Текст книги "Орехи (ЛП)"
Автор книги: Элис Клейтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Я пулей вылетела в дверь, отбуксировала свою пятую точку по газону и сдав на вагонере назад скрылась из виду быстрее, чем вы бы успели произнести: «А была ли Рокси вообще здесь?»
Учитывая все обстоятельства, думаю, я держалась молодцом. Вскоре я поняла, что забыла сумочку.
Я сбавила скорость до максимально допустимого предела. Ни за какие коврижки я сейчас туда не вернусь.
Глава 18
Я с грохотом швырнула сковородку на плиту. Нож со злостью врезался в сливочное масло, я добавила кусочек или два на сковороду, сковорода сразу же зашипела.
Твою мать!
Затем добавила оливковое масло, смешала масла вместе, выложила полукилограммовый стейк на горячую сковороду. Я позволила ему подгореть с одной стороны, пока нарезала петрушку, будто стейк собственной персоной в чём-то передо мной провинился.
Твою ж мать!
Я доверилась своим ушам, когда придёт время переворачивать стейк, пока расчленяла петрушку. Знакомый звук нарезающего ножа отвлекал меня от мыслей, которые крутились и крутились в голове, но стремительно двигались в одном конкретном направлении, как шары в боулинге – к аллее оборонительно выстроенных кегель.
Кегля № 1. Не привлекай чувства.
Кегля № 2. Наслаждайся пенисом. Другие органы не вовлекай.
Кегля № 3. Преданность для слабаков. Посмотри на свою мать.
Кегля № 4. Влюбиться в кого-то ни к чему хорошему не приведёт.
Стоп, стоп, стоп. Подождите-ка. Влюбиться? Разве кто-то что-то говорил о…
Я мысленно стала швырять шары для боулинга в стеклянные окна боулинг-клуба в моей голове.
Твою мать!
Покинув дом Лео, я приехала домой, совершила разворот на 180 градусов на своей подъездной дорожке и снова направилась в город, заехала в мясную лавку и попросила самую большую и самую красивую вырезку. Стейк на кости Ковбой был идеальным. Я смела петрушку с разделочной доски в миску и принялась стирать в порошок совершенно ни в чём не повинный зубок чеснока.
Неповинный, сейчас посмотрим, что ты прячешь внутри. Я давила, мельчила, добавила щепотку кошерной соли, всё вышеназванное я смешала с петрушкой, которая обрадовалась, что не является единственным объектом моего… гнева, и превратила всё в однородную массу. Подождите-ка гнева? Была ли я злой? В ярости?
Это что, петрушка только что фыркнула на меня? Я утопила её в оливковом масле, заливала все ингредиенты до тех пор, пока они не закричали «сдаёмся» и предались забвению.
Всё это я вытворяла, чтобы избежать чувства…
Стейк уже готов! Я сняла его со сковороды и перенесла на разделочную доску, укрыла фольгой, чтобы он немного отдохнул, оглядела кухню на предмет новой жертвы для резни. Помидоры. О, только посмотрите на это: собранные заботливыми руками, выращенные из рассады в идеально вспаханной земле, хипстерами с идеальными бородами во владениях натурального молока и, чёрт бы его побрал, мёда, где каждый счастлив и живёт в гармонии с природой. Сегодня весь мир стремится к медленной и эко безопасной пище, к новому модному концепту – местной пище.
Да пошло оно всё к чёрту, это местное. Вот я насладилась этим местом, и куда это меня привело. Злая я / не злая, прислушивающаяся / не прислушивающаяся к телефону, звонит он / не звонит, прислал смс / не прислал, чувствую себя или нет в замешательстве, преданной или просто немного… использованной?
Я схватила эти глупые помидоры за их глупые хвостики, чуть не снесла дверь с петель и стала с силой бросать их через задний дворик в густые ветви кустов, брызги окрасили фургон Airstream.
– Отличный бросок.
Твою мать! Последний помидор в моей руке превратился в гаспачо. Я развернулась и увидела, что Лео стоит возле дома. Мне пришлось подавить два одновременно возникших желания: швырнуть помидор Лео в лицо, а потом оттуда же его слизать.
