Текст книги "Принцесса разыскивает горошину"

Автор книги: Елена Яковлева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Глава 5
ТЕ ЖЕ И ГУМАНОИДЫ

Осознать, на каком я свете, мне удалось только на пятьдесят втором от Москвы километре. Помню, как я съехала на обочину и грустно уставилась на большую трещину в лобовом стекле, за которую Маоист меня время от времени пилит с позапрошлого лета, когда, возвращаясь с так называемой дачи, я «словила» вылетевший из-под колес самосвала маленький булыжничек.

– Ну что, допрыгалась? – тут же завелся внутренний Бубнильщик.

– Да пошел ты… – пожелала я ему и врубила радио на всю катушку. А оттуда, как нарочно, снова Власта, и ну душу надрывать. На полюбовника жаловаться. Дескать, поматросил и бросил. Я на другую станцию – то же самое, здрасьте, приехали. Я на средние волны, а она и там убивается. Прямо маньячка какая-то! Не зря он ее бросил, честное слово! Да кто же такую зануду вытерпит!

Помянув усопшую недобрым словом, я вырубила магнитолу, снова оставшись один на один с Бубнильщиком. Точнее, одна на один. Уж тут-то он дал себе волю. Не преминул воспользоваться удобным моментом. Причем не хуже самого Маоиста.

И чего я только, бедная, не наслушалась! И неча тебе было с печки слезать! Торчала бы ты дома у своих маринадов и не высовывалась! И баксы просадила, и бензину нажгла немерено… И затеи твои все провальные, недоучка несчастная. Сидишь у мужа на шее, а он у тебя еще и Маоист. И…

Я не выдержала и снова включила радио. На этот раз мне повезло, передавали новости с мировых фондовых рынков, которые, судя по взволнованному голосу диктора, сильно лихорадило. А эта самая лихорадка предвещала человечеству если не Армагеддон, то по крайней мере резкое падение курса доллара, что, впрочем, практически одно и то же. Хотите верьте, хотите нет, но апокалиптическое предсказание меня немного утешило. Раз уж все и так летит в тартарары, то стоит ли убиваться из-за какой-то несчастной сотни баксов?

И вообще, деньги – это мелочь в сравнении с тем, что я увидела в Инессиной квартире. Интересно, кому помешала эта сильно молодящаяся старуха Шапокляк. Мысль о том, что Инессино убийство связано с Катькиными дрязгами, я неимоверным усилием воли гнала прочь. Нет, тут что-то другое, другое… Хотя бы потому, что в противном случае неприятности грозят не только Катьке, но и мне.

– Вот именно, – тут же прогнусавил Бубнильщик. – А не будешь встревать в чужие дела. У нее семья, дочь, а она, понимаешь, в частные сыщицы подалась. На старости-то лет!

– Да заткнись ты, – прошипела я, хотя он и говорил мне чистую правду. Действительно, и чего мне дома не сиделось? Там ведь так хорошо и уютно даже без евроремонта. Даже с выгоревшими обоями и пожелтевшими потолками. Сидишь себе на кухне, смотришь телик и в то же время что-нибудь строгаешь. Морковку там для поджарки или лучок. Или суп помешиваешь. Вон клубника, смородина, скоро варенье варить. А за ней – вишня. Туда-сюда, глядишь, и капусту рубить пора. Ну чем жизнь-то плоха?

Лили из отпуска прикатит посвежевшая, будем с ней чаи-ликеры гонять и на все корки распекать бестолковых рожениц. Не могут, видите ли, разродиться без ора! А там и Нэлкины каникулы кончатся в труднопроизносимом французском предместье. Да и с Маоистом у нас не такие уж плохие отношения. Он меня любит. По-своему. И я его по-своему. Но с другой стороны, нам ведь не восемнадцать. Хотя опять же и не восемьдесят.

Ой, кажется, последнее уже не из той оперы. Лучше начать заново. Итак, нам ведь не восемнадцать. Мы друг к другу привыкли, притерлись. Ага, привыкли, как два валенка, и притерлись, как два ржавых болта. Ну ты ж посмотри, опять меня понесло не в ту степь! А еще хотела Маоисту сюрприз сделать, нагрянуть в Москву без приглашения! Теперь все, амба, прочь из Москвы, сюда я больше не ездок. Буду полоть грядки и поливать цветочки Лили. Хватит с меня приключений.

