормочу я.

– Не парься по этому поводу, дружище, – Жук похлопывает меня рукой по плечу, заставляя мои шрамы заныть. – Мы следующие. Мы повернем голосование в нашу пользу.

Мышцы на моей шее напряглись. Самое время принимать решение. Я поднимаю взгляд на Сигура, который все еще наблюдает за процессом с Пограничной Стены. Я не могу видеть выражение его лица из-за маски, но его тело напряжено.

Натали или мои люди?

Началась трансляция городской площади Блэк Сити.

– Следующий штат – Черная река, – провозглашают «Февральские Поля», – Первым голосует Блэк Сити.

У меня сводит желудок. Пора начинать шоу.

Традиционно первой голосует столица штата, чтобы меньшие города штата знали, какой политики им следует придерживаться. Это неписаное правило среди городов, чтобы показать силу и единство штата, хотя меньшие города не всегда проявляют солидарность.

Телевизионные камеры поворачивается к Себастьяну, который стоит на платформе рядом со стеклянными кубами. Позади него стоит ряд гвардейцев Стражей в полной боевой готовности с заряженным оружием. Послание простое: голосовать «ЗА».

Себастьян машет рукой, приглашая первых избирателей. В нормальное время первым должен голосовать Эмиссар, но так как на данный момент в штате Черной реки нет Эмиссара – ни один политик не изъявил готовность взять себе эту отравленную чашу – то голосовать сразу начинают жители.

– Мы идем, – говорит Жук, пока Салли поднимается на помост, её черное развевающееся платье тащится следом по покрытым сажей булыжникам.

Напряжение в плечах слегка отпускает, мы знаем, что её голос с нами.

Джуно комментирует в прямом эфире.

– Первый храбрый горожанин поднимается на помост, одетый в черное – цвет, который стал символом надежды в этом городе, – говорит она, имея в виду мой наряд Феникса. – После месяцев подготовки все сводится к этим нескольким моментам...

Лицо Салли транслируется на всех цифровых экранах, пока она поднимается к урнам для голосования. Она окидывает взглядом Себастьяна, который стоит у урны ПРОТИВ, его рука лежит на рукояти его меча. Она спешно подходит к урне ЗА и опускает свой бюллетень, затем быстро возвращается к толпе и тащит своих мальчиков с городской площади.

– Я думала, мы можем рассчитывать на её голос, – шепчет Натали, – наверное, мы не знаем, кому можно доверять.

Я оглядываюсь. Два охранника Стражей, которые следовали за нами, все еще находятся поблизости, наблюдая за мной.

Еще несколько десятков голосований прошли в том же духе, когда люди, дрожа, спешили отправить свои бюллетени в ящик с надписью «ЗА». Я взглянул на экран: 48 ЗА; 0 ПРОТИВ.

– Что за хрень, – бормочет Жук себе под нос.

– Подождем, – говорит Натали.

Джеймс и Хилари Мэдден с радио «Жар-птица» поднимаются по ступенькам на платформу.

Я затаил дыхание, и Натали сжимает мою руку.

Они сгибают свои бюллетени и идут в сторону Себастьяна. Джеймс бросает взгляд в нашу сторону, в его глазах холодный блеск. В этот момент я понимаю, что мы их потеряли. Они сворачивают направо и бросают свои бюллетени в ящик «ЗА».

Жук громко ругается.

– Вот предатели. Держу пари, они были одними из тех, кто украл у нас оружие! Повесить бы их!

Я с трудом сглатываю комок, застрявший у меня в горле. Меня он тоже хочет повесить? Я думаю, что Жук прав в своих подозрениях, хотя... Как видные деятели «Людей за Единство» Джеймс и Хилари имеют полный доступ ко всем территориям гетто Легион, включая оружейный магазин. Они демонстративно спускаются по ступеням, с высоко поднятыми головами.