Я не исполнила ни первое, ни второе, выбрала спокойствие и безразличие.
– Лео, что ты здесь делаешь? – спросила я, выбросив помидор в кусты, и снова направилась в дом, зная, что он последует за мной. Пока мыла и вытирала руки, я с удивлением заметила, что они очень сильно дрожат. Слишком сильно для спокойствия и безразличия.
Лео не сводил с меня глаз, пока я перемещалась по кухне. Я же избегала его взгляда, прибиралась, переставляла тарелки, хотя в этом не было необходимости.
Он не ответил на мой вопрос, поэтому я, наконец, взглянула на него, взметнув брови вверх. В его лице читалась осторожность, и капелька чего… надежды? Я собралась с духом.
– Я хочу с тобой поговорить, – наконец ответил он, наблюдая, как я сняла фольгу с отдыхавшего стейка.
Я взяла острый нож и стала резать стейк.
– Ну так говори. – Я выложила стейк на блюдо и сбрызнула его приготовленной заправкой и лимонным соком. Ни за что теперь я первой не начну. Я рта не раскрою, пока не узнаю, что ещё он мог скрывать.
И тут он заговорил:
– Ты сегодня так быстро сбежала из моего дома, что у меня не было возможности…
– Я в городе уже несколько недель, Лео, недель! И ты не удосужился упомянуть о том, что у тебя есть дочь?! – Я запихнула в рот кусочек стейка и стала яростно его жевать. – Например, вот так: «эй, Рокси, тебе нравится эта клубника – моя дочь тоже её любит». Или вот так: «Спасибо, что показала мне этот небольшой залив, нужно будет как-нибудь привести сюда Полли». Или вот: «Эй, Рокси, до того, как я затрахаю тебя до смерти, я бы хотел упомянуть, что у меня есть секрет: я – отец».
Я так сильно рубанула ножом по стейку, что половина его полетела на пол, а вторая с блюда упала на столешницу. Я подняла взгляд на Лео, по выражению его лица можно было сказать, что он только что получил пощёчину.
– Ты же шутишь надо мной, верно? – спросил он мягким голосом.
Я врезалась ножом в оставшийся кусок стейка и двигала им взад и вперед, мстя мясу.
– Не знаю, что в моей речи может быть шуткой, Лео. Ты мне врал.
– Я тебе никогда не врал.
– Хочешь поговорить о семантике? Полуправда тоже является ложным высказыванием. – Я отрезала огромный кусок мяса и запихнула его в рот.
Лео провёл руками по лицу, будто не мог поверить в реальность происходящего.
– Ты, что, правда, только, что обвинила меня в том, что я, как Билл Клинтон, сыплю полуправдами?
– Называй, как хочешь. Но мы оба знаем, что твой выбор пал не говорить мне о дочери, а там, откуда я родом… – я сделала паузу, чтобы проглотить, – значит, ты – лжец.
– А там, откуда я, никто не посчитал бы меня лжецом. Просто я очень осторожен в выборе тех, кому довериться, когда дело заходит о моей семье, – абсолютно спокойно ответил он, скрестил руки на груди и облокотился на кухонную столешницу. Прежде чем я осыпала его новым градом упрёков, Лео пронзил меня взглядом. – И мы с тобой с самого начала прояснили: ты не хотела иметь со мной ничего общего по окончанию этого лета.
– Я не… это не… это звучит, будто… – я сбивчиво пыталась выразиться.
– Всё верно, это звучит именно так, – уверил Лео.
– Ты сам согласился! Я тебя спросила, и ты согласился. Мы оба в это вступили, и оба знали, во что ввязываемся. Разве мы плохо проводили время? – огрызнулась я, с силой задвинув стул на место и метнув тарелку в раковину. – Вот именно по этой причине, я не вовлекаю чувства.
Теперь я внимательно рассматривала содержимое раковины, а в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь капанием воды из старого крана. Затем послышался звук шагов, и волосы у меня на затылке встали дыбом. Потому что Лео теперь стоял позади меня, моя кожа-предательница знала достаточно, чтобы затрепетать.
