Текст книги "Призрачное счастье"

Автор книги: Елена Веснина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Если его прижмут, он нас и попалит. Это ты соображаешь? – взорвался Самвел.

– А чего ты, Самвел, испугался? В чем тебя или меня можно сейчас обвинить? А ни в чем. Сделка наша не состоялась. Заказчиков знаешь только ты. Меня здесь не будет, а ты – вот он есть, уважаемый человек, ни с каким Крокодилом не знаком.

А то, что он тебя знает, так тебя весь город знает.

– Жестокая проверка. Он же муж тебе, вроде как.

– Именно, что вроде. Я большие дела замышляю, мне люди или верные нужны, или никаких вообще. Сама справлюсь.

– А если Крокодил учуял западню и не пойдет туда?

– Куда он денется. Он меня больше любой милиции боится.

И в этом она была права.

Участковый заглянул к Ритке.

– А как дела у Маргариты Викторовны и Анжелы Кимовны? – поинтересовался он.

– Привет, Петик. Есть тема, – ответила Ритка.

– Выкладывайте, – радушно предложил Петик.

– Ритуля, не робей, Петик – свой парень. Он же бросился тебя спасать от инопланетян. Почти пошел к Самвелу, не побоялся.

– Прикуси язык, Ламбада, это твоя предпоследняя шутка, – любезно предупредил Петик.

– Ой-ой. Смелый наш. Отважный. Матросов. Супермен. Агент 007, – не унималась Анжела.

– Тут, Петик, история такая, – замялась Ритка. – За мной приехали ночью, схватили, увезли. Не спросивши, высосали кровь. Попользовали как донора.

– Ого. Крови-то много взяли? – не поверил Петик.

– Литров 10–12, как водится, – уверенно ответила Рита.

– Кто б сомневался, – хмыкнул участковый. – И что?

– И все. Из больницы убежала, – вздохнула Рита.

– Маргарита, следствию не ясно, как тебя могли схватить, увезти, а тем более, кровь высосать, – пожал плечами Петр Иванович. – Ты сама из кого хочешь…

– Петик, ты по делу! – прервала его Анжела.

– А я всегда по делу. Кто кровь брал? Почему в лечебное заведение доставили без твоего согласия?

– Петик, мы ж после дня варенья были, Нинкиного, с заложенными воротниками. Ну чего, не понимаешь, что ли? Ну, нарезались мы, Петик, по-твоему – освежились.

– Так какой вопрос ко мне? – недоумевал Петик.

– Петик, а могут меня за это все арестовать? – заглянула ему в глаза Рита.

– Не вижу состава преступления, – пожал плечами участковый.

– А за мной уже хмырь какой-то приезжал. И обыск был на рынке, – Ритка все никак не могла успокоиться. – Петик, миленький, скажи, могут нас забрать?

– Господи, ну кому вы сдались, задрыги?

В кабинете Виктории Павловны сидели усыновители и представитель опекунского совета.

– Меня зовут Строгова Виктория Павловна, я директор этого детского дома. Рады приветствовать потенциальных усыновителей. Мы всегда рады дорогим гостям.

– Со своей стороны мы сделаем все возможное, чтобы процесс оформления документов не затягивался, – пообещал представитель опекунского совета. – Главное условие, с которым вы, очевидно, уже знакомы: по нашим законам, сестер разлучать нельзя.

– По этому пункту я бы хотел высказаться, – начал усыновитель. – Видите ли, мы уже имеем троих взрослых детей. И намерены удочерить только одну маленькую девочку. Двое детей – не входит в наши планы.

– Как же так? – удивилась Виктория Павловна. – Вынуждена повторить: они – сестры, и разлучать их нельзя. Ни по человеческим, ни по юридическим законам.

– Я не понимаю, в чем проблема. Никто не запрещает им видеться. Старшая сестра может несколько раз в год приезжать к нам навещать младшую. Расходы мы возьмем на себя.

– К тому же у нас особый случай. Долго объяснять. Давайте познакомимся с ними. Вы сами все увидите.

– Знакомьтесь, господа. Это – Катя. А это – Оля. Мы здесь называем ее Лёля. Девочки много пережили. Старшая просто обожает младшую, заботится о ней. Лёлька просто души в малышке не чает. Разлучить их было бы бесчеловечно.

Но усыновители стояли на своем:

– Наши возможности не безграничны. Мы по-прежнему намерены взять в семью только одну девочку. Ту, которая младше. Кстати, кто родители этих детей? Они не начнут предъявлять свои права или требовать денег? Такие случаи бывали.