Жук плюет в Джеймса, когда тот проходит мимо, мужчина поворачивается, размахивается кулаком, промахиваясь на миллиметр. Все происходит так быстро: Джеймс и Жук начинают драться, нанося друг другу удары кулаками. Дей и Хилари пытаются оттащить их друг от друга, но их отбрасывают на землю, когда в драку вступают еще люди. Вскоре дерутся уже не двое, а двадцать человек. Кулаки так и летают, люди толкаются, их толкают. В пылу схватки Джеймсу и Хилари удается сбежать. Воспоминания о бунте двухмесячной давности вспыхивают в моей памяти. Я не могу снова позволить этому случиться! Я спешу на помост и выхватываю у Джуно микрофон.

– Остановитесь! – кричу я во все легкие.

Мой голос раздается по всей городской площади. Повисает мертвая тишина. К счастью, драка сразу прекращается.

Тысячи лиц пристально смотрят на меня из толпы, напоминая мне день, когда меня распяли. Во рту внезапно стало сухо, и появился привкус испарений акации. Только не сейчас... Я облизываю сухие губы и начинаю говорить.

– Мы здесь, чтобы голосовать, а не драться, – говорю я, – Не доводите до кровопролития и не подрывайте то, чего мы пытаемся достичь сегодня. Правительство, возможно, думает, что это приемлемо – запугивать нас своим оружием и солдатами, – я бросаю взгляд на Себастьяна, который смотрит на меня с негодованием, – но это не наш путь. Нами не будет управлять страх.

Одинокий голос выкрикивает в толпе:

– Нет страха, нет власти!

Скандирование подхватывает еще кто-то, и еще, прямо как в день моего распятия. Вскоре уже весь город скандировал: НЕТ СТРАХА, НЕТ ВЛАСТИ!

Я бы должен быть счастлив. Это именно то, чего хотели повстанцы, но я даже дышать не могу. Это именно то, чего Роуз хотел избежать. По его плану я должен был показать непоколебимую его поддержку. Если же нет... Я скольжу взглядом с Натали на двух стражей, стоящих на небольшом расстоянии позади неё. Они её убьют. Все еще есть шанс сделать все правильно.

Я достаю свой избирательный бюллетень. Никогда листок бумаги не казался моей руке таким тяжелым.

Я закрываю глаза.

Проголосовать «ЗА» и спасти Натали.

Проголосовать «ПРОТИВ» и спасти двадцать миллионов человек.

Мое сердце ускоряется. Вся страна смотрит на меня сейчас, ожидая увидеть, что же я сделаю, включая и Пуриана Роуза.

Натали.

Двадцать миллионов человек.

Девушка, которую я люблю.

Двадцать миллионов человек.

Да выбора никогда и не было.

Я отправляю свой бюллетень в урну для голосования.

– Эш Фишер голосует «ПРОТИВ» «Закона Роуза», – сообщает Джуно в камеру.

Я гляжу вниз, на Натали в толпе, и моё сердце разбивается на тысячи осколков. Мне так жаль.

Повстанцы ликуют, но я их едва слышу, так как спешу покинуть помост и хватаю её руку.

– Нам нужно покинуть город, – говорю я ей в спешке.

Она вскидывает брови:

– Что? Сейчас?

Два гвардейца Стражей все еще позади неё.

– Да, сейчас. Давай уже иди, – говорю я.

Я понятия не имею, как я проведу её через всю охрану, но как-то мне нужно доставить её в безопасное место.

Она смотрит на выстроившихся в очередь людей на ступенях платформы.

– Что на тебя нашло? Мы в центре избирательного участка.

– Мне все равно, – говорю я настойчиво. – Нам нужно уходить.

– Я не могу оставить Полли плюс я хочу проголосовать.

Я испускаю разочарованный вздох. Она права, конечно. Я об этом и не подумал.

Складка залегла между её светлыми бровями.

– Ты пугаешь меня, Эш. Что происходит?

Я снова проглядываю толпу позади неё. Стражников нигде не видно. Куда они подевались? Возможно, Пуриан Роуз приказал им не убивать её здесь, пока нас снимают камеры? Я предполагаю, что до тех пор, пока мы рядом с камерами, на виду, мы в безопасности.

