Текст книги "Разбитый (ЛП)"
Автор книги: Эли Истон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Последовала долгая пауза. Затем он начал печатать.
Майк: «Ты не так понял, Брайан. Тот кабинет был забаррикадирован изнутри, когда полиция очищала здание. Шаги ведут к задней двери. Стрелки определённо вошли оттуда, как мы и говорили на каждой пресс-конференции. А теперь, пожалуйста, держись от этого подальше. Если ты хочешь зайти и поговорить со мной завтра, позвони и назначь время».
– Ну? – спросил Кэмерон, когда я позволил телефону упасть мне на колени.
Меня отбрили. Я не побудил детектива Майка нанести удар. Но что, если он был прав? Я попал совершенно не туда?
Я подумал о том, что он сказал – стрелки определённо пришли оттуда.
– Мы едем в школу, – сказал я.
Глава 32
Брайан
– Что мы здесь делаем? – спросил Кэмерон, когда мы остановились на пустой южной парковке. – Здание будет закрыто, гений.
– Нам не нужно заходить внутрь, – я отстегнул свой ремень безопасности и открыл дверь.
Не знаю, почему я чувствовал такое ощущение срочности, нависшей катастрофы. Лэндон улетел в Нью-Йорк, сниматься в национальном ТВ-шоу, и мы оказались в мёртвой зоне, которая тянулась от Рождества до Нового года. Я должен был объедаться и смотреть кино, или заниматься своей физиотерапией, пытаясь вернуть свою силу. Вместо этого я тусовался с Кэмероном, из всех людей, переписывался с копом, который не хотел иметь со мной ничего общего, и пытался выследить стрелков Уолл. Но казалось крайне необходимым сделать это, прямо сейчас. Я должен был закончить это. Я не мог упустить этот шанс.
Мы обошли вокруг крыла А, чтобы попасть к запасному выходу в дальнем конце крыла Б. Ветер стал холодным, как в Арктике. Трава была твёрдой из-за мороза, потому что не согрелась достаточно, чтобы снег растаял. Мне казалось, шёл четвёртый час дня, зимнее небо было тусклым.
Кэмерон тащился позади меня.
– Куда мы идём?
Я не потрудился ответить, просто продолжая идти.
Когда мы подошли к крылу Б, я посмотрел на окна кабинетов.
– История Америки на другой стороне. Идём.
С задней стороны школа была забытой местностью, даже когда шла учёба. Окна из пустых кабинетов крыла Б и Ц выходили на огромное кукурузное поле. Местами было немного газона. Вокруг крыла Ц пролёг вдольтрассовый объезд, который тянулся к погрузочной платформе в центре главного здания, которая обычно была закрыта. И на этом всё. Здесь никто не тусовался, если только не пытался улизнуть, чтобы покурить.
Кукурузы сейчас не было, оставалась только щетина замёрзших жёлтых стеблей, растянутая на акры. В дальнем конце можно было увидеть ферму и амбар, которые большую часть года были скрыты за урожаем. На полях разгулялся ветер, пронзая меня, как Майкл Майерс во время вспышки безумия.
Кэмерон засунул руки в карманы, ссутулив плечи. Он подскакивал вверх-вниз.
– Чёрт, у меня яйца отвалятся. Что ты думаешь здесь найти?
– Мне нужно посмотреть на окна Фишбиндера.
Я мысленно считал кабинеты, идя вдоль крыла, заглядывая внутрь. Жалюзи были подняты, и я мог разглядеть парты, проходя мимо. Я увидел аккуратный, чёткий почерк Фишбиндера на доске. Он написал номер главы для чтения и тему эссе на каникулы.
Находясь по эту стороны стекла, я увидел новую перспективу. Верхние форточки окон не открывались, но внизу были окна поменьше, которые наклонялись. Ограда тянулась строго вдоль длины внешней стены, прямо под окнами.
У меня пересохло во рту. По позвоночнику бежал тревожный холодок. Противный маленький Голлум в голове шатал свою клетку. На спине выступил пот, несмотря на холод. Кэмерон просто стоял, засунув руки в карманы, спрятав подбородок за воротник своей синей парки, наблюдая за мной.
– Ну? – произнёс он.
Я сделал глубокий вдох.
