Текст книги "Дорогами судьбы"

Автор книги: Элизабет Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Он ждал, но она не решалась продолжить.

– Не был?.. – повторил он.

– Он не был таким, каким мог бы быть, – наконец сказала она. – В том, что касается довольно… деликатных моментов. Но это было и должно оставаться нашим личным делом.

Их взгляды встретились.

– Вы хотите сказать, что он не любил вас так, как мужчина должен любить женщину? – спросил он.

– Вам пора, – сказала Шарлотта. – Все это так неправильно, мистер Эшкрофт! Если вы пришли меня искать, потому что не знали, где я, то теперь вы знаете, что я буду спать в своей палатке, именно там, где должна…

– И я буду рядом с вами…

– Но не в моей палатке! – воскликнула она. Лицо Люка вдруг стало совсем серьезным.

– Я буду рядом с вами, потому что это будет правильно, Шарлотта. И еще, перед тем, как вы станете возражать: я знаю, что вы, как сокровище, лелеете мысль об этом путешествии, и я знаю, что вы можете позаботиться о себе. Я знаю, что вы сами умеете разводить огонь и править упряжкой, умеете выменивать то, что вам нужно. Но когда я буду вам нужен, я буду рядом.

Она не должна была смотреть на него – только не в тот момент, когда он произносил такие неправильные и такие правильные слова, только не тогда, когда она открыла ему что-то ужасное и тайное, хотя это и было правдой. Но разве не было низко и постыдно с ее стороны рассказать мистеру Эшкрофту, что их с Фрэнсисом супружество не было тем, чем оно могло стать?

– Сейчас вам лучше уйти, – сказала Шарлотта, не глядя на Люка. Она медленно забралась в палатку, отыскала мамино одеяло и завернулась в него.

– О мама, – прошептала она в темноту, – пожалуйста, помоги мне стать лучше! «И, пожалуйста, – добавила она про себя, – сделай так, чтобы мне в голову не приходили неправильные, дурные, грешные мысли!»

Глава пятая

– Что заставляет человека красть, как ты думаешь? – спросил Джордж. Они с Люком чинили одну из запасных уздечек в тишине, которую, как думал Люк, могут хранить только мужчины. Однако теперь Джордж нарушил молчание, предложив тему, которая, с точки зрения Люка, была гораздо шире, чем кто-либо из них мог тогда подумать.

– Что заставляет человека делать что-то настолько глупое, что наводит на мысль, будто он сам хочет быть пойманным? – продолжал он.

Люк покачал головой.

– Я срезал его, – сказал он.

– Ты сделал… Что?

– Я срезал Далтона и похоронил его, – сказал Люк, смазывая поводья размягчающей мазью. – Если у кого-то из парней будут проблемы на этот счет, включая Сэма Чарльтона, они могут снова повесить его, но на этот раз вместе со мной.

Джордж внимательно смотрел на него.

– Но почему? – спросил он. – С чего бы тебе хоронить вора?

– В этом караване есть женщины и дети, – сказал Люк. – Они еще увидят много мертвых тел, пока мы доберемся до земель Орегона. – Он замолчал, раздумывая над словами Шарлотты о духе Фрэнсиса. Раньше он думал, что она – необычайно отважная женщина. Но прошлой ночью она действительно выглядела испуганной… Пармелия тоже испытывала страх, когда четыре года назад он отправлялся в такое же путешествие. Он еще помнил слезы, хлынувшие по ее щекам, когда он уезжал, ее мольбы, ужас в ее глазах и голосе…

Он хотел защитить Шарлотту Далтон в этой поездке, защитить ее от страха и от опасности. Но смог ли он защитить Пармелию, свою собственную жену?

«Прости меня», – сказал Люк про себя.

– Ты расскажешь мне, что тебя так мучит? – спросил Джордж, откладывая в сторону уздечку, над которой он работал.

Люк посмотрел на него, и впервые за время их дружбы, крепче которой он еще не видел, он не знал, что ответить.

– Ты скучаешь по Фрэнсису? – спросила Люсинда Шарлотту, когда та протирала ее лоб прохладной влажной тканью. Их ужин – бекон, бобы и сушеные сливы – был готов, посуда – вымыта, а над кофе собирались комары, которых им непременно придется проглотить во время еды.

