Текст книги "За 27 дней (ЛП)"
Автор книги: Элисон Джервайс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Annotation
Хедли Джеймисон не знает, что и думать, когда слышит, что ее одноклассник Арчер Моралес покончил с собой. Она не была с ним хорошо знакома, но это всё равно не мешает ей чувствовать, что она могла бы сделать что-нибудь, чтобы помочь ему.
Поэтому, к удивлению Хедли, именно в вечер похорон Арчера она встречает саму Смерть и получает возможность повернуть время вспять, чтобы помешать Арчеру покончить с жизнью. Подвох? У неё есть только двадцать семь дней, чтобы сделать это. А что если у Хедли ничего не получится? Ну, ей не хочется даже думать об этом.
Элисон Джервайс
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Эпилог
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
Элисон Джервайс
За 27 дней
Глава 1
В тот день, когда я узнала, что Арчер Моралес наложил на себя руки, я не знала, что и думать.
Я смотрела отсутствующим взглядом на миссис Андерсон, слегка чокнутую, седовласую учительницу немецкого языка, не веря в то, что я только что услышала.
– Повторите еще раз, что вы сказали? – легким, беззаботным голосом сказала Кейла Брэдфилд – одна из девушек, сидящих за мной, выпрямляясь на своем стуле.
Миссис Андерсон тяжело вздохнула, как только сняла очки и почистила их о свой костюм из полиэстера. – Вчера вечером Арчер Моралес покончил с собой.
Я тяжело сглотнула, отклоняясь назад на своем стуле с ощущением, как кровь отливает от моего лица. Это именно то, что, как мне показалось, сказала миссис Андерсон. Обычно эта женщина была настолько потеряна в своем маленьком мире и бессвязно лепетала слова на немецком, что мне показалось, что я могла б воспринять то, что она сказала за ещё одну несуразицу.
Но я знала, что на этот раз все было не совсем так.
Чем больше я думала о её словах, тем больше я понимала значение их слов.
Как только я переступила порог школы не более двадцати минут назад, я не могла отделаться от чувства, что что-то пошло не так, словно массивное облако уныния витает над этим местом. Я даже видела, как несколько сотрудников сгруппировались в коридоре, наклонив головы друг к другу, они быстро и тихо разговаривали яростным шепотом.
Сначала я просто предположила, что, возможно, произошла утечка труб в здании или что-то вроде того. Но разве утечка из трубы действительно вызывает выражения печали и ужаса на лицах учителей?
– Кто такой Арчер Моралес? – притворно крикнул ещё один подросток с последней парты.
Уставшие глаза миссис Андерсон вспыхнули гневом, как только она впилась взглядом в обидчика в конце класса:
– Очень важный член этого ученического комитета, мистер Роуздэйл, и я не советую вам вновь говорить нечто подобное.
Весь класс коллективно сделал вдохи.
Миссис Андерсон никогда не говорила подобным образом.
Я равнодушно слушала то, что после этого говорила наша классная руководительница, которая объясняла, как психологи из городских офисов будут приходить каждый день в школу в течение следующих двух недель, чтобы помочь людям справиться с тем, что они чувствуют. Она продолжала говорить о том, как это нехорошо, что нам приходится сдерживать свои эмоции и как мы должны вспоминать Арчера с радостью, со счастливыми воспоминаниями, а не вспоминать о том, что он сделал.
Ну, у меня было достаточно проблем с тем, чтобы делиться своими эмоциями, и я не собиралась менять это в ближайшее время.
Когда прозвенел звонок на первый урок, пронзив напряженную атмосферу в классе, словно нож, я вскочила со стула, схватила свои вещи и вылетела из класса прежде, чем ещё кто-либо понял, что пора уходить.
Я действительно не знаю, почему я чувствовала в себе полную и абсолютную неразбериху. Не похоже на то, чтобы мы с Арчером Моралесом были лучшими друзьями. Наоборот, парень считается – считался – социальным изгоем школы.
