Текст книги "Феникс (ЛП)"
Автор книги: Элизабет Ричардс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
Глава 39
НАТАЛИ
Я ТЯНУ ЗА ЦЕПИ, которыми обмотаны мои запястья и лодыжки и тут же жалею об этом, потому что они немедленно впиваются мне в кожу, причиняя боль. Мы в плену Транспортера уже несколько часов и за это время Гаррик не произнес ни слова. Он просто сидит в своем кресле пилота, пока Саша и другие два Люпина следят за нами. Она иногда позволяет мне воспользоваться крошечным туалетом, рядом с кабиной. Только к этому и сводится все наше общение.
Когда я не думаю об Эше, что случается нечасто, то обдумываю план нападения на Гаррика и захвата корабля, хотя прекрасно понимаю, что все тщетно. Люпины прикончат нас еще до того, как я приближусь к нему. Кроме того, ни я, ни Элайджа не знают, как управлять Транспортером.
Элайджа смотрит вперед, его лицо напряжено от беспокойства. Должно быть, он думает, что Гаррик, скорее всего, убьет его, как только мы доберемся до места назначения. Я вспоминаю наше прошлое путешествие на Транспортере, нашу провальную миссию по спасению Полли. Тогда он стал таким утешением для меня. Я нежно беру его за руку, и он благодарно смотрит на меня. Его пальцы переплетаются с моими.
За окнами кабины проплывают облака и невозможно сказать, где мы. Но смею предположить, что мы направляемся в Центрум. Без сомнений, Гаррик хочет денег и не хочет делиться ими с Себастьяном. Чего я не понимаю, так это, почему он забрал меня, а не Эша. Роузу от меня мало проку, в отличие от... о Боже. Я могу быть ему полезной. Пуриан Роуз может использовать меня против Эша, так же как он использовал Полли. Они оставят меня в живых, будут мучить меня, понимая, что это сведет с ума Эша. Он не сможет нормально действовать: он станет бесполезен для восстания.
Думаю, Пуриан Роуз понимает, что это не лучший ход – убийство Эша. Эш уже «воскрес» – дважды; люди не поверят в его смерть, а если и так, то он превратится в мученика, а это последнее, что нужно Роузу. И в его аресте нет никакого смысла. Тогда Эш станет политическим заключенным и снискает еще больше поддержки, что пойдет только на благо восстанию. Нет, единственное, что может Пуриан Роуз – это отвлечь все внимание Эша от восстания, и для этого ему нужна я.
– Итак, сколько выручите за меня? – спрашиваю я Сашу. – Надеюсь, это стоило затраченных усилий.
Она ничего не говорит, только кривит свои ярко розовые губы.
Транспортер неожиданно резко забирает влево. Облака исчезают, и их место занимает черный дым.
Воздушное судно спускается и в наше поле зрения попадают верхушки промышленных зданий, медные трубы которых сверкают, когда мы пролетаем мимо. Мы летим в опасной близости от них, лавируя между зданиями на бешеной скорости. Я в ужасе вжимаюсь в сидения, готовая к тому, что мы вот-вот разобьемся.
– Ты в порядке? – шепчет Элайджа.
– Меня немного подташнивает, – сознаюсь я.
– Если ты собираешься блевать, то будь добра, на этот раз сделай это себе на ноги.
Я слабо смеюсь.
Мы пролетаем над стальными и медными стенами, характерного вида, и я узнаю в них стены гетто Галлии. Мы в Медном Штате!
–Это Альфа-один, прошу разрешения на посадку, – говорит Гаррик в свою гарнитуру.
Радио трещит, но спустя мгновение отвечает мужской голос. Его голос кажется мне очень знакомым, но из-за помех я не могу понять, кому он принадлежит.
– Приземляйтесь. Рады вашему возвращению Альфа-один, – говорит голос.
Транспортер резко забирает вправо, минуя крыши заводов, едва не оцарапав об них брюхо летательного аппарата, и приземляется на огромном дворе снаружи плавильного завода. Два Люпина снимают с нас кандалы, в которые закованы наши ноги, но оставляют цепи у нас на руках. Люк открывается, и внутрь врывается горячий удушливый воздух.