Шарлотта вздохнула, думая, какой ответ на вопрос сестры будет наиболее честным. Они с Люсиндой всегда говорили друг другу правду – они говорили «всегда и обо всем», но с небольшой поправкой: «если не хочешь говорить, не говори, а то потом будешь всю жизнь об этом жалеть». Но сейчас Шарлотта поняла, что она не знает, что сказать. Ей было стыдно признаться в этом даже сестре. Узнает ли она когда-нибудь, была ли она причиной смерти Фрэнсиса? А может быть, безнравственные, порочные мысли о Люке Эшкрофте сделали ее слишком смелой? Ведь она попросила Фрэнсиса заняться с ней любовью, когда он, возможно; еще не был к этому готов…

– Мне не хватает его как друга, – наконец сказала Шарлотта. Она вытерла тряпочкой лоб Люсинды, потом расчесала пальцами ее волосы, отвела их назад ото лба, так, как всегда делала их мама.

– Ты всегда знала, что хочешь быть женой, Люси. А я всегда знала, что не хочу. Я попробовала поступить вопреки моей истинной природе, и в итоге… – ее голос оборвался. – Расскажи мне еще раз, как ты поняла, что любишь Маркуса» дорогая, – сказала она, желая послушать ее родной мягкий голос.

Люсинда улыбнулась.

– Я уже сто раз рассказывала тебе об этом. А может, и двести.

– Тогда расскажи мне это в двести первый раз, – попросила Шарлотта. – Все и обо всем, Люси.

Люсинда улыбнулась и откинула голову назад, а Шарлотта запустила пальцы в ее волосы.

– Я поехала в город, чтобы купить ту желтую ткань, а Маркус сказал, что синяя пойдет мне больше. Сказал, что лучше купить отрез того же цвета, что и платье, которое было на мне на той вечеринке с танцами, когда Билли Джеймса вырвало мне на колени, а собака миссис МакГиллион попыталась это слизать… – Шарлотта засмеялась, и Люси продолжала: – Это был момент, когда я поняла, что он предназначен именно для меня. Он был со мной предупредительным и внимательным, у него было чувство юмора, и я просто почувствовала, что так должно быть, – сказала она, одной рукой баюкая свой животик. – Странно, Шарлотта, но совсем недавно Маркус снова говорил, насколько было бы лучше, если бы Фрэнсис женился на Беуле Бейкер. Но тогда Фрэнсис сказал «нет», сказал, что все хорошо и что у тебя скоро будет ребенок.

Шарлотта покачала головой.

– Лучше бы мы никогда не женились, – сказала она тихо. Она услышала доносившиеся издалека звуки, означавшие, что начались танцы – сначала заиграла робкая скрипка, к которой скоро присоединились уверенно звучащая губная гармошка и маленький мелодеон [2]2
  Мелодеон – упрощенный баян. Имеет десять мелодических кнопок для правой руки и четыре басовых – для левой.


[Закрыть]. Веселье устроили в честь свадьбы парня и девушки, которые познакомились в караване.

– Маркус в ярости оттого, что они снова устраивают танцы, – сказала Люсинда, садясь, – но я думаю, жизнь продолжается, как сказал капитан Тайлер. – Она потянулась, отводя руки за голову, но схватилась за живот прежде, чем закончила это движение.

– С тобой все в порядке? – спросила у сестры Шарлотта. Люсинда кивнула.

– Я бы хотела пойти набрать немного воды из ручья.

– Я могу сходить вместо тебя, – сказала Шарлотта, чувствуя, что должна еще раз пойти туда и посмотреть, правда ли то, что она слышала – мистер Эшкрофт снял Фрэнсиса с дерева и похоронил его.

– Говорят, что в этом ручье почти нет насекомых, – сказала Люсинда. – Вчера вечером кофе без них был совсем невкусным, правда?

Шарлотта засмеялась.

– Я знаю. Я думаю об этом каждое утро. Я съела уже столько всяких комаров и мошек, что у меня скоро вырастут крылья и клюв.

Несколько минут спустя она снова пришла в рощу к ручью, о котором знали даже в Иллинойсе.

– В чем дело? – из кустов послышался грубый, с южным акцентом голос. – Бидди Ли, ты бережешь себя для того мальчишки-раба Бена Люциуса?

– Не трогай меня! – прозвучал голос Бидди Ли.

