Текст книги "Феникс (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Ричардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Элизабет Ричардс
Феникс

Часть I
БЛЭК СИТИ В ОГНЕ

ПРОЛОГ

ПУРИАН РОУЗ ступил на балкон своей Золотой Цитадели, поправляя на правой руке перчатку из хлопка. Солнце только-только начало садиться над городом, заставляя позолоченные камни строений сиять. Он был встречен мелодией миллионов голосов, которые взывали к нему через весь мегаполис, объединяясь в обычной вечерней молитве. Обычно это бы вызвало улыбку на его тонких губах. Центрум – его творением, его идеальная картина мира: комбинация чистоты, веры и власти.

Но только не сегодня.

Как он мог быть счастлив, если то, над чем он так усердно работал, находилось в опасности? Потребовалось пятнадцать лет кровопролития, взяточничества и решительности, чтобы построить свою утопию, но этот полукровка и его подружка, предательница расы, угрожали пустить прахом все его усилия. Роуз согнул правую руку, раздраженный тем, что перчатка была не по размеру. Все должно быть безупречно; слишком много было поставлено на карту, чтобы позволить даже малейшее несовершенство.

На площади под его балконом группа рабочих готовила сцену для телевизионного референдума, который пройдет через несколько дней, когда вся страна будет голосовать за его сегрегационные законы. Голосование должно было пройти еще два месяца назад, но из-за событий, произошедших в Блэк Сити: бесчинств между его гвардейцами Стражей и Дарклингами, в результате чего был убит подросток; Эмиссар Бьюкенан лишилась свободы за то, что отравляла граждан наркотиком, зная, что «Золотой Дурман» может привести к смерти; попытка проведения казни полукровки, которого теперь зовут Феникс, – оно казалось совсем не ко времени. Общественное мнение о его правительстве никогда не было столь низким.

Но это было несколько недель назад, а память у людей короткая. Он был терпелив, мог потянуть время, дождаться нужного момента, чтобы нанести удар, даже, несмотря на то, что у него так и чесались руки заставить горожан Блэк Сити понести наказание за то, что посмели бросить ему вызов. «Нет страха, нет власти!» – скандировали они. Поначалу это вызвало у него ярость, но он нашел способ повернуть ситуацию в свою пользу. Он был, если угодно, очень находчив.

Ему на глаза попались два черных муравья, ползущих по позолоте балюстрады, что огибала по краю балкон, при виде которых в его серых глазах тут же вспыхнуло раздражение. Несмотря на всю свою власть, он все еще не мог оградить Свое Всесилие от вторжения маленьких существ в свой мир, который так тщательно создавал. Прямо как повстанцы в Блэк Сити.

Его заставил обернуться звук шагов. В дверном проеме стоял его слуга – молодой человек по имени Форсайт, одетый в белые длинные одежды с эмблемой красной розы на груди. Это была униформа Паломников – преданных сторонников «Чистоты веры». Слуга поклонился.

– Ваш Транспортер готов, Ваше Превосходительство, – сообщил Форсайт.

Роуз просто кивнул, отпуская мужчину, потом опять обратил все свое внимание на муравьев. Он некоторое время смотрел на насекомых, прежде чем раздавить их рукой в белой перчатке.

Он и так ждал достаточно долго. Пришло время привести свой план в действие. Пришло время, когда нужно напомнить Эшу Фишеру и Натали Бьюкенан, почему им стоит его бояться.

Глава 1
ЭШ

ВОЗЛЕ МЕНЯ по рельсам гремит паровой трамвай, извергая в серые небеса Блэк Сити облака сажи. Я вынимаю сигарету из своей пачки, предписанной Стражами, и засовываю ее между губ, не потрудившись прикурить. Никотин не дает мне тех же ощущений как прежде; ничто не пьянит меня, как сердце, бьющееся в моей груди. Ритуал с сигаретой нужен мне для того, чтобы занять свои руки, когда я нервничаю. Пальцы находят маленькую коробочку в кармане куртки, и меня сводит желудок.

