Текст книги "Исчезающий Трон (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Добро пожаловать назад, на землю живых, – сказал Гэвин. Он махнул рукой со знакомой полуулыбкой. – Полагаю, все сработало.

Тогда я поняла, что капли воды зависли в воздухе прямо вокруг нас. Они сверкали, как миллионы блестящих алмазов, рассыпанных по пляжу.

Поразившись, я прикоснулась к одному. Он заколыхался, когда мои пальца прошли сквозь него, а затем рассыпался на десятки крошечных капелек.

– Это я делаю? – спросила я Эйтиннэ.

Она слабо улыбнулась.

– Придется приложить некоторые усилия, чтобы управлять этим. Если ты спокойно выдохнешь и представишь, как они медленно опускаются…

Я моргнула и капли упали на землю с тяжелым шлепком.

– Ну можно и так, – потом она сказала обнадеживающе: – Ты устала.

– Прости.

У Гэвина заняло мгновение, чтобы привести себя в порядок, проводя по влажным волосам. Он удержал повисший стебель seilgflùr.

– Это может быть не столь впечатляющим как удержание воды, но, полагаю, тебе это уже не понадобится.

Не понадобится? Я дотронулась до основания шеи, ожидая, что чертополох будет там, где я его оставила, но он исчез. Со сбившимся дыханием, я потянулась к Деррику, сжимая его в руках.

– Ух! – крикнул Деррик, хватаясь за пряди моих волос. – Не так сильно. Я пикси, а не чертов цветок.

Вздохнув, он все-таки отпустил мои локоны и сел на мою ладонь. Впервые, я увидела его без помощи seilgflùr. Это настолько отличается, как будто пелена спала с моих глаз. Лицо то же, его эльфийские черты не изменились, но появилось милое искрометное свечение, которого прежде не было – подобно тому, как выглядел Киаран, когда мы впервые были в Sìth-bhrùth. Крылья Деррика блестели, как утренняя роса. Крошечные жилки внутри них выглядят так, будто наполнены золотом.

Деррик переминался от дискомфорта.

– Ты так и будешь пялиться на меня? – он указал на мою одежду. – Эйтиннэ потребовалось чертовски много времени, чтобы вернуть тебя назад.

Вот тогда я посмотрела вниз и увидела, что вся покрыта кровью, мое платье пропиталось ее. Воздух резко вышел сквозь сжатые зубы.

– Черт побери, – пробормотала я. – Что случилось?

Деррик отлетел и приземлился на плечо Гэвина. Молчание было невыносимо. Ответила Эйтиннэ.

– После того, как brìgh потерял твою энергию, мне потребовалось несколько часов, чтобы найти тебя, – ее голос дрожал от холода.

Часов? После того, как цветы завяли из-за вмешательства Кайлих, она, должно быть, перемещала нас по воспоминаниям, чтобы сделать поиски Эйтиннэ еще более сложными. Не удивительно, что она выбрала правду из всех других ‘подарков’, которые могла бы даровать.

Эйтиннэ выглядит такой хрупкой, как будто она вот-вот сломается. Кровь из ее порезов струйками бежит по рукам. Из носа кровоточит так же, как и ее руки, запястья, предплечья. Некоторые порезы тонкие, некоторые почти до кости.

Кровь за кровь, так Киаран говорил. Так вот какую жертву она принесла, чтобы вернуть меня назад? Темные волосы Эйтиннэ выбились из ее пучка, и придерживаемые льдом приклеились к ее лбу. Даже ее кожа посинела.

– Вот, – сказала я, скидывая пальто с плеч, чтобы обернуть вокруг нее. Я взглянула на Гэвина, но он не смотрел на меня. Он наблюдал за Эйтиннэ, как будто он хотел помочь, но не был уверен чем.

Ее раны даже не затягивались, определенно не так быстро, как обычно. Ее кровь капала на пляжные камни.

– Ты не исцеляешься.

Эйтиннэ слегка качнулась, ее кожа стала еще более бледной.

– Часть жертвы, – прошептала она. – Невозможность использовать силы для лечения, и мне пришлось использовать больше крови, чем я ожидала, – ее взгляд ни на чем не сфокусирован. – Знаешь, не думаю, что чувствую себя хорошо. Думаю …

– Дерьмо, – пробормотал Гэвин, дотянувшись до нее, прежде, чем она резко нырнула вперед. Он сгреб ее в свои объятья.