Он был безумно высоким и у него были темные, непослушные волосы наряду с бледным, резко очерченным лицом, которое смотрелось бы крайне аристократично на ком-то другом. На самом деле Арчер Моралес был чертовски красивым парнем, что ещё больше сбивало с толку в плане того, почему он был таким отстраненным от всех.
Может быть, это потому что ему просто никто не нравился. Или, может быть, это было потому, что никому просто не нравился он.
Всегда было трудно сказать то, о чём думал этот парень, потому что обычно его голова всегда была опущена, а его волосы были такими волнистыми, что почти всегда ниспадали ему на глаза. О Боже, его глаза.
Единственный раз, когда мне действительно удалось хорошенько рассмотреть лицо Арчера, был на первом курсе старшей школы[1], на уроке английского. Я сидела за партой напротив него, и к концу года он случайно уронил свою тетрадь с парты к моим ногам. Когда он наклонился, чтобы поднять ее, я не могла не смотреть на него в то время, как он передвинулся, я была более чем удивлена, когда увидела его лицо, и, что более важно, его глаза. Боже, его глаза были удивительными. Они не были голубыми или зелеными, или даже карими. Я серьезно не думаю, что у цвета его глаз было название, но я сразу же влюбилась в них.
У Арчера Моралеса были глаза ангела.
Когда Арчер поймал меня, наблюдающей за ним, его глаза зажмурились, как только он выпрямился, сжав губы в тонкую линию. Я сразу же залилась краской и наклонила голову, пытаясь удержать себя от того, чтобы спрятать лицо в своей тетради от смущения.
Разумеется, я никогда никому не рассказывала об этой ситуации. И я действительно не думала, что расскажу.
Но теперь? Теперь Арчер Моралес покончил с собой?
Я уже начала выходить из себя, поскольку мое сердце продолжало беспорядочно колотиться в моей груди в любое время, стоило мне всего лишь начать много думать об этом и такое ощущение, словно я испытывала муки какого-то ужасного приступа астмы и не могла дышать.
Какого черта со мной происходило?
– Господи, Хедли!
Я издала писк шока и повернулась на каблуках, чтобы увидеть, как моя лучшая подруга Тейлор Льюис мчится ко мне вниз по коридору, её стильно мелированные волосы были в полном бардаке. Я даже не удосужилась сказать «привет», потому что Тейлор мгновенно начала сходить с ума из-за того, что она только что услышала в классе.
– Ты слышала, что случилось? – лепетала Тейлор, помахивая идеально ухоженными руками для выразительности.
Я даже не потрудилась спросить её, о чем она говорит. Я просто молчала и продолжала идти по коридору целеустремленными шагами. Моё лицо начало краснеть, поэтому я не хотела говорить об этом прямо сейчас.
Меня начало тошнить.
– Я не могу поверить в это! – продолжала она лепетать, расширяя свои серебристо-голубые глаза. – Я знала, что Арчер Моралес был очень странным, но я не думала, что он…
– Просто… Просто заткнись, Тейлор, – сорвалась я прежде, чем смогла себя остановить. – Я не хочу говорить об этом.
Тейлор уставилась на меня с отвисшей челюстью, как будто я только что ударила её по лицу. Я не могла винить её за такой шокированный взгляд, ведь я ни разу ни с кем не пререкалась.
– В чем проблема, Хедли? – хотела знать Тейлор, кладя руку на бедро.
Парень, которого мы знали, только что наложил на себя руки. Вот в чем проблема.
– Увидимся позже, – пробормотала я, отворачиваясь от нее и продолжая идти по коридору на свой первый урок.
Если я знала Тейлор так, как мне казалось, она, вероятно, заставила бы меня пойти и встретиться с одним из тех мозгоправов, которые будут здесь в школе в течение следующих двух недель, потому что я вела себя «странно». Это было типичное поведение Тейлор, потому что ей практически всегда нужно было сделать всё по-своему.
Я сделала мысленную заметку избегать Тейлор как можно чаще в течение следующих нескольких дней.