– Ничего, – говорю я, ведя её поближе к помосту, чтобы мы были в кадре. – Все хорошо. Я просто нервничаю из-за всех этих стражников вокруг.

Она изучает меня мгновение, явно обеспокоенная. Я целую её в щеку.

– Все хорошо, – повторяю я.

– Мне нужно идти голосовать, – говорит она, её рука выскальзывает из моей.

Я не свожу взгляд с охранников, пока Натали поднимается по ступенькам, игнорируя холодный взгляд Себастьяна. Она отправляет свой бюллетень в ящик «ПРОТИВ» и снова присоединяется ко мне. Очередь продвигается быстрее, и, один за другим, граждане Блэк Сити поднимаются на помост. Они уже не выглядят такими напуганными, как раньше. Некоторые из них даже отваживаются взглянуть на Себастьяна, когда бросают свои бюллетени в урну «ПРОТИВ». Вскоре начинают нарастать цифры, «ПРОТИВ» превышает «ЗА». Жук усмехается мне. Я перевожу взгляд на Сигура, который все еще стоит на Пограничной Стене. Он слегка кивает мне в знак одобрения.

К голосованию приступают более мелкие города по всему штату Черной реки, и голоса «ПРОТИВ» с большой скоростью прибавляются. Эмбер Крик, огромный город – гавань на восточном побережье штата последним приступает к голосованию. Их избирательный участок расположен на живописной набережной, окруженной небольшими киосками, торгующими рыболовными снастями. Тысячи людей столпились на набережной, и все они повернуты к камере, выражения их лиц ожесточенные, непокорные. Репортаж быстро переключается обратно на «Февральские Поля», но не до того, как все услышали, как жители Эмбер Крик скандируют:

– Нет страха, нет власти! – на пределе возможности голосов.

Остаток голосования не занимает много времени, так как штат Черная река самый малочисленный в стране, после убийства миллионов людей в войне. Я вглядываюсь в результаты на цифровом экране, не веря глазам своим. Ведущая «Февральских Полей» появляется на мониторе, её улыбка смотрится очень неестественно и натянуто.

– По итогам подсчета голосов по штату Черная река, – говорит она, – штат проголосовал «ПРОТИВ».

Торжествующие крики поднимаются на городской площади. Все празднуют, кроме меня.

– Теперь голосует штат Провинций, – оповещает ведущая «Февральских Полей».

Это всех отрезвляет. Мы можем победить в штате Черной реки, но если другие штаты не последуют за нами, тогда все, чего мы достигли сегодня, пойдет прахом. Последующие несколько часов мы следим за голосованием с тревогой за тем, как голосуют оставшиеся штаты.

Штат Провинций – «ПРОТИВ».

Бесплодные Земли – «ЗА».

Изумрудный штат – «ПРОТИВ».

Штат Горный Волк – «ЗА».

Штат Золотых Песков – «ПРОТИВ».

– Ну, разве не захватывающе? Какое противостояние, – говорит ведущая «Февральских Полей», её девичий голос немного напряжен. – Четыре штата голосуют в пользу «Закона Роуза», и четыре против него. И, наконец, голосует Медный штат.

Все зависит от этого последнего этапа голосования.

Экраны показывают эмиссара Винсент, худенькую черную женщину средних лет, с жесткой прической, подчеркивающей угловатость её лица. Она стоит перед стеной, такой же, как наша Пограничная Стена, за исключением того, что она сделана из стали и меди, а не из бетона.

Все, что я могу – это беспомощно наблюдать, как женщина шагает к своему избирательному участку, который сделан аналогично нашим. Она слегка приостанавливается, позволяя репортерам сделать фото, и направляется к урне с надписью «ЗА». Это похоже на несчастный случай: ты понимаешь, что происходит, но не можешь перестать смотреть.

Затем она сделала нечто совершенно неожиданное.

Она резко поворачивает налево и кладет свой бюллетень в урну «ПРОТИВ».

