Текст книги "Принцесса разыскивает горошину"

Автор книги: Елена Яковлева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 37
ГОРМОНАЛЬНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ

После обильного позднего ужина, а может, и раннего завтрака – все-таки уже светать начинало – Зеленоволосого здорово разморило. И когда он приблизительно в десятый по счету раз зевнул, я не выдержала и предложила ему поменяться местами. На что он согласился не сразу и даже поизображал из себя супермена. Пока Димыч меланхолично не обронил в пространство, что язва бывает от перенапряжения и даже может открыться.

Впрочем, и оказавшись на скамейке запасных, Зеленоволосый продолжал управлять нашим передвижением посредством капанья мне на мозги. Ну в таком стиле примерно:

– Плавнее, плавнее тормози!.. Или:

– Ну чего, чего ты прешься в левый ряд, если правый свободен?

Неудивительно, что в такой нервной обстановке я даже своего инструктора по вождению вспомнила. Из чугуновской школы ДОСААФ. Тот тоже все время орал на меня да еще и за коленки хватался. Якобы в запале, а на самом деле проводил нечто среднее между разведкой боем и рекогносцировкой на местности. Другими словами, бессовестно использовал свое служебное положение в корыстных целях, пока я в порыве негодования не выдрала с мясом рычаг переключения передач.

Может, и в этот раз все тем же кончилось бы, если б Зеленоволосый в конце концов не сменил пластинку. И не сосредоточился на благодатной теме искусственного оплодотворения.

– Нет, но кому это надо заводить киндеров в пробирках? – разглагольствовал он между зевками. – Это что ж получается, «уа-уа», горшки и памперсы по полной программе, а удовольствия никакого? Да еще и за свои кровные денежки! Нет, до такого только извращенец и мог додуматься. Вроде этого вашего профессора! Кислых щей!

Я не отвечала. Предпочитала вести диалог с ним мысленно. А что касается профессора Худобеднова, то никакой он не извращенец, а несчастный человек. Потому что побывал в лапах Лили. И по сей день из них не вырвался. Моего Маоиста эта ненасытная успешно обчистила, теперь опять за своего бывшего благоверного взялась. И живым уже не выпустит, прежде чем не присвоит все его денежки, честно заработанные на искусственном оплодотворении. В том числе и Катькином. Которая, может, и от космической росы забрюхатела (во что я лично не верю), но все равно не без помощи профессора Худобеднова.

Да вот еще, кстати, о чем не худо было б пораскинуть мозгами на досуге. Если ни профессор Худобеднов, ни Катька к фирмочке платных приключений не относятся, то какой из этого вывод? И вообще, чему тут верить, чему нет? Басок вон сказал, что Сигизмунду Катьку какая-то мадам заказала, якобы не желающая, чтобы та разродилась. Тогда Лили как раз она и есть? А, как вам такой расклад? Особенно с учетом того обстоятельства, что ее появление в клинике и исчезновение из базы данных сведений о Катьке странным образом совпали. Ох, неспроста все это, неспроста. Хотя, с другой стороны, в чем тут для Лили материальная выгода, пока что тоже не очень просматривается. Если, конечно, она не задумала какую-нибудь хитрую многоходовую комбинацию. Что вполне вероятно с ее-то способностями. Достаточно вспомнить, как ловко она водила меня за нос. Пудрила мне мозги хламидиозом, одновременно охмуряя моего Маоиста.

И так далее в том же духе. Раззадорившись, я готова была свалить все на Лили. Даже стихийные бедствия и техногенные катастрофы. Просто не знаю, какие злодеяния я бы приписала ей еще, если бы не вспомнила о Софе. У которой, между прочим, не меньше, чем у Лили, оснований считаться Катькиной врагиней номер один. Хотя бы потому, что она знакома с Сигизмундом и очень даже оперативно меня отшила, когда я рассказала ей про свои приключения.

Опять же Софа… Софа… Уж она-то точно может иметь отношение к этому «Русскому клубу короля Артура», раз уж имела дела с Сигизмундом. Но тогда все блеф, игра и беспокоиться не о чем? Острые ощущения на сто тысяч «зеленых», а я тут голову ломаю. Только извините, не знаю уж, как там все прочие, но я-то не нанималась носиться по европам с намыленной шеей, чтобы доставить кому-то удовольствие. Мне, между прочим, из этих денежек и копейки не перепадет. Если, конечно, Димыч действительно их кому-то заплатил.

