Текст книги "Красное бикини и черные чулки"

Автор книги: Елена Яковлева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 37

Остаток дня мы с Жанкой провели в трудах праведных. Даже более чем праведных. Корпели над передачей, а в перерывах гоняли чаи и кофеи, курили и давились вриглей. Точнее, я курила, а Жанка давилась, время от времени предлагая и мне присоединиться к этому более чем увлекательному, а главное – интеллектуальному занятию.

Надо признать, что муки творчества занимали меня приблизительно на девяносто пять процентов, остальное приходилось на подспудную мыслительную деятельность. Я анализировала последние из поступивших в мое распоряжение сведений и тасовала колоду подозреваемых: поскольку их было немало, меня не покидало ощущение, что количество должно, нет, просто обязано, перейти в качество. И вдруг, а самые важные и значительные события в жизни, как вы, надеюсь, знаете, всегда происходят вдруг, меня осенило.

– Постой-ка, постой-ка, Хвостова… – пробормотала я негромко, чтобы не вспугнуть догадку. – Ты предложила Порфирию вспомнить тот день досконально…

– Ну, – кивнула Жанка и погоняла вриглю во рту.

– А не хочешь ли сама повторить тот же эксперимент?

– Это еще зачем? – Жанка затаила дыхание. Наверное, шестым чувством уловила важность момента.

– Да все затем же! – У меня даже нервная дрожь началась. – Ты вспомни, каким мы подобрали Порфирия на дороге? Он же был пьяный в лоскуты!

– И что? – Моя дрожь перекинулась на Жанку. И теперь мы вибрировали с ней практически синхронно.

– А то! Ты прикинь, когда и где он мог так нализаться?! Хотя нет, это как раз дело нехитрое, особенно для такого пьяндалыги, как Порфирий. Главное, что перед этим он квасил с ныне убиенным Хлопониным, и квасил крепко. После чего добрался до Дома радио и выдал в эфир свою идиотскую речь. Совсем не ту, которую мы ему подготовили, но вполне связную, ведь он не заикался и голос у него не дрожал!

– Точно! – кивнула Жанка.

– Так-так… – Я забегала из угла в угол. – А теперь вспомни, ты его видела перед эфиром? Не за ширмой, а натурально, лицо к лицу.

– Так он же… – Жанка водила за мной глазами, как кошка за влетевшей в форточку мухой. – Он же опоздал… В самый последний момент пришел… Я послала Ниночку его внизу встречать… Ниночка сто раз мне оттуда звонила, спрашивала, что делать, потому что он не приходит и не приходит. А потом звонит: пришел наконец-то! А до эфира уже считанные минуты оставались. Я ей и говорю: веди прямо за ширму и сажай на стул. А что… Что ты хочешь сказать?

– Это был не Порфирий! – воскликнула я звонко, так что под потолком отозвалось эхо.

– Да ты что! – Жанка чуть своей вриглей не подавилась.

– Так, ты знаешь, где Ниночка живет? – Я буквально сорвала с вешалки пальто.

– В общих чертах… – Жанка тоже потянулась за своей кацавейкой и посмотрела на часы. – А не поздновато ли будет?

– Поздновато, не поздновато, – проворчала я, торопливо управляясь с пуговицами. – Ты хоть понимаешь, о чем речь?

Жанка перестала выдумывать глупые отговорки, выплюнула в урну вриглю и предупредила меня вполне деловым тоном:

– Ехать далеко. С двумя пересадками.

Я только отмахнулась от нее и побежала вниз ловить левака. Жанка немедленно ко мне присоединилась.

Желающий отвезти нас нашелся не сразу.

– Куда? На Скотуху? – словно сговорившись, присвистывали водилы и тут же отказывались. Или заламывали невиданную цену.

Их можно было понять, потому что тащиться в этот отдаленный райончик, бывший пригород, зимним вечером, по нечищеной дороге, если не самоубийство, то что-то очень близкое к нему. Что и говорить, Скотуха вполне оправдывала свое громкое, хотя и неофициальное название, данное ей в честь некогда располагавшегося на ее территории скотооткормочного совхоза.

