Текст книги "Разбитый (ЛП)"
Автор книги: Эли Истон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
Эли Истон
«Разбитый»
Посвящается жертвам и выжившим стрельбы в Паркленде (прим. стрельба в старшей школе Марджори Стоунман Дуглас – массовое убийство, произошедшее 14 февраля 2018 года в старшей школе Марджори Стоунман Дуглас в городе Паркленд округа Броуард во Флориде. Семнадцать человек были убиты, что делает данный инцидент одним из самых смертоносных школьных массовых убийств в мире).
Часть первая
Мир в огне
«Разбитый» – Брайан Маршал
Сквозь плоть и кости, сердце и надежды,
точно разбивая всё, кем я являюсь
и кем мог бы быть на схеме своей жизни.
Там, где когда-то стоял я, неуверенный, но целый,
сейчас миллион осколков стекла, слишком маленьких, чтобы отражать свет.
Зеркало, измельчённое так сильно, что я больше не вижу себя.
Есть не один способ убить тело.
Есть не один способ раздавить дух.
Не важно, что моя жизнь не была отличной, что я не был героем,
что я молчал, когда должен был сказать «нет»,
что я сохранял мир, когда должен был противостоять,
что я стыдился тех частей себя, которые должен был носить вопреки всему.
Не важно, что я ещё не нашёл землю, на которую мог бы поставить флаг и сказать:
«Это моё. Это я».
Слабый я или непокорный, хороший или плохой, это была моя жизнь, и вы не имели права
забирать у меня её винтовкой,
забирать их жизни ужасом и кровью.
В тот день мы были для вас никем.
Те ценные жизни были для вас ничем.
Мишенями для выстрела.
Безликие, безымянные оболочки для ваших пуль и бессильной ярости.
Когда один человек убивает другого, гаснут не только жизни.
Гаснет сама вера. Доверие. Здравомыслие. Гаснет нормальность, безопасность, смех, быт.
Сердца и разум, любовь и уважение, понимание. Ожидания. Лёгкость. Комфорт.
Дар беззаботности. Оптимизма. Радости.
Вот, что вы забрали у нас, у тех, кто умер, и у тех, кто выжил.
В тот день мы разбились.
Глава 1
Брайан
Четверг, 27-е сентября
Я так идеально помню последний нормальный день в школе. Будто это произошло вчера. Будто это всё ещё где-то происходит, в другом месте, где мы все навсегда остаёмся невинными. До крови. До того, как я стал бояться открыть собственные чёртовы шторы.
Последний нормальный день в старшей школе Джефферсона Уоллера, она же «Уолл», был обычным четвергом. Было тепло для позднего сентября в Миссури. Светило солнце. Я был на втором обеденном перерыве, втором ланче. Сидел в столовой с Джейком, Кэмероном и Гордо, как и всегда.
Мы вчетвером состояли в футбольной команде и с первого года старшей школы тусовались вместе. Мы всегда сидели за одним и тем же столом рядом со стеклянной стеной. Это было «наше место», и если кто-нибудь бестолковый смел занять этот стол на второй ланч, вскоре он убирался с пути, когда на своё место приходили больше семисот фунтов игроков в американский футбол. Возможно, мерзкая морда Кэмерона тоже помогала их прогнать. Иногда с нами садились девушки. Дженнифер и её подруга Кэт, когда я встречался с ней. Рэйчел, когда Джейк встречался с ней. Но в тот последний нормальный день были только мы четверо.
Есть видеоигра, где катишь по земле мяч, к которому всё прилипает, делая этот мяч больше и больше. Многие вещи в моей жизни вызывали похожее ощущение, будто они прилипли ко мне чисто из-за близости, а не были моим осознанным выбором. Но мой приятель Джейк был выбором. Мы стали лучшими друзьями ещё в шестом классе. Мы годами ходили вместе на бейсбол, футбол и баскетбол, всегда приглядывая друг за другом.
Джейк за годы стал большим. Он был полузащитником в команде «Уолл», на четыре дюйма выше и на пятьдесят фунтов тяжелее меня. Его щетина была намного темнее, и волосы на груди и всё остальное, что было и у меня, хоть нам обоим было по семнадцать. Я дразнил Джейка, называя его «Неандертальцем». Опять же, он называл меня «Куколкой», так что мы были в расчёте.
