Текст книги "Исчезающий Трон (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Деррик, – я резко говорю.

– Что? – Он летает вокруг меня. – Из-за неё я думал, что ты мертва. Я не видел её годами, и она не могла даже послать весточку, что ты жива!

– Это ли не глупость, – говорит Киаран низким голосом, – недооценивать, сколько времени потребуется на снятие защиты, которую поставил Лоннрах, и при этом остаться незамеченным. Ты бы не смог этого сделать, – он делает шаг вперёд. – Эйтиннэ вернула Кэм. Теперь перестань жаловаться.

– Заставь меня! – Рычит Деррик. – Я выпотрошу тебя и порежу твои внутренности в клочья, прежде чем ты успеешь отрастить новые.

– Кэм, – глаза Киарана всё ещё прикованы к Деррику, – угомони своего пикси.

– Угомонить меня? – В руке Деррика появляется крошечный меч. – Я сейчас выпотрошу тебя, ты…

– Я так не думаю, – я ловлю Деррика за крылья. Он возмущённо вскрикивает. Ох, мне понадобилось столько времени, чтобы научиться этому, хотя я использовала этот трюк лишь тогда, когда он пытался охотиться на кошек в саду.

Он беспомощно висит, скрестив руки на груди, убийственный взгляд на лице.

– Я не буду извиняться, – мрачно сказал он.

– Я не собиралась просить тебя извиниться, – говорю я ему, – просто спрячь клинок.

Когда он смотрит на меня так, будто не собирается этого делать, я говорю более резко.

– Деррик. Клинок.

Деррик убирает меч в ножны на талии, шипя.

– Вот. Теперь ты довольна?

Я аккуратно кладу его на плечо и прижимаюсь щекой к хрупким крылышкам. Физический контакт всегда его успокаивал, даже, если он чертовски зол.

– Спасибо.

– Не делай этого! – Он суров и уклоняется, но я не сдаюсь. – Прекрати. Тебе не смягчить меня. Ты не победишь. Ты не… Ладно, чёрт с тобой, – он снова скрещивает руки. – Отлично. Прости, Эйтиннэ, – бормочет он. Затем смотрит на Киарана. – Прости, но для тебя “прости” нет, ублюдок.

– Ну, – говорит Эйтиннэ, – приятно видеть, что некоторые вещи не меняются, – она наклоняется ко мне, – это длится уже на протяжении тысяч лет.

– Не смей говорить в таком тоне! – Деррик огрызается, внезапно снова становясь злым, – словно это какое-то обычное соперничество. Ты прекрасно знаешь, из-за чего это, как и он.

Эйтиннэ выпрямляется.

– Айе, – шепчет она. – Я знаю.

Что, черт возьми, это сейчас было? Все замолчали после этого. Киаран смотрит на Деррика непонятным взглядом, словно хочет что-то сказать, но не говорит. Что бы там ни произошло, его сожалений недостаточно.

– Киаран…

– Нет, Кэм, – сказал он сухо, затем подошел к лошади и схватил поводья. – Чтобы предотвратить любые воссоединения вроде этого в будущем, я поеду вперёд и предупрежу всех, что ты не умерла, – он говорит со мной, не смотря на меня, потому что это чертова полу-ложь фейри, и он это знает. – Эйтиннэ проводит вас на оставшемся отрезке пути.

Эйтиннэ становится рядом, когда Киаран устраивается в седле.

– Кадамах, ты не должен…

– Нет, я должен, – перебивает Киаран. – Мы с пикси никогда не были хорошей компанией, да и он сможет скрыть вас от разведчиков Лоннраха намного лучше, чем я.

Он смотрит на меня мерцающими глазами; как бы я хотела увидеть его эмоции сейчас.

– Скоро увидимся.

Подгоняя лошадь, он едет прочь так быстро, что, когда я моргаю, он уже скрывается за густым туманом, словно призрак. Тишину между нами нарушает лишь шорох крыльев Деррика.

– Кто-нибудь объяснит мне, что тут, чёрт возьми, происходит?

– Я не хочу говорить об этом, – тут же отвечает Деррик, – но я рад, что он уехал. Если бы он ещё раз посмотрел на тебя этим телячьим взглядом, меня бы вырвало.

Телячьим взглядом? Определено нет.