– В тот вечер, когда ты готовила для меня ужин со свёклой, помнишь, что ты мне сказала? – спросил Лео низким голосом, его губы были в каких-то сантиметрах от моего ушка.
– Я много чего тебе говорила. – Я держалась, как могла, чтобы воспрепятствовать, ставшему уже само разумеющемуся движению: прогнуться в спине, прижаться затылком к его надёжной и сильной груди.
– Ты сказала, что любить – сложно, больно и эмоционально затратно.
Я вздрогнула, услышав мои слова, теперь обращённые в мою сторону. Лео продолжил:
– Помнишь ту ночь, когда я впервые взял тебя прямо на пороге твоего дома?
Я так быстро об этом вспомнила, что даже не успела сдержать сорвавшийся с губ стон. Лео, красивый и сильный, входит в меня, смотрит на меня, будто с изумлением. Я кивнула, прикусив губу, чтобы сдержать ещё один, готовый вырваться, стон.
Лео поставил руки на столешницу по обе стороны от меня. Его тепло окутало меня.
– Я сказал тебе, что у меня давно этого не было.
Я это помнила. Тот наш первый раз был неистовым, сумасшедшим, невероятным. Второй же раз мы занимались сексом уже в доме наверху, медленно, с толком и расстановкой, ещё более невероятно. Я снова кивнула, интересно, к чему он клонит.
– Моей дочке семь лет, – прошептал он, губами почти касаясь моего ушка.
Я нахмурилась. И как эти события связаны между собой? Это же не значит, что… ой. Наконец поняв, что он хочет мне сказать, я развернулась в его руках, всё ещё сбитая с толку, но кое-что уже стало проясняться.
– Ты хочешь сказать, что у тебя не было… с рождения… ты серьёзно? – спросила я, мои руки покоились на его груди, я смотрела ему прямо в глаза. – Но это же… ты такой… Это же преступление!
– Преступление? – переспросил он, уголок его губ приподнялся на самую малость.
Чтобы подчеркнуть вышесказанное, я шлёпнула его по груди.
– Ты вообще себя в зеркало видел? Более того, ты себя в этом деле видел?
Этот вопрос, леди и джентльмены, повлёк за собой картину, воспоминания о которой, будут греть меня холодными зимними вечерами всю мою оставшуюся жизнь. Не говоря уже о пожаре, охватившем глаза Лео. Я ощутила, как обдало жаром мои щёки, и поняла, теперь вся моя оборона пала.
– Я просто хочу сказать… черт, я не знаю, что хочу сказать. – Мои руки растерянно гладили его по груди, просто ощущая, что Лео рядом. – Наверное, нужно спросить, почему?
– Почему у меня так долго не было секса? Или почему я не рассказал тебе о Полли? – спросил он. Его руки всё ещё лежали на столешнице по обе стороны от меня. Затем одна рука оказалась на моем бедре, большим пальцем Лео стал поглаживать открытый участок моей кожи.
Снова ощущать его руки на себе чрезвычайно меня возбудило. И невероятно напугало. Хватит ли у меня смелости оставить Лео и сбежать?
– Ответь на оба, – осмелившись, попросила я, мои руки больше не представляли угрозы, они были ласковыми, успокаивающими, утешающими. Я прикасалась к нему, просто потому что могла? Ладно, мы сейчас во всем разберёмся.
– Я отвечу на оба. На самом деле, ответы на них вытекают один из другого. Но это длинная история. Ты к ней готова? В ней всё, как ты не любишь: сложно, больно, – он толкнулся бёдрами в меня, – и эмоционально затратно.
Сейчас он предлагал мне сделать выбор. Не просто выслушать его историю, но и сделать вместе шаг вперед. Не просто выслушать его историю, но и подпустить его ещё ближе. Не просто выслушать его историю, он доверит мне важную часть своей жизни. Была ли я ко всему этому готова?
Я жевала нижнюю губу. Он снова толкнулся в меня.
– Хорошо, – осторожно произнесла я и поцеловала его в грудь. – Давай, выкладывай.
