Текст книги "Красное бикини и черные чулки"

Автор книги: Елена Яковлева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 7

Жуткая коробка лежала рядом со мной, на сиденье, а я отчаянно жала на газ. Пока я разогревала машину и буксовала в сугробе, мой первый страх уже успел смениться злостью, и теперь, лихо маневрируя по обледенелой дороге между щедро натыканными вдоль обочины крышками канализационных люков, я мысленно прикидывала, кто бы мог так остроумно подшутить надо мной.

– Ур-рою, ур-рою эту сволочь! – громогласно клялась я себе, намертво вцепившись в баранку, в то время как моя подкорка без устали генерировала свежий адреналин.

Прямо не знаю, откуда этот распроклятый «Мерседес» взялся, вот только что не было и вдруг – нате вам! Я – на тормоз, а он как будто сам на меня задом пятится. В общем, машина заглохла, я зажмурилась, а когда открыла глаза – увидела прилипшую к лобовому стеклу с обратной стороны перекошенную рожу. В буквальном смысле зеленую от злости.

– Куда ты прешь? – поинтересовалась перекошенная рожа.

– Сам куда прешь! – парировала я в излюбленной манере базарных склок.

После чего последовал опять-таки самый что ни на есть традиционный вопрос:

– За сколько права купила?

Я демонстративно заткнула уши, поскольку и так хорошо знала весь джентльменский водительский набор, из которого самое безобидное «женщина за рулем – убийца». Или «обезьяна с гранатой». Или «коза с ядерным чемоданчиком». Могли бы уже что-нибудь новенькое придумать.

Мужик за стеклом какое-то время еще открывал рот, потом, догадавшись, что я принимаю только изображение, начал бесноваться и даже попытался открыть дверцы моей машины, которые я предусмотрительно заблокировала. Потом выдохся, достал из кармана мобильник и стал кому-то названивать.

Я немедленно последовала его примеру. Для начала позвонила в милицию и сообщила, что на меня совершено нападение (а я ни одной минуты не сомневалась, что тип из «Мерседеса» вызывает себе на подмогу мордоворотов), а затем связалась с Жанкой и велела ей предупредить Краснопольского, что я задерживаюсь по причине ДТП. Дескать, пусть пока не увольняет. Жанка, конечно, раскудахталась, мол, что да как, но я отключилась и, внутренне напружинившись, стала ждать дальнейшего развития событий.

А оно, это развитие, оказалось не совсем таким, как я предполагала. Прежде всего потому, что вместо ожидаемых мною мордоворотов возник самый что ни на есть банальный инспектор ДПС и, глядя на меня добрыми голубыми глазами, вежливо постучал в ветровое стекло.

Я вздохнула и откупорилась.

– Младший лейтенант Евдокимов, – рьяно козырнул инспектор и, чуть склонившись, участливо осведомился: – Значит, нарушаем? – Ну и, само собой, попросил водительское удостоверение.

– А почему сразу я? – Я решила отстреливаться до последнего патрона.

– А вы выйдите и посмотрите, – предложил на редкость вежливый младший лейтенант.

Ну вышла я, посмотрела. Задний бампер злополучного «мерина» висел на соплях, но и передний бампер моей «десятки» выглядел нисколько не лучше.

– Почему дистанцию не соблюдаем, гражданка Соловьева? – Инспектор заглянул в мое удостоверение. Один раз сверил фотографию с оригиналом, потом второй, после чего и впал в некоторую задумчивость.

Я быстро разобралась в ее причинах и самоуверенно затарахтела:

– Кто не соблюдает? Это он меня подрезал!

– Да не подрезал я! – истошно завопил безутешный хозяин «Мерседеса». Надо сказать, он был уже не такой зеленый, как вначале. Наоборот, заметно порозовевший от морозца. – Ну зачем вы обманываете?

– Я? Обманываю? – Я жалобно посмотрела на молоденького инспектора.

Он почесал затылок под шапкой-ушанкой и попробовал нас замирить:

– Ну что… Я, конечно, могу составить протокол, но, может, вы сами договоритесь? Авария небольшая, повреждения незначительные… А, Марина Владимировна?

– Хорошо, пусть оплатит мне ремонт, и я сниму свои претензии.

– Дурдом какой-то! – тут же взвился тип из «Мерседеса». – Это вы мне должны ремонт оплатить.

