Текст книги "Феникс (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Ричардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава 37
НАТАЛИ

В ТЕЧЕНИЕ НЕСКОЛЬКИХ ДНЕЙ мы плывем по океану. Мы попали в штормовой фронт. Лодку качает так сильно, что мне кажется, мы все утонем. Меня дико тошнит, но Эш утешает меня, а я не отхожу от унитаза. Тошнота становится только хуже, и теперь я могу есть только крекеры.

Но потом буря стихает и вне лодки штиль. Мне даже удается выбраться на палубу, чтобы подышать свежим соленым воздухом. Эш оборачивает вокруг моих плеч одеяло, чтобы я не мерзла и целует меня в лоб. Элайджа притворяется, что ничего не замечает, хотя на лице его мелькает вспышка ревности.

Эш дни напролет читает мне дневник своей мамы. В качестве закладки он использует её фотографию. Карточка выцвела и углы у неё загнулись, но это не удивительно, ведь фотографии около тридцати лет.

Когда мы не читаем дневник, то смотрим новости через портативный монитор, который Эш украл у гвардейца в Бесплодных землях. Прием сигнала плохой, но и этого достаточно, чтобы понять, что во Фракии продолжается борьба, но Дакам до сих пор удается удерживать город. Как мы и предполагали, Пуриан Роуз продолжает держать свою армию в наиболее важных стратегических местах.

Награда за наши головы возросла до ста тысяч монет за каждого. Эш ухмыляется, находя это забавным, хотя, что до меня, все в этой стране будут отчаянно пытаться схватить нас – даже кое-кто из повстанцев. Ведь это большие деньги.

Уже и в других уголках нашей страны вспыхивали восстания – в Ниобии, в городе Олд Бэй и Эшфолле. Похоже, наша победа во Фракии подстегнула людей присоединиться к борьбе, но, к сожалению, все эти попытки потерпели неудачу. Мы смотрим правительственные репортажи из этих городов. Все схваченные мятежники повешены на стенах гетто, как напоминание – что случается с предателями расы. Такими темпами восстание закончится, не успев начаться. У нас совсем мало времени, чтобы завершить нашу миссию. Я выключаю экран, не желаю больше ничего смотреть.

Той ночью Элайджа находит бутылку пряного Шайна, припрятанного в одном из шкафчиков. Мальчишки тут же принимаются распивать её (мой желудок не позволил к ним присоединиться). Мы слушаем музыку по трещащему радио, и над нами светят звезды. Элайджа показывает нам традиционный танец Бастетов, который вызывает у нас хихиканье.

– Ладно, твоя очередь, – говорит он недовольно.

Эш поднимается и выдает забавную джигу, которая, как он утверждает, является народным танцем Дарклингов, но я-то знаю, что он просто прикалывается. Мы с Элайджей катимся со смеху.

– Смеешься надо мной, блондиночка? – поддерживает меня Эш.

Я киваю.

Он усаживается рядом со мной, и мы целуемся. Это так здорово целоваться с ним и переплетать наши пальцы. Не думаю, что это мгновение может быть идеальнее. Я надеюсь, что смогу запомнить эту ночь навсегда. Когда температура падает, Эш уносит меня в спальню и целует до утра.

Где-то около полудня нас будет голос Элайджи.

– Земля впереди! – кричит он.

Мы спешно одеваемся и бежим на палубу. Какой чудесный день: солнечно, но не жарко, небо ясное, а воздух пахнет цветами. Лодка плывет мимо отвесных скал, высотой в сотни футов и покрытых вьюнами и пышной зеленой листвой. Над головой летают красочные птицы, поющие другу другу красивые трели. По мере приближения к Виридису – Вертикальному городу – листва редеет.

– Ну, ничего себе! – восхищаюсь я увиденным, и Элайджа замедляет ход лодки, чтобы мы могли поглазеть вокруг.