– Эйтиннэ? – она не ответила; ее глаза закрыты, щека прижалась к его груди. – Мне нужно отнести ее внутрь, – сказал он. Перед его рубашки уже полностью пропитался ее кровью. – Кто-нибудь из фейри мог бы зашить ее раны.

– Нет, – Эйтиннэ внезапно дернулась у него, – не позволяй никому увидеть меня в таком виде.

– Отнеси ее за свою дверь, Видящий, – проговорил Деррик. – Я заштопаю ее сам, – крошечная ухмылка пересекла его лицо. – Я буду нежным.

– Уж лучше это было бы так, – выдохнула Эйтиннэ.

– Где Киаран? – спросила я, когда все решили.

Гэвин с Дерриком посмотрели на воду. Я проследила за их взглядом через пляж туда, где накатывают волны. Киаран стоял полностью одетый, волны плескались вокруг его колен.

Он смотрел на горизонт. Кровь ручейками стекала в воду рядом с ним. Потом он перевел взгляд на пляж, и его глаза встретились с моими. Мое сердце упало. Его глаза. Его глаза. Взгляд так сильно походил на взгляд Кадамаха. Глубокая, бескрайняя темнота в них. Безнадежность.

– Он отошел, когда Эйтиннэ не смогла вернуть тебя сразу, – сказал Деррик.

Я собиралась отправиться к нему, когда Эйтиннэ схватила меня за запястье. Ее глаза все еще рассеяны, но как-то она нашла в себе силы притянуть меня вниз, пока ее губы не нашли мое ухо. Ее сообщение, произнесенное шепотом, предназначалась только мне.

– Сегодня это напомнило ему, что однажды он потеряет тебя, – ее следующие слова наполнены сожалением – Охотницы всегда умирают молодыми. Всегда.

Она потеряла сознание, и Гэвин развернулся, чтобы отнести ее внутрь.

Мой взгляд снова встретился с Киараном, и было такое ощущение будто весь мир исчез. “Я знаю, – хотела сказать ему, – я все знаю”.

Он резко отвел взгляд, как будто бы услышал мои мысли. Может, так и есть. Прежде, чем я могла остановить его, он выскочил из воды и направился к темному входу в пещеру.

Позже этим вечером, я уставилась на гору кусочков на моем рабочем столе. Коллекция, которую Деррик, без сомнения, собирал в течении всего моего трехлетнего отсутствия. Тут сломанные пистолеты с кремневым замком, брелоки часов, зубчатые валики, винтики, металлические детали из разных источников.

– Они для твоих работ, – проговорил Деррик, когда вернулся ко мне, после того как зашил Эйтиннэ. – Посмотри, какие блестящие! Эти мои любимые.

Думаю, то, что случилось со мной, напугало его, хотя он никогда не признается в этом. Эйтиннэ сразу же вылечила мое тело, но она провела несколько часов, разыскивая меня за завесой. Это казалось намного дольше, будто Кайлих и я перемещались из одного воспоминания в другое вечность.

– Мне нужно побыть одной некоторое время, – говорю я Деррику. – Просто осмыслить, что произошло.

Его крылья сложились вместе.

– Ты хочешь, чтобы я утих?

Я улыбнулась и помотала головой.

– Одна, совсем одна, – рукой погладила его крылья. – Ты можешь снова проверить защиту?

Ничего не могу поделать, я переживаю из-за Кайлих. Даже учитывая, что Эйтиннэ сказала ей, что не хочет трон, Кайлих не оставит меня, поскольку она не принимает ответ “Нет”.

“У меня может быть и ограниченные силы в твоем мире, но я знаю, что все, кого ты оставила, в том подземном королевстве. Уверена, что хочешь их безопасности?”

– Ладно, – промямлил он. – Но тебе лучше рассказать мне все позже.

Он улетел из комнаты в потоке света. Я вздохнула и посмотрела в окно. В фальшивом разрушенном Эдинбурге снова падает снег. Мой дом единственный еще стоит на площади. Отсюда я могу видеть разрушенные стены замка – то, как парк на Принцесс-стрит зарос виноградной лозой.

Я решила, что нужно пожелать комнату в каком-нибудь другом месте. Возможно, в Аргентине. Или Западной Индии. Где-нибудь, где тепло. Что не похоже на Шотландию, где я смогу закопаться пальчиками в теплый песок и забыться ненадолго.