Младший лейтенант только руками развел, а тут и милицейский «уазик» подскочил. Из него резво выпрыгнули два блюстителя в камуфляже и остановились в замешательстве:

– Ну, кто тут на кого напал?

Я поняла, что дело принимает рискованный оборот, и, вцепившись в рукав ни о чем не подозревающего владельца «Мерседеса», тихо, но убедительно сказала:

– А давайте все с глазу на глаз обсудим.

– А я чего уже полчаса добиваюсь! – К моему удивлению, он не стал лезть в бутылку, при том что в его положении это было бы вполне логично.

– Ну вот, мы уже договорились, – обрадовала я подрастерявшегося младшего лейтенанта.

Он-то, конечно, не возражал, а вот камуфлированные уперлись рогом. Чтобы их переубедить, мне даже пришлось пустить в ход неприкосновенные запасы природного обаяния. Как выяснилось, сильно залежавшегося и местами потраченного молью.

В конце концов голубоглазый инспектор догадался нашептать им на ушко, что я и есть та самая дура из передачи про маньяков. Блюстители дружно ухмыльнулись и, недвусмысленно переглядываясь, забрались в свой обезьянник на колесах.

– Ну, как будем договариваться? – спросил тип из «Мерседеса».

– Как-как, – буркнула я. – Денег у меня с собой нет. Дома – тоже. Могу собрать в ближайшие день-два, а пока, если хотите, расписку напишу.

– Расписку? – Он приподнял брови. – А может, сначала определимся с ущербом? Съездим на станцию техобслуживания, там скажут, сколько.

Я подумала и согласилась:

– Ладно, только сначала заедем ко мне на работу. Нужно предупредить начальство, а то меня точно уволят.

– Идет, – согласился подозрительно сговорчивый тип из «Мерседеса».

До Дома радио мы добрались без приключений. Я впереди, он за мной. Только уже на стоянке небольшое происшествие случилось. Когда я вылезла из машины с сумкой на плече и проклятой коробкой под мышкой. Так вот, если вы не забыли, она была плохо завязана, а тут еще я, как нарочно, поскользнулась и чуть не растянулась во весь рост. Точнее, непременно бы растянулась, если бы тип из «Мерседеса» не поддержал.

Ладно, как бы там ни было, но я устояла, а вот коробка выпорхнула из моих рук, аки птица, розовая ленточка в одну сторону, красный лифчик – в другую, а трусики – и вовсе в третью. От неожиданности я потеряла дар речи, стою и смотрю, как этот реквизит маньяка красуется в сугробе. А тип из «Мерседеса» прислонил меня к моей «десятке» и, ни слова не говоря, собрал все это хозяйство, засунул в коробку – ну, только ленточкой не перевязал – и вручил мне. Торжественно, как старинную реликвию. Я так и заалела, сильнее красных трусиков на снегу.

* * *

– Вот, полюбуйся! – швырнула я коробку Жанке на стол.

– Это что такое? – Она почему-то принюхалась.

– Открой и посмотри!

Жанка пошуршала упаковочной бумагой и присвистнула:

– Ничего себе!

– Эту дрянь мне сегодня под дверь подкинули! – брезгливо поморщилась я.

– Шутишь… – Жанка глупо ухмыльнулась.

– Я-то как раз не шучу. Я мечтаю найти шутника, который мне ее подбросил. И если это твой маринист…

– Да ты что! – Жанка замахала руками, как ветряная мельница своими лопастями. – Окстись! Зачем ему? И потом, ты хоть представляешь, сколько это стоит? У него таких денег отродясь не водилось. А если бы и были, он бы их сразу пропил.

– Думаешь? – Я заколебалась.

– Да, конечно! – воскликнула Жанка. – Это же очень дорогое белье. Даже французскими духами пахнет! – Для пущей убедительности Жанка выхватила из коробки трусики и потрясла ими перед моим носом. – Ой, а смотри, это же как раз на меня! – Жанка приложила их к себе. – Точно!

И верно. Я только сейчас заметила, что размерчик-то того, несколько великоват.

– Черт! – Я еще раз самым внимательнейшим образом изучила коробку на предмет обнаружения в ней записки или чего-нибудь подобного – вдруг и в самом деле она не мне предназначалась, – но ничего не нашла. Разозлившись, швырнула ее на пол. – Нет, но что за свинство! Присылают всякую дребедень, а ты потом места себе не находишь. Да я, может, из-за этой коробки чуть не разбилась!

