Текст книги "Призрачное счастье"
Автор книги: Елена Веснина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
– А почему так торжественно? Извините, Олег Иванович, это я хочу у вас спросить, а можно как-нибудь выяснить, кто отец или отцы наших девочек? Ну, Катюшки и Лёлечки.
– К сожалению, Анечка, к сожалению, пока нет. Косарева ни разу не была замужем. Сейчас мы опрашиваем народ, соседей. Был ли у нее сожитель, извиняюсь, гражданский муж? А может, и не один. Пока послали запрос в колонию, где она отбывала срок. Откуда у нее взялась беременность? Но я ведь не за этим пришел, – решительно прервал он свой монолог.
– А зачем?
– В общем, выходите за меня замуж, Анечка. Вот, – Петров порылся в карманах и достал коробочку с кольцом. – Я, конечно, в этом ничего не понимаю. Что мне в магазине посоветовали, то я и взял.
Анна Вадимовна оторопело таращилась на Олега Ивановича, а тот стоял с протянутой рукой, на ладони его поблескивало обручальное кольцо.
Доминика испуганно вздрогнула – в дверях возник… огромный розовый бегемот! А за ним – улыбающаяся физиономия Борюсика. Доминика в ответ улыбнулась.
– Приве-ет! – замахала она бегемотику. – Какой ты чудный, толстый и смешной. А как тебя зовут?
– Зовут его Борька. И он очень похож на меня. Пусть он дарит тебе хорошее настроение, когда я уйду.
Доминика так устала огорчаться, что несказанно обрадовалась этому розовому и пушистому7 бегемоту.
– Видела меня по телевизору? – спросил Борис.
– Да, здорово смотрелся! Думаю, у тебя появилось немало поклонниц. А за привет – огромное спасибо, ты меня так поддержал… Кстати, а как ты прошел сюда, я же просила никого не пускать? – вспомнила вдруг Доминика.
Борис отмахнулся.
– А какие перспективы у программы?
– Думаю, самые радужные, – Борис задумался. – Только сложно найти симпатичную пациентку для участия в прямом эфире. Это наша новая задумка. Ты чего это загрустила?
– Борюсь, я боюсь, – призналась Доминика. – Меня преследует один и тот же сон. Будто я иду в длинном платье то по лугу, то по берегу моря, то по саду. И вокруг – звенящая тишина. Никаких звуков: трава не шелестит, шума прибоя не слышно. Только детский голос, тихий голосок ребенка. А что говорит, не понимаю. К чему это?
– Видишь ли, в твоей жизни произошли изменения. Они, конечно, не лучшие, однако все-таки изменения. И ты не знаешь, что ждет тебя впереди. Отсюда и голоса непонятные. Сон – отображение твоих страхов, твоего внутреннего состояния, твоей неуверенности. Кстати, лучше всего тебе выговориться. Ну как, поговорим?
– Ты хороший, Борюсь, но легче мне вряд ли станет.
– Ну, может, тебе полегчает от коллективного привета. Вот, держи, целый пакет. Амалия лично передала.
Борис вскоре ушел. Доминика решилась закрыть глаза, но тут приехали Танюша и Юрий Владимирович.
Хорошо, что перевели сюда, значит, дело пошло на поправку! – радовался благородный отец. Увидев бегемота, удивился: – А что это за толстячок симпатичный – друг Серегин?
– Нет, это Борюсик. Мой друг.
– Приветливый малый. Мне такие по душе. Похож на одного издателя. Как же его звали… Да неважно. Только он все время один анекдот рассказывал… Правда, я забыл какой.
– Папа, прости, что перебиваю, – сказала Доминика, – не мог бы ты поговорить с врачом по поводу компьютера и Интернета – чтоб в палату поставить. Хочу поработать немного.
– Да, конечно. Сейчас узнаю. – Отец вышел из палаты, а Доминика быстро и серьезно заговорила с Таней.
– Я не хочу, чтобы о нашем разговоре и договоренности кто-то знал. Возьмите, за ваши хлопоты, – она передала Тане деньги, та спрятала их в сумочку, – отдайте мне кассету. Скажите честно, вы ее прослушали?
– Я переписала ее на диктофон. Вот, возьмите.
– Ценю честность и сообразительность. Напоминаю еще раз – о существовании кассеты не должен никто знать. Ею интересовались? – Доминика внимательно посмотрела на Таню.