– А ты знаешь, что я могу тебя высечь за такие слова? Я могу содрать мясо с твоих костей за такую ужасную, непочтительную и абсолютно незаслуженную дерзость! Давай, ложись на спину…

Не успев даже подумать, правильно ли она поступает, Шарлотта крикнула:

– Сюда! Люк, я думаю, это именно то место!

Она услышала приглушенные звуки, потом шепот. В следующий миг она увидела, как Скит Смитерс, крепкий парень лет двадцати, сын Джока и Лавинии Смитерс, выбегает из кустов. У него были светлые волосы, красное одутловатое лицо, которое казалось почти багровым. Он бросил на Шарлотту короткий гневный взгляд и убежал.

Шарлотта прислушивалась в надежде, что Скит не передумает и не вернется. Потом она откашлялась.

– Эй, кто там? – позвала она. – Бидди Ли? С тобой все в порядке?

Бидди Ли выглянула из кустов.

– Так это вы? – тихо спросила она. Шарлотта кивнула.

Бидди Ли прищурила глаза.

– Но если мистера Люка Эшкрофта здесь нет, тогда почему же…

Шарлотта посмотрела на нее и вспомнила вчерашнюю ночь, когда Бидди Ли была единственной живой душой, которую она встретила здесь, около ручья.

– Мне не нравятся такие разговоры, – сказала Шарлотта, – такие слова, которые Скит Смитерс говорил тебе. А вчера ты мне помогла.

Бидди Ли прищурилась еще сильнее.

– Помогла в чем? Той ночью я пришла, чтобы посмотреть на него. Из любопытства.

Шарлотта улыбнулась.

– Честно говоря, Бидди Ли, я думаю, что умерла бы от страха, если бы ты не вышла поговорить со мной.

– Вы вчера прочли молитву? – спросила Бидди Ли. Шарлотта кивнула.

– Сейчас вы чувствуете, что его дух рядом с вами? Шарлотта задумалась над ответом.

– Вообще-то, нет. Нет, не чувствую, – сказала она после минутного раздумья.

– Тогда вы помогли мне, а я – вам. А теперь нам лучше попрощаться, если вы не хотите, чтобы целая куча проблем свалилась вам на голову.

– Что ты будешь делать со Скитом Смитерсом? – спросила Шарлотта.

– То же самое, что делала все это время – отбиваться и надеяться, что он будет так же бояться своей жены, как маленький щенок боится самого слабого бычка на ферме.

Шарлотта подумала о жене Скита, Карлин. Молодая, симпатичная блондинка, она была похожа на Молли Смитерс как сестра-близнец. Знала ли она, что ее молодой муж вот так пристает к Бидди Ли? И если знала, беспокоило ли ее это?

Бидди Ли оглянулась по сторонам, потом достала что-то из кустов. Пока она шла к ручью, Шарлотта увидела, что у негритянки в руках была кукла с красивой фарфоровой головой, наряженная в длинное выцветшее платье.

– Ох уж этот Скит, – бормотала Бидди Ли, аккуратно снимая платье куклы через голову. – Я спрятала Элизабет Грейс под фартуком, но Бог знает, может, он ее видел… Эта кукла – все, что у меня есть на этом свете, миссис Далтон.

– Шарлотта, – поправила ее молодая женщина, наблюдая, как Бидди Ли стирает крохотное платьице.

– Вам бы лучше пойти, мисс Шарлотта, – сказала Бидди Ли. – Я не хочу, чтобы у вас или у меня были неприятности, – добавила она, не поднимая глаз.

У Шарлотты была масса вопросов: о том, как Бидди Ли думает справляться с домогательствами Скита, о делах, о том, что они обе чувствовали вчера, находясь рядом с телом Фрэнсиса. Но Бидди Ли уже повернулась к ней спиной, и было совершенно ясно: негритянка уверена, что разговоры с Шарлоттой навлекут на ее голову кучу всяких бед. А Шарлотта чувствовала, что из-за нее у обитателей каравана уже появилось достаточно проблем, хоть это и не она украла деньги у Сэма Чарльтона. Сама она мучилась, не в силах выбросить из головы порочные мысли и мечты о физической близости, которым не было места в жизни приличной женщины. Хватит того, что ее муж страдал от этого, и сейчас его нет в живых.

Шарлотта опустила свой кувшин в родниковую воду, наполнила его и пошла обратно в лагерь.