И вообще, я опасливо покосилась на этого юного барбоса, стоит ли ему верить хоть в чем-то? Где, к примеру, гарантии, что этот клуб не плод его больной фантазии. Недаром же мне с самого начала казалось, что с головой у него не все в порядке…

В общем, я изрядно поработала мозгами. Хотя и безрезультатно. С другой стороны, попробуй тут разберись, когда все так запутано. Теперь вот ко всему еще и «Братство росы» какое-то обнаружилось. Когда я еще и «Русский клуб короля Артура» переварить не успела.

– Слушай, – я сделала последнюю отчаянную попытку найти хоть какую-то зацепку в Димычевых бреднях, – но что же у тебя и плана никакого не было? В смысле на этой фирме приключений вы, так получается, ни о чем заранее не договаривались? Куда ты пойдешь, что будешь делать и прочее?..

– Ни о чем… – виновато шмыгнул носом Димыч. – Даже наоборот… Я поставил им условие, что это будет сплошной экспромт. Что я сам веду игру, а они всего лишь ко мне подстраиваются по ходу действия. А иначе за что б я им такие бабки отваливал?

«Действительно, за что», – подумала я и хотела спросить, где он вообще взял такую чертову уймищу денег, но Димыч сбил меня с мысли, проводив долгим взглядом дорожный указатель:

– Кстати, мы уже во Франции.

– Уже? – не поверила я своим ушам. – Уже Франция?

– Ну да, – безо всякого пафоса подтвердил Димыч – Тут же у них масштабы уездные. Часа через три уже в Париже будем. Да, а как это предместье называется, где сейчас твоя дочка?

– Ой-ой… – заохала я. – Дай бог память… Сейчас, сейчас вспомню… Нейи… Нейи…

– А, Нейи-Сюр-Сен! Знаю такое местечко, – кивнул Димыч.

Да кто бы сомневался! По крайней мере, я уже ничему не удивляюсь.

Еще через полчаса за руль сел Димыч и уже не выпускал его до этого самого Нейи… Короче, смотрите выше. А когда мы нашли нужную улицу и дом, вызвался навести справки о Нэлке, пообещав, что сделает это, «не вызывая преждевременного ажиотажа». Я подумала и согласилась, тем более что с моим знанием французского ничего, кроме ажиотажа, от меня и не добьешься.

Димыч отсутствовал минут пять, максимум десять, а я за это время, наверное, лет на двадцать постарела. Зато и помолодела на двадцать пять, едва завидела его расплывшуюся в довольной улыбке мордаху:

– Живая твоя Нэлка.

– Ты ее видел? – Я по пояс вывалилась из машины.

– Нет, их, Нэлки и Бриджит, сейчас нет. Час назад они отбыли на Монмартр церковь Святого Сердца осматривать. Так что придется подождать. Хотя, конечно, можно их там поискать, но вряд ли они отыщутся. Народу там…

…И все же они отыскались. На ступеньках громадной каменной лестницы, ведущей к церкви этого… Святого Сердца, если верить Димычу. А чего б ему не верить, если он все знает?

Народу там и правда было что-то страшное, но Нэлку я увидела сразу. К тому же издалека. Не столько рассмотрела, сколько почувствовала: вот это она. Та голенастая девчонка, которая позирует перед фотоаппаратом, что в руках у другой, такой же голенастой. Подбежала и, не говоря ни слова, повернула к себе…

* * *

– О! Ма, это ты? – Я бы не сказала, что Нэлка сильно удивилась. – Привет! А чего ты в кедах?

– А она в общество «Трудовые резервы» записалась, – высунулся из-за моей спины Зеленоволосый, топтавшийся возле нас с Нэлкой, пока мы обнимались. В отличие от Димыча, с подчеркнутой корректностью соблюдавшего дистанцию и отчаянно отбивавшегося от местных коробейников-негров, предлагавших брелки в форме Эйфелевой башни и шляпы-зонтики. Между прочим, обращались они к нему при этом весьма непринужденно, а именно: «земляк-земляк…»

– А этот что, с тобой? – Нэлка наметанным взглядом оценила фантазийную прическу Зеленоволосого.