– Да.
– Кто? – вопрос Доминики повис в воздухе, так как снова появился Юрий Владимирович.
– Я вам помешал? – сообразил он.
– Ну что ты, папуля! Просто мы здесь о своем, о девичьем, – пыталась изобразить беззаботность Доминика.
– Ну ладно, пощебечите тогда. А я пойду с сестричкой поболтаю. Симпатичная она туг у вас… Вот, помню, в тысяча девятьсот затертом году была у меня одна медсестричка… Огонь. Как же ж ее звали? Танюша… Или Аня. А может – Тоня? Да не важно. Вот это дело было. Пойду, тряхну стариной.
– Так кто интересовался кассетой? – повторила сбой вопрос Доминика.
– Юрий Владимирович, Борюсик и Сергей Анатольевич, – перечислила Таня.
Танюша и Михаил вернулись в Озёрку поздно.
– Миша, закрой дверь, – попросила Танюша, потом положила на столик пачку денег. – Это от Юрия Владимировича, чтобы сообщала все ему. Это от Доминики Юрьевны, чтобы никому ничего не сообщала. А вот тут гонорар от Сергея Анатольевича за то, чтобы о его проказах не узнали ни Юрий Владимирович, ни Доминика Юрьевна.
А ты говорил, не нужно фотографировать. Покупай участок, Михаил, строиться будем.
– Ох, Танюша, как бы нас самих за это не построили – в шеренгу, по стойке «смирно».
– А я обращусь в опекунский совет или куда там надо. Больше ждать милости от природы мы не станем. Будет у нас дом, будет у нас ребеночек, – не слушала его Татьяна.
Доминика просматривала почту, читала открытки сотрудников. Неожиданно она увидела тщательно заклеенный плотный конверт. Она попробовала открыть его, но не получилось. Доминика отложила его, продолжала читать открытки. Но конверт притягивал ее взгляд, словно магнит, уж очень сильно он отличался от пестрых картонок. Доминика не выдержала, взяла его опять в руки.
Зашла медсестра измерить ей давление и сделать вечерние уколы.
– Ой, что это у вас! Какие красивые! Видно, вас в коллективе любят! Это ж надо столько написать! – восхитилась она.
– Простите, у вас не найдется ножниц? – попросила Доминика.
– Конечно, найдутся. Вот, – медсестра протянула Доминике ножницы. Доминика разрезала конверт. Оттуда выпали фотографии, там Юлька выходила из офиса, садилась в машину, выходила у дома Доминики… В углу каждой фотографии стояла дата и время съемки, была фотография, где Юлька выходила из дома Сергея и Доминики. Дата и время – следующее утро. Доминика торопливо запихнула фотографии в конверт. Итак, Сереженька продолжает шалить. Интересно, что он делает сейчас?
А Сергей поднимался по лестнице своего дома. У двери лежал конверт. Сергей поднял его, недоуменно покрутил в руках, вошел в квартиру. Включил свет, разорвал конверт, оттуда выпали те же фотографии с Юлькой. Он замер.
Доминика снова и снова смотрела на фотографии. Одна соскользнула с высокой кровати, и Доминика наклонилась, чтобы ее поднять. Но голова у нее закружилась и… Доминика съехала на пол. Лежа на полу, она едва дотянулась до кнопки вызова.
Вбежавшие врач и медсестра с трудом подняли Доминику, уложили, бросились измерять давление, проверять пульс.
– Вы должны вести себя более осмотрительно! – отчитывал Доминику перепуганный врач. – Ну разве так можно? После операции так мало времени прошло! Нельзя быть такой легкомысленной!
– Я не легкомысленная, я просто хочу побыстрее встать на ноги. И вы мне в этом поможете. Мне нельзя здесь залеживаться, – твердила Доминика.
– Знаю. Приходил ваш отец, просил разрешение поставить в палату компьютер. Ну о каком компьютере и Интернете может идти речь, если вы еще, можно сказать, не выжили до конца! Вы уж простите за резкость, но я за вас отвечаю своей головой, – врач заметил на полу фотографию, поднял, мельком глянул на нее, пожал плечами.
Самвел говорил по телефону, Надежда внимательно слушала.
– Слушай, дорогой, тут такая история вышла – сорвалось дело. Так что ты подожди немного – мы все уладим, – заверял Самвел.