Эйтиннэ провожает брата печальным взглядом. Несмотря на всё, через что я прошла, такое чувство, будто я собираю по кусочкам долгое прошлое фейри, их отношения, их вражду. Это такая обширная история и настолько же и замысловатая.

– Думаю, нам стоит остаться здесь и передохнуть, – тихо говорит Эйтиннэ. – Я сейчас не в настроении продолжать наше путешествие.

Прежде, чем я успеваю что-либо ответить, она скрывается в тумане.

После долгой истории Деррика о заброшенном королевстве пикси мои веки тяжелеют. Я ем пойманного и приготовленного им дикого кролика, расположившись возле лошадей на бескрайнем лугу. Деррик улегся на моем животе, тихонько раздувая крыльями в такт своему дыханию.

Это миф, что фейри не спят. Очень часто Деррик засыпал подобным образом – свернувшись клубочком на моих ребрах. Он выглядит таким умиротворенным: крылья слегка подергиваются, на лице застыла улыбка. Я часто задавалась вопросом, что же ему сниться.

Эйтиннэ нет уже несколько часов. Деррик предложил подождать её и, чтобы не тратить время впустую, отдохнуть перед тяжелым завтрашним днём.

Я коротаю время, рассматривая небеса надо мной. Я лежу на своём пальто, тепло, исходящее от Деррика, окутывает меня и согревает. Я смотрю на звёзды, выглядывающие из-за густых облаков, они ярче и их больше, чем я когда-либо видела. Из-за отсутствия городского освещения, они, как крохотные огоньки, рассеялись по всему небу; с одной стороны ещё отражается еле уловимый свет от заката.

Мои ногти впиваются в шрам, оставленный Лоннрахом, и голос моей матери эхом звучит в моей голове. Впервые за столь долгое время я могу услышать ее голос, не вспоминая тут же о смерти. “Сможешь назвать их, Айлиэн?”, “Просто повторяй за мной: Поларис, созвездие Кассиопеи, Большая Медведица”.

Я помню её лицо. Как она радовалась, когда я правильно называла все созвездия. Когда я закрываю глаза, то представляю всё это таким реальным. Как она говорила: “Айе, а вот это?”, пока я не заканчивала перечислять правильно.

Крик эхом проносится на расстоянии, и я замираю, прислушиваясь. И вот опять… Не просто крик – это крик боли. Деррик все так же спит на животе; когда фейри спят, они спят крепко. Их трудно разбудить.

Я осторожно поднимаю Деррика и кладу его ближе к лошадям, беру пальто и отправляюсь на поиски источника шума. Поле освещено только звездным светом. Верхушки гор вдали кажутся темными, затуманенными и агрессивными. Из-за тумана очень сложно увидеть что впереди, и я иду на слух туда, откуда доносится звук.

Я сжимаю рукоять клинка около бедра. Если из тумана выйдет фейри, я должна быть готова.

Луг утих и безмолвен, только легкий ветерок проносится в воздухе. Я слышу еще один вздох, на этот раз ближе. Я сжимаю рукоять еще сильнее, когда пересекаю участок, стараясь делать шаги как можно легче, тише. Эффект неожиданности может спасти мне жизнь.

Но потом я вижу фигуру, лежащую в траве, знакомые темные волосы и бледная кожа. Я опускаю оружие и вздыхаю с облегчением. Это всего лишь Эйтиннэ.

Как только я начала расслабляться, то услышала ее стон, как будто бы от боли.

– Эйтиннэ? – я делаю шаг к ней и останавливаюсь, прежде чем могу дотянуться до нее.

– Не надо, – говорит она шепотом, что очень ранит меня, – не подходи ко мне.

Воспоминание давит на меня прежде, чем я могу остановить его. Мы с Эйтиннэ на берегу Лейта, ее руки сжимаются в кулаки. Ее кровь капает на камни под ногами. Кап, кап, кап, кап.

“Не надо. Не подходи ко мне”.

Второй рваный вдох вытаскивает меня из воспоминаний. Я тяну руку к ней.

– Эйтиннэ, – трясу ее за плечо.

Она резко хватает меня за руку и переворачивает. Вмиг, я лежу на мокрой траве, воздух выбился из легких, Эйтиннэ нависает надо мной. Её глаза широко отрыты, а взгляд рассеян.

– Эйтиннэ! – Кричу я, но она хватает меня за горло.