Казалось, что единственное, о чём мог говорить ученический комитет весь день – так это о самоубийстве Арчера Моралеса. Куда бы я ни пошла, там были подростки, сгруппировавшиеся в коридорах и в столовой во время обеда. Наклонив свои головы друг к другу, они без сомнения говорили о том, что произошло прошлым вечером.
Я не могла винить всех за то, что они настолько поглощены этим, но это не значило, что мне должно было это нравиться.
Всё, что я действительно хотела сделать, – это пойти домой, свернуться калачиком под одеялом на своей кровати и притвориться, что этого дня никогда не было. Хотя это был бы самообман, потому что я знала, что это было совершенно невозможно.
Несколько раз за день мне приходилось останавливать себя и напоминать, что я совсем не знала Арчера Моралеса. Я не знала, почему чувствовала себя именно так, словно пустая дыра клубится в моем животе, и это начинало меня пугать.
Может быть, мне действительно нужно было встретиться с одним из тех мозгоправов.
Я отправилась домой на метро после седьмого урока в художественном классе, витая в облаках. Мои мысли всё ещё были забиты тем, что произошло. В конце дня миссис Джексон, директор школы, сделала объявление по громкоговорителю, прося всех нас склонить головы в молчании на несколько минут из уважения к Арчеру Моралесу.
Я почувствовала невероятное отвращение, увидев, что пока остальные мои одноклассники хранили молчание, взгляды на их лицах выражали всё что угодно, кроме скорби и сожаления.
Миссис Джексон также сообщила нам по громкоговорителю, что похороны Арчера Моралеса должны будут состояться в 7:00 в четверг вечером в Соборе Святого Патрика в центре города и что в пятницу не будет занятий. «Для того, чтобы провести день в уединении и почитании» – сказала она.
Прежде чем миссис Джексон закончила говорить, я уже знала, что пойду на похороны. Не учитывая тот факт, что это будут мои первые похороны.
Что я действительно хотела делать, так это кричать изо всех сил и крушить вещи и не идти на похороны, но это ни к чему бы меня не привело. Я даже не знала Арчера, но была какая-то часть меня, которая просто чувствовала, что я должна пойти на его похороны.
И кто знает? Может быть, я бы обрела покой или поддержку во время церковной службы.
Или, может быть, я просто сходила с ума.
Боже, я выглядела как совершенно растерянный подросток. «Ура» мне.
Моя мама, Микаэла Джеймисон, сидела за обеденным столом, крепко сжав руки перед собой, когда я вошла через парадную дверь после четырех часов в тот же день.
Её слегка седеющие темные волосы, как всегда, были собраны на затылке в элегантный пучок, а одета она была в один из своих безупречно отутюженных костюмов, которые она всегда носила на работу. В действительности в этом не было ничего необычного. Но то, что она была дома раньше одиннадцати вечера, определенно было чем-то новеньким.
Моя мама принадлежала к высокому классу: трудолюбивая женщина, которая работала очень близко к 5-й Авеню в отделе бизнеса. Мой отец, Кеннет Джеймисон, был даже ещё более высокооплачиваемым адвокатом, который заканчивал работать ещё позднее и разъезжал ещё дальше.
Я была одна дома большую часть времени в компании лишь моего котёнка Ролло и пожилой леди, миссис Эллис, которая жила напротив нас и кого мои родители иногда просили присматривать за мной.
Как ни странно, я не возражала против этого. Я была замкнутым человеком во всех смыслах этого слова и тишина не беспокоила меня.
– Мама, – удивилась я, бросая рюкзак на кожаный диван в гостиной. – Что ты здесь делаешь?
Мама тяжело вздохнула, опираясь вперёд на свои локти с мрачным выражением на лице. – Я слышала о том, что произошло.
Мое сердце упало в груди и приземлилось где-то около моих коленей.
– Ты… Ты имеешь в виду Арчера Моралеса, – сказала я медленно, сделав вопросительный взгляд.
Мама кивнула, не встречаясь со мной взглядом.
Что ж, это было хорошо, но всё равно не объясняло, почему она дома.
