Текст книги "Исчезающий Трон (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Я пытаюсь не отставать от Эйтиннэ, и мы быстро движемся дальше. Наш шаг замедляют лишь смертоносные ветви, торчащие во всех направлениях, которые заметны лишь в тусклом свете. Когда затухает последняя искра, Эйтиннэ тут же создаёт другой шар.

Слева от меня раздается рычание. Мне стоило огромных усилий, чтобы преодолеть головокружение от яда Лоннраха, и у меня всё ещё нет оружия для защиты от Мары.

– Мне ведь не стоит надеяться, что у тебя есть другое оружие? – шепчу я, пытаясь обойти острую длинную ветвь, но любопытство берёт верх, и я слегка провожу пальцем по её поверхности. Будто от укола ножа на пальце выступает кровь.

Что же, моя теория о том, что даже деревья могут меня убить, правдива.

Эйтиннэ останавливается и на лице мелькает ухмылка. Она раздвигает пальто, и я замечаю, что на ней два пояса: каждый для одного клинка. Фейри снимает один и передает мне.

– Я всегда прихожу подготовленной.

Мне начинает нравиться сестра Киарана.

Эйтиннэ протягивает мне маленький мешочек из кармана пальто.

– И это, в случае необходимости.

Сейгфлюр. Черт, она мне точно нравится!

Я беру пару веточек чертополоха и завязываю их в узел на шее, остальное кладу в мешочек и закрепляю вокруг запястья. Кроме того, что чертополох губителен для фейри, он также дает мне возможность всё время их видеть. Без него же, если Мара или Эйтиннэ исчезнут с поля зрения, я даже не узнаю, что они там были.

Надежно закрепив ожерелье, я придерживаю волосы и наклоняюсь, чтобы застегнуть пояс вокруг бедер.

С лица Эйтиннэ не сходит улыбка.

– Знаешь, – она задумывается, – твои волосы напоминают мне осьминога, – немножко подумав, добавляет: – Они мне нравятся.

А Эйтиннэ, видимо, немного “не в себе”. Ну что же, никто не идеален.

Фейри создает ещё один шар, чтобы мы могли продолжить наш путь. Мы быстро проходим между деревьев, и мне начинает казаться, что этот лес бесконечен. Впереди лишь нескончаемые ряды деревьев и ни намека на свет.

Резкий непонятный звук позади заставляет меня подпрыгнуть. Я сжимаю рукоять клинка ещё сильнее.

– Я предполагаю, для них мы лишь… еда? – я не могу придумать более деликатное описание этого слова. – Чёрт возьми, эти фейри хотят убить и съесть нас.

– Нет-нет-нет, – голос Эйтиннэ отвлекает меня от мыслей, – они здесь, чтобы съесть тебя, не меня. Не думаю, что придусь им по вкусу.

– Это утешает, очень даже, – говорю я с оттенком раздражения.

У меня есть клинок, но я сомневаюсь, что он сможет меня спасти. С моей последней тренировки прошло слишком много времени, моё тело всё ещё ослаблено. Но я могу бегать. По крайней мере я смогу убежать

– Не волнуйся, – Эйтиннэ подбрасывает в воздух световой шар. – Они будут держаться в тени.

– Они Неблагие, не так ли?

Человеческие книги всегда делят их на два королевства: светлые и тёмные. Благие и Неблагие. Благие считаются “не такими плохими” фейри. Они известны своей ослепительной красотой и, как говорится, ездят на сверкающих лошадях. С другой стороны, Неблагие – создания тьмы. Их знают как жесточайших и хладнокровных, и лучше бы их никогда и не встречать. По слухам, они порабощают и обычно убивают любого, кого похитят из внешнего мира, в то время как Благие, считая себя лучше, возвращают людей обратно, даже спустя столетия.

Таким образом они проявляют свое милосердие. Но все они – ублюдки.

– Мара всё ещё служит нашему бывшему правителю, – тихо отвечает Эйтиннэ, – они не занимают чью-то сторону.

Мы продолжаем идти через лес, в то время как движения Эйтиннэ бесшумны, я иду неуклюже, задевая тапочками почву из драгоценного камня.

Я помню, что говорил мне Лоннрах. Никто не видел Кайлих уже много веков. Наследники, которых она оставила, недостойны трона.

– Кайлих?