– Копы нашли доказательства, что стрелки зашли через дверь в конце крыла Б, – я махнул рукой в ту сторону. – Но что насчёт этого? Начинается четвёртый урок, и Гордо и мистер Фишбиндер в кабинете одни. Фишбиндер всё распланировал, вплоть до последней секунды. Они переодеваются в свою чёрную одежду, хватают оружие, которое мистер Фишбиндер заранее припас в шкафу или где-то ещё, а затем, вместо того чтобы выйти через дверь кабинета в коридор, они вылезли через одно из этих окон.
– Окна не открываются достаточно широко.
Я заглянул в окна, проталкиваясь через щель в ограде, чтобы подобраться ближе. Каждая нижняя оконная рама была шириной в метр и имела механизм с крючком и засовом, который не давал окнам открыться больше чем на несколько дюймов. Я отчётливо видел это через стекло.
– Единственное, что не даёт им открыться целиком, это маленький засов, а он прикручен парой болтов. Фишбиндер мог снять засовы, а потом, после стрельбы, вернуть их на место.
– Ладно, – с сомнением произнёс Кэмерон. – Ты не думаешь, что кто-нибудь увидел бы, как они идут вдоль здания? – он огляделся вокруг. – Например, кто-то из этих других классов?
– Нет, если бы они использовали кусты как щит, – я продемонстрировал, опускаясь на корточки между оградой и стеной, двигаясь под окнами. Затем я понял, что если спустя столько времени остались какие-то следы или сломанные ветки, я всё испорчу, так что отскочил назад на газон.
Мы подошли к запасному выходу крыла Б. Сейчас он был заперт. После стрельбы его закрыли и починили сигнализацию. Но в тот день в двери что-нибудь торчало бы, чтобы дети могли улизнуть и покурить. Чёрт, Фишбиндер убедился бы в этом. Я мог представить всё это в голове – они вдвоём, в чёрном, люди, которых я знал, чёрт возьми, открывали эту дверь, вооружённые и готовые убивать.
У меня не было доказательств, что произошло именно это. Но я всё знал. Они вышли из кабинета через окно и каким-то образом так же вернулись. И копы никогда не заподозрили бы их, потому что Гордо и Фишбиндер оказались забаррикадированы внутри после того, как здание очистили. И потому, что никто бы не ожидал, что ученик и учитель будут врать ради друг друга.
Волна тошноты и головокружения украла мою силу. Я прислонился к кирпичной стене рядом с дверью, делая глубокий вдох, стараясь прояснить голову. Сейчас я не мог разваливаться на части.
«Должно быть, ты настраиваешься перед играми, так что настройся прямо сейчас».
Я вспомнил слова Лэндона, сказанные в тот день. Он будто всегда был рядом, говоря мне, что я справлюсь. Я должен был это сделать.
– Не знаю, чувак. Я не знаю, – сказал Кэмерон, его голос звучал истерично. Он начал ходить из стороны в сторону. – Может быть, это был кто-то другой. Знаешь? Может, это всё случайность.
Я игнорировал его.
– Поэтому камеры видеонаблюдения должны были быть отключены. Не потому, что они не хотели попасть на плёнку внутри. Они были в лыжных масках. А потому, что не хотели быть пойманными на входе и выходе из крыла Б наружными камерами.
– Чёрт, Брайан. Думаю, ты прав. Чёрт меня побери, правда. Но у нас нет ни шиша. Мы знаем только то, что Гордо попросил меня встретиться с ним в подвале в тот день и вёл себя странно.
– И мы знаем, что он много времени проводил с Фишбиндером. Не говори мне, что это не странно.
– Ладно. Это странно. Но, может быть, Фишбиндер просто хороший парень. Образ отца. Это не значит, что они расстреляли чёртову школу.
– За исключением того, что Фишбиндер возил Гордо на полигон в часе езды отсюда. Часто.
– О боже, – простонал Кэмерон, хватаясь за голову. – Этого не может быть.
Но было. Я подошёл обратно к окнам кабинета Фишбиндера и сделал фотографии на телефон. Я сфотографировал свою руку между кустами и стеной, показывая проход. Сделал снимки издалека, чтобы показать расстояние между этими окнами и входом в крыло Б. Я отправил их все Майку, одну за другой, потоком праведной злости. Получай!
Ответа не было. Наверное, теперь Майк меня игнорировал. Чёрт, может быть, он меня заблокировал.
– Чёрт возьми, ты кому пишешь, Маршал? – требовательно спросил Кэмерон.