Наконец выискался один смельчак, согласился. Мзду он запросил, конечно, немалую, но вполне по-божески по сравнению с другими.

– Улица-то какая? – бросил он через плечо, когда мы с Жанкой загрузились в чрево его видавшего виды «Фольксвагена».

Жанка раскрыла записную книжку и прочитала при скудном освещении:

– Эта… Нижняя Проектная.

Это потом выяснилось, что до Скотухи добраться еще цветочки. Ягодки – улицу отыскать. Потому что там все Проектные. Верхние, Средние, Нижние, Первые, Вторые, Третьи и все – Проектные.

– Да что они тут очумели, что ли? – Бедный водила замучился спрашивать у редких ночных туземцев, как найти Нижнюю из Проектных.

Изрядно покружив по Скотухе, мы неожиданно выскочили к глухому бетонному забору, за которым едва просматривались кирпичные коттеджи. Порядком измотанный водила подкатил к освещенной будке охраны, вздохнул и вылез из машины:

– Может, эти хоть что-то объяснят…

Пока он ходил, мы с Жанкой успели с немалым удивлением прочитать на освещенной лучом прожектора бетонной стене «ул. Березовая аллея».

– Дачи начальства, – просветил нас вернувшийся из разведки водила и уверенно развернулся. Наверное, выведал, куда нам ехать.

– Вишь ты, – покачала головой Жанка. – На начальство, выходит, фантазии хватило, остальные и на Проектных как-нибудь перекантуются. Надо же, Березовая аллея. А че не Дубовая, спрашивается?

Как бы там ни было, а Нижнюю Проектную мы с подсказки охранников начальнических особняков все-таки нашли. И нужный нам дом тоже. Правда, Ниночку насмерть перепугали. Бедная девушка долго не могла понять, чего мы от нее хотим. Хотя, если по-честному, она всегда такая, как бы слегка заторможенная. Но я же вам уже, кажется, говорила, что с помрежами у нас беда, текучка кадров страшная, в результате задерживаются уж самые завалящие.

Тем не менее Ниночка только укрепила мою уверенность, подтвердив все, о чем мы говорили с Жанкой. Ну, насчет того, что человек, которого она встречала в вестибюле, чтобы отвести на передачу, появился в самый последний момент и она сразу отвела его наверх и посадила на стул за ширмой.

– Но ведь… Но ведь Жанна Аркадьевна мне так велела, – заливалась горючими слезами Ниночка, хотя мы ни в чем ее не обвиняли.

Мы как могли успокоили ее и попросили описать человека, который подошел к ней в вестибюле, но Ниночка так ничего толком не вспомнила.

Всю обратную дорогу Жанка пытала меня, кто же все-таки явился на передачу вместо Порфирия.

– Да не знаю я, не знаю, – шипела я на нее, – могу только предполагать. Подозреваемых слишком много!

А расстались мы с Жанкой возле моего дома. Я уже выбиралась из «Фольксвагена», а Жанка продолжала сидеть на переднем сиденье, потому что намыливалась ехать на Новостройку к Порфирию. Она первой увидела «Мерседес» Новейшего у моего подъезда и громко зашептала:

– Это он, он!..

– В каком смысле?

– В том, что гони ты его!.. Гони!.. Чует мое сердце, неспроста он появился!..

А Новейший уже шел мне навстречу и улыбался. Да еще и с розами. Слава богу, что не с лилиями.

– А я жду, жду, – сказал он, протягивая цветы.

Я механически взяла их и сказала, покосившись, на полувывалившуюся из «Фольксвагена» Жанку:

– А не надо было ждать. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра…

– Да? – грустно обронил Новейший. – Тогда прошу прошения. – И размеренным шагом пошел к своей тачке.

Я рыпнулась было за ним, чтобы вернуть розы, но притормозила, подумав, что это будет уж слишком.

– Вот и правильно, – одобрила мой поступок Жанка и захлопнула дверцу «Фольксвагена».