Эйтиннэ отвечает не сразу. Она выпускает другой сгусток света, и тот шипит, когда рассеивается. Тени бегут сквозь деревья, их мех сверкает, а глаза горят. Их еще больше, чем было раньше. Они настолько быстры, что я едва успеваю разглядеть как они выглядят, но. судя по их росту, они крупнее волков.

Наконец ее взгляд направлен на меня, он непроницаем.

– Да. Когда Кайлих исчезла, – пробормотала она, – мары решили не присоединяться к какому-либо королевству. Этот лес теперь принадлежит им.

Низкое рычание слышится позади нас, грохотом заполняя каждую клеточку тела. Все волоски на моем теле встали дыбом, я начала дрожать. Идти через этот лес – все равно что блуждать по Высокогорью ночью, где в темноте рыскают дикие кошки, которые только и ждут возможности напасть.

Я с уверенностью могу сказать, что мары смотрят на нас и только выжидают момента, когда свет Эйтиннэ погаснет настолько, чтобы они могли напасть. Они бы даже не возвращали меня Лоннраху. Они бы просто сожрали меня – вплоть до кости.

Эйтиннэ быстра, чтобы быть уверенной, что этого никогда не произойдет. Как только мерцающие искры над нами начинают тускнеть, она сразу же выпускает новый поток света. Они мерцают так красиво, словно мы смотрим на ночное звездное небо. Как будто мы находимся в центре галактики.

– Быстрее, Охотница.

Эйтиннэ начала ускорять и без того быстрый темп. Я едва успеваю за ней. Мышцы в ногах безумно болят. Я не напрягала их уже достаточно долгое время.

Я тяжело дышу, дрожь пробирает все тело. Яд Лоннраха производит такой эффект, если от укуса до укуса проходит слишком много времени. Подкатывает тошнота.

Я стараюсь не обращать на это внимание и идти так, чтобы не споткнуться и не потерять равновесие. Задыхаясь, я понимаю, что была в нескольких дюймах от того, чтобы пронзить себя одной из этих проклятых веток.

– Подожди, – окликаю я, обходя вокруг ветвей с осторожностью. – Помедленнее.

Хотя ее лицо не выражает никаких эмоций, я могу ощутить ее раздражение.

– Хорошо.

Эйтиннэ слегка замедляется для того, чтобы я смогла ее догнать. Мы поддерживаем темп, моя боль становится более-менее сносной.

Она посылает еще один луч света. Он напоминает мне об Эдинбурге. Безлунные зимние вечера, проведенные в саду, когда звезды были яркими, а жизнь беззаботной.

Я ничего не могу с собой поделать. Мои пальцы обхватывают запястье в том месте, где следы от укусов Лоннраха, и я представляю Эдинбург , каким он показал мне. Моего дома больше нет, на его месте лишь руины и разрушения. Может быть, я просто заменяю одну версию гибели другой.

– Эйтиннэ? На что похож сейчас человеческий мир? – она колеблется, и я добавляю: – Я знаю, что произошло сразу после битвы. Эдинбург был разрушен.

Я почти спрашиваю ее, как давно это было, но вопрос застревает в горле. Я не могу. Не сейчас.

Вопрос, кажется, ей не понравился. На ее ладони застыл шар света, который она собиралась выпустить.

– Ситуация там не простая, – осторожно говорит она. – Но, по крайней мере, ты будешь со своим видом.

Мое дыхание прерывается от удивления, и я не могу больше идти. “Ты будешь со своим видом”. Конечно, она не имеет ввиду…

Я тянусь и хватаю ее запястье.

– Есть выжившие?

Эйтиннэ, кажется, удивлена силой моих слов.

– Ну. Айе.

Меня как будто сломали. Ничего не могу с собой поделать, когда она пытается вырваться, моя хватка не слабеет. Надежда – предательский ублюдок, но я все равно позволила ей поселиться в моем сердце.

– Кэтрин. Гэвин. Их фамилия Стюарт. И еще возможно пикси с ними. Это говорит тебе о чем-то?

Что-то мелькает в ее взгляде, когда она пытается вырваться.

– Я не могу сказать.