– Ой! – Жанка сделала озабоченную физиономию. – Ты меня этим барахлом совсем с толку сбила. Что случилось-то? В кого ты врезалась?

– В «Мерседес», – буркнула я.

– Да что ты! – Жанку перекосило от ужаса. – И сильно?

– Не очень, но мне хватит. Ты же знаешь эти иномарки. Одно зеркало стоит пол-«жигуля».

– Это точно, – пригорюнилась Жанка, – а этот, ну тот, из «Мерседеса», сильно наезжает?

– Пока не очень, – я выглянула в окно, – ждет меня. Чтобы ехать на сервис, ущерб оценивать.

– Я с тобой! – тут же вызвалась Жанка. – А то еще завезет куда-нибудь…

– Да вроде он не похож на такого, – пожала я плечами.

– А маньяки, между прочим, ничем не отличаются от обычных людей, – многозначительно заметила Жанка.

– Тебе видней, – намекнула я на мариниста, но Жанка не отреагировала.

Собрав с полу содержимое коробки, мы засунули надушенные тряпки в стол и пошли к Краснопольскому отпрашиваться. К моему удивлению, он не только не стал чинить нам препятствий, но даже надавал кучу полезных советов. На предмет, как себя вести в подобных случаях. А окончательно добил он нас тем, что велел при малейшем сомнении немедленно звонить лично ему.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросила Жанка уже в коридоре.

– Чудны дела твои, господи! – Это все, что я могла сказать в ответ. А через минуту прибавила: – Но звонить я ему все равно не буду. Даже если тип из «Мерседеса» порежет меня на куски.

Звонить нам, впрочем, и не понадобилось. Поскольку оценка причиненного мной ущерба прошла чинно, степенно и без эксцессов. Сумму, правда, в автосервисе насчитали приличную, но не такую, чтобы квартиру продавать. Хотя и вполне достаточную для того, чтобы залезть в долги по самые уши. При том, что мне еще ни разу, сколько я себя помню, не удавалось из них вылезти.

И с пострадавшим мы расстались чуть ли не дружески, обменявшись визитными карточками. В ту, что досталась мне, Жанка тут же впилась, как клещ, чуть руку мне не вывихнула. А пополнивший сплоченные ряды моих кредиторов владелец синего «мерина» внимательно ознакомился с моей визиткой и пообещал непременно позвонить мне на днях.

Да уж, кто бы сомневался. Теперь он вцепится в меня бульдожьей хваткой и будет терзать, пока я ему не оплачу стоимость нового бампера до копейки. Видели бы вы, какими глазами он смотрел на свою поруганную святыню, чуть слезами не умывался. А чего страдать, бампер ведь от английского «bump», что значит «удариться, стукнуться». Впрочем, эти новые русские богачи такие крохоборы, каких свет не видывал. Разве им втолкуешь, что автомобиль не роскошь, а средство передвижения.

Теперь о Жанке. Эта всю обратную дорогу обмусоливала доставшийся ей трофей – визитную карточку крутого сквалыги, – донимая меня идиотскими вопросами типа:

– Слушай, а ты не знаешь, что такое ООО «Ультра»?

– Без понятия, – бурчала я, стараясь не отрывать взгляда от дороги. Не хватало только мне еще в кого-нибудь втюхаться.

Потом пошли комментарии:

– А знаешь, он ничего. Видный мужик. В моем вкусе.

От неожиданности я чуть баранку не потеряла:

– Да ну. А как же твой маринист?

– Ну, одно другому не мешает, – загадочно молвила ветреная Жанка и снова вперилась в эту дурацкую картонку. – Кирсанов Владислав Николаевич… Нет, ни разу раньше не слышала. А звучит неплохо.

– Ну все, хватит лирики, – оборвала я разомлевшую Жанку. – Скажи-ка лучше, твой Айвазовский дома сидит или шляется где?

– А что?

– Потолковать с ним хочу.

– Если ты насчет белья, – тут же раскудахталась Жанка, – то зря время потеряешь. Ни при чем он тут. Зуб даю, ни при чем!

– Поберегла бы лучше зубы, еще пригодятся, – посоветовала я ей.

