Текст книги "Красное бикини и черные чулки"

Автор книги: Елена Яковлева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 9

Мое сердце оборвалось и со сверхзвуковой скоростью полетело в тартарары, как только я увидела эту белую коробку. Как и накануне, она была перевязана атласной розовой ленточкой. В принципе я даже могла бы ее не открывать, поскольку сразу поняла, что в ней находится. Но я развязала ленту, заглянула под тонкую упаковочную бумагу и по Жанкиному примеру принюхалась. Уловила слабый запах хороших духов и на глаз определила «размерчик». Так вот, чулки в отличие от вчерашнего подношения, были точь-в-точь на меня. А еще к ним прилагались подвязки из красного шелка с черной кружевной окантовкой, в тон гипюрового бикини, так надо полагать. А маньяк-то, оказывается, со вкусом.

Дрожащей рукой я набрала номер Жанкиного мобильника. Слава богу, эта корова его не отключила или уже успела включить.

После четвертого гудка Жанка ответила мне невнятным мурлыканьем на фоне уличного шума. Значит, торчала на автобусной остановке.

– Ты где? – на всякий случай уточнила я.

– Ну, на работу еду, – пробурчала Жанка.

– Откуда едешь-то?

– С… Новостройки, – после небольшой заминки отозвалась она.

Все понятно, значит, заночевала-таки у своего мариниста.

– А мне прислали черные чулки. – Я из последних сил старалась, чтобы голос мой звучал спокойно.

– Что? – выдохнула Жанка и зачастила: – Порфирий тут ни при чем! Клянусь!

– Сама знаю, – буркнула я.

Жанка немного помолчала и спросила:

– А что ты собираешься делать?

– Поеду к следователю Кошмарову, – выпалила я без раздумий, хотя еще минуту назад ни о чем таком и не помышляла.

– И правильно! – одобрила мое решение Жанка. – И не откладывай в долгий ящик, сразу отправляйся. А я заскочу на работу и тоже подъеду в прокуратуру.

Я хотела сказать, что это лишнее, но Жанка уже отключилась. Интересно, подумала я, за кого она больше переживает, за меня или Порфирия? При том, что риски у нас, без сомнения, разные. У меня – стать жертвой неведомого маньяка, а у Порфирия – по новой загреметь на нары.

* * *

Следователь Кошмаров принял меня с выражением безмерной усталости на челе. Впечатление было такое, словно он пять минут как из засады, где и провел приблизительно третью по счету бессонную ночь, подстерегая особо опасного преступника. Может, даже того самого маньяка, который неутомимо снабжает меня бельишком.

– A-а, гражданка Соловьева, – потер он лоб ладонью. – С чем пожаловали?

– Вот с чем, – я вывалила ему на стол трусы, лифчик, колготки и подвязки, – все это мне подбросили под дверь. В белых коробках с розовыми ленточками. Коробки у меня в машине. Если надо, принесу.

– Так, очень интересно, – задумчиво изрек следователь Кошмаров и чуть привстал, опершись руками о столешницу, чтобы получше обозреть «экспонаты».

– Еще бы! – фыркнула я.

– Ну что ж, выкладывайте подробности. – Кошмаров снова тяжело осел на стул.

– Это, – я показала на красное бикини, – подбросили вчера, а чулки – сегодня.

– И все? – Кошмаров поскреб желтыми прокуренными пальцами плохо выбритый подбородок.

– В каком смысле? – Меня уже раздражали его идиотские вопросы. – Вы что думаете, я что-нибудь из этих вещдоков прикарманила? Так нет же, все – на вашем столе и к вашим услугам, только коробки остались в моей машине.

– Я имел в виду: это все, что вы можете мне сообщить? – последовало невозмутимое уточнение.

Ах, так ему мало этих причиндалов! Уж не рассчитывал ли он, что я ему ореховый гроб под мышкой приволоку? С золотыми ручками!

– Да, это все, – выпалила Я, шлепнулась на стул и нервно закинула ногу на ногу.

– Гм, и что вы об этом думаете? – Следователь Кошмаров словно нанялся меня удивлять своей детской непосредственностью.

– Я думаю?! – Я чуть дара речи не лишилась. – А мне казалось, что думать – это ваша обязанность. Версии там всякие выдвигать, гипотезы строить. Разве нет?