Но затем я посмотрела наружу и понаблюдала, как снег падает на мостовую, которой больше не существует, и мне больше ничего не хотелось.

Один из винтиков Деррика скатился на пол с резким скрежетом, что вывело меня из задумчивости. Я подняла его и положила среди металлических деталей. Мой взгляд побродил по формам, размышляя, во что их соединить.

Когда-то я была способна соединить их в целое, прикладывая совсем немного усилий. Мне не требовалось планировать или заранее продумывать; работа приходила ко мне так же естественно, как и дыхание. Изобретение нового оружия было похоже на сбор сложного пазла – увлекательное новое открытие. По крайней мере, это предотвращало мои кошмары.

Теперь у меня нет даже этого маленького кусочка комфорта. Сегодня детали кажутся незнакомыми. Я даже не могу понять, могут ли они соединиться вместе. Я не знаю, что сделать, или как это сделать.

Я поднимаю кусочек и удерживаю часть старого циферблата. Что же мне делать с тобой?

Неосознанно я чувствую, как во мне пробуждается сила. Она проходит по венам в моих руках, вниз, к запястьям, и выходит из ладоней, ее тепло окутывает металл. Циферблат возвышается и скручивается, принимая форму лепестков. Остальные кривые металлические детали рядом формируют цветочный стебель, сделанный из пылающего, расплавленного золота.

Так красиво. Я трепещу. Я сделала это. Я сделала.

Быстрый стук в дверь разрушает мою концентрацию, и я с грохотом роняю металлический цветок на ковер.

Дверь в мою спальню позади меня открылась и с тихим щелчком закрылась.

– Деррик, – вздохнула я, поворачиваясь на кресле, – я же сказала тебе…

Дыхание остановилось. Киаран. Он все еще промокший от волн и дождя. С одежды капает на ковер. Теперь, когда у меня есть Зрение, я понимаю, насколько он сияет, вижу золотистый блеск на его сияющей коже. И его глаза такие светящиеся, яркие. Я ошибалась, сравнивая цвет с сиренью. Цветок бледнеет в сравнении с ним.

Его рука перевязана полосками ткани, кровь просачивается через материал от порезов, как у Эйтиннэ, которые все еще не зажили.

Я уставилась на темно-красные пятна, распускающиеся на белой ткани и вспомнила, как он проводил по лицу мертвой Охотницы, оставляя красную полосу на ее загорелой коже. Я вздрагиваю и разворачиваюсь обратно к металлическим кусочкам, даже не видя их.

Что мне сказать? Я даже не знаю, с чего начать.

– Как твоя рука?

О, ради Бога.

Киаран не ответил. Его ботинки протопали по ковру, и внезапно он оказался рядом со мной, так близко, что мы почти соприкасались.

– Что произошло на той стороне? – спросил он.

Когда я не ответила, он положил руку на мою щеку и повернул меня лицом к себе. Его глаза так отличаются от тех, что были в прошлом. Нет пустоты.

– Кэм?

И что мне сказать ему? Правду, которую мне показала Кайлих? Киаран так сильно старался спрятаться от той части себя. Он сменил имя. Он пожертвовал троном. Он отказался от всего, и я не должна была знать об этом, пока он не будет готов сам все рассказать.

То, как он смотрел на другую Охотницу, как прикасался к ней … я в любом случае не должна была видеть это. Я вторглась в его самые интимные личные воспоминания. Прямо, как Лоннрах врывался в мои.

Я отвернулась от него и снова посмотрела, как снег падает большими пушистыми снежинками, которые покрыли землю и сделали деревья белыми.

– Прости, – сказала я.

– Кэм, – его голос тяжелый, – скажи мне.

Просто не смотри на него.

– Я видела Кайлих.

Если бы я не прислушивалась, я могла бы пропустить его резкий вдох. Воздух между нами стал ледяным. Он отошел назад.

– Тогда она что-то предложила тебе. Догадываюсь, что это была не жизнь.

Теперь снег падал сильнее и сильнее. Даже передних ступенек у дома не видно.

– Она предложила мне правду.

Молчание между нами растянулось надолго; казалось оно длится часами. Если бы я взглянула на него снова, знаю, я бы увидела холодное и просчитывающее варианты выражение лица, как будто он решает, что сказать следующим. Киаран очень осторожен в этом.

