Текст книги "Признание маленького черного платья (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Бойл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– Не похоже, что ты спал, – настаивал герцог. – Кошмары?

– Не твое дело, – раздраженно ответил Ларкен, проходя мимо подноса с бренди. Его отослали домой с континента шесть месяцев назад, по заявлению вышестоящего начальника, потому что он стал слишком сильно рисковать. Опасный и непредсказуемый, как написал один офицер в зашифрованном послании к Пимму.

В том послании, которое Ларкен не только перехватил, но и с легкостью расшифровал.

Слишком сильно рисковал. Ларкену хотелось засмеяться. Пимм и его подручные сделали его таким. Беспокойным и подозрительным ко всему. А возвращение домой не улучшило его настроение – только подчеркнуло тот факт, что он больше не принадлежит к элегантному высшему обществу, положение в котором досталось ему по наследству.

Он бросил взгляд на стоящие рядом бутылки и понял, что должен был предложить гостям выпить, но опять же, сейчас пять часов утра и они подняли его с постели. Ларкен не ощущал себя гостеприимным хозяином.

Это не означало, что Ройстон также окажется выше подобных манер, потому что дворецкий вошел в комнату с подносом, на котором лежали холодная ветчина и хлеб. В кофейнике дымился кофе, наполняя гостиную тонким запахом.

Ларкен подождал, пока Ройстон опустит поднос на стол и выйдет, и спросил:

– Я не собираюсь быть грубым, но какой дьявол принес вас в мой дом в такой час? Я же отстранен от дел, не так ли?

Пимм прищурил глаза, быстро оглядев окружающую обстановку перед тем, как тихо и решительно заговорить:

– Дэшуэлл сбежал две ночи назад. Из тюрьмы Маршалси².

Сбежал? Из Маршалси? Невозможно.

Игнорируя то, как двое гостей изучали его, Ларкен осмысливал эту информацию со смешанными чувствами, которые не осмеливался выказывать. Дэшуэлл на свободе? Он знал, что этого не следовало делать, но отчасти Ларкен испытывал восторг из-за того, что американский приватир³, который насмехался над английским флотом и наводил страх на английские торговые корабли, сбежал из заключения.

До того, как их страны вступили в войну, Дэшуэлл был одним из самых лучших агентов министерства иностранных дел. Капитан, достаточно дерзкий, чтобы пробираться через любую блокаду, подбирая английских агентов на берегах континента и увозя их обратно в безопасное место. Эти опасные приключения и ночи, проведенные за выпивкой и игрой в карты, превратили Ларкена и Дэшуэлла в закадычных друзей.

Но это было перед тем, как американцы объявили войну Англии. До того, как друзья в мгновение ока превратились во врагов.

А затем, прошлой зимой, сразу после того, как его отослали домой, Пимм заставил Ларкена помогать министерству иностранных дел в поимке Дэшуэлла – безрассудный ублюдок пробрался в Лондон, чтобы выследить самые лучшие корабли перед тем, как они выйдут из торговой гавани.

Вся эта ситуация не слишком нравилась Ларкену, но что он мог поделать? Пимм имел право разыскивать приватира и отдавать приказ о его аресте. Дэшуэлл слишком много знал о работе министерства иностранных дел. Знал слишком много агентов. Он представлял опасность для всех них.

И поэтому Ларкен согласился помочь поймать своего друга.

Во время войны он совершал и худшие поступки, уверял себя барон. Конечно, совершал, твердил он себе на протяжении прошедших месяцев. Худшие, чем предательство друга.

– Сбежал? Две ночи назад, говорите? – спросил Ларкен, стараясь, чтобы его голос звучал небрежно, хотя сам испытывал что-то вроде возбуждения. Он должен был знать, что хитрый дьявол сумеет каким-то образом выскользнуть на свободу. – Так почему же вы пришли ко мне сейчас?

– Этот факт обнаружен нами случайно, – ответил ему Темпл. – Подслушан чуть раньше в «Уайтс». Кажется, в Адмиралтействе царит переполох, но они не хотят разглашать, что потеряли ценного английского узника. – Темпл не стал придерживаться условностей, а подошел к подносу, взял толстый ломоть хлеба, положил сверху кусок ветчины и откусил такой большой кусок, словно не ел несколько дней. – Всю ночь на ногах, просили отплатить услугой за услугу, – пояснил он, словно извиняясь.