٭٭٭
Мы сели на противоположные края старого плетёного дивана на крыльце, неосознанно, я воздвигла между нами подушку. Возможно, не самый лучший способ для восприятия истории Лео, но эта маленькая дистанция была мне очень необходима.
Настолько сильные эмоции опустошительны. Теперь я понимаю моих подруг, которые жаловались, что быть в отношениях, влечёт за собой стресс. Девочки говорили, что очень уставали от словесных баталий, споров, чувства унижения, чувства, что тебя подвели.
Чувство безысходности, восторженности, твёрдого решения следовать принятому решению, одержимость – об этих чувствах я знаю предостаточно. Но вот эмоции, когда вступаешь с кем-то в романтические отношения, были мне не знакомы. У меня такого опыта нет, я знаю только мамин опыт, отсюда непоколебимость, избегание отношений, отрешенность.
После того, как согласилась выслушать историю Лео, я прямиком направилась к бутылке виски. Лео согласился выпить по стаканчику с содовой и льдом. И вот мы сидим, только я и он, два стакана, и Лео поделился со мной своей историей.
– Я родился на Манхэттене в больнице Леннокс-Хилл…
– Бедный чернокожий мальчик? – Я просто не смогла сдержаться.
Лео улыбнулся, но изогнул одну бровь.
– Кажется, ты согласилась выслушать мою историю, а не привирать её.
Я показала Лео целое мини-представление. Застегнула воображаемую молнию на губах, закрыла губы на ключ и бросила его через плечо. Затем выудила ключ из кармана и открыла рот, чтобы сделать глоток, ведь меня мучила жажда.
Он наблюдал за мной, радостно улыбаясь, и подождал, пока я устроюсь поудобнее.
– Ну, что, ты готова, Круть-верть?
– Продолжай, – кивнула я.
И он продолжил. Лео родился в очень привилегированной семье, несомненно, это повлекло за собой очевидные прерогативы, такой образ жизни, о котором я раньше никогда не задумывалась.
– В какую начальную школу ты ходила? – спросил он.
– В Восточную начальную школу Бейли Фоллс.
– Почему именно в эту?
– Потому что мы жили к ней ближе, чем к Западной начальной школе Бейли Фоллс.
– Хм-хм. Просто и легко. Для меня всё было не так. Имя Леопольд Мэттью Максвелл поместили в списки учащихся начальной школы Дальтон спустя две недели после моего рождения. Неофициально, ещё до моего рождения, ребёнок Максвеллов был в списке. Пока рос, я наслаждался лучшим, что могла предложить жизнь, рожденного в такой семье. Когда пришло время поступать в колледж, у меня не возникал вопрос «куда идти?».
– Муниципальный колледж Адирондак? – спросила я и была вознаграждена улыбкой.
– Мой отец учился в Йеле, мой дед учился в Йеле. Угадай, где учился прадед.
– В муниципальном колледже Адирондак? – я давила на своё.
Лео посмотрел на меня, он явно был шокирован.
– Как ты догадалась. – Лео задумчиво почесал подбородок, я услышала скрежет под его пальцами. Теперь этот звук я всегда буду ассоциировать с прекрасным песочным блондином Лео.
– Мой прадед тоже произвел некоторые изменения, ведь шесть предыдущих поколений Максвеллов учились в частном университете Нью-Хейвен в Коннектикуте. В то время в моей жизни было всё, как полагается: вечеринки, поездки, путешествия по миру. Меня засосал этот круговорот – была определённая компания, мы путешествовали вместе, тусовались в одних и тех же клубах и братствах. А девушки, ну, они были повсюду. В то время я был придурком. Девушки, женщины, все хотели меня, а я был только рад стараться. И друзья у меня были под стать: просто плыли по течению, наслаждались прелестями вседозволенности и легкости жизни, пока не придется вести серьезный бизнес. Ты спросишь, что для нас было «серьёзным бизнесом»? Кажется, трое парней, с которыми я учился в старшей школе и в колледже, сейчас члены конгресса, четверо занимают должности исполнительных директоров, один посол и еще один ведёт одну очень важную политическую передачу на CNN.
Я выплюнула виски обратно в стакан, моя голова сама собой завертелась вправо, влево.