ГЛАВА 8

С Жанкиной помощью Порфирий обнаружился на этюдах. Или на пленэре. Как вам больше «ндравится». На берегу грязной городской речушки с незамысловатым народным названием Вонючка. Как она именуется в действительности, вам не скажет никто, поскольку на городском плане, который я собственными глазами видела в мэрии, она попросту отсутствует. Некоторые утверждают, что начало свое Вонючка берет в городской канализации, и я, честно говоря, не взялась бы с ними спорить. Не такой уж я знаток в краеведении.

Так вот, Порфирий сидел на берегу никогда не замерзающей и заметно парящей на морозце Вонючки и неутомимо пачкал закрепленный на мольберте холст. Наверное, очередной шедевр малевал. Само собой, на морскую тематику, как и полагается настоящему художнику-маринисту. Что касается Вонючки, то она, надо полагать, служила источником Порфириева вдохновения. За неимением моря-окияна. А наша губерния, чтоб вы знали, находится в сугубо континентальной степной зоне.

– Семь футов под килем! – поприветствовала я согбенную спину мастера.

Наш Айвазовский обернулся, близоруко сощурился и не без труда опознал нас с Жанкой:

– А, девчонки!

– И что же это будет? – Я, чуть отступив, полюбовалась его мазней. – «Девятый вал» или «Чесменское сражение»?

– А черт его знает, – махнул рукой непризнанный гений, – что получится, то и будет. – И попросил закурить.

– А вриглю не хочешь? – Жанка полезла в свой картофельный мешок.

– Как раз вриглю я и не хочу, – закочевряжился наш доморощенный Айвазовский и подобострастно уставился на меня.

Я вытряхнула сигарету из лежащей в кармане пальто пачки «Мальборо» в обтрепанный рукав Порфириева бушлата и достала из сумки зажигалку.

Порфирий жадно затянулся и сразу разомлел:

– Ой, спасибо вам, девчонки! А то я тут слегка окоченел. – И тут же затребовал новых милостей от природы: – А пивка случаем не найдется?

– Нет, не найдется, – сурово отрезала я и попыталась рассмотреть в его мутных глазках нечто большее, чем неизбывное желание выпить за чужой счет. – Лучше признайся, пока не поздно, ты мне никаких подарков не делал?

Жанка поджала губы и замотала головой, как корова, отгоняющая слепня, а Порфирий сделал на редкость глубокомысленную мину:

– Это в каком смысле?

– В самом прямом. – Я намеренно нагнетала обстановку.

Порфирий только заморгал глазенками, а подувший со стороны Вонючки свежий ветерок донес густой запах дерьмеца.

Я зажала нос и скомандовала:

– Пошли к машине.

Жанка и Порфирий послушно заковыляли вслед за мной.

– И в какой раз ты это видишь? – Я разложила на капоте красные гипюровые подштанники.

– В первый, конечно, а что? – выпалил Порфирий и перевел взгляд с капота на держащийся на соплях бампер. – С кем это ты так хорошо поцеловалась?

– А с тобой. На дороге. Той ночью, помнишь? Ну, после знаменитой передачи.

– Да ну? – несказанно удивился Порфирий и на всякий случай ощупал свой лоб.

– Это шутка, – встряла Жанка. – Правда, Мариночка?

– Правда, – холодно подтвердила я и поинтересовалась у Порфирия: – А тебе моя шутка понравилась?

– А че, нормальная шутка, – бесхитростно отозвался тот.

– А мне твоя – нет! – Я снова сделала резкий выпад в надежде, что неказистый объект Жанкиных грез не выдержит и расколется.

– Да не он это, не он! – не выдержала как раз Жанка. – Ты же видишь, он не врубается!

Я покосилась на Порфирия. Что и говорить, физиономия у него была обалделая. И челюсть заметно отвисла. В принципе в глубине души я уже почти согласилась с тем, что прямого отношения к этой проклятой белой коробке Жанкин забулдыга не имеет, но как насчет опосредованного? Разве не он запустил в прямой эфир замечательную фенечку про красное бикини, черные чулки и экстремальный секс в ореховом гробу?

– Да, это не он, – процедила я сквозь зубы, – а как же тогда исповедь маньяка?

Порфирий повесил на грудь свою буйну голову с обширными лобными залысинами и гулко стукнул себя кулаком в диафрагму, да так, что из бушлата пыль повалила:

– Бес меня попутал, девки! Помутнение нашло!

– Ага, как же, про беса мы уже слышали, – зыркнула я на Жанку.