– Понятно, – наконец сказал он.

И все. Он не объяснялся; ему и не нужно. Он знал, что я видела и что узнала.

– Почему ты убил ее? – я удерживаю взгляд на снежной буре, которая усилилась, хотя даже сквозь нее я все еще могу слегка различать руины города. – Это единственное, чего я не понимаю.

Мне не нужно пояснять, о ком я говорю. Он знает. Я могу судить об этом, как он напрягся позади меня, как он стал таким тихим.

– Ничто никогда не удивляло меня так, как она, – сказал он. Он встал за моим креслом и смотрел, как падает снег. – Я никогда не думал, что способен хоть что-нибудь чувствовать, пока не встретил ее. Я никогда не думал, что мог бы … хотеть кого-то. Не так, как я желал ее.

Но ты убил ее, я практически указала на это. Я ничего не сказала; я удерживаю взгляд на сугробах снаружи, освещенных золотом уличных ламп.

– Даже Сорчу? – спрашиваю я неуверенно, а затем желаю, чтобы я этого не делала. Это только предположение, глупое предположение.

Киаран тут же посмотрел на меня, но я не встретила его взгляда.

– Она и это тебе показала?

Хотела бы я быть не права. Я не хотела быть правой. Слезы выступили из глаз.

– Ей не нужно было, – сказала я. – Я видела, как Сорча смотрит на тебя, – точно так же, как делаю это я.

Рука Киарана сжалась в кулак.

– Сорча была моей супругой, – ровно проговорил он.

Мои пальцы дотянулись до шрама, который удерживал воспоминание о том, когда я впервые встретила Сорчу, когда я впервые поняла, что они с Киараном знали друг друга. “Ты все еще связан своей клятвой со мной. Feadhgachre. Всегда и навечно, помнишь?”

– Тогда твоя клятва…

– Это древний обычай давать клятву своему супругу. Поэтому я произнес ее, и это связало нас вместе.

“Он заставит тебя думать, что заботится о тебе. Кадамаху на всех наплевать, и уж точно на тебя”.

Мне бы хотелось, чтобы Киаран рассказал мне все это, прежде чем мы начали бегать по улицам ночью и убивать монстров. Ничего из этого не было важно тогда, потому что Киаран был моим средством достижения цели. С ним я планировала достигнуть своей мести. Обучиться всему, что он знает, и вырвать ее сердце так же, как она сделала с моей мамой. Зуб за зуб.

Но теперь … теперь мне бы хотелось, чтобы у него не было прошлого, чтобы он начал с чистого листа, когда спас мою жизнь и прошептал четыре слова: мы убьем их всех. Тогда не ранило бы так сильно то, что фейри, убившая мою маму, была так же его супругой.

– Тогда как ты встретил Охотницу? – спросила я, больше не желая говорить о Сорче.

Легкая улыбка заиграла на его лице.

– Она пыталась убить меня.

Большинство людей было бы встревожено попыткой убийства, но Киаран, кажется, рассматривает это как флирт или лесть – возможно оба варианта.

– И это, должно быть, согрело твое темное Неблагое сердце.

– Конечно же нет, – произнес Киаран. – Но после нескольких попыток я начал восхищаться ее упорством, – его лицо смягчилось. – Это была первая эмоция, которую я познал за тысячи лет, и я захотел узнать ее.

Что-то пробудилось во мне, что-то, чего я не чувствовала долгое время. Я с трудом узнала это вначале, это так странно для меня: я ревную. Я знала о другой Охотнице, и что Киаран любил ее, но слушать об этом – все равно, что нож повернули в моем животе.

Я ничего не говорю, если бы сказала, то не уверена, что смогла бы удержать ревность вдали от голоса.

– Мы месяцами тайно встречались. Пока один мой подданный не привел мне Видящего, – сказал он. – Это было одной из моих забав: вырывать их глаза, прежде чем убить их, просто, чтобы видеть их последнее видение.

Я пыталась не представлять этого, но у меня не получилось.

– Видение было о том, как я убил ее. – Киаран говорил настолько машинально, как будто практиковался в этом. Он не наблюдал за снегопадом; он заново проживал свое воспоминание, момент своего прошлого, который все изменил.