При выдохе с моих губ срывается ужасное ругательство, которое я однажды слышала от Киарана. Меня уже не волнует, узнает ли Лоннрах о моем побеге или поглотит тьма. Мне нужно знать. Надежда уже точит свои когти о мое сердце, жестокая и беспощадная. После того, как я долгое время думала, что была единственной выжившей, Эйтиннэ сказала мне единственную желанную вещь. Теперь она не хочет договаривать. Может быть, мы с Лоннрахом не такие уж и разные. Может быть, я такое же чудовище как и он, готова на все ради того, что мне нужно. Это единственное объяснение, которое у меня есть на то, почему же я все еще продолжаю вонзать ногти в ее кожу. Почему я бы могла прямо сейчас приставить клинок к ее горлу, будь у меня возможность.

Я чувствую лёгкое удовлетворение, заметив, как она содрогается.

– Скажи мне, – в голосе чувствуется угроза.

В её глазах нет места для страха. Мне ещё не приходилось встречать фейри, которых, по крайней мере, не пугал тот факт, что я могу ранить их непроницаемую кожу.

– Я уже сказала. Я не могу.

– Не шути со мной. Это простой вопрос. Кэтрин. Гэвин. Пикси Деррик. Ты слышала их имена?

Мои ногти впиваются в бледную кожу ещё глубже. Я игнорирую внезапное воспоминание жестокой Айлиэны в зеркалах, как ликовала она. Она бы улыбнулась мне с гордостью. Я подавляю нахлынувшее отвращение от собственных действий и продолжаю.

– С меня хватит фейских шуточек. Я не в настроении.

Искры света начинают меркнуть. Невидимые существа окружают нас. Я чувствую на себе тяжелый и голодный взгляд фейри. Мы словно окружены живым лесом. Воздух вокруг нас нагревается и заполняется чем-то липким и сырым. Но я не могу отпустить Эйтиннэ сейчас. Ещё нет. Пока она не расскажет.

– Свет меркнет, – в её голосе нет ни намека на эмоции.

Я поднимаю взгляд и внимательно прослеживаю, как гаснет каждая искра. Если я не отпущу её, то тени нападут на нас, к тому же я всё ещё ослаблена. Проклиная от разочарования, я отпускаю ее.

Эйтиннэ быстро создает ещё один шар света и подбрасывает его. Тени вокруг нас снова исчезают, их душераздирающий вопль повисает в воздухе. Тьма снова продолжает просто наблюдать за нами, рыча, тем самым показывая свое недовольство.

Эйтиннэ хватается за руку, на следах от ногтей выступила кровь. Мой взгляд прикован к отметинам. Голос Лоннраха эхом раздается в моей голове: “Мы одинаковы, ты и я”. Я отступаю и прижимаю рукой оставленные следы от укусов на шее – они связывают нас. Всё еще кровоточат и болят. Мы одинаковы.

Теперь Эйтиннэ тоже помечена. Я наблюдаю, как её раны затягиваются безупречной, гладкой кожей. Я всё же сделала их. Интересно, когда Лоннрах по кусочкам забирал меня, он мог заполнить образовавшуюся дыру частичками себя?

– Прости меня, – шепчу я, не в силах отвести взгляд в сторону, – мне так жаль.

Эйтиннэ не спускает с меня глаз какое-то время, понимание читается на ее лице. На этот раз она выбирает слова аккуратней.

– Если то, что я скажу, донесут Лоннраху, то он никогда не прекратит охоту на них. У него повсюду шпионы. Кадамах ни за что не позволит мне рассказать хоть что-то ради защиты…

Её голос неожиданно ломается; она сгибается и корчится от боли.

– Моя клятва, – ей едва удается дышать, – она выжжена на моем языке.

Слова Эйтиннэ эхом проигрываются у меня в голове: “Если то, что я скажу, донесут Лоннраху, то он никогда не прекратит охоту на них. У него повсюду шпионы”. Что же, Киаран не ошибся. Он знал, что я потребую ответы, которые поставят жизнь людей под угрозу, особенно с учетом того, что они прячутся от армии фейри.

– Он заставил тебя поклясться, что ты ничего не скажешь мне?

Она лишь кивает.

– Слишком опасно. Я не могу раскрыть большинство вещей о внешнем мире или даже намекнуть об этом…

– Я знаю, – мой внутренний гнев утихает, – я знаю как работает клятва принесенная фейри.

Не удивительно, что она едва не задохнулась. Клятва фейри – нечто, с чем нельзя играть, и она должна быть принята всерьез. Однажды Киаран поклялся никогда не убивать людей, и, если он хоть однажды нарушит ее – он будет умирать долгой и мучительной смертью. Если Киаран заставил сестру принести клятву, должно быть в моём мире всё очень плохо.