Выстроенный на скале огромный город, напоминает мне знаменитые фавелы Южных Штатов. Сотни зданий розового цвета с плоскими крышами, ютятся так плотно, что невозможно сказать, где заканчивается один дом и начинается другой – все они кажутся частью одного строения. Фавелы зигзагом опоясывает каменная лестница, которая убегает наверх в город. Но от чего у меня по-настоящему захватывает дух так это от водопада, который находится прямо посреди города, распыляя облака тумана в воздух.

– Впечатляет, да? – улыбаясь, говорит он.

Как только мы благополучно пришвартовываемся, Элайджа выключает двигатель и бросает якорь. Мы надеваем наши плащи с капюшонами, собираем вещи и следуем за Элайджей через фавелы по нескончаемым ступенькам в город. Моя травмированная нога пульсирует от напряжения, и нам приходится останавливаться каждые несколько минут, чтобы я могла перевести дух. Эш забирает мой вещмешок и вешает себе на плечо вместе со своим.

Улицы настолько узкие в некоторых местах, что мы можем обеими руками, растянув их по обе стороны, прикоснуться к домам.

Мы с Эшем не снимаем капюшонов, чтобы мимо проходящие Бастеты не узнали нас, хотя они, похоже, не обращают на нас никакого внимания. Им больше интересен Элайджа, который ведет себя так, будто хозяин города. Полагаю, что это недалеко от истины, он ведь сын Консула.

Чем дальше мы углубляемся в город, тем больше я замечаю, насколько он обветшал и обнищал. На многих домах ужасные граффити, а сами здания не рушатся только потому, что им не дают это сделать ближайшие дома. Краска на дверях и окнах ободрана, прохудившиеся крыши заделаны кое-как и чем попало.

Элайджа ведет нас переулками и лестницами, пока мы, наконец, не оказываемся на огромной площади, пол которой сделан из тысячи мельчайших, красочных мозаичных плиток, образующих головокружительные геометрические рисунки.

А впереди виднеется вилла из того же камня розового оттенка, что и остальные здания в городе. Кажется, что вилла пережила не один век. Её стены испещрены трещинами и осыпаются; часть западного крыла завалилась. Не таким я представляла себе здание посольства.

– Дом, милый дом, – бормочет Элайджа.

Мы входим в виллу через арочный проем в атриум.[3]3
  Атриум – в античном римском доме – главное помещение


[Закрыть] В длинном холле прохладно и просторно, благодаря сводчатому стеклянному потолку. По обеим сторонам атриума расположены закрытые четыре двери, а прямо перед нами: большие двери из розового дерева. Я слышу голоса, доносящиеся из-за двери.

В фойе нет скульптур или картин, но есть несколько больших клеток, расставленных по всему помещению. Они заполнены красными птицами с тонкими раздвоенными хвостами. Они невероятно красивы, но, похоже, что могут оказаться не менее опасней змей, учитывая, как Элайджа смотрит на них. Когда мы проходим мимо клеток с птицами, они истошно вопят, и Элайджа тут же свистит в ответ. Птицы немедленно успокаиваются.

– Что это за птицы? – У меня в ушах до сих пор звенит.

– Сирены, – отвечает он. – Мы используем их в качестве охраны, против злоумышленников. – Два Бастета, как по команде, вылетают из боковой комнаты и наставляют на нас оружие. Оба мускулистые, одетые в черные штаны и кожаные жилеты, с золотыми браслетами на запястьях. Они одеты точь-в-точь, как Элайджа, когда он объявился в церкви, что я нахожу странным. Они опускают оружие, когда видят Элайджу.

– Мой отец в сенате? – спрашивает Элайджа.

Один из стражей кивает, и они призывают его следовать за ними. Они открывают большие двери из розового дерева в конце коридора, и мы входим в просторное, светлое помещение с арочными окнами и нефритовыми колоннами, поддерживающими сводчатый потолок, который того же цвета, как и небо снаружи. На дальней стене висит огромный гобелен Соединенных Штатов Стражей, который не только старый сам по себе, но и устаревший.