Поклявшись себе никогда более не покидать пределов родного Чугуновска, я вывела «Ниву» из кювета и почухала себе дальше. Чинно, степенно, без всяких там обгонов и исключительно по правой полосе. Понятно, что в таком темпе я добралась домой уже затемно, зато целая и невредимая. Ввалилась в квартиру и ничком рухнула на диван, уже пятнадцать лет исполняющий для нас с Маоистом обязанности супружеского ложа. Порядком полинявшего и изрядно продавленного. Я уже тысячу раз предлагала Маоисту его заменить – диван, а не Маоиста, хотя по большому счету давно следовало обновить и то и другое – и столько же раз слышала в ответ:

– Как будто новый будет лучше. Такой же, только обивка другая. Сейчас знаешь как мебель клепают! А у этого пружины крепкие и боковины из дерева, а не какие-нибудь прессованные опилки. И вообще запомни: качество из моды не выходит.

Ну, в общем, упала я на этого не выходящего из моды динозавра и только-только забылась тревожным сном зайца в разгар охотничьего сезона, как на тумбочке зазвонил телефон. Не открывая глаз, я нашарила трубку и пробурчала в мембрану:

– Слушаю…

– Ты где была? – рявкнула на меня трубка желчным голосом дорогой свекрови. – Целый день тебе звоню!

– А, это вы, Нелли Альбертовна! – отозвалась я с фальшивой сердечностью, одновременно неимоверным усилием воли сдерживая зевок. – А я на даче была. Только приехала. А что… Что случилось?

– На даче? До такой темноты? – недоверчиво уточнила Маоистова мамаша. Кстати, а вдруг она сегодня тоже там была, ну на нашем садовом участке, громко именуемом дачей? Тогда я влипла, можете меня поздравить.

– Ну… Пока грядки прополола, – обреченно прогнусавила я в трубку, – пока собралась…

– А что, сорняков много? – осведомилась свекровь.

Фу, слава богу, у меня отлегло от сердца:

– Да есть, как же без них… Смородина уже спеть начинает…

– Поспевает? – оживилась свекровь. – Надо бы заехать. – И, скупо попрощавшись, повесила трубку. Дорогая Нелли Альбертовна, в честь которой Маоист назвал дочку Нэлкой. Я сдуру согласилась, молодая была, глупая…

И чего она, спрашивается, звонила? То ли вынюхивала, то ли проверяла. Недаром у меня буквально с нашей с Маоистом свадьбы такое чувство, будто она меня в чем-то подозревает. И потому в разговоре с ней я невольно принимаю оправдывающийся тон, даже если ни в чем не виновата. Ну разве только в том, что увела ее драгоценного сыночка. Хотя и за это я уже понесла суровое наказание. Целых пятнадцать лет – да столько теперь за двойное убийство не дают!

* * *

Это была сущая пытка – продирать глаза после Такого дня и Такой ночи. Если бы не радужная перспектива визита на дачу Маоистовой мамаши, проспала бы еще тысячу лет как минимум. Ох уж эта мне семейная жизнь – максимум обязательств и минимум удовольствий.

Я соорудила на скорую руку омлет, кое-как затолкала его в себя. Настроение, естественно, было хуже некуда, а убиенная Инесса с дыркой в переносице так и стояла перед глазами. А тут еще Матвеевна, завидев меня на грядках, наверняка прискачет интересоваться, чего я добилась от Катькиных обидчиков. Скажу, что никуда не ездила. И вообще, мне недосуг. Женщина я занятая, семейная, своих проблем хватает. Короче, отвали, Матвеевна. А прореху в семейном бюджете размером в сто баксов я как-нибудь залатаю. Исхитрюсь, не впервой.

Часов в восемь я уже зевала в обнимку с тяпкой, время от времени бросая косые взгляды в сторону соседской избушки. Матвеевна мелькала во дворе то с ведрами, то без оных, а Катька нигде не наблюдалась. Дрыхла, наверное, без задних ног с неизвестно чьим младенцем в животе. Что она будет с ним делать? Нет, лучше об этом не думать, особенно после того, чего я вчера насмотрелась. Хватит мне саспенсу-то. Причем на всю оставшуюся жизнь.

Как нарочно, и сельхозработы у меня как-то не заладились. И земля была твердая, хоть киркой долби, и в боку покалывало – в левом, нет, в правом – и затылок припекало. Я то и дело присаживалась отдыхать под кустом смородины и тоскливо тянула лимонад из пластиковой бутылки.