– Не волнуйтесь, – успокоил меня следователь Кошмаров, – все, что от меня требуется, я выполняю. И выдвигаю, и строю… А чего вы от меня хотите, никак в толк не возьму. Сначала вы приглашаете к себе на передачу человека, который выдает в эфир собственные сексуальные планы на ваш счет, после чего сами же обеспечиваете ему алиби. А теперь прибегаете и просите у меня защиты.

– Ну ничего себе! – Я просто отказывалась верить собственным ушам. – Да вы к чему клоните, а? Что касается меня, то я никому никакого алиби не обеспечивала. Это во-первых! А во-вторых!.. А во-вторых, если оно, это алиби у него все-таки имеется, так, по-вашему, все обязаны молчать в тряпочку только затем, чтобы у вас концы с концами сошлись? Конечно, проще записать в маньяки первого попавшегося под руку человека, чем искать настоящего преступника! – Я поймала себя на том, что заговорила Жанкиным языком, при том что особенных симпатий Порфирий, как вы, наверное, успели заметить, у меня не вызывал.

– Значит, Порфирьев, по-вашему, первый попавшийся под руку? – немедленно ощерился Кошмаров. Стоит ли уточнять, что в этой игре все козыри были у него на руках, поскольку по большому счету записать Порфирия в первые попавшиеся если и можно, то с очень большой натяжкой.

Я сочла за лучшее промолчать, предоставив следователю Кошмарову возможность излить душу. Задумчиво воззрилась в окно, выходящее во внутренний двор прокуратуры, а оттуда на меня уставился серый помоечный кот, восседающий на переполненном мусорном контейнере. Причем уставился с откровенной враждебностью, словно подозревая во мне конкурента по раскопкам.

Но хитрый Кошмаров, как выяснилось, и не собирался изливать мне свою душу. Молча выдвинул верхний ящик стола, молча достал из него чистый лист бумаги и пододвинул ко мне вместе с ручкой.

– Вы хотите, чтобы я все изложила в письменном виде? – обреченно вздохнула я.

– Разумеется, – лаконично ответствовал он и принялся увлеченно накручивать диск стоящего перед ним телефона. Уж не знаю, кому он названивал, но тот либо не отвечал, либо сам в этот момент с кем-то трепался.

Я хотела было спросить следователя Кошмарова, как лучше озаглавить опус, который он предложил мне написать, но его неприступный вид меня отпугнул. Почесав ручкой за ухом, я вывела посреди листа «Заявление», после чего бесстрастным телеграфным стилем изложила историю обнаружения под дверью собственной квартиры коробки номер один, той, что с красным бикини. И уже приступила к изложению истории номер два – про черные чулки, когда в кабинет следователя Кошмарова влетела Жанка, запыхавшаяся и растрепанная.

– Привет! – бросила она мне на ходу, чуть не захлебываясь от избытка эмоций, сообщила, что «Краснопольский в курсе», и всей своей массой надвинулась на следователя Кошмарова. Тот невольно отшатнулся. – Видите, что творится? – Жанка ткнула пальцем в барахло маньяка, разложенное на столе. – Вы должны ее защитить! – Тем же самым пальцем она больно пихнула меня в левый бок.

Жанкино явление произвело на Кошмарова крайне неприятное впечатление. Он поморщился, бросил на меня злющий взгляд и отступил к стене, выставив вперед правую руку, не иначе атаку отражать изготовился.

– Гр-ражданка Хвостова, я вас попрошу! – предупредил он, заметно меняясь в лице. – Только без ваших штучек!

Я покосилась на Жанку с некоторым уважением – надо же, как она его, – а вот упоминание загадочных Жанкиных штучек меня несколько озадачило. Что это, интересно, она такое выкинула, а главное, когда?

– Хорошо, хорошо, – послушно закивала Жанка и приблизилась к взъерошенному следователю Кошмарову еще на полкорпуса.

– Ни шагу дальше! – неожиданно выкрикнул он фальцетом, бешено вращая глазами. Того и гляди в окошко выпрыгнет.

Минуты две я наблюдала эту дикую сцену с ошарашенным видом, а потом вскочила и коршуном бросилась на Жанку. Жанка дернулась и обмякла.

А Кошмаров, устыдившись своей слабины, с опаской вернулся к столу и вытер носовым платком вспотевшее лицо:

– Ну знаете ли, давайте все-таки без спецэффектов сегодня, хорошо?

И эта почти слезная просьба предназначалась все той же Жанке.

– Не бойтесь, я ее держу, – заверила я следователя, хотя по-прежнему не очень хорошо понимала, от чего его так трясет.