Я шагаю по Высотке, самому бедному району города, и сворачиваю на Шлаковую улицу – узкая дорожка, втиснутая между рядами плотно стоящих друг к другу зданий из шлакоблоков. Как раз на моем пути, на улице играют трое мальчишек. Двое размахивают игрушечными деревянными мечами, изображая из себя гвардейцев Стражей. Они гоняются за третьим, который одет в черное, а на рукавах оранжевые ленточки, которые кажутся языками пламени, когда он бегает. Мне требуется кое-какое время, чтобы сообразить, что мальчишка притворяется мной. У меня сжимается грудь, когда я наблюдаю за ним, вспоминая настоящий огонь, который полыхал на моих руках, сжигал плоть с костей...

Мальчишка смотрит на меня большими карими глазами.

– Феникс! – выкрикивает он.

Ребенок подбегает ко мне.

– Я видел тебя в новостях на днях, – говорит Малыш Феникс. – А ты, правда, угнал тот грузовик Стражей?

– Угу, – говорю я, убирая свою незажженную сигарету в карман.

– И вместе с машиной и все те медикаменты из штаб-квартиры Стражей? – спрашивает он.

– Ага, – говорю я.

– Ух, ты, – все мальчишки говорят в унисон.

С момента восстания, которое произошло два месяца назад, правительство Стражей нашло способы, чтобы ударить по нам как можно сильнее, например, задерживать поставку медикаментов из наших больниц или прекратив поставки синтетической крови «Синт-О» в гетто Дарклингов, известное, как «Легион». Я работаю с «Людьми за Единство» (повстанческая организация, проводящая кампанию по объединению наших рас), чтобы защитить народ города. Позади них открывается парадная дверь и на пороге появляется миловидная женщина средних лет с волосами песчаного цвета, вытирающая руки о полотенце. Я видел её несколько раз на повстанческих митингах, однако, мы ни разу не перекинулись, ни единым словом. Кажется, её зовут Салли.

– Мальчики, а ну живо внутрь и оставьте юношу в покое, – говорит она.

– Нуу, мама, – канючит Маленький Феникс.

– Никаких «нуу мама», – говорит она, приглашая их войти.

Она одаривает меня застенчивой улыбкой, когда они входят в дом.

– Я, правда, восхищаюсь тем, что ты делаешь, – тихим голосом говорит она. – Я думаю, ты очень храбрый, раз решился противостоять Пуриану Роузу. Это придало мужество многим в этой стране, чтобы решиться поступить так же.

– Спасибо, – говорю, потирая затылок.

Она слегка краснеет.

– Ну что ж, удачи завтра на выборах. Я буду голосовать против «Закона Роуза», – говорит она. – Война закончена, пришло время простить друг друга и двигаться дальше.

– Я ценю Вашу поддержку, – отвечаю я. – Увидимся завтра.

Я иду в сторону маленького домика в конце переулка и стремительно обхожу одноэтажное здание. Как я и надеялся, окно в спальню открыто. Я забираюсь внутрь, очень осторожно, стараясь не шуметь, и приземляюсь уже по другую сторону.

Крошечная комната заставлена старой мебелью: стол, две кровати, две тумбочки и шкаф. Половина, занимаемая Дей – безупречна, в то время как сторона Натали завалена журналами, обувью и бельем для стирки. Её ночной столик усыпан косметикой, плюс маленький контейнер с лекарствами для сердца, которые я украл у Стражей, когда мы ворвались к ним за своими медикаментами. Я аккуратно пробираюсь сквозь беспорядок и склоняюсь над её кроватью. Из-под одеяла, сшитого в ручную, выглядывает только лицо Натали, её золотые кудри рассыпаны по подушке.

– С днем рождения, блондиночка, – шепчу я.

Солнечный свет попадает на её светлые ресницы, когда они сонно трепещут.

– Ты мне как раз снился, – говорит она.

– Надеюсь, только хорошее? – спрашиваю я, скидывая с себя куртку.

Она хватает меня за пояс и тянет к себе в кровать, заставляя деревянные рамы скрипеть под нами. Я переживаю, что Самрина (опекун Натали и её сестры Полли), может нас услышать, но эту мысль быстро оттесняет на задний план поцелуй Натали в губы. Все растворяется, нет никого и ничего, только мы и наши сердца, бьющиеся в унисон. Моя рука скользит вниз по ее телу, пробегая по мягкой хлопковой ночной рубашке, пока не находит шелковую гладкость её ног. Мои пальцы проводят по маленькой отметине на её икре, которую несколько месяцев назад оставил Дарклинг, укусив её. Натали неожиданно перестает целовать меня и резко поднимается. Её щеки пылают, она смотрит на кровать Дей. Она испускает долгий выдох, когда понимает, что там пусто.