Перед глазами вспыхивают воспоминания об Эдинбурге. Я практически ощущаю запах пепла, прежде чем могу затолкать их подальше в свой мозг и закрыть за ними дверь. Не думай об этом. Сначала нужно сбежать от Лоннраха.

Я заставляю себя говорить.

– Давай выбираться отсюда.

Глава 7.

Мы с Эйтиннэ всё ещё поддерживаем быстрый темп, минуя бесконечные ряды деревьев. Кажется, прошли часы.

Я повторяю почти каждое движение её тела, чтобы не наткнуться на острые металлические ветви деревьев. Они цепляются за подол платья и отрывают кусок легкой ткани. Я делаю другой шаг и тут же натыкаюсь на ветку, которая оставляет на моей ноге длинный, тонкий и чертовски болезненный порез. Кровь скапливается у раны и течет маленькими ручейками вниз к моим ногам. Проклятье!

Вдруг по лесу эхом разносится раздирающий вопль Мары.

– Стой, – резко отвечает Эйтиннэ, – не двигайся. У Мары чувствительный нос. Если они учуют достаточное количество крови, они могут рискнуть быть сожженными светом.

Мара подкрадываются сквозь тени между острых веток. Я приготовилась, когда краем глаза заметила какое-то движение. Черт. Вот чёрт. Они приближаются. Не смотря на свет над нами, они быстро передвигаются по слабо освещенным местам. Они ждут, ждут.

Я ощущаю дыхание возле своей ноги и быстро хватаюсь за рукоять клинка. Рычание исходит слева, и я без раздумий вытаскиваю оружие. Мышцы задрожали в ответ.

– Бежим или сражаемся?

На лице Эйтиннэ растягивается улыбка; жестокая и дикая.

– И то, и другое, – в руке она стискивает рукоять клинка, – определённо, и то, и другое.

Я замерла.

– Будь я проклята! Ты действительно сестра Киарана!

Мгновением позже мы начинаем бежать. Как и раньше, я пытаюсь повторять её движения, чтобы вновь не наткнуться на острые ветки. Я такая неуклюжая. Мои ноги не слушаются, я спотыкаюсь, но продолжаю бежать.

Продолжай бежать. Ты сможешь. Ну же!

Последние огоньки над деревьями начинают затухать, один за другим они перегорают, словно задутые свечи. Шорох между деревьев становится громче, ближе. Где-то слева от меня раздается вопль. Мара преследует нас, ждет своего шанса.

Эйтиннэ останавливается на краю последнего кольца света. Она хватает меня за руку и разворачивает так, что мы стоим спина к спине.

– Сражайся столько, сколько сможешь, – говорит она низким голосом. – А затем – беги, я отвлеку остальных.

Я киваю в знак согласия и смахиваю пот со лба. Дыхание тяжелое, слабое. Я дрожу от продолжительного бега, но это уже меня не волнует. Как только затухают последние искры света, нас поглощает тьма. Я прислушиваюсь к каждому шороху вокруг. Теплый поток воздуха ударяет мне в лицо, и я съеживаюсь от резкого запаха.

Щелчок зубов. Я бью клинком, рассекая кожу и мех. Пронзительные вопли боли заполняют тишину. Десятки теней мчатся в мою сторону. Мара двигается так быстро, словно сумрак, обрушившийся на лес после заката.

Я не мешкаю. Мои лезвия свистят в воздухе, рассекая и уничтожая. Я сражаюсь так, как всегда учил меня Киаран – инстинктивно. Каждое из моих чувств обостряется. Вкус силы Мары, дым и пепел, оседает на языке – показатель того, как близко они.

Мои мышцы помнят, как бороться. Сражаться мне удается так же легко, как и дышать. Хотя мои удары менее утонченные, менее гладкие, я наношу их с особым упорством. Каждое убийство придает мне сил, и, наконец, я сражаюсь наравне с Эйтиннэ. Её спина прижата к моей, мы дышим в такт друг другу.

Мы отличная команда.

Когти проходят по моей руке, и я стискиваю зубы. Моя кровь, словно маяк, дает им силы действовать решительней. Как только я убиваю одного, за ним набрасывается другой, потом следующий.