– Эй! – послышался вдруг чей-то голос, прерывая поток ее мыслей.

Она была всего футах в десяти от собранных в круг фургонов. В центре играла музыка, и танцевали люди. Первой мыслью Шарлотты было бежать туда, потому что от этого голоса у нее по коже побежали мурашки. Именно этот голос угрожал Бидди Ли там, у ручья. Но какая-то неведомая сила заставила ее обернуться и собрать всю свою выдержку.

– Кто меня зовет? – холодно отозвалась она, будто не боялась Скита, хоть это было не так. Его полное лицо напоминало подгорелый бок свиной туши.

– Я не знал, что вы ищете любви, – сказал он, хотя Шарлотта едва могла понять его из-за сильного южного акцента.

Но, к сожалению, она поняла.

– Простите?

– Вы слышали меня, – сказал он мягко, разглядывая ее с головы до ног. – Я бы обслужил вас в любое время дня и ночи, миз Далтон.

– Убирайтесь к черту, – пробормотала она, пытаясь пройти мимо него.

Он схватил ее за руку.

– Ты тупая шлюха! Ты думаешь, Люк Эшкрофт станет смотреть на такое маленькое тощее существо, как ты, когда он может иметь мою сестру? Иди, и увидишь, как много времени он проводит, думая о тебе.

– Я даже не… – начала было Шарлотта.

– Что я хочу сказать, миз Далтон, так это то, что Люка Эшкрофта там, у ручья, с вами не было. А это означает, что я знаю, зачем вы это сделали. – Его глаза горели гневом. – Вы выдумали предлог и пошли туда за нами, чтобы помочь этой девчонке-рабыне. Но Бидди Ли Уотерс – моя собственность. Вы это понимаете?

– Никто не может…

Он схватил ее за подбородок.

– Повторяй за мной, – приказал он. – «Бидди Ли – ваша собственность, мистер Смитерс».

– Я не буду…

Пальцы на ее подбородке сжались сильнее.

– Бидди Ли ваша собственность, – сказала она тихо.

– Мистер Смитерс, – сказал он.

– Мистер Смитерс, – пробормотала Шарлотта, ненавидя себя.

Его глаза заблестели.

– Она будет моей там, где я захочу, и тогда, когда я захочу. Попробуйте еще раз выкинуть что-нибудь подобное, миз Далтон, и вы не доживете до следующего дня.

Шарлотта повернулась и побежала, пролив полкувшина воды, пока мчалась мимо веселой толпы людей. Как могло случиться, что даже такой глупый мужчина, как Скит Смитерс, разгадал ее самые сокровенные мысли? Мысли, в которых она даже себе не признавалась? И все потому, что, намереваясь защитить Бидди Ли, она, ни секунды не раздумывая, притворилась, что пришла к ручью ночью с Люком Эшкрофтом!

У костра она увидела Люка, танцующего с Молли Смитерс. Они смеялись, и Молли выглядела как натурщица художника – ее длинные светлые вьющиеся волосы струились по плечам, когда она танцевала, а ее платье, несомненно, было совершенно новым.

Шарлотта приказала себе отвернуться, но не смогла. В ее голове крутились воспоминания о том, казавшемся сейчас таким далеким, дне, когда она по глупости решила, что мистер Эшкрофт назвал ее «красивой». Она, видимо, просто выдумала это слово, потому что где-то в глубине души очень хотела услышать его, потому что мужчина, за которым была замужем, никогда не говорил ей ничего подобного. Конечно, мистер Эшкрофт станет танцевать только с такой красивой девушкой, как Молли Смитерс, а Шарлотта будет стоять в темноте, – невзрачный серенький воробушек, неуклюжий, как бык. Что в этом странного?

Наконец Шарлотта заставила себя отвернуться. По-настоящему важным для нее было устроить все так, чтобы Люсин-де было хорошо. Ей нужно было выжить в дороге, убедиться в том, что Люсинда спокойно родит, и что о ребенке будут хорошо заботиться. Нравилась ли она Люку Эшкрофту, посмотрит ли он на нее хотя бы еще раз (если он действительно когда-либо видел в ней привлекательную женщину), – эти вопросы она оставит в своем позорном, глупом прошлом.