Но Кэмерон и Гордо были как то, что прилипает к мячу. Так как мы все состояли в футбольной команде и ходили на второй ланч, мы начали сидеть вместе. И иногда я заходил домой к Джейку, поиграть в баскетбол на его подъездной дорожке, а Кэмерон и Гордо были там. Я бы не выбрал тусоваться с ними, но плевать.
Кэмерон тоже был большим, только не привлекал девчонок так, как Джейк. Лицо Кэмерона было сплющенным, будто его ударили кулаком, пока он был в животе у матери. Его короткие светлые волосы и плоское лицо делали его похожим на бульдога. У него был дурной характер, что он использовал себе на пользу, будучи нападающим.
Гордо был меньше, чем Джейк и Кэмерон, но всё равно больше меня. У него были красно-коричневые волосы и множество веснушек и прыщей. Он был таким парнем, которого и не заметишь. Он никогда ничего не говорил, только поддакивал Кэмерону. Насчёт всего. И он был нападающим потому, что нападающим был и Кэмерон. Я держал это мнение при себе.
Я хорошо ладил с Кэмероном и Гордо, когда мы играли в мяч. Но иногда, когда Кэмерон в очередной раз бушевал, я изо всех сил сдерживался, чтобы не сплющить его лицо ещё больше. Он мог быть узколобым придурком, а Бог знал, мне этого хватало дома. В тот четверг, пока мы доедали свой обед, Кэмерон начал наезжать на эту чёрную девушку, Симону Лоури, с которой вместе ходил на математику, называя её «высокомерной шлюхой», потому что она не давала ему списать домашку. Я встал и оттолкнул назад свой стул.
– Пойду побросаю мяч, – сказал я.
Джейк схватился за эту идею как за соломинку.
– Да, чёрт возьми, давайте выберемся на десять минут из этого здания. Ты идёшь или хочешь просто сидеть здесь и ныть, как сучка? – спросил он Кэмерона.
– Иди к чёрту, – без всякого жара произнёс Кэмерон. Он сунул в рот остатки бургера, и Гордо повторил за ним. Они усмехнулись друг другу с торчащими изо ртов кусками булки, будто это было смешно.
Отчасти это и было смешно.
Мы вчетвером вышли. Столовая, главный вход, администрация, актовый зал и спортивный зал находились в центре школы, как туловище паука. Мы сократили путь по одной из паучьих ног, крылу «Д», так как это была самая быстрая дорога к футбольному полю. Мы прошли мимо компании девушек, которые хихикали и флиртовали со мной и Джейком. Я ответил им улыбкой и словами «Привет, как жизнь?». По большей части я делал это потому, что Кэмерон бесился, что девчонкам нравились мы с Джейком, а не он.
Месть сладка, даже если маленькая и пустячная.
Когда мы вышли за двери, день был таким приятным, что я сразу же почувствовал себя лучше. Достал из рюкзака футбольный мяч. Этот мяч был моим личным счастьем. Можно ведь насладиться моментом, верно? Когда играл в мяч, я наслаждался моментом. В этот момент никто не читал мне лекций, пытаясь чего-то от меня добиться, и не грубил. Были только мяч, моё тело и движение. Стратегия. Цель. Командная работа.
Когда играл в мяч, я был тем, кем хотели видеть меня мой отец и все остальные, и в то же время я на сто процентов был собой, потому что мне это нравилось.
Не удивительно, что я играл в мяч как можно чаще. Футбол осенью. Баскетбол зимой. Бейсбол весной.
Конечно, всё это было раньше.
Мы прошли по крытой галерее в сторону футбольного поля, с большой северной парковкой слева и передним школьным газоном справа. Я подбрасывал мяч в воздух и ловил его, снова и снова. Джейк говорил о пятничной игре против «Кеннетта». Ходили слухи, что их квотербэк попал под удар несколько недель назад, и у него была травма колена. Это его замедлило.
Я наполовину слушал, довольный тем, что крутой квотербэк «Кеннетта» будет слабым на нашей игре.
Это карма, приятель. Она стерва.
Я подбросил мяч, и он ударился о крышу портика и отскочил вправо. Я вынырнул из-за колонн, чтобы поймать мяч, и увидел его.