– Я не уверена, что женщина, которая их родила, знает точно, кто их отец. Сама же она лишена родительских прав. И я бы не спешила называть ее матерью.

– Значит, в законном браке эта женщина не состояла?

– Это абсолютно точно. Можете мне поверить.

– Если решите вопрос положительно, мы к вашим услугам. Еще раз повторяю, никаких препятствий, чтобы сестры виделись и общались, мы чинить не будем.

Тут в игровую совсем некстати ввалился Крокодил, за ним семенила воспитательница.

– Виктория Павловна, тут гражданин вас ищет, – сказала воспитательница.

– Добрый день. Вам кого? Я сейчас занята.

– У вас здесь должны проживать девочки Косаревы. Ольга и Катерина, – буркнул Крокодил.

– Да, девочки живут и воспитываются в нашем детском доме. Почему вы ими интересуетесь? – спросила директриса.

– Я давно их ищу. Может быть, всю жизнь. Дело в том, что я – их отец.

Виктория Павловна совсем растерялась. Наконец взяла себя в руки.

– Извините, кто вы? – спросила она.

Крокодил протянул ей паспорт со словами:

– Топорков Виктор Мефодьевич, отец сестер Косаревых, Ольги и Катерины.

– Вы же сказали – отец неизвестен? – осторожно уточнил усыновитель.

– Правду сказала. Был не известен до этой минуты. Но, похоже… – Виктория Павловна повернулась к Крокодилу: – Не пойму, вы муж Косаревой?

– Нет. Ну да, не совсем, – вынужден был признаться Крокодил. – Я ей был гражданским мужем, ну, типа сожителем. Девчонки – мои. И раз мать у нас с законом не подружилась, я как отец должен исполнить родительские обязанности.

– Вы где живете?

– В Радужном проживаю. Работаю истопником в бане. Зарплату получаю, вот справка с места работы, – предъявил Крокодил документы. – Могу доказать права на детей. Вот метрики.

– Кажется, я сейчас с ума сойду, – простонала Виктория Павловна. – Откуда вы их взяли?

– Мать ихняя дала, Косарева Нэ Фэ, – пожал плечами Крокодил.

– А где же сама Косарева?

– А я почем знаю? – начал раздражаться Крокодил. – Освободилась из мест не столь отдаленных, забила мне стрелу, передала документы, и – всё.

– То есть исчезла?

– А она нам и не нужна. У ней родительских прав нет. А я хочу их получить. И готов их реализовывать на деле. У меня баба хорошая есть, мать приемная девчонкам будет, что надо.

– Откуда известно, что вы отец?

– Не веришь… те? – поправил себя Крокодил. – Я могу экспертизу пройти. Вот справку из поликлиники принес, что здоров. На всякий случай. А приступить к отцовству могу прям сразу, в зоопарк там отвести, леденцов купить.

– Виктор Мефодьевич, зайдите, пожалуйста, в кабинет, там поговорим, – предложила Крокодилу Виктория Павловна.

Он вышел первым, а Виктория Павловна шепнула воспитательнице:

– Позвоните в милицию, Петрову. Скажите, пусть едет немедленно в детдом.

А сама пошла к Крокодилу. Долго-долго тщательно изучала его паспорт, метрики, справки, тревожно поглядывая на дверь.

– Это все очень неожиданно. Мы не знали, что у девочек есть отец, – объяснила она свое молчание.

– Я хочу детей поскорей забрать, – торопился Крокодил. – Я человек простой, с бумажками возюкаться не умею, вы просто мне скажите, какие нужно предоставить, – я и пособираю. А сейчас, может, пойду уже?

Виктория Павловна занервничала. Но туг наконец появился Петров. Крокодил вскочил, но милиционер преградил ему путь.

– Гражданин Топорков? Уж не думал, что мы тут встретимся. По всему Радужному вас ищу.

– Зачем меня искать? – засуетился Крокодил. – Я сам пришел. За детьми своими.

– Задерживаю вас как подозреваемого в похищении детей, – объявил Олег Иванович.

– Я пришел своих детей забрать, своих родных дочек, мне чужих похищать не надо, – лепетал Крокодил.

– Вот и расскажете все это в отделении милиции. Пройдемте.

Диана спать не ложилась, побежала к Артему, крепко сжимая в руках книгу, написанную ее отцом.