– Нет, это ты меня послушай, дорогой! – заорал заказчик. – Меня все эти понты не интересуют, товар нужен к сроку или вообще не нужен, понятно? Мы за это реальные бабки платим, и нам лажа не нужна!
– Да ты пойми – так получилось. Не наша вина. Но я тебе клянусь – товар будет к сроку. – Самвел осторожно повесил трубку. Взглянул на Надежду. – Если бы не твоя жадность, Надежда, уже давно бы денежки считали. Это придумать надо – потащить девчонок на базар.
– Я знаю, что делаю, – оборвала она. – Девчонки – золотое дно. Одна Лёлька мне за три месяца машину делала. Если бы не крайняя нужда, не стала бы я связываться с твоим заказчиком, а потихоньку доила бы и доила наших лоховатых граждан.
– А чего ж связалась? – возмутился Самвел.
– Мне долго ждать некогда. Я хочу свалить отсюда. Навсегда. Мне деньги нужны сейчас и все разом. Много.
– Слушай, Надежда, я хотел спросить, а тебе не жалко, ведь это все-таки твои дети? Ты же понимаешь, что заказчик за этот товар такие бабки пообещал не для того, чтобы их из соски кормить?
– Знаешь, как говорят: я тебя породил, я тебя и продам, – зло рассмеялась Надежда.
Юрий Владимирович поехал к Борису.
– Слушай, Борюсик, у меня сенсационная новость! – с порога заявил он.
– Почему вам лучшие мысли приходят в голову или поздно вечером, или рано утром? Это что, особенность всех литераторов? – устало спросил Борис.
– Да, друг мой, мы, творческие личности, бодрствуем не по распорядку дня, а по вдохновению, – заявила творческая личность.
– Но я-то не творческая личность! Только принял снотворное, закрыл глаза, тут вы… – тяжело вздохнул Борис.
– Ничего, сейчас ты их широко откроешь! Я был у Никуши.
– Вот новость-то! Я тоже, и что?
– Помнишь, она нам все время говорила о частичной потери памяти…
– Ну да, помню, – зевнул Борис. – Это называется травматической амнезией. Пройдет, я консультировался со специалистами. Обычно нужно время и спокойная обстановка. Все это у Ники есть. Она обязательно вспомнит.
– Да ты меня не понял! – закричал Юрий Владимирович. – Она жаловалась на потерю памяти, а у Тани, горничной из Озерки, спросила – кто интересовался кассетой из ее телефона. Молчишь? Вот так же и я обалдел, когда услышал это.
– Юрий Владимирович, только не говорите, что вы подслушивали. – Борис уже окончательно проснулся.
– А я и не подслушивал, – возразил Юрий. – Я собирал информацию, творчески ее переосмысливал и понял, что она – оглушительная. Ника все помнит. И она не хочет, чтобы мы знали, что она все помнит. Ника подозревает, что кого-то из нас может заинтересовать, что с ней на самом деле произошло. Теперь остается узнать: кого из нас она опасается?
– И кого же? – недоумевал Борис.
– Я как отец отпадаю. Сергей как муж тоже…
– Так что, остаюсь один я? – изумился Борис.
– Да, мой понятливый друг, – восторженно завопил Юрий Владимирович. – И ты мне должен рассказать, почему Никуша тебя боится?
Петрову позвонили домой:
– Пришел ответ на ваш запрос по Косаревой. Вам прочитать или завтра посмотрите?
– Завтра утром занесешь, пока зачитай самое важное. Поведение, кто на свиданки приходил.
– Так… Поведение примерное, потому и освобождена досрочно. За примерное поведение обычно чаще разрешают посещения… Так вот: к Косаревой все время приезжал один человек: Топорков В. М., житель поселка городского типа Радужный.
Петров сжал трубку в руке, подумал, и вдруг его осенило! Он вспомнил неприятного посетителя в кабинете у Анны Вадимовны!
Петров взволнованно вскочил:
– Пробейте мне этого Топоркова В.М. Нужен адрес в Радужном. Это – срочно.
Через десять минут ему перезвонили:
– Топорков Виктор Мефодьевич. Прописан по адресу: Радужный, Луговая, 37, частный дом. Там же и проживает. Числится истопником в бане.
Утром к Доминике пришла Амалия.
– Доброе утро, Доминика Юрьевна. Пшепрашам, как говорят поляки, за ранний визит, но дело прежде всего, – бодро начала Амалия.