– Я думал, что могу предотвратить это, если прекращу видеться с ней, – его челюсть сжалась и он посмотрел вниз. – Если перестану охотиться на людей.

Он замолчал, и я не знала, продолжит ли он. Внезапно стало так очевидно, почему он отказывался рассказывать мне о видении Гэвина перед сражением. Ты отчаянно будешь стараться предотвратить это, но каждое принятое решение, которое ты сделаешь, только приблизит тебя к нему.

Киаран сделал вдох.

– Без Дикой Охоты я начал умирать. Мое Королевство начало рушиться. Когда я был наиболее слаб, Сорча привела мне человека. Она пыталась спасти мою жизнь – наши жизни, – он зажмурился. – Я не мог остановиться. И из всех людей, которых Сорча могла выбрать, она убедилась, чтобы это была…

– Твоя Охотница, – закончила я за него. Я разрывалась на столь многие эмоции. Печаль. Ревность. Гнев на Сорчу.

И … и … желание. Какими же упрямыми могут быть эмоции, какими сложными и трудными. Несмотря на все те вещи, что сделал Киаран – вещи, которые я видела – я все равно переживаю за него. Я хочу его. Я хочу его так же, как и он хотел, будучи в тех ледяных волнах, шепча заверения в мое ухо. Я хочу его таким, каким он был в руинах Глазго, проводил по моим шрамам, как будто запоминал их. Я хочу его просто такого, открывшегося и уязвимого. Я хочу.

И я начинаю задаваться вопросом, был ли он когда-нибудь действительно моим, чтобы хотеть.

– Катриона, – выдохнул Киаран так, что сердце у меня заболело. – Так ее звали.

Его имя скатывается с его языка плавно, как вода. Он произносит его почтительно. Проговорил его так, будто повторял каждый день своей жизни. Катриона, Катриона, Катриона.

– Красивое имя, – говорю я ему. Я стараюсь держать тон ровным.

Он не слушает меня. Он все еще прибывает в своих воспоминаниях.

– Я поклялся, что больше никогда не заберу человеческую жизнь. Поэтому я попросил свою сестру…. – он взглянул на меня. – Но ты уже знаешь остальное.

– Айе, – тихо ответила я.

Королевства так или иначе пали, а он с Эйтиннэ были прокляты. Боже, бремя, что они несли.. Знание, что выбор, который они сделали для себя – идти против решения Кайлих – стал тем, что уничтожит все. А еще был тем, что сделало из него Киарана.

Он так близко, я снова могу чувствовать его тепло. Я пытаюсь выкинуть из головы все, что Кайлих мне показала, все, что только что услышала. Я хочу забыть все, что он чувствовал к Катрионе, и чем он пожертвовал, когда она оставила в нем тот маленький кусочек человечности. Я хочу, чтобы он помог мне забыть об этом.

Затем он прикоснулся к моему плечу, а я отпрянула назад, потому что не могу притворяться.

– Нет, – сказала я тихо, – я не она. – Я отодвинула стул, создала дистанцию между нами и перешла ближе к двери, но этого недостаточно. – Я не хочу быть заменой ей.

Он тут же оказался рядом. Схватил за предплечья и насильно развернул к себе. Его глаза сверкали. В них появился странный жар, который я не ощущала прежде с человеческим зрением. Это гипнотизирует.

– Так вот о чем ты думаешь? Что ты ее замена?

Я попыталась отодвинуться, но он прижал меня ближе.

– Что еще я должна думать? Мы обе Соколиные Охотницы.

– Для меня это не имеет никакого значения, – сказал Киаран. Он прижался своей теплой рукой к моей щеке. – Кем ты являешься никогда не было важно. Я хочу тебя, потому что я никогда не чувствовал себя более живым, чем, когда я нахожусь с тобой. Я хочу тебя, Кэм.

Затем его губы обрушились на мои, и он поцеловал меня. Боже помоги мне, но я ответила на поцелуй. Я прижалась своим телом к нему и…

Нет. Я должна знать.

– Ты любишь меня? – прошептала я у его губ. – Так же как любил ее?

Киаран отпрянул назад – и его резкий вдох сказали мне все, что я должна была знать.

– Кэм.

Я отшатнулась, пытаясь не обращать внимание на удивление и боль на его лице. Он потянулся ко мне, но я увернулась от него.

– Я не могу, – прошептала я. – Я не могу сделать это. Мне нужно идти.