– Ага, – ни капельки не растерялся Зеленоволосый, а также указал на Димыча: – И вон тот тоже.

– Надо же! – В широко расставленных Нэлкиных глазенках запрыгали бесенята. – Так у тебя, выходит, молодежный период! Ой, а это Бриджит! Сейчас я вас с ней познакомлю. – И она подвела к нам за руку обыкновенную девчонку в джинсах и майке, не больше Нэлкиного похожую на чистопородную парижанку, и быстро защебетала по-французски.

Бриджит слушала, кивала, и по ее лицу разливалось недоумение. Еще бы, ведь появление Нэлкиной мамаши да еще и в сопровождении двух молодых оболтусов программой школьного обмена вовсе не предусматривалось. Вполне вероятно, она уже мысленно прикидывала, во что обойдется ее родителям ужин для всей честной компании, а при самых неблагоприятных раскладах еще и ночлег. А что, ведь с этих русских станется.

И все же она улыбнулась и вежливо протянула мне руку, тонким голоском прочирикав:

– Бриджит…

– Надежда Петровна… – осторожно коснулась я пальцами ее запястья и тут же сама себя откостерила. Вот идиотка! Ну кто так в Париже-то представляется? Надо было как-нибудь по-европейски. Типа Надин… Ага, а еще лучше Надюха!

Еще смешнее получилось с Зеленоволосым. Тот вообще ответил «очень приятно», и теперь бедная Бриджит будет думать, какие же странные имена у этих русских. И только Димыч не ударил в грязь лицом, продемонстрировал, что он не только «шпрехен зи дойч», но и очень даже «парле». Уж не знаю, чего он там наплел, но Бриджит осталась очень довольна. Слушала его, открыв рот.

Я же, воспользовавшись минуткой, поинтересовалась у Нэлки, как ее парижское житье-бытье, не тянет ли домой и прочее. В расчете исподволь выведать, не было ли с ней каких происшествий.

– Да все отлично, – уверила она меня с совершенно безоблачным выражением лица.

Я немного успокоилась и попыталась довести до Нэлкиного сведения некоторые перемены, произошедшие на исторической родине за время ее отсутствия. Не поверите, но с меня чуть сто сорок потов не сошло, пока я выложила ей, что Маоист, пардон, мой бывший муж и Нэлкин отец, нашел свое новое счастье в лице моей старой подружки. Только Нэлка и тут не удивилась.

– Ха! – хмыкнула она. – Я всегда знала, что Лили еще та штучка, и про их с папочкой романчик давно подозревала. Даже пару раз хотела тебе намекнуть, но потом подумала, что лучше не разрушать светлых идеалов. Потому что еще неизвестно, как все обернется, особенно на фоне кризиса среднего возраста.

– Какого-какого кризиса? – Я с нескрываемым неудовольствием покосилась на Зеленоволосого, по-прежнему маячившего за моей спиной.

– Такого, который ты переживаешь в данный момент, – назидательно пояснила Нэлка, живо напомнив мне и Лили, и Маоиста, и свекровь одновременно. – Да ты не пугайся, это обычное дело. Гормональные изменения и прочая физиология.

Одного только и не хватало, чтобы она мне лекцию про хламидиоз прочитала!

– А это кто, твой бойфренд? – кивнула она на Зеленоволосого, который с заметно оттопыренным в нашем направлении правым ухом делал вид, что приценивается к барахлу на лотках африканских земляков.

– Еще чего не хватало, – принялась я возмущенно отнекиваться, заливаясь краской, как младшая школьница, а потом вдруг взяла и ляпнула, покосившись на Димыча: – Вообще-то не этот, а вон тот. – Зачем, сама не пойму. Просто интересно было, как она отреагирует.

– Я же сказала, что у тебя молодежный период, – со знанием дела заявила Нэлка, – что опять-таки свидетельствует о кризисе. А вообще-то он ничего, симпатичный, только не в моем вкусе. Слишком молодой. А для тебя в самый раз.

– Как это? – Нэлка в очередной раз умудрилась поставить меня в тупик своими категоричными сентенциями. – Почему?