– Ага. Жизнь молодого богатого парня. Ясно. И когда же ты сошел с этого поезда? Что вынудило тебя сменить маршрут?
– Забавно, что ты это отметила, – печально заметил Лео.
Он продолжил рассказ, и дальше стали всплывать подводные камни его беззаботной, богатой жизни. Закончив Йель, Лео стал работать на отца в банковском деле, неотступно следовал своей цели к магистру делового администрирования.
– Я учился всему понемногу, пытался найти своё место в рамках данной системы. Каждое поколение моей семьи пробовало себя в разных сферах, работали во всех отраслях банковского дела прежде, чем нашли подходящую для себя нишу. Я же болтался в неопределённости дольше всех. Не то, чтобы я не уважал и не восхищался той империей, которую воздвигла моя семья. Просто я так и не почувствовал, что это моё. Ничто меня не интересовало, кроме зарплаты, вечеринок и веселой, легкой жизни, которую, честно говоря, я не заслужил. Но попробуй это объяснить двадцатитрёхлетнему парню.
Я откинулась на спинку качелей, движение которых меня успокаивало, пока Лео вел рассказ. Вечеринки, женщины, наркотики. Я не готова была утверждать, что он был бедненьким богатеньким мальчиком, но несомненным было то, что на него давило огромное благосостояние и достаток, в котором он родился. Лео числился, работал то в том отделе, то в этом. Понятное дело, что если у тебя фамилия Максвелл, то ты не будешь вкалывать сорок часов в неделю, как некоторые. Да что там сорок часов. Мама всю свою жизнь работала по пятьдесят-шестьдесят часов в неделю. И труд ее, правда, был очень тяжёлым.
– Помнишь, несколько лет назад случился финансовый кризис? Ипотечные кредиты, потеря права выкупа заложенного имущества, люди остались без крыш над головой, потому что не смогли погасить кредиты.
– Ещё бы не помнить. Моя мама чуть не лишилась дома, – ответила я, Лео вздрогнул. – В то время она встречалась с парнем, который работал в кредитном отделе, он уговорил её заложить дом. Она не рассчитывала, что выплата кредита продлится дольше вышеупомянутых отношений. Мама была приятно удивлена, когда сумма выплат по кредиту увеличилась, как это называется, «переменная процентная ставка»?
– Ага, море людей были вынуждены взять новые кредиты, чтобы погасить старые.
– Нам повезло. Мы были знакомы с директором местного банка, и маму снова перевели на первый кредит, но при этом она потеряла почти все свои сбережения, – я прекратила раскачивать качели. – Твоя семья была вовлечена в эти банковские операции?
– Моя семья вовлечена во все банковские операции. Моя семья и есть сам банк. – Казалось, Лео был уязвлён.
– Тогда, значит, да.
– Да. Безусловно, да. Ты хоть представляешь, что в целом мире только человек двадцать сможет объяснить, как такая катастрофа могла произойти, какие последствия она потянула за собой, и затронула практически все сферы жизни. Нужно изучить передовые математические теории, чтобы докопаться до правды, что на самом деле произошло, как так вышло, что банковская система облажалась, статистические данные просто ошеломительны.
– Не нужна мне никакая математика, чтобы понять, как она облажалась. Мама на полном серьёзе рассматривала вариант переселиться в закусочную. Я всё прекрасно понимаю. – Я снова стала раскачивать качели, со злостью, стуча ногой по порогу, удерживая скорость.
– Меня не прекращали терзать мысли о семейном бизнесе, какое влияние он имеет, и какие последствия может повлечь. Как раз в то самое время, когда я думал к какому посту стремиться в банковской империи, я встретил Мелиссу.
Удивительно, как быстро может сформироваться мнение о человеке. Всё, что я знала об этой женщине, её имя, но я тотчас же насторожилась. Имя другой женщины, произнесённое губами Лео, вызывало во мне практически физическую реакцию. Это говорило мне о моих чувствах больше, чем я хотела бы признать, по крайней мере на текущий момент. Мне нужно было чем-то себя отвлечь, я усиленно раскачивала качели.