Её рука напрягается, сжимая еще сильнее. В глазах все расплывается, я пытаюсь глотнуть воздуха. В отчаянии, я нахожу на шее ожерелье из сейгфлюра и прижимаю его к запястью Эйтиннэ.

Шипение от того, что ее кожа горит, длится мгновенье, прежде чем Эйтиннэ отпускает меня с испуганным визгом.

– Охотница? – Её лицо превращается в ужасную гримасу. – Ты пахнешь как он.

Я перекатываюсь по траве, чтобы немного отодвинутся от нее, прижимая щеку к холодной, влажной земле. Мое зрение все еще затуманено, и больно глотать.

“Ты пахнешь как он”.

Я никогда не избавлюсь от запаха Лоннраха, от его яда во мне. Как будто бы недостаточно того, что он оставил отметки на мне. Теперь он так же в моей крови. Неважно, что я сбежала. Я все еще не освободилась от него.

Видя мое подавленное выражение, Эйтиннэ тянется ко мне.

– Позволь мне…

– Нет, – говорю я ей. Мой голос хрипит, – не исцеляй. – Я не выдержу эту боль. Не сейчас.

Эйтиннэ отдаляется, но я не пропускаю боль, скользящую по ее лицу.

– Прости, – она открывает рот, и я клянусь, собирается что-то еще сказать. Вместо этого она снова шепчет, – мне очень жаль.

Я подтягиваю себя в сидячее положение рядом с ней.

– Плохой сон, как я понимаю? – Говорю я хриплым голосом.

– Они все плохие, – Шепотом произносит она.

Мы снова молчим, поскольку я обдумываю тысячи вопросов. Первые капли дождя падают мне на лицо, и я посильнее закутываюсь в плащ. Туман рассеивается, становится холоднее. Луг простирается перед нами, обрамленный силуэтами гор со всех сторон. Такое чувство, что Эйтиннэ и я одни во всем мире.

–Что тебе снится? – Тихонько спрашиваю я. Она сжимает кулаки, и я крепко хватаю ее за руку. – Я не спрашиваю, что случилось с тобой в заточении, – говорю я так, чтоб мой голос звучал как можно спокойнее. – Я лишь спрашиваю, что тебе снится?

Она смотрит на меня, белый пар её дыхания выделяется на фоне ночного неба. Я надеюсь, что таким образом она сможет рассказать мне о том, что случилось, пока она будет думать о нем, как о сне, а не как о воспоминании.

– Он убивает меня, – шепчет она. – В моем сне. Тысячей разных способов. Даже больше. В начале, чтобы увидеть останусь ли я мертвой, – она дергает нити, торчащие из брюк, они начали изнашиваться в коленях. – Затем, чтобы заставить меня кричать, – она дергает сильнее, и ткань расходится. – Затем чтобы сломать меня, заставить меня умолять…

Он делал это? То же, что и со мной?

Хуже. Он делал хуже.

Я сжимаю ее руку.

– Это сон, – говорю я, эмоции берут верх над моим голосом, я сглатываю, – всего лишь сон. Его тут нет.

Я помню укус Лоннраха, какое количество напора нужно было, чтобы оставить восемьдесят две прекрасные отметины на моей коже. Как он засовывает свои клыки с каждым разом все глубже, делая ещё больнее.

После окончания он всегда смотрел на мои метки с гордостью. Чем больше крови он видел, тем шире улыбался.

Я закрываю глаза. Кажется, мы с Эйтиннэ сидим в тишине уже несколько часов. Мы обе боремся с собственными воспоминаниями. Я спрятала свои в маленьком уголке сердца, запихнула их туда и плотно закрыла за ними дверь. И все равно иногда я слышу эхо их из самой глубины души.

Вот что тюрьма делает с тобой. Вот что значит, когда кто-то вырезает часть твоей души, пока сам не становится ею. Ты можешь похоронить это, но оно там навсегда.

– Каждый день новая смерть, – вдруг говорит Эйтиннэ, – некоторые хуже других, но абсолютно все они мучительны. Они…

Её рука сжала мою так сильно, что, клянусь, кости почти сломались, но я не закричала. Не буду.

– Ты не должна мне говорить то, чего не хочешь, – я стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, чтобы она никогда не узнала, как больно мне делает.

“Нет, не все в порядке. То, что он сделал с тобой совсем не порядок”.

– Тогда без конкретики, – говорит она отрешено, – они все принимали в этом участие, но он делал это чаще.