– Ой, мамочка, какая же ты у меня дремучая, – удрученно покачала головой не по годам мудрая Нэлка. – Я уже даже не удивляюсь тому, что папочка ухитрялся водить шашни с твоей подружкой у тебя же под носом. Это же элементарно. В твоем возрасте нравятся молодые мальчики. В моем – зрелые мужчины. Почитай литературу, там все сказано.

– Ладно, как-нибудь почитаю, на досуге, – пообещала я, дивясь собственному спокойствию. Моя дочка мне такие речи толкает, а я – ничего, хотя, по идее, уже давно должна бы в коматозном состоянии находиться. А может, это и правда у меня гормональное, а, как вы думаете?

– Кстати, – Нэлка сделала глубокий вздох и мечтательно закатила глазки. – Мы тут с Бриджит с таким мэном познакомились, ты бы видела…

– С каким еще мэном? – Ясное дело, я сразу насторожилась. Не столько потому, что он мэн, хотя, конечно, и этого уже достаточно, сколько потому, что чего-то подобного и опасалась по известной вам причине.

– Да вот же, вот же он идет! – Нэлка запрыгала на одной ножке. – Мы как раз договорились с ним встретиться, так что я вас сейчас и познакомлю. Вон, вон, видишь того представительного, в костюме?

Я посмотрела, куда показывала Нэлка, и чуть к подножию священной горы не скатилась. Потому что мужик, который направлялся к нам уверенной походкой, был лет сорока как минимум. «Так, начинаются сюрпризы», – подумала я, обернулась и поискала взглядом Зеленоволосого с Димычем. Те, как по команде, сплотились вокруг нас с Нэлкой.

А Нэлка приподнялась на носочках и помахала рукой, приветствуя мужика в костюме:

– Эй, идите сюда! Видите: это моя мама. А это ее друзья. Мы с ними только что встретились. Прямо здесь, представляете?

Странный тип не только не предпринял ни малейшей попытки сделать ноги, но даже и не смутился. Напротив, он широко улыбнулся и двинулся ко мне чуть ли не с распростертыми объятиями. Встревоженные такими намерениями, Зеленоволосый и Димыч сжали в карманах кулаки.

– Вы Надежда Петровна? Куприянова? Ну наконец-то! Наконец-то я вас дождался!

Глава 38
ГОЛЛИВУД ОТДЫХАЕТ

– А вы, часом, ничего не путаете? – Я попятилась и, наверное, сверзилась бы со ступенек, если б не дружеская поддержка Димыча и Зеленоволосого.

– Ничего, ничего я не путаю, уважаемая Надежда Петровна! – Подозрительный Нэлкин знакомец вел себя как-то… Скажем, не совсем адекватно. Суетился, вертел головой, а главное, уж очень радовался нашей встрече на парижской земле. – Мне нужны вы, и только вы!

– Странно, – на всякий случай я как бы невзначай оттеснила Нэлку в сторонку, – а у меня такое чувство, что я вас в первый раз вижу…

– Да какое это имеет значение, если у меня к вам дело безотлагательной важности! – горячо возразил Нэлкин мэн.

– Может, еще скажешь, государственной? – хмыкнул за моей спиной Димыч.

– Может, и скажу, – неодобрительно зыркнул на него из-под насупленных бровей Нэлкин мэн и тут же напустил на физиономию прежнее карамельно-ванильное выражение. – Надежда Петровна, мне нужно срочно переговорить с вами. И желательно с глазу на глаз.

Ничего себе заявочки! Димыч сразу подозрительно прищурился и зашипел мне в ухо:

– Ты же сказала, что не из сопровождения!

– Заткнись, я сама ничего не понимаю! – отрезала я и дала понять самоуверенному самозванцу в костюме, что у меня нет секретов от друзей.

А тот вдруг как вцепится мне в локоток да как завздыхает:

– Надежда Петровна, я вас умоляю, уделите мне одну минуту вашего драгоценного времени. Одну!.. Если вы мне не доверяете, хорошо, будем разговаривать прямо здесь. Только на пару шагов отойдем. Что я вам сделаю на виду у всех?