– Конечно, конечно, я вполне готова адекватно воспринимать информацию, – закивала Доминика. – Что у нас стряслось?
– Понимаешь, Ника, пока ты в больнице, есть решение назначить временно исполняющей обязанности меня. – Амалия замялась, но лишь на секунду. – Ты как генеральный директор возражать не будешь?
– Почему я буду против? Фирма должна работать даже во время болезни гендиректора. Честно говоря, другой кандидатуры, кроме вашей, я в подобной ситуации не вижу. Как у нас дела? Что партнеры?
– Они ничего о тебе не знают. Надеюсь, мне простительна эта маленькая ложь? – подняла брови Амалия.
– Я бы назвала это иначе – производственной необходимостью. Или ложью во спасение, – Доминика говорила, не глядя на Амалию. – Вокруг меня вообще много лжи. Одной больше, одной меньше…
– Прости, не совсем поняла… – удивилась Амалия.
Доминика очнулась:
– Спасибо за витамины. Вы вообще закормили меня лекарствами. Тут на целый госпиталь хватит. Можно больным раздавать.
– Мне врачи сказали, что болезнь нужно лечить по горячим следам, тогда эффект будет сильнее. Мой жизненный опыт подсказывает, что они по-своему правы, – Амалия запнулась. – Только… Только душевные страдания не терпят горячей головы. Холодная трезвая голова – лучший советчик в сложной жизненной ситуации.
– Это мудро. У меня складывается впечатление, что вы знаете больше, чем говорите. Только я ничего не знаю. И ничего не помню, – покачала головой Доминика.
– Если ты забыла все неприятности – это подарок судьбы, а не наказание, – возразила Амалия.
– Вы умеете утешить. Ну, а как там наш женский коллектив? – Доминика даже улыбнулась. – Небось, сплетничают?
– Я обычно пресекаю их пересуды, – холодно сообщила Амалия.
– Не будьте с нашими девушками слишком строгой, – попросила ее Доминика. – Они растрогали меня своими открытками. А Юля, так я понимаю, сильно занята?
– Юля? – удивилась Амалия.
– Открытки от нее не было, – объяснила Доминика.
На дверях «СуперНики» красовались новые таблички: на кабинете Доминики – «Генеральный директор Гжегоржевская Амалия Станиславовна», у Сергея – «Зам. генерального директора по маркетингу Никитин Сергей Анатольевич».
Сергей, забыв об осторожности, орал на Юльку, показывал ей фотографии:
– За тобой следили, а ты, корова, не заметила! Голову потеряла. Да и есть ли у тебя голова?!
– Давайте договоримся: мы вместе потеряли голову, – оборвала Юлька. – Если бы вы предупредили, что мы, играя в любовь, играем еще и в шпионов…
– Лучше подумай, кому это нравится копаться в чужом грязном белье. Это сделал кто-то из своих. Ладно бы всю эту мерзость получил только я. Доминика очнулась… Где гарантия, что она не получила такой же пакет? – схватился Сергей за голову.
– И вполне может указать вам на дверь. И не только из уютного семейного гнездышка, но и из не менее уютного бизнеса, – позлорадствовала Юлька.
– Вот, значит, как ты заговорила… – шипел Сергей, злобно глядя на Юльку.
– Я только повторяю, о чем давно уже шепчутся в офисе. Успешная и красивая женщина вытащила вас, представителя низших слоев населения, из грязи. Отмыла, высушила, к себе в постель положила, работой обеспечила. А вы вместо того, чтобы арбайтен, принялись айне колонен марширен, цвайне колонен шпацирен.
– Юлька, это ты мне говоришь? – задохнулся Сергей.
– В случае чего я под присягой заявлю, что вы принудили меня к сожительству. Угрожали с работы выгнать. И знаете, кому поверят? Мне. Я женщина – раз, – Юлька принялась загибать пальцы, – малообеспеченная – два. А вы Большой Босс. Ситуация классическая.
Сергей рассматривал подарки, принесенные Нике. Он рассматривал их внимательно, долго, чтобы скрыть некоторую неловкость. Ника внимательно за ним следила, молчала. Сергей показал на розового бегемота:
– Вижу, тебе скучать не дают. Что за зверь? Как зовут?
– Борюсик.
– Борюсик принес, или ты это животное так назвала из-за поразительной внешней схожести?
