Текст книги "Феникс (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Ричардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 27
НАТАЛИ

Спустя примерно час, после принятия ванны, я спускаюсь по лестнице одетая в бирюзовое платье. Монеты, рассыпанные по подолу юбки, звенят, когда я иду, заставляя меня чувствовать себя бодрее, чем есть на самом деле. На шее у меня висит золотой кулон, который Эш подарил мне на день рождения. Мое обручальное кольцо висит на цепочке, и я прячу его с глаз долой в декольте.

Я обнаруживаю всех на кухне, за просмотром новостей по Си-Би-Эн. По портативному цифровому экрану мадам Клары рассказывают о захвате Сигура. Я присаживаюсь за большой дубовый стол. В кухне тепло и уютно, на полу терракотовая плитка, деревянные шкафы раскрашены красочными рисунками похожими на фреску в коридоре. По шкафам развешаны пучки высушенных трав, на полках рядами выставлены банки с листовым чаем.

Хотя мадам Клара и не может видеть, она, готовя простое блюдо из риса на ужин, легко перемещается по кухне, огибая Лукаса. Лукас же сидит на полу, скрестив ноги, завязывая красную ленточку на хвосте Элайдже, на котором и так уже полным-полно ярких бантов. Жизель смеется, гоня его прочь.

– Ты, надоеда, иди-ка поиграй в сад, – говорит она.

Лукас показывает ей язык и убегает к остальным детям.

Рука Жизель тянется за банками, которые она следом выставляет на стол. Она переоделась в желтое платье, по форме напоминающее тюльпан, которое ладно сидит на её фигуре, а в свои рыжие волосы она вплела ярко-оранжевые перья. Там, где её ударил охранник, по щеке расплылся синяк.

Эш сидит в углу комнаты и стоически смотрит репортаж. Он поднимает глаза, когда я присаживаюсь рядом.

– Они держат Сигура в допросной Центрума, – говорит он бесцветным голосом. – Он будет подвергнут суду на следующей неделе за участие в поджоге Блэк Сити.

– Он все еще жив, и это хорошо, – говорю я, стараясь смотреть с положительной стороны. – Может быть, Роуч пошлет группу, чтобы его освободить?

– Не говори глупостей. Никто никого никуда не пошлет. Это слишком опасно, – возражает Эш. – Лучше бы он умер.

Я проглатываю свой ответ, ужаленная его резкими словами. Элайджа приподнимает брови и смотрит на меня с любопытством.

Жизель садится на край кухонного стола рядом с Эшем и начинает писать какие-то названия для банок, наполненные чем-то по виду напоминающие грязь. Золотые кольца на пальцах её ног поблескивают, когда она проводит ногой по его ноге. Я не знаю, случайно ли это получилось или нет, но Эш, к счастью, убирает свою ногу, прежде чем успела перегнуться через стол и выдернуть перья из её волос.

Элайджа откручивает крышку одной из банок и нюхает её содержимое. Он морщится.

– Что это? – спрашивает он, вращая банку в руке.

– Ночной шелест, – объясняет Жизель, завинчивая крышку на банке. – Мы добавляем его в чай – это помогает расслабиться. Он довольно мощный, но у моего народа к нему естественный иммунитет, так что он не оказывает на нас такого же эффекта, как на остальных. Мы просто хорошо спим после него.

Экран пищит и на мониторе возникает герб Стражей, со словами: ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ. Все замолкают, когда Эш прибавляет звук.

– Граждане, мы прерываем программу срочным выпуском новостей, – говорят «Февральские поля». – Стало известно, что в перестрелке в Иридиуме был убит предатель, известный под именем Феникс. Еще раз, предатель известный под именем Феникс – мертв.

Все ошеломленно застывают, нам требуется время, чтобы осознать услышанное.

– Как Феникс может быть мертв? – озадаченно спрашивает Жизель. – Ты же здесь.

Эш чуть слышно стонет.

– О, нет, – бормочет он.

– Теперь Пуриан Роуз сделает заявление для нации, – сообщают «Февральские поля».