* * *

– Ну? – Это было первое, что я услышала от Жанки на следующее утро. Можно подумать, что я кобыла, а Жанка меня запрягла.

– Что «ну»?

– До чего ты додумалась?

– До чего надо, до того и додумалась! – рявкнула я на нее, но тут же отыграла назад. – Да есть у меня один планчик, теперь все от Краснопольского зависит. – И я в общих чертах обрисовала Жанке свою идею.

У Жанки сразу загорелись глаза:

– Гениально! Потрясающе! Как в кино, слушай? Я тут недавно по телевизору видела…

– Знаю я, что ты там видела! – оборвала я ее выступление. – Очередные героические будни мафии.

И мы потащились к Краснопольскому, чтобы представить ему плоды своих трудов, за которые он должен был растерзать нас еще накануне, но отложил это мероприятие в связи с выездным совещанием.

Краснопольский был настроен весьма и весьма благодушно. Наше совместное с Жанкой творчество одобрил, а некоторые моменты даже похвалил. Так, ему почему-то понравилось интервью с Кошмаровым, сплошь состоящее из вводных слов и устойчивых фразеологических оборотов. Ну еще отдельных покашливаний и похмыкиваний.

– Ну все, послезавтра это пойдет в эфир, – объявил Краснопольский. – Пусть зрители знают, что их любимая передача не похоронена вместе с ведущей. Поздравляю вас, Марина Владимировна и Жанна Аркадьевна.

Жанка приятно зарделась, а я, выдержав приличествующую случаю паузу, перешла к главному:

– Юрий Константинович, тут такое дело… Мы хотим, чтобы вы дали нам разрешение кое-что вставить. Буквально несколько слов в конце передачи…

– Да, и что именно? – рассеянно отозвался Краснопольский.

– Буквально следующее. – Я заглянула в свой поминальник. – «Уважаемые телезрители, когда эта передача готовилась к эфиру, мы получили информацию, позволяющую считать, что основной подозреваемый в убийстве Ольги Пахомовой на самом деле непричастен к этому преступлению. Это сделал другой человек, имени которого мы вам назвать не можем. Сейчас не можем, но уверены, что скоро вы узнаете, кто это». – Я дочитала и вопросительно посмотрела на Краснопольского.

– Это что такое? – вскочил Краснопольский. – Это на чем основывается? Это… Это вам Кошмаров сказал?

Я замотала головой:

– Нет, Кошмаров как раз уверен, что задержал Ольгиного убийцу. Но это не так. И он его не найдет. Его никто не найдет, но грамотная провокация заставит его выйти из тени. Это как с лесными клещами. Не стоит выковыривать их из тела, нужно просто капнуть сверху маслом, они и вылезут…

– Какие еще лесные клещи? – взвился Краснопольский. – Вы что еще придумали? Провокации они затеяли! Два попа Гапона в юбках. Вы мне уже сделали одну провокацию в прямом эфире, до сих пор голова болит!

– Но это же не прямой эфир! – Я уже понимала, что Краснопольский зарубит мою идею на корню, но продолжала надеяться на чудо. – Это пойдет в записи!

– В записи, не в записи! А что потом? Что после этой вашей провокации? Допустим, клещ, если он, конечно, существует, вылезет. И на кого накинется? На вас же накинется! Вы хоть это понимаете?

– Но мы же заранее подготовимся! – неожиданно вступила в бой тяжелая артиллерия в Жанкином лице. – Кошмаров устроит засаду, СОБР там нагонит, ОМОН…

– Ни коем случае! – Краснопольский отчаянно замахал руками. – И чтобы я про это больше не слышал. Сыщицы нашлись, понимаешь ли! Работа стоит, а они сыском занимаются. Для этого есть милиция и прокуратура. А чтобы вы не вставили своих идиотских дополнений, я лично прослежу за эфиром. Все! Свободны!

И мы поплелись вон. Повесив головы и горестно вздыхая.

– Ну какая же все-таки свинья этот Краснопольский, – бормотала Жанка.