Я борюсь со своими эмоциями. Я стараюсь контролировать свою реакцию, чтобы она не увидела ее. Но гнев внутри растет, нагревается и сжигает мои вены.

Она была заперта почти с тысячью вражеских фейри в тех холмах. Тысячами. Я не могу справиться с болью, которая распространяется в моей груди, воспоминания о Лоннрахе, которые просыпаются, несмотря на то, что я спрятала их очень глубоко. Он делал это чаще.

Я ненавижу его. Не думаю, что когда-нибудь ненавидела кого-то сильнее.

– После, – продолжает она, – он всегда ждал, пока я исцелюсь. Раны всегда заживали. Иногда мне хотелось, чтобы этого не происходило.

Они всегда заживали. Её раны, её смертельные раны. Не удивительно, что она тут же замерла по пути из Sith-bhruth, когда я спросила, как она справилась со своими воспоминаниями. Я сглатываю, пытаясь успокоить свои мысли.

Я представляла смерть Лоннраха тысячами разных способов. Последнее, что я скажу ему. Последнее, что он скажет мне. В моих самых жестоких мыслях, я всегда надеялась, что он будет молить о смерти.

– Они возвращали тебя намеренно?

– Нет, – говорит она, – только Кадамах и ты можете убить меня, – я резко оборачиваюсь к ней. Я собираюсь попросить её объясниться, но она поворачивается ко мне.

– Почему ты не приняла мое предложение?

Мое предложение.

Я могу помочь тебе забыть. То, что Лоннрах сделал с тобой. Место, в котором он тебя держал.

Мои кровожадные мысли пропадают. Жестокая Айлиэн исчезает, и я снова могу мыслить здраво. Я помню дни-недели-месяцы-годы, проведенные в зеркальной комнате, как они слились воедино, не имея начала или конца. Как Лоннрах стал моим единственным постоянством. Как я измеряла время его появлениями и тем, как много времени мне требуется, чтобы все зажило после его ухода. Несмотря на все это, я была настолько сломленной, что просила его остаться.

– Я не хочу забывать, что он сделал, – говорю я. Я не могу сдержать эмоций в голосе. – Я никогда не позволю кому-либо снова сделать меня такой беспомощной.

Эйтиннэ смотрит на меня длительное время.

– Я чувствую то же самое, – говорит она мне.

Я выдыхаю и ничего не говорю. Я не говорю ей, как сложно мне бороться с гневом от того, что Лоннрах сделал со мной. Я не говорю ей, что отпустить эти воспоминание – самое трудное из всего, что мне когда-то приходилось делать, потому что я провела часы, в точности представляя, как он умирает.

Я хотела, чтобы это была я. Это должна была быть я.

Я закрываю глаза. Убийство Лоннраха – не мое убийство, оно никогда не было моим. Оно принадлежит Эйтиннэ.

– Мы заставим его заплатить, – я обещаю ей это. – И я собираюсь помочь тебе в этом.

Она кладет свою руку на мою, и я понимаю. Вместе.

Глава 15.

Мы ехали весь следующий день, пока солнце не опустилось до горизонта. Глубже в Хайлендсе, земля полностью покрыта снегом. Свежевыпавший снег блестит на ветвях. Он хрустит под копытами Ossaig, когда мы проходим мимо деревьев. Воздух здесь настолько морозный, что обжигает щеки.

Деррик сидит между ушей Ossaig, его крошечные руки цепляются за тонкий металлический мех, для равновесия. Лошадь бежит так быстро, что я просто не представляю, как ему вообще удается не соскользнуть.

– Вон там, – говорит Эйтиннэ, указывая жестом.

Впереди, там, где кончается материк, изгибается залив. Скай от нас отделяют только мерцающие воды. Горы там окутаны туманом и белые от снегопада. Я слышала, что чрезмерная вырубка лесов расчистила большую часть лесных массивов на острове, но напротив нас остров покрыт огромными заснеженными деревьями с темными стволами.

Невозможно, чтобы лес вырос так быстро, не без помощи фей, по крайней мере. Подобно зазубренным скалам, которые появились в парке Королевы в Эдинбурге, фейри должно быть изменили ландшафт и вернули древние леса. Перед их заточением весь остров Скай был покрыт густым лесом.

– Лошади могут попасть на остров? – Спрашиваю я.

