Текст книги "Призрачное счастье"
Автор книги: Елена Веснина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– «Какой-нибудь». Да, хорош муженек, даже любимых цветов жены не знает, – хихикнула Юлька. – И по какому поводу, разрешите поинтересоваться, такое веселое настроение?
– Да есть повод, Юлия… Доминика, оказывается, ничего не помнит после аварии. Амнезия. Лет через пять память, конечно, может восстановиться, но это когда еще будет. Ну а пока мы в полной безопасности.
– Мы? – Юлька изумленно вскинула брови, поправила босса: – Вы хотите сказать – вы. Я-то всегда в безопасности, поскольку женщина как есть свободная. Чего мне бояться – работу потерять? Ха-ха, за мной уже сейчас очередь из престарелых бизнесменов стоит. А вот вы, Сергей Анатольевич, определенно в зоне риска. И с чего это вы, кстати, со мной так откровенны? Не боитесь, что сдам с потрохами?
– Кому? – Сергей искренне удивился.
– А хоть бы и Амалии. Она – акула, мясо с кровью любит, как вам такой вариант?
– Не сдашь.
– Это почему? – удивилась Юлька.
– Потому что торгуешься, – пояснил Сергей. – Люди, которые торгуются, самые безопасные, без прямой выгоды никогда ничего не сделают. А я для тебя могу быть еще очень и очень полезным. Так что беги за цветами, душа моя.
Рабочий день никто не отменял, Рита с Анжелой раскладывались, наводили порядок. Ритка выглядела почти прежней, только почему-то не веселилась.
– Вот жизнь-кастрюля, – жаловалась Анжела. – Опять сегодня на час позже открываемся. Настучит какая-нибудь сволочь Самвелу, будем иметь проблемы себе на голову. И не только голову. А Самвел и так, небось, помнит, как я в его опочивальню выручать тебя заявилась. С Зямчиком вместе.
Зямчик же, не подозревая о тревогах хозяйки, возился в специально устроенном уголке под прилавком, довольно урчал. Рита посуду раскладывала молча, разговор не поддерживала, вся была какая-то не такая, что обеспокоило толстую Анжелу.
– Ну мне-то хоть скажешь правду? Или так и будешь сказки про зеленых человечков рассказывать?
– Ну, если ты действительно хочешь знать правду, скажу: на самом деле они были фиолетовые, – буркнула Ритка.
– Вот чумовая. Похоже, на тебя и в самом деле тарелка вчера села, – разобиделась Анжела.
Мимо гордо прошествовали три цыганки. Толпа настороженно расступалась перед ними, а цыганки, шныряя глазами по сторонам, кого-то выглядывали. Ритка погрузилась в свои мысли, не реагировала на них и вообще ни на кого не обращала внимания. Анжела же, проводив цыганок неодобрительным взглядом, фыркнула:
– Ха, красапеты!
Она не заметила, что вслед за цыганками прошли два молодых человека. То были Артем с другом, которые старались держаться незаметно.
Цыганки остановились возле Лёли и Крокодила. Их широкие цветастые юбки закрыли детей от Надежды, наблюдающей за ними издалека.
– Э, девочка, перестань-ка петь, милая, – наклонилась над Лёлей цыганка, и та замолчала.
Крокодил от неожиданности замер с разинутым ртом, а потом вдруг взорвался:
– Вам тут чего надо-то? А ну валите своей дорогой.
– Нет, Земфира, ты слышала, этот еще спрашивает, че мне надо, – возмутилась цыганка.
– Э, мужик, ты кого тут эксплуатируешь? Ты че, международной конвенции о защите прав детей не читал? – громко заголосила вторая.
– Пошли отсюда! – возмущенно замахал на них Крокодил и скомандовал Лёле: – А ну пой!
– Э, девочка, не пой милая, – покачала головой цыганка.
Вокруг уже стала собираться толпа любопытных. Косарева сообразила, что у Крокодила что-то не в порядке, подхватила товар и бросилась к нему. Но дорогу ей преградила третья цыганка.
– Э, подожди, молодая-красивая, дай ладошку, на судьбу погадаю, – стеной стояла она.
– Отвали! – рявкнула Надежда.
Но цыганка неожиданно схватила ее за руки:
– Ой, не торопись, молодая-красивая, глаза твои бесстыжие уж больно мне знакомые, и судьбу я в них твою вижу поганую-препоганую.
Косарева узнала цыганку, вырвалась, бросилась прочь.
– Ай, держите воровку, люди добрые! – заголосила цыганка. – Деньги последние у меня украла! Непосильным трудом нажитые! Ай, держите воровку!
Толпа, собравшаяся вокруг Крокодила, обернулась на крик. Тут подоспели байкер и Артем. Когда шум утих, ни цыганок, ни девочек уже не было. Только ведерко с мелочью, возле которого валялась монтировка да сидел Крокодил, свесивший на грудь голову…
А у ворот базара уже стоял милицейский микроавтобус. Оттуда неторопливо вылезли несколько милиционеров во главе с капитаном. Капитан ждал. Из ворот выбежали цыганки, Артем с другом и с девочками на руках.
– Ну-ка стоять! Задержите их! – заорал капитан.
Милиционеры окружили всю группу, и Артем опустил Лёлю на землю.
– Ну вот, наконец и… начал было Артем, но милиционер ударил его в живот и завернул руку, чтобы надеть наручники.
– Э, что делаешь, мужик?! Не читал международную конвенцию о правах человека? – заголосили перепуганные цыганки.