Моё сердце подскочило в груди прямо как мяч. На траве в двадцати шагах от нас сидели три ученика – Лэндон Хьюз, рыжая девчонка по имени Мэдисон, с которой он тусовался, и этот Джозия. Они ели ланч и болтали.
Лэндон перевёл взгляд, и на миллисекунду наши взгляды встретились. Затем он снова отвёл глаза.
Я был звёздным квотербэком «Тигров», чёрт возьми, и все девчонки считали меня горячим, так что меня раздражало, что Лэндон меня едва замечал.
Я немного пробежался во траве, подбрасывая и крутя мяч. Да, я рисовался. Почему нет? День был прекрасный, и я чувствовал себя хорошо. Ещё это давало мне несколько секунд понаблюдать за Лэндоном.
Он был одним из нескольких открытых гомосексуалов в нашей школе. Из таких были он и его приятель Джозия, худощавый десятиклассник по имени Брэдли, отвязная дайк (прим. девушка, которой нравятся девушки, а не парни, но она ведет себя как девушка гетеросексуалка и одевается в наряды свойственные слабому полу) по имени Клаудия и её девушка, ещё одна девчонка с синими волосами, которая говорила, что она пансексуалка, как Майли (прим. Майли Сайрус), и тихий заучка из выпускного класса по имени Трой, который открылся недавно. Рыжая девушка, с которой тусовались Лэндон и Джозия, наверное, была лесбиянкой, но я не знал наверняка.
Даже если считать её, это только восемь человек. Говоря языком статистики, должно было быть больше. Говоря языком статистики, из четырёхсот учеников Уолл должно было быть сорок гомосексуальных детей. И я слышал, что в моём поколении процентов даже больше десяти.
Плевать. Старшая школа Джефферсона Уоллера в Сильвер Фоллс, штат Миссури, с трёх сторон была окружена кукурузными полями, находясь в сорока минутах езды на юг от Сент-Луиса, и не совсем следила за какими-либо новыми трендами. Особенно сейчас, когда дороги здесь были уставлены знаками «Сделаем Америку снова великой». Но даже если считать десять процентов, не хватало тридцати двух гомосексуальных детей. Тридцать два ученика моей школы либо ещё не разобрались с этим, держа всё в себе, либо слишком трусили об этом говорить.
Лэндон Хьюз не был трусом. Он был открытым и не терпел ни от кого дерьма на этот счёт.
Он сидел на траве, скрестив ноги, опираясь на руки, надев бейсболку козырьком назад, и слушал разговоры Мэдисон. Он казался таким серьёзным и важным.
Он был высоким и чертовски худым, но не как анорексик, а как парень, которому повезло с генами. У него были каштановые волосы, коротко подстриженные по бокам и сзади, но длинные на макушке. Несколько локонов спадали ему на глаза, когда слишком сильно отрастали.
В прошлом году его пряди были синими. Но сейчас они оставались просто обычными, каштановыми.
Он был выпускником, на год впереди меня. Может, он подавал документы в колледжи или на работу, и ему нужно было выглядеть аккуратнее? Может, поэтому он отказался от синих волос? Или, может быть, он просто устал их красить.
Но он действительно выглядел серьёзно и аккуратно. Даже в джинсах, свитере и бейсболке. Если бы мы были в фильме, где агента ФБР отправили в старшую школу притворяться учеником, этим парнем был бы Лэндон Хьюз. Он казался более зрелым, чем все остальные. Ещё он был супер умным, с наилучшими результатами по школе, и милым парнем. Если сказать ему «привет», он посмотрит тебе прямо в глаза, кивнёт и ответит тем же.
Ладно, это звучит совершенно паршиво. Что ещё он должен был делать? Хлестать цепями? Но что-то в том, как он это делал, придавало ощущение важности. Будто он приветствовал тебя перед тем, как приступить к переговорам о мире во всём мире.
Лэндон посмотрел на меня с другого конца газона и увидел, что я смотрю на него. Я дёрнулся, чтобы отвести взгляд. Из-за чего пропустил мяч, который подбросил, и тот сейчас летел на землю. Он отскочил от моих пальцев и улетел в сторону – прямо в эту Мэдисон.
Чёрт.