Есть истории, в которых говорится, что фейри не могут пересечь воду. Это был один из тех способов, который шотландцы советовали, чтобы сбежать от фейри, если они когда-нибудь начнут охоту. Фейри не могли преследовать людей, их силы слабели. Ossaig уже пересекали реки и ручьи, но, возможно, глубокие воды – совсем другое дело.

Эйтиннэ улыбается мне.

– Конечно же, они могут. Но у нас есть другие способы.

Ну, конечно же, они могут.

– Эти истории, которые придумали люди про фей, на самом деле полная чушь, – бормочу я.

Деррик хихикает.

– Хотел бы я знать, кто распространяет эти глупые слухи. Люди настолько доверчивы, – его глаза расширяются. – Как думаешь, если я скажу им, что мед отталкивает фейри, они оставят немного для меня?

– Ты ужасный, – говорю я ему.

– Нет, нет, нет, – говорит он с безмятежной улыбкой. – Я превосходен. Мне нравится мой план. Это хороший план.

Я бросаю на него резкий взгляд.

– Так что за другие способы?

Эйтиннэ останавливает лошадь и спрыгивает с нее. Я делаю то же самое, ожидая, когда Деррик слезет с ушей Ossaig и сядет мне на плечо. Рассеяно я тянусь к его крыльям, жест, который стал уже привычкой.

– Есть портал, отсюда на Скай, который другие фейри не могут обнаружить, – говорит Деррик. – Sluagh наблюдают за островом сверху, а солдаты Лоннраха патрулируют лес, поэтому лошади не могут остаться незамеченными, приближаясь к острову.

Я холодею.

– Они там? – Лоннрах узнал это от меня; он слышал, что Деррик упоминал Скай в моих воспоминаниях, он украл эту информацию, чтобы попытаться найти моих друзей.

“Ты провела год тренировок с моим врагом и этим пикси. Я предполагаю, что они часто говорили о вещах, которые ты не понимала”.

Моя рука дрожит, я засовываю ее под пальто и нащупываю шрам на предплечье. Воспоминание о том, как я встретила Деррика, и как он решил поселиться в моей гардеробной. Казалось бы, неважное воспоминание, я никогда бы не рассматривала его как нечто жизненно важное.

” – Хороший шкаф, – сказал он. – Хороший размер. Не такой большой, как тот, который был у меня на острове Скай, но и этот сойдет”.

” – Сойдет?”

” – В качестве моего нового дома. Идеальный. Он мне нравится. Он мой”.

После того, как Лоннрах увидел это воспоминание, он узнал, куда Деррик, скорее всего, приведет остальных. Куда я вероятнее отправлюсь, после побега из зеркальной комнаты. Я выдала их местоположение, даже не подозревая об этом.

– Айлиэн? – Деррик отвлекает меня из моих мыслей. Когда он видит выражение моего лица, он неправильно понимает его. – Не беспокойся, – говорит он, поглаживая мою руку, – они все еще не смогли найти нас, ненормальные ублюдки. Мы построили его, чтобы оставаться незамеченными.

– Деррик…

– Тебе там понравится, У нас есть вкусная еда.

Пряча свое чувство вины, я смотрю, как Эйтиннэ подходит к краю скалы.

– Тогда почему вы покинули ваше королевство? – Спрашиваю я рассеяно. – Ты говорил, что все пикси улетели в Корнуолл.

Его крылья замерли.

– Он был обнаружен однажды, очень – очень давно, – мне не нравится его тон, в нем слышится боль, – но я перестроил защиту два года назад. Она держится.

То, как он рассказывает об этом, предотвращает любые дальнейшие расспросы. Очень ясно давая понять: я не хочу говорить кто и как, при каких обстоятельствах обнаружил это место или почему мы улетели. Ну, похоже, за время моего отсутствия ничего не изменилось. Фейри остались такими же таинственными, как и всегда.

Эйтиннэ приседает на краю обрыва и прикладывает ладонь к земле; глаза широко открыты и не моргают. Ее сила внезапно заполняет мой рот, устойчивый вкус цветочных лепестков и грязи оседает на языке.

Я хотела спросить, что она собирается делать, когда она ударила кулаком по земле. Почва подо мной содрогается и трескается. Я отступаю назад, молясь всем сердцем, чтобы она не отколола эту часть от утеса. Падение в воду будет довольно долгим.