Ларкен не видел в этом никакого смысла.

– Как, черт побери, Дэшуэлл смог сбежать? Да еще из Маршалси, ради всего святого.

– Ему помогли, – сказал Пимм, сунув руку за отворот сюртука и вытащив сверток бумаг. Он передал эту связку барону с позволением прочитать ту информацию, которую они уже собрали.

Между тем, Темпл сделал еще один бутерброд с ветчиной и налил себе чашку кофе, бросив несколько кусочков сахара в крепко сваренный напиток. Пимм последовал его примеру, но только без сахара.

– Чертовски хорошо организовано и идеально исполнено, – бормотал Ларкен, читая торопливо написанный отчет. Окружены, как только выехали за ворота… Потерпели поражение в тумане… Экипаж нашли в Мэйфере позже этим днем…

– Ну и ну, – произнес Ларкен, закончив последнюю страницу. – Кто бы это ни был, но они перехитрили Адмиралтейство в их собственной игре. Черт возьми, как они узнали, что Дэшуэлла будут перевозить?

– Не имеем ни малейшего понятия, – ответил Темпл. – Об этом знало всего несколько человек. – Он кивнул на Пимма. – Даже мы были не в курсе.

Ларкен отложил бумаги в сторону и запустил пальцы в неопрятные волосы.

– Какого дьявола Адмиралтейство вообще решило перевезти его?

На этот вопрос ответил Пимм.

– Они собирались повесить его в Ньюгейте на рассвете.

От этих слов Ларкен окончательно проснулся. Что ж, он всегда знал, что Дэш кончит именно так, но это ему вовсе не нравилось.

Потому что, по сути дела, Дэшуэлл – его друг. Американец он там или нет, не важно, о чем говорят политики.

Проклятие, ему было ненавистно то, что честь и долг поместили их во враждебные лагеря. Сколько раз Дэшуэлл приплывал во французские бухточки и убежища контрабандистов, чтобы незаметно высадить или вывезти Ларкена из Франции? Конечно, прежние подвиги друга не остановили его от того, чтобы выдать Дэша и помочь запереть его в тюрьме.

Но кто-то оказался не таким бессердечным. Они освободили его… что добавило еще один недостаток в это дело. Если Дэшуэлл сбежал, то его нужно снова поймать. Ларкен вздрогнул и передвинулся поближе к камину, шагая перед каминной решеткой по ковру, истрепавшемуся за многие ночи, которые барон провел подобным образом, прохаживаясь взад-вперед и пытаясь решить какую-то проблему.

Нет, ему вовсе не нравился подтекст того, на что намекало развитие событий.

– Есть еще кое-что, – произнес Темпл. – Чего нет в отчете.

Ларкен остановился на полушаге и через плечо бросил взгляд на герцога. Ага, вот теперь они собираются изложить самое важное.

Темпл знаком попросил его присесть, что Ларкен и сделал, готовый внимательно выслушать герцога, если это будет означать, что потом они оставят его в покое.

– В то время как отчет описывает это нападение как работу большой, хорошо вооруженной банды опасных головорезов, все это неправда, – заявил герцог. – Всего несколько часов назад я пропустил пару стаканчиков с парнем по имени Доббинс, который утверждал, что Дэшуэлла освободила вовсе не банда, а две женщины с помощью огромного, как вол, мужчины, упомянутого в официальном отчете, а также неизвестного типа, который подменил обычного кучера тюремного фургона.

– Возглавляла нападение особа в красном платье, или, как довольно красноречиво высказался мистер Доббинс, «девка с самой шикарной парой титек, какую я только видел. А ее волосы! Светлые, и сияют, как лампа», – Темпл помолчал. – Настоящий поэт наш мистер Доббинс. Но очевидно, что леди, о которой идет речь, молода и красива. И ловко умеет обращаться с пистолетом, потому что она вытащила его прежде, чем дежурный лейтенант смог сделать хоть одно движение. – Темпл снова сделал паузу, чтобы его слова произвели должное впечатление, а затем добавил: – Старуха, по всей вероятности, была вовсе не старой женщиной, потому что очевидно, что двигалась так же легко и тоже была хорошо вооружена. – Снова он сделал вдох и посмотрел на угли в очаге. – Подозреваю, что кучером также была женщина, но у меня нет доказательств… всего лишь…

Он умолк, но Ларкен в точности знал, что герцог имел в виду. Всего лишь предчувствие.