– Артем Эдуардович, твоя леди Диана к нам пожаловала, – толкнул Артема один из байкеров.

– Народ, здорово! – запыхавшаяся Диана отдышалась и выпалила: – Тём, можно тебя на минутку? У меня потрясающая новость!

– Салют, Ди, – махнул рукой Артем. – Сейчас нельзя ни на минутку. Подожди, плиз.

– Я-то подожду, а потрясающие новости ждать не умеют, – надулась Диана.

– Ты что-то вычитала в книге? – насмешливо хохотнул Артем.

– Практически. Тём, эта новость – космического масштаба. После нее моя жизнь абсолютно изменится. И твоя, похоже, тоже.

– Ди, сбавь обороты и излагай. Но в трех словах.

– Ладно, в трех, так в трех. Нашелся. Мой. Отец. Мама считает, что я должна поехать в город и познакомиться с отцом. И побыстрее, чтобы заодно успеть подать документы в институт.

– Отличная идея! Что ты решила?

– Я сделаю, как ты скажешь.

– Нет уж, Ди, я в институт поступать не буду, – засмеялся Артем. – Все, что мне нужно, я давно выучил.

Артем, не шути со мной! Ты представляешь, что у меня в голове происходит? Жила себе, бац – отец! И еще не простой, а писатель. – Диана потрясла книгой. – Мама вчера так нервничала, плакать начала. Боялась, что я не пойму ее «опрометчивого поступка».

– Надеюсь, ты поняла? Не было б этого поступка, не было бы и тебя на свете.

– Мне даже посоветоваться не с кем! – всхлипнула Диана. – У меня пока еще нет отца! Мама на нервах, ее грузить нельзя. Поэтому я тебя спрашиваю: ехать?

– Конечно, ехать! – не сомневался Артем. – Мама права. С отцом знакомиться нужно, в институт поступать нужно. Мама всегда права.

– Но я не хочу с тобой расставаться! – разрыдалась Диана.

– И не надо. Предлагаю свои услуги в качестве извозчика. Тем более что в городе у меня накопились кой-какие дела, да в таком количестве, что даже пожить там могу некоторое время.

Диана улыбнулась сквозь слезы:

– Тём, только маме не говори, что ты со мной. А то передумает и не отпустит.

Борюсик вообще любил поговорить. Особенно с пациентками. Он объяснял им, что мезотерапия – это введение препарата непосредственно в проблемную зону, что это совсем не больно, что эффект от уколов поразительный, что молодость будет еще долго-долго, потом придет зрелость, которую можно будет заметить лишь по выражению глаз, но тут уж, как говорится, медицина бессильна. Но сегодня он предложил очередной пациентке странный тест.

– Представьте, вы горничная в богатом доме. Честная, порядочная. В отсутствие хозяев ничего не запирается на ключ, у вас доступ ко всему. Вдруг хозяйка исчезает, вы не имеете понятия куда. И свет на ее судьбу может пролить разве что…

– Автоответчик, конечно, – догадалась пациентка. – Там могут быть записаны ее последние разговоры.

– Я поражен вашей проницательностью! Вот скажите, дамы, вы стали бы слушать запись разговоров хозяйки? – спросил Борис, обращаясь одновременно к даме и медсестре – Марине.

Ольга Алексеевна и Марина ответили одновременно.

– Обязательно! – воскликнула Ольга.

– Ни в коем случае! – возмутилась Марина

– Хорошо, дамы, – рассмеялся Борис. – Пойдем дальше в наших рассуждениях. Представим, вы прослушали запись и стали обладателем весьма ценной информации. Как вы ею распорядитесь?

– Я?! Немедленно поставлю в известность родственников, друзей и милицию, – заявила Марина.

– А я – не-е-е-ет, – задумчиво протянула Ольга. – Вы говорите дом богатый? Так вот, этой записью, Борис Михалыч, можно шантажировать заинтересованных лиц. Подзаработать и отдохнуть какое-то время от стирки чужого белья и мытья чужих золоченых унитазов…

Борюсик, пораженный этой простой мыслью, замер со шприцем в руках.

– А вы нас заинтриговали, правда, Мариночка?

– Борис Михалыч, вы замешаны в подобной истории? – удивилась Марина.

– Что вы, Мариночка, просто отец моей подруги, Юрий Владимирович, вы его знаете, пишет детектив. А я ему помогаю, развиваю воображение, – выкрутился Борис.

