Текст книги "Золото Ариеля"

Автор книги: Элизабет Редферн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

14

Ртуть и сера, солнце и луна, материя и форма суть противоположности. Когда женственная земля как следует очищена и освобождена от всех излишеств, ты должен дать ей мужчину, который обеспечил бы ее созревание.

Эдвард Келли, помощник Джона Ди (1555–1595)

И а следующий день, почти в сумерках, Нед Варринер шел по Ист-Чипу, Варнава бежал рядом с ним. В окнах горели лампы, и лил нескончаемый дождь. Наконец он подошел к дому с резьбой над дверью – голова турка с позолоченной пилюлей на высунутом языке, ниже надпись: «Джейкоб Андервуд. Получил лицензию на занятия аптекарским делом в городе Лондоне от Королевского колледжа врачей».

Он открыл дверь, звякнул колокольчик. В лавке горели свечи, но лавка была полна теней, а воздух насыщен запахом розмарина – средства от чумы, – камфары и корицы и другими, более зловещими запахами, исходящими от кувшинов и склянок, выстроенных по полкам вдоль стен. На прилавке стоял человеческий череп – многообещающий знак для покупателей аптекаря. Самого аптекаря Нед поначалу не увидел, потому что тот был одет в черное и склонялся в дальнем углу комнаты над ступкой и пестиком, которым толок некое едко пахнущее вещество.

Потом остроносый аптекарь с пестиком в руке поднял глаза и указал:

– Гоните вон собаку.

– Я только…

– Вон, я сказал. Собак сюда не пускают.

Нед вывел Варнаву на улицу и велел ему ждать. Потом снова вошел и спросил лавандового масла. Джейкоб Андервуд поджал губы и отправился искать его на полках среди лепешек и таблеток, бутылок с настойками и баночек с разными мазями.

Аптекарь был немногим старше Неда и процветал, судя по качеству его черного платья и ухоженным волосам и рукам. Он оглядел промокший от дождя изношенный плащ Неда, его заляпанные грязью сапоги, и во взгляде его выразилось нечто похожее на презрение.

– Это будет стоить два шиллинга, – сказал он, наливая масло в маленькую стеклянную бутылочку и закупоривая ее.

– А сколько стоят эти тигли? – спросил Нед и указал на пустые сосуды, выстроившиеся на полке.

– Пять шиллингов за штуку.

– Тогда я возьму один.

Андервуд слегка поднял брови, удивившись, и поставил один из тиглей на прилавок.

– Интересуетесь алхимией, не иначе?

Нед доставал монеты.

– Не особенно. Один мой друг, травник, попросил меня купить для него такой сосуд. А у вас много покупателей, которые считают себя алхимиками?

– Конечно, – ответил Андервуд с некоторой резкостью, беря монеты и поднося их к свету. – Почти каждый день сюда приходят люди, которые спрашивают тигли, надеясь изготовить некое адское варево, которое, как они думают, принесет им состояние. Вы удивитесь, сколько людей воображают, что они могут сделать философский камень. Они даже приносят мне письма – все это сплошь подделки, – адресованные к Агриппе Фламелем и даже самим Гермесом Трисмегистом.

В этот момент открылась дверь в лавку и снова звякнул колокольчик. Худой юноша, намокший под дождем, вошел и стал в сторонке ждать своей очереди.

Нед спросил у аптекаря:

– А что они хотят у вас купить? Кроме тиглей?

– Обычно это бывает пузырек с египетской серой или какая-то философская ртуть. Если бы ингредиенты для камня действительно существовали, их нельзя было бы купить. Философская ртуть? Философская соль и сера? Я не торгую такими вещами. Но люди никак не хотят расстаться с иллюзиями.

Он жестом предложил Неду подойти поближе. Нед чувствовал присутствие юноши, который в полном молчании стоял у двери.

Андервуд сказал доверительно:

– Иногда – только иногда – меня посещают покупатели, которые, как мне кажется, знают немного больше, чем обычные шарлатаны. Люди, которые, как я думаю, могут знать какие-то тайны, обладать какими-то древними знаниями. Они спрашивают только простые ингредиенты, вроде мышьяка и сурьмы, но мне бывает интересно, нет ли у них каких-либо эзотерических рецептов.