Я вылетела за дверь.

Глава 33.

Я прошла через туннель на темный пляж. Мне нужно обо всем подумать. Я удивилась, увидев Эйтиннэ. При накатывании пенистые океанские волны едва касались ее ног. Она закатала свои брюки, голени голые. Ее пальто колышется за ней, а длинные волосы свободно спадают в беспорядке.

Луна проливает свой свет дорожкой через прибой, которая приводит прямо к ней, и кожа Эйтиннэ, кажется, светится в ответ.

Я плотнее завернулась в пальто и присела на пляже, недалеко от того места, где Эйтиннэ стояла в воде – безопасное расстояние до прилива. Я не рискую подойти хоть немного ближе. На сегодня я уже достаточно промокла.

– Вижу, ты была абсолютна серьезна, когда говорила, что любишь воду, – говорю я.

Эйтиннэ долгое время ничего не отвечала, просто откинула голову назад, подставляя лицо лунному свету. Наконец, она вышла на пляж, изящно двигаясь по гальке, и села рядом со мной.

Не могу ничего поделать, но замечаю бесчисленное количество швов на ее руках. Хотя сшито отлично – совершенно точно Деррик не сделает что-либо неидеально ни при каких обстоятельствах -темные стежки контрастируют с ее бледной кожей. Так много порезов. Десятки.

– Кажется, есть что-то особенное в море, да? – спросила она, ее голос удивил меня. – Мой вид всегда верил, что оно может показывать скрытые вещи, – она взглянула на меня. – Даже самые глубочайшие страхи.

– Правда? – сказала я без эмоций. Я бы предпочла забыть какого это – тонуть, забыть то, что я видела на другой стороне.

Меня преследовали голоса, выкривающие мое имя, ощущения их рук, хватающих меня за одежду, чтобы удержать там.

– Если мы чувствовали себя достаточно смелыми, – продолжила она, – мы погружались в воду и шептали innisdhomh. Скажи мне. Волны показывали нам наше прошлое, наше будущее – тайны, что затрагивали наши жизни. Иногда они рассказывали нам вещи, которые мы бы хотели не знать.

– Эйтиннэ, – говорю я. – Ты ходишь вокруг да около. Просто спроси.

– Это не вопрос – наблюдение. У тебя такой вид, будто ты не можешь принять какое-то решение, с тех пор, как мы встретились за завесой. Поначалу я думала, что это связано с мамой, пытающейся убить тебя, но …

Я уставилась на океан и попыталась не думать о Киаране.

“Ты любишь меня? Так же как любил ее?”

Киаран оставил след на мне. Он не физический, не как от Лоннраха. Это похоже на то, будто, когда моя память была пуста, мой разум заполнил ее кусочками Киарана, чувствами, которые удерживали меня нормальной в зеркальной комнате. Он сделал это, не понимая, и я позволила ему, тоже не понимая. Боже, как я желаю, чтобы этого не было.

– Охотница?

– Почему ты не хочешь трон? – вдруг спросила я.

Она пожала плечами.

– Это постоянные сражения, поединки, дела двора. Люди намного интереснее. У вас есть красноречивые выражения и пироги…

– Эйтиннэ. Теперь ты ходишь вокруг ответа.

Она замолчала, пока наблюдала, как прибывают и убывают волны, будто бы океан дышит.

– Я всегда знала, что его займет Кадамах или я, – сказала она. – Я не смогла сделать ему больно. Однажды думала, что смогу, но … – Эйтиннэ пожала плечами. – Поэтому я смирилась с тем, чтоумру.

Я посмотрела на нее, и не увидела той Эйтиннэ, что была у костра, фейри, которая сказала первым Охотницам стремиться к отмщению и заставить заплатить ее брата. Эйтиннэ не ожесточилась в результате войны; война очеловечила ее. После всего того, что сделал Киаран, она все еще любила его. И никогда не перестанет.

Я ничего не сказала. Боялась, что скажу что-то не так, или она просто прекратит говорить. Есть еще столько всего, что я хотела бы знать об их прошлом.

Эйтиннэ снова приподняла голову к луне.

– Ты уже знаешь, Кадамах и я были созданы вместе. Наши разумы когда-то были неразличимы, – выражение лица стало суровым. – Затем нас разделили, растили в разных королевствах, и обучали как уничтожить друг друга. Когда он убил моих подданных на том поле, я знала, следом он придет за мной.