– Сначала она просто была одной из многих. Мелисса только-только появилась в нашей тусовке, знакомая знакомых. Она стала появляться в тех же местах, где и я, случилось притяжение. И ещё много чего случилось. Я стал постепенно её узнавать, она казалась… хм. – Он замолк, это случилось впервые, до этого он говорил и говорил, казалось, Лео потерялся в своих мыслях. – Иной. От всех нас отличалась. Она приехала в Нью-Йорк из какого-то маленького городка в Висконсине, вообще никак не была связана с деньгами, известными фамилиями и многообещающим будущем. Мы стали встречаться, потом всё стало совсем серьёзно, как-то так. Я по уши в неё влюбился. Познакомил с родителями, встречался только с ней и ни с кем больше, мы официально стали парой. – Лео прервался и внимательно меня осмотрел. – С тобой всё в порядке?
– А почему я должна быть не в порядке?
– Ты сейчас своим катанием сбросишь нас с крыльца, – сказал он, и я, наконец, заметила, как сильно нас раскатала. Моё тело совершенно определённым образом реагировало на его Мелиссу. Чуть притормозив ногой, я вернула качелям прежнюю скорость.
– Извини. Ты и эта Мелисса, то есть ты, и Мелисса официально стали парой. Продолжай. – Я силой приказала ноге сильно не раскачивать.
Лео продолжил. Они встречались несколько месяцев, он ввел её в свой круг общения, её приняла его семья. Мелисса работала младшим партнёром в бухгалтерской фирме, она была компетентна во многих финансовых сферах, могла отстоять свою точку зрения в любом вопросе. По словам Лео, на коктейльной вечеринке Мелисса могла сразить всех на повал, Лео гордился, что рядом с ним такая девушка.
Экономика только-только стала выбираться из кризиса. Лео стал высказывать свою обеспокоенность по поводу тех стратегий и ходов, которые применяли не только Максвеллы, но и все банки мира.
– Мелисса поддерживала меня высказываться публично, делиться своими идеями. Но я стал замечать, что она всегда добавляла что-то своё и не всегда в подходящее время. Или советовала мне оставить свои идеи при себе и подождать пока кризис поутихнет, как-то так. Она знала, что я не счастлив с тем, как обстоят дела на работе, мы с ней это обсуждали. Но после разговоров с ней я был ещё больше растерян, чем до. Я не был уверен, какой точки зрения придерживаться и следует ли выступать с моими идеями публично.
Внезапно Лео посмотрел мне прямо в глаза, интенсивно и немного обеспокоенно.
– Ты когда-нибудь влюблялась в кого-то очень сильно, что даже не успела осознать, как это произошло?
– Честно? Нет. – Я выдержала паузу, пожевав губу. – Я никогда никого к себе близко не подпускала. – Последовало очень драматичное сглатывание. – До тебя.
Мы смотрели друг другу в глаза, нас переполняли эмоции, исходившие от нас волнами, о-господи-этот-парень-может-навсегда-разбить-моё-сердце, пока крикливая дурочка на улице не спугнула нас.
Лео приподнял уголок своих губ, я обожала, когда он так делал, и продолжил.
– До Мелиссы со мной такого тоже не случалось. Она втёрлась не только в моё доверие, но и в доверие членов моей семьи, хотя моя семья за версту чует охотниц за деньгами.
– Да ну, – выдохнула я.
– Да. Да. Она казалась очень хорошей, я даже не заметил, как всё так закрутилось. Я всё ещё метался: следует ли мне продолжать копать глубже в этой сфере по работе или кардинально поменять направление, попробовать что-то новое. А потом мы с Мелиссой решили провести выходные здесь, в Бейли Фоллс. Я не навещал ферму уже очень много лет, мы оба хотели выбраться из города на длинные выходные. Мелисса, казалось, была в восторге от количества имущества, поместья и земель, которыми владела моя семья. Вот мы и приехали сюда. Мелиссу немного расстроило состояние поместья. С тех пор, как здесь круглогодично никто не жил, всё пришло в запустение, стало неотёсанным и примитивным.
– Большинство домов на периферии примитивны, – я театрально спародировала акцент Верхнего Ист-Сайда. Лео улыбнулся.