По периметру палаты стоит дюжина гвардейцев, и все они целятся оружием в нас. Они здесь для того, чтобы защитить людей, сидящих вокруг стола, расположенного в центре комнаты. Во главе стола стоит мужчина-Бастет средних лет, с густыми рыже-каштановыми волосами, полными губами и темными пятнами на щеках. Нет никаких сомнений, что это отец Элайджи – Консул Безье Теру. Он одет в элегантный зеленый костюм зеленого, в жилет медного цвета с золотой отделкой, белую рубашку и шелковый галстук.

Рядом с ним красивая, но суровая на вид, женщина-Бастет, каштановые волосы которой завиты в тугие локоны. Она одета в платье янтарного цвета, лиф которого расшит бисером. Отметины на её щеках бледнее, чем на щеках у отца Элайджи, и я предполагаю, что это Рованна, жена Консула. Слева от нее сидят три мальчика-подростка, которые должно быть братья Элайджи, судя по его описанию их.

Ацелот, самый старший и самый высокий из братьев – вылитый отец, у него та же копна волос и горящий взгляд. Он одет более небрежно, чем все остальные, в простую белую рубашку с закатанными рукавами, в зеленый жилет и черные брюки. Его младший брат Донатьен, настолько тощий, что его дорогая одежда висит на нем. Ну и наконец, самый младший брат Элайджи, Марсель, ссутулившись, сидит на своем стуле. Он дальше всех находится от отца. Он, как и Консул, безукоризненно одет, и очень привлекателен внешне. У него такие же чувственные губы, как и у Элайджи, остро очерченные скулы и красивые пятнышки на щеках и шее. Но все портит его высокомерная усмешка.

Остальные девять сенаторов – пять мужчин и четыре женщины – одеты либо в сюртуки как у Консула, либо в платья как у Рованны, но с другими украшениями.

Элайджа кланяется.

– Отец, я привел тебе Натали Бьюкенан и Эша Фишера.

Безье одаривает Элайджу одобрительным взглядом.

– Я не был уверен, что ты сможешь убедить их прийти. Я недооценил тебя, сынок.

Элайджа весь светится, словно его удостоили самым лучшим комплиментом.

– Спасибо, отец.

Марсель закатывает глаза.

– Это честь для меня, Консул, – говорит Эш, делая небольшой поклон.

– Уверяю тебя, я испытываю не меньшее удовольствие. – Безье улыбается, но что-то настораживает меня в этой его улыбке.

– Не вижу твоей матери, – говорит Рованна Элайдже. – Разве это не означает, что «Ора» ты так и не достал?

– Так и есть, но я знаю, где она, – спешно отвечает Элайджа.

Она тяжело вздыхает, и обращает взгляд медовых глаз на нас с Эшем. В них нет тепла Элайджи. Её глаза холодны, расчетливы, прямо как у моей мамы.

Я нервно откашливаюсь.

– Элайджа просил нас прийти сюда, чтобы поговорить с сенатом.

– Мы бы хотели попросить вас присоединиться к восстанию, – продолжает Эш. – С вашей поддержкой мы могли бы...

Безье поднимает руку и прерывает Эша.

– Мы знаем, зачем вы здесь, но боюсь нам это не интересно. – Безье ухмыляется сенату. – Будто мы ни с того ни с сего встанем на сторону Дарклингов.

Все Бастеты смеются, за исключением Элайджи и его старшего брата Ацелота.

Я поворачиваюсь к Элайдже.

– Что происходит?

Он смотрит на нас глазами, полными отчаяния, когда стража сената набрасывается на нас с Эшем.

Теперь я понимаю, что мы пришли сюда не затем, чтобы убедить сенат присоединиться к восстанию.

Элайджа завел нас прямиком в ловушку.

Глава 38
ЭШ

ОХРАННИКИ ХВАТАЮТ НАС и грубо толкают, чтобы мы оказались на коленях. Вещмешки падают с моих плеч, и все содержимое из них вываливается на каменные плитки, включая мамину шкатулку.

– Отвалите! – рычу я.

– Вызвать гвардейцев Стражей, – отдает приказ Безье.

– Элайджа, прекрати это! – умоляет Натали.