– Могло получиться неловко, – говорит она.

Я усмехаюсь:

– Да уж, я не стал бы сдерживать себя, будь она здесь.

Натали, глядя на меня, приподнимает бровь.

– Ну ладно, может и стал бы.

– Ну, раз мы одни... – Она игриво пробегает пальчиками по моей рубашке, расстегивая пуговицы.

– Натали, не надо, – говорю я, хватая её за запястье.

Она чуть хмуриться.

– Я просто подумала, раз сегодня мой день рождения...

– Ты же знаешь, я не могу.

– Доктор сказал, что твои ожоги зажили. Разве мы не можем попытаться? Прошло столько времени, когда мы... – Она не закончила предложение. Прошло больше двух месяцев с нашей физической близости. – Эш, я люблю тебя. И мне плевать, как ты выглядишь.

– Тогда полагаю, нам повезло, что я такой жеребец, – дразню я её.

Она пытается улыбнуться, но по глазам видно, как она разочарована.

– Я очень хочу тебя, – говорю я, нежно проводя большим пальцем по её щеке.

– Правда? – шепчет она.

– Конечно. Только об этом и думаю, поверь мне.

– Тогда почему мы не можем....

Мое тело напрягается. Потому что я урод?

– Прости, Эш. Я не хотела давить, – говорит она, видя как мне неуютно. – Это все неважно, я могу подождать. Простишь меня?

Я снова целую её. На этот раз решительно, жадно, показывая ей, сколько она значит для меня. Я очень хочу её – Господи, да я хочу её так, что это просто не выразить словами. Она вздыхает, когда мои клыки нежно прикусывают её нижнюю губу.

К чертям.

Я стягиваю через голову рубашку и бросаю её на пол. Я ложусь и затаскиваю Натали на себя. Моё сердце бешено колотиться. Это впервые, когда Натали увидит мои шрамы, после того, как я был доставлен в больницу, после моей неудавшейся казни. Ее пальцы пытливо исследуют мою кожу. Её прикосновения легки, как перышко, когда она скользит по лоскутной обгорелой коже моего торса. Я слегка вздрагиваю, кожа на шрамах все еще очень нежная.

Ожогов на спине, шее и руках почти не осталось, и через несколько месяцев те, что на плечах и предплечьях не вызывали особого опасения. Хотелось бы мне, чтобы я полностью исцелился, ненавижу эти шрамы, как напоминание о том дне. Но этого не произойдет. Так что теперь, я просыпаюсь по ночам с криками, убежденный, что снова горю.

– Из-за чего ты так переживал, дурачок? – наконец шепчет Натали. – Ты всерьез считал, что меня могут испугать несколько шрамов.

– Я не совсем тот парень, в которого ты влюбилась, – говорю я.

– Это, правда, – говорит она, кладя руку мне на грудь, поверх сердца. – Ты стал лучше. Эш, ты пожертвовал собой, чтобы спасти меня. Поверь мне, ты заработал сто очков, как мой парень.

Я улыбаюсь.

– Может быть, я могу в будущем и цветов тебе тогда не покупать.

Она смеется.

Я нежно беру её лицо в свои ладони, и она перестает смеяться, её настроение меняется. Мои глаза впиваются в неё. Я любуюсь симпатичными ямочками на её щеках, васильковыми глазами и нежным изгибом губ.

У меня все холодеет внутри, когда, словно из ниоткуда, появляется чувство, будто я вот-вот потеряю её. Это же ощущение возникло у меня во время распятия. Пока Пуриан Роуз оставил нас в покое, но надолго ли? Я целую её, заставляя эти мрачные мысли отогнать подальше.

– Именинница, чем бы тебе хотелось сегодня заняться? – бормочу я рядом с её губами.

– Этим, – отвечает она.

– Мне это по душе.