– Так всегда, – вздохнула Ольга. – Заинтриговал, потом разочаровал. Я думала, вы наконец-то попали в историю, хорошо бы романтическую.

– Да уж, давно пора подпортить вашу безупречную репутацию, – вздохнула Марина. – Столько лет рядом – все надежды рассыпались в прах.

– Мариночка права. Безупречная репутация хороша только в юности, – пациентка и сама была не прочь закрутить роман с доктором.

В рекламном отделе дожидались Татьяну.

– А где, собственно говоря, эта звезда?

– Да она вроде к Никитину пошла.

– Сергей Анатольевич, только покороче. За каждую минуту рабочего времени теперь надо отчитываться, – с порога заявила Татьяна.

– Не кипятись, остынь…, Погляди на эти фотки. – Сергей протянул Татьяне фотографии.

– Хм. Могли быть и получше, – мельком взглянула на снимки Татьяна.

– Зато вполне узнаваемые лица. Думаю, за мной следят, – Сергей нервно барабанил пальцами по столу.

– Кто? Зачем?

– Ну, например, моя бывшая любовница… Из чувства мести. – Сергей пытливо смотрел ей в лицо.

– Вот как? А почему не нынешняя? Из корыстных побуждений, – защищалась Татьяна. – Ты вспомни наши с тобой лучшие времена.

– Таня, перестань! – оборвал ее Сергей.

Но Татьяна отмахнулась:

– Я не об этом. Просто напоминаю, мне ты нравился даже безнадежно женатым на Доминике.

– Я никогда не брошу ее. Ясно?

– Мне это ясно, а секретарше твоей совсем не ясно. Она желает быть не девочкой по вызову, а госпожой Никитиной. И пытается вбить между вами клин потолще. Может, она сама организовала слежку, сама подкинула фото.

– Подкинула… – растерялся Сергей.

– Подумай об этом, – кивнула Татьяна. – А я подумаю, на что списать 20 минут разговора, чтоб Амалия не штрафанула.

– Говоришь, подкинула… – бормотал Сергей.

– Да, и не удивлюсь, если и Доминике Юрьевне тоже. Вот так, Сереженька.

Ей снился страшный сон: она мчится на машине, удар, машина во что-то врезается, срабатывают подушки безопасности, последнее, что видит Доминика, – свою улыбку на билборде и слоган про победу.

Больше Доминика заснуть не смогла. Так и ворочалась до утра. А утром пришла Амалия.

– Здравствуй, Никуша. Я тебя разбудила? – поинтересовалась она.

– Разбудили, Амалия Станиславовна. И за это вам тоже спасибо. Сплю неспокойно – нет проку от такого сна.

– А давай развеем твое беспокойство. Вот твои любимые фрукты, все вымыто щеткой в горячей воде. А вот предварительная смета на оборудование. С указанием скидок и бартера.

– Ничего себе! – восхитилась Ника. – Амалия Станиславовна, вы гений! При такой экономии я смогу пригласить дизайнером самого Вандерланда!

– Сможешь, Никуша, все сможешь, а пока спи. А мне пора, трудный день впереди. Если появятся мысли по поводу сметы – звони. – Амалия направилась, было, к дверям, но вдруг обернулась. – Донор твой уехал в отпуск. Могу я поинтересоваться, для чего тебе эта гражданка? Сергей сказал, что он ее уже отблагодарил.

– Зная «щедрость» Сергея, хорошо представляю размер его благодарности.

– Ника! Это твой муж, – напомнила Амалия.

– Амалия Станиславовна, вы видели женщину, которая дала мне кровь? Она молодая? Красивая? Я совершенно ее не помню.

– А зачем ее помнить? – пренебрежительно пожала плечами Амалия. – Она выполнила вспомогательную функцию и больше, надеюсь, в нашей жизни не появится. Обычная смазливая девка. С базара.

– Я просто думаю, что заставило Сергея расстаться с деньгами? Он этого не любит.

– Ника, что происходит между тобой и Сергеем? – тихо спросила Амалия.

– Происходит всякое. Наверное, это неизбежность после нескольких лет брака.

– Брак, Ника, это святое. Его нужно сохранять всеми силами. Запомни, Ника: это единственная в жизни надежная гавань.

– Почему-то вы, Амалия Станиславовна, предпочли эту гавань обойти стороной?

– Что ты знаешь о моей жизни, девочка! Что ты знаешь о любви, предательстве и измене! – Лицо Амалии исказилось.