– А не говорил ли кто-нибудь с вами, – спросил Нед, – о рецепте для изготовления золота, который адресован некоему Ариелю?

– Это что-то новое, – сказал Андервуд, снова усмехаясь. – Письмо к ангелу. Почему бы и нет? Почему бы и нет?

Он предостерегающе погрозил пальцем.

– И что же, вы ведь не собираетесь продать мне это письмо к Ариелю, а, сэр? Знаю я эти трюки, меня часто пытаются ими одурачить, вот что я вам скажу.

Нед взял тигель.

– И в голову бы не пришло, – сказал он. – Даже если бы оно у меня и было. Благодарю вас за помощь.

Он вышел на улицу и увидел, что Варнава, укрывшийся от дождя под карнизом, приканчивает кусок хлеба или печенье, которое кто-то дал ему. Не мальчик ли, пришедший в лавку? Варнава обладает талантом заводить друзей.

Варнава поднял лапу у двери Джейкоба Андервуда. Нед не стал его останавливать. Затем свистнул ему и пошел по людной улице, засунув тигель под куртку.

Джейкоб знал паренька, ждавшего своей очереди. Его звали Робин Грин, он служил в подмастерьях у серебряных дел мастера и теперь пришел купить для своего хозяина мышьяку, который используется при серебрении изделий. Мальчик всегда казался полумертвым от голода, и обычно из него бывало слова не вытянуть, так что Джейкоб удивился, когда Робин глубоко втянул в себя воздух и проговорил залпом:

– Мастер Андервуд, этот человек говорил о письме к Ариелю. Разве вы не знаете, что Ариель был одним из ангелов, с которым, как говорят, доктор Джон Ди беседовал об изготовлении золота?

Джейкоб испустил тяжкий вздох. Только ему не хватало очередного безумца, помешанного на тайнах золота! Потом он вспомнил, что хозяин Робина, Тобиас Джебб, интересуется такими вещами – хотя лично он полагал, что мастер Джебб достаточно зарабатывает за счет того, что берет лишнее за свои модные изделия.

Он похлопал Робина по плечу и сказал:

– Все это мошенничество и вздор, дорогой мой. Запомни это. Мошенничество и вздор.

Нед шел своей дорогой, и настроение его ничуть не улучшилось, когда оказалось, что у Патерностер-роу уличные беспорядки мешают ему пройти к Аллее Роз. Очевидно, беспорядки эти начались час назад, когда какие-то подмастерья-мальчишки заметили трех пьяных шотландцев, подшучивающих над изображением святого Георгия, висевшим на таверне, названной в честь святого. Подмастерья мигом бросили свои дела и накинулись на шотландцев; шотландцы призвали подкрепление, подмастерья ответили тем же, и теперь во всех грязных переулках между Патерностер-роу и Шемблзом кипели военные действия: враждующие группировки то наступали, то отступали, не обращая внимания на проливной дождь.

Нед берег свой тигель и попробовал выбрать другую дорогу – по Олд Чейндж, но, увидел толпу орущих юнцов, пытающихся сорвать ставни с окон лавки, владелец которой, судя по их крикам, был католиком. Молодчики с удовольствием в связи с отсутствием поблизости шотландцев, благоразумно попрятавшихся, накинулись бы на всякого, кто заслуживал, по их мнению, хорошей взбучки. И Нед решил найти убежище в таверне рядом с аптекой, из которой только что вышел. Там, у двери в таверну, он обнаружил того самого парнишку, который ждал своей очереди в аптеке, а теперь съежился от страха, заслышав приближение громил, мчавшихся в восточном направлении, подобно бурному весеннему потоку. Мальчик пытался схорониться в таверне, но трактирщик преградил ему путь, рявкнув, что не позволит ошиваться в своем заведении подмастерьям, которые только и ждут, когда он повернется спиной, чтобы впустить своих дружков.

Мальчик буквально дрожал от страха.

– Но у меня пакет для Тобиаса, серебряных дел мастера. Если они найдут его у меня, они его отберут. Я должен сохранить его.

Нед повернулся к трактирщику.

– Все в порядке. Он со мной.

Он ввел паренька внутрь, и как раз вовремя, потому что после этого хозяин предупредил посетителей, что сейчас они будут заперты: он начал опускать засовы и закрывать двери и ставни. Едва он успел обезопасить свое заведение от нападения, как снаружи раздались крики и топот ног – новая волна шума взметнулась и спала.