Наши планы внезапно рушатся, когда раздается стук в дверь. Мы едва успеваем натянуть одеяло, чтобы прикрыться, когда в комнату входят Самрина, мой папа и Жук. Жук ухмыляется, когда видит меня, розовая кожа на его изуродованной щеке сморщивается – неприятное напоминание о взрыве части Пограничной Стены. Самрина не может скрыть шока при виде моих ожогов, бормоча «боже милосердный», в то время как мой папа смотрит на меня изможденными глазами и морщит лоб. Его волосы совсем седы, в тон сутаны, от чего он выглядит старше лет на десять. Стресс от потери мамы, за которой последовали суд и распятие, сказался на нем не лучшим образом.

– Я подумал, что ты можешь быть здесь. – Он протягивает мне мою рубашку.

– Мы с Натали просто разговариваем, – натягивая ее, спешно говорю я, в то время как Натали зарывается глубже в простыни.

Жук смеется, потом быстро маскирует смех под кашель, когда я бросаю на него хмурый взгляд.

– Предположу, что это не визит вежливости? – спрашиваю я его.

– Извини, братан. Но ты нужен Легиону. Там случился инцидент, – отвечает Жук, быстро добавляя, – все живы. Но лучше будет, если Роуч введет тебя в курс дела.

Я хмурюсь. Должно быть, действительно случилось что-то серьезное, если он оставил тетку Роуч (главу организации «Люди за Единство»), чтобы прийти и рассказать мне о произошедшем.

– Я тоже нужна? – спрашивает Натали.

Жук смотрит в пол:

– Нет, только Эш.

– О, – разочарованно говорит она.

Я потираю шею сзади, словно стряхивая взгляд Натали.

– Все нормально, Эш, – говорит она. – Тебе нужно идти; похоже, это важно. Увидимся вечером?

Я одариваю ее целомудренным поцелуем в щеку, не желая давать отцу причин, для скорейшего появления грыжи.

– Увидимся позже, именинница, – говорю я, влезая в свой жакет. – Я отдам свой подарок вечером.

Я просовываю руку в свой карман, чтобы проверить на месте ли коробочка. Я испытываю волнение и беспокойство от предвкушения сегодняшнего вечера, потому что собираюсь устроить ей сюрприз-вечеринку по случаю празднования её дня рождения, который планировал в течение последних недель, но это еще не все. Сегодня я собираюсь сделать ей предложение руки и сердца.

Глава 2
ЭШ

МЫ ПРОТАЛКИВАЕМСЯ вниз по унылой улице, которая переполнена жителями с воспаленными глазами, шагающими на работу. Некоторые из них, проходя мимо, кивают мне. На витринах, стенах и столбах наклеены сотни листовок «Людей за Единство», на них слоганы типа – «НИ СТРАХА, НИ ВЛАСТИ!» или «ЕДИНАЯ СТРАНА», или «СКАЖИ: НЕТ «ЗАКОНУ РОУЗА»!». На одном из постеров изображен я, хмуро глядящий вдаль, а позади меня развевается дым – Феникс, возрождавшийся из пепла. Роуч сократила меня с Черного Феникса просто до Феникса, думая, что так будет проще выкрикивать во время митингов.

Внезапно Жук бросается на другую сторону улицы, и я спешу за ним, лавируя между паровыми трамваями.

– А разве нам не в Легион? – спрашиваю я.

– Да, но там, на Вытяжке что-то происходит и тебе сначала надо туда заглянуть, – говорит он. – Это не займет много времени.

Мы пересекаем улицу Единения и идем в сторону заводского района Вытяжка, где большинство беднейших горожан, известные, как Бутсы, зарабатывают себе на жизнь. Это мрачное место, с шумными заводами по производству шлакоблоков, трубы которых изрыгают токсичный дым в небо, способствуя образованию густых черных облаков над городом.

Единственный всплеск цвета исходит от гигантских цифровых экранов на вершине зданий, которые постоянно крутят последние новости правительственного канала, Си-Би-Эн. Мониторы мерцают, появляется ведущая, привлекательная блондинка, Фебрари Филдс, которая улыбается надутыми красными губками.

– А теперь прослушайте объявление нашего правительства, – говорит она.