– Амалия Станиславовна, извините!.. – попросила Доминика.

– Ты не можешь представить, какая пытка – ежедневно возвращаться в одинокий дом. В этом гнетущем одиночестве работа кажется раем! – не могла успокоиться Амалия.

– Я… представляю. Скажите, а какой была моя мама? Мне так ее не хватает. Иногда хочется поплакаться – а некому. Надо посоветоваться – а не с кем, – жалобно, словно ребенок, проговорила Доминика.

Амалия не смотрела на Доминику, мысли ее были где-то далеко. Потом махнула рукой и вышла из палаты, заслышав в коридоре голос Сергея.

– Привет, моя девочка?

– Здравствуй, Сережа. Ты бы не мог оставить цветы в коридоре? – попросила Доминика.

– Эти роскошные бутоны, которые пахнут летом, как и ты? Но почему? – недоумевал Сергей.

– Напоминает похороны, – поморщилась Доминика. – Кроме того, я не слышу запахов, у меня после аварии пропало обоняние.

И вообще, ты можешь использовать этот букет более продуктивно.

– Никуша, о чем ты? – Никитин под ее взглядом стушевался, почувствовал неловкость и невольно начал оправдываться.

– Ника, почему ты смотришь на меня, как прокурор? Сплетни преследуют меня всю жизнь. Что тебе сорока на хвосте на сей раз принесла?

– Хочешь поговорить начистоту? – спросила Доминика.

– Никуша, ты больна, тебе нужно думать о себе, выбрось из головы все эти глупости, – уклонился Сергей.

– Я не настолько больна, чтобы… – Доминика остановилась, и Сергей уточнил:

– Чтобы?…

– Сергей, у меня просьба. Я хорошо знаю тебя. Если надо, ты кого хочешь из-под земли достанешь, – неожиданно сменила тему Доминика.

– Все, что скажешь, милая, – обрадовался Сергей.

– Вот и славно. Привези ко мне срочно моего донора. Говорят, ты и ее успел очаровать? – невесело так усмехнулась Доминика.

Он вышел из больницы и сел в машину. Задумался, прикрыл глаза, потом набрал Риткин номер.

– Маргарита, это я, Мастер, – поздоровался он.

– Я вас узнала.

– Слышу по голосу, вы ничем не заняты. Могу ли я просить вас о встрече?

– Ну, даааа, – неуверенно так молвила Ритка.

– Я жду вас возле вашего дома через два часа, – обрадовался Сергей.

– Поймали, – радостно сообщила Пална.

– Кого поймали? – подняла на нее глаза Анна Вадимовна.

– Похитителя девчонок. Представляешь, пришли иностранцы, то да се. И туг, когда иностранцы уже готовы были забрать девочек, явился такой подозрительный тип, ужас, и сказал, что он их отец. А я позвонила Петрову, тот приехал и забрал его в милицию.

– Что ж за напасть такая на бедных детей?

– Да уж. Будто на роду написано – не иметь покоя. При такой-то матери.

– Только все это я уже знаю. Мне сам Петров и сообщил, – похвасталась Анна.

Юрий Владимирович продолжал стучать по клавишам, когда раздался звонок в дверь. Он пошел открывать, сердито бормоча:

– Такая мысль славная сейчас потеряется, кого это еще принесло?

Юрий Владимирович увидел на пороге Диану и Артема, только он еще не знал, что это Диана и Артем.

– Шевчук Юрий Владимирович? Он же Доминик Шек? – спросила девчонка.

– Да, это я, – Юрий Владимирович с интересом рассматривал молодых людей. Девица неожиданно чмокнула его в щеку.

– Здравствуй, папа! Я – Диана. Это Артем, мой водитель. Я могу поставить вещи? – как ни в чем не бывало спросила Диана.

– Бы водитель Дианы? – удивленно перевел взгляд Юрий Владимирович на Артема.

– И ее друг. Пожалуй, я вас оставлю, разговор у вас деликатный.

– Что вы, останьтесь! – запротестовал Юрий Владимирович.

– Артем, не оставляй меня! – попросила Диана и только потом повернулась к отцу. – Юрий Владимирович, что вы делали летом 1988 года?

– Всего не упомню, у меня всегда было много дел, – осторожно ответил тот.

– А в профилактории Радужного обследовались? – Диана положила перед Юрием Владимировичем медкарточку.

– Конечно, помню эту карточку, – улыбнулся он. – И медсестру. Галя, кажется, очень милая барышня.