Он даже не смотрит на нас, когда выходит из комнаты, захлопывая за собой дверь.

Я борюсь со своими захватчиками, но они слишком сильны. Они грубо пригвождают меня к каменному полу.

– Отведите их в подвал и свяжите, пусть так и сидят, пока не прибудут наши гости, – говорит Безье.

– Отец, неужели мы действительно должны так поступить? – вмешивается Ацелот. – Их же убьют.

– Это не наша забота, – парирует Безье. – Так мы докажем свою преданность Пуриану Роузу.

– По крайней мере, пока не добудем «Ора», – говорит Рованна.

Безье ухмыляется.

– И эти двое выгадают нам немного времени.

Стражники Бастеты хватают нас и вытаскивают из комнаты. Сирены верещат, завидев, как нас тащат по атриуму, а потом вниз в подвал по каменным ступенькам. Я изворачиваюсь и оглядываюсь назад, чтобы удостовериться, что Натали в порядке. Она пинается, царапается и плюется в стражников, одного даже умудрилась укусить за руку. За что в отместку он бьет её так сильно, что она теряет сознание. Яд наполняет мои клыки, и я вырываюсь еще сильнее, но все без толку.

В подвале холодно, сыро и темно. Здесь стоят каменные колонны, которые подпирают потолок, еще в камере есть несколько факелов, которые отбрасывают длинные тени на стены и на влажную землю. Они связали мои запястья и лодыжки, а потом приковали к одной из колонн, следом то же самое они проделали и с Натали. Она все еще без сознания. На том месте, куда её ударил Бастет, уже появилась шишка.

Как только Бастеты уходят, я тут же пробую высвободиться, но ничего не выходит. Связали меня на славу.

Глаза Натали открываются, и она стонет.

– Где мы?

– В подвале, – отвечаю я.

– Ты неустанно водишь меня по умопомрачительным местам, – говорит она.

– Когда мы выберемся отсюда, я прикончу Элайджу.

Натали вздыхает.

– Поверить не могу, что повелась на его ложь. Чувствую себя такой дурой. Все это время он только и делал, что манипулировал мной, вынуждая меня чувствовать виноватой перед ним. Я ведь ему доверяла.

– Он провел нас обоих, – говорю я.

– Как думаешь, что с нами будет? – тихонько спрашивает Натали.

– Думаю, Роуз будет нас пытать, а потом публично казнит, – говорю я. Нет смысла юлить.

– И я так же подумала.

Время в подвале тянется очень медленно. Такое ощущение, что каждая минута растягивается в час, а час в десять, пока мы ждем прибытие Стражей. Почти все это время я пытаюсь высвободиться, пока не устаю. Хреново; нас очень туго связали. От разочарования я вою. Нам никогда отсюда не выбраться. Натали просто сидит и смотрит куда-то вдаль, устало и безнадежно.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я.

– Не очень, – признается она.

Дверь в подвал открывается и входит Ацелот, неся поднос с едой. На подносе какой-то суп для Натали и стакан с кровью для меня.

– Что это? Наш последний ужин? – спрашиваю я у него.

Он бросает на меня извиняющийся взгляд.

– Я подумал, может, вы голодны.

– Да я лучше подохну с голоду, – сплевываю я.

Он ставит поднос на ближайший деревянный ящик и чешет затылок. Похоже, он нервничает. Ацелот гораздо выше Элайджи, но не так широк в плечах. Поэтому я бы сказал, что ему около девятнадцати лет. Рукава его рубашки закатаны по локоть. Ногти обкусаны до мяса.

– Мне очень жаль, – говорит он, взмахивая рукой в сторону наших оков. – Но я, между прочим, не согласен с тем, что они делают.

– Тогда почему ты вместе с ними? – устало спрашивает Натали.

– Потому что у нас нет особого выбора. Когда мы узнали про «Десятый» из письма Люсинды, то поняли, что это лишь вопрос времени, когда Стражи заявятся к нам. – Ацелот усаживается с краю ящика, а его хвост подметает грязный пол. – Элайджа рассказал нам все, что обнаружил об «Ора». Сенат усмотрел в этом возможность заполучить в свои руки мощное оружие, чтобы защититься, но нам нужен был запасной план.