Возникает многозначительная пауза, когда люди на городской площади глядят на экран, пытаясь осознать происходящее.

Эмиссар Винсент поворачивается к камерам, обращаясь к народу.

– Граждане Медного штата, я призываю вас...

Прямой эфир прерывается, и все мониторы чернеют.

Глава 7
НАТАЛИ

В ГОРОДЕ СТОЛПОТВОРЕНИЕ, все задаются вопросом, что же произошло.

– Что случилось с трансляцией? – звонит Роуч Джуно, которая все еще работает над репортажем на помосте.

– Кто-то заблокировал наш сигнал. Мы ничего не можем транслировать, – отвечает Джуно.

На экране внезапно появляется надпись: «Технические неполадки. Вскоре вещание будет налажено».

– Технические неполадки, да ну нафиг! – бормочет Джуно.

– Поверить не могу, что эмиссар Винсент проголосовала против Роуза, – говорит Дей, недоумевая.

– Она всегда его поддерживала, – вторит Натали, – Эмиссар Винсент заботится обо всех людях, а не только о Стражах. Моя мама считает, что это делает её слабой.

– Если она сменила сторону, то возможно в этом заключается причина отключения! – говорит Жук. – Ведь под её руководством все заводы снабжения армии, а без оружия у него не будет власти.

Прежде, чем мы смогли более детально это обсудить, мониторы ожили, и снова нам явилось лицо ведущей «Февральских Полей». Она изобразила на лице улыбку, но её аквамариновых глаз эта улыбка не коснулась.

– Граждане, мы приносим свои извинения за этот небольшой технический сбой. Это недостатки прямого эфира, – говорит она, как будто это была просто какая-то невинная ошибка. – Спасибо, эмиссар Винсент, за Вашу проникновенную речь. А теперь вернемся к голосованию в штате Медный.

Эмиссара Винсент нигде не видно, и либо это моё воображение, или камеры сменили позиции? Молодой человек спешит на помост, бросая взгляд на что-то за пределами мониторов. Он опускает свой бюллетень в урну «ЗА». Жук ругается вслух. Следующей вызывается пожилая женщина. Её глаза также глядят на что-то, скрытое от видоискателей камер. Я приглядываюсь к монитору – там как будто какое-то грязное пятно появляется в правом нижнем углу экрана – минуту назад его там не было. Камера поворачивается слегка влево, и пятно исчезает, но не раньше, чем я его заметила.

Кровь.

Я перестаю дышать.

– Эш...

Он тоже это видел.

– Ты же не думаешь…? – Это слишком ужасно, чтобы произнести вслух.

Он кивает.

– Они её застрелили.

* * *

Мы потеряли Медный штат. Все кончено. Мы проиграли.

– Ну, вот и все, граждане! – сияющее лицо ведущей «Февральских Полей» появляется на экране, когда голосование закончилось. – Результаты посчитаны, и национальное голосование поддерживает «Закон Роуза», пять к четырем.

На экране появляются кадры каждой из столиц штатов, где люди ликуют и неистово хлопают в ладоши. Торжество проходит снаружи дворца Роуза в Центруме, с искусными декорациями и танцорами в светящихся нарядах на городской площади. К этому торжеству должно быть готовились несколько недель. Я замечаю, что Си-Би-Эн не включил в свой маленьких монтаж по случаю празднования победы Роуза на выборах штат Медный.

Играет национальный гимн и трансляция заканчивается изображением сурово глядящих белокурых парня и девушки, сопровождающимся словами: «ОДНА РАСА. ОДНА ВЕРА. ОДНА НАЦИЯ ПОД УПРАВЛЕНИЕМ ЕГО МОГУЩЕСТВА».

Сигур и Гаррик покидают Пограничную Стену, возвращаются в гетто по другую её сторону. Мгновение спустя поднимается ужасный шум – это вопль скорби тысячи Дарклингов. Эш закрывает глаза, выражение боли на его лице.

– Ты сделал для них все, что смог, – шепчу я.