После стольких лет на службе, бывали случаи, когда только инстинкт мог провести черту между фактами и неопределенностью.

У Ларкена стеснило грудь, когда он пришел к единственному выводу, который напрашивался. И теперь он понял, почему они разбудили его.

По крайней мере, решил, что понял.

– Вот почему вы пришли сюда… потому что думаете, что это работа…

Пимм застонал. Громко. А затем излил свой протест в резком злобном порыве.

– Если вы скажете, что это работа Ордена, то я отправлю вас обоих в Бедлам, – заявил он, пригрозив им пальцем. – Орден Черной Лилии! Ба! Всего лишь распространяющиеся веками слухи и обман со стороны французов, чтобы отвлекать внимание дураков. Женщины-шпионы! Чушь!

Темпл и Ларкен обменялись взглядом, герцог насмешливо изогнул бровь. Они редко в чем-то соглашались, но Орден Черной Лилии оба не считали вымыслом.

Пимм, несмотря на то, что, вероятно, считался именно тем выдающимся умом, который удерживал на расстоянии врагов Англии, не был оперативным работником и провел большую часть карьеры за столом. Было почти невозможно убедить его в том, что не подтверждалось надёжными доказательствами.

А доказательства существования Ордена такими не являлись – обнаружить их было невозможно.

Лига женщин-шпионов, основанная Марией де Гиз⁴, по свидетельству большинства легенд, которая продолжала на протяжении веков охранять и прислуживать многим французским королевам и защищать их от интриг, как дома, так и за границей.

Мужчины вроде Пимма смеялись над самой идеей того, что любая женщина сможет держать язык за зубами достаточно долго, чтобы сохранить секреты Ордена – не говоря уже о том, что французские распутницы будут молчать три века подряд.

Однако для Ларкена Орден не был просто гипотезой, фикцией, придуманной французами, чтобы заставить англичан беспокоиться. И все же, если он признается, что знает правду, то рискнет раскрыть то, как он узнал о существовании этого шабаша ведьм-шпионок.

То, что его отец был связан с этой тайной организацией, влюбился в одну из них и помогал ей, до тех пор, пока мстительная леди не обставила все так, как будто он совершил измену… а затем убила его, когда отец попытался разыскать доказательства, чтобы очистить свое имя.

Разве сам Ларкен не делал то же самое на протяжении многих лет – тайно разоблачая действия Ордена, в то же время, находясь на задании ради Англии? Иногда он сомневался, что Пимм одобрил бы это.

Погоня за призраками… пустая затея, так бы он назвал самопровозглашенную миссию Ларкена.

Теперь барон понял, что все это время был прав, пытаясь обнаружить главу Ордена, его сторонниц и их предназначение. Потому что очевидно, что теперь они вершили зло в Лондоне.

Они освободили Дэшуэлла, чтобы отправить его обратно в море, где он опять сможет наводить страх на английский флот.

Но предположение Ларкена нашло еще одного скептика.

– На самом деле я не думаю, что это работа Ордена, – сказал Темпл, пробудив его от задумчивости. – У меня есть другая теория.

Со стороны Пимма снова послышалось фырканье, но без вспышки эмоций, и с этой далеко не одобрительной поддержкой герцог продолжил объяснять свои подозрения о том, что случилось под сенью стен, защищающих Маршалси.

А эта теория оказалась крайне необычной. Потому что, когда Темпл закончил, Ларкен с изумлением уставился на него.

– Ты думаешь, что это работа двух мисс из Мэйфера? – Он всплеснул руками и снова зашагал по комнате.

И после этого министерство иностранных дел называет его непредсказуемым?