Глава шестая

– Ты никогда не вернешься за мной, – сказала Пармелия. – Я совершенно уверена в этом, Люк. Я умоляю тебя, не уезжай. Люк проснулся, мокрый с ног до головы от пота. Он очнулся ото сна, как только прозвучал выстрел, означавший, что пора просыпаться. Люк вскочил и быстро оделся. Чем скорее он окунется в реальную жизнь, тем лучше.

Но сказать было легче, чем сделать. Когда он разводил огонь и ставил на него котелок с кофе, оставшимся со вчерашнего вечера, Люку казалось, что он слышит крик Джона. В то утро малыш кричал так, как будто знал, что Люк уезжает и что он больше никогда не увидит папочку. Когда он выкладывал кусочки бекона на чугунную сковороду, привезенную им из дома, он вспомнил, сам того не желая, день, когда Пармелия принесла эту сковороду в дом, вспомнил ее лицо, сиявшее, как серебряный доллар. «Первая из моих кухонных принадлежностей, купленная в магазине на деньги, вырученные от продажи яиц», – сказала она, взволнованная, как девочка.

– Доброе утро, красавчик!

Люк оторвал взгляд от бекона, который только начинал шипеть на сковородке. Рядом с ним стояла Молли Смитерс. Она была похожа на светловолосую куклу – снова в чистой одежде, а ее высокая полная грудь была явно выставлена напоказ.

Люк знал, что танец с ней вчера вечером был ошибкой. Тогда это, казалось, ничего не значило: Джордж пригласил на танец Эмму Грей, женщину, которая присоединилась к каравану вместе со своим отцом в Каунсил-Блафс, а Молли, сидевшая рядом с Эммой, встала и танцующей походкой подошла к Люку. Один танец, потом другой, – она смешила его и заставила на несколько минут забыть о его проблемах.

Но Молли нужно было больше, чем партнер на один танец. Он прочитал это по ее глазам, когда сказал, что ему пора уходить. И теперь, с приходом нового дня, он увидел в этих голубых глазах приглашение, которое выдавало истинные намерения девушки.

– Доброе утро, – сказал он, переворачивая вилкой бекон в сковороде.

– Я надеялась пригласить вас на завтрак, – нежно сказала Молли. – Мама готовит оладьи, а моя невестка Карлин поджаривает картофель. Я сказала, что приготовлю бекон, если смогу найти компанию.

– Не сегодня, Молли, – сказал Люк, когда Джордж вышел из своей палатки. – Так медведь все-таки вылез из своей берлоги? – окликнул он друга.

В ответ Джордж засмеялся.

– Такие танцы не для моих старых костей, Люк. Я удивлен, что ты не свалился, протанцевав так долго на пару с этой девчонкой!

Молли подвинулась к Люку и взяла его за руку.

– Я бы всю ночь танцевала с Люком даже медленные танцы, если бы он захотел.

– Послушай, Молли, – сказал Люк, – спасибо за приглашение, но я не присоединюсь к вам за завтраком.

– А завтра? – спросила она.

Он покачал головой. Было очень глупо с его стороны танцевать с ней.

– Я не понимаю, – тихо сказала Молли, – Вчера вечером…

– Вчера вечером я танцевал с тобой. Извини, если я дал тебе повод думать, что это может иметь продолжение.

Глаза девушки наполнились слезами.

– Тебе нужно поискать парня своего возраста – холостого молодого мужчину, с которым у тебя может быть будущее, – сказал Люк.

Молли Смитерс заморгала часто-часто.

– А разве вы не свободны? – спросила она. Мысленным взором он видел Пармелию и Джона так же отчетливо, как если бы они стояли в двух футах от него. Пармелия держала сынишку на руках, и его живые голубые глазенки сияли. Глазенки мальчика, который был вылитым портретом папочки… Он оставил их слишком далеко, за тысячи миль от этого места.

– Я сказал то, что должен был сказать, – спокойно ответил Люк. Он повернулся и пошел прочь, чувствуя, что сердце его жжет безжалостный огонь.

Слова Маркуса все еще звучали в ушах Шарлотты, но она старалась сосредоточиться на том, что она делала. Она пыталась подлечить Джейка, быка мистера и миссис Блисс, у которого на плече была рана от острой детали на ярме. Пока она наносила мазь, бормоча что-то успокаивающее и позволяя своим рукам самим выполнять эту работу, Шарлотта старалась не думать о Маркусе. Но она не могла забыть…

Когда она вышла на улицу, чтобы разжечь костер и приготовить завтрак, Маркус уже ждал ее. Он выглядел настороженным, а выражение его лица (которое она уже видела не раз) сулило новые неприятности.