– Ну честно, – заканючил Порфирий, – вот тут помню, а тут не помню. Провал. Черная дыра. Ну собирался я к вам идти, все чин-чинарем, побрился, одеколоном освежился, носки чистые надел – как сейчас перед глазами. А дальше – картина не подлежит восстановлению. Что-то брезжит, но в сплошном тумане. Главное – никогда такого и в мыслях не держал, про гроб там и прочее. Этот следователь, Кошмаров, блин, ну и фамилия, все напирал… Дескать, это подсознание, сокровенные мысли… А у меня, может, самая сокровенная мысль – Жанку в голом виде написать, а других сроду и не было.

– Ты же маринист, Порфирий, – напомнила зардевшаяся Жанка.

– Ничего, он тебя на фоне моря намалюет в виде русалки, – фыркнула я и сгребла с капота присланные мне утром причиндалы. Сунула обратно в коробку и бросила на заднее сиденье.

– А че, запросто! – взбодрился Порфирий. – А хотите, сделаем групповой портрет. Будете вдвоем позировать.

– Нет уж, только без меня, – решительно запротестовала я. А то кто его знает, этого идиота, возьмет и правда намалюет. По крайней мере одну свинью он мне уже подложил, так что ему помешает подложить вторую? И как я только купилась на Жанкины посулы, убей бог, не пойму. Выходит, если на кого и нашло затмение, так это на меня. Впрочем, моему падению предшествовали некоторые объективные обстоятельства. Во-первых, Краснопольский требовал рейтинга, во-вторых, эта затянувшаяся склока с ныне покойной Пахомихой так меня измотала, что я слегка утратила чувство реальности. И Жанке надо отдать должное, уж какой она была сладкоголосой, с утра до вечера пела:

– Нет, ты включи телевизор и посмотри эти так называемые ток-шоу. Ведь сплошные подставы! Для каждого свой рояль в кустах заготовлен. И ничего, народу нравится. Рейтинг – во, ведущие бабки заколачивают, тебе и не снилось. А обленились как, совсем мышей не ловят. Одни и те же рожи из одной передачи в другую перепрыгивают. В этой он внебрачный сын Майкла Джексона, в следующей специалист по общению с душами усопших… Ой, да что там далеко ходить. На днях включаю первый канал. Естественно, очередное ток-шоу идет. Ведущий говорит: «Знакомьтесь с нашей героиней. Ее зовут Оксана». А я смотрю-смотрю, уж больно мне эта облупленная героиня кого-то напоминает. И тут до меня доходит: это же Венерка, мы с ней на одном курсе учились. Понимаешь, Венера! А у них – Оксана.

Я отбивалась довольно долго. Сначала решительно отвергала саму идею. Потом напирала на то, что подставы тоже нужно уметь организовать. Не будем же мы бегать по улице и зазывать себе кого-нибудь ну хотя бы на роль того же внебрачного сына Майкла Джексона. Тогда-то и возникла кандидатура мариниста. С Жанкиной подачи, разумеется.

– А что, – заявила эта провокаторша, – Порфирий – мужик нормальный, вполне сгодится для затравки. Составим ему текст, он его оттарабанит, а дальше народ сам косяком пойдет. Да что, у нас в губернии придурков мало, что ли?

Ясное дело, с последним спорить было трудно. Чего другого, а этого добра хватает. В смысле придурков. Вон ведь, Краснопольский нашу передачу уже три дня как прихлопнул, а контингент, на который так рассчитывала Жанка, все звонит и звонит. Ну просто масса желающих излить душу в прямом эфире, спрятавшись за ширмой. Одна беда – ток-шоу накрылось, поскольку Жанкина подстава – Порфирий своими зубодробительными откровениями зарубил идею на корню.

А впрочем, хватит о грустном. Перейдем к печальному. Ведь если Порфирий в ту ночь сладко похрапывал на рыхлом Жанкином плече, то, значит, кто-то другой ловко воспользовался его замечательным «ноу-хау». И прикончил Пахомиху? Бред! Получается, что Порфирий вызвал в ком-то приступ агрессии? Так бывает? А черт его знает. Я же знаю одно: следователь Кошмаров первым делом засадил в кутузку именно Порфирия, и тот наверняка парился бы там и по сей день, не ввяжись в эту историю Жанка.