– Ты сошел с ума, если полагаешь, что две девицы, едва покинувшие какую-то школу в Бате, смогут замыслить подобный план. – Сделав еще несколько шагов, Ларкен остановился и спросил: – И я полагаю, что на кучере все еще красовались танцевальные туфельки?

Пимм откинулся на спинку кресла, и улыбнулся – не исключено, что это было в первый раз за всю его карьеру. Во всяком случае, уголки его губ приподнялись вверх.

– Ты не прислушивался к моим словам, – возразил Темпл, вставая на его пути, чтобы остановить отчаянные шаги барона по ковру. – Талия Лэнгли и леди Филиппа вовсе не обычные дебютантки. Талли выросла в тени отца, барона Лэнгли, которого ты знаешь.

Ларкен нехотя кивнул. Лорд Лэнгли под видом дипломата собирал разведывательные данные для Англии на протяжении почти тридцати лет. Его неординарные методы, пользующиеся дурной славой любовные связи и нежелание передать кому-либо на воспитание дочерей – поэтому девочки мотались вместе с ним туда-сюда по всему континенту – сделали его кем-то вроде изгоя в министерстве иностранных дел. Но никто не оспаривал результатов, которых он достиг.

– Это был бы не первый раз, когда Талия Лэнгли вызволяла человека из тюрьмы, – проговорил Темпл.

Ларкен вскинул на него взгляд.

– Что?

Затем, к его удивлению, Пимм утвердительно кивнул.

– Она освободила из тюрьмы лорда Джона, – объяснил Темпл. – Когда он был арестован местным магистратом за контрабанду – так что пусть тебя не обманывает ее прекрасный пол и адрес в Мэйфере, заставляя думать, что эта девушка не сможет оказаться хитрой и изобретательной неприятностью.

– Но почему дочь лорда Лэнгли захотела бы освободить Дэшуэлла?

Темпл покачал головой.

– В обычной ситуации она не стала бы этим заниматься. Все это имеет отношение к ее кузине, леди Филиппе Ноулз. Эта девушка, к большой тревоге всех, кто ее знает, совершенно очарована Дэшуэллом. – Он помолчал и вздохнул. – Нет, она без памяти влюблена в него, и ни перед чем не остановилась бы, чтобы спасти его.

– Не она ли была той, что… – начал Ларкен.

Темпл прервал его коротким кивком, потому что точно знал, о чем спрашивает Ларкен.

Леди Филиппа была на балу в ту ночь, когда они поймали Дэшуэлла, и образ девушки промелькнул в его воспоминаниях.

– Она блондинка, не так ли?

– У них обоих светлые волосы, – сказал Темпл. – Талли и Пиппин внешне очень похожи. А Доббинс весьма подробно описал нашу таинственную леди в красном. У меня нет сомнений, что наша основная подозреваемая – леди Филиппа, а вот была ли Талли той старухой или кучером, еще предстоит узнать.

– Я помню девицу Ноулз, но вовсе не припоминаю мисс Лэнгли, – произнес Ларкен, покопавшись в воспоминаниях о той холодной январской ночи в поисках образа упомянутой леди.

– Это хорошо, – отозвался Пимм. – Потому что если ты не припоминаешь ее, то тогда маловероятно, что и она вспомнит тебя. – Он перевел взгляд на кофе. – На балу ты был в маске, верно?

Ларкен кивнул.

– Мы все были в них. Это был маскарад.

– Еще лучше, – проговорил Пимм, больше своей чашке кофе, чем кому-то из мужчин перед ним. Но так он вел себя всегда: когда ответ уже был в руках, Пимм сразу же начинал планировать свой следующий маневр.

Ларкен все еще не понимал, какое он имеет к этому отношение, но тон Пимма и их появление у него на пороге ни свет, ни заря, предполагали, что эта пара уже разработала какой-то план.

Который ему не понравится.

Итак, лучше перейти к самой сути и покончить с этим. Или, еще лучше, заставить их убраться из его дома.

– Почему бы не обыскать их место жительства? – предложил Ларкен. – Они не могли далеко уехать. Вероятно, спрятали его на чердаке.

Пимм раздраженно вздохнул и сложил руки на груди.