– Дай-ка угадаю, вы собираетесь отдать нас в руки Стражей в обмен на ваши жизни? – язвлю я.

– Вроде того, – признается Ацелот.

Я, не веря своим ушам, качаю головой.

– Да вы совсем чокнулись, если думаете, что Стражи согласятся на ваши условия.

– Скорее всего, так и будет, но у нас не так уж много вариантов, – возражает Ацелот.

– Ты мог бы присоединиться к восстанию, – говорю я.

– Именно этого я и хотел. – Ацелот вздыхает. – Просто я не смог убедить остальных сотрудничать с Дарклингами. – Он оставляет поднос и поднимается, ненадолго задерживаясь на ступеньках. – Мне, правда, очень жаль.

Дверь за ним закрывается. Как только он уходит, я обессилено прислоняю голову к колонне. Виски стучат. Я закрываю глаза, пытаясь хотя бы немного унять головную боль.

* * *

Я просыпаюсь от криков Сирен. Я моргаю несколько раз, пытаясь приспособиться к темноте, а потом смотрю на Натали. Совсем не помню, как отключился. Сколько я проспал? Она поворачивает голову в мою сторону.

У нас над головой раздается звук шагов, которые следуют через атриум в комнату, где заседает сенат.

Они здесь.

Мне страшно.

– Эш! – зовет меня Натали, тоже услышав шаги.

– Я не позволю им обидеть тебя, – говорю я.

В комнате Сената какой-то шум. Стулья царапают пол. Быстрые шаги. Я узнаю поступь Гаррика.

– Где они? – слышен его приглушенный голос.

– Внизу, – отвечает Безье.

– Тогда сходи за ними и приведи, – приказывает Себастьян.

Еще шаги. Вскоре после этого дверь в подвал открывается и в помещение попадает солнечный свет. Я ожидаю, что на пороге появятся гвардейцы Бастетов, но это Элайджа. На его запястье висит связка ключей. Он немного опускает голову, вставая перед нами.

– Как ты мог предать нас? – спрашивает Натали.

Он поднимает глаза.

– А что бы ты сделала на моем месте? Я исполнял приказ.

– Ты говоришь это так, будто у тебя не было выбора, – замечает она.

– У меня его не было!

Но она смотрит на него жестко и неумолимо.

– Не было, – шипит он, неосознанно перебирая золотые браслеты на запястьях. Браслеты, как у тех охранников наверху.

– Ты раб, – говорю я, понимая, в чем дело.

Элайджа едва заметно кивает.

– Так значит Безье не твой отец? – спрашивает Натали.

– Отец, – говорит Элайджа. – Но когда Рованна узнала о его романе с моей матерью, и что у них родился ребенок, она потребовала, чтобы я стал слугой. Дабы наказать мою мать.

– Видимо, здесь мы должны начать тебе сочувствовать? – интересуюсь я.

– Нет, – возражает Элайджа. – Но возможно вы сможете понять, что выбора у меня не было. Он – Консул, я должен повиноваться его приказам.

Натали закатывает глаза.

– Ерунда. Ты просто пытался произвести на него впечатление.

Элайджа краснеет.

– А ведь мы могли бы помочь тебе, – говорю я. – С «Ора», и восстание свершилось бы. А теперь все пропало. Ты всех нас приговорил.

Элайджа усаживается на влажную землю и горбится.

– Мне очень жаль.

– Ты уж прости нас, что мы тебе не верим, – говорит Натали.

– Я серьезно, – говорит он. – Ты мне не безразлична. Я никогда не хотел причинить тебе боль.

– Можно я передохну, а то я устала от всего этого притворства, – говорит она.

– Я не притворялся! Все так и есть! – горячится он. – Я тысячу раз хотел тебе во всем сознаться.

– А чего ж не сознался? – спрашивает она.