– Детективу из полиции Сильвер Фоллса. Он допрашивал меня в больнице.
– Вот чёрт! – Кэмерон теперь был на грани слёз, выражение его лица было бешеным. – Я сяду в тюрьму. Мне вколят смертельную инъекцию или что-то ещё! Как казнят в Миссури?
– Я не знаю, Кэм.
– Ну, как бы там ни было, со мной это сделают! Если это был Гордо, если он попадётся, никто не поверит, что с ним был учитель, – его глаза расширились. – О боже! Гордо пытался меня подставить! Поэтому он сказал мне идти в подвал, чтобы у меня не было алиби.
Я задумался над этим. Фишбиндер планировал подставить под удар Гордо и Кэмерона? Но это не сработало бы, если бы Гордо убили в перестрелке. Потому что если на Земле и был парень, который умеет визжать, так это Гордон Стэхлер.
– Нет, приятель. Фишбиндер не хотел бы, чтобы Гордо кому-то что-то говорил. Он планировал, чтобы они вышли чистыми, – и так и получилось. – Готов поспорить, Гордо послал тебя в подвал, чтобы убедиться, что ты в безопасности.
Кэмерон потёр глаза и всхлипнул.
– Думаешь?
– Да. Серьёзно. Посмотри, как он всё спланировал. Я должен был быть на уроке, как и Джейк. И они не напали на те классы. Он отправил тебя в подвал, просто чтобы удостовериться, что ты не попадёшь под огонь. Он защищал нас.
Кэмерон вытер нос тыльной стороной ладони.
– Да. Да. Он защищал нас.
Казалось, это успокоило Кэмерона, но одна эта мысль приводила меня в ярость. Это только доказывало, что Гордо знал, как много детей могут умереть в тот день.
– Но как они вернулись в кабинет в конце? Они вышли из школы через крыло Д, – он махнул в ту сторону. – Они должны были пройти через всю школу, чтобы вернуться сюда.
– Ну, пойдём туда и посмотрим.
Мы прошли вдоль задней части школы, по сухой траве, к крылу Ц, а затем пошли по объездной дороге. Когда мы зашли за угол и попали на северную парковку, по асфальту гулял ветер, практически ослепляя меня. У меня слезились глаза. Парковка была пустой, не считая длинного ряда жёлтых автобусов, выстроенных вдоль обочины, чьи пустые окна смотрели на меня.
«Там может прятаться кто угодно».
Я тяжело дышал, будто после бега, и ноги казались ватными, пока мы шли, и не из-за холода. Я вообще ненавидел находиться в этом месте, но сегодня, в крайней тишине, когда мы с Кэмероном отслеживали путь убийц, было плохо как никогда. Я не мог ничего поделать и оглядывался в поисках зловещих фигур. Но никого не было и не будет. Может я и не знал, где сейчас Гордо или мистер Фишбиндер, но у них не было причин быть в школе с оружием на рождественских каникулах.
Верно?
Когда мы дошли до портика и двери в крыло Д, Кэмерон попытался её открыть. Было заперто. Он стоял на месте, уперев руки в бёдра.
– Значит, они вышли из этой двери… – начал он.
– Да, – согласился я. – На той телефонной съёмке они вышли и повернули налево.
Дорога налево от портика может привести в кучу мест – северная парковка, объездная дорога и в конце концов…
Я указал на место.
– Кукурузное поле.
Кэмерон переводил взгляд с поля на дверь.
– Нет. Их кто-нибудь увидел бы. Два парня в чёрном и с оружием? Вдоль крыла Ц повсюду окна. Кто-нибудь говорил, что видел их?
– Я так не думаю. Копы считают, что у них стояла машина на парковке, и они уехали до того, как приехали экстренные службы. Так как камеры были отключены, видео нет. И Джозия говорил, что уезжали другие машины, многие люди с машинами просто сбежали. Так что копы, наверное, просто предположили, что в одной из машин были они.
– Да, но кто-нибудь увидел бы, если бы они шли по кукурузному полю.
Я поднял руку, чтобы он дал мне подумать. Огляделся вокруг. Он был прав. Если бы они шли вдоль дорожки или объезда, кто-нибудь из крыла Ц увидел бы их.
Затем до меня резко дошло. Я смотрел прямо на ответ.
– Автобусы. Они здесь каждый день между утренней высадкой и дневной посадкой. Идём.