Наконец из-за забора высунулась управившаяся по хозяйству Матвеевна, козырьком приложила ладонь ко лбу и пожевала синими старческими губами:

– Гамбалишь, Надюха?

– Угу, – кивнула я, не разгибаясь.

А Матвеевна минуту-другую понаблюдала, как я изображаю из себя труженицу полей, и сообщила самым что ни на есть будничным тоном:

– Слышь, Надюха, а Катьку-то планетяне забрали. Ночью…

– Че-во? – Я чуть носом грядку не вскопала.

– Я ж те грю: планетяне, – стояла на своем Катькина бабка. – Катька как раз в уборную пошла, и все нету ее да нету. Я глядь, а они аккурат за твоими бурьянами расположилися. Огни кругом, огни… Ну пока я с кровати слезла, пока галоши насунула, они Катьку в свою Альфа-Кентавру затолкали и тю-тю.

– Да ты что, Матвеевна! – Я даже руку к сердцу приложила, чтобы унять сердцебиение. – Ты… Ты хоть в милицию-то заявила?

– На кого? На планетян? – Матвеевна покрутила пальцем у виска. – А то они мне поверят! Скажут: это у тебя, бабка, белая горячка. И выпишут путевку в Березанку!

А что, трудно не согласиться с Матвеевной при всех ее тараканах. Пожалуй, что и скажут, а то и выпишут. Кстати, для непосвященных: Березанка – сокращенное название Чугуновской психбольницы № 6.

– А как же Катька? – развела я руками.

– А чего теперь? – смахнула слезу бабуся. – Пропала Катька, и вся недолга. Если б не укатила в Москву энту, ниче б и не случилося. А то удрала, не спросясь. Ну точно как Зинка, ейная мамаша. Такая же шалава, прости господи! Смылась на свои Севера, только ее и видели. Грит: денег заработаю и назад. Ага, как же, заработала. А девка ее шалапутная – у меня на горбе!..

И я в сто десятый раз выслушала историю легендарного Зинкиного похода за длинным северным рублем, из которого она не вернулась и по сей день. А вот про мои достижения на поприще расследования Катькиных злоключений в Москве Матвеевна так и не спросила. То ли явление инопланетян напрочь отшибло у нее память, то ли после таинственного Катькиного исчезновения она сочла их не стоящими внимания. А может, просто не пожелала полоть мои грядки, о чем мы вроде бы условились, в случае моего успешного вояжа в Москву.

Но как бы там ни было, мне это только на руку, решила я. По крайней мере врать лишний раз не придется. Что касается Катьки… Так вот, что касается Катьки, то я дала себе слово не вспоминать о ней, чтобы на душе муторно не делалось. Ведь в отличие от Матвеевны я прекрасно понимала: ни к Катькиному животу, ни к загадочному похищению бедные гуманоиды не имели ровным счетом никакого отношения. Хотя кое-кому наверняка было бы очень даже на руку свалить все на них. Дескать, налетели зеленые человечки, сделали пиф-паф и улетучились в неизвестном направлении, а мы тут ни при чем. А отдельные не очень добросовестные сыщики, будь на то их воля, с большим удовольствием позакрыли бы уголовные дела под тем предлогом, что подозреваемые находятся вне пределов околоземной орбиты.

Глава 6
НОМЕР С ПЕРЕОДЕВАНИЕМ

Вопрос, куда вдруг посреди ночи девалась Катька, занимал меня весь вечер. И весь следующий день, вернее полдня, аккурат до того момента, когда я отправилась в гастроном за продуктами. В ближайший, через дорогу. Где и произошло нечто такое, что заставило меня надолго позабыть о Катьке. Одна случайная встреча. По крайней мере я сильно на это надеялась. Потому что в противном случае сами собой напрашивались выводы. И очень даже неутешительные.

Теперь по порядку. Я только что расплатилась за покупки и неторопливо упаковывала сумку. И вдруг мой праздно брошенный в окно взгляд механически зафиксировал высокого, ладно скроенного парня, вылезающего из припаркованной у магазина видавшей виды фиолетовой «шестерки». Сначала я подумала, что такому красавцу совсем не к лицу его старый драндулет, что ему пошел бы черный «мерс» или красный «Ягуар», и только потом сообразила: да я же его видела! Это же тот самый неотразимый мачо, с которым я нос к носу столкнулась в Инессином подъезде у лифта. Только на этот раз его роскошные кудри были стянуты резинкой на затылке, а глаза «с волокитой» упрятаны за черными очками в модной оправе.