Я побежал за мячом, надеясь поймать его раньше, чем он врежется в девушку, но знал, что опоздаю. Но Лэндон с лёгкостью поднялся на одно колено и перехватил мяч, пролетающий мимо него. И одарил меня смертельным взглядом.
Позади меня вопили и кричали Джейк с парнями, поддразнивая меня за то, что не поймал мяч.
К тому времени, как я добрался до Лэндона, моё лицо горело. Боже, я выглядел таким неудачником. Ещё хуже, мяч мог бы действительно ударить ту девушку, если бы Лэндон его не поймал.
– Мне очень жаль! – сказал я.
Лэндон мгновение изучал взглядом моё лицо, будто собирался содрать с меня десять шкур. И, наверное, я заслуживал этого. Но затем он расслабился и с издёвкой мне улыбнулся.
– Надеюсь, на поле ты держишься за мяч лучше, О.Джей*, – сказал он, с сильным толчком вручая мне мяч (прим. О.Джей от англ. OJ, можно расшифровать как апельсиновый сок, а также это может быть просто имя).
Я моргнул, глядя на него в замешательстве. Он имел в виду апельсиновый сок? Я попытался вяло улыбнуться и подбежал обратно к друзьям.
– Ты перед ланчем подрочил, и на руках смазка осталась? – поддразнил Джейк.
– Заткнись, – сказал я и прошёл мимо них, уже двигаясь, желая как можно дальше убраться от сцены своего унижения.
Мы вчетвером побежали ко входу на футбольное поле. Как только мы добираемся до травы, Джейку не терпится начать игру.
– Вперёд! Вперёд! – кричал он, оттягивая руку.
Я побежал по полю как можно быстрее, что было чертовски быстро в тот последний нормальный день. Я повернулся посмотреть на него, показывая, что готов поймать мяч.
Он бросил.
Мяч шлёпнул, приземлившись ко мне в руки, и в мире всё было хорошо. Этот звук был самым удовлетворяющим, который я знал. Ничего не могло сравниться с тем, как быстро летящий мяч идеально приземляется между твоими двумя руками и животом, где он в безопасности и под твоим полным контролем. Будучи квотербэком, я теперь бросал мяч намного чаще, чем ловил его, но мне всё равно больше всего нравилось это ощущение.
Я побежал к зачётной зоне и выронил мяч. Я вскрикнул и потряс задницей.
– Чувак, давай! – Кэмерон поднял руки, нетерпеливо ожидая мяч.
Я поднял мяч и бросил ему.
Мы дурачились, бросая и ловя мяч. Гордо пытался блокировать Кэмерона, и они упали в смеющуюся кучу. Джейк пытался отобрать мяч, но я держался за него пальцами, как железными когтями, так что Джейк закинул меня себе на плечо и с боевым криком побежал со мной за линию ворот.
Это был хороший день – тот последний нормальный четверг. Мой последний день с Джейком. Мой последний день во многом.
Мы не предвидели катастрофы.
Это благословение или проклятие?
Глава 2
Лэндон
День, предшествующий худшему дню моей жизни, был вполне нормальным, не считая необычной перепалки с милым парнем, что в то время не показалось чем-то важным.
Во время второго ланча я сидел на газоне рядом с портиком, вместе с Мэдисон и Джозией. Мы всегда предпочитали есть на улице, когда погода не была отстойной, потому что в столовой было то ещё зрелище. А ещё, как обычно, Мэдисон и Джозия вели разгорячённые обсуждения.
По большей части, старшая школа меня достала. Не то чтобы всегда всё было дерьмово, но мне надоела постоянная драма, сплетни и куча ограниченных умов. Мэдисон и Джозия были единственными, кто всё ещё волновал меня в Уолл. Они были моими лучшими друзьями, и я знал, что буду скучать по ним, когда мы выпустимся в июне. Мы разъезжались по разным колледжам, так что я изо всех сил старался ценить восемь месяцев, которые у нас остались.
Не то чтобы Мэдисон и Джозия всегда облегчали эту задачу.
– Ты издеваешься? «Игра престолов» намного лучше «Американских богов»! – настаивала Мэдисон.
Джозия явно сомневался.
– Книги или сериал?
– Книги, Зануда Занудович! Но, думаю, ты ищешь ответ «и то, и то».
Джозия повернулся ко мне.