Спустя мгновение на экране появляется Пуриан Роуз. Он подходит к трибуне на балконе Золотой цитадели, с которого открывается вид на городскую площадь в Центруме. За его спиной развивается стяг Стражей. Он одет в церемониальные одежды, и хотя глаза его устремлены вперед и смотрят прямо в камеру, на губах играет едва заметная ухмылка.

Тысяча граждан-Стражей, собравшихся на городской площади под балконом, приветствую Роуза. На многих из них белые одежды Пилигримов, их головы гладко выбриты, но остальные одеты по последнему слову моды – на женщинах яркие корсеты и шляпы с перьями, на мужчинах длинные фраки и шелковые жилеты.

Роуз обращается к толпе, кратко рассказывая, с каким-де темными временами они столкнулись, и говорит, что время лишений и трудностей закончилось. Восстание потерпело поражение. Лжепророк Феникс мертв. Эш не был бессмертным, он не был мессией. Он был всего лишь мальчиком.

Вещание прерывается кадрами перестрелки в Иридиуме, которая происходила внутри гетто Дарклингов. Сложно что-либо рассмотреть из-за дыма и дождя, но даже при такой видимости, нельзя не заметить тысячи тел – Стражи, Дарклинги – нагроможденные друг на друга, упавшие там, где были расстреляны. Они не лгали, сказав, что это была резня. Неожиданно в кадре появляется высокий парень с черными волосами, в куртке и пепельной пудре на лице. Это Эш! Правда, я-то знаю, что это Ник.

Он бросается прямо к гвардейцу Стражей, который целится женщине в голову. Я не могу разглядеть её лица, но из-за длинного рыжего хвоста ошибиться невозможно.

Я вскрикиваю:

– Джуно!

Прежде чем Ник успевает добраться до неё, детонирует бомба. В воздухе разлетается грязь и куски плоти, засыпая поле битвы дождем из крови. Когда пыль оседает, на том месте, где стоял Ник – воронка. От него не осталось ничего, что можно было бы опознать. Рядом лежит ничком Джуно, в луже крови, не шевелясь, и рядом же гвардеец Стражей, так же мертвый.

Вновь показывают городскую площадь Центрума. Люди кажется ошеломлены. А потом они осознают, что их снимает камера и все они, как по команде, начинают ликовать. Роуз заканчивают речь, предупреждая, что его силы не успокоятся, пока все оставшиеся мятежники не будут выслежены и уничтожены. Никто не будет угрожать этой великой нации. Трансляция заканчивается гербом Стражей и словами: ЕДИНАЯ ВЕРА, ЕДИНАЯ РАСА, ЕДИНАЯ НАЦИЯ ПОД ПРАВЛЕНИЕМ ЕГО МОГУЩЕСТВА.

Мы все в шоке, чтобы кто-то заговорил первым, поверженные гибелью Ника и уверенностью в том, что Джуно либо мертва, либо серьезно ранена. В связи с чем, я начинаю так же очень переживать за Эми и Стюарта. Удалось ли им живыми покинуть город?

Эш наклоняется на своем сидение вперед, охватывая голову руками. Мне хочется его утешить, но не думаю, что мое проявление нежности будет принято, после того, что случилось наверху.

Элайджа встает.

– Мадам Клара, можно мне позвонить? Я хочу связаться со своей семьей.

– Телефон в гостиной, – отвечает она.

Элайджа покидает комнату, и дверь за ним закрывается.

– Что подумает папа?! – тихо говорит Эш. – Он будет очень переживать.

– Он догадается, что это был не ты, – успокаиваю я его. – Он знал, что Ник путешествовал вместе с Джуно.

Эш отъезжает на стуле назад.

– Пойду наверх.

Я поднимаюсь, собираясь идти за ним.

Он холодно смотрит на меня.

– Мне не нужна компания.

Я вздрагиваю, но чего я могла ожидать? Я очень оскорбила его чувства. Он уходит из комнаты, хлопая за собой дверь. Жизель вскакивает на ноги и выключает монитор.

– По крайней мере, они считают Эша мертвым, – говорит Жизель. – Они не придут сейчас искать его во Фракию.

– Жизель! – с упреком говорит мадам Клара. – Этот мальчик был их другом.

Жизель прикусывает нижнюю губу.

