Текст книги "Дорогами судьбы"
Автор книги: Элизабет Кларк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
– Люк!
– Ты должна подарить мне это еще раз, дорогая, – прошептал он.
Издавая стоны, роняя капли пота, когда он смотрел на нее сверху вниз, теперь Люк двигался в другом, более быстром ритме. Его мощные толчки напоминали движения сильного зверя, когда он, приподнимаясь на одном локте, второй рукой крепко прижимал ее зад к одеялу. Если бы она в этот момент могла говорить или хотя бы нормально мыслить, она бы хотела сказать ему, что хочет подарить ему такое же наслаждение, какое он только что дал ей.
Но в тот миг думать было невозможно. Все, что она ощущала, это удовольствие, которое становилось все горячее и глубже. Неожиданно у Люка вырвался стон, пронзивший ее насквозь. Бедра его, казалось, были готовы впечатать ее в землю.
Шарлотта оказалась за гранью реального, на мгновение перенесшись в другие, прекрасные края, где она раньше никогда не бывала. Она чувствовала, будто плывет, а из души ее и тела уходят все желания. А затем Люк упал на нее, мокрый, выдохшийся. Шарлотта поцеловала его твердое, крепкое плечо, получая удовольствие от его соленого вкуса и желая как можно лучше узнать тело мужчины, которого она любила.
Люк был первым, кто постарался понять, что происходит у нее в душе.Она не знала, встретит ли когда-нибудь кого-то, кто так же, как он, сможет заслужить ее доверие. Но она знала, что он был первым и единственным мужчиной, с которым она будет заниматься любовью.
Удивительно, но она совершенно не испытывала стыда. К счастью, праздник все еще был в полном разгаре, иначе их с Люком стоны и крики были бы слышны далеко в ночной тишине. Теперь Шарлотта прекрасно понимала, что именно «сбивало с пути истинного» хороших девушек. Вообще-то она просто обязана была ненавидеть себя.Несколько недель назад она потеряла своего мужа и, тем не менее, отдала себя всю, свою душу и тело, мужчине, который сейчас лежал рядом с ней, теребил пальцами ее волосы и смотрел на нее с нежностью, она была в этом совершенно уверена.
– Что ж, спасибо тебе тысячу раз, Шарлотта Далтон! – прошептал Люк. – Сегодня ночью мне нужна была женщина, и я нашел женщину и дикого зверя в одном лице.
Шарлотта словно получила пощечину. Неужели ему сгодилась бы любая женщина? Неужели Молли доставила бы ему столько же удовольствия, сколько подарила она?
Она почувствовала, как этими несколькими невольно вырвавшимися словами Люк перечеркнул все, что их связывало.
То, что она считала счастьем, превратилось в ситуацию «КАК Я ОКАЗАЛАСЬ В ДУРАКАХ ПО ПУТИ В ОРЕГОН».
Она почувствовала, что глаза ее наполняются слезами, и от этого расстроилась еще больше.
– Мне нужно идти, – быстро сказала она, садясь на одеялах и собирая свои вещи. – Убедись, что почистил рану. Шарлотта мельком взглянула на Люка, и на мгновение ей показалось, что он понял, что обидел ее. Он выглядел обеспокоенным и приоткрыл было рот, чтобы сказать что-то… Но потом его губы сомкнулись, и она отвернулась, чувствуя себя самой большой дурой на веем белом свете.
Глава четырнадцатая
Всю ночь Шарлотта ворочалась с боку на бок. Ее тело продолжало томиться желанием, но в сердце жила боль, причиненная так легко брошенными Люком жестокими словами.
Она знала, что в обозе все спали мертвым сном. Шарлотте дневная усталость обычно представлялась черным плащом, наброшенным на голову, который погружал ее в сон за считанные секунды. Но в эту ночь сон ускользал от нее. Шарлотта вышла на улицу в сумерках, перед самым рассветом, когда все, даже женщины, еще спали.