– Доброе утро, – сказала она, хотя уже догадалась, что это утро, вероятнее всего, будет не таким уж добрым.

– Ты знаешь, что ты выглядела как полная дурочка вчера вечером? – начал Маркус. – Таращилась на всех с открытым, как у лягушки, ртом! Сколько мух ты вчера поймала себе на ужин, Шарлотта? Ты что, думала, так мистер Эшкрофт станет танцевать с тобой или хотя бы посмотрит на тебя?

Шарлотта пристально посмотрела на своего зятя. Она знала, что никогда не нравилась Маркусу и что в какой-то степени он винил ее в смерти Фрэнсиса. Так что, похоже, пришло время им поговорить начистоту.

– Маркус, ты забыл, наверное, что все, что я делаю, тебя абсолютно не касается? Ты можешь думать, что тебе позволено быть грубым с моей сестрой, но ты не имеешь никакого права решать, что делать мне.

Маркус сплюнул на землю табак, который жевал, и ушел.

Шарлотта сварила кофе, поджарила немного бекона, разогрела бобы, оставшиеся со вчерашнего дня, и испекла что-то похожее на лепешки. Вскоре к ней присоединились Люсинда и Маркус. Но зять не сказал ей ни слова…

Сейчас она гладила мягкие, согретые солнцем бока быка Блиссов и снова и снова повторяла себе, что ничего из сказанного Маркусом и из того, что он еще скажет, не имеет никакого значения. Как только она приедет в Орегон, она подаст заявление и наконец-то получит землю, о которой мечтала. Она будет вести хозяйство на ферме, будет заботиться о Люсинде и ее ребенке и больше никогда не выйдет замуж. Но слова Маркуса заставили ее сердце разрываться от боли. С этим она почему-то ничего не могла поделать. Поэтому Шарлотта была рада поводу отвлечься от этих мыслей.

Пожилая миссис Блисс выглядела взволнованной и заметно встревоженной тем, что ее несчастный бык прихворнул.

– Я думаю, он поправится и все будет хорошо, если будете и впредь смазывать рану. И, может быть, стоит обмотать ярмо какой-нибудь тряпкой, – сказала Шарлотта.

Поблекшие глаза миссис Блисс наполнились слезами, и она поднесла худую руку к щеке молодой женщины.

– Спасибо. Дай тебе Бог здоровья, дитя мое, и не обращай внимания на мои слезы, я уже старая и они текут по любому поводу.

Шарлотта улыбнулась.

– Не за что, миссис Блисс. Я так же сильно люблю моих бычков. С этими милыми, нежными животными я пересеку целый континент! Мне было бы стыдно, если бы я о них не беспокоилась.

Миссис Блисс засмеялась.

– Это так мило, дорогая, но от ветра у меня слезятся глаза, – сказала она, вытирая лицо темным от пыли платком.

Шарлотта почувствовала, как жгучее утреннее солнце окрашивает ее щеки румянцем.

– Думаю, я сошла с ума, – сказала она, глядя вперед в сторону Биг Блу – реки, через которую им предстояло перебраться.

Когда они пересекали реку Канзас в первые дни путешествия, целый караван фургонов поплыл по воде, но предварительно они законопатили все щели и просмолили дно. Фрэнсис, Маркус и Шарлотта вместе тянули фургон вдоль веревки, натянутой через реку. Но на этот раз они будут переходить реку вброд, и для этого, по мнению Шарлотты, потребуется больше умений и усилий.

На берегу реки Шарлотта подошла к Маркусу, который с нервным видом разглядывал чужие упряжки.

– Я сама переведу быков через реку, если хочешь, – сказала она.

Маркус повернулся к ней лицом. Его глаза пылали яростью.

– Неужели? – завопил он. – И ты предложила мне это, чувствуя, что я, как и Фрэнсис в свое время, на это не способен? Так ты, судя по всему, думаешь?

– Быки знают меня лучше…

– Хорошо, – выпалил он, бросая ей кнут. – Ты у нас великий знаток животных!