– Извини, я всегда сначала говорю, а потом думаю.

– Ничего, – говорю я сдержанно. – Прошу меня извинить. Я пойду, поищу Элайджу.

Я иду по коридору, думая над словами Жизель. Мне ненавистно это признавать, но в какой-то мере, смерть Ника, это хорошие новости. Если эти гвардейцы скажут, что видели его здесь, то люди подумают, что они ошиблись, потому что Пуриан Роуз провозгласил на всю страну, что Феникс мертв. Я заглядываю в комнаты, пока не нахожу гостиную. Это небольшая, но уютная комната, с роскошными розовыми стенами и мерцающими тканями, накинутыми на стулья и шезлонг.

Элайджа сидит на подоконнике, тихо разговаривая по телефону. Он кажется взволнованным.

– Я знаю, что поставлено на карту... я буду так скоро, как только... – Элайджа пробегает пальцами по своим темно-каштановым волосам. Он замечает меня в дверном проеме. – Мне нужно идти.

Он вешает трубку.

– Все в порядке? – спрашиваю я.

– Мой отец лишь в очередной раз повел себя как придурок. Ничего нового.

– Уверена, он просто хочет заполучить в свои руки «Ора». Мы все хотим, – говорю я. – Возле Виридиса еще видели дирижабли?

– Нет, к счастью, – говорит он. – Мне кажется, Пуриан Роуз ждет, пока они не соберут всех неголосовавших, а уж потом он сделает поправку к «Закону Роуза» и придет за нами.

Я киваю. Мой папа всегда говорил, надо решать вопросы по мере их поступления, а Пуриан Роуз терпелив. Не похоже, что какая-та горстка из тысячи Бастетов представляла угрозу для него, а значит, нет необходимости тратить ресурсы, когда его руки заняты другим.

Мы возвращаемся на кухню, где стол накрыт к ужину. Я сажусь, когда мадам Клара перекладывает в пиалу рис и ставит её между нами. У меня нет аппетита.

Нас обслуживает Элайджа, он кладет по несколько ложек риса на тарелки для каждого. Он замечает, что я смотрю на него, и тут же садится, при этом его шея сильно краснеет, хотя я и не понимаю почему. Чего он застеснялся? Он был таким милым!

– Элайджа рассказал нам о «Десятом» и что вы ищете его мать, – говорит мадам Клара. – Вы думаете, что она остановилась в месте под названием «Лунная звезда»?

– Да. Слышали о таком? – спрашиваю я.

– Нет, мне очень жаль, моя дорогая, – отвечает мадам Клара. – В городе тысячи таверн.

– Хотя, их названия имеют тенденцию описывать некоторую отличительную особенность здания, – встревает Жизель. – Например, у «Алого Солнца» есть ярко-красное солнце, нарисованное на двери, у «Ведьминой шляпы» – крыша в форме заостренной шляпы, ну и в таком духе.

– А не удобнее бы было просто сделать вывеску снаружи? – спрашиваю я.

Мадам Клара смеется.

– Так в этом же и состоит все веселье – выяснение названия места. У вас всего одна попытка угадать название. Если вы угадываете, то получаете от бармена рюмку бесплатного пряного Шайна.

– Может название таверн могло быть написано хотя бы на меню? – спрашивает Элайджа.

– Могло бы, но большинство торговцев либо неграмотные, либо больше обращают внимание на симпатичных официанток, чтобы обратить на это внимание, – говорит Жизель.

– Местные наверняка довольно часто получают бесплатную выпивку, – бормочет Элайджа.

Жизель смеется.

– Получаем. Но взамен, мы приводим в таверны торговцев и развлекаем их там, поэтому они остаются и покупают много выпивки. В конечном счете, они почти всегда арендуют одну из комнат в таверне, чтобы отоспаться. Так что, все в выигрыше.

Элайджа перехватывает мой взгляд и хмурится. Процесс поиска, таким образом, сильно замедлится.

Я вздыхаю, отодвигаю тарелку в сторону.

– Я собираюсь поискать «Лунную звезду».

– Нам стоит позвать Эша? – спрашивает Элайджа.

– Я бы предпочла, чтобы он остался здесь.