– Ворваться в дом герцога Холлиндрейка? – спросил он. – Ты хочешь, чтобы я отправился на Гросвенор-сквер с толпой офицеров и заявил его светлости, что сестра и кузина его жены укрывают под его крышей американского приватира? Если он не оторвет мне голову, то это сделает Веллингтон – он считает бывшего майора одним из самых блестящих офицеров.

Холлиндрейк? О, это добавляет делу дополнительные шероховатости. Ларкен посмотрел на Темпла.

Ироническое выражение на лице герцога означало, что у него есть другой план.

– Дэшуэлл вовсе не в Лондоне. Я точно знаю, где он.

Тогда какого черта ты делаешь здесь? едва не спросил вслух Ларкен, но промолчал и вместо этого взглянул вверх, на потолок, где над ними располагалась его кровать. Где он и пребывал бы прямо сейчас, если бы не застрял здесь, выслушивая совершенно безумные идеи Темпла и, вероятно, такие же дурацкие решения для этой неразберихи.

– Как ты можешь быть столь уверенным? – спросил Ларкен, снова начиная шагать по ковру, его возбуждение росло с каждым шагом. Он не знал, было ли это последствием сна о Париже или новостей о побеге Дэшуэлла.

И насколько бы эта безрассудная дрожь, пробежавшая по его спине, не дразнила его жаждой приключения, сама мысль о том, чтобы снова отправиться на задание до краев наполняла его страхом. Порывистый. Опасный. Опрометчивый. Ларкена преследовали эти слова из отчета для Пимма. Он крепко стиснул пальцы в кулак.

Черт побери, Дэшуэлл, почему не ты просто не смог остаться на месте?

Темпл перекатился с пятки на носок, заложив руки за спину.

– Холлиндрейк и все его домочадцы уехали в его поместье в Суссексе утром после побега Дэшуэлла. И я не сомневаюсь, что Дэшуэлл был с ними…

Ларкен обернулся.

– Ты ведь не предполагаешь, что Холлиндрейк…

Темпл покачал головой.

– Нет! Я сомневаюсь, что герцогу что-либо известно о том, что они сделали. Вот почему я думаю, что за этим стоят только Талли и леди Филиппа… Если бы они вовлекли Фелисити… – он помолчал. – Нет, Фелисити слишком сильно любит Холлиндрейка, чтобы рисковать изменой на пороге его дома – вероятно, она не больше герцога знает о том, что натворили ее сестра и кузина. Да и маловероятно, что герцогиня что-то заметит, потому что у нее вот-вот начнется загородная вечеринка, и, зная эту девицу, я уверен, что все ее внимание поглощено тем, как с грандиозным успехом провести свой первый масштабный прием гостей.

– Так какое это имеет отношение ко мне? – Ларкен посмотрел на Пимма, а затем перевел взгляд на Темпла. – Кажется, это больше похоже на авантюру для тебя, загородные вечеринки и все такое. – Он вовсе не собирался делать комплимент, потому что провел много лет на континенте, иногда в самых суровых условиях, зачастую в самых опасных местах, в то время как Темпл всегда шатался по пышным салонам и роскошным дворам. – Скачи в Суссекс и обыщи поместье, – заявил он герцогу, направляясь к двери. Его рука легла на щеколду. – Воспользуйся своим скандально известным шармом, Темпл, и позволь мне немного поспать.

– При обычных обстоятельствах, я бы именно так и поступил, – согласился герцог. – Но я не могу.

Дрожь, пробегавшая по спине Ларкена, превратилась в предостерегающий трепет.

– Почему нет? – спросил он, против своей воли.

– Если я войду в этот дом, то Талли и леди Филиппа сразу поймут, что мы подозреваем их, – пояснил Темпл.

– Они знают?

Темпл кивнул.

– Слишком много. В ту ночь, когда они освободили Джека из тюрьмы, эти девочки также спасли мою шею – собственно говоря, вот так леди Филиппа повстречалась с Дэшуэллом. К несчастью, остаешься только ты.

Ларкен поднял на него взгляд и увидел сожаление и настороженность в глазах герцога. Итак, Темпл считает его таким же сумасшедшим, как и все остальное министерство. Ларкен покачал головой, еще раз напомнив себе, что его больше не волнует, что весь мир думает о нем.