Мы шагаем по двору к заводу и вниз по лабиринту из металлических дорожек, прежде чем добираемся до двух огромных стальных дверей. Они распахиваются, и я понимаю, что это лифт.
– Куда ты нас забираешь? – спрашиваю я Гаррика.
– Увидишь, – говорит Гаррик, когда двери за нами закрываются, и мы опускаемся под землю.
Мое сердце бешено колотится, а руки трясутся. Я хватаюсь за руки Элайджи, а он бросает на меня обнадеживающий взгляд.
Лифт останавливается и двери, издав сигнал, открываются. Я моргаю от яркого флуоресцентного света. Оказывается мы на оживленной железнодорожной сети, со сводчатым потолком из меди, примерно в двадцать футов в высоту, который производит впечатление удивительной воздушности. Мимо, гремя, проносятся поезда с людьми. Вдоль рельсов проложены широкие бетонные тротуары. Они вплотную прилегают к металлическим стенам зданий, убегая в туннели. У меня такое впечатление, что мы посреди шумного города. Нас ведут по тротуару, и я вижу на стене название: ГЛАВНАЯ УЛИЦА.
Вокруг нас спешат куда-то люди в оранжевых заводских костюмах с оружием наперевес. Где же мы? На пересечении Главной улицы и Второй авеню, с Гарриком здоровается миниатюрная молодая чернокожая женщина. У неё длинные косички и напористый взгляд. Меня она одаривает мимолетной улыбкой. Мне кажется, что я её знаю, но не пойму откуда. Что происходит?
– Они ждут тебя на центральном командном пункте, – говорит она.
– Хорошо, Дестени, передай им, что буду через пять минут. Сначала мне нужно доставить в их комнаты этих двоих, – говорит он.
Он пытается схватить меня за руку, но я отдергиваю её.
– Не прикасайся ко мне! – сплевываю я.
– Злюка. – Дестени подмигивает Гаррику и уходит.
– Сюда, – говорит Гаррик.
Мы идем по Второй Авеню мимо рядов зеленых дверей, встроенных в медные стены. Он останавливается перед дверью подписанной БЬЮКЕНАН. Я смотрю на Элайджу, который в ответ только приподнимает брови. У меня есть своя комната? И как давно они меня ждут? Я совсем ничего не понимаю.
Дверь открывается, и я вхожу внутрь, понимая, что выбора у меня в общем нет. Комната где-то метров пять длиной с парой двухъярусных кроватей, небольшой подсобкой в железной стене, маленьким письменным столом, зеркалом и раковиной. На столе стоит ваза с цветами.
Гаррик снимает оковы с наших запястий.
– Устраивайтесь. Вам придется тут посидеть минут десять, – говорит он, и уходит.
Дверь захлопывается за ним.
Элайджа садится на нижнюю койку двухъярусной кровати, и потирает запястья.
– Что происходит? – спрашивает он.
– Понятия не имею, – говорю я, – но у меня такое чувство, что они не собираются нас убивать. – Во всяком случае, пока.
Я обхожу комнату, в поисках хоть каких-нибудь подсказок, кто эти люди. Но ничего не нахожу, разве что четыре оранжевых комбинезона внутри подсобки. Все здесь выглядит очень организовано и профессионально. Подобное можно было бы ожидать от правительства Стражей, однако будь это они – мы бы уже точно сидели в камере, а не в комнате. Но как-то здесь уж слишком... удобно, что ли.
– Она здесь? С ней все в порядке? – Я слышу женский голос за дверью. Мое сердце отчаянно колотится в груди, потому что я узнаю голос, но до конца не верю в происходящее.
Дверь распахивается и в проеме появляется высокая женщина в оранжевом комбинезоне. Её черные, как смоль волосы, ниспадают на костлявые плечи. Её губы накрашены алой помадой, от чего алебастровая кожа выглядит прозрачно-белой. И даже такая она прекрасна как никогда.