– И то и другое, – ответила Доминика, не вдаваясь в подробности.
– А это что тут такое с виду полезное? – бодренько спрашивал Сергей. – Витамины? Стоп, сейчас угадаю, кто принес. Железная Амалия, угадал?
– Амалия Станиславовна, – сухо поправила Доминика.
– Это что за поздравления?
– Открытки. Девушки с работы передали. Ты ничего не замечаешь? – наконец не выдержала Доминика.
– Ну? – Сергей сообразил. – Да, от меня ничего. Послушай, Ника, меня к тебе не пускали. Потом я мотался по городу, решал проблемы. Я приносил цветы, они не взяли.
– И где цветы? Выбросил? Или подарил их кому-нибудь? – горько скривилась Доминика.
– Не понимаю, к чему эти упреки, – Сергей начал раздражаться. – В конце концов, дело не в том, куда я дел букет, пропади он пропадом.
Дело в том, что я не знаю, куда деть себя. Простить себе не могу, что поехал с немцем, а не с тобой.
– Кстати, ты не поможешь мне вспомнить тот злополучный вечер? Я поехала в Озерку. Вроде бы мне кто-то звонил. И этот звонок меня куда-то сорвал. Вот отсюда начинается темнота. Это не мог быть ты? Что ты делал в тот вечер?
– Значит, тебе кто-то позвонил и что-то сообщил? Я же говорил. Я уехал на банкет. Потом наша Юлька начала активно приставать к герру. Там ситуация двусмысленная возникла. Все-таки он деловой партнер. А наша фирма не эскорт-сервис…
– Ты приревновал секретаршу к немцу? – подняла брови Доминика.
– Перестань, Никуша. Я просто решил увести эту грешницу от греха подальше.
– Для другого греха? – вырвалось у Доминики.
– Слушай, что с тобой сегодня? – нервно дернулся Сергей. – Ты так поворачиваешь наш разговор, что я вынужден все время оправдываться.
– Не оправдывайся, скажи правду. Куда ты отвез Юльку?
– Эту дурочку Юльку я отвез домой. Ника, мне надоела глупая ситуация, в которой я оказался, – по-настоящему рассердился Сергей.
– Хорошо, что ты это понимаешь. Надо бы спросить Таню, нашу горничную из Озерки. Может быть, она поможет эту ситуацию прояснить. Она может знать о той ночи что-то такое, чего не знаешь ты, – заметила Доминика.
– Я отпустил ее с мужем пораньше, – напомнил Сергей. – Зная, что мы задержимся после презентации.
– Правильно, – согласилась она. – А с утра Таня уже занималась уборкой в доме. Я пытаюсь разобраться, кто из нас кому звонил той ночью. Может, я набирала тебя по мобильному? По логике вещей, позвонить мне должен был ты. Разве ты при всей своей тогдашней занятости не захотел узнать, как я добралась домой?
– Дорогая, тебе не кажется, что у нас не беседа супругов, а банальный допрос? – Сергей пытался прекратить тяжелый разговор.
– А почему ты так разволновался? Просто я не нашла своего мобильного. Из побитой машины выгребли все и отдали папе. Он проверял – телефона нет. Тебе не кажется это странным? – Доминика пристально посмотрела на Сергея.
В это время у Сергея зазвонил мобильник. Сергей глянул на экран – звонила Танюша.
– Что случилось? – спросила Доминика. – Ответь, тебе звонят.
– Это всего-навсего наша горничная, – поджал губы Сергей. – Вряд ли что-то важное.
– Ты не хочешь говорить при мне? Прости, выйти не могу. Если у вас с горничной от меня секреты – выходи сам.
Танюша отключилась, и Доминика внимательно посмотрела на Сергея:
– Так. Похоже, она чего-то испугалась.
Снова зазвонил телефон. Это была Таня.
– Сергей Анатольевич, можно поговорить с Доминикой Юрьевной? – виновато попросила она. – Здравствуйте, Доминика Юрьевна. Связь прервалась. Я не хотела беспокоить вас в больнице по пустякам. Я нашла в холодильнике продукты, срок годности которых истек. Не посоветовавшись с вами, я не имею права ничего выбрасывать. Как мне поступить?
Это звучало глупо, но Танюша ничего умнее не придумала.
Амалия решительно принялась наводить порядок в фирме.