– Может, не такая он и свинья, обычный перестраховщик, – возразила я, – он же понимает, что, в конце концов, ему отвечать за всю эту заваруху.

Жанка подумала немного и согласилась, хотя и продолжала сетовать:

– А так бы красиво получилось… Как в кино!

– Опять ты со своим кино! – цыкнула я на нее. – Забита же у тебя голова всякой чепухой. Кино, кино… Там все – выдумка, а я всерьез себя предлагала на роль сыра в мышеловке. Усекла разницу?

Жанка полторы минуты помолчала и участливо спросила:

– Вриглю хочешь?

ГЛАВА 38

День прошел скучно и муторно, словно в похмелье. Так всегда бывает, когда вдохновишься на что-нибудь великое, а тебя возьмут и осадят. А вечером мы привычно расползлись по своим норам. Вернее, я-то в свою, а Жанка – к Порфирию, сдувать пылинки с его нимба.

Дома от скуки и с досады я в одиночку выпила полбутылки вермута, уж не помню с каких времен пылившегося в шкафу. Собиралась уже лечь пораньше, когда подоспело неожиданное развлечение. Лейтенант Др-Бр позвонил и сделал мне сообщение следующего содержания:

– Ваша машина «ВАЗ-21…» ну и так далее найдена во дворе дома по улице Заводской. Угонщик тоже найден. Пронин Игорь Николаевич. Он утверждает, что является вашим мужем, а автомобиль перегнал, чтобы отремонтировать. Стартер, говорит, барахлит… Ну, что делать будем? Заявление забирать?

Я хотела было сказать, что Пронин мне никакой не муж, но не стала вдаваться в подробности собственной личной жизни. И так уже все, поди, знают, насколько я «неразборчива» в связях.

– Будем забирать заявление, – вздохнула я. – И писать благодарность за оперативную работу.

– Да нет уж, – гордо отказался лейтенант Др-Бр, – мы уж как-нибудь без благодарностей обойдемся. Нам бы просто такой бестолковой работы поменьше… – И бросил трубку, оставив меня в препаскудном настроении.

Я двинулась на кухню, чтобы утолить печаль оставшимся вермутом, а тут – новый звонок. Только уже в дверь. Подошла, глянула в глазок и, ничего не разглядев, строго спросила:

– Кто там?

– Это я, Марина Владимировна, – неожиданно отозвался из-за двери приглушенный и смущенный голос Краснопольского. – Извините, что пришел среди ночи, но у вас телефон почему-то не отвечает, а мне срочно нужно с вами поговорить…

Телефон не отвечает. Да только же звонил, подумала я зачем-то. Наверное, от растерянности, как-никак Краснопольский наведывался ко мне впервые в жизни, поскольку демонстративно предпочитал держать дистанцию с подчиненными. Так что причина, заставившая его пожертвовать принципами, должна была быть весьма и весьма серьезной.

Естественно, я открыла дверь и пригласила его войти. Начальство, как-никак.

– Что-нибудь случилось? – Я запахнула халат и отступила, гостеприимно пропуская Краснопольского в прихожую.

– Да, у нас опять несчастье, – помрачнел лицом Краснопольский. – С Жанной Аркадьевной…

– Что?! – Я закрыла лицо руками.

– Она жива, жива, – быстро говорил Краснопольский, – только в тяжелом состоянии, в реанимации, хочет вас видеть… Понимаете, она из автобуса выходила, поскользнулась и упала под колесо… А водитель, он в темноте не сразу заметил… Да вы собирайтесь, собирайтесь… Нужно срочно ехать!

– Минутку! – Я схватила первые попавшиеся тряпки и побежала в ванную одеваться.

– Спускайтесь вниз! – крикнул мне из прихожей Краснопольский. – А я пока машину разверну. Да, я не знал, как к вам подъехать, и оставил ее в переулке, возле аптеки, знаете?

– Конечно, конечно, я сейчас, – отозвалась я, спешно натягивая на себя одежду. Пулей вылетела из ванной, напялила пальто, повесила на плечо сумку и, захлопнув за собой дверь, выскочила в холодную, метельную ночь.