Как будто бы услышав мои внутренние дебаты, она продолжила говорить.
– Я подумала, что ты захочешь поговорить о том, что произошло.
Потребовалось всё моё самообладание, чтобы не расхохотаться от её слов и не спросить её, не ударилась ли она недавно головой.
– Спасибо, мам, но нет, – сказала я, опускаясь в кресло за столом напротив нее. – Я не хочу ни с кем разговаривать.
Это вызвало ещё один из маминых почему-я-должна-нести-все-мировые-проблемы-на-своих-хрупких-плечах вздохов.
– Хедли, не безопасно запирать свои эмоции, – глубоко серьёзным голосом сказала мама. – То, что произошло, – это очень серьёзно, и я не хочу, чтобы ты… чтобы ты…
– Я не собираюсь убивать себя, если это то, о чем ты говоришь, – стальным голосом прерываю её я, сузив свои глаза.
Это был полный абсурд с её стороны.
Мама и я начали пристально смотреть друг на друга после моего довольно грубого замечания, мы обе стараемся заставить друг друга уступить первой и на самом деле рассказать о том, что происходит. Наверное, именно поэтому мы так много препирались – мы были слишком похожи в некоторых аспектах.
– Ладно, Хедли, – снова вздохнула мама через секунду, откинувшись от стола. – Если ты так говоришь. Но я хочу, чтобы ты встретилась с одним из тех психологов в твоей школе на этой неделе. Если ты не собираешься говорить со мной, тогда тебе хотя бы нужно поговорить с кем-нибудь ещё.
– Хорошо, – сразу ответила я.
Большую часть времени было просто легче согласиться с тем, что сказала мама, просто чтобы обрести душевный покой.
Я встала из-за стола и покинула столовую, хватая свои вещи с дивана в гостиной и прокладывая путь к своей спальне.
– А, и кстати, мам, – бросила я ей через плечо. – Я иду на похороны в четверг вечером.
Всё, что я услышала в ответ было:
– Я так и думала.
Я захлопнула дверь своей спальни и плюхнулась на гигантскую двуспальную кровать, увенчанную свежевыстиранными простынями и одеялами. Моя комната была определенно моим «личным местом», несмотря на то, что окна открывались с видом на оживленные улицы Нью-Йорка и то, что она была своего рода маленькой и захламленной. Повсюду были книги точно так же, как и старые школьные работы, и, возможно, что-то из одежды, что я ещё не удосужилась бросить в корзину.
Конечно же, у меня было много хороших вещей, как iPhone и ноутбук, – но я не считала себя снобистски богатой или что-то вроде того. В любом случае, вам в каком-то роде нужно было быть при деньгах, если вы хотели жить в Нью-Йорке.
После жалкой попытки сделать домашнюю работу я сбросила всё свои книги и задания со стола на пол перед тем, как броситься на кровать и свернуться калачиком под одеялом. Хотя я принимала душ около часа, натирая себя любимым мылом и шампунем, я всё равно чувствовала себя взвинченной и нервной.
Вероятно, пройдет некоторое время на то, чтобы всё вернулось на свои места, если это было вообще возможно, и я была чертовски уверена, что не будет легко вернуть ощущение нормальности в мою жизнь.
Потому что я, определенно, не заснула ночью от собственных слез.
Глава 2
Я стояла перед зеркалом в полный рост, прислоненное к стене в моей спальне и неловко оттягивала надетое черное платье. Конечно, платье было достаточно милое, мои длинные темные волосы не торчали во все стороны или что-то в этом роде, я выглядела достаточно презентабельно, на мой взгляд, но я всё равно была как на иголках.
У меня было всего несколько минут до того, как подъедет вызванное мной такси, и казалось, что меня сейчас стошнит. И знаете, много ведь чего может произойти за несколько минут, правильно?
Я тяжело вздохнула и, схватив своё пальто со стула, проскользнула в него. Убедившись, что бумажник и телефон были тщательно спрятаны в моем кармане, я вышла из своей комнаты, захлопнув дверь за спиной.