Она раскрывает объятья.
– Девочка моя дорогая!
Я бегу к ним.
– Мама!
Я вцепляюсь в неё, а она обнимает меня. В последний раз я видела её, отбивающейся и кричащей у меня в камере в Блэк Сити, куда меня посадили за убийство Генри Томпсона. Она очень похудела, кости торчали даже сквозь комбинезон. Она отстранилась и нежно заправила мне за ухо непослушный локон.
– Уверена, у тебя куча вопросов, – говорит она. – Но кое-кто очень хочет с тобой побеседовать.
Я хмурюсь.
– И кто же это?
– Здравствуй, моя хорошая, – раздается мужской голос из дверного прохода.
Я оборачиваюсь.
В дверном проеме появляется белокурый мужчина, одетый в точно такой же комбинезон, как у мамы. Его лицо в шрамах, оставшихся от укусов и порезов, и это делает его лицо трудно узнаваемым. Но я, несмотря ни на что, узнаю эти голубые глаза.
Я бросаюсь к нему, по моим щекам текут слезы, и он обнимает меня. Вот почему голос по радио показался мне таким знакомым.
Это мой отец.
Глава 40
ЭШ
Я СИЖУ на краю гавани, вглядываясь в океан. У меня за спиной возвышается какая-та цыганская обветшалая фавела. На волнах покачиваются брошенные рыбацкие лодки, звук от их колоколов разносится по заливу. Я тру руками лицо. Боже мой, как же я устал. Чертовски устал. Я не спал уже тридцать часов. С тех пор, как Гаррик забрал Натали.
Куда он её забрал? Себастьян отказывается говорить, что не удивительно, но даже если он заговорит, сомневаюсь, что у него есть хотя бы предположение, куда забрали Натали. Похоже, он удивлен не меньше моего поступком Гаррика. Сейчас Себастьян сидит в подвале виллы, пока мы не решим, что с ним делать.
Я закрываю глаза и прикладываю руку к груди, чувствуя сердцебиение сердца Натали в такт с моим. Она жива. Я знаю это наверняка. Но это слабо утешает. В это самое мгновение они могут её пытать и избивать. Тело мое пронзает боль, и я сгибаюсь пополам. Я не смог её спасти.
Ацелот спускается по деревянной дорожке и усаживается рядом со мной. Он выглядит таким же измотанным, как и я. Все это время он провел, помогая раненным гвардейцам Бастетов и выжившим сенаторам, и еще помогал с уборкой виллы. Мы сидим, молча, наблюдая за облаками, плывущими по голубому небу. Небесный цвет напоминает мне глаза Натали. Я судорожно вздыхаю.
– Элайджа защитит её, – говорит Ацелот, будто читая мои мысли.
– Что если у него не получится? – спрашиваю я. – Я должен найти её. Я просто не могу сидеть здесь, ничего не делая, в то время как с ней может случиться...
Ацелот кладет руки на мои плечи, и мне становится легче.
– Как думаешь, куда они отправились? – спрашиваю я.
– Наверное, в Центрум. Думаю, Гаррик забрал их в Золотую Цитадель для допроса. Это самый вероятный сценарий, который мне приходит в голову.
– Мне нужно туда попасть. У тебя есть какой-нибудь транспорт на ходу?
– У нас есть лодки, – отвечает он. – И от отца остался Транспортер, но он довольно потрепанный. Марсель пару месяцев назад взял его покататься и разбил, так что его надо починить.
Я киваю.
– Хорошо. Как только все будет готово, я немедленно отправляюсь в Центрум.
– Это самоубийство, – говорит Ацелот.
– Знаю, но мне все равно, – говорю я. – Кроме того, я пойду туда не безоружный. Для начала, я собираюсь найти «Ора», тогда у нас будет надежда спасти их.
– Тогда я пойду с тобой, – говорит Ацелот и встает. – Я в большом долгу перед тобой и Элайджей.
Мы поднимаемся вверх по скале и идем обратно на виллу.