Все, кроме одного. В обозе был еще один человек, который, как видела Шарлотта, тоже не спал и как раз выскальзывал из фургона Этель и Мартина Кроули. Рассвет приблизился еще на мгновение, и Шарлотта увидела, что это женщина. Ночная посетительница тем временем направилась к фургону Мэй и Стентона Джесперсенов. Женщина бродит по лагерю в такое время и совершенно одна? Это показалось странным, достаточно странным, чтобы Шарлотта забыла о своих проблемах с Люком и стала с нетерпением ожидать, что будет дальше.
Через несколько секунд фигура вынырнула из фургона Джесперсенов, и предрассветный свет снял с происходящего еще один покров тайны – Шарлотта поняла, что перед ней Молли Смитерс, которая теперь бежала к своему фургону, придерживая юбку одной рукой, а в другой неся сумку.
Шарлотта замерла, пытаясь привести свои мысли в порядок. Что же Молли Смитерс могла делать ночью в чужих фургонах? За последние несколько недель она слыхала много рассказов о кражах и преступлениях, историй о людях вроде ее Фрэнсиса, которых выгоняли из обоза или даже вешали за их проступки. Она слышала про женщину, Мейзи Клейпул, которую повесили за то, что она украла деньги у своей кузины.
А теперь Молли… Что еще она могла там делать, думала Шарлотта, кроме как воровать? Разве только искала что-то… Но что? Да еще в темноте, крадучись, как испуганная мышь?
Шарлотта решила, что можно начинать готовить завтрак. Выставляя кастрюли, муку, воду и банку с джемом на примятую траву за палаткой, она, как всегда, представляла, как брезгливо морщила бы лицо ее мать при виде всех этих насекомых, пыли и грязи.
Внезапно женский вопль разорвал спокойствие утра. На расстоянии трех палаток от нее, как перекормленный цыпленок, которому только что отрезали голову, металась Элла Мэй Джесперсен. Ее каштановые с проседью волосы развевались на ветру.
– Они пропали! – пронзительно выкрикивала она. – Все мои деньги, все, что у меня было! Осталась только пара монет!
Краем глаза Шарлотта видела, как из своей палатки выглянула Молли Смитерс. Затем полог палатки опять закрылся.
– Ты уверена, что деньги пропали, Элла Мэй? – спросила Грейс Бринтон, вступая в кружок быстро собравшихся вокруг Эллы Мэй женщин, привлеченных интригой, которую обещала такая потеря.
– Я пришла сказать, что как раз прошлой ночью исчезла моя красивая скатерть из ирландского полотна. Я перерыла все вещи в своем сосновом сундуке, удивляясь, куда она могла деться, ведь я точно помню, как клала ее туда, пока Господь не сказал мне, что мы должны выбросить этот сундук, и…
– О господи, Грейс, мы все помрем от старости, а ты все будешь рассказывать! – остановил ее муж, сплюнув при этом на землю. – Ты, наверное, просто забыла, куда сунула эту дрянную тряпку…
– Я совершенно уверена, что клала…
– Послушайте, и в моем фургонекто-то рылся в вещах сегодня ночью, – заламывая руки, воскликнула Этель Кроули.
Краем глаза Шарлотта видела, как Молли Смитерс шепчется со своим отцом. Когда она говорила, ее красивые губы быстро двигались, а руки оживленно жестикулировали. По мере того как Молли говорила, казалось, что Джок Смитерс надувается все больше и больше, а лицо его становится тем краснее, чем дольше он слушает. Затем он побежал по направлению к своим палаткам и фургону.
– Где, черт побери, эта Бидди Ли? – пророкотал он.
Это не могло быть случайностью. Шарлотте уже приходилось читать о таких вещах в какой-то книжке, и она догадалась: Молли воровала вещи и деньги у обитателей обоза, а теперь, пока ее никто не успел заподозрить, она решила обвинить во всем Бидди Ли.
– Подождите минутку! – обратилась Шарлотта к мистеру Смитерсу.
Она почувствовала, что вся толпа смотрит на нее. Смитерс остановился и обернулся.
Она всегда немного побаивалась этого человека, его маленьких, глубоко посаженных синих глаз на полном красном лице. А каким большим было его тело! Огромная мощная гора из мышц и сала, напоминавшая Шарлотте самого крупного из быков, которого ей когда-либо приходилось видеть.