Затем я с изумлением наблюдаю, как из глубин земли начинают подниматься корни дерева. Мне уже приходилось видеть подобное, когда Киаран открывал портал в Sith-bhruth, как он управлял флорой, создавая дверь. Корни растут и поднимаются ещё выше, сплетаясь воедино, они обвиваются вокруг нас, словно терновый куст. Сплетаясь вместе, они медленно становятся огромным коренастым деревом, которое, как казалось, достигает небес; его ветви острые, словно ножи, из темного материала, на солнце они мерцали будто стеклянные. Это очень напомнило мне тот лес в Sith-bhruth.

– Эйтиннэ, – я неуверенно зову её, когда корни начинают обвиваться вокруг моих ног.

Она даже не смотрит на меня. Ее глаза все еще широко открыты.

– Позволь им забрать тебя.

Забрать меня? Корни обвиваются вокруг меня, и с каждой секундой становится всё темнее и тяжелее. Атмосфера вокруг нагнетается. Словно почувствовав моё напряжение, Деррик тянется к моему уху и пытается что-то сказать, но я не слышу его из-за корней, что сплетаются все больше.

Внезапно моё горло сжимается. Я понимаю, что гладкое дерево наклоняется, и толкаю его, но оно даже не сдвигается с места. Я кручусь в поисках другого пути сбежать и замечаю щель между корнями, но она закрывается прямо передо мной.

Выхода нет. Я в ловушке. Гладкий материал полуотражающий – прямо как зеркала.

Теперь ты по себе знаешь, каково это – чувствовать себя беспомощным.

Любая рациональная мысль ускользает от меня. Твёрдый материал обвивается вокруг моих плеч, я пытаюсь глотнуть как можно больше воздуха, но не могу. Корни всё ближе окутывают меня, сердце бешено колотится. Паника во мне поднимается до тех пор, когда я могу услышать удары пульса в ушах. Я не могу дышать.

– Айлиэн! – Деррик зовет меня, его крошечные ногти впиваются в кожу на моей шее. Я не могу услышать его из-за моей паники. Я не могу думать ни о чем, кроме того, что не могу дышать. Лишь сдавливаю корни до тех пор, пока пальцы не начинают кровоточить.

Но они продолжают сдавливать и поглощать меня всю. Меня окутывает тьма. Черная, как смоль.

Я закрываю глаза. Именно в тот момент, когда я была уверена, что дерево раздавит меня, треск от роста корней прекратился. Я падаю на колени, задыхаясь. Когда я открываю глаза, меня, буквально, ослепляет яркий свет. Картинка в глазах мутная, но мне удается различить скалы, возвышающиеся надо мной, темную пещеру и…и…

– Гэвин!

Я даже не задумываюсь. В один момент я на коленях на заснеженной земле, а на следующий – на ногах, крепко обнимаю Гэвина. Я глубоко вдыхаю его запах: виски, дым и ароматное мыло. Это потихоньку успокаивает мой бешеный пульс, восстанавливает дыхание. Неожиданно меня наполняет ощущение тепла и безопасности.

Он жив. Он и правда, жив.

– Айлиэн, – бормочет он, его тело слишком напряжено в моих объятиях. Он с осторожностью произносит моё имя, словно проверяет его вес на своем языке, – Айлиэн, – он вновь повторяет, словно неуверенный.

Я даже не пытаюсь понять его реакцию. Я утыкаюсь лицом в теплую шею. Он пахнет безопасностью. Он пахнет домом. Он пахнет всем тем, чего я так желала в зеркальной комнате, что я увижу его снова и обниму вот так, как сейчас.

– Ну, чёрт возьми! – Я слышу, как Деррик ругается, пытаясь вылезти между нами. Легкий поток воздуха от его крыльев касается моей щеки, когда он улетает.

– Это неловко. Ой! Эйтиннэ! Перестань так бесстыдно пялиться, и иди поищи своего брата, – пауза. Затем: – ну, хорошо. Я буду в том дереве. Прямо тут. Позовите меня, когда закончите.

Крылья Деррика тихонько шумят, а шаги Эйтиннэ растворяются в темноте пещеры. Мгновением позже я лишь сильнее прижимаю Гэвина, но в нем ничего не говорит о том, что он хоть немного расслабился, его плечи все еще напряжены.

Как же сильно это отличается от того последнего раза, когда я его видела. Перед сражением, он обнял меня так, будто знал, что ему придётся меня отпустить, но не был готов. Как будто не увидит меня снова.