Когда мы идем через площадь, в воздухе до сих пор витает запах смерти. На мозаичном полу остались высохшие лужи крови. Большинство тел доставили в местный морг для кремации. Консула же с женой и сыном Донатьеном поместили в их семейный склеп. Город, в знак траура, украсили черные флаги, вывешенные в каждом окне.
В атриуме так же остались признаки недавней борьбы, как и в палате Сената. Мебель поломана, в стенах остались следы от пуль, гобелен Соединенных Штатов Стражей сорван с нескольких крючков и свисает под углом.
Марсель сидит, развалившись, в кресле отца, содержимое моего вещмешка вывалено на стол. Перед ним лежит открытый дневник моей мамы, а его рука держит одну из фотографий.
– Это личное! – вскрикиваю я, выхватывая у него её.
Это фотография маминой семьи в лесу.
– Мне скучно, – говорит он, скрещивая руки на груди.
Мои клыки наливаются ядом. Меня бесит его поведение. Половина его семьи убита, а ему плевать. Черт, да что с ним не так.
Ацелот хватает Марселя за ухо и заставляет встать с кресла.
– Сделай хоть что-нибудь полезное. Например, повесь нормально гобелен.
Он отпускает Марселя, и младший брат скалит на него зубы.
Мы сидим и наблюдаем, как Марсель чинит гобелен. Я кладу на стол перед собой фотографию мамы и рассматриваю её лицо. Но потом перевожу взгляд на Люсинду.
– Итак, где нам искать оружие? – спрашивает Ацелот.
Я поднимаю взгляд.
– Это место называется Коготь. Это гора. Слышал о такой?
Ацелот качает головой.
Я вздыхаю, глядя на гобелен, гадая, где же может находиться эта гора. Я знаю, что гора находится недалеко от Серого Волка, поэтому я нахожу на гобелене город и просматриваю ближайшие горы, надеясь на какую-нибудь подсказку. Мой взгляд цепляется за название: ГОРА АЛЬБА.
Я поднимаюсь. Я озадачен. Этого не может быть. У горы на гобелене острый пик, но у горы Альба плоская вершина, и уж конечно вокруг нет никаких городов. Но данная карта утверждает обратное. Никто не жил там после извержения, которое случилось около тридцати лет назад. Но опять же, карта старая... сотканная сто лет назад, задолго до того, как гора Альба последний раз извергалась. Я пристально рассматриваю город у подножья вулкана. Я ничего о нем прежде не слышал. Все карты в школе были современными и рисовали их правительство. Вот место под названием Гора Тенистая, и другое название Водопады Кэрроу, а вот...
У меня замирает сердце.
У основания вулкана стоит городок под названием ЯНТАРНЫЕ ХОЛМЫ.
Я бросаюсь к столу и хватаю мамино фото. Я переворачиваю его и читаю нацарапанную там надпись: Лощина, Тенистый лес, Янтарный холмы.
Я вновь переворачиваю фотографию и внимательно смотрю на неё. Семья моей мамы стоит в лесистой долине, и позади деревьев виднеется гора Альба. Так она выглядела до того, как случилось извержение. Острым пиком.
Когтем.
Это должна быть она! Это самая примечательная гора рядом с Серым Волком, куда ушли Люсинда с остальными, и где мама, тетя и Киран познакомились. Это не может быть просто совпадением. Я уверен, что именно туда они доставили «Ору», до того как пропали. К тому же это самое подходящее место для лаборатории, знакомая местность, да еще и нет ни единой души вокруг. Вроде бы это хорошие новости, но у меня сводит желудок. Я снова смотрю на гобелен.
В последний раз я видел гору Альба на карте в гетто Легион; Гаррик рассказывал нам о новом концентрационном лагере Стражей, который будет построен у подножья. И тут до меня доходит, почему никто не мог связаться ни с Люсиндой, ни с остальными. Я знаю, где они.
Я поворачиваюсь к Ацелоту.
– Почини Транспортер, – говорю я. – Мы отправляемся в «Десятый».