– Что вы хотите? – спросил он, когда Шарлотта подошла ближе. Мистер Смитерс сузил глаза, разглядывая молодую женщину с ног до головы. – Если я не ошибаюсь, вы позвали меня, миссис Далтон, потому что у вас действительно есть что сказать? Что-то настолько важное, что вы решились меня отвлечь?
В горле у Шарлотты пересохло, сердце вырывалось из груди. Она оглянулась на фургон Смитерсов и увидела стоявшую рядом с ним Бидди Ли.
– Я задал вопрос, миссис Далтон, – пролаял Смитерс.
– Бидди Ли этого не делала, – ответила Шарлотта.
Она не думала, что глаза мистера Смитерса могут стать еще меньше, оставаясь открытыми, но она ошибалась: они превратились в кипящие яростью, искрившиеся ненавистью щели.
– Так чего же, как вы уверены, не делала Бидди Ли, миссис Далтон?
Шарлотта с усилием овладела своим голосом.
– Я подумала, вы считаете, что это Бидди Ли взяла вещи из фургонов Джесперсенов и Кроули, – сказала она.
– То, что я считаю, – сказал он, наступая на нее, так что теперь его туша находилась уже в считанных сантиметрах от Шарлотты, – это мое личное дело, и ничье больше. В чем может быть замешана Бидди Ли – это тоже мое дело, и ничье больше. Вам это понятно?
– Вот она! – закричала Карлин Смитерс, схватив руку Бидди Ли двумя руками. – Джок, эта воровка и шлюха здесь!
– Я наверняка знаю, что Бидди Ли этого не делала. – Шарлотта слышала свой голос как бы со стороны. Она чувствовала себя, как много лет назад, когда жестоко спорила со своим отцом.
– А как вы, собственно, можете это знать, если вы не живете день и ночь рядом с рабыней, которая, кажется, работает для меня, а не на вас?
– Давайте вздернем ее прямо сейчас и покончим со всем этим! – выкрикнула Лавиния Смитерс.
– Бидди Ли не воровка! – закричала Шарлотта. – Я в этом абсолютно уверена!
Краем глаза она видела, что в ее сторону двинулся мужчина. Судя по росту и цвету одежды, она решила, что это должен быть Люк, но не была уверена.
– Я видела, как сегодня на рассвете в эти фургоны лазила ваша дочь, – сказала она. – Я видела это собственными глазами.
По толпе прокатился ропот, и Шарлотта мысленно поблагодарила Бога, что там находится достаточно много хороших людей – Вестроу, Альма и Зик Блиссы, Джордж Пенфилд и многие другие – и что они с Бидди Ли могут рассчитывать на их защиту как она надеялась.
– Ты – лживая шлюха, – прошипел Джок Смитерс. – Это было, верно, после того, как ты закончила обслуживать Люка Эшкрофта…
Удар обрушился на него неожиданно. Вспышка гнева и силы, – кулак Люка угодил в челюсть Джока Смитерса и сбил его с ног. Люк навалился на него сверху и сгреб за рубашку, отчего шея Смитерса неестественно и болезненно выгнулась.
– Еще раз когда-нибудь заговоришь с Шарлоттой в таком тоне – и ты покойник.
Шарлотта не могла поверить, что когда-либо сможет увидеть в таких глазах, как у Смитерса, страх, но это было именно так.
– Убери руки, – выдохнул он. – И слезь с меня, Эшкрофт.
– Извинись перед миссис Далтон, и я, возможно, сделаю то, о чем ты просишь, – сказал Люк, еще туже стягивая воротник его рубашки.
– Она обвинила мою дочь…
– Вероятно, потому, что твоя дочь это сделала, – ответил Люк. – Если миссис Далтон говорит, что видела Молли, она видела ее. А теперь извинись или сейчас начнешь глотать свои слова вместе с грязью.
Смитерс закрыл глаза, а Шарлотта в тот момент подумала, что никогда в жизни взрослый человек не просил у нее прощения. А потом решила, что этого и не случится: Смитерс молчал.
– Ладно. Ты сделал выбор, – начал Люк и потянулся за куском грязи.
– Хорошо! – закричал Смитерс. – Я извиняюсь.