* * *

– Ну быстрее же, быстрее, – поторопил меня Краснопольский, открывая дверцу своего серебристого джипа, – каждая минута дорога.

Однако поехал почему-то не по проспекту, а какими-то закоулками-переулками. Впрочем, я не сразу это заметила, потому что была слишком потрясена случившимся с Жанкой несчастьем. И все же, когда мы заехали в глухомань наподобие небезызвестной Скотухи, поинтересовалась, в какой Жанка больнице.

– В пятьдесят пятой, – не очень уверенно ответил Краснопольский, сворачивая на чуть ли не проселочную дорогу.

Мое беспокойство нарастало по мере того, как джип Краснопольского, бодро прыгая на ухабах, удалялся от центра, и достигло кульминации при виде вырастающего из темноты леса.

– Куда мы едем? – завертела я головой. – Здесь же лес!

– А мы уже приехали, – преспокойно сказал Краснопольский и затормозил под какой-то развесистой елкой, после чего выключил двигатель.

– Ничего не понимаю. А где же больница? – Я чувствовала себя последней идиоткой. – Мы же к Жанне ехали.

– А зачем вам к ней? С ней все в порядке, – ответил Краснопольский, невозмутимо закуривая.

– Как? Она разве не попала под колесо?

– Нет, она не попала, – затянулся Краснопольский, – а вот вы, Марина Владимировна, попали. Глупо попали. Как говорится, ни за что ни про что.

– Что вы хотите этим сказать? – Я отодвинулась и прижалась к дверце.

– Зря вы так беспокоитесь! – усмехнулся Краснопольский. – Отсюда не убежишь. До ближайшего жилья далековато, а проехать можно. Я специально днем приезжал – все проверил и подготовился. И яму вырыл тут, рядом, саперной лопаткой, она всегда у меня в багажнике лежит на всякий случай. Если застрянешь, первейшее дело, хоть землицы подкопать, хоть веток нарубить. Но земля сейчас мерзлая, даже мозоль натер. – И он продемонстрировал мне свою правую ладонь, на которой и впрямь красовалась мозоль, причем кровавая. – Ямка получилась не очень глубокая, но уютная…

– Какая ямка? – Мне всерьез стало страшно.

– Долго объяснять. Ну ладно, время есть. Да и вы дурочкой, что ли, прикидываетесь? Чтобы такой знаменитой сыщице элементарные вещи объяснять? Позор! Позор! Ну зачем милиции еще один труп? Без вести пропавший – тоже не сахар, но… Самохвалов-то, или Мажор, как вы его называете, нашелся, значит, шанс остается. И вообще. Если бы не ваша тяга к приключениям, вы могли бы себе жить-поживать и дальше. Сами виноваты, уважаемая. Думаете, мне так приятно убивать вас? Я же не маньяк и не киллер. Я нормальный, интеллигентный человек. Ну почему, почему вы сунулись в это дело? Ведь все могло кончиться по-другому. Сначала алкан этот никчемный подвернулся, потом этот плюгавый извращенец, удавивший дебилку с Трикотажки. Оба – полные ничтожества. Ну ладно, художник туда-сюда, он хоть безвредный. Но ведь второй – настоящий вурдалак, по нему так и так тюрьма плачет!

– Вы сами виноваты, – ввязалась я в дискуссию, несмотря на то что у меня зуб на зуб не попадал. – Все лилиями испортили!

– Да, здесь я прокололся, – скрипнул зубами Краснопольский, – а то бы по крайней мере одним трупом меньше было. Но, с другой стороны, разве я мог предугадать, что этого паршивца-душителя так быстро схватят. А так план был великолепный, согласитесь. Как только я услышал про это убийство на Левашовской (от Кошмарова, вы помните, он был у меня в кабинете, и ему по телефону позвонили), сразу понял – это мой шанс. Купил лилии у бомжей…

– А потом пошли на Краюху, нашли там Порфирия и для отвода глаз приобрели у него картину, – продолжила я за него.