А меня уже и саму, признаться, любопытство одолело, чего он мне еще наплетет. Надеюсь, не Нэлкиной руки просить собрался. Ладно, думаю, рискну. Не убьет же он меня, в конце концов, на глазах у всего Парижа. Заодно прощупаю этого красавца на предмет принадлежности к пресловутому сопровождению. Даже азарт какой-то меня разобрал. А также острое желание высказать этому «сопровождающему» все, что накипело на душе.

В общем, уделила я ему драгоценную минутку и даже соблаговолила спуститься на несколько ступенек, оставаясь при этом под бдительным наблюдением Димыча и Зеленоволосого.

– Что там у вас, говорите быстрее… – поторопила я этого приставалу.

– Ну… – Он как-то замялся. – Видите ли, Надежда Петровна, у меня на вас последняя надежда… Извините, вероятно, я не так выразился… Другими словами, мне кажется, что только вы можете повлиять на эту… эту… свиноматку…

– На кого?!

– Прошу прощения за эту непростительную вольность. Ляпнул сгоряча, – пробормотал Нэлкин мэн и пообещал: – Сейчас, сейчас я все объясню… Речь идет о вашей знакомой… Пяткиной Екатерине Романовне…

– Романовне?.. – Я замотала головой. – Это вы про Катьку? Про Катьку из Чугуновска?

– Совершенно верно, – кивнул он.

– А что с ней? – Теперь, когда Нэлка находилась под моим крылом, я чувствовала себя намного спокойней и уверенней.

– А вот за нее вы не переживайте, – фыркнул Мэн. – Она под таким присмотром, что с ее головы и волосок не упадет.

– А кто вам сказал, что я переживаю? – окатила я его ледяным душем. – Очень нужно. Если я о ком-то и беспокоюсь, то только о собственной дочери и, чтоб вы знали, больше не позволю втягивать ее в эту игру. И себя тоже. Потому что мы вам не статисты. Ишь, взяли моду, крохоборы, задарма людей эксплуатировать!

– Вы… Вы это про что? – Мэн заметно спал с лица.

– Про вашу замечательную фирму… Э-э-э… Как она там?.. «Русский клуб короля Артура», да?

– Какой клуб? Что вы такое говорите? – Этот проходимец очень даже талантливо изобразил недоумение. Еще бы, ведь он-то, в отличие от меня, небось настоящий профессионал. И в Димычевых приключениях, поди, не на бесплатной основе участвует. Не так как ваша покорная слуга.

– Все, надоело, – отрезала я самым решительным образом. – Больше ни слова. Только имейте в виду, что я теперь все знаю, а значит, на меня больше не рассчитывайте!

– Но Надежда… Надежда Петровна, – загнусавил Мэн плаксивым тоном. – Вы же меня без ножа режете. Я вас так ждал, а вы… Я так надеялся, что вы как-нибудь повлияете на ситуацию… Поймите, я сам к этой Катьке доступа не имею… А она здесь, в Париже. Они пристроили ее в один дорогой госпиталь…

– И кто такие эти они? – Я просто поражалась упорству, с которым он разыгрывал свою провалившуюся комедь.

– Да братья, кто же еще. – Мэн издал жалостный вздох.

– Ах да, это вы «Братство росы» имеете в виду? – криво усмехнулась я.

– Только тише, тише… – Мэн затрепетал, как осина на ветру. – Называйте их просто «они»… Среди них много фанатиков. Много заблудших… Но есть и такие… Те, что манипулируют и первыми, и вторыми. Они особенно опасны. А еще у них везде уши…

Нет, но как убедительно играет, шельмец! Я даже прониклась к нему некоторым уважением и присмотрелась повнимательнее. А вдруг он, как и я, статист поневоле, кто знает? А может, и все остальные, включая профессора Худобеднова, Катьку и еще не знаю кого. Разве плохая идея положить в карман сотню тысяч баксов якобы за организацию приключений и использовать для этого совершенно посторонних людей, на которых и копейки тратить не надо. Это ж какая экономия! Ай да Сигизмунд, ай да сукин сын! Жалко только, что все это не более чем мои догадки, ибо саму тайну господин Вставная Челюсть унес с собой в канализацию…

– А теперь я сообщу вам нечто особо секретное… Только обещайте, что все останется между нами… – Мэн задумчиво посмотрел в парижское небо и снова заозирался.