Я замахиваюсь клинком, который попадает и проходит под мех. Кровь брызжет мне в лицо. Сила мертвой твари проходит сквозь меня густым потоком, теплая, как летний день.

Обычно я наслаждалась этим. Я разрезала каждого, только чтобы почувствовать эйфорию, но не в этот раз. Я больше не чувствую того удовлетворения, которое приносило мне убийство. Только потребность и необходимость выжить.

Понимание замедляет лишь на мгновение, но это все что нужно Мара. Один из них вонзил свои клыки мне в руку, чуть выше запястья. Я задыхаюсь от боли, отрубая его голову единственным быстрым ударом. Его зубы распарывают мою кожу, когда он падает на землю.

– Приготовься бежать, Охотница.

Эйтиннэ создает огромный шар света, размером примерно с колесо кареты. Мары начали скулить и искать место, где можно было бы спрятаться от яркого света. Используя руки как рычаги, она запускает сгусток света в небо. Он взрывается, осыпая нас искрами, похожими на падающие звезды. Они освещают лес, что дает нам возможность увидеть огромных существ с темным мехом, блестящими глазами и зубами, острыми как ножи. Они вопят, убегая, и оставляют за собой ужасный запах жженой шерсти.

Эйтиннэ жестом указывает на щель между деревьями.

– Туда. Не оглядывайся.

Мы снова бежим, пробираясь через лес. Я ненавижу свою слабость, как мое тело болит от такого короткого боя. Мне приходится прикладывать дополнительные усилия, чтобы не зацепиться за острые ветки, что только ухудшает ситуацию. Ткань вдоль нижней части моего платья вся разорвана. Я изо всех сил заставляю себя бежать за Эйтиннэ.

Гортанный рёв Мары эхом разносится вокруг нас. Я замечаю, как сильно кровоточат порезы на моих руках. Запах крови, вероятно, сводит их с ума.

Свет позади нас постепенно угасает. Мы прибавляем скорость, а ноги начинают подкашиваться. Мои мышцы горят от напряжения, в груди ноет от боли.

– Туда, – задыхаясь, говорит Эйтиннэ.

За деревьями виднеется тусклый свет. Мы почти на месте. Почти там. Темнота накрывает нас. Тепло от преследующей меня твари ощущается на спине. Они рычат, запыхавшись, их тяжелые лапы стучат, проносясь мимо деревьев позади нас.

Поторопись, скорей, скорей. Свет по обе стороны от нас погас, только свечение впереди ведет нас. Я знаю карту своего побега. Я запомнила дорогу, где шипов на деревьях нет.

Я заставляю себя бежать ещё быстрее, не обращая внимания на ужасную боль в ногах. Почти на месте.

Последние искры света гаснут. Чьи-то когти царапают мою ногу, разрывая кожу. Я не теряю координации. Я следую своему мысленному маршруту. Как только чувствую тепло Мары достаточно близко от меня, я покидаю лес.

Моё тело врезается в землю, и я кручусь на траве. Мои глаза закрываются от внезапного дневного света, даже дикий визг твари где-то позади меня не заставит их открыть.

Спустя несколько мгновений из леса раздается ещё рёв. Они выпускают низкие вопли, вопли разочарования.

– Не волнуйся. Они будут держаться в тени. – Значит я в безопасности. Наконец-то.

Я лежу на земле, глубоко дыша. Деревья вокруг меня стонут, листья трепещут от прохладного ветерка. Я не хочу двигаться снова.

Шорох сапог по траве, я открываю глаза. Эйтиннэ наклоняется ко мне, на её лице играет самодовольная улыбка.

– Ты не умерла. Видишь? Я же сказала, это будет легко.

Она протягивает мне руку, я беру её и неустойчиво встаю на ноги.

– Меня укусило какое-то демоническое лесное существо. Мои ноги разодраны острыми ветвями деревьев. Мы чуть не умерли. Легко? Да тебе нужен чёртов словарь!

Я начала осматривать свою кровоточащую руку. Разрез пересекает пять укусов Лоннраха, и я чувствую необъяснимую гордость. Хорошо. Новые медали заменят старые плохие воспоминания. Как прежде.

– Словарь? – в недоумении повторяет она. – Это такой десерт?

Ради всего святого.

– Это вид книги, которая объясняет значение слов.

– Оу. Это звучит ужасно скучно. Я действительно надеялась на десерт.

Как же я надеюсь, что по окончанию этой миссии остаться при своем уме.