– Мне казалось, я поступаю правильно, что делаю это ради своего народа, – говорит он.

Натали пристально смотрит на него.

– И я хотел произвести впечатление на своего отца, – признается он.

– Рад, что у тебя вышло, – вмешиваюсь я, глядя на его золотые оковы.

Он потирает запястья, хмурится.

– Я надеялся...

– На что? Что твой папаша неожиданно примет тебя в свою семью, если ты доставишь меня с Натали к нему? Ты, видать, идиот, – отвечаю я. – Ты для него ничто. Просто его марионетка, которой он поиграется и выбросит, когда ты станешь бесполезен.

Элайджа проводит руками по волосам.

– Я не хочу, чтобы все вот так закончилось.

– Не закончится, если ты нас освободишь, – говорит Натали.

– Я не могу...

– Ты мой должник, – говорит Натали. – Я освободила тебя из Штаб-квартиры Стражей, не забыл?

– Да Себастьян убьет отца и братьев, если я не отдам ему вас, – говорит он. – Вы это прекрасно знаете.

Я смотрю на Натали. Я должен её вытащить отсюда, это единственный её шанс на выживание.

– Оставь меня. Себастьяну все равно нужен только я, – предлагаю я Элайдже.

– Эш, нет! – вскрикивает Натали.

– Прошу тебя, Элайджа, – уговариваю я его. – Если тебе и, правда, не безразлична Натали, тогда освободи её.

На его лице появляется неуверенность.

– Прошу тебя, – говорю я.

Я слышу, как наверху, теряя терпение, по комнате расхаживают Себастьян и Гаррик. Элайджа поднимает взгляд к потолку, затем переводит его на Натали. Он ненадолго закрывает глаза, он явно разрывается между тем, что должен сделать и тем, что правильно. Наконец он поднимается и освобождает её. Я испытываю такое облегчение, которое невозможно передать словами; у неё появляется шанс сбежать, шанс выжить. А мне нужно только это, чтобы держаться.

– Спасибо, – говорю я Элайдже.

– Не благодари меня пока, – говорит он, к моему удивлению освобождая и меня. – Я еще не успел вытащить вас обоих отсюда.

Я поднимаюсь на ноги, не понимая, почему он меня отпускает.

– Почему ты это делаешь? – спрашиваю я его.

– Ведь кто-то должен спасти мой народ, – говорит он. – И что-то мне подсказывает, что мой отец не годится на эту роль. Пообещай, что ты защитишь их.

– А ты не пойдешь с нами? – спрашивает Натали.

Он мотает головой.

– Я должен остаться и защитить свою семью.

– Тебя убьют, – говорит она.

Он грустно улыбается.

– Не переживай из-за меня, красотка. – Он смотрит на меня. – Обещаешь?

Я опускаю ладонь на его плечо.

– Обещаю.

Мы бежим по лестнице в атриум, но останавливаемся, завидев двух стражников Бастетов, патрулирующих коридор. Они к нам спиной, так что пока не видят нас. Мы быстро ныряем в тень, когда один оглядывается. Мои мышцы напряжены, я жду, чтобы узнать заметил ли он нас. Но потом я расслабляюсь, когда он отворачивается.

Стражники Бастетов проходят по коридору, а потом заходят в одну из комнат слева. Как только дверь за ними закрывается Элайджа выходит из нашего укрытия и свистит тем самым свистом, чтобы Сирены не принялись галдеть. Он увлекает нас вперед. Мы спешим пройти мимо двери из розового дерева, которая ведет в палату Сената.

– Безье, я не собираюсь торчать здесь весь день, – огрызается Себастьян по другую сторону закрытых дверей. – Приведи мне их немедленно.

– За ними уже ушел мой слуга, – отвечает Безье. – А теперь обсудим наши условия...

Раздается выстрел, а потом звук удара тело о каменный пол.

Элайджа разворачивается, лицо его белее белого.

– Папа!