– А я и не боюсь. – Он нервно дернул плечом. – Просто терпеть не могу любительских спектаклей.

То штучки, то спецэффекты, то спектакли – ничего не ясно, кроме одного: на Жанку у Кошмарова аллергия, если не идиосинкразия.

– Вы все написали? – строго взглянул на меня Кошмаров.

– Почти. Только про чулки осталось, – чистосердечно призналась я.

– Вот и дописывайте поскорее, – поторопил он меня, бросая в Жанкину сторону тревожные взоры.

Я снова заскрипела ручкой, а Жанка, склонившись надо мной, стала громко суфлировать:

– …Напиши, напиши, что Порфирий, то есть гражданин Порфирьев, этого сделать не мог, потому что у него имеется неопровержимое алиби…

– Гражданка Хвостова! – взвизгнул Кошмаров. – Попрошу вас очистить помещение!

– Но что я такого… – загундосила за моей спиной Жанка. – Я же знаю, вы опять будете Порфирьева подозревать, а он ни при чем!

– Уж позвольте мне самому выбрать, кого мне подозревать! И вообще, я вас не вызывал. В следующий раз ждите повестку.

– А я не хочу, чтобы пострадал невинный человек! – Жанка билась за своего мариниста, как львица за детеныша.

– Кто виновен, а кто нет, определяет суд! – парировал Кошмаров.

Жанка не осталась в долгу:

– Только не ангажированный!

Господи, да как она только такое выговаривает! Лично я бы непременно язык сломала.

Пока они лаялись, я дописала свое «заявление», присовокупив к нему размашистый росчерк, немного подождала, пока они угомонятся, но эта парочка и не думала униматься. Того и гляди врукопашную пойдут, а мне разнимай. Особенно потрясала Жанка, за которой я прежде ни разу не замечала таких бойцовских качеств. Вот что, люди добрые, отрава-любовь с нашей горемычной сестрой-то делает.

В общем, я не утерпела, снова встряла в их перепалку. На свою же голову, как выяснилось впоследствии.

– Может, не стоит спорить и горячиться? – вставила я примирительную реплику. – Тем более что пока мы здесь собачимся, преступник преспокойно гуляет на свободе.

– Именно! Гуляет! – торжествующе подхватил Кошмаров. – И вашими усилиями, между прочим!

– Ну ты видишь? – Три Жанкиных подбородка синхронно затряслись от возмущения. – Он опять на Порфирия намекает!

– А я не намекаю, я в открытую говорю: вы покрываете убийцу, – неожиданно стукнул по столу кулаком Кошмаров. – По какой причине, можно только догадываться. Допускаю даже, что с целью раздуть нездоровую сенсацию… Привлечь внимание к вашей передаче… Имидж повысить, или рейтинг, как там его… Я даже не удивлюсь, если выяснится, что эти вещички, – он кивнул на белье, – ваши и вы их принесли специально, чтобы запугать следствие…

– Да как вы?.. Да как у вас только язык повернулся! Это, по-вашему, мое?! – Я схватила со стола объемистые красные трусики и приложила их для наглядности к себе. Пусть видит, что в них три таких, как я, поместятся.

От такой моей вольности Кошмаров побагровел, а Жанка, видимо, для того, чтобы развить и закрепить достигнутый успех, отчаянно заверещала:

– А я в них не влезу! Если не верите, сейчас примерю!

Уж и не знаю, чем бы кончился этот маразм, если бы Кошмарова не вызвали к начальству. Кстати, широкую общественность в нашем с Жанкой лице он об этом не оповещал, но я по одному только телефонному разговору безошибочно догадалась. Бедняга вздрогнул, как только поднес трубку к уху. Я еще подумала, что, наверное, выгляжу точно так же, когда мне звонит Краснопольский, и втайне пожалела Кошмарова.

Когда мы вылетели в коридор, я первым делом набросилась на Жанку:

– Не просветишь ли ты меня, милочка, что такое спецэффекты?

Жанка кисло скривилась:

– В прошлый раз, когда я к нему приходила, он поначалу даже слушать меня не хотел. Ну про то, что у Порфирия алиби. Пришлось принять меры…

– Ты что… – Я даже споткнулась. – Какие меры-то? Ты что, его… До рукоприкладства, что ли, дошло?

– Какое рукоприкладство! – Жанка задергалась, как припадочная. – Я что – дура? Чтобы он меня в кутузку законопатил? Как Порфирия? Нет, я перед ним на колени бухнулась и заголосила: отец родной, не погуби, голубчик, не оставь…

– Ты что, серьезно? – не поверила я.