Большая часть посетителей невозмутимо продолжила пить и играть в кости. Паренек прошептал:

– Благодарю вас, сэр.

Нед велел принести им обоим эля и миску похлебки для мальчика. Прислушиваясь к звукам бесчинствующей толпы, он рассеянно произнес:

– Не за что. Как тебя зовут?

Мальчик положил ложку.

– Робин, сэр. Робин Грин, сэр. Я не мог не слышать ваш разговор с аптекарем. Мастер Джейкоб бывает иногда высокомерным, он не отнесся к вашим вопросам с уважением, которого они заслуживают.

Робин Грин говорил почтительно, речь его звучала грамотно. Нед повернулся к мальчику, слегка подняв брови.

– Вот как? Значит, ты думаешь, что занятия алхимией достойны уважения?

– Конечно, – пылко ответил Робин. – Алхимия – это самая суть вещей. Даже мудрецам древности, Еноху и Идрису, было известно, что все в этом мире состоит из трех священных ингредиентов – драгоценной ртути, серы и соли, которых ищут философы. Конечно, это не те ртуть, сера и соль, какие мы знаем, это преобразованные субстанции, полученные в результате того, как из них были удалены более грубые физические свойства.

– Господи, – сказал Нед, – откуда же ты все это знаешь?

– Я много лет слушал разговоры моего хозяина, Тобиаса Джебба, и его друзей. Я беру книги моего хозяина и изучаю их по ночам.

Робин покраснел и продолжил:

– Хотя мастер Джебб рассердился бы, если бы узнал. Он серебряных дел мастер, и он полагает, что это слишком высокие рассуждения для простых подмастерьев.

Нед задумчиво кивнул.

– По-моему, Робин Грин, ты доказал, что он очень ошибается. Из чего они состоят, эти священные ингредиенты?

Робин глубоко вздохнул.

– Некоторые говорят, что воздух и вода создают священную ртуть, в то время как огонь и земля создают серу. Остатки этого процесса называют солью. Парацельс, который был, вероятно, самым великим алхимиком и философом из всех, сказал, что небо и земля были сотворены из этих трех священных ингредиентов, но он также предупредил, что единственное возможное средство преобразовать основные материалы в более высокую субстанцию – иными словами, в золото – находится в сердце человека. Эти три элемента алхимик пытается вырастить из первичного вещества.

Нед потер лоб.

– Я знаю, что такое первичное вещество. Это навоз.

– Действительно! А вы знаете, что лучше всего использовать лошадиный навоз, высушенный катышками в алхимическом плавильном горне?

– Нет. Признаюсь, – ответил Нед, – этого я не знаю.

– После чего нужно растворить катышки в вине и осторожно нагревать их, потом подвергнуть перегонке часть жидкости и нагревать твердый остаток, пока он не почернеет.

– Знаю. Прокаливание. Когда я попробовал это сделать, тигель взорвался.

Робин глянул на него, не понимая, говорит ли Нед серьезно или шутит.

– Но вы же сделали это. И можете сделать это снова. Прокаленный остаток – «не горючий и твердый» – это философская соль. Мастер Бэкон так говорил – вчера ночью я изучал его книгу. Очищенная жидкость – это философская ртуть, известная своими непостоянными женственными свойствами; а внутри нее заключена сера, то есть философский сульфур, который состоит из всего, что неистово и мужественно.

– Да, черт побери, – озадаченно произнес Нед и потер лоб. – На словах все просто.

– Конечно, – серьезно ответил Робин, – первая стадия простая! Но что же до следующей стадии, нужно нагревать ртуть и соль вместе в особом тигле – вроде вот такого.

Он вытащил огрызок карандаша из недр куртки и начертил схему на краешке своего свертка.

– Чтобы жар был ровный, нужно воспользоваться миской для выпаривания, вот такой, а для следующей стадии вам понадобится стеклянная трубка, чтобы отводить конденсат в отдельный сосуд, в холодный сосуд, вот такой.

Все это он тоже начертил.

– Но нужно следить, чтобы пары не воспламенились. Для действительно ровного нагревания Парацельс советовал употребить в качестве топлива торф, хотя другие выступали за применение горного масла, дегтя, волос, костей и даже верблюжьего навоза.