Элайджа не давит на меня, мы просто надеваем капюшоны и выходим в город.

Глава 28
НАТАЛИ

СОЛНЦЕ УЖЕ НАЧАЛО клониться к закату над Зеркальным городом, от чего все городские панели сияли желтизной. Все в городе манит смехом и музыкой, льющейся из таверн, и дети носятся по улицам, весело гоняясь друг за другом. Как же это разнится с моим настроением. У меня все так же стоит перед глазами Ник, а живот крутит.

– Ты в порядке? – спрашивает Элайджа, когда мы сворачиваем на Шафрановую улицу.

– Нет, – признаюсь я.

– Жизель, милая девушка, не правда ли? – говорит Элайджа, явно желая меня отвлечь от мыслей о Нике и остальных.

– Не особо, – говорю я.

Элайджа ухмыляется.

– Ревнуешь?

– Нет! – говорю я, а потом опускаю взгляд вниз. – Может быть. Мне не нравится, как она пялится на Эша.

– Ну, тебе пора бы к этому привыкнуть, красотка. Он теперь знаменитость.

Пару купцов громко поют, когда проходят мимо нас, их лица, красные от солнечных ожогов и слишком много выпитого пряного Шайна. Я натягиваю капюшон пониже.

– Итак, голубки, что у вас там происходит? – спрашивает Элайджа, когда мы бродим по улице. – Между вами, похоже, еще больше напряжения.

– Ничего, – бурчу я, а потом спешно добавляю. – Мы целовались, и он хотел большего, а я не могла, потому что больна, теперь он обижен. – Я краснею. Мне очень неловко рассказывать о своей сексуальной жизни или её отсутствии Элайдже.

– О, – говорит он. – Может, пора ему сказать, что ты...

– Даже не заикайся, Элайджа, – говорю я.

– Натали...

– В прошлом году, я потеряла всех, кого любила. Поэтому, я пока еще не готова потерять и Эша.

– Это эгоистично, – говорит он. – И ты причиняешь Эшу боль тем, что не рассказываешь.

– Знаю, – шепчу я. – Но я еще не готова его отпустить. Я еще не достаточно сильна для этого.

– Ну, если ты собираешься продолжать эту шараду, то, по крайней мере, прекрати посылать ему непонятные сигналы, – отвечает Элайджа. – Это жестоко так себя вести с ним, если ты собираешься его бросить.

Я грызу ногти, ничего не говоря. Он прав, конечно. Это нечестно, давать Эшу надежду, когда её нет.

Элайджа кивает на ближайшую таверну с зеленой дверью, сделанную из веток.

– Может, зайдем? – спрашивает он.

– Ну, нам же надо с чего-то начинать, – говорю я.

Он придерживает дверь, когда мы входим внутрь.

Таверны забиты купцами всех слоев общества – кто-то одет в изысканные шелковые рубахи, при карманных часах и фраках, другие – в тряпье, их натруженные руки обнимают бокал с пряным Шайном. Но все весело беседуют друг с другом, будто между ними и нет никаких различий. Когда мы подходим к бару, народ едва замечает нас, пялясь в меню, но даже, несмотря на это, мы опускаем головы ниже, натянув поглубже капюшоны.

К нам подходит кудрявая шатенка-официантка с пышными формами. Её губы покрашены медным цветом, а светящиеся карие глаза густо подведены черным цветом. Она одета в типичное народное платье, как мое, за исключением того, что её платье облегает фигуру плотнее, чем мое – что не осталось незамеченным Элайджей.

– Как меня зовут, купец? – говорит она с сильным Фракийским акцентом.

Элайджа замечает дощечку с расценками у лестницы:

– Оливковая ветвь, – говорит он, переводя название с Фракийского.

Официантка улыбается и наливает две рюмки пряного Шайна, а затем ставит их перед нами. Он поднимает рюмку с янтарной жидкостью.

– За Ника и Джуно.

Я колеблюсь, но потом поднимаю все-таки свою рюмку.

– За Ника и Джуно.