Я снова исподтишка приценилась к худой и нескладной фигуре Порфирия, пытаясь разглядеть в нем какие-то особенные признаки замаскированного маньяка. Ну хищное что-нибудь или зловещее. Однако увидела только смешное. Интересно, а маньяки бывают смешными, как вы думаете?

– Девки, а деньжонок не подкинете? – снова возник потенциальный маньяк. – Совсем на мели сижу.

– А что, творчество не кормит? – поинтересовалась я из чистой любознательности.

– Не-а, – горестно вздохнул Порфирий. – Народ пошел дремучий, малокультурный, в настоящем искусстве ни шиша не понимает. Им подавай массовую культуру.

– А ты, конечно, гордый, на массовую культуру несогласный, – резюмировала я. – Предпочитаешь шедеврами пробавляться. А зря. Пейзажи нынче не в ходу, особенно морские. Сейчас другие направления в живописи популярны. Боди-арт, например. Слышал про такой?

– Это когда голых баб расписывают, как пасхальные яйца? – уточнил горе-маринист и подмигнул Жанке. – Жанулька, а давай я тебя разрисую? Но предупреждаю, тематика будет морская.

– Не выдумывай! – хохотнула польщенная Жанка и привычным движением забросила в рот очередную вриглю.

– А какой холст пропадает! – Порфирий попытался обхватить руками давний объект своих вожделений.

Что верно, то верно. На Жанке при желании можно целую океанскую флотилию намалевать, и еще место останется.

И вообще повеселились мы изрядно, хотя происхождение белой коробки с красным бикини так и осталось невыясненным.

– Ты со мной или останешься? – спросила я Жанку, устраиваясь за рулем.

Жанка посмотрела на Порфирия, как бы испрашивая у него совета. Уж не знаю, какие авансы она разглядела на его пропойной роже, но выбор сделала не в мою пользу. Впрочем, я не сильно расстроилась. Пожелала этой сладкой до оскомины парочке приятного времяпрепровождения и двинулась домой. Впереди у меня был не самый лучший в моей жизни вечер, поскольку вопрос, где я возьму денег на новый бампер для «Мерседеса», все еще оставался открытым.

* * *

После непродолжительных, но тяжких раздумий я пришла к неутешительному выводу, что деньги придется выклянчивать у Дроздовского. У того, который был перед Прониным и которого, по версии следователя Кошмарова, мы не поделили с покойной Пахомихой. Этот самый Дроздовский – член правления банка, и тыща-другая баксов прорехи в его бюджете не сделают, но зато он и самый нудный из всех, на кого я когда-либо западала. Что касается остальных, то к ним я тоже могла обратиться с подобной просьбой, по крайней мере чисто теоретически, да что толку – они на нуле. Пронин вон даже лыжи с меня среди лета стребовал.

Сотовый Дроздовского не отвечал, а по домашнему мне отозвался милый и нежный девичий голосок. Я растерялась и бросила трубку, хотя странного в том, что у Дроздовского завелась подружка, в общем-то, мало. Он же здоровый молодой мужик, к тому же при деньгах. Вот если бы у него завелся дружок, тогда другое дело.

И все же, как это ни странно, я ощущала себя уязвленной. Уж не потому ли, что этот паршивец Дроздовский при нашем расставании очень убедительно живописал гамму переживаемых им на тот момент чувств? Ох сколько же там было слов, и все сплошь – эпитеты и метафоры. И гиперболы, как теперь выяснилось. Во всяком случае, памятная фраза о том, что «я прошлась по его душе напалмом, и цветок любви в ней больше никогда не расцветет», – явно из их разряда.

Осмыслив случившиеся с Дроздовским перемены и с горечью констатировав, что «цветок любви» в его душе, судя по нежному голоску на проводе, не только зацвел махровым цветом, но и вовсю колосится, звонить ему второй раз я так и не решилась. Лучше позвоню ему завтра на работу. А то, не дай бог, Дроздовский разобидится на меня за то, что нарушаю любовную идиллию или его новая пассия окажется ревнивой – а это очень даже вероятно, – и тогда никакой материальной поддержки со стороны бывшего воздыхателя мне не видать, как своих ушей.

Беда в том, что, отложив добывание денег на проклятый бампер «Мерседеса» на завтра, я понятия не имела, какие передряги ждут меня впереди. Такие, что я про все забыла: и про Дроздовского, и про деньги, и про все свои долги… Ажурные черные чулки – вот, что я нашла за дверью собственной квартиры на следущее утро!