– Вы все уж знаете, что я временно исполняю обязанности госпожи Никитиной. Ее состояние дает мне основания полагать, что временно – это не на неделю и даже не на месяц, – объявила она сотрудникам. – Вам, госпожа Полонская, – Полонской была Юлька, – хочу напомнить, что вы – секретарь директора уважаемой фирмы. Ваше рабочее место – наша визитная карточка. Потому орднунг юбер аллес – порядок превыше всего. Модные журналы со стола убрать. Лишнюю косметику с лица – тоже, длина юбки – до колена. Вы секретарь, а не барышня по вызову.
– А дышать можно? – хмуро поинтересовалась Юлька.
– Очень смешно, госпожа Полонская, – скривилась Амалия. – Кстати, посторонние разговоры с этой минуты не допускаются. Болтовня по телефону – тоже. Вы приходите на работу вовремя и записываете всех в журнал.
– Какой журнал? – не поняла Юлька.
– Который вы же и заведете. Время прихода и ухода каждого сотрудника с этой минуты будет фиксироваться в специальном журнале. Если у кого-то будет за неделю три опоздания, это отразится на заработной плате. В конце каждого дня журнал просматриваю я. Понятно? Теперь вы, госпожа Тихонова, – Амалия повернулась к Людмиле. – Хождение по кабинетам в рабочее время запрещается, если оно не вызвано производственной необходимостью. Обсуждение нарядов и других сотрудников за бесконечными распитиями кофе запрещается. Это, кстати, касается всех.
– Значит, кофе пить нельзя? – пискнула Людмила.
– Только в специально предусмотренное для этого время. График будет составлен мной и вывешен во всех кабинетах до конца рабочего дня. У кого есть вопросы, я готова выслушать их и ответить в индивидуальном порядке. Совещание закончено. Разойдитесь по рабочим местам.
Дамы вышли из приемной, но еще долго не расходились, обсуждая новые порядки, чертову Амальку и совершенно бессовестно бросившую их Доминику.
Назавтра Ритка с утра была уже на базаре. Анжела иронично спросила:
– Слышь, ты орден зарабатываешь? Или звание? Заслуженная кастрюля республики? Ни свет ни заря – уже на работе.
– А я с базара не уходила, у Васьки ночевала. Побоялась, что на квартире искать будут.
– Да, девонька, попала ты в переплет. Нужно за газетами последить. Если твоя сестрица кровная коньки отбросила, непременно пропечатают. Таких, как она, у нас на область – аж одна.
– Ну почему я такая невезучая, ты скажи! – заголосила Ритка. – Только на хорошее место пристроюсь, бац, что-то случается, и капец. Ариведерчи, Маргарит’Викна, в ваших услугах больше не нуждаются.
– Я тебя давно спросить хотела. А чего ты из дома сюда рванула? Дома, оно сподручней, ты всех знаешь, тебя все знают. Легче устроиться.
– Иногда, Анжела Кимовна, то, что тебя все знают, на пользу не идет.
– Васька говорил, тебе письмо какое-то пришло. Спьяну чушь нес – будто за тобой смерть явилась.
– Не чушь это, Анжелка, – серьезно ответила Ритка. – Очень даже не чушь. Придешь ты одним прекрасным утром к нашим посудным лавкам, а меня-то и нету.
– Ну тебя, не пугай. Ты сегодня не в настроении и мне портишь.
– А почему у тебя такое отчество смешное – Кимовна? Твой батя что, кореец был?
– Ага, из-под Костромы. Ким – это Коммунистический Интернационал Молодежи. У меня дед был идейный, – похвасталась Анжелка.
– Ну что, Анжела Интернационаловна, утро, как говорится, красит нежным цветом… К работе, товарищи.
Начался нелегкий базарный день.
Около школы толпились нарядные выпускники и их родители. Девочки-выпускницы все красавицы, от них трудно было глаза отвести.
Лена и Ванда в бальных платьях выглядывали Диану.
Виктория Павловна с Анной искренне ими залюбовались:
– Какие красавицы. Интересно, в чем будет Дианка? Небось, выставила маму на хорошую сумму?
– Представь себе – ни копейки не взяла. Что-то сама себе шила-кроила. Ты знаешь, у меня на душе неспокойно. Все уже здесь, только моя где-то задерживается.
Вечер вот-вот должен был начаться. Уже заметно стемнело, заиграла музыка, и всех пригласили в зал.