Мы подбежали к ряду автобусов, обходя их по парковке. Мы с Кэмероном посмотрели друг на друга мрачными взглядами. Затем я присел на корточки и побежал вдоль длинной жёлтой блокады, едва касаясь пальцами боков.
Конечно же, автобусы обеспечат прикрытие от всего крыла Ц. И с футбольного поля никто бы их не увидел из-за всех других машин на парковке. От последнего автобуса до кукурузного поля было, может, шагов десять.
Я прошёл по траве к краю поля. Аккуратные ряды коротких жёлтых шишек не скрыли бы никаких улик. Сбор урожая стёр бы любые следы или повреждения. Наверняка, копы проверяли поле в день стрельбы. Верно?
Но, может быть, нет. Было так много трупов и раненых, так много людей с истерикой, которых нужно было допросить. И если они предположили, что стрелки уехали… В конце концов, кто ожидал бы, что убийцы развернутся и побегут обратно в школу? Притворятся жертвами? Но я мог представить. Как они вдвоём бежали через высокую кукурузу со своим грёбаным оружием. Поднялась желчь, обжигая моё горло и вызывая тошнотворный рефлекс. Я вернулся на парковку и сел на бордюр, обхватывая голову руками.
Кэмерон уселся рядом со мной.
– Тебя вывернет?
Я покачал головой.
Минуту Кэмерон молчал. Затем сказал:
– Это сумасшествие. Может, я сошёл с ума. Но я считаю, что они действительно могли это сделать, как ты сказал.
– Да уж.
Я сделал судорожный вдох и встал. Сделал несколько фотографий крыла Д, автобусов и кукурузного поля и отправил их сообщением детективу Майку, с короткими объяснениями. Он не ответил на мой последний набор сообщений и, наверное, эти тоже проигнорирует, но по крайней мере, у меня складывалось ощущение, что я что-то делаю.
Я закончил следующим: «Полиция вообще проверяла кукурузное поле???»
Я ждал несколько секунд. Никакого ответа. Я убрал телефон.
Я сел обратно на бордюр рядом с Кэмероном. Воздух резко щипал лицо и руки, но я не чувствовал холода. Внутри меня бурлило слишком много эмоций. Отвращение. Ярость. Грусть. Так много грусти. Я глубоко дышал, как велел мне психолог, опустив голову на колени. В конце концов, вернулось то ощущение безотлагательности, которое я испытывал раньше.
Мне нужно было поймать этих парней, раскрыть их, заставить копов их запереть, чтобы они больше никогда никого не ранили.
– Значит, – сказал Кэмерон, – ты думаешь, они срезали через поле, а потом залезли обратно через окно кабинета?
– Да.
– Бьюсь об заклад, они припрятали чёрную одежду где-то на поле. Не могли рисковать, занося её обратно.
– Да. Хорошая мысль.
– Они убедились, что путь чист, вернулись путём вдоль ограды, в открытое окно, прикрутили назад засовы, бинго-бонго. Выглядит так, будто они всё время были забаррикадированы там.
Я в удивлении уставился на него.
Кэмерон приподнял бровь.
– Что, думаешь, я идиот или что?
– Вроде того.
Он ударил меня кулаком в плечо.
– Ну, это не так. Ты не единственный, кто может разобраться в этом дерьме. Так что теперь?
Я начал отвечать, когда запищал мой телефон. Я достал его.
Лэндон: «Я собираюсь идти на площадку. Просто хотел сказать, что мне жаль, что здесь нет тебя, и я надеюсь, что у нас всё будет в порядке, когда я вернусь домой. Позвоню тебе после шоу. Люблю тебя».
Поначалу сообщение вызвало у меня улыбку. Но затем я подумал о том, что Лэндон стоит с группой людей, собираясь идти на площадку. Возможно, они рассадили всех выживших в стрельбе в линию на стульях, и ведущий, сидя напротив них, задавал им вопросы...
Только Лэндон сказал, что они снимают на улице, в парке рядом со студией, чтобы могла присутствовать живая аудитория. Как на новогодних шоу, которые устраивали на Таймс-сквер.
Изображение вызвало вспышку сильного страха. Он был так открыт. Как мишень.
«Прекрати, чокнутый. Никто не будет в него стрелять. Он в порядке».
В любом случае, в Уолл стреляли Гордо и мистер Фишбиндер. Они были в Сильвер Фоллс. Так что они определённо не могли...