– Перед кем? – спросил Люк. – Перед солнцем? Или перед вон тем быком? Перед кем ты извиняешься?
Смитерс вздохнул.
– Я извиняюсь перед миссис Далтон, – наконец произнес он.
Люк пристально посмотрел на него, отпуская его рубашку, а потом встал.
– Держись подальше от миссис Далтон, Смитерс. И не обижай Бидди Ли. Понял?
Джок Смитерс встал, отряхивая с себя пыль.
– С чего ты взял, что я буду иметь дело с…
– Одно неверное слово, – прошептал Люк. – Послушай, разреши мне проводить тебя в твою палатку, – сказал он, грубо хватая Смитерса за руку.
Внезапно Смитерс завизжал:
– Какого дьявола вы все на меня уставились?
Толпа, состоявшая в основном из женщин, начала редеть. Люди расходились к своим палаткам, повозкам и походным очагам. Осталась только Молли Смитерс, которая стояла рядом с Шарлоттой, как лучшая подруга.
– Знаешь, никто не собирается тебе верить – посмотри, ведь никто тебе не поверил, – а Бидди Ли из-за тебя будет жестоко страдать…
– Ты хотела сказать, из-за тебя, – сказала Шарлотта. – Ты сказала своему отцу, что это Бидди Ли взяла эти вещи, пока еще никто не успел подумать, что это мог быть кто-то другой…
– Ну и что? – спросила Молли. Глаза ее красиво блестели. – Бидди Ли – цветная девушка, – добавила белокурая бестия, пожимая плечами. – Если бы ей повезло родиться белой, она была бы свободной…
Шарлотта покачала головой.
– Ты еще пожалеешь о том, что сделала. Когда-нибудь… Молли рассмеялась ей в лицо.
– Знаешь что, Шарлотта? На самом деле, это тыпожалеешь о том, что сделала. Потому что из-за того, что сделала ты, – а не я, – теперь все в караване знают, что ты была в палатке у Люка. Теперь все считают, что ты шлюха, а Бидди Ли – воровка. – Она сделала глубокий вдох, на щеках ее от злости выступил румянец. – И знаешь, ты, может быть, думаешь, что получила то, что хотела, – мистера Люка Эшкрофта, – но ты даже не догадываешься, что он просто решил немного поразвлечься с тобой в долгом путешествии.
И с этими словами она быстро удалилась с таким беззаботным видом, как будто шла на танцы субботним вечером в своем родном городке.
В ушах Шарлотты до сих пор эхом отдавался визг Маркуса, хотя он закончил кричать уже много часов назад: «Я понять не могу, почему ты высовываешься из-за какой-то рабыни, если ты не смогла защитить даже своего мужа!»
– Возможно, потому что Бидди Ли не сделала ничего плохого! – крикнула в ответ Шарлотта, чувствуя себя ужасно из-за того, что Люсинда выглядела расстроенной.
– Шарлотта поступила правильно, – вдруг сказала сестра. – Бидди Ли – наша хорошая подруга, Маркус, нравится тебе это или нет. – Она бросила на Шарлотту красноречивый взгляд, который говорил, что в сердце они останутся сестрами, которые будут вместе, что бы ни произошло.
Похоже, Маркус был так ошеломлен этой вспышкой сопротивления Люсинды, думала Шарлотта, что даже не нашел что возразить.
Теперь, когда Шарлотта посреди ночи вышла на улицу и услышала, как внутри палатки Люсинды и Маркуса плачет ребенок, на сердце ее опустился тяжелый влажный плащ беспокойства. А что, если Маркус перенесет свое отношение к ней на Люсинду и младенца? Будет ли он бить мальчика по лицу, как бил ее и Люсинду их отец? Обидел ли он Люсинду за то, что она наконец-то высказала свое мнение?
– Они проснулись? – позади Шарлотты послышался голос – низкий, нежный, озабоченный.