– Совершенно точно. Тем не менее, в ту поездку случились три очень важных события. Первое, я навестил соседа-фермера, который вел хозяйство с применением только органических удобрений. Я прочёл о нем в «The New Yorker», о том, как он творил чудеса со старыми имениями. В то субботнее утро, пока Мелисса спала, я взял старый джип смотрителя и объехал все владения, поля. И передо мной открылись возможности, о которых я раньше и не задумывался. – Его лицо просияло, так всегда случалось, когда Лео говорил о своей земле, как он о ней заботится.
– А второе важное событие?
– Я подслушал конец разговора Мелиссы и её матери. Мелисса хвасталась, какой большой здесь имеется дом, но жаль только, что он в таком состоянии, и как она всё здесь переделает, если у неё появится возможность стать миссис Максвелл.
Я нахмурила нос и поджала губы. И снова Лео кивнул соглашаясь.
– Ты сказал ей, чтобы собирала манатки и выметала свою тощую задницу обратно в город? – спросила я и закатила глаза, когда он покачал головой.
– Нет. Но я рассказал ей о том, что стало истоками превращения фермы Максвеллов в то, что ты видишь сегодня, – печально произнёс Лео. – Скажем так, от этой идеи она не была в восторге.
– Могу себе представить, – пропыхтела я. У меня уже сформировалось мнение об этой женщине. Она была очень похожа на Митси Сен-Рене и стадо куриц нулевого размера, для которых я готовила в Бель-Эйр. Но перед глазами возник образ Лео тех лет: молодой городской парень, стоящий у истоков того замечательного, фантастического парня, с которым познакомилась я, который занимается любимым делом, делает этот мир чуточку лучше, и более сексуальный.
– Ну а какое же тогда третье событие?
– Я сказал ей, что она больше может не волноваться по поводу запустения в доме. Она сказала, что беременна.
Качели так неожиданно остановились, я чуть не вылетела с них и не слетела с крыльца. Я даже не поняла, что это моя нога их остановила.
Лео удержал меня от падения, успокаивающе погладил по плечу, я чуть не свалилась от новости, настигшей его почти восемь лет назад.
– Это что, шутка какая-то? – сквозь зубы процедила я.
– Я над тобой не шучу. – Рука Лео выписывала успокаивающие круги на моей спине. – Я тогда произнёс тоже самое.
– Думаешь, она специально это планировала? Ну, беременность? Или спрашивать о таком, слишком грубо.
– Да нет, не грубо. Все, кто меня знает, задавали этот вопрос первым делом. Так это или нет, было уже не важно.
– Да, не важно. – Я прильнула к его руке, выписывающей круги на моей спине, а потом и вовсе обнявшей меня за плечо. Я также льнула к его объятиям.
– Какое-то время мы пытались продолжать наши отношения, рассматривали помолвку, но с тех пор я глядел в оба и знал, что это лишь вопрос времени и всё полетит к чертям собачьим. Чего я уж точно не знал, так это, что дело то было в деньгах.
– Не понимаю.
– Мы пытались продолжать отношения по той лишь причине, что у нас в будущем появится ребёнок. Но очень быстро стало понятно, что эта «вторая жизнь наших отношений» для нас не сработала: мы бесконечно ссорились. Я места себе не находил, потому как знал, это плохо сказывается на ребёнке. Однажды вечером я ни с того, ни с сего залепил, что дам ей денег, когда она родит, и пусть идет на все четыре стороны. Представь себе, она купилась на наживку.
– Да ну. Нет, господи, этого не может быть, – в ужасе прошептала я.
– Я тоже не мог в это поверить, но она была настроена совершенно серьёзно. Тогда-то и выяснилось, что все её связи на Манхэттене были сомнительными. Она и близко не занимала значительный пост в своей фирме, как сама считала, но для бухгалтера очень любила тратить баснословные суммы денег. Поэтому залететь от самого Лео Максвелла? – Лео выплёвывал эти слова, на его скулах проявились два красных пятна. – Она была вне себя от радости, когда настал день выдачи гонорара.