– Эта сучка чокнутая. Из сериалов: «Американские боги» намного лучше «Игры престолов». Я прав?
Я укусил свой сэндвич с тунцом и задумался над этим, пока жевал. Мне не впервые выпадал решающий голос в одном из их споров. Джозия и Мэдисон оба были увлечены и не боялись бороться за своё мнение. Это было круто, но вот только я застревал посередине.
– Хммм. Джейсон Момоа против Салима и Джинна… – я положил свободную руку себе на грудь. – Не заставляйте меня выбирать. Вы разрываете меня на части!
Джозия рассмеялся, но Мэдисон некомфортно заёрзала.
– Чёрт! Я забыла про Салима и Джинна. Может, ты и прав, – она задумалась, перекатывая в руке яблоко. – Дерьмо. В «Игре престолов» действительно дерьмовое представление ЛГБТ. Они все хлюпики и трусы.
Джозия поднял ладонь, и я дал ему пять.
Взгляд Мэдисон стал сердитым, и она сунула в рот чипсину.
– Книги «Игра престолов» лучше, – пробормотала она, хрустя чипсами.
Хоть они дразнили друг друга, отношения у Мэдисон и Джозии были крепкими. Мы втроём были лучшими друзьями с первого года старшей школы. У Мэдисон были невероятно шикарные ярко-рыжие волосы, которые спускались до её талии. Они были очень густыми и кудрявыми от природы. Её кожа была бледной, как брюшко у рыбы, и ей только недавно сняли брекеты, которые она носила много лет. Она называла себя «толстой», но она просто от природы была большой – высокой, с большой грудью, большими лодыжками, большим всем. Её родители тоже были огромными. Она носила причудливую одежду, которая могла бы быть готской, если бы не была разноцветной – например, ярко-зелёная свободная блузка, которую она надела в тот день, с длинной чёрной юбкой с рюшами. Её чёрные ботинки Док Мартен были завязаны неоново-зелёными шнурками.
Джозия был низким и тощим. Его мама была чёрной, папа белым, а у Джозии была светло-коричневая кожа, карие глаза и чёрное афро, которое при большой влажности превращалось в самые потрясающие крохотные кудряшки. Ещё у него были самые длинные пальцы, которые я когда-либо видел. Реально, они были ужасно длинными. Я всё время говорил ему, что ему стоит научиться играть на гитаре или на пианино, но Джозия утверждал, что унаследовал от своего белого отца-ботаника полное отсутствие чувства ритма. Его страстью было писательство.
Наш тройной союз первоначально был основан на взаимной защите. Мэдисон назвали «Толстушкой» из-за её размеров и ирландских рыжих волос. Джозия был маленьким и женственным, так что его дразнили. Много. Я совершил каминг-аут только на втором году обучения, но ещё на первом знал, что я гей. Меня чертовски злило, когда люди называли Джозию «педиком» или «членососом». Я подружился с ними обоими в первый месяц старшей школы и никогда ни на мгновение не пожалел об этом.
– Убеди меня прочитать книги, – сказал Джозия Мэдисон. – Они такие большие, что одна отнимет у меня, ну, недели две чтения. Зачем трудиться?
Лицо Мэдисон засветилось.
– Ладно, во-первых…
Она погрузилась в доклад о книгах Джорджа Р.Р. Мартина. Я отключился от неё, потому что у меня больше никогда не было времени на удовольствие в виде чтения. Мои мысли устремились к эссе по испанскому, которое я должен был закончить.
Распахнулись стеклянные двери в конце крыла Д, и вышли четверо парней. Джейк, Кэмерон, Брайан и Гордо – все они были футболистами и держались вместе, как стая – стая очень спортивных шакалов. Брайан смотрит в нашу сторону, и на секунду наши взгляды встречаются.
Я отвёл взгляд. Брайан был квотербэком «Тигров» и, пожалуй, самым горячим парнем в Уолл. Меня не поймают за тем, как я пялюсь на него как придурок. Нет. У меня было достоинство. И свои стандарты. Внешность не решала всё. На самом деле, по моему опыту, чем лучше выглядели парни, тем более пустыми у них были головы или сердца. Это был практически закон природы.
Джозия толкнул Мэдисон в ногу, и она их заметила. Её диалог про Джорджа Р.Р. Мартина оборвался посреди предложения. Мы молчали, пока парни проходили мимо по портику.