На экране появляются симпатичные юноша и девушка, оба блондины с голубыми глазами. А под ними было написано «ЕДИНАЯ ВЕРА, ЕДИНАЯ РАСА, ЕДИНАЯ НАЦИЯ ПОД УПРАВЛЕНИЕМ ЕГО МОГУЩЕСТВА». Роуз запускает эти ролики уже в течение нескольких недель, в качестве рекламы к предстоящим завтрашним выборам. Мне становится дурно, когда я думаю об этом. Если мы проиграем эти выборы, тогда мой народ будет заперт навечно, пойманный в ловушку Пограничной Стены. Никакого насилия.

Неожиданно новости прерываются, и на экране появляется мое лицо.

– А теперь прослушайте сообщение от своих освободителей, – говорит женский голос.

Голос принадлежит Джуно Джонс, ведущему репортеру Новостей Блэк Сити и одному из самых высокопоставленных членов «Людей за Единство». Мы исказили её голос, чтобы он остался не узнанным.

Недавно повстанцы запустили свои проморолики в отместку рекламе Пуриана Роуза, взломав правительственный канал вещания. На экране идет фильм, где я шагаю по гетто Дарклингов – разваливающиеся трущобы, в грязи, со сточными канавами прямо на улице. Истощенные дети Дарклингов тянуться ко мне и я передаю им мешки с Синтетической Кровью из грузовиков Стражей, которые мы захватили на прошлой неделе. Кадры сменяют один другой и вот теперь я в переполненной больнице, где медсестрам, которые заботятся о Разъяренных (Дарклинги, которые смертельно больны вирусом C18) передаются медикаменты. Ролик заканчивается нашим слоганом: «НИ СТРАХА, НИ ВЛАСТИ!»

Картинка возвращается к обычному вещанию государственного канала.

– Итак, ты все приготовил для сегодняшней вечеринки Натали? – спрашивает Жук, ведя меня по крутому склону холма с видом на шлакоблочные заводы.

Пальцы снова нащупывают в кармане коробочку:

– Ага, думаю, да.

– Всё на барже. Нужно просто все установить. Ей понравится.

– Уверен? Все должно быть идеально, – говорю я.

– Хорош психовать, чувак.

На вершине холма мы встречаемся с молодой, маленького росточка темнокожей женщиной с коротко стрижеными волосами. Она одета в комбинезон тусклого серого цвета, как и другие заводские рабочие.

– Эш, это – Фрея, – говорит Жук. – Она присоединилась к нам недавно. Из отделения «Людей за Единство» Эмбер Крик.

В последние два месяца мы сумели организовать по всей стране пятнадцать новых фракций «Людей за Единство», увеличив число наших сподвижников, которое превышает теперь больше пяти тысяч, и растет с каждым днем. Это все еще капля в море, по сравнению с силами Пуриана Роуза, но это многообещающее начало.

– Рада нашему знакомству, Феникс, – говорит Фрея.

– Аналогично. Из Эмбер Крик до Блэк Сити путь неблизкий.

– Мне хотелось быть в центре событий.

– Итак, в чем дело? – спрашиваю я.

– Я отслеживаю кое-какую подозрительную активность внутри шлакоблочных заводов, – объясняет Фрея. – Впервые, я заметила подобное в Эмбер Крик и когда я сказала об этом Роуч, она сказала, что тоже самое происходит и здесь. Поэтому она попросила меня провести расследование.

Я бросаю вопросительный взгляд на Жука.

– Почему я об этом ничего не знаю?

Кончики его ушей розовеют.

– Братан, Роуч просто не хотела беспокоить тебя. Она думала у тебя и так забот полон рот, но мне показалось, что ты бы захотел знать.

– Спасибо, – говорю. – Итак, что это за «подозрительная активность»?

Фрея указывает на завод, который стоит у основания холма. Поначалу, мне кажется все совершенно обычным – обыкновенные рабочие загружают грузовики шлакоблоками, медленно сгорающие топливо, которое используется для питания заводов, поездов и трамваев. А затем я замечаю их – троих мужчин, одетых в темно-красные одежды, которые возникают из недр завода. Все два с лишним метра ростом, с густыми бровями и светоотражающими серебристыми глазами. Головы у них чисто выбриты, за исключением узкой полосы длинных, похожих на мех волос в центре черепа.