– Анна Вадимовна, где Дианка? – спросила Лена.
– Не волнуй меня, я и так не знаю, что делать.
Диана появилась в зале последней, и ее появление произвело эффект взорвавшейся бомбы. Диана шла рядом с Артемом, на ней было надето что-то невообразимое: кожаные шорты, «кислотая» майка, которая не закрывала пупка, армейские ботинки-берцы, волосы были заплетены в косички-дрэды, а вокруг пояса завязан узлом кружевной платок. Анна Вадимовна ахнула:
– Это же бабкина накидушка на подушку.
Артем и Диана шли к своему месту, как сквозь строй. Все расступались, давая им дорогу. Задние напирали на передних, чтобы посмотреть на это чудо-юдо. Грянула музыка.
Выпускники отплясывали что-то несусветное. Музыка оглушительно гремела. У Анны жутко разболелась голова, ее даже подташнивало от боли. Вскоре Виктория Павловна и Анна пошли домой.
– Ну вот зачем она так поступила? – чуть не плакала Анна Вадимовна. – Это не смешно, это самый настоящий скандал.
– Анечка, это всего-навсего возраст. Ей хочется быть в центре внимания, а среди одинаково красивых платьев она затеряется.
– Не надо меня утешать, пожалуйста. Это ее Артем надоумил. И сам пришел в этой своей дурацкой косынке, мужик, называется. Не мог, как все, костюм надеть. С галстуком.
На полпути их догнали Диана с Артемом.
– Мам, ну чего ты? Прикольно же получилось, – радовалась Диана,
– Да, конечно, прикольно. Только надо мной теперь весь Радужный смеяться будет. Меня все знают… Хоть на работу не приходи.
– Да ну, мам, не парься. Ты-то тут при чем?
– При том, что скажут: не смогла дочке денег на хорошее платье дать, вот дочка нищенкой и выставилась. На всеобщее посмешище. Я чуть со стыда не сгорела.
– Анна Вадимовна, угадайте с трех раз, кто выиграл конкурс на самый оригинальный наряд выпускного бала? – спросил Артем.
– Только не говорите, что Дианка. Такого не бывает.
– Бывает. Все пацаны за меня проголосовали, еще несколько девчонок и даже два учителя – труда и физкультуры.
– Видишь, Аня, значит, и правда вокруг все меняется, – вздохнула Пална. – Учителя в школе стали такими же, как ученики. Нет, твоя Дианка не пропадет.
– Мам, выпускникам положено встречать рассвет? Я с ними не пойду. Я погуляю с Артемом. Не волнуйся, все будет о’кей.
– Очень хочется верить, – вздохнула Анна.
Придя домой, она разложила на столе старые документы и фотографии, долго рассматривала их. Затем достала с полки несколько книжечек в ярких обложках: «Смерть олигарха», «Террористка», «Убийство жарким летом», «Двое под одним саваном», «Игрок по имени Смерть», «Пуля вместо отпуска» – все детективы. Листала их, иногда прочитывала несколько страниц, так и заснула над книгами. Проснулась от голоса дочери:
– Мам, такой потрясный рассвет – просто даст ист фантастиш! Бьютифул! Я так спать хочу – умираю!
– Подожди, не умирай, – попросила Анна. – Я хочу тебе кое-что показать.
– Да ну, мам, что за утро воспоминаний! Давай я высплюсь, и уже потом, о’кей?
– Я хочу рассказать тебе, кто твой отец. Девятнадцать лет назад я подрабатывала медсестрой в профилактории порта, – начала Анна. – Туда по какому-то большому блату определили командированного из области. Он остался ночевать в отдельной палате. Ему не спалось, он очень красиво говорил, я такого никогда еще не слышала.
Анна замолчала.
– Мам, да не волнуйся ты так. Я тебя пойму. Ты у меня все равно самая лучшая. Несмотря на то, что тебе не понравился мой бальный прикид.
– В общем, мы проговорили полночи. Он умел слушать. Я ему и вывалила все про себя… Как будто сто лет его знала. До сих пор помню. Это был самый интересный человек, которого я встречала в своей жизни… Наутро он уехал. А через положенное время родилась ты.
– Он тебя обманул, так получается? – спросила Диана.