Как будто он думал, что я иду умирать.

Я отстраняюсь, чтобы спросить, что не так.. и вздрагиваю.

– Господи, – шепчу я.

Шрамы вокруг его правого глаза, которые выглядят как отметки от когтей на его коже. Другой, длинный, тянется от губ и продолжается над скулой, заканчиваясь у самых ресниц.

Но не на шрамы я обратила внимание. Что-то во взгляде Гэвина заставило меня остановиться. Его ярко-голубые глаза, всегда такие родные и знакомые, уставшие от борьбы. Он смотрит на меня так, будто мы никогда не встречались прежде. Будто мы не выросли вместе или не бились вместе против фейри или будто мы чуть не поженились из-за того недоразумения.

Я тянусь, чтобы прикоснуться к шрамам. Он вздрагивает, но не отступает. Я провожу пальцами по дорожкам, что они оставили на коже.

– Как это произошло? – слова сами слетают с моих губ.

Я провожу пальцем по самому длинному шраму, и Гэвин хватает меня за руку.

– В ночь, когда ты исчезла, они пытались забрать мои глаза, – его голос пустой. – Твой пикси спас меня.

Я сглатываю подошедший к горлу ком. Я должна была его спасти. Не Деррик.

– Мне очень жаль.

Гэвин отступает на шаг и ещё долгое время рассматривает меня.

– Я думал, ты погибла. Мы все так думали. После трёх лет отсутствия я думал, что Эйтиннэтоже мертва.

– Они забрали меня в Sith-bhruth, – говорю я, – разве Киаран не говорил вам?

Я всегда понимала Гэвина с полуслова. Я знала его так долго, что каждая мелочь в нём была мне известна: его лицо, чувства, выражения. Я знала, что ему нравится и не нравится. Я знала, что когда он потерял отца, он глубоко похоронил свои эмоции, как и я, когда потеряла маму.

Но этот Гэвин… Спустя три года он почти неузнаваем. Он держит себя совсем по-другому, тело напряжено, как будто он готов сражаться в любой момент. И я не пропускаю, как его глаза мелькают в осторожной оценке окружающей местности.

– Айе, он говорил мне.

Деревья шелестят вокруг нас, и взгляд Гэвина скользит сначала слева от меня, затем справа. Лес возвышается над пещерой, отбрасывая на заснеженную землю тени. Лес густой и темный, ничего не видно, кроме самого входа в пещеру. Я чувствую силу в этом месте, она оседает на моём языке, как и тогда, когда Киаран открыл мне портал. Это место должно быть скрыто от солдат Лоннраха.

Деревья снова колышутся, а прохладный ветер развивает мои волосы. Тело Гэвина напрягается, будто он прислушивается к чему-то. Спустя мгновение, он говорит.

– Тебя не было долгое время, даже для мира фейри. Но ты не выглядишь изменившейся, – он всматривается куда-то позади меня. Чтобы увидеть, что я кого-то привела? – На тебе даже нет отметок.

Я делаю шаг назад.

– Что ты имеешь в виду?

Шрамы, оставленные Лоннрахом, скрыты под одеждой, но он никогда не касался моего лица, никогда не отмечал меня там. И, в отличие от Гэвина, мой возраст не изменился. Мне было восемнадцать, когда Лоннрах забрал меня в Sith-bhruth, и мне всё ещё восемнадцать.

Гэвину уже двадцать четыре. Он вырос в плечах. Его тело выглядит более мужественным, мускулистым. Я замечаю маленькие, сморщенные шрамы на его шее, чуть выше воротника пальто.

– Я видел людей, которых они туда забирали, – говорит он строго. – Они не возвращаются прежними. Они лишь умело притворяются теми, кем они были, но они преданы фейри. Они уже предавали нас раньше.

Я почти говорю ему, что я не осталась прежней. Что часть меня вернулась сломленной. Лоннрах вырвал и уничтожил часть меня, и я не уверенна, смогу ли хоть когда-то заполнить эту дыру.

Пальцы тянутся, чтобы засучить рукава. Чтобы показать ему мои шрамы. Я не неотмеченная. Я не целая. Я до сих пор изо всех сил пытаюсь собрать кусочки себя воедино.

Но я ничего не делаю. Я кладу дрожащую ладонь на его щеку, призывая его посмотреть на меня.