Он гордо зашагал по: направлению к толпе, и Шарлотта вздохнула. Она чувствовала, что люди смотрят на нее, но особенно остро она ощущала внимательный взгляд Альмы Блисс. Шарлотте казалось, что это ее родная мама следит за ней с того дня, как они покинули Эвингтон. Шарлотта Далтон, женщина, способная вылечить животное, не может найти общий язык с половиной человечества!

Она заглянула в фургон как раз тогда, когда сестра собиралась из него выйти.

– Мне жаль, что Маркус позволяет себе разговаривать с тобой таким тоном, – сказала Люсинда.

Шарлотта только покачала головой.

– Давай, устраивайся поудобнее, и будем переправляться через реку, сейчас для этого как раз подходящий момент.

Люсинда выглядела удивленной, но забралась обратно, а Шарлотта запрыгнула на свое место.

– Поехали, мальчики, – приказала она, надеясь,"что быки услышат ее сквозь крики и песни мужчин, которые правили своими упряжками. – Поехали, Сэм и Пит, – сказала она. – Поехали, Дюк и Том!

Она видела, что ее быки не решаются зайти в реку. Стоя на берегу, они сопели и нюхали воду, боясь холода.

– Вперед, мальчики, вперед!

Наконец, им, должно быть, понравилось ощущение прохладной, струящейся воды на их телах, и они неуклюже вошли в реку, посапывая сильнее обычного. Шарлотта услышала, как Люсинда подбадривает их из фургона, а про себя пообещала своим мальчикам хорошо их выпасти на очередной стоянке.

Переправа заняла всего лишь несколько минут. Когда они добрались до берега и Шарлотта ступила на землю, она увидела, что к ним направляется Маркус.

– Очень хорошо, – тихо сказал он. Его лицо стало напряженным и бледным, когда он начал снимать с колес колодки для переправы, избегая смотреть на Шарлотту. – Знаешь, хоть ты и хороший возница, и в хозяйстве фермерском разбираешься, все равно ты навсегда останешься ни на что не годной женщиной, Шарлотта.

Он закончил свою работу, взял из рук Шарлотты кнут, хлестнул по спинам передних быков и, не оглядываясь, погнал их вперед.

Шарлотта отвернулась и почти столкнулась с Альмой Блисс, которая стояла, должно быть, всего в нескольких дюймах от нее.

– Не принимай близко к сердцу его жестокие слова, – мягко сказала миссис Блисс. – Мужчина, который позволяет себе унижать женщину, перестает быть мужчиной.

Шарлотта ничего не ответила, потому что в горле ее застрял комок. Она хотела накричать на Маркуса, выкрикнуть все оскорбительные слова, которые накапливались в ней со дня смерти Фрэнсиса. Но она словно потеряла способность вообще издавать какие-либо звуки. В самом уголке ее незащищенной души притаился страх, что в словах Маркуса действительно была доля правды.

Шарлотта и миссис Блисс несколько минут молча шли рядом в лучах солнца, слушая топот быков, еле тащившихся по твердой сухой земле. Пейзаж казался Шарлотте странным – холмистый, красивый, с далеким горизонтом, он был действительно похож на рай земной, но здесь практически не было деревьев. Шарлотта почти такой же представляла себе Африку.

– Я только немного знаю твою маму, моя девочка, – сказала миссис Блисс, – и я думаю, если она не может сопровождать тебя в этом путешествии, но я ведь могу, – и она подмигнула Шарлотте. – Так что я буду немножко вмешиваться в твои дела, иногда давать советы, потому что знаю, что твоя мама хотела бы этого. Итак, дитя мое, во-первых, запомни: ты особенная девушка. Ты не боишься говорить мужчине то, что думаешь, ты не боишься показать, что много полезных вещей знаешь о животных. Ты доставила неудобства некоторым людям, и теперь они ставят и будут ставить тебя в неудобное положение. Но ты их не слушай. Будь собой, или тебе придется отвечать перед Альмой Блисс. Должна заметить, что быть собой – гораздо легче, Шарлотта Далтон. – Она посмотрела Шарлотте в глаза. – Так что не смей позволять своему зятю помыкать тобой.

Шарлотта заглянула в красивые синие глаза Альмы Блисс, и не могла найти слов, чтобы выразить всю полноту своей благодарности за то, что та была рядом с ней в этой поездке.

Она посмотрела вперед на Маркуса, который беспощадно хлестал быков, – тех самых, которые верно переправили их через реку.