– Не Галя, – резко поправила Диана, – Анна Вадимовна Яровая. А я Диана Юрьевна Яровая. Отчество ваше, фамилия мамина. Но если вам захочется, я могу и сменить.

– Диана, я не хочу ничего отрицать… – начал Юрий Владимирович.

– И не отрицайте. Я еще прочитала не все ваши книги, но у вас масса неожиданных поворотов. И вот сейчас как раз такой неожиданный поворот. Для нас обоих.

Примите как данность тот факт, что у вас есть еще одна дочь, тем более, что я очень на вас похожа.

Была она празднично оформлена и накрашена. Вид имела рафинированно-вульгарный. Усевшись в авто, с ходу спросила:

– Могу у вас закурить?

– Обойдешься. А я бы тебя сразу не узнал, – хмыкнул Сергей. – Это ты, Жемчужина?

– Я вас тоже не узнала, – рассердилась Ритка. – Где ваша галантность, Мастер? Куда мы едем?

– Любишь сюрпризы?

– Не-а, не люблю, – нахмурилась Ритка. – Плохо они кончаются.

– У тебя, как я погляжу, хороший жизненный опыт, – заметил Сергей.

– Чего-чего, а этого валом, – не спорила Ритка. Жена-то ваша как? На базар не просится?

– В каком смысле? – не сообразил Сергей.

– Ну, зов моей крови.

– А ты забавная, – улыбнулся Сергей. – Музыку включить?

– У вас нет моей любимой.

– У меня есть все.

– Поставьте тогда ламбаду. Гимн нашего посудного ряда, – попросила Ритка.

Машина рванулась с места. Ритка развеселилась, подпевала, поводила плечами. Они подъехали к больнице.

– Ах ты ж гад, какой хитрый! В больницу меня притарабанил! Вампирюга! – завопила Рита и попыталась сбежать. Но Сергей схватил ее за локоть:

– Эй, эй. Я же олигарх. У меня гут везде снайперы натыканы. Только рыпнешься бежать – тебе конец.

Ритка перепуганно затихла и послушно пошла с Сергеем. Так, под конвоем, довел Сергей Ритку до палаты Доминики, впихнул в палату, а сам остался за дверью сторожить, чтобы Ритка не сбежала.

Рита и Доминика посмотрели друг на друга.

– Здравствуй.

– Здравствуй… – запнулась Рита. Она с интересом осматривала непривычно комфортабельную VIР-палату.

– Как тебя зовут? – спросила Доминика.

– Рита.

– А я Доминика.

– Вы – иностранка?

– Почему это? – растерялась Доминика.

– Имя такое, – пожала плечами Ритка.

– Мне папа имя придумал, – улыбнулась Доминика. – А тебя кто назвал?

– Я сама назвалась, – невесело усмехнулась Рита. – Некому было меня называть.

– Значит, нет у тебя никого? – переспросила Доминика.

– Зато сама я у себя есть, – Ритка не привыкла унывать.

– А помнишь, как ты меня позвала той ночью? Я тогда была далеко-далеко, мне там хорошо было, – призналась Доминика.

– Это, наверное, рай был. Я читала: когда умирают, туда попадают на экскурсию. Ой, извините, я не то хотела сказать, – спохватилась Ритка.

– Именно там я и побывала. На экскурсии. И сюда возвращаться совсем не хотелось. Но ты меня позвала, я услышала твой голос. Я услышала его там, понимаешь? Выходит, ты меня дважды спасла, когда кровь свою дала… И когда с того света дозвалась.

– Что вы от меня хотите? – наконец решилась спросить Ритка.

– Называй меня на ты, – попросила Доминика. – Теперь мы с тобой, Рита, сестры по крови.

Юрий Владимирович поехал к Борису Михайловичу.

– Как хорошо, что вы пришли, – воскликнула, увидев его, медсестра Марина. – Мы тоже хотим оставить свой след в вечности – мы тут все вместе придумали отличный сюжетный ход…

Юрий Владимирович обомлел.

– Я гак рада с вами познакомиться, – кинулась к нему Ольга Алексеевна. – Я так люблю ваши книги, особенно эту, последнюю, как ее…

– «Смерть в прямом эфире», – промямлил Борис.

Да-да, именно, «Смерть в прямом эфире». Так увлекательно, нельзя оторваться. Я ночь не спала, пока не дочитала.