Мой взгляд останавливается на красивом пейзаже вокруг нас. Луг на гребне холма, приглушенный пейзаж с еще более необычной палитрой цветов, чем место вокруг расщелины. Облака черные и тяжелые от дождя.

Земля здесь очень твердая. Недалеко от нас находится водопад, что спадает с утеса вниз в каньон. Река у основания каньона темная, она напоминает высушенную лаву, которую я видела здесь раньше.

Это похоже на инсценировку прекрасной картины, созданную опытной рукой. Как будто художник умело передал каждую мелочь и придал жизни, используя лишь угольный карандаш. Оттенок тот же. Каждая деталь была исполнена тоненькой кистью.

Sith-bhruth когда-то было местом, где играли тысячи ярких красок, которые не способен увидеть человеческий глаз.

Это место, должно быть, было невероятно красивым до того, как цвета потускнели. По выражению лица Эйтиннэ, её тоскливому взгляду, смешанному с грустью, можно было понять, что она думает точно также. Её взгляд рассеян, словно она вспоминает, каким оно было.

– Как это место выглядело раньше? – я просто не могу не спросить. – Оно было красивым?

– Оно всегда было прекрасным, – она бесчувственно отвечает. – Это никогда не было проблемой.

– А что было?

Эйтиннэ, кажется, приходит в себя, снова закрываясь, как всегда это делал Киаран.

– Много чего, – она смотрит на меня. – У тебя снова идёт кровь.

Без предупреждения Эйтиннэ берет меня за руку. Прежде, чем я успеваю спросить, что она собирается делать, она проводит пальцем по моей руке и быстро слизывает кровь своим языком.

– А-а-а! – я уставилась на нее в шоке. – Ты лизнула, ты просто… Боже. Я хочу последние пять секунд своей жизни назад.

Её лицо искажает гримаса.

– Яд BaobhanSith. Ты наполнена им. Я могу учуять его.

Я становлюсь жестокой. Лоннрах отметил мое тело. Он украл мои воспоминания. Конечно же, следовало бы догадаться, что он и кровь мою загрязнил.

“Я хочу знать. Мне просто нужно использовать твою кровь, чтобы увидеть.”

Я испорчена. Моя кожа – не моя, моя кровь – не моя, мой разум – не мой. Нет какой-либо части меня, которую бы он не отнял у меня, за исключением моей воли. Но и ее он почти забрал.

Эйтиннэ замечает моё выражение.

– Охотница, я не это имела в виду. Я…

– Конечно, – я не могу бороться с желанием соскрести это с себя, чтобы избавиться от его запаха, – всё в порядке.

Её хватка на моей руке слабеет.

– Нет, это не так, – говорит она мне, – не всё в порядке. То, что он сделал с тобой, – она прижимает пальцы к моему запястью, где он больше всего меня кусал, – это не в порядке.

С момента встречи с Эйтиннэ я ни разу не слышала, чтобы ее голос был таким серьезным. Как будто она знает. Как будто она прошла через это. Может так и есть…

Я почти готова сказать “спасибо”. Я хочу нарушить правила, даже если фейри не любят благодарности. Может она такая же, как и они, но я провела дни-недели-месяцы-годы там и ни от кого не слышала добрых слов, разве что в моих воспоминаниях.

Эйтиннэ не отрывает от меня взгляда.

– Я могу исцелить тебя. Яд выйдет своим путем, но я могу убрать его последствия.

Да. Да. Да. Чтобы избавиться от дрожи конечностей и рваного дыхания, чтобы унять боль. Да.

После моего кивка Эйтиннэ кладет руки мне на уши. Она заглушает шум до тех пор, пока всё, что я могу слышать – это волноподобные звуки моря.

Далее идет жгучая боль. Я вздрагиваю, но привыкнув к ней, почти не обращаю на неё внимания. Мои колени больше не подгибаются, как раньше. Слёзы больше не щиплют глаза. Я использую их в качестве датчика, и это работает: я всё ещё здесь, я жива, я чувствую, и ты не сможешь это отнять у меня.

Я открываю глаза, кровавый порез затягивается кожей. Травмы на ногах исчезают, сглаживаются. Ноющая боль в мышцах затухает, и беспомощная слабость рассеивается, а вслед за ними уходит и агония.

Остаются только шрамы.

Эйтиннэ убирает руки и улыбается.

– Лучше?