– Поэтому ты создала Соколиных Охотниц, – сказала я.

– Соколиных Охотниц, themortair, – ответила она мягко. – Я построила армию, чтобы отправить ихпротив него. Только у Кадамаха и у меня есть силы убить друг друга, – голос стал жестким, – но я хотела разрушить его королевство за горе, которое он вызвал во мне.

– Кайлих показала мне то, что он сделал. – я наблюдала, как накатывают волны и старалась не вспоминать этого. Я не смогла. – Где он начал сражение. Хотела бы я забыть.

– Я знаю, что ты видела, – ответила она тихо. – Именно это подвигло меня создать твой вид.

– Но ты так и не убила его. Почему? – я бы охотилась за ним за то, что он сделал. Я бы насладилась поиском и убила его.

– Я не смогла сделать этого, – прошептала она. – Я недостаточно сильно его ненавидела. Думала, что достаточно, но когда он попросил меня о помощи … – она посмотрела на меня. – Мы просто провели так много времени воюя, что не могли вспомнить ничего другого.

Я прижалась к ней плечом. Она благодарно улыбнулась.

– Я снова могу чувствовать его здесь, – она дотронулась пальцем до виска, – а мы так долго не были связаны подобным образом. После всего, через что мы прошли, я не предам его. Не тогда, когда ятолько вернула его. Я бы хотела, чтобы у нас были еще тысячи лет, чтобы наверстать все то время, что мы потеряли.

– Мы найдем способ спасти миры без того, чтобы кто-то из вас умер, – говорю ей. Это единственное, что могу сказать. Я не могу сказать ей “выбирай”, я не могу позволить ей выбрать. – Клянусь.

Она что, собирается заплакать? Раньше никогда не думала, что смогу заставить фейри плакать – кроме Деррика, и то, это было лишь когда я читала ему Рождественскую песнь о том, как Скрудж перестал быть ублюдком; Деррик сказал, что ему что-то в глаз попало.

– Правда?

– Мы же друзья, – сказала я решительно. – Ты встала против своей маниакальной мамы…

– Смертоносной, – прервала Эйтиннэ. – Почему бы не сказать прямо?

– … чтобы помочь мне. Я возвращаю долг. Просто позволь мне помочь вам. Какими бы не были трудности.

Эйтиннэ улыбнулась.

– Я хочу, чтоб ты знала, я никогда не жалела, что создала Соколиных Охотниц. Какую бы силу я не потеряла … это сделало меня немного человечней.

– Как плохо, что мы все умираем молодыми, – сказала я легко. – Ты вернешь их себе, когда меня не станет.

Эйтиннэ не отвела взгляда. Ее радужки стали будто расплавленная сталь.

– Айе. Это единственное, о чем я жалею, – она вздохнула. – Мне все еще нужен отдых после сегодняшних событий. Я не чувствую своего обычного состояния. С тобой все будет в порядке?

Я кивнула.

– Мне еще нужно несколько минут.

Эйтиннэ оставила меня, ее шаги были тихие из-за песка, когда она возвращалась в пещеру.

Я осталась на пляже и наблюдала за тем, как дышат волны, как камни прижимаются и кружатся друг против друга со стоном, как лодка, качающаяся на волнах. В конечном счете моя сила ослабевает и исчезает самостоятельно, оставляя мою кожу снова холодной. Поднимается морозный ветер, и я спешу уйти в тепло города.

Я направилась к пещере и заметила силуэт на входе в пещеру. Киаран.

– Дай-ка угадаю, – сказала я, подходя ближе, – твоя сестра сказала, где найти меня.

Его улыбки не видно в темноте, но я могла услышать ее, когда он заговорил.

– Напротив. Она сказала, что я выгляжу так, будто мне нужен свежий воздух. Это было не так, пока я не увидел тебя, и понял, что она решила заняться своим вторым любимым хобби.

– Хитрить?

– Я собирался сказать “совать нос”, но ты не так уж и неправа.

Киаран шагнул вперед, а я отступила назад, прежде чем успела понять это. В то же время, улыбка, которой мне даже не нужно было видеть, исчезла – я могу почувствовать это по тому, как напряглось его тело. Как бы я хотела видеть его выражение. Слишком темно, даже для моего нового зрения.