– Вполне, – подтвердила Жанка, – а еще для убедительности два раза лбом о пол стукнулась. Ох он и перетрухал, ты бы видела. Аж руки затряслись!

– Хвостова, ты меня убиваешь. – Это все, что я смогла из себя выжать.

Жанка ослепительно – по крайней мере настолько, насколько это возможно при ее слегка выдающейся вперед верхней челюсти – улыбнулась, не подозревая, что это ее последняя улыбка на ближайшие два дня.

ГЛАВА 10

А уже завтра Жанка сотрясалась в рыданиях, с трудом выговаривая сквозь безутешные слезы:

– Замели… Порфирия замели… Опять…

Ну, для вас, конечно, не секрет, как я отношусь к этому проходимцу, тем не менее Жанкино сообщение меня не порадовало. Поскольку то обстоятельство, что Порфирия вновь назначили крайним, лишало меня последней, пусть и довольно призрачной надежды на следователя Кошмарова. А также на то, что настоящий преступник когда-нибудь найдется. Короче говоря, я окончательно прозрела по части перспектив дальнейшего расследования, а уж какой эффект это прозрение произвело на меня в свете последних событий (я имею в виду подброшенные мне под дверь «подарочки»), можете себе вообразить.

– Прикинь… – стонала Жанка. – У… Устроили у него обыск… Нашли… Нашли черные… Даже не чулки… А колготки… Мои… К тому же дырявые…

– Черт знает что! – Я закусила нижнюю губу. Всегда подозревала, что в наших органах не комиссары Мегрэ собрались, и вот вам, пожалуйста, лишнее тому подтверждение. – Но ты хоть сказала, что это твои колготки?

– Сказала… – жалобно промычала Жанка. – Но они… даже… слушать… не стали…

Ну что ж, все ясно. Следователь Кошмаров наверняка получил нагоняй от начальства и твердо решил сделать окончательную ставку на Порфирия. Ведь как ни крути, а лучшей кандидатуры-то не найти, особенно если не искать. Сидеть себе преспокойненько и холить-лелеять свой трудовой геморрой. Чем, собственно, и занимается наш уважаемый сыщик.

– Ну хватит реветь! – одернула я Жанку. – Давай лучше думать, как вырвать твоего Айвазовского из кровожадных лап неразборчивой российской Фемиды.

– Ты это… не шутишь? – Жанка громко хлюпнула носом.

– Интересно, на кой бы черт мне шутить!

– Ну… Я думала, ты на Порфирия обиду затаила… За то, что он наплел в эфире… – пробормотала Жанка.

– Может, и затаила, – я не стала кривить душой понапрасну, – только одно другому не мешает. Так случилось, что наши интересы совпали, ясно тебе? Я все равно вычислю, какой гад подбросил мне это поганое барахлишко, а следовательно, вольно или невольно посодействую освобождению твоего узника совести.

– Маринка! Мариночка! – Жанка полезла ко мне с лобызаниями, и мне пришлось потратить немало сил на то, чтобы отбиться от нее. А потом, уже слегка утихомирившись, она стала одолевать меня вопросами. – А как… Как ты будешь его вычислять?

Первым делом я ее поправила:

– Вычислять будем мы. Вдвоем.

– Ну хорошо… А как мы будем его вычислять?

– Да есть у меня одна мыслишка… – поведала я без особенного энтузиазма. – Жалко только…

– Что жалко? – Жанка буквально сгорала от нетерпения. Да, взять бы эту энергию и направить на какой-нибудь более стоящий объект, нежели Порфирий…

– Жалко, что трусики, лифчик и чулочки остались у Кошмарова, – посетовала я. – Ему-то они без надобности, а нам бы пригодились. Хотя, конечно, можно и без них попробовать, только это посложнее будет. – Я выдержала многозначительную паузу и перешла к самому главному: – Кстати, что ты думаешь об этом бельишке? Где, по-твоему, у нас такое может продаваться?

– Ты гений, Маринка! – без промедления возликовала Жанка. – Помнишь, я сразу сказала, что оно дорогое? А значит, купить его можно в «Мимозе» или «Ландыше». Ну, еще в «Магнолии».

Всегда потрясалась Жанкиной осведомленностью во всяких парфюмерно-галантерейных вопросах. Тем паче что по ее внешнему виду такого сроду не скажешь.