– Но не морского угля?

– Нет. Морской уголь дает слишком много дыма и производит искры, если пользоваться мехами. Понимаете, нужно проследить, чтобы пары серы не воспламенились, это очень важно.

– Ты воистину напичкан знаниями, Робин Грин. Я думал, что все это знают только сварливые старые маги, окопавшиеся в своих лабораториях.

– Я запоминаю то, что прочитываю, – сказал Робин. – Не знаю почему. Я обычно никому об этом не говорю. Как-то раз я прочитал мастеру Джеббу один из его рецептов серебрения изделий наизусть, и он побил меня за это. Он сказал, что я собираюсь украсть его знания, но я не собирался, право, не собирался…

– Я думаю, что ты напрасно тратишь себя на работе у мастера Джебба.

Робин посмотрел на него, как будто собирался с духом. Потом глубоко втянул в себя воздух.

– Сэр, я думаю, что вы тоже обладаете некоторыми ценными знаниями. Я слышал, как вы говорили мастеру Андервуду-аптекарю, что когда-то слышали о рецепте изготовления золота, который адресован кому-то по имени Ариель. Вы знаете, что Ариель был одним из ангелов доктора Джона Ди?

Нед, который краем уха прислушивался к шуму, раздававшемуся снаружи, снова повернулся к мальчику.

– Я слышал что-то в это роде, да.

– А вы знаете, – пылко продолжал Робин, – что, перед тем как доктор Ди умер в прошлом году, он говорил, что действительно нашел секрет изготовления философского камня? Но он умер, не успев передать его никому.

Шум за стенами таверны стихал. Все еще настороженный хозяин снимал ставни. Нед положил руку на плечо мальчику и встал.

– Как правило, это всегда оказывается лучшим выходом, верно? Спасибо за все, что ты рассказал мне, Робин. Но будь я на твоем месте, я бы не стал особенно увлекаться всем этим вздором насчет человеческого духа и священной ртути. Возможно, единственное, что важно в этом довольно сложном и противном мире, в котором мы обретаемся, это деньги, деньги и выживание. Я узнал случайно, что первое очень сильно помогает второму. Последуй моему совету и воспользуйся своей необыкновенной памятью, чтобы найти себе занятие получше, чем быть подмастерьем у серебряных дел мастера.

Он кивнул мальчику, кликнул Варнаву и вышел в сгущающиеся сумерки под дождь, который лил не переставая.

Робин подождал, пока он немного отойдет. Потом вышел из таверны и пошел по пятам за Недом по вымытым дождем улицам к Аллее Роз и в точности выяснил, где живет этот человек с письмом к Ариелю, а потом вернулся к своим обязанностям и тайным занятиям в лавке серебряных дел мастера, сурового Тобиаса Джебба.

Дойдя до Аллеи Роз, Нед пошел к пекарне, в которой все еще сохранилось тепло от старой печки. Варнава встряхнулся всей своей лохматой шкурой, усеяв брызгами каменный пол, а Нед зажег сальную свечку и подбросил в печку угля. Потом откупорил одну из кожаных бутылок с вином, которые сунул ему Мэтью, и налил немного вина в новый тигель. И поставил для пробы на печку.

Спустя некотрое время тигель загорелся красным светом. Это вдохновляло. Запах нагретого вина распространился по комнате. Spiritus vini…

Нед взял кусочки сушеного лошадиного навоза, которые заранее положил на полку над углями – маленькие черные катышки без запаха, именно такие, как описал Робин, – и опустил их один за другим в вино.

Он рассеянно ходил взад-вперед почти в полной тьме. Наблюдал, удивлялся. Значит, Ариель – это ангел, один из ангелов доктора Ди. А что если Ариель – человек, друг Джона Ди? «Ариелю я дам дар золота…»

А что если Ди, некогда бывший фаворитом самой королевы Елизаветы и, по слухам, ее тайным осведомителем, но презираемый королем Яковом и его окружением, писал своему другу Ариелю не о золоте, а о какой-то еще более важной тайне, которую он узнал?

Он уставился на тигель, словно ответ находился там. Пар поднялся над поверхностью темной жидкости, но остывал и стекал обратно по стенкам сосуда и возвращался в изначальную жидкость.