– Этого оказалось недостаточно, – тихо отвечает он.

– Что мы теперь будем делать? – спрашиваю я.

– Нам остается только одно – готовиться к сражениям и защите гетто, – говорит Роуч, – мы будем давать отпор Стражам так долго, как только сможем, но это будет делом нелегким без наших запасов оружия.

Мы все переглядываемся, думая об одном и том же: как мы собираемся защищать Дарклингов от всей мощи войск Пуриана Роуза? Мы к этому не готовились. До вчерашнего дня мы думали, что «Закон Роуза» подразумевал только удержание Дарклингов отдельно от людей, а не отправку их – и миллионов других – прочь в Десятый штат, где они будут порабощены и истреблены.

– Сражаться или умереть, пытаясь. Верно? – бормочет Жук.

Роуч с другими взрослыми разговаривает с Джуно, а я прижимаюсь к Эшу, пытаясь оставаться спокойной, хотя осознание происходящего обрушивается на меня. Как полукровку, Эша отправят в Десятый штат, как и всех остальных Дарклингов. Это только вопрос времени, когда Стражи начнут отправку. Сколько времени у нас есть? Месяц? Неделя? День?

– Все было впустую, – шепчет Эш.

– Нет, не впустую, – говорю я. – Мы выступили за то, что было правильно.

Эш проводит пальцами по моей щеке, его глаза блестят.

– Мне так жаль, – шепчет он.

Я хмурю брови.

– Ты сделал все, что мог.

Себастьян идет к нам и ухмыляется. Поверить не могу, что когда-то целовала эти отвратные губы. Он, уставившись, смотрит на Эша.

– Значит, проголосовал против? – Себастьян качает головой. – Я-то думал, что Натали тебе дороже голосования. Похоже, я ошибался.

О чем это Себастьян говорит?

Эш, защищая меня, делает шаг ближе.

– Если ты её хоть пальцем тронешь, я...

– То, что? – Себастьян выгибает бровь.

Эш ничего не отвечает.

– Ой, сильно сомневаюсь, – говорит Себастьян, а потом поворачивается ко мне. – Просто знай, что это можно было предотвратить.

Я смотрю, как Себастьян удаляется. У меня голова идет кругом.

– Братан, о чем это он? – спрашивает Жук.

Эш бросает на меня обеспокоенный взгляд, и у меня начинает скручивать живот, когда до меня доходит, почему он последнее время ведет себя так странно.

– Ты у них на крючке, да? – спрашиваю я его.

Эш потирает затылок.

У Жука отвисает челюсть:

– Чувак?

– Роуз сказал мне, если я не проголосую за его закон, он... – Эш смотрит на меня. Его черные глаза переполнены стыдом.

У меня сжимается сердце. Ему ничего не надо произносить вслух, все и так понятно без слов.

– Натали, мне так жаль, – спешно говорит он. – Но что я могу? На меня полагаются столько людей; я не мог их подвести. Я...

Я его нежно целую.

– Все хорошо. Я все понимаю.

Моя жизнь не может стоить больше миллионов жизней. Если бы нам пришлось поменяться ролями, то я бы сделала то же самое. Это свидетельствует о том, насколько сильно он меня любит, если даже думал проголосовать за «Закон Роуза», чтобы защитить меня.

– Почему ты не рассказал мне об этом? – мягко спрашиваю я. – Я бы не отговорила тебя голосовать «ПРОТИВ». Я не боюсь Пуриана Роуза. – Последнее было ложью, но я не хочу, чтобы Эш знал, что именно сейчас мне страшно до чертиков. Что уготовил мне Роуз?

Эш притягивает меня к себе и крепко обнимает.

– Я не позволю ему обидеть тебя. Я умру, прежде чем позволю этому случиться.

Я смотрю ему через плечо на три креста возле Пограничной стены. Я нисколько не сомневаюсь в его словах. Я знаю, что он умрет, лишь бы спасти меня – и он уже так сделал.

К нам присоединяется остальная наша семья.