Они не могли.
– Чёрт. Где Гордо? – мой голос прозвучал шёпотом.
Глава 33
Лэндон
Я стоял в коридоре CNN с шестью другими участниками, ожидая, когда нас отведут в парк, где мы снимали шоу.
У меня внутри всё крутило, и я потел в красном гольфике и чёрных шерстяных брюках, которые выбрал для телевидения. К этому времени я уже должен был привыкнуть давать интервью на камеру. Но находиться на CNN, перед живой аудиторией, было другим уровнем давления. И нам сказали, что там большая толпа. Я говорил себе, что всё будет в порядке как только меня посадят на свежем воздухе и начнётся шоу, но предвкушение было жёстким.
Я оглянулся на других участников. Они все тоже явно нервничали и испытывали дискомфорт. Когда я приехал в студию в три часа, нам обеспечили холодные закуски, и нам всем выдался шанс представиться. Было потрясающе снова увидеть двух учеников из Паркленда. Были парень и девушка из старшей школы Санта Фе, Лорен и Эмилио. Эмилио был маленьким и хрупким на вид, с большими и красивыми карими глазами. Он прошёл через множество операций из-за огнестрельных ран и застенчиво заикался, когда мы разговаривали. Моё сердце болело за него. Он напоминал мне Брайана, такого же милого и физически потрёпанного жестокостью. Родители детей из Сэнди Хук были тёплыми и дружелюбными, но заставляли понимать, как долго я буду справляться со стрельбой в Уолл.
Вечно, вот, как долго. Их скорбь и злость всё ещё казались свежими.
Пока мы ждали, я отправил сообщение Брайану.
Лэндон: «Я собираюсь идти на площадку. Просто хотел сказать, что мне жаль, что здесь нет тебя, и я надеюсь, что у нас всё будет в порядке, когда я вернусь домой. Позвоню тебе после шоу. Люблю тебя».
Боже, я так хотел, чтобы он был рядом – сидел со мной на площадке или просто улыбался мне с заднего плана. Показывал мне большие пальцы. И в тот момент я понял, стоя в том коридоре, что если бы до этого дошло, я бы выбрал Брайана. Было очень круто прилететь в Нью-Йорк и попасть на главный канал новостей. Но важно было участвовать в контроле за оружием, и, может быть, я мог заниматься этим, не появляясь в эфире. Это казалось бессмысленным без Брайана, без осознания того, что он стоит за моей спиной, что он в «моей команде», как он выразился. В этой битве должны были участвовать мы двое, вместе.
Я чуть не написал ему это осознание, но было слишком поздно.
– Всем убрать телефоны! – Джеймс, помощник продюсера, был привлекательным и активным темнокожим парнем, который постоянно говорил по своей гарнитуре. – Можете положить их в карман или оставить у меня, – он протянул миску, что вызвало у нас смех. Я решил, что не хочу переживать, что телефон будет торчать в кармане или случайно зазвонит, так что положил его в миску, как и большинство других.
Дверь открылась, и Джеймс повёл нас через проход, окружённый людьми, к яркому свету в парке через дорогу. Там была платформа с высокими стульями для интервью, два стула слева для ведущих и семь справа. Я был высоким, так что Джеймс сказал мне занять стул на заднем ряду.
Прежде чем я понял, мы вышли в эфир. Ведущие всех нас представили, а затем начали задавать вопросы родителям учеников Сэнди Хук, Полу и Джейн. Моя нервозность исчезла, прохладный воздух прояснил мне голову, и я влился в их историю. Хоть вокруг была толпа, свет создавал на площадке что-то вроде пузыря. Было так ярко, что я особо не видел зрителей вокруг нас. Я едва мог разглядеть спины двух охранников, которые стояли на нашей стороне баррикады.
Пока Пол говорил о боли того дня в Сэнди Хук, я осознал звук сирены. Поначалу я подумал, что это часть нормального шума Нью-Йорка. Но звук стал громче, очень громким. Звучало так, будто сирены двигались к парку.
Одна из ведущих, Аманда, приложила руку к уху.
– Простите, – сказала она, прерывая Пола. – Мне говорят, что есть угроза безопасности, – она послушала ещё несколько секунд, бледнея. – Да, простите, дамы и господа, мне говорят, что мы должны покинуть площадку.
Джеймс вдруг оказался рядом с камерами, отчаянно махая нам руками, вместе с охранником.