– Да, знатная была мазня, – хохотнул Краснопольский, – но взять я ее не мог, как сами понимаете.

– Да, это я понимаю. – Я пыталась играть по правилам, предложенным мне моим кровожадным начальником, хотя, видит бог, это было нелегко. – Я не понимаю другого. Зачем вы убили Ольгу.

– Да не хотел я ее убивать. Это случайно вышло, – поморщился Краснопольский. – Хотя вот уж кого мне не жаль. Такая стерва! Да, вы даже не знаете, что это она вас подставила. Подослала типа, который наговорил всякой лабуды про чулки да гробы…

– Художника Хлопонина? Я так и думала, что это он! – прикусила я губу.

– Думала она, думала, – передразнил Краснопольский. – Петух тоже думал. Ольга – она дрянь, с людьми, как с подопытными кроликами, обращалась. Когда я пришел к ней в тот вечер, она халат распахнула, а под ним красное белье и черные чулки. И хохочет: как, говорит, я утерла нос этим двум мымрам. Ну я разозлился, она же меня первого под монастырь и подвела. А она в ответ: а это чтобы ты мне место побыстрей освободил! На место она мое целилась, вот ведьма! И этот Хлопонин – тоже хорош, чувствуется, ее выучка. Вздумал меня шантажировать… А вот вы, вы, Марина Владимировна, зря так, зря, потому что к вам я никогда зла не держал…

Я поняла, что вступительная часть подходит к концу, и попробовала отдалить развязку:

– Но… Это… То, что вы задумали, бессмысленно, ведь Жанна все знает.

– А что она знает? – пожал он плечами. – Ничего конкретного. Ведь и вы до последнего не догадывались, что это я. Но могли со временем догадаться, чего не скажешь о глубокоуважаемой Жанне Аркадьевне. К ее же благу, между прочим.

Да, похоже, положение и в самом деле незавидное, мелькнуло у меня в голове, а Краснопольский загасил сигарету и буднично сказал:

– Ладно, достану-ка я лопатку из багажника.

Как будто мы сюда на шашлыки приехали!

– А может, не надо, Юрий Константиныч?.. – позорно заныла я.

– Сам не хочу, но другого выхода нет, – закряхтел этот упырь, выбираясь из джипа.

Мне ничего не оставалось, как податься в бегство. Может, и бессмысленное, как уверил меня Краснопольский, но в самом деле не могла же я спокойно ждать, когда он меня прикончит.

– Помогите! Спасите! Убивают! – разрывала я легкие на морозе, а ответом мне были только эхо да зловещий смех Краснопольского.

Я неслась, не разбирая дороги, чувствуя за спиной тяжелое дыхание Краснопольского, пока не налетела на что-то большое и мягкое. Судя по некоторым признакам, все-таки на человека, а не на медведя. Хотя он и заревел, как зверь, и набросился на Краснопольского.

Но Краснопольский, которому, в сущности, терять было нечего, не дрогнул, а потому борьба была долгой. А может, мне только так показалось. А еще мне показалось, что Краснопольский стал одерживать верх. Но тут из-за самой высокой елки выглянула луна и, словно специально для меня, осветила саперную лопатку, которую выронил Краснопольский. Я подняла ее и замахнулась, но долго не решалась ударить, потому что никак не могла разобрать, кто есть кто, и боялась по ошибке треснуть своего заступника. Но уж когда луна показалась во второй раз, я не растерялась…

Краснопольский сразу отвалился. Я даже испугалась, что убила его. Но тот, второй, наклонился над ним и сказал:

– Живой. Надо его связать, пока не очухался.

– Это… Это?.. – не поверила я своим ушам.

– Я это, я, – пробурчал Новейший.

– С неба, что ли? – вымолвила я, как во сне.

– Из сугроба. У меня же не джип, как у этого гада. Мой «мерс» застрял неподалеку. Хорошо, хоть крики услышал… – А потом прибавил после небольшой паузы: – Не зря, выходит, всю ночь напролет под окнами вздыхал. Хоть на что-то пригодился.

И мы поцеловались. Как в американском кино.