В лунном свете красивые черты Люка выглядели жестче, чем у того мужчины, образ которого привыкла рисовать ей память. Шарлотта пыталась остановить нахлынувшее на нее ощущение счастья оттого, что он пришел, чтобы увидеть ее. Единственный вывод, к которому она смогла прийти в отношении прошлой ночи, состоял в том, что она поняла, что не знает своего собственного сердца. Она знала, что любит Люка, но при этом знала и то, что никогда не сможет доверять мужчине. Она понимала, что нуждается в нем физически, но также отдавала себе отчет и в том, что это – слабость, с которой она должна бороться.
И что самое главное, – она знала, что в отношении нееЛюку все было ясно: он нуждался в женщине и удовлетворить его потребность смогла бы любая.
Шарлотта уже была готова ответить Люку, когда услышала голос Люсинды, а затем Маркуса, которые разговаривали шепотом.
Люк обнял ее и повел к краю обоза.
– Не стоит вмешиваться, – прошептал он. – Насколько мы знаем, с ребенком все в порядке.
Шарлотта подняла на него взгляд и ничего не сказала. Она никогда не слышала от него слова «мы», которое касалось бы и ее тоже, и она никогда бы не подумала, что он может испытывать какие бы то ни было чувства к чужому ребенку.
– Я не привыкла к тому, что мужчина может беспокоиться о чужом ребенке, – тихо сказала она.
Люк молча ввел ее в плотный слой темноты, лежавшей за пределами кольца фургонов.
– Когда теряешь ребенка, – голос Люка стал резким от нахлынувших чувств, – кажется, что нормально жить ты уже не сможешь. – Он остановился и повернулся к Шарлотте. – Но жизнь продолжается. И твое сердце закрывается, потому что боли слишком много. А потом ты видишь кого-то или слышишь кого-то очень похожего на малыша, которого ты потерял. – Он глубоко вздохнул. – Мальчик твоей Люсинды – копия моего Джона, – мягко закончил он.
Шарлотта не знала, что сказать.
– Должно быть, это очень тяжело, – наконец произнесла она, стараясь его успокоить.
Сначала Люк ничего не ответил, а затем холодным твердым голосом произнес:
– Что сделано, то сделано.
Он пошел вперед, и Шарлотта последовала за ним, желая услышать больше.
– Это одна из причин, почему я решил заниматься заготовкой леса на западе. Никаких обязательств, никаких чувств. Только я, Джордж и акры леса.
Его слова обожгли ее сердце болью. Не оттого, что она хотела планировать свое будущее вместе с Люком, – это было не так. Но услышать от него вот так прямо, что в его будущей жизни ей нет места…
– Ты очень тихая сегодня ночью, – мягко сказал он, останавливаясь у островка низкорослых деревьев, чтобы в лунном свете повернуться к ней лицом.
Шарлотте не хотелось разговаривать. Ей не хотелось снова услышать горькие слова о том, что скоро им предстоит расстаться.
– Поговори со мной, – нежно обнимая ее, сказал он. – Помнишь, о чем мы говорили? Мужчина и женщина должны разговаривать. Обо всем, о чем думают.
– Ты подслушал, как мы говорили об этом с Люсиндой, – сказала Шарлотта.
– С Люсиндой? – спросил Люк. Он выглядел сбитым с толку.
– «Все и обо всем», – ответила Шарлотта. – Эти слова мы всегда говорили с Люси – это наше обещание не держать друг от друга секретов.
Он кивал, всем своим телом прижимаясь к ней, глаза его горели страстью.
– Я с самого начала говорил тебе об этом, Шарлотта. Я чувствую тебя. Я хочу знать о тебе все, но каким-то глубоким, природным чутьем я уже тебя знаю. – Он обнял ее, и его теплые сильные руки двинулись вниз, к ее бедрам. – Мы необходимы друг другу, – прошептал он.
– Прошлой ночью ты сказал, что тебе была нужна женщина… – начала Шарлотта.
– Мне нужна ты, – голос его стал хриплым. – Я только начал показывать тебе, на что это похоже, когда человеку хорошо, – прошептал он, перед тем как накрыть ее губы своими.
Шарлотта пыталась бороться со своим телом, пыталась убедить себя, что тепло, разливавшееся у нее между ног, не было ее собственным, что это не ее сердце колотилось в груди, что ее соски не горели огнем.