– Лео, какой кошмар! – Я развернулась в его руках, головой прислонилась к его груди и крепко-крепко обняла за талию.
– Теперь уже всё хорошо, Сахарная Горошинка. В итоге, мне достался суперский ребёнок. – Лео тоже нежно и крепко обнимал меня, его подбородок покоился у меня на макушке, куда он только, что меня ласково поцеловал. – Конечно, сначала это было кошмаром: колонки сплетен были безжалостны, я бы такого не пожелал самому заклятому врагу. Но как только были наняты адвокаты и мы пришли к соглашению, дело было решено. Она родила, подержала Полли на руках всего три раза, и с тех пор мы её не видели. Мой бухгалтер говорит, что со счёта ежемесячно снимаются суммы, но это единственный контакт, который между нами есть сейчас.
У меня глаза защипало от слёз при мысли, как можно отказаться от собственного ребёнка в пользу денег.
– После всех этих трудностей, дела у нас наладились. Я поговорил с отцом и уволился с работы, я объяснил, что больше не могу принимать участие в этом спектакле. Я очень благодарен судьбе за свою фамилию и возможность работать здесь, на ферме и выращивать что-то действительно невероятное.
– И ребёнка, и овощи, и фрукты, – тихо рассмеялась я.
– Полли было всего пару месяцев, я стал проводить здесь больше и больше времени, приводить всё в порядок, строить дом, в котором живём сейчас, учиться ведению фермерского хозяйства на той ферме, которую посетил в те злосчастные выходные, когда всё раскрылось. Я нанял людей, которые помогли мне с моими владениями, стал возделывать угодья. А спустя год после рождения Полли, мы переехали сюда из города на постоянное место жительства. Я не хотел, чтобы Полли росла в таких же условиях, как я. Вдобавок, небылицы и сплетни о моей семье мелькали в бульварной прессе и спекуляции о том, куда подевалась мать Полли. Я знал, что переезд для нас с Полли будет лучшим решением. Это стало своеобразной пробоиной в лодке семейства Максвеллов. Я не так часто вижусь со своей семьёй, как хотелось бы, моя семья хочет для нас с Полли только счастья, и мы вдвоем творцы своей жизни.
– Конечно. Ребёнок и должен быть в приоритете.
– Полли здесь в правду очень хорошо. Несмотря на то, что в этом маленьком городке читают те же самые газеты, что и в городе, но люди здесь… я не знаю, присматривают за нами, заботятся о нас, что ли. Я нашел замечательную няню. На самом деле несколько. Если я не рядом с Полли, то её все равно окружают хорошие люди. Это замечательный город, чтобы растить ребёнка.
Я улыбнулась.
– Всё закрутилось вокруг Полли и фермы. И совершенно точно последним в моём списке желаний было вступить в отношения.
– Ты даже никогда об этом не думал? – поинтересовалась я, поёрзав в его объятиях, чтобы взглянуть в его сладкое лицо.
– Конечно, я об этом думал, – застенчиво отметил он, его щёки окрасились в чуть иной оттенок розового. – Но никогда не хотел рисковать налаженной жизнью. Никому не хотел доверить Полли после того, как своими глазами видел, как её родная мать отказалась от неё в пользу денег.
– Угу. – Что-то неожиданно затрепетало внизу моего живота.
– А потом появилась ты. – Лео приподнял мой подбородок, заставляя меня взглянуть ему в глаза. Взгляд Лео был мягким. – А Полли впервые за всё время уехала в летний лагерь. А у меня выдалось лето, которым я просто мог… расслабиться. Побыть просто парнем. Замутить с цыпочкой из Лос-Анджелеса.
– А я сто раз тебе говорила, что в конце лета уезжаю. – Я вздохнула, когда последний кусочек пазла встал на место.
– Да, ты облегчила для меня задачу просто наслаждаться. – Звук его голоса возбуждал меня, прожигал насквозь. Пощекотав мою шею, Лео поцеловал меня за ушком. – Но случилось кое-что, чего я совсем не ожидал.
Я затаила дыхание, ожидая, что он скажет дальше.
– Кажется, всё переросло в нечто большее, чем просто летняя увлечённость. Тебе не кажется?