Меня посетила странная мысль. Мы будто подражали поведению школьной рыбки, которая замирала, когда мимо проплывали акулы. Не то чтобы футболисты могли нас побеспокоить. Мы теперь были выпускниками, и с этим приходил определённый авторитет – в том плане, что если выживаешь так долго, то ты заслуживаешь какого-то уважения. Плюс, если они попытаются рискнуть, я сдеру с них десять шкур. Большинство людей в Уолл уже знали, что у меня вспыльчивый характер и длинный язык. Мэдисон тоже не была недотёпой в плане остроумных ответов. Но Кэмерон и Гордо в прошлом задирали Джозию, в серьёзном плане – на уровне окунания головой в унитаз. Он избегал их как чумы.
Джозия опустил взгляд в тарелку с лапшой на своих коленях, ковыряясь в еде вилкой.
Сегодня акулы проигнорировали нас и пошли дальше.
Тогда всё и произошло. Брайан дурачился с мячом, подбрасывая его и ловя. Он потерял контроль над мячом, и тот полетел прямо в нас.
Я откинул остаток сэндвича в сторону, вставая на одно колено, и схватил мяч, пока тот крутился и дёргался. Если бы я этого не сделал, мяч прилетел бы прямо в голову Мэдисон.
Брайан подбежал ближе.
– Мне очень жаль!
Я медленно встал, держа мяч. Я был готов раздавать пинки, потому что это было так не круто. Затем я увидел, каким он кажется красным и смущённым.
Брайан был наименее плохим из компании. Он всегда казался мне тихим. Не высокомерным, просто таким парнем, который мало болтает. Я никогда не видел, чтобы он открыто вёл себя как придурок, как его друзья. Иногда он здоровался со мной в коридорах, робко кивая.
А ещё, в такой близи? Было тяжело злиться на эти большие голубые глаза, которые смотрели на меня с таким беспокойством. На самом деле, они были синими. С чёрными ресницами. Они были теплее и глубже, чем я ожидал. Моя мама назвала бы Брайана «совершенно сказочным». Она называла Джорджа Клуни «совершенно сказочным». Да, Джордж был неплох. Но если бы я определял понятие «совершенно сказочный», это был бы парень, стоящий передо мной.
Брайан Маршал был средних размеров, чуть ниже меня и стройный. Но у него было великолепное тело – широкие плечи, очень узкая талия и бёдра, и подтянутая, маленькая, округлая задница. Серьёзно, его задница казалась нереальной. Он был скорее типажа Гарри Стайлза из бой-бэнда, чем мачо вроде Дуэйна Джонсона, как его друзья. И это в нём привлекало меня намного больше. У него было милое личико, загорелое от пребывания на улице, и удлинённые каштановые волосы, вьющиеся на концах. Я ходил на несколько игр, потому что… командный дух и всё такое. И хот-доги. И морозные осенние вечера. И футбольная форма. Так что да, я видел, как он играл. На поле он был очень игривым. Его пасы напоминали скоростные выстрелы, он был известен как мастер одурачить любого, иногда вёл мяч сам, пока команда противников в замешательстве чесала затылки, и умел вырваться из лап врага, будто был смазан маслом.
Не то чтобы я собирался говорить что-либо из этого ему в лицо. Ни за что. Даже под угрозой смерти.
Вместо этого я усмехнулся.
– Надеюсь, на поле ты держишься за мяч лучше, О.Джей, – сказал я, вручая мяч ему в руки.
К этому времени его друзья кричали и смеялись над ним. Он одарил меня озадаченной полуулыбкой и ушёл вместе с мячом. Друзья по-мужски похлопали его по спине и все побежали к футбольному полю.
Когда они исчезли, я опустил голову и вздохнул.
– Какого чёрта ты только что сказал? – спросила Мэдисон, её голос был чем-то между истерическим смехом и крайним неверием.
Я снова вздохнул, поднимая плечи и драматично их опуская.
– Надеюсь, ты держишься за мяч, О.Джей? – ахнул Джозия.
Они смеялись так сильно, что могли задохнуться. Я тяжело опустился на землю и засунул остатки сэндвича в пакет из столовой. Они были правы. Что касается острот, эта с позором уйдёт как самое глупое предложение, когда-либо существовавшее.