– Ты думаешь, я подобна им? – Когда он не отвечает, я добавляю: – я бы никогда не предала тебя.

Он стискивает зубы.

– Я не знаю этого.

Я должна убедить его. Гэвин – результат этого мира, который я оставила, когда попала в плен. Лоннрах показал мне лишь призрачную часть разрушенного Эдинбурга, сразу после того как все произошло, и это пробудилось в моем воспоминании. Гэвин был там. Он все видел.

– Айе, ты знаешь, – говорю я ему. – Ты хотел, чтобы я тебе пообещала перед битвой. Ты помнишь? – он качает головой. – Ты хотел, чтобы я пообещала, что не умру.

Гэвин отпрянул от моего прикосновения.

– И ты так и не сказала этих слов.

Я помню.

Я не могла их сказать. Я не даю обещания, которые не могла бы сдержать, а часть меня верила, что я не выживу, чтобы увидеть следующее утро. Если я выживу то только, потому что спасу их всех. Если я погибну, значит, я проиграла. Здесь не было других вариантов.

Теперь я лучше знаю.

Прежде чем я успеваю ответить, Гэвин говорит.

– Докажи мне это. Что ты все еще Айлиэн.

То, как он это говорит, останавливает меня. Он произносит это тихо и расчетливо.

– Доказать? – Я делаю шаг к нему, но он отступает. – Гэвин я стою прямо перед тобой. Я живая. Какое доказательство тебе еще нужно?

– Они легко могут контролировать людей. Почему я должен тебе верить?

Я начинаю понимать: через что бы он ни прошел, это научило его никому не доверять. Даже мне.

– Потому что я Соколиная охотница, – просто отвечаю я.

Выражения лица Гэвина не изменилось.

– BaobhanSith залезала тебе в голову раньше. То, что ты Охотница, не остановило ее тогда.

Мои губы сжимаются, а пальцы сворачиваются в кулаки. То, что ты Охотница, не остановило ее тогда.

Он не ошибся. Это так же не остановило Лоннраха. Ни от копания в моей голове, ни от кражи воспоминаний, как будто это было совсем несложно. Киаран однажды говорил мне, что я еще не вошла в полную силу Охотниц, даже учитывая, что я могу сражаться с фейри и двигаться так же быстро, я не могу видеть их без сейгфлюра, и я до сих пор пытаюсь противостоять их ментальному воздействию.

Единственная разница между мной и любым другим человеком, вернувшемуся из Sith-bhruth в том, что способности Охотницы дают мне силы противостоять большим физическим повреждениям. Это значит, что Лоннрах мог мучить меня дольше, и укусы практически заживали к его следующему визиту.

Они всегда заживают. Видишь? Они всегда заживают.

Я подавляю воспоминания, которые грозятся вырваться наружу.

– Как я могу тебя убедить?

Гэвин зовет Деррика, который вылетает со своего места из рядом стоящих деревьев, оставляя золотую дорожку в воздухе.

– Вы уже закончили обниматься? Потому что я уже не могу…. Ух. Кто-то пнул котенка? Что случилось?

– Я отведу ее вниз, – говорит Гэвин, – сходи за Дэниэлем.

– Нет, – резко говорит Деррик, его ореол окрашивается красным цветом. – Я не верю, что это необходимо.

– Это нужно сделать, – отвечает Гэвин. – Ты знаешь почему.

На какое-то мгновение, я могу поклясться, деревья замолчали. Все деревья замерли вокруг нас. И даже легкий ветерок пропал.

Деррик смотрит на Гэвина долгое время, словно решает, что сказать.

– Она не похожа на других. Она…

– Охотница, – отвечает Гэвин. Его взгляд встречается с моим. – Я знаю.

Ради всего святого с меня достаточно,

– Она находится прямо здесь, – шиплю я. – И она хотела бы объяснений.

– Это тест, – говорит Деррик. Он подлетает к моему плечу, как будто в знак солидарности против Гэвина. Его крылья задевают мою щеку. – Неприятный. Для того, чтобы доказать, что ты не под воздействием sithichean. Тебе не надо этого делать.

Гэвин сверлит его взглядом.

– Айлиэн все еще человек. Она была под воздействием фейри и раньше, и здесь не может быть исключений. Ты один из тех, кто придумал это правило. Помнишь?

Крылья Деррика быстро начинают биться о мою кожу.