– Пошли Клифтона, пошли кого-нибудь еще. Я не собираюсь покидать Лондон. Не сейчас. Кроме того, я вышел в отставку, смею тебе заметить.

– Ты поедешь, – заявил Пимм. – Это приказ.

Ларкен открыл рот, чтобы поспорить, но опомнился и крепко стиснул губы. Мрачный, опасный блеск в глазах Пимма намекал, что нет никакого значения, что кое-кого считали «опасным для себя и других». Когда этого требовали король и страна, то выбора не было.

И все же в их плане была небольшая шероховатость. Нечто вроде тупика, который может стать его спасением от их планов.

– Это ни за что не сработает, – произнес Ларкен, прислонясь к двери. – Я не могу просто заявиться без приглашения, не возбудив ничьих подозрений. – Он сделал глубокий вдох и попытался придать словам столько убедительности, сколько это было нужно, чтобы избавить себя от этого безумства. – Особенно если они так умны, как вы это расписываете.

Пимм бросил взгляд на Темпла, кивком подавая тому далеко не тонкий намек покончить с этим делом.

– Мы сумели выяснить имя одного из гостей и, хм, отправили Элтона задержать этого типа, – сказал Темпл, упоминая своего находчивого денщика. – А тем временем, – начал он, медленно вытаскивая конверт из кармана сюртука. Герцог протянул его, но последнее, что хотел Ларкен – это взять проклятую вещь. Потому что, как только он это сделает… что ж, он будет пойман в ловушку их безумным планом.

А их план был именно таким – сумасшедшим. Человеку вовсе не нужно природное чутье, чтобы догадаться об этом.

Тяжело вздохнув, Ларкен взял сложенный лист бумаги и посмотрел на имя и адрес, надписанные идеально-изящным женским почерком.

Преподобному М. Райдеру

Эвелинг-хаус

Байндли-он-те-Уэй, Линкольншир

Он покачал головой и протянул приглашение обратно Темплу.

– Это не мне. Оно для какого-то викария.

А затем он отчетливо представил себе, чего они хотят, когда Пимм с редким для него юмором произнес:

– Как хорошо ты помнишь проповеди Фордайса⁵?

Темпл поджидал Пимма снаружи городского дома Ларкена. Прошло не так много времени, пока Пимм заканчивал какие-то личные дела, связанные с отправкой Ларкена в Суссекс, но у герцога все равно возникли подозрения.

Пимм настаивал на том, чтобы послать на это задание Ларкена, против чего Темпл категорически возражал.

И он снова высказался об этом в тот же момент, когда они с Пиммом нога в ногу зашагали по тихой улице.

– Мне это не нравится. – Темпл помолчал, а затем понизил голос. – Он слишком безрассуден.

– Я слышал, как то же самое говорили о тебе.

Верно, мог бы согласиться Темпл. Но я никогда не убивал так, как это приходилось делать ему.

– Он опасен, – возразил он вместо этого. – Выполнил слишком много твоих поручений, Пимм. Не думай, что я не знаю о Мадриде. Или о том, что он совершил в Марселе. – Темпл покачал головой. – Человек может вынести это лишь в небольших количествах, а потом он теряет душу.

– Он лучше всех справится с этой работой, – заявил Пимм.

От этих слов Темпл похолодел.

– Ты ведь не имеешь в виду, что предназначил его для…

Пимм упрямо остановился.

– Дэшуэлла необходимо остановить, – произнес он с тем же безжалостным, решительным видом, с каким терьер разглядывает крысу. – Он слишком много знает.

У Темпла глухо застучало сердце.

– Неужели ты хочешь сказать…

– Я не позволю Дэшуэллу покинуть эти берега свободным человеком, – упорно повторил Пимм. – О, не смотри на меня так. Справедливость восторжествует. Запомни мои слова. Но сначала мы должны поймать его, и если кто-то сможет это сделать и при этом не запятнать имя Холлиндрейка, то это Ларкен. Как я и сказал, он лучше всех справится с этой работой.