При том что, разумеется, я могла и обознаться. Мало ли на свете похожих друг на друга людей. Есть даже шоу двойников, ездят себе по необъятным просторам и зарабатывают на хлеб с маслом тем, что кого-то напоминают. Аллу Пугачеву, к примеру. Или международного террориста Усаму. У нас в Чугуновске они весной гастролировали, так публика осталась весьма довольна. А все потому, что живая Пугачева раз этак в двадцать дороже, а любоваться на Усаму в подлиннике вообще желающих мало.

Рассудив таким образом, я несколько успокоилась, однако предпочла ретироваться из магазина не через ту дверь, в которую степенно входил красавец, сильно смахивающий на того, московского. Я даже не поленилась с безопасного расстояния изучить номера его колымаги. Выяснилось, что они местные, и на душе у меня как-то потеплело. Подхватив авоськи, я пыхтя пошкандыбала домой. Проходя мимо осиротевшей в отсутствие хозяйки квартиры Лили, вспомнила, что она строго-настрого велела мне поливать ее цветочки, и, быстро выгрузив закупленные харчи в холодильник, снова выскочила на лестничную площадку. Прямо в домашних тапках.

Без Лили квартира выглядела пустой и заброшенной. А главное – необжитой, как гостиничный номер средней руки. Ну знаете такие: кровать под казенным покрывалом, на тумбочке – лампа с инвентарным номером, а на стене – тусклый пейзажик: две сизые елки в тумане. Чтобы командированные долго не заживались.

У Лили-то, конечно же, все по-другому. Дорогая мягкая мебель, чертова уйма всякой бытовой техники. Да одна только выставка французских духов на туалетном столике чего стоит, выбор получше, чем в парфюмерном магазине средней руки. А еще повсюду фотографии хозяйки, в рамочках и без оных. Лили во всех видах: строгая, в очках и белом колпаке – на работе, в легком сарафанчике, разомлевшая – на природе и торжественная – в свадебной фате, под ручку с юным женихом, а ныне бывшим мужем. Но без Лили все это великолепие буквально как ГУМ без фонтана. Нет, подымай выше: как Париж без Эйфелевой башни.

Эх, да что говорить о квартире! Лучше спросите, чем была без нее моя жизнь? Пресным диетическим супом моей свекрови, вот чем! Ни тебе холестерина, ни тебе адреналина. А сколько нового я узнала от Лили, не считая хламидиоза! Медицинскую энциклопедию читать не надо. Уж на что Маоист поначалу ее невзлюбил, мол, шума от нее много, и тот в конце концов смирился. Просто смывается в гараж, когда она приходит, а мы с Лили ничего против не имеем.

Мне и глаза закрывать не надо, чтобы представить Лили восседающей в своем любимом кресле у окна. В роскошном шелковом халате – красные розы на вечернем небе – с чалмой из полотенца на голове, а в тонких пальцах – пилка для ногтей, как смычок от скрипки. Загадочно улыбается уголками рта, дескать, знаю-знаю, а чего знает, поди разберись.

Да, жалко, что ее нет, было бы по крайней мере с кем обсудить мои московские приключения. А впрочем, может, это и к лучшему, потому что для меня же полезнее все забыть. А вот не было ничего, и баста. Никуда я не ездила, полола грядки и стерегла квартиру Лили. А Москва… Какая Москва? Вы меня там видели? Вот и помалкивайте! Вместе с Бубнильщиком.

Ладно, пора заняться и цветочками. А прежде подушиться чем-нибудь экзотическим из коллекции Лили. Паломой Пикассо хотя бы. Лили, кстати, утверждает, что это мой запах. А что, сгодится. А вот эти, в синей коробочке, не разберу, как называются, тоже ничего. И в красной. Перенюхав все духи, я взялась за косметику. Сильно подвела глаза и пририсовала стрелки чуть не до ушей, как это делает Лили. Постояла перед зеркалом, полюбовалась и щедро накрасила губы, обвела темным карандашом контур и ахнула. Прямо хоть сейчас в шоу двойников. Раззадорилась и сбегала в ванную. За знаменитым халатом и полотенцем. Результаты превзошли все ожидания. Войди сейчас в комнату Лили, наверняка решила бы, что видит собственное отражение.