Мы опрокидываем нашу выпивку в рот и проглатываем всю жидкость в один присест. Я хватаю ртом воздух, когда та обжигает мне горло. Вкус неприятный, но эффект мгновенный. Я уже чувствую себя расслабленной. Это приятно. Последние несколько дней были настолько ужасными, что мне хочется забыть обо всем хотя бы на пару часов.

Элайджа поворачивается к барменше.

– Не знаете, где мы можем найти «La Luna Estrella»?

– Нет, милый, – отвечает она. – Но почему бы тебе не остаться здесь и не выпить еще стаканчик?

– В другой раз. – Элайджа подмигивает ей, берет меня за руку и ведет меня на выход.

Она бросает нам вслед ругательства... мы не поддержали правила игры.

Мы направляемся в соседнюю таверну, которая находится через несколько дверей от нас. Эта называется «Желтая утка». Еще один тупик. Мы спешим в трактир на соседней улице, потом на следующей, и на другой. Мы посетили двадцать баров за три часа, позволяя себе выпивать только в каждой пятом, и то я чувствую, как у меня начинает кружиться голова. Это классно.

Я беру Элайджу под руку, когда мы шагаем по оживленной улице. Никто на нас особо не обращает внимания; Фракия – город чужестранцев. Я удивлена, что на улице разгуливает столько людей с наступлением темноты, но, наверное, в связи с отсутствием Дарклингов нет причин устраивать комендантские часы, как это было в Блэк Сити.

Мы входим на Плазу Тимьян, которая меньше площади Специй. В середине площади находится богато украшенный мраморный фонтан, увенчанный статуей двух влюбленных, сплетенных в объятиях. У их подножья гнездятся голуби. Когда мы проходим мимо них, они взмывают в небо.

– Аргх! Отвалите от меня, – говорит Элайджа, отмахиваясь от птиц.

Я не собиралась смеяться, но не смогла сдержаться, и смех все-таки сорвался с моих губ.

– Это не смешно, – сказал он ворчливо.

– Извини, – говорю я в ответ, вынимая серые перья из своих волос. – Но если честно, почему тебя так пугают птицы? Они же милые.

– Нет, в них нет ничего милого! У них эти ужасные, бусинки глазки и отвратительные когтистые ноги. – Он вздрагивает, а я снова смеюсь. – Они делают вот так, – говорит он и хватает меня.

Он щекочет меня, и я уже едва могу дышать от смеха.

– Извини, извини, – задыхаюсь я.

Он смеется и отпускает меня.

– Наверняка есть нечто такое, чего и ты боишься.

– Ага, вирус, – говорю я надломленным голосом.

Элайджа прижимает меня к себе, и я в ответ прижимаюсь щекой к его груди.

– Я позабочусь о тебе, Натали. Тебе не придется проходить через это в одиночку, – бормочет он.

Его руки ненадолго обнимают меня крепче, прежде чем отпустить меня. Я удивлена, как быстро бьется мое сердце.

– Давай проверим следующую таверну, – говорю я, замечая здание с синей дверью.

Мы заходим внутрь. На это раз барменша – блондинка, со светло-зелеными глазами. Меня охватывает волнение, а вдруг это Эсме, но потом я вспоминаю, что та сидела в кресле-каталке и на сегодняшний момент ей должно быть лет сорок, а то и пятьдесят, а этой женщине около тридцати. Барменша подходит к нам и её улыбка чуть меркнет. Какое-то мгновение, мне страшно, что она узнала нас, несмотря на капюшоны. Но затем она вновь улыбается.

– Как меня зовут, торгаш? – спрашивает она.

Элайджа глядит на доску с ценами.

– Розовое яблоко.

В награду мы получаем две бесплатных рюмки пряного Шайна.

– Мы ищем таверну под названием «La Luna Estrella». Не слыхали о такой? – спрашивает он её.

Она качает головой. Даже, если она что-то и слышала, сомневаюсь, что рассказала бы нам.

– Наслаждайтесь выпивкой, – говорит она, игриво подмигивая Элайдже, который подмигивает в ответ. По какой-то идиотской причине, я чувствую ревность.

Элайджа присаживается и выпивает свой алкоголь.

– А разве нам не нужно идти дальше? – спрашиваю я.

– Ты выглядишь уставшей, – говорит Элайджа

– Ну, спасибо, – бормочу я.