– Уходим! – рявкнул охранник. – Сейчас же!
«Что? Что происходило?»
Я посмотрел на Эмилио, который сидел рядом со мной. Его лицо стало серым, и он выглядел поражённым. Прежде чем я смог потянуться к нему и помочь, что-то со свистом пролетело мимо моего лица, и позади меня взорвался свет. Кто-то из зрителей закричал.
За мгновение я вернулся обратно в Уолл. Здесь стрелок.
Страх распространился по моему телу, и я камнем упал на сцену. Я скрутился в клубок и закрыл голову руками.
«Боже, нет. Пожалуйста, боже, только не снова».
– Вставай! Вставай! Идём! Идём! – кто-то потянул меня за руку.
Я поднял взгляд и увидел крепкого охранника с мрачным лицом. Я позволил ему меня поднять. Он обвил меня рукой, наполовину прикрывая меня и защищая, и мы побежали, пригнувшись. Я понятия не имел, где я, или куда мы идём. Мой разум был наполнен чисто шоком и страхом.
Он толкнул меня за дверь, и я оказался снова в коридоре здания CNN. Снаружи была какофония сирен, криков и громких инструкций полиции.
Я повернулся и увидел Эмилио, который обхватил себя руками, пока по его лицу текли слёзы.
Он обнял меня.
– Всё хорошо. Всё хорошо. Мы в безопасности, – сказал он, будто пытаясь убедить меня. Меня всего трясло. Я едва мог стоять, едва мог дышать.
Даже в Уолл я не был таким сломленным, таким слабым. Будто мой организм просто внезапно отказал, когда та пуля пролетела мимо моей головы.
Я мог умереть. Я мог умереть прямо там.
– Кто-нибудь ранен? Кто-нибудь ранен? – рявкнул Джеймс. Он ходил от одного из нас к другому, оглядывая нас и похлопывая по нам. – Все в порядке?
– Кто стреляет? Кто стреляет? – слегка истерично продолжала спрашивать Лорен, девушка из старшей школы Санта Фе.
– Просто все успокойтесь, – сказал Джеймс, сам говоря уж совсем не спокойно. – Там сотня копов, и они обо всём позаботятся.
Начала проникать информация. В полицию передали предупреждение о снайпере, и когда они приехали, снайпер начал стрелять. Ни в кого из нас не попали, но, возможно, ранили кого-то из толпы, потому что выстрелы определённо были. Дона и Аманды нигде не было видно, но Джеймс сказал, что они в безопасности.
Он провёл нас в гримёрку, где по-прежнему оставались наши закуски, будто не прошло совсем никакого времени.
Джеймс слушал, что говорят в его наушниках.
– Ждите здесь, ребята. Мы можем вернуть вас в эфир, но прямо сейчас нам нужно снять то, что происходит на улице.
Я просто смотрел на него, онемев. Джейн разрыдалась, а Лорен резко опустилась на пол.
Джеймс выглядел ошеломлённым.
– Вот чёрт. Простите. Простите! Конечно, вы не можете… О боже. Мы не будем снова снимать вас на камеру, ребята. Не переживайте об этом. Позвольте мне… Я попрошу кого-нибудь принести вам выпить и, боже. Просто позаботьтесь друг о друге, ладно? Я кого-нибудь пришлю.
Он поспешно вышел. Эмилио направил меня к дивану, и мы сели.
Я чувствовал, как вокруг нас, удушая, копятся мои воспоминания из Уолл, все наши воспоминания, все наши потери. Мои мысли вернулись обратно к столовой, где я прижимал свою футболку к ране Брайана.
Вооружённое насилие было таким беспорядочным. Не то место, не то время, дюйм сюда, дюйм туда. Пачка таблеток от кашля в шкафчике. И если бы Брайан умер, я никогда не узнал бы его.
– Думай о чём-нибудь приятном, – сказал Эмилио, поглаживая мою руку. – Этому я научился. Думать о чём-нибудь приятном.
Я пытался сказать, что я в порядке, но мой голос не работал, и я понял, что меня по-прежнему сильно трясёт.
Что-нибудь приятное. Я подумал о стихе, который Брайан подарил мне на рождество, с названием «Лев».
Я помнил этот стих наизусть. Чёрт, я чуть не съел бумагу, так сильно он мне нравился. Сейчас я повторял в голове строчки, снова и снова. «Ты улыбаешься мне, и я могу свернуть горы, нырнуть на дно моря, просто чтобы достать тебе жемчужину».