Идя по коридору в сторону гостиной, я услышала, как кто-то уверенно говорил о бизнесе именно так, как мог говорить только мой отец.
Кеннет Джеймисон стоял, прислонившись к стене в гостиной, его фрак валялся на кожаном диване. Держа iPhone 4S в руках, он вёл разговор по телефону, который, несомненно, был деловым.
Папа поднял взгляд, как только я прошла через гостиную на кухню, и глубоко меня удивил, сказав:
– Эй, Уэс, я обязательно перезвоню тебе позже. Хедли уже готова выезжать.
Я схватила бутылку воды из холодильника и прислонилась к стойке в то время, как папа зашел на кухню, засовывая свой телефон обратно в карман.
– Что ты делаешь дома, папа? – спросила я его, делая глоток воды.
Вот как обычно начинались разговоры между родителями и мной, что действительно было довольно печально.
– Мы просто закрыли сегодня дело Бланшард-Эмили, поэтому я решил уйти пораньше, – ответил папа, направляясь через выдержанную в желтом цвете кухню к холодильнику.
– Точно, – сказала я смущенно. – Поздравляю.
Папа захлопнул дверь холодильника, держа несколько виноградин в руке с довольно своеобразным выражением лица.
Папа и я были во многом похожи. Мы оба были бледными и у нас были острые, угловатые черты лица, темные волосы и худая фигура. Единственное, что мне досталось от мамы, – мои глаза, которые были просто карими. А глаза отца были светлыми, кристально-чистого голубого оттенка.
– Ты уверена, что хочешь поехать сегодня вечером? – спросил он, наконец, его темные брови стянулись в заинтересованном выражении.
– Да, – быстро ответила я.
Мне даже не нужно было думать об этом, прежде чем выпалить ответ. Не было никаких сомнений в том, что я была абсолютно не уверена во всём, что происходило в последнее время, но я была уверена, что поеду на похороны Арчера Моралеса.
В голове была маленькая, навязчивая мысль, из-за которой я задавалась вопросом, сколько студентов из школы тоже придут сегодня вечером. Я действительно не хотела думать об этом.
– Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? – продолжил папа неловким голосом, который явно не принадлежал ему.
Почему-то мне показалось, что это было либо похоже на то, как ведет себя родитель, либо же признаком, что раздача родительских приказов отрицательно сказывается на папе.
– Нет, пап, серьезно, – сказала я быстро. – Всё нормально. Я отлично справлюсь сама.
– Тейлор пойдет с тобой?
Честно говоря, я не знала ответа на этот вопрос.
– Наверное, нет, – сказала я. – Похороны – это не совсем её стихия.
Это была чистая правда. Тейлор нацепила в школе лицо полное раскаяния, но я не была уверена, что она зайдет дальше и пойдет на церковную службу в собор Св. Патрика.
– Ну, я не хочу, чтобы ты оставалась там допоздна, – сказал папа, ослабив галстук на шее.
– Не волнуйся, папа. Я знаю правила поведения ночью в городе, – Я подавила тяжелый, подростковый вздох.
Я предполагала, что никто не может быть слишком осторожным в Нью-Йорке.
– Для подростка ты удивительно терпелива. Полагаю, мне следует считать себя счастливчиком. – Папа ответил мне глуповатой улыбкой, забрасывая другую виноградину в рот.
– Спасибо, папа. – Я закатила глаза и посмотрела на папу тем взглядом, который заставил его рассмеяться.
Мы поболтали ещё немного о том, как прошли наши дни, что было весьма неплохо, но не прошло и несколько минут, как домофон на входной двери начал громко пищать.
– Ну, это за мной, – сказала я, указывая пальцем на дверь. – Увидимся позже, папа.
– Пока, Хедли. Береги себя. – Папа быстро обнял меня и подтолкнул к двери.
Я пробормотала что-то ободряющее – или, по крайней мере, я надеялась на это – и направилась к двери.
– Да? – быстро ответила я, нажимая на кнопку на домофоне.