– Лучше всех? В самом деле, он провел последние шесть месяцев, бродя по городу в любое время дня и ночи. Ларкен не может спать из-за кошмаров, которые возникают в его сознании из-за работы, а теперь ты отправляешь его на загородную вечеринку? Проклятье, старина! Подумай о том, что ты делаешь? Что, если он причинит вред кому-то из гостей? Ты выпускаешь тигра из клетки в дом, полный ягнят.

Пимм пренебрежительно махнул рукой.

– Эти ягнята вытащили самого опасного преступника в Англии из тюрьмы Маршалси. Если ты так сильно обеспокоен их защитой, то поезжай вместе с Ларкеном. Но имей в виду – держись подальше от дома.

– Я так и планирую поступить, – ответил ему Темпл.

– Отлично. Я скажу Ларкену, что ты будешь рядом, чтобы принимать у него отчеты.

Темпл на секунду споткнулся, но затем догнал Пимма.

– Знаешь, это может погубить его. Ты слишком много раз отправлял его с обещаниями восстановить честь его отца, предлагая ему должности в дипломатическом корпусе. Когда Ларкен обнаружит, что ты использовал его неуправляемое чувство долга для собственных безжалостных намерений, и что ты не сможешь или не захочешь помогать ему, то он может просто наброситься на тебя.

Холлиндрейк-Хаус, Суссекс

Четыре ночи спустя

Я должен был остаться в Лондоне, подумал Ларкен, входя в столовую. Он планировал прибыть сюда задолго до большинства гостей и покончить с этим бессмысленным поручением прежде, чем дом заполнится людьми, но он не ожидал, что вся семья окажется в сборе… и что она окажется такой большой.

Барон поднял глаза и увидел, как герцогиня Холлиндрейк улыбается ему, словно кошка, глазеющая на чашку со сливками.

Проклятие! Неужели эта женщина не откладывает брачные планы в сторону, чтобы съесть свой обед?

Когда она похлопала по стулу рядом со своим, Ларкен получил ответ на этот вопрос. Очевидно, нет.

Пусть Темпл провалится в ад. Он ни разу не упомянул о том, что Райдер приедет на этот прием в поисках жены.

Жены?! О да, он составит отличный отчет для Пимма, когда вернется. То есть, после того, как столкнет Темпла под колеса приближающейся почтовой кареты. Нечаянно, разумеется.

– Мистер Райдер, – воскликнула герцогиня, – вот вы где, как раз вовремя, чтобы со всеми познакомиться. – Она двинулась вперед, прокладывая себе путь сквозь гостей и стулья, а затем поймала его за локоть, с решительным видом удерживая и глядя вверх на него, ее брови вопросительно изогнулись. – Мистер Райдер, с вами все в порядке?

О, черт побери, она имеет в виду тебя, Ларкен, подумал он, заставляя черты лица расслабиться и изобразить льстивую улыбку для этой женщины.

– Надеюсь, вы не сочтете наши манеры слишком простыми, – говорила герцогиня. – Когда присутствует только семья, что ж, кажется необязательным устраивать грандиозные, формальные трапезы.

Вот так эта семья обедает? Ларкен бросил взгляд на блестящую белую скатерть, на расставленное идеально отполированное серебро и отсветы бокалов для вина, и подумал о собственных приемах пищи, которую он часто просто торопливо проглатывал. Довольно сильный контраст с подносом в его кабинете – или с какой-нибудь заплывшей жиром пищей в разношерстной гостинице в Португалии. И тем более с сухарями, которые ему часто приходилось разыскивать в мусоре и прятать в седельных сумках – когда путешествия для Пимма заводили его так далеко за границу фронта, что обед мог стоить ему жизни.

В самом деле, даже после того, как умер его отец и Ларкен жил с тетушкой Эдит, хотя она и была замужем за графом, но всегда придерживалась веры в простую пищу.

Герцогиня продолжала тянуть, хм, вести его на почетное место за столом.

– Моя свекровь, леди Чарльз Стерлинг, – произнесла она, представляя его элегантно одетой матроне. – Леди Чарльз, это тот кузен, о котором я вам рассказывала, мистер Райдер.