– Ты меня прекрасно поняла. Мы можем продолжить наши поиски с рассветом.

– Уверен? Мне несложно продержаться еще несколько часов... – неубедительно бормочу я. Я опустошена.

Он кривовато улыбается мне и пододвигает мне табурет.

Я сажусь.

– Хорошо, еще один стаканчик, а потом мы вернемся к мадам Кларе.

Один стаканчик вскоре превратился в два, потом в три, следом в четыре, и я уже потеряла счет времени, но сложно следить за временем, когда выпивка следует одна рюмка за другой. Я даже не помню, как мы заказывали их, позволив себе пить за счет заведения, но барменша, похоже, была рада подливать нам. Элайджа неустанно развлекал меня, рассказывая смешные истории о рыбалке в Виридисе и о трех своих братьях.

– Итак, дай-ка я проясню для себя, – говорю я. – Ацелот твой старший брат?

Он кивает.

– Он славный. Всегда его любил. Потом идет Донатьен, мамин любимчик, и, наконец, Марсель, мой младший брат. Вот он настоящая задница.

– А почему никто из них не пошел с тобой, чтобы помочь в поисках вашей мамы? – спрашиваю я. – Разве они за неё не переживают?

– Нет, но она не их мать. Ацелот, Донатьен и Марсель мои сводные братья, – объясняет Элайджа, опрокидывая в рот еще одну стопку. – У нас сложные взаимоотношения.

– Мне это знакомо, – говорю я. – Моя мама изменяла отцу, и Полли мне... была... сводной сестрой.

Он грустно мне улыбается.

Барменша вновь наполняет наши рюмки. Она нервно поглядывает себе через плечо на дверь, так что я несколько резко оборачиваюсь, чтобы понять, что же она высматривает, и чуть не падаю с табурета. Я смеюсь, когда Элайджа подхватывает меня.

– Ладно, красотка. Пора забирать тебя домой, – говорит он.

– Может еще по рюмочке? – спрашиваю я.

– Нет, нам уже хватит.

Я изображаю надутый вид, а он хохочет.

– Утром ты будешь об этом сожалеть, – говорит он.

– Мне все равно, – говорю я. – Живем лишь раз, верно?

Я тянусь за своим алкоголем. Мои руки замирают у рюмки. Медовая жидкость вибрирует. У меня в голове раздается щелчок, и я мгновенно трезвею. Я как-то уже видела такое и знаю, что это означает. Я прислушаюсь. На фоне грохота музыки и болтовни купцов раздается ни с чем не спутываемый гул – Эсминца.

– Нам нужно убираться отсюда, – говорю я, отталкивая свой табурет.

Мы мчимся на улицу и останавливаемся, как вкопанные. Звезды над головой закрывают собой пять Эсминцев, зависших над городом. Но не от их вида стынет кровь в моих жилах. А припаркованный на Тимьяновой площади Транспортер. Люк открывается, и из Транспортера выходят Гаррик и розово-волосая Люпин, Саша, клацая подошвами сапог со стальными носками о мостовую. Откуда они узнали, где мы? Барменша! Это она рассказала Стражам. Вот почему она все подливала нам и подливала – она старалась нас задержать до прибытия Люпинов.

Гаррик поднимает вверх воротник своего серого пальто и нюхает воздух. Его голова поворачивается в нашем направлении, его серебристые глаза мерцают во тьме.

– Бежим! – говорю я Элайдже.

Мы мчимся вниз по загруженному людьми переулку, пробиваясь сквозь толпы, ударяясь о плечи, стараясь бежать как можно быстрее. Мир вспыхивает цветом и моргает огнями, и у меня в ушах звенит от музыки и гула, издаваемым Эсминцами. Все будто в тумане, словно я во сне, но я понимаю, это всего лишь эффект алкоголя и адреналина.

В меня врезается мужчина и капюшон слетает с моей головы, но у меня нет времени натянуть его обратно, когда Элайджа тащит меня вперед. Еще больше людей высыпает из трактиров на улицу, поскольку уже весь город знает, что к ним пожаловали Эсминцы. К счастью, все они смотрят наверх, а не на нас, спешащих прочь.