– О.Джей Симпсон!* Он был крут! Я не знаю никаких других знаменитых футболистов, ладно (прим. О.Джей Симпсон – американский актёр и профессиональный игрок в американский футбол)?
– Нет, не ладно. О… о… о-ДЖЕЙ, – Мэдисон едва смогла это произнести, так сильно она смеялась.
– Вы отстойные. Все вы, – я указал на них обоих, хмурясь. – У меня не было времени подготовить монолог.
От этого они просто взорвались.
– Ваши руки не крепкий для вас инструмент, – высоким голосом прощебетала Мэдисон. – Вы не поймали назначенный мяч.
Джозия выпрямился и вытянул руку, согнув её в запястье.
– О, сударь. Тысяча извинений, но мне кажется, ваш мяч попал мне в лицо.
– Ха-ха, – плоско произнёс я.
Смех Мэдисон стих, и она посмотрела на меня любящим взглядом.
– Просто мы так редко видим, чтобы ты так старался, Лэнни. Это очаровательно.
– Я не старался. Я спас тебя от сломанного носа, – я указал на неё. Затем на Джозию. – И вас, сэр. Не говори мне, что ты справился бы лучше, столкнувшись лицом к лицу с Брайаном Маршалом.
Джозия перестал смеяться.
– Они все пещерные люди. Я отказываюсь считать пещерных людей горячими.
– Да, – согласилась Мэдисон. – Кэмерон хуже всех. Я рассказывала вам про тот раз, когда он убил крысу в кабинете естествознания?
– Что? – Джозия, огромный любитель животных, пришёл в ужас.
– Он достал её из стеклянного аквариума и пытался напугать ею девушку. Кажется, это была Дженнифер Смит. В любом случае, крыса его укусила и убежала, и все кричали, а он в итоге её растоптал. А потом просто, ну, бросил её обратно в аквариум. Никто ничего не говорил, когда вошёл мистер Томас.
– Это ужасно! Это жестокое обращение с животными! – кричал Джозия.
– Кто-то должен его сдать, – согласился я.
Мэдисон скорчила гримасу.
– И не говори. Но все боятся Кэмерона. Хотя, Брайан и на половину не такой плохой. Мы вместе ходим на композицию. Он милый. Более или менее. И написал несколько приличных стихов.
Джозия фыркнул.
– Да, верно, – его голос стал плоским. – «Я играю в футбол. Или футбол играет в меня. Я запутался».
Мэдисон закатила глаза.
– Плевать, Джози.
Я изогнул бровь, глядя на неё.
– Я думал, ты интересуешься только дамами.
Мэдисон села прямее.
– Я просто сказала, что он милый. Я не говорила, что хочу его оседлать. Хоть я и думала, что могу быть би. Но это совершенно не имеет отношения к Брайану Маршалу.
Я собирался сказать, что это чушь, потому что узнал этот лёгкий румянец на щеках Мэдисон, но пропищал мой телефон. Это будильник на 12:45.
– Пора идти, детки, – я спрятал остатки ланча в свой рюкзак и встал. – До завтра, сэр, – я вытянул кулак, о который своим стукнулся сначала Джозия, затем Мэдисон. – Конфетка Мэдди.
– Я всё ещё ненавижу тебя за то, что ты уходишь раньше, – фыркнула Мэдисон в сотый раз.
Я обнажил зубы в самодовольной улыбке.
– Я знаю. Удачи на уроках, малыши.
– Засранец, – проворчал Джозия.
Я поднял руки вверх и состроил лицо в стиле «что поделать, когда ты от природы просто идеален». Мэдисон показала мне язык, после чего я развернулся и пошёл к парковке.
Я сел в свою машину, десятилетний универсал Вольво, который достался мне от мамы, и выехал с парковки. Проезжая мимо футбольного поля, я увидел бегущего Брайана и Джейка, оттянувшего руку, готового бросить мяч.
Я не потрудился замедлиться и посмотреть. У меня было меньше часа, чтобы приехать домой и подготовиться к онлайн-семинару по судебному делу. Это был мой первый вклад в будущую специальность в колледже, и я был намерен получить «отлично». Я прочитал пятьдесят страниц дела «Бак против Белла» и уже подготовил список наблюдений и вопросов.