– Точно! – загорелась она. – Нужно объехать эти магазины и узнать, кто у них покупал нечто подобное. Как-никак вещички-то на большого любителя.

С Жанкой трудно было не согласиться. Во-первых, белье, как мы уже успели разобраться, дорогое, а, во-вторых, мягко выражаясь, специфическое. Даже самая модница-размодница не станет покупать такое без особой на то надобности. По себе знаю, что бежевое и черное куда универсальней и практичней. Я уже не говорю о материале и фасоне.

– Знаешь, – Жанка уже строила планы, – начнем с «Ландыша». Он ближе. И выбор там больше.

Я не возражала. Только внесла небольшие коррективы:

– «Ландыш» так «Ландыш». Но после шести. Не стоит дразнить Краснопольского.

Жанка, которой не терпелось поскорей спасти из заточения своего мариниста, повесила нос:

– Ну вот, опять Краснопольский… А может, того… отпроситься у него под каким-нибудь предлогом? Знаешь, вчера, когда я рассказала ему про эти тряпки, он очень даже проникся. С сочувствием отнесся… Я обрисовала ему ситуацию, сказала, что ты к следователю пошла, а он: конечно, конечно…

– То – завтра, а это – сегодня, – с присущим мне глубокомыслием заметила я.

– А если сказать, что нас Кошмаров вызвал? – По части генерирования сомнительных идей Жанке просто не было равных. – А что, разве он не может нас вызвать для дачи показаний?

– Так-то оно, конечно, так… – Я заколебалась.

– А иначе мы эти магазины сегодня не обойдем, – категорично заявила Жанка. – До скольких они работают? До семи. Самое позднее до восьми. Вот и прикидывай.

– Ну хорошо, – сломалась я, – только отпрашиваться будешь ты.

Жанка не стала упрямиться, сразу схватилась за телефонную трубку. Правда, взвесив ее в руке, тут же вернула обратно со словами:

– Нет, лучше с глазу на глаз переговорить. А то по телефону это будет выглядеть, как будто мы уже все решили и ставим его в известность.

– Ну-ну, желаю удачи, – напутствовала я ее в дверях. – Если заупрямится, в ножки бухнись, как перед Кошмаровым.

Жанка без тени иронии покачала головой:

– Не тот случай.

* * *

Через пятнадцать минут мы уже гнали по проспекту в направлении пресловутого «Ландыша». Довольная собой Жанка с упоением разглагольствовала, непринужденно откинувшись на спинку сиденья:

– …А я ему говорю: Юрий Константинович, этот Кошмаров нас просто заколебал. Требует, чтобы мы срочно к нему прибыли. А Краснопольский стал весь такой серьезный: поезжайте, мол, раз следствие требует. Вы, говорит, знаете, как я к этому отношусь, но с милицией лучше не связываться. А тем более с прокуратурой…

Я слушала ее вполуха, мысленно сосредоточившись на предстоящем нам мероприятии. Чего бы такого наплести продавщицам, чтобы они побыстрее развязали свои бойкие язычки? Все-таки жаль, что бикини осталось у Кошмарова, а то можно было бы предъявить его якобы для обмена. Впрочем, белье-то у нас, кажется, не меняют. А, ладно, положимся на импровизацию.

– Сюда, сюда сворачивай! – вмешалась в мои размышления Жанка. – А то с той стороны машину поставить негде.

Я послушно свернула в переулок и заглушила двигатель. До «Ландыша» оставалось пройти каких-нибудь двадцать метров. Но по совершенно обледенелому тротуару.

Жанка первой выпрыгнула из машины и торжественно водрузила на плечо свой безразмерный картофельный мешок:

– Ну, с богом!

Надо же сколько патетики!

– Значит, так, – инструктировала я ее, медленно, чтобы не грохнуться на льду, перебирая ногами, – сначала просто спрашиваем, есть ли у них такое барахло и просим показать. Сравниваем, похоже или нет, а уже потом задаем вопросы.

– Как скажешь, так и будет, – заверила меня Жанка, и мы дружно вошли под светлые своды одного из самых дорогих магазинов нашего города. Некоторые даже называют его на новомодный лад бутиком, но лично я в этих вопросах консерватор.

– Чем я могу вам помочь? – сразу же возникла хорошенькая вымуштрованная блондиночка лет двадцати. Чуть ли не грудью на амбразуру бросилась.

– Помочь, помочь, – радостно затарахтела Жанка.