– Мы должны вернуться домой до темноты, – говорит Самрина.

Жук с Роуч направляются в сторону Легиона, чтобы обсудить с Сигуром стратегию обороны, в то время как Эми с мрачным выражением лица помогает Джуно и Стюарту упаковывать на сцене оборудование.

Эш смотрит на Пограничную стену.

– Тебе нужно идти с Жуком, – говорю я.

– Не хочу тебя оставлять, – говорит он. – Пойдем со мной? Для тебя так будет безопаснее.

– Если я так нужна Стражам, то они смогут заполучить меня и неважно, где я буду, – говорю я. – Кроме того, я хочу посмотреть как там Полли и убедиться, что с ней все в порядке.

Если у моей сестренки один из её плохих дней, как утверждает Дей, тогда она нуждается во мне.

Эш бросает еще один быстрый взгляд на гетто.

– Все хорошо. Иди, – говорю я. – Я же знаю – вам много предстоит обсудить.

– Роуч и сама может с этим справиться, – отвечает он. – Я останусь на твоей стороне.

Я улыбаюсь, в тайне благодарная, что он остается со мной.

Городская площадь почти опустела, потому что большинство людей поспешили разойтись по домам, когда стало ясно, что голосование прошло точно не в нашу пользу. Двери и ставни по всему городу были заперты, пока люди ждали, что же сделает правительство Стражей в отместку за наше публичное неповиновение Пуриану Роузу.

Улицы кишат гвардейцами Стражей, и я сомневаюсь, что они снова покинут город. Они сооружают контрольно-пропускные пункты, что является тревожным сигналом. Они определенно не хотят, чтоб народ покидал город. Что же они нам подготовили? Эш прижимает меня к себе, а Гарольд с Майклом идут по бокам. Мы спешим к Высотке, придерживаясь переулков, чтобы не попадаться на глаза гвардейцам. И даже, несмотря на это, я постоянно нервно оглядываюсь по сторонам, боясь, что в любой момент из тени может выскочить один из людей Пуриана Роуза и схватить меня.

У меня ёкает сердце, когда я краем глаза замечаю золотисто-коричневый хвост, который исчезает за крышами. Кот. Господи, да меня чуть удар не хватил. Скорей бы уже оказаться дома.

Когда мы добираемся до Высотки, район погружен в зловещую тишину. Занавески задернуты, свет выключен не только в высотных зданиях, но и шлакоблочных лачугах. Детишки не играют на мощеных мостовых. Я чувствую себя нарушителем в своем же доме. Мы добираемся до Церкви Плюща, где Эш живет с отцом. Гарольд прощается с нами и не задает вопросов, когда Эш остается со мной.

Мы поворачиваем на Шлаковую улицу, и меня чуть не сбивает с ног волна жара. Мужчины, женщины и дети вбегают и выбегают из своих домов. Все держат в руках кувшины и кастрюли, из которых во все стороны выплескивается вода. В воздухе висит едкий дым. В начале улицы стоят двадцать мужчин, все в копоти, передавая по цепочке ведра с водой и выливая их на источник пожара. На наш дом.

– ЭмДжей! – кричит Дей, спеша по переулку.

Мне становиться дурно.

– Полли!

Я поворачиваюсь к Эшу, но он застывает, заворожено глядя на пламя. Я хватаю его руку, и он выходит из транса. Мы спешим вниз по переулку, не обращая внимания на удушающий жар. Должно быть, для Эша это пытка, но он не отстает и бежит рядом со мной. И вот мы у дома. Пламя высовывается из окон и облизывает крышу. Если пожар не потушить, то огонь может перекинуться на всю улицу, но сейчас не это меня беспокоит.

– ЭмДжей! ЭмДжей! – выкрикивает Майкл имя своего сына, ищу его в толпе.

Я хватаю одного из мужчин с ведрами воды.

– Девушка с мальчиком покидали дом?