– Кэм…

– Не надо, – я подняла руку вверх и прошла мимо него в пещеру. Мерцающие фонари освещают проход в город… – Здесь правда нечего объяснять.

Прежде я успеваю моргнуть, Киаран встает прямо передо мной, блокируя мне дальнейший путь. Боже, его глаза всегда так сияли? Так красиво?

– Ты не дала мне и шанса ответить тебе, – сказал он. – Если бы дала, я бы ответил, что тут не с чем сравнивать.

Нерешительно он потянулся ко мне. Его пальцы проследовали по моей шее, проложив путь к плечу. Я закрыла глаза от ощущений, то как он прикасается ко мне, будто ему все мало.

– Это все? – я стараюсь удержать голос устойчивым.

Киаран двинулся ближе, нежно скользя рукой обратно вверх к моей шее.

– Я никогда не сражался на ее стороне. Никогда не стоял против армии с ней и не поражался, насколько изящна она в сражении. Я никогда не лечил ее ран, не смотрел с ней на звезды и не сходил с ума, пытаясь ее найти, – его лоб прижался к моему, и я уже не могу думать, не могу пошевелиться, не могу дышать. – Я хочу тебя, Кэм. И я должен был сказать тебе это уже так много раз. Я должен был сказать тебе это в Sìth-bhrùth.

Я не смогла сдержать улыбки.

– Я думала тебя создал Лоннрах, помнишь? Я и слову из этого не поверила бы.

Киаран улыбнулся в ответ.

– Я бы нашел способ убедить тебя. Для начала использовал бы свой язык: Thagaolagamortle m’ uilechridhe, Кэм. – он выдохнул слова у моей кожи. – Затем я бы перевел это и сказал, что лю…

Я прижалась к его губам.

– Ни каких высокопарных слов. Никаких заверений, – я подымаюсь на цыпочки и шепчу в ухо. – Ты дал обещание, МакКей. Покажи мне, что я для тебя значу.

– В твою комнату. Сейчас же, – он будто затаил дыхание.

Затем взял меня за руку, и провел по туннелю обратно в город, мимо мигающих уличных ламп и темных пространств. Уже насталапоздняя ночь и улицы были почти пустые, прямо как в Эдинбурге. Мое сердце заколотилось, когда мы дошли с ним до моего балкона, а затем и комнаты. Дверь закрылась с хлопком. Никаких признаков Деррика, слава Богу.

Киаран схватил мою рубашку и поцеловал меня, сильно прижавшись своими губами к моим. Как будто забывшись, он бормотал на своем языке, снова и снова. Слова каскадом слетали с его языка непрерывном акцентом, который заставляет меня жаждать большего, который заставляет меня безумно хотеть.

– Расскажи мне, о чем ты говоришь. Переведи, – я прижалась губами к внутренней стороне его подбородка, выше его плеча. Я буду целовать его везде.

– Ты хочешь знать, что значишь для меня, Кэм? – его губы проследовали вниз по изгибам моей шеи. – Каждый день я задаюсь вопросом, когда твоя человеческая жизнь закончится, и это до ужаса пугает меня, – его слова жгут мою кожу. – Из-за тебя я не хочу, чтобы у меня была вечность.

Соколиные Охотницы всегда умирают молодыми. Всегда. Как бы я хотела, чтобы эти слова не были правдой. Я бы хотела, чтобы он был человеком или чтобы я была фейри, и у нас было бы тысячи лет жизни для этого.

Его руки по обе стороны от моего лица, самое нежное из прикосновений.

– Aoramdhuit.

Я буду поклоняться тебе. (В оригинальном переводе первой части “я буду служить тебе”, имеется в виду так же боготворить – прим.переводчика)

– Ты говорил, это обет. Мне тоже сделать так?

– Нет, Кэм, – его глаза поймали мои, прямо перед тем, как он поцеловал место на моей шеи, где ощущается пульс. Затем губы переместились к моему уху, шепча, – позволь мне соблюсти мои слова.

Я больше не могу сдерживаться. Прежде чем я успеваю понять, я хватаю его за рубашку, моя спина прижимается к стене, и я целую его, и целую его, и целую. Он смеется, удивленный, когда я дотягиваюсь до пуговиц на рубашке – расстёгивая одну, вторую, третью – пока он нетерпеливо не срывает их.