– Мисс Джеймисон, за вами приехали, – раздался на линии дрожащий голос Хэнсона, пожилого охранника снизу.
– Спасибо, мистер Хэнсон, – прощебетала я, прежде чем повесить трубку. – Пока, пап, – крикнула я ему ещё раз, прежде чем броситься ко входной двери и захлопнуть её за собой.
Коридор, покрытый мраморной плиткой, к счастью, был пуст, и я быстро направилась к лифту. Спуск в фойе был достаточно быстрым, и только спустя минуту я прошла через вестибюль и вышла через дверь в холодную осеннюю ночь. Она была необычайно холодной для ноября.
Швейцар помог мне залезть в сравнительно хорошее такси на тесной улице. Я выпустила ненамеренный, облегченный вздох, как только дверца кабины захлопнулись. В конце концов, было похоже на то, словно всё становилось реальностью для меня.
– Куда, мисс? – спросил парень грубоватым бруклинским акцентом с переднего места.
– Собор Святого Патрика, – сказала я настолько спокойно, насколько могла.
Мои ладони становились липкими от пота, а мой голос немного дрожал по какой-то странной причине. Надеюсь, меня не стошнит или что-то ещё похуже, как только я туда попаду.
Поездка до собора была тихой. Я провела большую часть своего времени, выглядывая из слегка грязного окна такси на сверкающие огни города, пытаясь отвлечься от того, что я собиралась сделать. В мгновение ока парень подъехал к обочине рядом с собором и припарковал машину.
Я быстро кинула парню двадцатку, не спрашивая цену, и выбралась из машины, стремительно направляясь к крыльцу собора. Несильный ветер хлестал вокруг моих лодыжек, и я начала сожалеть, что не надела платье чуть длиннее.
Притвор церкви был оформлен в традиционном готическом стиле, пахло разными сортами ладана, которые они использовали во время службы. Я проверила время на своем телефоне, просто чтобы убедиться, что я не опоздала.
6:52.
Сделав глубокий, успокаивающий вдох, я окунула пальцы в чашу со святой водой слева от меня, перекрестилась и открыла тяжелую деревянную дверь, ведущую в церковь.
Собор Святого Патрика был красиво и нарядно украшен, это действительно было так, но что было более шокирующим, чем само место, – это то, что были заняты только первые три скамьи в церкви. Не считая тех нескольких групп людей, большой собор был практически пуст.
Я начала жевать свою губу, а мои ноги начали дрожать от нервов. Я ожидала, что так и будет, но от этого не становилось легче смотреть на это. Мне пришлось сделать глубокий вдох, как только я начала идти по главному проходу, слезы начали жечь мои глаза.
В конце первой скамьи было свободное место, так что я неуклюже села, не глядя на тех, кто был рядом со мной. Из того, что я могла сказать, несколько учителей, на чьих уроках я была с первого курса, сидели вокруг меня, но я не увидела никого из школы.
Что я должна чувствовать по этому поводу?
– Ты была одной из одноклассниц Арчера?
Я дернулась немного от удивления и подняла взгляд на женщину, которая только что сказала это. Она выглядела смутно знакомой, хотя я была уверена, что никогда не видела её раньше. Она действительно была очень красивой с длинными, густыми черными волосами, которые были слегка окрашены сединой на висках. Её лицо было подавленным и бледным, в её карих глазах был слегка замученный взгляд. Я сделала вдох, когда поняла, кто это может быть.
Эта женщина, должно быть, мама Арчера.
– Д-д-да, – пробормотала я. – У нас был общий английский на первом курсе.
– Я – Реджина. Мама Арчера. – Женщина послала мне легкую улыбку, ее губы дрожали.
– Хедли Джеймисон, – ответила я так легко, как могла.
– Джеймисон? – резко повторила Реджина Моралес. – То есть, ты дочь Кеннета Джеймисона?
Я была в шоке от того, что она меня узнала, даже если причиной тому мой отец.
– Да, это я. – Я смущенно кивнула.