«Когда Ариель восстанет, Лев падет…»

Он открыл вторую бутылку вина и выпил, презирая себя. Можно подумать, что ответы на его вопросы могли быть спрятаны в бессвязных речах какого-то давно умершего колдуна.

Дверь в пекарню начала медленно открываться. Он подскочил к печке и встал к ней спиной, чтобы загородить тигель. Варнава тихо заворчал, дверь отворилась шире, и вошла Элис.

Она закрыла за собой дверь.

– Секреты, Нед? А я-то удивляюсь, почему ты прячешься здесь.

Она сбросила плащ и капюшон. Длинные светлые локоны упали ей на плечи.

– Здесь тепло, – сказал он. – Теплее, чем в моей комнате.

Письмо Ариелю лежало развернутое на скамье. Он выругал себя за то, что оставил дверь незапертой.

Она прислонилась к стене в соблазнительной позе, так «то он мог видеть, как вздымаются и опускаются ее пышные груди. Она указала на тигель.

– Сколько времени тебе понадобится, чтобы сделать золото?

– Почему ты думаешь, что я занят именно этим?

Она пожала плечами.

– Я не дура. Я все это уже видела. Слышала об этом. Хотя я думала, что такими вещами занимаются только спятившие старые колдуны, засев в своих подвалах. Никак не думала, что ты этим увлечешься. Пристрастился к этому за границей, да?

– Да чепуха все это, просто глупый опыт, чтобы убить время.

Она с жалостью посмотрела на него, потом подошла к каменной скамье у стены и взяла письмо к Ариелю. Он выхватил письмо.

– Какие мы скрытные, – насмешливо сказала она. – Это потому, что у тебя нет лицензии?

– Да, – быстро произнес он. – Да, поэтому. У меня нет денег на лицензию.

– Стин сделал бы тебе фальшивую.

Он ничего не сказал, а она продолжала рассматривать его. Кожа у нее была чистая и светлая, глаза, как темный янтарь, словно жгли его насквозь.

– Мы похожи друг на друга, Нед, ты и я, – сказала она. – Мы оба хотим того, чего не можем заполучить. Оба хотим быть чем-то, чем быть не можем. Хотим изменить себя. Вроде этого твоего тигля. У тебя есть враги, да? Сколько я получу, если никому не расскажу, что ты собираешься делать?

Она боком двигалась к нему. Затем положила руку ему на грудь, и пальцы ее скользнули вниз.

Он попробовал оттолкнуть ее.

– Элис… Мой брат очень любит тебя. Он был добр к тебе, как и ко мне.

Она нахмурилась.

– Твой брат растолстеет и кончит свои дни в драке, либо умрет от пьянства. Мне нужно кое-что получше. И тебе нужно кое-что получше. Тебе и мне. Пойдем со мной, Нед. Давай уедем с тобой куда-нибудь далеко-далеко.

Он проговорил:

– Я считаю, что тебе лучше уйти.

– Ты все еще думаешь о своей Кейт, да? – презрительно сказала она. – Миссис Кейт Пелхэм. Но интересно, знает она вот это? Или вот это?

Он устал, пал духом, она терзала губами его губы, и это приводило его в смятение. Ее пальцы умело управились со шнуровкой на его штанах. Потом она обхватила его целиком своим горячим и влажным ртом. Она толкнула его на скамью и встала над ним на колени. Язык у нее был горячий и настойчивый. Он бессильно отдался ей.

Тигель мерцал в углу, отбрасывая странный свет на ее кожу, груди, губы, когда она двигалась; она не закрывала глаза, но смотрела на него, смотрела все время, пока неистовое наслаждение поглощало все его существо.

К тому времени, когда Элис ушла с видом спокойного торжества, печка почти прогорела. Нед устало встал и подошел к тиглю, который все еще слабо светился. Осадок собрался на дне, но время от времени он шевелился, словно движимый невидимым течением. Сама жидкость была цвета красного драгоценного камня. Он уставился на нее, и ему казалось, что она вливается ему в душу.

Он подумал о мертвом Альбертусе, о насмешках Андервуда, о пылкой вере Робина, об Элис, смотревшей сначала на тигель, а потом на него: «Мы оба хотим то, чего не можем заполучить».

– Потом поешь, – сказал Пэт. – Если у тебя есть охота. Я искал тебя, но потом увидел, что ты не один в этой своей пекарне.