Я слегка отпихнула ее локтем. Чтобы не лезла поперед батьки в пекло.

– А что вы ищете? – Вышколенная блондинка выудила из своего скудного универсального словарика фразу номер два.

– Мы ищем хорошее белье, – предельно сухо и конкретно ответствовала я.

– Вы попали по нужному адресу, – фраза номер три последовала незамедлительно.

После чего мы были приглашены в соответствующий отдел, где нами занялась приблизительно того же возраста шатенка. Улыбнувшись с дежурной приветливостью, она открыла рот и спросила… Ага, угадайте с трех раз. Что, с первого догадались? Ух, какие вы прозорливые, с вами неинтересно.

Итак, она спросила:

– Чем я могу вам помочь?

И в самом деле, а что еще она могла спросить?

– Мне нужно хорошее белье, – грустно и устало сказала я, – красного цвета, из гипюра. Трусики и бюстгальтер.

– Вы попали по нужному адресу! – бойко отрапортовала продавщица и вдруг осеклась. – Ой! А я вас знаю. Вы Марина Соловьева, с телевидения, да?

Ох, что-то не радует меня такая популярность!

– Ну точно, я вас узнала! – восторгалась эта дуреха. – Ой, кстати, насчет красного белья! У нас все после вашей передачи размели. Вплоть до шестьдесят второго размера, представляете? Лежало, никто не покупал, а тут расхватали со свистом. Мы уже новую партию заказали. Так что на следующей неделе приходите. – И шепотом: – Вам какой размер? Сорок четвертый? Или сорок шестой? Я оставлю.

Ну вот, оказывается, мы рекламу сделали и ни копейки за это не получили. Обидно, честное слово. Надо же, ну кто бы мог предположить такой оборот.

– А в соседнем отделе – черные чулки нарасхват! – щебетала продавщица. – Колготки никому и не предлагай.

Интересно, а как там с ореховыми гробами? Не удивлюсь, если они тоже пользуются повышенным спросом у населения.

– Ты что-нибудь понимаешь? – тихо поинтересовалась я у Жанки.

– Я же тебе говорила, что у нас не будет перебоя с придурками, – прокомментировала она ситуацию.

Как бы там ни было, а гостеприимный «Ландыш» мы покинули с постными физиономиями, так и не узнав ничего полезного. На «Мимозу» и «Магнолию», если честно, я возлагала еще меньше надежд.

Так оно, собственно, и оказалось. Ситуация там наблюдалась ровно та же, что и в «Ландыше». Красные трусы и лифчики раскуплены подчистую. Черные чулки остались только шерстяные и лечебные. Но опять-таки обещали новый завоз. На днях.

Правда, в «Мимозе» мы стали невольными свидетелями перепалки между продавщицей и покупательницей. Последняя хотела сдать неподошедшее ей белье (между прочим, красное!), продавщица, ясное дело, возражала.

– Но оно мне велико! – горячилась пигалица росточком чуть повыше прилавка. – Понимаете, велико! – В порыве негодования она даже ножкой топнула, миниатюрной, как козье копытце, и костлявыми плечиками повела. Но вряд ли ее рассерженный вид мог кого-либо устрашить, скорее уж позабавить.

– Ну и что, – равнодушно пожимала плечами продавщица, – значит, нужно было лучше выбирать. Потому что белье мы назад не принимаем. И не меняем.

– Безобразие! – Пигалица была взвинчена сверх всякой меры. – Позовите заведующего!

– Да ради бога, – фыркнула галантерейная девица и крикнула куда-то в подсобку: – Свет, выйди!

Из подсобки выплыла дородная, не уступающая статями Жанке Света. Судя по методичной работе Светиных челюстей, необоснованные жалобы смешной клиентки оторвали ее от обеда.

– Претензии по белью не принимаются, – отчеканила она самым безапелляционным тоном и вернулась к своим бутербродам.

Однако пигалица и после этого не угомонилась, упорно продолжала качать права и лезть в бутылку. Дошло даже до того, что она обозвала продавщицу «крашеной стервой». Та разозлилась и пригрозила позвать охранника, здорового рыжего жлоба, отиравшегося у входа, а Жанка дернула меня за рукав.

– Знаешь, кто это?

– Кто? – пожала я плечами, уныло и безнадежно изучая витрину с утягивающими трусами.

– Секретарша нашего Вице!

– Какого еще Вице? – тупо переспросила я.

– Ну вице-мэра же! Ветлугина!