– Спасибо. Благодарю. Но я, признаться, удивлен. Книга ведь еще не поступила в продажу, – удивился Юрий Владимирович.

– Да? Значит, я ее спутала с вашим предыдущим романом. Как он назывался? «Трое под одним саваном», кажется?

– Двое. Там были двое под одним саваном.

– Все равно, занимательно, – твердила Ольга Алексеевна.

– Борюсик, мне. нужно с тобой поговорить. Конфиденциально.

– Понимаю, понимаю, – закивала Ольга Алексеевна. – Все, убегаю. Мариночка, вы записали меня на следующий сеанс? Пропускать нельзя, все должно быть после-до-ва-тель-но. Спасибо, Борис Михайлович, на студии все от вас в восторге. Ваша пилотная программа пришлась по душе и начальству, и нам всем. Ждем продолжения.

Когда женщины ушли, Юрий Владимирович сказал:

– Боря, ты не поверишь, но сегодня со мной произошло…

– Детективная история?

– Нет, скорее мелодрама. Терпеть не могу этот жанр. Ко мне приехала молодая особа, – начал Юрий Владимирович.

– Так, уже хорошо.

– Хорошо, это не то слово. Она оказалась моей дочкой! – трагическим голосом сообщил Юрий Владимирович.

– Не понял.

– Ты не понял? Это я не понял! – закричал Юрий Владимирович. – Она рассказала мне, как девятнадцать лет назад я, будучи в командировке в городе Радужное, то есть недалеко отсюда, имел сексуальный контакт с ее мамой. И теперь она хочет, чтобы я официально ее удочерил.

– Час от часу не легче. А вы хоть вспоминаете этот… кон… эпизод с ее мамой?

– Это было так давно… – неуверенно как-то сказал Юрий Владимирович.

– Но это было? – спросил Борис.

– Кажется, да. У меня много чего было. Скажи мне как врач, можно ли верить на слово таким заявлениям?

– Зачем на слово? Есть простой метод установления отцовства по ДНК.

– Это как? – не понял Юрий Владимирович.

– Элементарно: берется кровь матери, ребенка и предполагаемого отца, исследуется, результаты сопоставляются.

– Но Борюсик, всегда возможна ошибка!

– Нет, вероятность ошибки всего два процента.

– Нет, я никакой экспертизы не хочу! Нет, это не подходит. Представляешь, к тебе приезжает дочь…

– Не представляю! – завопил Борюсик.

– …а ты ей: ну-ка, милая, для начала идем кровь сдавать.

– Вы отсталый человек, Юрий Владимирович. Порой это единственный способ получить алименты. Сейчас так делают сплошь и рядом.

– Да, я, может, и отсталый, но мне не нравится ваш так называемый прогресс.

– И что же вам не нравится?

– Ты мои принципы знаешь: я никогда не сяду за руль, не буду набирать текст на компьютере.

– Ну, для писателя сейчас, я думаю, это нонсенс.

– Как хотите. И еще меня раздражают мобильные телефоны – я их просто боюсь, они живут какой-то своей жизнью, требуют внимания, показывают характер. Тамагочи какие-то! Заменители нормального человеческого общения. Нет, мы с мобильниками никогда не поймем друг друга.

– Не думаю, что телефон жаждет вашего понимания.

– Да, я старомоден, – сердился Юрий Владимирович. – Но я не понимаю, как можно тащить собственную дочь на какую-то дурацкую экспертизу!

– Вы не забудьте записать. Прекрасный монолог ретрограда, в другой раз может так не получиться.

Юрий Владимирович машинально схватился за блокнот, но тут же отбросил его.

– Тебе все насмешки, а я в такой ситуации еще ни разу не был. Я растерян, не знаю, как себя вести. Помоги мне, друг.

– Я предложил самый разумный и цивилизованный способ разрешения ситуации. А где она сейчас? – спросил Борис.

– Кто?

– Ваша дочь.

– Осталась дома, я сказал, что выйду за покупками. Она там не одна, а с молодым человеком.

Борюсик вытаращил глаза:

– И вы их оставили одних в квартире?

– Да, – прошептал Юрий Владимирович.

А Диана с Артемом чувствовали себя в чужой квартире как дома.

– Хочешь кофе?

– Нет. Куда это так резво убежал твой папаша? – поинтересовался Артем.

– Сказал, за продуктами к обеду. Я бы лучше сама купила, а то знаю этих мужиков. Колбасы накупит, давись потом.

– И откуда ты это про мужиков, интересно, знаешь?