– Не так прямолинейно, дочка. Он не врал, ничего не обещал. Сказал, что в городе у него жена и дочь. Имя у девочки редкое – Доминика. Сказал, что я ему очень понравилась. Но свою жену он любит и никогда не бросит.
– Так и сказал?
– И этим покорил окончательно, – кивнула Анна. – Тем, что честен был до конца.
Диана засмеялась.
Что тут смешного?
– Честный муж рассказывает любовнице о том, как любит свою жену.
– Не нужно все так упрощать. Бывают в жизни ситуации…
– Я знаю, – перебила Диана. – Какие бывают ситуации, я знаю.
– Откуда?
– Телевизор смотрю, там в сериалах все жизненные ситуации подробно показаны.
Анна Вадимовна взяла в руки книгу Доминика Шека «Убийство жарким летом».
– Вот, смотри, – сказала она. – Это – он. Сейчас – известный писатель.
– Доминик Шек. Вот это номер! Папуля у меня что же – писатель заграничный? Улёт! – обрадовалась Диана. – И ты столько лет держала от меня в тайне! Америка или Европа? Ленка и Ванда умрут от зависти. А я поеду поступать в Сорбонну.
– Диана, успокойся. С чего ты взяла, что он иностранец? Это псевдоним. Так многие поступают…
– Понимаю, от налоговой прячутся. А жаль! Я уже видела себя в прикиде от Ив Сен-Лорана за рулем маленького «пежо» на Елисейских Полях.
– Ну тебя, Дианка, с тобой невозможно серьезно разговаривать, – махнула рукой Анна.
– Видишь, мамуль, ты уже и улыбаешься, а то – тряслась как осиновый листочек. Ну, папа нашелся, подумаешь, новость. У меня мама есть – суперженщина! Как Женщина-Кошка!
– Его зовут Шевчук Юрий Владимирович, – сказала Анна.
– Как прозаично. Понимаю, почему он взял псевдоним.
– Я уже говорила, у него есть дочь, которую зовут Доминика.
– Как красиво.
– Вот я и решила дать тебе такое же редкое и красивое имя. Потому и назвала Дианой. Фамилию свою записала – Яровая. А отчество – отцовское. Юрьевна.
– До-ми-ни-ка, – по слогам произнесла Диана. Если с латыни перевести, значит, дань Богу. А Диана – просто Божественная. Ты угадала родственное имя, прямо в точку попала.
– Вы же сестры. Мало ли что в жизни еще случится. Все-таки родня.
– Мне даже спать перехотелось. Ну что же. Я поеду и напомню ему, что у него есть взрослая дочь и она нуждается в финансовой поддержке. Которой была лишена целых восемнадцать лет.
– Ты не поняла. Денег от него нам не нужно.
– Чем же, по-твоему, папик может быть нам полезен?
– Ты поедешь к нему, и он, я уверена, поможет тебе поступить в институт. Хорошо бы – на бюджет, а не на контракт. Заодно и с сестрой познакомишься. А деньги на жизнь я тебе буду высылать.
Надежда пряталась в доме Самвела.
– Рисковая ты женщина, Надежда, – ворчал Самвел. – Послала этого дурака Крокодила на авантюру. Я тебя не понимаю.
– А я тебе объясню. У меня нюх, как у гончей. Меня интуиция еще ни разу в жизни не подводила…
– Отчего же ты тогда на нары загремела, если такая ловкая? Нюх потеряла?
– А ты знаешь, от чего я этой отсидкой незначительной спаслась? Не знаешь. И знать тебе про то не нужно. Крепче будешь спать. Вот и думай – потеряла я нюх или нет. Не нравится мне Крокодил. Юлит, не договаривает, в глаза не смотрит.
– Думаешь, казачок засланный?
– Думать я буду с фактами в руках. А пока только чувствую. И хочу проверить. Кто дергает за веревочку нашего Крокодила? Если цыгане, которые у него так легко увели девчонок, это полбеды. Мы с ними давно на палочке меряемся, чья метка сверху будет. Им Крокодил тоже на фиг не нужен. А вот если за ним хвост ментовский тянется, это…
– Не понял, разъясни, – попросил Самвел.
– Объявится Крокодил в детдоме и унесет оттуда ноги подобру-поздорову, значит, рыло у него в пуху, менты его и дальше пасти будут, под меня подкапываться. А если загребут его да прижмут, как следует, значит, чист. Извини, Крокодилыч, ошибочка вышла.