Но Лили, конечно, не вошла, поскольку находилась за полторы тысячи километров, нежилась под теплым солнцем Кавказа и плотоядными взглядами его гордых сынов, зато в дверь кто-то позвонил. Я, как была в халате и полотенце, прошлепала в прихожую и приложилась к «глазку». В сумраке лестничной площадки проступил нечеткий мужской силуэт. Очень интересно. Может, это тайный воздыхатель Лили, о котором я ничего не знаю. Ну хорошо, сейчас рассмотрим этого несчастного…

И я осторожно высунулась из-за двери, не забыв предусмотрительно взять ее на цепочку. Уж не знаю, с чего на меня нашла такая осторожность, учитывая, что собственную дверь я открываю нараспашку, не удосужившись даже поинтересоваться, кто там. И что же я увидела? Вернее, кого же? Неотразимого московского красавца, вот кого! Да, лопни моя селезенка, это снова был он, хотя к черным очкам и прибавилась бейсболка.

– Извините, – улыбнулась эта белозубая мечта одиноких весталок, – вы случайно не знаете, где ваши соседи? Из квартиры напротив.

– Из… Из какой квартиры? – открыла я рот от изумления.

– Из этой. – И он показал на мою же собственную дверь! – Ведь тут живет Надежда Куприянова?

Я бы, наверное, рухнула, если б не так крепко держалась за дверную ручку:

– А… Они… Их никого нет. Все уехали.

– Уехали? – опечалился красавец. – Очень жаль. А куда, не знаете?

– Не имею понятия, – выпалила я и поскорее захлопнула дверь.

* * *

Может, конечно, и найдется какой-нибудь суперпсихолог, который будет с пеной у рта доказывать, что у меня недопустимо низкий уровень самооценки, буквально не выше щиколотки, но я все равно не поверю, будто длинноволосый московский красавец пожаловал в наш задрипанный Чугуновск из-за моих красивых глазок. Зато легко допускаю, что по мою душу. Скажу вам больше, я в этом уверена на девяносто девять целых девятьсот девяносто девять тысячных. Он приехал меня угрохать, как ненужную свидетельницу чего-то, связанного с Катькиным младенцем из пробирки. За то же пострадала и Инесса, но она-то по крайней мере знала, на что шла, и наверняка рисковала за-ради хорошего куша. А я? Я влипла в эту историю по своей доброте тире глупости и ничего не заработала. Наоборот, профукала собственные сто баксов, которые, однако, не идут ни в какое сравнение с тем, что я могу потерять в ближайшее время!

– А Минздрав, между прочим, предупреждал!.. – подлил масла в огонь Бубнильщик. Еще бы он не воспользовался моментом.

– Да заткнись ты! – рявкнула я на него и заметалась по комнате, сбрасывая с себя халат Лили и полотенце.

Потом подлетела к окну и увидела, как красавец вышел из подъезда. Остановился и посмотрел наверх – я так и отпрянула, – а потом преспокойненько устроился все в той же консервной банке, которую он оставлял у гастронома. Кусая губы, я ждала, когда он наконец уедет, пока не поняла: он будет ждать! Ждать меня! Чтобы всадить мне пулю в переносицу, как Инессе. Или в глаз, как белке. Недрогнувшей рукой. А с другой стороны, с чего бы ей дрожать, если у него профессия такая – киллер.

Хотя лично я этих киллеров несколько иначе себе представляла. И в кино они обычно все, как на подбор, лысые, с челюстями-жерновами и маленькими близко посаженными глазками. Прирожденные убийцы, будто из пособия по системе Ламброзо выпрыгнули. А этот с его романтической внешностью скорее уж тянул на плейбоя из клипа, в первом кадре обнимающего одну роскошную блондинку, а во втором уже другую, в то время как предыдущая под безутешные завывания некой суперстар вроде незабвенной Власты вскрывает себе вены или глотает снотворные таблетки.

А ладно, все это чушь. Много важнее, как он меня нашел? Да еще так быстро! Неужто выведал про меня у Инессы, пока целился ей в переносицу? Но я же не называла ей ни имени, ни фамилии, ни адреса.

– Зато представилась Катькиной адвокатессой, – тут же ввернул свое бойкое словечко Бубнильщик.