Люпины.

Единственные, кого Дарклинги ненавидят больше Стражей – это Люпины, так как они встали на сторону правительства во время войны. Самый высокий Люпин одет в кроваво-красный сюртук, а в его серебреные волосы вплетены человеческие зубы. Он выкрикивает какие-то приказания остальным двум, затем возвращается на завод, в то время как те забираются в грузовик и уезжают.

– Они забирают все поставки в штат Горный Волк, – говорит Фрея.

– Для чего им требуется столько топлива? – спрашиваю я. – Одного этого грузовика городу хватит на целый год.

– Пока не знаю, но я пытаюсь получить доступ к головной офис, чтобы скачать журналы поставок, – говорит Фрея. – Однако, это не просто. У них там стоят начеку вооруженные охранники, но я постараюсь.

– Сделай все возможное. Держи меня в курсе, – прошу я.

Мы оставляем Фрею и идем обратно в город. Боль пульсирует в висках, и я их массирую пальцами.

– Ты в порядке, приятель? – спрашивает Жук, когда мы сворачиваем в Городскую Оконечность – улицу, идущую параллельно Пограничной Стене, которая окружает гетто Дарклингов.

Я киваю.

– Просто переживаю из-за завтрашнего дня.

– Все будет пучком. – Жук глядит на часы. – Мне бы лучше вернуться на свою баржу и заняться приготовлениями для вечера.

У меня снова начинают пошаливать нервы.

– Не переживай, дружище – ей понравиться, – говорит он.

Жук переходит трамвайные пути, в то время как я продолжаю идти вниз по Городской Оконечности, не особо переживая, что могу быть схваченным кем-нибудь из Ищеек (элитное подразделение гвардейцев Стражей), хотя прекрасно знаю, что они следят за мной. Если я сейчас резко обернусь, то не сомневаюсь, что увижу одного из этих головорезов, прячущегося в проулке, делая вид, что ему со мной вовсе не по пути. Но это все фигня; я всегда могу, когда мне надо, сбросить их с хвоста.

С тех пор, как случились беспорядки, за которыми последовало моё распятие, у правительства Стражей очень низкий уровень доверия горожан. Сейчас для правительства не самое подходящие время, чтобы демонстрировать свою власть – «заниматься уничтожением мелких сошек», как выражается Роуч – это только подольет масла в огонь. Что очень беспокоит Пуриана Роуза. Об этом он сам мне сказал, когда нанес неожиданный визит, после того, как меня выписали из больницы.

Однако правительство никуда не делось, просто теперь они работают меньше на виду. До меня доходят слухи о таинственном исчезновении людей причастных к восстанию. Нет никаких доказательств, что правительство как-то с этим связано, потому мы и не можем что-то с этим сделать. Но мы-то знаем. Пока мы продолжаем подпольно собираться и выходить несанкционированно в радиоэфир, и все это в надежде получить как можно больше поддержки, которая нам так сильно завтра понадобиться. Если честно, я понятия не имею, как все будет. Все, что в моих силах, это надеяться, что я убедил достаточное количество людей проголосовать против «Закона Роуза».

Звук стука копыт отрывает меня от моих раздумий. Я оборачиваюсь. Со мной равняются две черных лошади, их копыта поднимают на булыжной мостовой пыль столбом. Они впряжены в карету, которая то и дело подскакивает, проезжая по неровной дороге. Я успеваю впечататься в стену, когда карета проноситься мимо. Карета останавливается и через мгновение дверь её распахивается и наружу выходит Себастьян Иден.

Он одет в новый вариант формы Ищейки: черная фуражка с эмблемой розы спереди, черный военный мундир, подогнанный по фигуре, черные узкие брюки и соответствующие черные кожаные сапоги. С выбритой головой, в целом, выглядит он очень внушительно, чем в той красно-черной форме, которую носил еще несколько месяцев назад. Прикрепленная к груди серебряная медаль в виде розы, говорит о том, что он занимает довольно высокий ранг в иерархии Ищеек. Его зеленые глаза глядят с презрением, я знаю, что это выражение лица является зеркальным отражением моего лица. Себастьян был телохранителем и парнем Натали, и пару месяцев назад он пытался её изнасиловать. Мы подрались из-за этого, и этот инцидент вызвал восстание, в результате чего был убит Грегори Томпсон, а я был арестован и осужден за его убийство.