Мужчина качает головой. Не задумываясь, чем это может грозить, я отталкиваю мужчину и проталкиваюсь через дверь, невзирая на мольбы остаться снаружи. Эш идет следом, рукой прикрывая рот и нос. Кухня в огне. Обои в цветочек полностью выгорели, обнажив шлакоблочные кирпичи, которые светятся, словно угли.

– Полли! ЭмДжей! – кричу я и тут же начинаю задыхаться от копоти и гари.

Их нет на кухне, поэтому я продвигаюсь глубже в дом, поднимая руку, чтобы защититься от жара. Эш хватается за ручку двери, которая ведет в спальню Майкла и Самрины и вскрикивает от боли, обжигая ладонь.

– Мы не можем туда войти! – кричит он. – В комнате кромешный ад!

Мы спешим в комнату к ЭмДжею. Она вся в дыму, я едва могу дышать.

– ЭмДжей? – Я кашляю.

Нет ответа.

Следующей я проверяю комнату Полли. Никого.

Которая выходит в другую: спальню Дей, которую я сейчас с ней делю. Краска облезла с двери, а древесину покорежило от температуры. О, Боже, пожалуйста, пусть они будут живыми. Я, стискивая зубы, пихаю дверь плечом. Она не поддается. Эш присоединяется ко мне, и мы ударяем в неё вместе. На этот раз дверь приоткрывается, и я проталкиваюсь внутрь. Воздух переполнен дымом. Мы с Эшем лихорадочно ищем мою сестру и ЭмДжея.

– Их здесь нет! Может они их забрали? – кричу я Эшу.

На меня наваливается тошнота. Может они в комнате Майкла и Самрины? Слезы текут из глаз и я поворачиваюсь, готовая броситься обратно в их спальню, когда слышу слабый стон, который раздается у шкафа рядом с моей кроватью. Звук едва слышен сквозь треск горящего дерева. К шкафу приставлен стул, и я отпинываю его в сторону и распахиваю дверцу. Оттуда вываливается ЭмДжей. Я успеваю его подхватить до падения на пол.

Он жив, но на грани, чтобы потерять сознание.

– ЭмДжей... ЭмДжей, очнись! – Я шлепаю его по щекам, чтобы привести его в чувства.

Он поднимает на меня карие недоуменные глаза.

– Где Полли? Она здесь?

Он качает головой.

– Её нет. – И падает в обморок.

Полли здесь нет. Мое чувство облегчения тут же сменяется беспокойством. Где же она? Эш перекидывает ЭмДжея через плечо. Я хватаю с тумбочки бутылек со своим лекарством для сердца, засовываю его к себе в карман и мы спешно выбираемся из комнаты. Коридор в огне, жар обжигает кожу, глаза и легкие. Пока мы пробираемся по коридору к выходу, я задерживаю дыхание. Едва не спотыкаюсь о горящую кучу книг, которая, рушась, падает у наших ног. Огонь лижет стены, подбираясь к потолку, заставляя деревянные балки трещать и крошиться. Стоит страшный треск, Эш пихает меня, и я лечу к входной двери, которая ведет на улицу. Как только мы оказываемся снаружи, крыша позади нас рушиться.

Мне обдувает лицо холодный воздух и, прежде чем рухнуть на землю, я делаю глубокий вдох. Майкл забирает у Эша своего сына, и тот, кашляя, тоже падает на колени рядом со мной. Кто-то протягивает нам кастрюлю с водой, и я позволяю Эшу попить первому, а потом с жадностью допиваю то, что осталось. По ощущениям мое горло, будто выжжено огнем.

– Ты в порядке? – хрипло спрашиваю я.

Он с усилием кивает, но все его тело дрожит.

После того, как Дей позаботилась об ЭмДжее, она спешит ко мне.

– Полли? – спрашивает она.

– Её здесь нет, – отвечаю я. – Я не знаю где она.

– Натали! – задыхаясь, говорит Дей.

Она тычет пальцем на дом. Мне требуется время, чтобы сообразить, на что мне надо смотреть. A затем я вижу сквозь дым, что она хочет мне показать.

На стене дома нарисована ярко алая роза.