Снова и снова.
К тому времени, как одна из помощников пришла с миской с нашими телефонами, я чувствовал себя чуть более под контролем.
– Кто-то пищит как сумасшедший, – сказала она, передавая миску.
Это был не мой телефон, потому что я свой отключил. Но когда включил его, то увидел кучу сообщений от мамы и от Брайана. Мама смотрела шоу в прямом эфире и истерила, хоть по новостям и говорили, что все присутствующие на площадке в порядке. Я отправил ей сообщение, чтобы дать знать, что я в порядке.
А Брайан…
Боже, Брайан.
Я извинился и нашёл кресло в тихом углу гримёрки.
Брайан поднял трубку на первом же гудке.
– Лэндон! О боже! Ты в порядке?
– Да. Я в порядке. В порядке, – я по-прежнему не был сам на себя похож.
– Честно? Тебя не ранили в панике или…
– Я в норме. Правда. Боже, Брай. Я просто хочу прямо сейчас тебя обнять.
– Я тебя тоже! Ты смотрел новости? Говорят, один из них мёртв. Сказали, «тот, кто моложе», так что, должно быть, они имеют в виду Гордо. А старшего они взяли под арест. Это Фишбиндер. Они были в отеле напротив парка.
– Что? Гордо? Что?
– Гордо Стэхлер и мистер Фишбиндер. Они были стрелками в Уолл. И это они напали на шоу.
У меня кружилась голова.
– Ты… серьёзно? Откуда ты всё это знаешь?
В трубке раздался смех Брайана, яркий, резкий и слегка сумасшедший.
– Ох, чувак! Я так много должен тебе рассказать.
Глава 34
Брайан
Лэндон вышел из службы безопасности аэропорта в своей чёрной парке и красной бейсболке, надетой козырьком назад. Он выглядел таким милым и серьёзным, и излучал жизнь. Бабочки в моём животе затрепетали. Его взгляд встретился с моим, а затем он оказался в моих руках. Мы обнимались долгое-долгое время.
Я прижимал его сильное тёплое тело к своему и думал о том факте, что этот вечер мог закончиться совершенно по-другому. Мне пришлось спрятать лицо в его куртку. Мне удалось не заплакать, но Сандра и Рекс не сдерживались.
– Ты больше никогда от меня не отойдёшь, – рыдала Сандра, обнимая Лэндона.
– Наверняка, кенгуру для детей делают очень-очень больших размеров, – пошутил Рекс, вытирая слёзы.
Это вызвало у Сандры и Лэндона смех.
– Я в порядке. Это было ужасно, но я в порядке.
– И тебе больше никогда не понадобится говорить мне «я в порядке», – настаивала Сандра, сморкаясь.
– Брайан сказал, что это были Гордо и мистер Фишбиндер, – сказал Лэндон. – Как они это узнали?
– Давай поговорим в машине, – сказал его отец. – Думаю, сейчас мы все просто хотим отвезти тебя домой, в безопасность.
Я всё рассказал Лэндону, пока мы ехали домой, мы с ним сидели на заднем сидении, Рекс за рулём, а Сандра развернулась на пассажирском сидении так, чтобы снова послушать историю. Я рассказал ему, как разобрался во всём с помощью Кэмерона.
– Не могу поверить, что это был учитель, – сказал Лэндон, сжимая мою руку. – Фишбиндер! Боже. Я бы никогда не подумал. Они знают, почему он это сделал?
– Они не зашли так далеко, – сказала мама Лэндона. – Надеюсь, за будущие дни и недели они узнают больше. Сейчас я просто рада, что их поймали. И Брайан… ты просто умница.
– Скорее отчаянный, – пробормотал я.
– Он мой герой, – с тёплой улыбкой сказал Лэндон, отчего мне захотелось, чтобы мы остались одни.
– Сегодня вечером к нам пришла полиция, чтобы взять заявление у Брайана, – сказала Сандра.
– Детектив Майк, – добавил я. – Это он допрашивал меня в больнице и дал мне свою визитку. И он предупредил полицию Нью-Йорка об угрозе.
– Слава богу, он тебе поверил. Значит, они совсем не подозревали Фишбиндера? – спросил Лэндон, рассеянно поглаживая мою шею одной рукой.