В Сенате тут же начинается неразбериха: люди кричат, снова раздаются выстрелы, на пол падают тела. Двери распахиваются, и из комнаты выбегают оставшиеся в живых сенаторы. Снова слышны выстрелы и они падают на мозаичный пол. Мои ноздри раздуваются от запаха крови.

Через дверной проем я вижу Ацелота и других Бастетов, сражающихся с гвардейцами Стражей, в то время как Марсель прячется под столом. Донатьен лежит мертвый на полу рядом с матерью и Безье. В самом эпицентре боя Себастьян, Гаррик, Саша и еще два Люпина.

Громкие звуки пугают Сирен, и они начинают кричать. Себастьян поворачивается на звук и видит меня. На его лице мелькает удивление, а затем он издает рык и рявкает приказ Люпинам.

Гаррик со своей сворой вслед за Себастьяном бросаются на нас. К ним присоединяются парочка раненых гвардейцев. Люпины перепрыгивают через тела мертвых сенаторов, едва не спотыкаясь о них, и гонятся за нами по коридору. Хотя Гаррику из-за хромоты приходится туго. Сирены голосят, что есть сил, когда мы проносимся по атриуму, и их крик эхом разносится по зданию.

Мы выбегаем на площадь, через парадную дверь. На противоположной стороне площади припаркован Транспортер, который совершенно точно принадлежит Себастьяну и его людям, которых он привез с собой. Люк открыт. Мы мчимся к нему, понимая, что это наш единственный шанс на побег. Я рискую оглянуться. Гаррик уже добрался до двери. Он спешит за нами, следом за ним появляются Саша и другие два Люпина.

– Скорей! – выкрикиваю я.

Натали вскрикивает, когда её больная нога подгибается, и она валится на землю. Я разворачиваюсь и спешу к ней, но понимаю, что тем самым решил свою судьбу. Я добегаю до неё одновременно с Гарриком. Он сбивает меня с ног, хватая Натали. Я падаю и сильно ударяюсь. Два гвардейца хватают Элайджу, в то время как Себастьян обнажает меч. На его лице появляется выражение триумфа.

Он сосредоточен на мне, и не замечает появление Ацелота в дверном проеме поднявшего пистолет. Бастет стреляет в Стражей, держащих Элайджу, прежде чем направить пистолет на Себастьяна. Он нажимает на курок. Щелчок. И ничего. Магазин пуст.

– Чего ты ждешь, псина? – говорит Себастьян Гаррику. – Прикончи кота.

Гаррик идет, будто собирается добраться до Ацелота. А потом случается то, чего я никак не ожидал. Гаррик забрасывает Натали себе через плечо и бежит к Транспортеру, с Сашей и другими двумя Люпинами.

Себастьян ненадолго теряет бдительность, и у меня появляется шанс ударить. Я бросаюсь на него всем своим весом. Мы валимся на землю, катимся по площади. Каждый из нас пытается взять вверх. Мы уже были в такой ситуации – буквально два месяца назад в Блэк Сити. Но в этот раз я его не упущу.

На другой стороне площади включаются двигатели Транспортера. Нет!

– Верни Натали! – кричу я Элайдже.

Не знаю, услышал ли он меня; я слишком занят борьбой с Себастьяном. Мне удается подмять его под себя и врезать ему по лицу, еще и еще, пока у меня не начинают кровоточить костяшки пальцев. Он лишается сознания, из его носа и рта течет кровь.

Мое внимание привлекают винты Транспортера, которые начинают вращаться.

Элайджа бежит в летательной машине, когда люк начинает закрываться.

Он не успеет!

Сквозь щель закрывающейся двери, я вижу Натали, прикованную к металлической лавке.

– Натали! – выкрикиваю я.

Она поворачивается на мой голос.

– Эш! – кричит она.

Элайджа запрыгивает в люк, проворно сгруппировавшись, как раз перед тем, как дверь захлопывается и Транспортер взлетает.

– Нет! – кричу я, когда Транспортер взмывает вверх. – Натали! НАТАЛИ!

Я кричу до тех пор, пока мне не изменяет голос. Но все бесполезно.

Её больше нет.