– А почему, собственно… – попыталась я возразить.

– Обещайте! – Взгляд Мэна стал особенно пронзительным.

– Хорошо, обещаю, – кивнула я и слегка поежилась, потому что мне буквально во всех стали мерещиться «люди из сопровождения». Даже в трясущих брелками земляках-неграх.

– Так вот… Я здесь потому что мне поручено спасти одну заблудшую овцу… Вывести из-под пагубного влияния и вернуть в лоно семьи. И эта овца сейчас тоже здесь, в Париже. Сдувает пылинки с этой вашей Катьки. А вы должны помочь мне открыть глаза этой заблудшей овце!

– Но каким образом? – Его одержимость все-таки передалась мне.

– Через Катьку эту вашу, вот каким! – выпалил Мэн. – Дело в том, что ему… Ну, короче, этой овце вбили в голову, что Катька родит мессию. Дескать, ее оплодотворили какой-то там росой… Бред, одним словом. Только мы с вами это понимаем, а он, то есть овца, нет… Поэтому нам нужно ее переубедить! Все остальное мы уже пробовали. К тому же неоднократно. Даже к унитазу под конвоем водили. Причем в последний раз вроде бы даже результаты появились. Типа просветления. И нате вам новости – мессия, оказывается, со дня на день на свет народится. Как он… Как овца наша про это прознала, так снова и подалась в братья…

– Тяжелый случай, – пробормотала я, исполненная внутренней уверенности, что Мэн такая же жертва, как и я. Только в отличие от меня пока еще не знает об этом.

– Именно. – Мэн выглядел совершенно подавленным, если не сказать убитым. – Просто не представляю, что я скажу его родителям. Главное, что я даже не могу поговорить с их… С их…

– Заблудшей овцой, – подсказала я ему механически.

– Ну да, – Нэлкин мэн пришел в страшное смятение. – Беда в том, что братья меня теперь и на пушечный выстрел не подпустят… Вот я и подумал, что, может быть, вы, как близкая знакомая этой Катьки, получите, так сказать, доступ к телу и… Кстати, вы где остановились?

– Что? Пока нигде. – Меня переполняли противоречивые чувства. – Мы только приехали…

– Тогда буду рад вам помочь, – вызвался этот несчастный статист, – могу устроить вас в гостинице тут неподалеку. На Монмартре. Отель, конечно, не шикарный, но вполне приличный.

Я сказала, что мне необходимо обсудить его предложение со своими спутниками, против чего он не возражал. Вернулась к Димычу и Зеленоволосому и сообщила, что бедолага Мэн явно подставной, но сам, похоже, не в курсе. Зеленоволосый тут же выразил в этом сомнение и заметил, что не стал бы с ним связываться. Что касается Димыча, то он заявил:

– Я этим ребятам такие денежки отвалил, что они просто обязаны обеспечить нас гостиницей.

Однако, как выяснилось впоследствии, раскошеливаться на нас в Мэновы планы не входило, а потому мы с большим трудом вытрясли из него обязательство оплатить половину грядущих расходов.

* * *

А дальше было так. Сначала мы перекусили в маленьком кафе на улице. Довольно-таки скромно: пиццей и салатами. Это все, на что разорился прижимистый Нэлкин мэн. Спрашивается, что она в нем нашла? Ибо если руководствоваться ее же теорией, гласящей, что молодым нравятся зрелые, и наоборот, то в чем весь цимес? А в том, что в результате такого взаимодействия каждый имеет то, чего не получит от сверстников. Со зрелым (или перезрелым) все более-менее ясно, поскольку как раз молодость они и имеют, а вот с молодыми сложней, ибо зрелость в их понимании – всего лишь пакет услуг. Каких? Да сами знаете, не маленькие.

Теперь о гостинице. Сразу вам скажу, это был не «Адлон» и даже не «Кепениг-резиденц». Димыч назвал ее клоповником, а Зеленоволосый почесал свою зеленую шевелюру и в задумчивости обронил:

– А может, нам стоит поискать какую-нибудь местную ячейку сексменьшинств и заявить, что мы отставшие от группы делегаты от Ханты-Мансийского округа?