Выезжая с парковки, я посмотрел в зеркало заднего вида на школу. В июне старшая школа останется в моём зеркале заднего вида навсегда. Я уже был одной ногой за выходом, со своим ранним освобождением, и слава богу за это.
Уолл был моим прошлым, а не будущим. Так я думал, пока уезжал.
Но я ошибался.
Глава 3
Лэндон
Пятница, 28-е сентября
Моим четвёртым уроком была драма. Мой учитель по дебатам предложил театр в качестве помощи с разговорами на публике. Плюс, Мэдисон умоляла меня пойти с ней на этот урок. На него ходила София, которая ей нравилась уже давно, и Мэдисон хотела моей «эмоциональной поддержки». Вот так всё и вышло.
Это была пятница, и преподаватель драмы, мистер Финч, проводил в актовом зале прослушивания для нашего большого школьного проекта, постановки «Рождественской истории». Мы с Мэдисон сидели на втором ряду, ожидая своей очереди. И, что более важно, очереди Софии.
Актовый зал в Уолл построили только лет пять назад, и он был великолепным. Там была изогнутая деревянная сцена, тяжёлый, красный, бархатный занавес и ряды складных сидений с красной обивкой, как в кинотеатре. Остальные ученики класса расселись на первых двух рядах. Мистер Финч сидел в центре первого ряда, наблюдая, как девушка по имени Изабелла читает монолог от имени Призрака рождественского подарка. Так как это был урок первоначального уровня драмы, участвовало много девяти– и десятиклассников, вместе с несколькими не особо артистичными выпускниками.
– Думаю, София следующая! – прошептала Мэдисон. Конечно же, София, чувственная латиноамериканка со стильными косичками, подошла к ступенькам на сцену.
Мэдисон сжала мою руку так крепко, что я громко вскрикнул. Мистер Финч одарил меня мрачным взглядом через плечо.
– Прости, – Мэдисон состроила гримасу, полную раскаяния, и спустилась вниз по сидению.
– Шшш! – я указал на сцену и прошептал ей на ухо: – Не испорти волшебство.
Она усмехнулась.
Изабелла продолжала.
– На этой земле есть те, кто утверждает, что знает нас, и кто совершает свои дела страсти, гордости, злонамеренности, ненависти, зависти, предубеждений и эгоизма в нашу честь… кх, кх, кх.
Кашель Изабеллы превратился в приступ. Она закрыла рот изгибом руки, с извиняющимся взглядом.
– Не спеши, – сказал мистер Финч.
У Изабеллы была простуда. Её голос был хриплым, и она кашляла с начала занятия. Она попыталась снова.
– На это земле есть те… кх, кх.
– Хорошо, – мистер Финч встал и повернулся лицом к нам. – У кого-нибудь есть таблетки от кашля, которые вы готовы пожертвовать ради прослушивания Изабеллы?
– Простите, мистер Финч, – с огорчением на лице сказала Изабелла. Она вытерла нос рукавом своего свитера.
Никто ничего не сказал, так что я поднял руку.
– У меня есть таблетки от кашля в шкафчике. «Холлс» с ментолом.
Мистер Финч изогнул бровь, глядя на меня.
– А где твой шкафчик?
– Прямо за углом, в крыле А.
– Тогда иди сходи за ними и поторопись, пожалуйста, Лэндон. Изабелла, ты можешь прочесть текст позже, как только примешь таблетки. Возьми коробку салфеток в коридоре за кулисами и спускайся, пожалуйста. София, ты следующая.
Я встал и спустился с ряда сидений. Мэдисон изобразила несколько воздушных поцелуев, которые, думаю, означали, что я подлизываюсь к учителю. Я усмехнулся ей. Мне походил любой повод уйти с урока и размять ноги.
Я вышел за тяжёлую дверь театра, прошёл по коридору и завернул за угол в крыло А. Каждый год моя мама давала мне пакет на застёжке, полный «средств на крайний случай», чтобы положить в шкафчик. Туда входили таблетки от кашля, аспирин, пластырь, салфетки, влажные салфетки, булавки и несколько странных вещей, вроде банки диабетического сухого молока. Наверное, на случай апокалипсиса. Или если мне исполнится восемьдесят пять во время третьего урока.