Я рискую взглянуть через плечо. Гаррик и Саша находятся в конце улицы, внимательно осматривая море лиц, в поисках наших. Они оба почти на два фута выше остальных, так что легко могут оглядеть толпу. Саша замечает меня.

– Вон! – восклицает она.

Они грубо расталкивают людей, когда спешат к нам.

Люди отрывают взгляд от неба и смотрят на Люпинов, расталкивающих их со своего пути. Гаррик с Сашей набирают скорость, они вот-вот нас схватят!

Трактирная дверь распахивается и на улицу вываливается группка пьяных лавочников, перегораживая им дорогу. Люпины врезаются в мужчин. Все в кучу валятся на тротуар, кричат и проклинают друг друга. Гаррик что-то выкрикивает, но я не слышу что именно, потому, что Элайджа хватает меня за руку и уводит на задворки переулка. Там темно и тихо. Возле здания башней выстроены ящики, а мусорные баки заполнены мусором. Он отпускает мою руку и проворно вскакивает на ящики, а затем взбирается на крышу таверны. Я лезу на ящики, и он затаскивает меня на крышу. Моя нога соскальзывает с солнечной панели, но Элайджа успевает схватить меня именно в тот момент, когда в переулке оказываются Гаррик и Саша.

Я закрываю руками рот, пытаясь приглушить свое нервное дыхание. Люпины прохаживаются по переулку, нюхают воздух. Они пытаются нас учуять, но, похоже, у них проблемы, в связи с запахом мусора от баков.

Солнечная панель под ногами начинает трескаться. Меня охватывает паника. Если панель сломается, я упаду.

Люпины доходят до конца переулка, затем поворачивают обратно и идут в нашем направлении. Солнечная плитка еще слегка трескается, и моя нога немного соскальзывает. Мое сердце подскочило вверх. Гаррик с Сашей под нами. Гаррик заглядывает через окно таверны, проверяя, нет ли нас внутри.

– Их здесь нет, – рычит он.

– Черт, – бормочет Саша. – Давай проверим другой переулок.

Они оставляют проход и вскоре смешиваются с толпой. Я убираю руки ото рта и выдыхаю. Все мое тело трясет озноб. Элайджа помогает мне подняться, и тогда мы быстро взбираемся по крыше. По всему городу моргают экраны, на мониторах появляется розовое лицо Пуриана Роуза.

Город умолкает.

– Граждане Фракии, как вы видите, Эсминцы над вашим городом, – говорит он. Это все начинает звучать пугающе знакомо. – От нашего внимания не ускользнуло, что все Даки вашего города недавно проголосовали против «Закона Роуза». В соответствии с новыми поправками к закону, это теперь классифицирует их как предателей расы, и они должны быть изолированы.

Элайджа бросает на меня обеспокоенный взгляд.

– У вас ровно семьдесят два часа, чтобы сдать всех Даков моим людям, или вы все понесете наказание, – говорит Пуриан Роуз. – Если у вас есть сомнения в моей искренности, я оставил для вас сообщение на Пряной площади. Приятного вечера.

Картинка прерывается живой трансляцией с Пряной площади. В центре на коленях стоят шесть Пилигримов одетые в белые сутаны «Истиной веры». Они читают что-то из Книги Творения, в то время как несколько Стражей-гвардейцев, включая Себастьяна, прохаживаются вокруг них, обрызгивая одежду паломников бензином.

– Что происходит? – говорю я. Меня медленно охватывает ужас. – Они же Пилигримы, не Даки. Что они могли такого совершить?

– Ничего, – мрачно отвечает Элайджа. – В этом и смысл. Если Пуриан Роуз может сделать это с самыми преданными своими последователями, представь, что он может сделать с остальным народом Фракии, если они ослушаются его и не выдадут Даков?

Гвардейцы отходят, Себастьян берет зажженный факел и бросает его в Пилигримов. Их мгновенно пожирает пламя, но ни один из них не вскрикнул – только восхваление Пуриана Роуза слетает с их губ.

Итак, Роуз посылает нам сообщение: вот на что я способен! Представьте, что грозит народу Фракии, вздумай он ослушаться.