К чёрту фейри с их правилами. Меня это не волнует.

– Спасибо.

Затем я слышу это. Далёкий звук копыт по земле, скачущих неподалёку от нас. Слишком далеко от меня, чтобы ощутить вкус их сил, но достаточно близко, чтобы понять, что их не меньше дюжины, и все они направляются прямо к нам.

Глава 8.

Эйтиннэ пробормотала какое-то ругательство.

– Мы должны воспользоваться тем, что они отстают, – указала она кивком, – там есть проход, прямо под этой скалой. Пока они остаются здесь, они не смогут нас увидеть.

Я изучаю показанный ею путь, от увиденного сводит желудок. Спуск к реке чередуется опасными изгибами, которые могут обернуться падением прямо к основанию скалы. Это чем-то напоминает мне плоскогорье Каирнгормс. Они по-своему великолепны и величественны, но поговаривают, что это место проклято: каждый год какой-нибудь путешественник уходит туда и не возвращается.

Если мы сорвёмся, то она переживёт это. А я, как говорит Эйтиннэ, разобьюсь.

Я со страхом отступаю назад

– Ох? Мы не можем просто…

– Нет, – она отвечает коротко, очень похожим на Киарана голосом.

Я едва воздерживаюсь от проклятий и следую за Эйтиннэ через луг. Мы продолжаем спускаться вниз к узкому горному хребту, чуть ниже края скалы, чтобы скрыться от взора всадников. Горная порода грубая и крепкая, окрашена темно-красными оттенками, настолько темными, что больше казалась черной. Вокруг стоял запах пепла, словно совсем недавно тут бушевало пламя. Отсюда кажется, что под нами лишь бесконечная бездна: оступишься по пути и будешь долго падать прямо к подножию.

Любопытство овладевает мной и, подходя ближе к краю, я смотрю вниз. Лучше бы, черт возьми, я этого не делала. Голова начинает кружиться, и к горлу подступает тошнота.

Хоть я и не из тех, кто боится высоты, но даже я не настолько безумна, чтобы спасаться бегством от фейри на такой высоте. Тропа такая узкая, что едва хватает моим ногам. Это лишь крошечный выступ, с которого я могу сорваться и кубарем полететь к основанию в любой момент.

Я ищу хоть какие-то растения вдоль тропы, хоть что-то, за что можно было бы ухватиться при падении – ничего.

Стук копыт всё приближается. Они почти на лугу. Если мы не пойдем сейчас, они увидят меня, и я снова попаду в зеркальную тюрьму.

Лоннрах вновь будет красть мои воспоминания. Он заставит меня пожалеть о побеге, и на этот раз всё может быть намного хуже. Я не хочу возвращаться. У меня может не быть второго шанса.

Как только Эйтиннэ начинает спускаться вниз по тропе, я не мешкаю. Я делаю первые шаги по каменистой дорожке и мысленно подбадриваю себя, твержу свою мантру. Почти пришли. Почти пришли, почти пришли. Почти в безопасности. Почти дома. Почти сбежала от него. Каждый шаг – новое “почти, почти, почти…”.

Когда я слышу, что фейри вышли на поле над нашими головами, я стараюсь идти как можно тише, бесшумно, как и Эйтиннэ. Камни слишком неустойчивы. К тому же мои тапочки легко скользят по камню.

На полпути тропинки мои ноги резко соскальзывают, и я едва не срываюсь с криком вниз. Эйтиннэ мгновенно реагирует, закрывая мне рот рукой, и оттаскивает меня от края обрыва. Толкнув меня к скале, она прижимает к моим губам палец. Потом отпускает и жестом указывает наверх. Всадники прямо над нами.

– Ты сказал, что проследил их до этого места? – я слышу голос Лоннраха.

Мой пульс учащается. Я представляю его в зеркальной комнате, его зубы на моем запястье. Это будет действительно больно. Очень больно каждый раз.

Почти пришли. Я продолжаю мысленно повторять, подбадривая себя тем, что Киаран будет там, когда я выберусь отсюда. Он будет ждать меня на другой стороне.

Почти пришли.

Я так погрузилась в собственные мысли, что, наконец, взглянув на Эйтиннэ, нахожу ее абсолютно неподвижной. В её широко распахнутых глазах читается паника. Когда я касаюсь ее пальцев, они просто ледяные.