– Садись, – приказывает он.

Я смеюсь.

– Ага, разбежался.

Его верхняя губа дергается, он мельком бросает взгляд на повозку. Я ловлю тень от фигуры, сидящей внутри, и волосы на затылке встают дыбом.

– Пока мы здесь с тобой болтаем, возле дома Натали стоит один из моих людей, – говорит Себастьян, понизив голос. – Так что в твоих интересах залезть в карету, кровосос.

– Если ты хотя бы пальцем до нее дотронешься, клянусь...

– И что? – На его губах появляется беспощадная улыбочка. – Она помрет прежде, чем ты до нее дотянешься.

Не существует способа, чтобы проверить, лжет ли Себастьян или нет, но я не могу так рисковать. Я забираюсь в экипаж.

У меня стынет кровь в жилах, когда я вижу, кто сидит напротив меня.

Пуриан Роуз.

Он изучает меня холодными серыми глазами. Я не в силах удержаться и вздрагиваю. Есть в его восковом, словно маска, лице нечто такое, что заставляет нервничать. Карета крениться чуть набок, когда Себастьян влезает на козлы и садиться рядом с возницей. Роуз барабанит по крыше кареты и повозку пускается в путь. Я изо всех сил пытаюсь обуздать панику.

– Что тебе нужно? – спрашиваю я.

– Даже не поздороваешься? – с усмешкой говорит он.

– Здрасте, – говорю. – Чего тебе нужно?

Он пробегает языком по верхним зубам, и долгое время разглядывает меня. Я ерзаю на своем сидении в ожидании, когда он заговорит.

– Я присматривал за тобой, мистер Фишер, – сказал, наконец, Роуз. – Должен признаться, я восхищен твоим упорством. Это просто удивительное качество, когда кто-то вот так старается, в то время как нет никакой надежды на успех.

– Хм, спасибо? – говорю я. – Но, мне кажется, ты проделал весь этот путь не для того, чтобы сказать мне это. Так чего тебе нужно?

– Всегда прямолинеен, да?

– Это одно из моих качеств, «достойных восхищения», – отвечаю я.

Он наклоняется вперед, и я впиваюсь спиной в пурпурное бархатное сидение.

– Чего я хочу, мистер Фишер, так это того, чтобы завтра ты поддержал «Закон Роуза», – говорит он.

Я рассмеялся:

– Да ты шутишь.

– Нет, юмора у меня ни в одном глазу.

– Не шутит, – бормочу я. – С какого черта мне бы это делать?

Он улыбается.

– Ты, наверное, не забыл, что в нашу последнюю встречу я пообещал разорвать тебя, на мелкие части.

– Что-то такое смутно припоминаю.

– Но я решил на этот раз поступиться своим обещанием, – говорит он. – Если ты не проголосуешь завтра как нужно, тогда я заберу себе мисс Бьюкенан.

У меня замирает сердце.

– И давай я сразу проясню кое-что, – продолжает он. – Я не собираюсь сразу же убивать её. Вместо этого мои гвардейцы буду отрезать от её тела кусочек за кусочком, пока она не станет молить о смерти. Понятно?

Я слабо киваю.

– Не трогай её, – шепчу я.

– Теперь все зависит от тебя. – Он холодно мне улыбается. – Итак, как же мы поступим?

Его ультиматум повисает в воздухе между нами.

Натали или мой народ?

Я смотрю себе под ноги.

Её жизнь в обмен на их свободу.

– Хорошенько поразмыслите над этим, мистер Фишер, – говорит он. – Я очень надеюсь, что ты примешь верное решение.

Он снова стучит по крыши кареты. Повозка вздрагивает и останавливается. Он распахивает для меня дверь, и я выхожу на улицу. Холодный воздух обдувает мне лицо.

– Хорошего дня, – говорит он, а затем, поразмыслив, добавляет. – И поздравь мисс Бьюкенан с днем рождения. Хочется верить не последним.