– Я не знала, что здесь будет знаменитость. – Реджина выпустила дрожащий смешок, взглянув вперед.
– Я не знаменитость, – пролепетала я. – Просто… Просто друг.
Я сказала «друг». Я серьезно начинала верить в то, что я на самом деле была другом Арчера Моралеса.
Это мои первые похороны, и я не была так уверена, чего ожидать, но служба прошла одновременно спокойно и хорошо. Мистер Гейдж, учитель геометрии, сказал несколько слов об Арчере и о том, как он был образцовым учеником, у которого мы могли бы кое-чему поучиться.
Священник, одетый в зеленые одеяния говорил всего несколько минут, прежде чем Реджина Моралес начала плакать, закрыв лицо руками, её плечи вздымались, пока она плакала.
Я не знала, что делать. Что я должна была сделать?
Прежде чем я смогла предпринять что-то, раздался тихий звук гофрированной одежды, и затем маленькая девочка в черных колготках и платье залезла на колени к миссис Моралес. Маленькая девочка была точной копией миссис Моралес и у нее были такие же глаза, как у Реджины и Арчера.
Девочка ничего не сказала, просто прижалась плотнее к матери и попыталась обернуть свои маленькие руки вокруг нее.
После этого я поняла, что плакать – это нормально и для меня тоже.
На самом деле я много плакала.
Я всё ещё боролась с тем, чтобы сохранить самообладание, а слёзы капали на моё лицо в то время, как я прокладывала свой путь вверх по ступеням алтаря, чтобы бросить розу на гроб, который был подготовлен надлежащим образом.
– Ты тоже знала моего брата?
Я быстро посмотрела через плечо и увидела ту самую маленькую девочку, которую видела ранее, стоящую позади меня на ступеньках и цепляющуюся за подол моего платья.
Я кивнула, проводя рукой по щекам, чтобы избавиться от возникших слёз.
– Он был очень клёвый, да? – Девочка выпустила ухмылку.
– Определенно. – Я засмеялась дрожащим голосом.
И затем меня быстро сбило с толку появление двух других маленьких девочек такого же роста, которые практически не отличались от той, которая стояла передо мной. У меня ушла минута на то, чтобы понять, что всё они были тройняшками.
– Мэй! – нахмурившись, сказала одна из девочек. – Мама говорит, что мы должны сидеть!
– Я иду, Джун, иду, – вздохнула та, кого, вероятно, называют Мэй, махая рукой в сторону сестры. – Вам с Эйприл [2] нужно успокоиться.
Я не могла не смеяться над их милым поведением.
Маленькая девочка по имени Мэй схватила меня за руку, когда я вернулась на своё место, и тогда девочка по имени Эйприл тоже ухватилась за мою руку, улыбаясь мне со щербинкой в передних зубах.
– Спасибо за то, что собрала моих детей, – неуверенно засмеялась Реджина в то время, как Мэй и её сестра карабкались обратно на скамью, следом за Джун.
Я равнодушно улыбнулась в попытке показаться вежливой, но вместо того, чтобы что-нибудь сказать, я потянулась и обняла её так крепко, как только могла.
Девятнадцать минут спустя я выходила из собора Святого Патрика, плотнее завернувшись в свое пальто и надеясь, вопреки всему, что я смогу легко найти такси. Было практически девять, и с точки зрения отца, это означало поздний час, даже если мне не надо завтра в школу.
– Немного поздновато для такой молодой девушки, как ты, находиться на улице в это время, не так ли?
Я подпрыгнула примерно на фут и резко развернулась на пятках на звук голоса. Голос был устрашающе жутким, резким, хриплым и таким глубоким, словно это было эхо из какой-то пещеры.
Прищурившись, чтобы увидеть ближе в тусклом свете уличных фонарей, я разглядела фигуру человека, который развалился на нижних ступеньках церкви. Я не имела понятия, как не заметила парня, выходя из церкви, но он определенно был там.