– Простите, миссис Блисс, я отлучусь на минутку, если вы не против, – сказала она, когда Маркус снова хлестнул Дюка.

Она заметила, что вся дрожит, когда подходила к Маркусу. Она была так разгневана, что сердце, казалось, вот-вот вырвется из ее груди.

– Маркус! – закричала она, срываясь на бег, когда он снова поднял свой кнут.

Он оглянулся, смерил ее взглядом, но в его глазах ничего не отражалось – ни удивления, ни угрызений совести, ни готовности изменить свои намерения. Он еще раз ударил кнутом с такой силой, что бык замычал от боли.

– Я требую, чтобы ты немедленно прекратил хлестать это несчастное животное! – воскликнула Шарлотта, протягивая руку, чтобы выхватить кнут.

– Ты, должно быть, сумасшедшая, если думаешь, что можешь командовать мной, – взорвался он. Следующий удар кнута был таким сильным, что животное сначала споткнулось, а потом резко и неожиданно ударило назад задним левым копытом.

От вспышки боли, которая словно обожгла ее, Шарлотта упала. Она пробовала встать, но ее колено нестерпимо болело.

«Вставай и пойди обмой ногу», – сказала она себе, глядя на вытекающую из раны кровь. Она знала, что, в конце концов, с ней все будет хорошо, если она смажет ногу мазью. И она бы не обращала внимания на боль, если бы не…

Шарлотта почувствовала, как чьи-то руки бережно поднимают ее с земли. И она знала, чьи это были руки – она узнала их запах, их уверенную силу, их твердость, даже не глядя на их владельца.

– Держитесь покрепче, я помогу вам, и будете как новенькая, – тихо сказал Люк Эшкрофт, когда она обняла его за шею.

О нет! Так много недель она заставляла себя отворачиваться каждый раз, когда мистер Эшкрофт находился поблизости. Шарлотта мысленно отмечала каждый раз, когда вечером, проходя мимо их с мистером Пенфилдом костра, обменивалась с ними простым пожеланием доброго вечера. Она не могла забыть тот день, как он дотронулся до ее шеи, бормоча что-то о комарах. И хотя ее переполняли чувства и ей очень не хотелось лишать себя общения с ним, она точно знала, что должна была это сделать.

А сейчас он нес ее на руках. Люк Эшкрофт уносил ее бог знает куда, в самый конец каравана.

– Куда вы меня тащите? – спросила Шарлотта, когда они проходили мимо мистера Пенфилда, который правил быками.

– Во-о-от сюда, – пробормотал мистер Эшкрофт, проходя вперед и ловко занося ее в фургон – в свой фургон холостяка, тот, в который она заглядывала в первый день путешествия, когда он еще был для нее незнакомцем. Странно, но ведь она с самой первой встречи почувствовала, что должна держаться от него подальше…

Люк Эшкрофт опустил ее на два свернутых лоскутных одеяла так нежно, будто она была хрупким кусочком стекла.

– А теперь давайте посмотрим на вашу ногу, – сказал он, опускаясь на колени рядом с ней.

– Что вы делаете? – спросила Шарлотта хрипло. У нее от неожиданности даже пропал голос. Она откашлялась и села, натягивая юбку на колени и глядя на мистера Эшкрофта.

– Мне станет легче, как только я нанесу на рану немного мази, – сказала она. Голос ее все еще был едва слышен.

Он поднес палец к своим губам.

– Не надо слов, – прошептал он.

– Мистер Эшкрофт…

Его палец двинулся к губам Шарлотты.

Сама того не желая, она вдохнула запах его кожи.

– Не надо слов, – снова прошептал он.

Ощущение прикосновения пальца мужчины к своим губам было для нее совершенно новым. Шарлотта почувствовала, как ее дыхание замерло, остановилось, когда она посмотрела в его глаза, полные огня. Она закрыла глаза, потому что чувствовать, что он смотрит на нее, что он так близко, ощущать тепло его кожи, его аромат – для нее было слишком тяжелым испытанием. Никто не смотрел на нее так, как теперь смотрел Люк Эшкрофт. Никто и никогда. И ее муж, конечно, тоже. Люк Эшкрофт дотянулся до ее сердца, прикоснулся к ее душе, которая прежде не интересовала ни одного мужчину.