Нед пришел в «Корону» перекусить, и Пэт нашел его там. Лицо рослого ирландца подсказало Неду, что он знает об Элис, еще до того, как он заговорил.

– Зачем ты меня искал? – спросил он, отодвигая тарелку. – Есть какие-нибудь новости о тех, кто напал на моего брата?

– Меня больше тревожат те, что следят за тобой, – угрюмо ответил Пэт. – Я тут поймал одного – из этих ублюдков в черном, которых ты не позволил мне убивать. Пойдем. Я покажу его тебе.

Он отвел Неда в подвал дома Мэтью, который использовался как хорошо укрепленное помещение для хранения краденого. Двое товарищей Пэта стерегли человека, сидевшего на пустом ящике. Когда Нед и Пэт спустились по ступенькам, он быстро поднял голову. От дрожал от страха. Нед узнал в нем одного из телохранителей Нортхэмптона.

Нед повернулся к Пэту и произнес устало:

– Я же тебе сказал. Эти люди будут появляться время от времени, они следят за мной.

– Зачем?

Нед пожал плечами.

– Чтобы убедиться, что я не собираюсь уезжать из Англии. Или что я не стал шпионом Сесила. Если ты избавишься от одного, появятся другие. Они не причиняют мне вреда.

– Ты в этом уверен?

Пэт велел своим товарищам выйти из погреба, потом подошел и навис над пленником:

– Скажи ему, сволочь. Скажи то, что уже сказал мне.

Узник поднял глаза. Пэт поднес кулак к его лицу.

– Какие ты получил указания?

Узник прочистил горло.

– Нам было велено следить за человеком по имени Варринер.

– И что?

– Считается, что он должен найти кое-кого. Для графа Нортхэмптона. Найти и убить.

Пэт посмотрел на Неда.

– Допустим, это правда, – спокойно сказал тот.

– Надеюсь, у тебя были серьезные причины, чтобы согласиться на такое.

Пэт снова обратился к узнику:

– Дальше. Что еще ты мне рассказал? Что еще, черт бы тебя побрал?

– Как только Варринер сделает то, что должен сделать, мы должны убить его.

– Ну и в кровожадном же мире мы живем, – заметил Пэт.

Нед молчал. Пэт отвел его в сторону, а потом прошипел:

– Почему ты согласился убить того человека для Нортхэмптона? Я думал, ты давно уже оставил службу у него.

– Мне нужно было выиграть время, – тихо ответил Нед. – Для себя и еще для одного человека, которому нужна моя помощь.

– Почему Нортхэмптон не приказал своим негодяям в черном выполнить эту работу?

– Я и сам этому удивляюсь. Наверное, потому, что меня не жаль потерять, Пэт. Граф решил, что можно использовать меня, прежде чем избавиться…

Пэт круто повернулся на внезапное движение за спиной. Узник стоял на ногах, сунув руку под плащ. Мгновение – и он уже вытаскивал пистоль и целился.

Нед бросился на него, схватил за запястья и попытался ударом вскинуть вверх его руку, держащую оружие.

– Осторожнее, – крикнул Пэт, – курок взведен…

Нед с силой пнул телохранителя Нортхэмптона в голень, потом ударил коленом в пах. Тот издал вопль, его пальцы сжали курок, а Нед ударом отбросил пистоль назад, направив ствол в другую сторону.

Прогремел выстрел и в воздухе остро запахло порохом. Человек рухнул, челюсть его превратилась в месиво из костей и крови.

Нед отступил, тяжело дыша. Пэт произнес:

– Господи, парень. Я рад, что ты кое-чему научился в солдатах.

Нед посмотрел на него.

– Первое, чему учат на войне, Пэт, – пленных нужно обыскивать, – произнес он и указал на графского телохранителя. – Если он еще не мертв, то скоро умрет. Ты можешь от него избавиться?

– Мешок с камнем – и во Флит. И дело с концом.

Нед сказал:

– Постарайся.