– Они шли через лес, – другой голос, который я не узнаю, – здесь прослеживаются две энергии. Ей явно помогли.

Лошадь настолько близко к краю, что сбитые её копытом камушки и грязь дождем пролетают прямо мимо нас. Кажется, Эйтиннэ даже не заметила этого. Её дыхание становится ещё более неустойчивым, она задыхается. Громко.

Лошадь прямо над нами всё ближе подходит к краю. Фейри молчат – они, словно замерли. Я становлюсь холодной от ужаса, сковавшего меня. Они прислушиваются к нам. Дыхание Эйтиннэ тяжелое, как будто громкий рёв в мертвой тишине.

Я прижимаю ладонь к её губам, чтобы успокоить, но она никак не реагирует. Её взгляд пуст, она где-то далеко. Она потерялась в воспоминаниях.

– Это Эйтиннэ, – голос Лоннраха словно разрезает повисшую тишину, – она с Охотницей.

Эйтиннэ задыхается под моей ладонью, ее глаза резко закрываются.

– Это невозможно, – говорит другой фейри, – она не могла бы миновать нас незаметно.

– О, она могла, – говорит Лоннрах, – но с ограничением силы ей необходимы особые условия. Она будет искать способ сбежать.

Внутренней стороной ладони я чувствую, как она хрипит, её губы двигаются. Я наклоняюсь ближе и могу разобрать, что она говорит, её слова, словно отпечатались на моей коже. Три слова. Три слова, от которых мурашки бегут по спине: “Мне не больно”.

– Тсс, – мой шёпот едва слышен. Я не знаю, как успокоить ее или вернуть назад без помощи слов. Если я снова прикоснусь к ней, это может плохо закончится.

– Идите через лес, – говорит Лоннрах, – попытайтесь поймать их след там. Мы вернемся назад, возможно, мы что-то упустили.

Всадники разъезжаются, я буквально ощущаю их тяжелые следы на себе. Я внимательно вслушиваюсь и, убедившись, что их больше нет, убираю руку ото рта Эйтиннэ. Её глаза всё ещё плотно сомкнуты, грудь быстро вздымается от тяжелого дыхания. Она всё ещё шепчет три слова: “Мне не больно”.

– Эйтиннэ, – я снова шепчу, – они ушли. Всё в порядке.

Но не всё в порядке. То, что он с тобой сделал – это не в порядке.

Она перестает нашептывать, требуется больше времени, чтобы дыхание замедлилось.

Я смогла пройти через это, и ты сможешь.

Это был Лоннрах. Это должен быть он. Эйтиннэ стала такой, как только услышала его голос. Она провела две тысячи лет в ловушке с ним. Две тысячи лет он делал с ней всё, что делал со мной.

– Он делал… – я не могу сказать этих слов. Поэтому я протягиваю ее пальцы к моим шрамам. Он тоже пытался тебя “отметить”? Невзирая на то, что это невозможно? Или он крал твои воспоминания, как делал со мной? – Он делал это? Как и со мной?

Глаза Эйтиннэ открылись. Они больше не серебряные. Теперь они несгибаемы, как сталь, бесчувственны и холодны.

–Хуже, – её голос словно рассекает меня, – он делал хуже.

Теперь ты по себе знаешь, каково это – чувствовать себя беспомощным.

Я больше не спрашиваю. Я не хочу представлять, насколько хуже это может быть для кого-то, кому нельзя оставить шрамы, и кто не может умереть.

Она поднимается на ноги, эмоции снова приглушены. Резкими движениями она счищает грязь со своего пальто.

– Мы должны спешить, – её голос резок, холоден и пронзителен, словно ничего и не произошло, – пока не изменился ветер.

Прежде, чем я успеваю сказать хоть слово, она начинает спускаться по тропе. Я следую за ней. Хоть я и не вижу её лицо, ее плечи все еще остаются напряженными. Её пальцы плотно сжаты в кулаки. Я хочу сказать хоть что-то, заполнить эту раздирающую тишину, но так и не решаюсь.

Сейчас я тоже предпочитаю молчание. Внимательно осматриваю пейзаж вокруг: солнечный шар медленно плывёт к закату над узким речным заливом с той стороны, где исчезает река. Звёзды заполняют пространство между облаками, и всё вокруг окутывает сумрак, впервые с момента моего появления здесь. Я слышу, как ветер проходит через деревья выше нас, как шелестит листва и ветви.