– Я спросил у него это. Он сказал, что они уделили особое внимание всем в школе, у кого было военное прошлое. Оказывается, Фишбиндер служил в армии. Но так как с ним был ученик во время стрельбы, и казалось, что они всё время были забаррикадированы в кабинете, полиция не думала, что это сделал он.
Я думал о том, как плавно Фишбиндер манипулировал нашим классом.
– Ещё я думаю, что он очень хорошо лжёт.
Гордо не был хорошим лжецом. Но Фишбиндер мог бы сказать ему, что именно говорить. Нервничать было бы нормой для любого, кто пережил стрельбу. И нужно было допросить так много детей. Может быть, его просто вычеркнули заранее и никогда не обдумывали как подозреваемого. Если бы Кэмерон сказал копам правду, насчёт того, что Гордо позвал его в подвал покурить, наверное, они проверили бы Гордо тщательнее. Но никак невозможно было узнать наверняка.
– Что ж, я думаю, они сами себя убедили, что стрелки уехали с места преступления, – вставила Сандра, качая головой. – И тяжело поверить, что они переоделись и вернулись обратно в школу. Вот вам и нервы!
– Хладнокровность, – мрачно произнёс Рекс.
– Как ты к этому относишься? – спросил Лэндон, по-прежнему поглаживая мою шею. – Гордо когда-то был твоим другом.
Я подумал об этом.
– Полагаю, я должен его жалеть. Его маму. Но я очень зол. То, что он сделал… Это был его выбор. Он не заслуживает моего сочувствия. Или чьего-либо ещё.
Лэндон и его мама обменялись знающим взглядом.
– Я рядом с тобой, Брайан, – сказала Сандра.
– Да, – кивнул Лэндон.
– В любом случае. Важно то, что ты в безопасности, – я повернулся, чтобы обвить рукой его плечи и прижать его ближе к себе. Я не думал, что смогу достаточно насытиться контактом с ним в ближайшее время.
– И стрелки из Уолл пойманы, – Лэндон взял меня за подбородок и заставил меня посмотреть ему в глаза. Его лицо было серьёзным. – Стрелки пойманы, и они больше никогда не причинят никому боли. Они больше никогда не причинят боли тебе, Брай.
Я знал, что он пытается мне сказать. Я был свободен. Не то чтобы не предстоял долгий путь к полному восстановлению, но по крайней мере, теперь я мог идти по этой дороге. Гордо был мёртв, а Фишбиндер, если бог даст, никогда больше не увидит дневного света.
– Всё кончено, – сказал я.
И впервые я в это поверил.
Эпилог
«18 стульев» – Брайан Маршал
18 стульев сегодня пусты,
Пока мы прощаемся с Уолл.
Мы несём вас с собой, храня в себе вечно,
Шепча мечты о лучшем мире.
Раньше я спрашивал: «Почему я? Почему я выжил?»
Мне понадобилось много времени, чтобы увидеть настоящий вопрос:
Как я могу использовать этот дар жизни,
Чтобы отдать честь тем, кто ушёл?
Чтобы убедиться, что больше никогда не будет другого серого дня сентября,
Такого серого дня сентября, как тогда.
Больше никакой совершенно обычной, необычно школы,
Как старшая школа Джефферсона Уоллера.
Никаких друзей, сыновей, дочерей, сестёр и братьев, которых украли,
Как украли наших от нас.
Мы покидаем эту землю, залитую кровью и слезами,
Чтобы выйти в мир и рассказать свою историю.
Их историю.
Быть агентами перемен.
Но больше всего, чтобы жить. Просто жить.
Любит, потому что в любви заключено бессмертие.
Помнить, всегда, ценить каждый момент жизни,
Каждую дружбу. Каждую улыбку.
Своим товарищам-выпускникам я скажу:
Вы помогли друг другу выстоять, когда стоять казалось невозможным.
Спасибо, что сияете во тьме.
Нашим погибшим одноклассникам я скажу, от всего сердца:
Вы никогда не будете забыты.
Июнь 2020 года
Лэндон
Когда Брайан прочёл стих «18 стульев» на своей выпускной церемонии, в зале не было ни одних сухих глаз. Я встал, вместе с мамой и папой, Мэдисон и Джозией, мамой Брайана, его сестрой Лизой и даже его папой. Мы хлопали, обнимались и плакали, и когда я огляделся, все остальные зрители делали то же самое.