Мэн в ответ на это сделал каменное лицо, а я охладила пыл своей зондеркоманды резонным замечанием, что мы в Париж не к теще на блины приехали. Мэн весьма одобрил такой мой настрой и выразил желание немедленно уединиться в снятом для нас троих номере, чтобы продолжить обсуждение «наших дальнейших совместных действий», чем вызвал болезненную реакцию со стороны моих юных соратников. Особенно Димыча.

– Что там у вас еще за действия такие? – осведомился он с нескрываемым раздражением.

– Ты что, не слышал – совместные, – пояснила я, с замирающим сердцем прощупывая ветровку, за подкладку которой я еще в Москве зашила сто долларов, добытых у папарацци Брызжейкина из «Московских хроник». Сама не знаю, почему я так сделала, но жалеть об этом мне не пришлось, ибо заветная зеленая бумажка оказалась цела и невредима, несмотря на выпавшие на мою долю испытания.

На эти-то сто баксов, уже после того, как Нэлка с Бриджит поменяли их на евро, я опять-таки с их помощью слегка освежила свой гардероб. Взамен видавших виды (и какие виды!) кед прикупила себе скромные мокасины из кожзаменителя фасона «белые тапочки». При этом местные цены меня неприятно поразили. Так же как и продавщица-мулатка, своей расторопностью и учтивостью живо напомнившая мне советских тружениц прилавка в свинцовые времена всеобщего дефицита. «Надо же, – подумала я, – а еще заграница называется!»

Но все это были сущие мелочи в сравнении с глобальной проблемой Нэлкиной безопасности, которой на первый взгляд как будто бы ничто и не угрожало, но на второй… Конечно, все вроде бы прояснилось. Что все живы-здоровы и прочее. Кроме, правда, свалившегося в канализацию Сигизмунда. Что все это игра и кругом одни статисты… Но меня все еще глодало какое-то странное томительное предчувствие. Чего? Ах, если бы знать! Нет, все что мне остается, это срочно увидеться с Катькой, хотя много ли добьешься от этой коровы? Потому я так и сказала Мэну:

– Едем к Катьке, и все дела!

А он побледнел и затрясся, как паралитик:

– Нет-нет, без подготовки нельзя! Так мы все только испортим.

И опять начал требовать конфиденциальности. Прямо зациклился на ней. А Димыч с Зеленоволосым обвинили меня чуть ли не в предательстве общего дела и потребовали немедленного отчета о наших с Мэном «сепаратных переговорах». И пришлось же мне повертеться, чтобы достичь маломальского консенсуса. Причем не только в переносном, но и в прямом смысле. Я, как идиотка, носилась от Димыча и Зеленоволосого к Мэну и обратно, убеждая их смягчить свои позиции. Итогом же этой челночной политики стал договор о взаимных гарантиях. Мэн обещал нам сообщить адрес госпиталя, в котором находилась Катька, мы – всяческое содействие в деле возвращения в родную кошару вверенной его заботам «заблудшей овцы». Если, конечно, она существовала на самом деле, а не была такой же подставной.

Что еще? Ах да, операцию назначили на завтра. Обсудили некоторые детали сугубо технического свойства и собирались уже расходиться, когда у Зеленоволосого зазвонил сотовый.

– Да! – спешно пристроил он его к уху. – Да… Да… Они здесь. Рядом со мной. Да, живые. Более-менее… В Париже. Приехали спасать дочку. И еще какую-то Катьку. Да сам еще толком не понял. История слишком запутанная… Что, передать ему трубку? Сейчас…

Сотовый перекочевал к Димычу, который почти ничего не говорил, больше слушал. И так напряженно, что прямо дыхание затаил. А потом дал отбой и многозначительно присвистнул:

– Ни фига себе!

– Что такое? – Мы все, включая и Мэна, уставились на него.

– Федор Иваныч выяснил, чья это зажигалка, – сделал большие глаза Димыч и произнес мне на ухо такую фамилию, такую фамилию… Лучше мне ее вам и не называть. Во избежание. Чего? А всего! Так что пусть уж будет Имярек. Оно как-то спокойнее. Только одно скажу: если этот Имярек тоже участвует в платных Димычевых приключениях, поворотец получается – зашибись. Голливуд отдыхает.