Она отстранилась от него и покачала головой, заставляя себя произнести слова, смысл которых еще не вполне осознавала.
– Люк, я не хочу быть твоей любовницей, – сказала она. Его взгляд был затуманен страстью.
– Тогда мы можем остановиться в любой момент, – прошептал он. Легким, но точным движением он засунул одну руку ей под блузку, в то же время расстегивая ее второй рукой. Каждое прикосновение было новым и по-своему необычным, изысканным и дарящим наслаждение. Накрывая ее груди своими руками, лаская пальцами ее соски, он ни на мгновение не отводил глаз от ее лица. Он дразнил ее, зная, что она сейчас ощущает, понимая, какое желание сейчас бушует в ее самом секретном, самом интимном месте. – Если ты захочешь, – сказал он, расстегивая ее юбку и давая ей соскользнуть на землю, – я смогу остановиться, Шарлотта. В любой момент.
Люк подхватил ее на руки, увлекая вверх на небольшую опушку. Осторожно удерживая ее, полуобнаженную, на своих руках, он снял свою рубашку и расстелил ее на земле. Когда он укладывал ее на эту рубашку, Шарлотта не могла поверить, что лежит здесь, почти голая, в лунном свете. Глаза Люка были голодными и полными страсти, когда он разглядывал ее тело. Потом он быстрым движением стянул с нее панталоны.
– Не забудь, что я тебе сказал, – шепнул он. От прикосновения его ладони у нее ниже пупка разливался горячий огонь. Его рука описывала круги вокруг её поросшего курчавыми волосками холма, и от этих медленных, настойчивых движений ее лоно становилось все более влажным. – Я могу остановиться. В любой момент. – Он потянулся губами к ее шее, оставляя на ней цепочку горячих, влажных поцелуев. Кончик его языка дразняще кружил по ее груди, танцевал вокруг каждого соска, тогда как его рука между ее ногами творила свое собственное секретное волшебное действо с ее плотью, истекающей бархатной жидкостью.
Шарлотта знала, что никогда бы не смогла и никогда бы не попросила Люка остановиться. Она сейчас находилась в глубоком забытьи, которое не имеет ничего общего ни с логикой, ни с рассудком. Она была егоженщиной, принадлежала ему всем своим сердцем, телом и душой. Ее сознание, – говорить она просто не могла, – тихонько шептало «нет», но что толку?
Губы Люка двинулись вниз по ее животу, и Шарлотта лишилась способности говорить. «Люк!» Только это имя время от времени срывалось с ее губ между все новыми и новыми стонами наслаждения.
Она вцепилась ему в волосы, когда его язык стал ласкать ее самое чувствительное место.
– Люк, – прошептала она, выгибаясь дугой.
– Не спеши, – пробормотал он, когда его руки двигались по внутренней стороне ее бедер. Он гладил ее ноги, пока Шарлотта извивалась в сладких судорогах оргазма. Его язык продолжал толкать и дразнить ее плоть. Шарлотта была захвачена в плен наслаждением, и когда оно выплеснулось через край, разливая по телу мощные волны экстаза, она выкрикнула в ночную темноту имя мужчины, которого любила.
Люк поднялся выше и лег на нее. Он раздвинул ей ноги и вошел в нее, отчего ее внутренний огонь разгорелся еще сильнее.
– Давай, Шарлотта, – шепнул он ей, глядя на нее сверху полными страсти глазами. – Позволь себе насладиться этим столько раз, сколько захочешь. Для себя и для меня.
Она никогда не могла бы подумать, что может ощущать столько удовольствия, не могла себе представить, что сможет почувствовать это снова так скоро, после того как это уже один раз случилось. Но она почувствовала приближение новой волны оргазма, когда бедра Люка ускорили свое движение. Его удары стали более глубокими, а капли пота каскадом срывались с его лба и падали ей на грудь.
Ноготки Шарлотты царапали его спину, а губы прижались к плечу, пробуя его на вкус, когда ее тело взорвалось наслаждением. Люк изогнулся в экстазе и, обжигая ее, застонал, ускоряя свои движения, а потом тихонько – так тихо, что она даже не была уверена, что на самом деле слышала это, – сказал: «Шарлотта».