– Мадам, рад встрече с вами, – произнес Ларкен, изображая свой самый худший поклон. Ответом со стороны леди послужил вежливый кивок и сочувствие во взгляде.

Тем временем, они продолжали двигаться вдоль бесконечного стола к его стулу, который начинал походить на пуританские колодки, а не на шедевр Чиппендейла.

– А это, мистер Райдер, леди Дженива Пенсфорд, тетя Холлиндрейка и тоже ваша кузина, я полагаю, – сказала герцогиня с напряженной ноткой в голосе. – Не припоминаю, встречались ли вы.

У Ларкена перехватило дыхание. Потому что Темпл заверил его, что никто из списка приглашенных гостей никогда не встречался с мистером Райдером.

Но ему не пришлось беспокоиться слишком долго.

– Конечно же, нет, – уточнила леди Дженива, бросив всего один взгляд на его сюртук и косматые волосы и игнорируя его, как не стоящего ее внимания. – Мистер Райдер – очень дальний родственник.

После того, как от него отделались подобным образом, Ларкен смог перевести дух. Слава Богу, что леди Дженива принадлежала к привилегированному клубу матрон, которые в первую очередь оценивали личность по хорошим манерам и генеалогии. И даже несмотря на то, что он якобы приходился ей родственником, не носящим фамилию Стерлинг, мистер Райдер определенно не соответствовал ее критериям.

Ларкен задался вопросом, что бы леди Дженива подумала, если бы знала, кто он на самом деле.

Джеффри, лорд Ларкен. Сын опального барона Ларкена.

Предателя Ларкена, как кое-кто в «Уайтс» любил называть его отца, подразумевая, что и сын сделан из того же теста.

Нет, пусть лучше леди Дженива считает его бедным родственником, потому что если бы она знала правду, то, вероятно, потребовала бы, чтобы подобную персону без раздумий вышвырнули из священных залов этого дома.

Его внимание снова вернулось к делам насущным, когда герцогиня представила его последней гостье.

– …Минерва, маркиза Стэндон, – произнесла она, задержавшись перед высокой рыжеволосой леди.

Боже мой, только не одна из трех вдовствующих маркиз Стэндон! Каждый мужчина в Лондоне обходил стороной трех леди, каждая из которых вышла замуж за разных наследников Холлиндрейка только для того, чтобы увидеть, как их мужья сходят в могилу, так и не унаследовав заветного титула герцога. Теперь, если верить Темплу, вдовы доставляли Холлиндрейку массу хлопот из-за содержания и различных принадлежащих герцогу домов, которыми они могли пользоваться, ссорясь между собой и со всеми, кто попадался им на пути.

Черные Вдовы, вот как их называли в разных клубах по всему городу.

– Леди Стэндон, – прошептал Ларкен в знак приветствия, а затем намеренно споткнулся о ножку стула, чтобы укрепить иллюзию о неуклюжем викарии.

И это сработало, потому что леди принужденно улыбнулась и немедленно начала выравнивать столовое серебро, лежащее перед ней.

– Теперь осталось только дождаться, когда появится моя сестра, – сказала герцогиня и нетерпеливо выдохнула.

Теперь взгляд Ларкена был прикован к стулу рядом с его собственным. Который пока был свободен.

Мисс Лэнгли.

А вот это и в самом деле загадка. Потому что, хотя Темпл описывал дочь барона Лэнгли как умного и могущественного противника, сам Ларкен увидел только бойкую девицу, которая не может призвать к порядку свою убогую собачонку, не говоря уже об упряжке лошадей, и не умеет твердо и метко целиться из охотничьего ружья. Темпл, должно быть, сошел с ума, если на самом деле думает, что она может стоять за этим дерзким побегом.

– Боюсь, что моя кузина леди Филиппа не присоединится к нам, потому что она остается наверху с нашей тетушкой Араминтой – в последнее время она себя плохо чувствует. Наше путешествие из Лондона ужасно отразилось на бедняжке, но несколько дней в постели должны вернуть ее в хорошую форму.

Ларкен улыбнулся, жалея, что не смог придумать такую же болезнь и укрыться в безопасности в своей комнате. Кроме того, пока все сидят за обедом, он мог бы обыскать дом и покончить с этим безумием.