– Ревнуешь? – обрадовалась девчонка. – Не парься – из телевизора. Я сериалы обожаю, особенно этот, название забыла – где сестры не могут поделить братьев.

– Брошу я тебя, пожалуй, Ди, – задумчиво сказал Артем. – Смотри тогда свои сериалы на свободе. А я, в конце концов, займусь работой. Кстати, странный он у тебя. Оставил незнакомых людей в квартире, бери, выноси, что хочешь…

– Это не он странный, а ты. Как это – незнакомых? Я его единородная дочка, а ты его зять.

– Тут переборчик, барышня, – остановил ее Артем.

– Ладно, не зять, а почти зять, – уступила Диана.

– И тут двадцать два.

– А на друга согласишься? – жалобно спросила Диана.

– Я соглашусь на роль человека, которому пока негде жить, он должен позаботиться о себе и устроиться где-то на ночь.

– Я попрошу папу, чтобы разрешил тебе здесь остаться.

– Он у тебя не сумасшедший?

– Надеюсь, нет. Хотя все писатели – люди со странностями.

А про это откуда знаешь?

– Ну, нормальные люди книжки читают, а не пишут.

– Если не сумасшедший, тогда нечего и просить. Я – к байкерам, приютят.

Диана обиделась:

– Ты не к байкерам идешь, ты от меня уходишь.

Доминика все разглядывала Ритку, та ей неожиданно понравилась.

– Спасибо, что спасла меня.

– Спасибо – не булькает. И потом, меня же изнасиловали без моего согласия, я никогда бы не согласилась. Я вообще уколов с детства боюсь. Кстати, как прошло ваше похмелье? – поинтересовалась Ритка.

– Похмелье? – удивилась Доминика.

– Да я накануне переливания малость перебрала. Повод был: день рождения Нинки из мясного. Да, а потом я получила неприятное известие с родины. Расстроилась. В общем, причины надраться были веские.

– Я хочу что-нибудь для тебя сделать.

Ритка немного подумала и сообщила:

– Мне нужно сто пятнадцать долларов. Можно сто. А если честно, то и пятидесяти хватит. Я за квартиру должна, угол у бабки снимаю. Бабка вредная, ну да есть жилье, и ладно.

– А кто твои родители?

– Сирота я ж говорила, – напомнила Ритка. – Воспитывалась в детдоме, матери и отца не знала совсем. Сюда приехала искать работу. Кем только ни была… и ерунду какую-то прохожим на улице втюхивала, и на митинге провокатором работала – ну, скандал затеяла, хорошо заплатили, ничего не скажу, неделю можно было пропитаться… А самое прикольное – обезьян кормила!

– Каких обезьян? – удивилась Доминика.

– В зоопарке. Они такие интересные – совсем как люди. У них и детеныши похожи на человеческих детей. Если прислушаться, кричат все время: мама да мама. Я их из соски кормила.

– А почему ушла?

– Поругалась с начальством. Они корма зажиливали. А я нашла калькуляцию. Там и бананы были, и апельсины, а они моих мартышек кашей овсяной давили. Я такой скандал закатила, до сих пор помнят. Вообще-то с обезьянами проще, чем с людьми.

– Почему?

– Они хорошее отношение понимают, никогда не под ставят. Они меня за свою считали. Я вообще по жизни за справедливость. Ненавижу, когда хватают и тащат… Я что хотела… – Рита вдруг смутилась. – Вы про деньги не волнуйтесь.

Ваш муж уже со мной рассчитался. Я гут, конечно, шуму наделала, но впредь два раза подумают, кого хватать. Как говорила моя воспитательница – не буди лихо, пока оно тихо.

Сергей подпирал дверь Доминикиной палаты, и все удивленно на него оглядывались. Даже врача дежурного вызвали.

– А вы почему тут стоите? – поинтересовался тот.

– Я к жене донора привел.

– Калашникову? – ужаснулся врач.

– Я фамилии не знаю. Ритой зовут.

– А почему там так тихо? Что она с ней сделала?

Мужчины заглянули в палату, увидели, что Ритка мирно беседует с Доминикой.

– Что случилось, Виктор Степанович? – спросила Доминика.

– Иду, вижу, муж ваш под дверью стоит.

– Сергей, ты подслушивал? – удивилась Доминика.

– Нет, не в том смысле. Он мне сказал, что тут эта, Калашникова… Я и подумал, что это небезопасно. Что она с вами сделала?