Верно, так оно и было. А подробности Катькиной жизни для Инессы секрета не представляли. Она знала и про Чугуновск, и про бабку… Я похолодела, вспомнив о Матвеевне: а вдруг киллер уже и ее успел навестить? Бедная старуха. А Катька? Вдруг этот Плейбой как раз и есть тот зеленый человечек, что умыкнул ее позапрошлой ночью? Бабка видела огни? Видела. Так, может, это были фары фиолетовой «шестерки», которая все еще стоит у подъезда.

– А в ней – твоя смерть! – с пафосом объявил Бубнильщик. Как будто я без него не знаю. Лучше бы подсказал, что делать!

Тут же последовала рекомендация:

– Чего-чего, ноги уносить!

И совершенно дурацкая прибауточка:

– Крути педали, пока не дали!

Да, нужно убираться. Как можно скорее и как можно дальше. А по пути желательно заскочить в околоток.

– Ой-ой-ой! – схватился за животик Бубнильщик. – Вот тебя там ждали. Да что ты там скажешь?

– Что надо, то и скажу! – сурово отрезала я и еще раз убедилась, что заезжий киллер по-прежнему дожидается меня у подъезда. Да еще разглядывает какой-то белый листок. А вдруг это моя фотография, противно заныло у меня под ложечкой. По крайней мере во всех фильмах про мафию, которые мне довелось смотреть (а уж как всякая домохозяйка я их перевидала немерено), киллеры именно так и поступают: тщательно сверяют фотографию с оригиналом, чтобы по ошибке кого другого не замочить. Тем более что за лишнюю работу заказчик им не заплатит.

Совершенно убитая этим открытием, я покинула опустевшую обитель Лили, так и не полив ее цветочки. Затем, задержав дыхание, как перед прыжком в воду, влетела в собственную квартиру. Не могла же я подаваться в бега без денег и документов!

– Да быстрее шевелись, кляча! – понукал меня Бубнильщик, пока я носилась из угла в угол, бросая в сумку все, что подвернется под руку.

И только у двери я с ужасом подумала о том, как мне выйти из дома. Ведь черного хода у нас нет, как и в любой порядочной «хрущобе», только заплеванный хулиганами и записанный кошками парадный. Все что мне остается – спуститься на простынях с балкона.

– С четвертого этажа! – присвистнул Бубнильщик. Только это он и может.

Я все же сбегала на балкон примериться. Полюбовалась видом ближайшей помойки и пришла к неутешительному выводу, что спуск на простынях мне не под силу. Я стопроцентно сверну себе шею, а красавец-киллер получит причитающийся ему гонорар, не ударив пальцем о палец. Что, как вы понимаете, вдвойне обидно.

– Нужно придумать что-то другое, – голосом робота распорядился Бубнильщик. Боже, как же он мне надоел!

А может, прямо так? Ведь не узнал же он меня, когда я высунулась из квартиры Лили, несмотря на наличие фотографии. Значит, не такой уж он супер-пупер профессионал. Но, во-первых, я была намазана так, что и сама себя не узнавала, а во-вторых, читай первую строчку абзаца. Он просто не сомневался, что разговаривает с соседкой из квартиры напротив. Та-ак, а «соседка» сказала, что интересующее его семейство пребывает в отъезде. А значит, теперь он почти наверняка будет уделять свое внимание не выходящим из дома, а входящим в него. И по преимуществу женщинам!

Гениально! Кто это сказал: я или Бубнильщик? Впрочем, без разницы. Действовать, действовать!

Я бросилась к шкафу и выгребла из нее Маоистовы шмотки. В темпе подобрала подходящий костюмчик. Пиджак мне, правда, был широковат в плечах, а штаны длинноваты и узки в бедрах, но я легко устранила этот недостаток, несколько раз завернув их в поясе. С галстуком мой маскарад выглядел достаточно убедительно, только лицо и волосы подводили. Ну все портили. Жаль, что сейчас мужики не носят шляп, было бы очень кстати. Придется надеть Маоистову кепку, ничего другого не остается.

С кепкой получился форменный колхоз, но когда речь заходит о жизни и смерти, ей-богу, не до шику. Хотя оно, конечно, и в гробу хотелось бы выглядеть посимпатичней.

Бросив на свое отражение в зеркале последний придирчивый взгляд, я платком оттерла остатки косметики и, подхватив сумку, ринулась навстречу судьбе, сильно сожалея о том, что мне не удастся воспользоваться стоящей во дворе Маоистовой «Нивой». Плейбой скорее всего следит и за ней тоже.