Парень был одет в рваные джинсы и во что-то похожее на выцветшую и потертую кожаную куртку. Его волосы были темными с небольшим оттенком серого, но его лицо было таким неестественно бледным и белым, что казалось, будто это он излучал этот жуткий блеск.
Я поймала себя на том, что отшатываюсь назад. Обхватив себя руками, я уставилась на парня.
– Я не знаю, кто ты, но я не ищу неприятностей, – заикнулась я, нервно жуя свою губу.
Наверное, не самая умная вещь, которую я когда-либо делала за свои короткие шестнадцать лет.
– О, я знаю, что не ищешь, Хедли Джеймисон. Я здесь тоже не для того, чтобы вовлечь тебя в неприятности. – Парень усмехнулся, поднимаясь на ноги, в то время как начал рыться в своих карманах.
– Что…? От-т-ткуда ты?.. – У меня отвисла челюсть.
– Знаю твое имя?
Парень вытащил сигарету из кармана, затем зажигалку и быстро закурил. Затягиваясь сигаретой, он послал мне своего рода ухмылку, от которой у меня мурашки побежали.
– Я знаю всё, Хедли Джеймисон, – сказал парень странным надменным голосом. – Должность обязывает.
– Слушай, я не знаю, кто ты, но лучше держись подальше от меня, – выдавила я, мой внезапный гнев заставил мои щеки залиться краской.
– Или ты что? Закричишь?
Парень начал подходить ближе, ступая в тусклый свет ближайшего уличного фонаря, с зажатой между своими тонкими, костлявыми пальцами, сигаретой. Мне пришлось отойти немного назад, чтобы смотреть парню в лицо – он был такой высокий. Но самое жуткое в этом парне, единственное, что заставило меня желать, чтобы я вообще не выходила сегодня из своей квартиры, были его глаза. Они были черные, как смоль.
– Кто ты? – потребовала я, прежде чем смогла остановить себя, сжимая свои кулаки.
– О, я известен под множеством имен, – протянул парень, ещё раз затягиваясь сигаретой. – Некоторые зовут меня Дьявол, Мрачный Жнец, Аид, ангел Азраил. На самом деле я мог бы продолжать до бесконечности. – Парень улыбнулся, как только сказал это, высвечивая ровные белые зубы, которые, кажется, блестят в свете.
– Но я полагаю, ты можешь просто называть меня просто Смерть.
Глава 3
Вам знакомо это чувство, когда вас облили ледяной водой и на несколько секунд ощущение такое, как будто вы заморожены в леднике или что-то вроде того?
Именно такое ощущение было у меня, как только я уставилась в темные, бездонные глаза до ужаса жуткого парня, который только что объявил, что он был самой Смертью.
И, конечно, будучи шестнадцатилетней девушкой, моей первой реакцией было немедленно закричать во все горло, но что-то удерживало меня от этого. Это было так, как будто всё, что я могла действительно сделать – отклониться назад и, застыв на месте, уставиться на парня с совершенно ошеломленным взглядом.
– Эм… Ладно, хорошо, – сказала я, мои зубы начали стучать в холодном ночном воздухе. – Очевидно, ты куришь что-то ещё кроме табака в этой сигарете.
Парень, который назвал себя Смертью, расхохотался, словно то, что я только что сказала, было самой странной вещью, которую он когда-либо слышал.
– Я знал, что убедить тебя поверить мне будет сумасшествием, Хедли Джеймисон. Ты действительно весьма необычная девушка. Большинство людей закричали бы что есть мочи и убежали бы в противоположном направлении.
– Дай мне хоть небольшой шанс, и я сделаю это, – выстрелила я в ответ, сузив глаза.
Смерть бросил окурок на тротуар и придавил его носком кожаного ботинка, всё ещё посмеиваясь себе под нос. – Давай поговорим за чашкой чая. Ну что, Хедли Джеймисон? Нам нужно многое обсудить.
Прежде чем я даже успела отказаться, что никуда не пойду с этот психом, Смерть крепко схватил моё плечо костлявыми пальцами и повел меня прямо в поток движения автотранспорта посреди улицы.