Пухлый аптекарь Джейкоб Андервуд, зарабатывавший большую часть денег, продавая любовные напитки скучающим женам и защитные средства от французской оспы их мужьям, все еще веселился, вспоминая посещение плохо одетого незнакомца, который пришел в его лавку, купил стеклянный тигель, а потом спросил у него рецепт изготовления философского камня. Право, он находил это дело до того забавным, что рассказал о нем своим друзьям, нескольким коллегам-аптекарям, когда все они собрались в тот вечер в ресторанчике на Бред-стрит – хотя бы для того, чтобы продемонстрировать друг другу свои обширные познания в алхимии. Он рассказал им, что этот молодой дурень расспрашивал об ингредиентах для изготовления философского камня, как если бы их можно было купить, а потом перешел на разговор о секретных рецептах, о письме, написанном тому, кого зовут Ариель.

– Ну что же, – решили они, все еще смеясь, – имя бедного Ариеля – одного из ангелов Джона Ди – воистину было использовано с целью мошенничества, а этот молодой человек если и не шарлатан, то легковерный дурак. Письмо к Ариелю, подумать только.

Они смеялись до упаду.

Позже в тот же вечер Джейкоб Андервуд, уединившись в задней комнате, пересчитывал деньги, которые заработал за день, когда услышал приглушенный стук в дверь.

Он закрыл ящик с деньгами, подошел к запертой на засов двери и резко крикнул:

– Кто там?

Он услышал какой-то неотчетливый голос. Это могла быть одна из тех богатых женщин, которые приходят тайком за любовным зельем или для того, чтобы попросить его избавить их от нежелательного младенца. Он снял засов с двери и увидел четверых мужчин, стоящих в темноте, – их молчание было столь же зловещим, как и взгляды, устремленные на него.

Один из них сказал:

– Вы Джейкоб Андервуд?

– А что если и так? Говорите, какое у вас дело, или уходите, иначе я кликну стражу.

Первый ступил вперед и толкнул его назад в комнату так, что он чуть не потерял равновесие. Остальные протиснулись в комнату вместе с ним, и последний запер дверь.

Андервуд огляделся с диким видом, но звать на помощь не имело смысла – он давно уже отослал своего слугу домой. Он не любил, когда слуги или подмастерья спят здесь; Джейкоб не доверял им – у него здесь столько ценностей.

Он попятился.

– Я не храню деньги дома. Оставьте меня в покое.

Первый человек перевернул ящик с деньгами, стоящий на рабочем столе. Все монеты с шумом высыпались и забренчали по полу. Другой произнес:

– Нам не нужны ваши деньги, Андервуд. Мы только хотим узнать, почему вы ходите и рассказываете о письме тому, кого называют Ариелем.

– Ариелем? – изумился он, не веря, что они пришли сюда из-за такой малости.

– Ариелем.

Двое подошли ближе, а последний сторожил дверь. Джейкобу показалось, что в руке одного из них сверкнул нож, и зубы у него застучали от ужаса.

Он проговорил:

– Сегодня в лавку вошел какой-то незнакомый мне человек, он говорил о письме, но это был жулик, простофиля, не понимающий, о чем он говорит…

Они переглянулись. Один из них сказал наконец:

– Как имя того человека, который сообщил, что у него есть письмо к Ариелю?

– Не знаю. Клянусь, я не знаю.

– Опишите его.

– Он молод, моложе меня, лет двадцати пяти-двадцати шести, – проговорил Джейкоб, запинаясь. – У него темные волосы и бритое лицо. Он промок под дождем; одежда у него бедная и поношенная. У него есть собака…

– Он алхимик?

– Я бы сказал, что он ничего не знает, совершенно ничего не знает о философском камне!

К несчастью Джейкоба Андервуда, те, кто его допрашивал, думали иначе. Здесь, в этой комнате, они снова и снова задавали ему вопросы, а они знали, как заставить его рассказать больше. Господи, да он рассказал бы им все, все, что угодно, только бы прекратилась боль. Двое из них мучили его, а другой рылся в бумагах на столе, бросая одну за другой на пол.

Появился еще один человек и начал задавать ему вопросы заново, об Ариеле, об алхимии. Его знания явно превосходили знания его товарищей, но ему не удалось вытянуть больше сведений из своей жертвы, чем им.

Наконец они его оставили. Он рухнул на пол окровавленной грудой, в полубессознательном состоянии. Мучители с отвращением отошли – от него воняло.

– Толку нет, – сказал один. – Он действительно рассказал все, что знает.

– Тогда кончайте, – подытожил другой.