– Доктор, вы больше всех знаете… Я хочу узнать все: сколько времени я здесь нахожусь, кто меня сюда привез, что из вещей со мной было? Я хочу знать, когда я отсюда выйду. Скажите, как я сюда попала, что со мной было?
– Мне известно ровно столько, сколько и остальным, – развел руками врач. – Ночью вас привезла машина «скорой помощи». Вы потеряли много крови. А то, что вы ничего не помните, так это самое малое, что могло с вами случиться. Это частичная амнезия. Со временем память восстановится, а пока вам нужен покой.
– И еще, вот на этой кровати я видела женщину, – осторожно поинтересовалась Доминика. – Если это, конечно, не плод моего больного воображения. Я хочу знать, где она?
– Я не могу сказать, не знаю, – тут уж врач ничем не мог помочь.
– Она умерла? – испугалась Доминика.
– Нет, что вы, такие, как она, в огне не горят, в воде не тонут, – усмехнулся врач. – Она сбежала.
– Сбежала? Странно. Она все время будила меня. Я слышала ее голос, словно сквозь сон.
Доминика смутно помнила, как она плыла в небытие… Тихий голос зовет ее. Но слов не разобрать. Доминика мучительно вслушивается, голос становится более отчетливым: «Эй, слышишь! Просыпайся! Кому говорю? Эй!»
Доминика вздохнула:
– Там было так хорошо. Ничего на свете не имело значения. И если бы не голос этой женщины, я бы не вернулась. Вы знаете, кто она?
– Да, знаю. К сожалению, – брезгливо поморщился врач.
– Я должна ее увидеть обязательно, – попросила Доминика.
– Хорошо, но чуть позже. Когда вы окрепнете. Поверьте, для общения с ней вам понадобится очень много сил.
– И последняя просьба, доктор. Я хочу, чтобы сегодня ко мне никого не пускали. – Доминика вдруг почувствовала, что ужасно устала.
– Никого? Даже вашего отца? Он, кстати, уже пришел и ждет в коридоре вместе с вашим братом.
– Братом? Тогда пусть войдут. Но больше – никого, пока я сама не разрешу. – Голова болела все сильнее.
Врач покорно кивнул:
– Воля ваша.
Горничная Танюша с разных сторон фотографировала исковерканную автомобилем Доминики бровку, помятый газон. Закончив, кивнула мужу:
– Давай.
Он молча убирал следы ночного происшествия.
– Вот теперь полный набор, – довольно бормотала Таня. – Есть фотография разбитого телефона. Есть фотография дисплея, на котором зафиксирован последний звонок хозяйки Сергею Анатольевичу. И я там, кстати, ковер специально не пылесосила. Если начнется расследование, то мелкие осколки обнаружат запросто. Ну, и самое главное – имеется кассета с полной записью последнего разговора Доминики Юрьевны. Знаешь, какой кассетный скандал можно организовать: в главной роли – хозяин!
– Не пойму, Танюша, дня чего тебе это все надо, только мне такие дела не нравятся, – хмуро буркнул Михаил.
– Не нравится ему, – всплеснула руками Таня. – Вот ты чего в этой жизни хочешь: апельсины в Греции собирать или на родине в чистоте, в красоте да в достатке пребывать?
– В Грецию не хочу, – отозвался Михаил.
– Вот и я не хочу. А в этих фотках и в наших свидетельских показаниях – гарантия нашей с тобой стабильной жизни. А может, и богатства. Кто его знает, как судьба повернется.
– Таня, не ври мне. Я тебя хорошо знаю. Ты приняла решение? – забеспокоился муж.
– Да. Ты все правильно понял. Мне нужны деньги. Хочу усыновить ребенка. И никто меня не остановит, – ответила, как припечатала.
Ритка целый день была на себя не похожа. Покупателей не завлекала, молча грелась на солнышке. Заглянула к ней Анжела, протянула подруге огромный бутерброд. Сама она уже поела, от еды разогрелась, схватила газетку с прилавка и сделала из нее веер.
– На, поешь, а то прилетят твои марсиане во второй раз и не узнают тебя, – закатила глаза Анжела, манерно отставив руку с веером.
Ритка взяла было бутерброд, но вдруг взгляд ее упал на фотографию в газете. Забыв про еду, она схватилась за Анжелкин веер. С фотографии на Ритку смотрела ее соседка по больничной койке.
– Кто это? – выдохнула она.
– Где? Дай, поглядим. – Анжела расправила мятый листок, стряхнула крошки и начала читать. – Ага. Значит, известная предпринимательница и благотворительница Доминика Никитина попала в автокатастрофу. Находится в реанимации… Так, и чё тут в конце пишут? Ага. «Не есть ли это началом нового резонансного дела, и какие версии выдвигает следствие? Разборки конкурентов или заказное политическое убийство?» Вот ведь жизнь богатейская – разок на машине перевернулась, сотрясение мозгов заработала, и уже во всех газетах на первых страницах. А нашу сестру хоть живьем на центральной площади урой, никто и не обернется, – запечалилась Анжела.
– Дай сюда, – сказала Ритка.
Она долго вглядывалась в фотографию Доминики. Потом сложила газету и спрятала ее в карман. И вовремя. По проходу между лотками протискивался Самвел с охранниками. Поравнявшись с посудной палаткой, остановился. Анжела испуганно пискнула и присела за прилавок. Ритка хмуро смотрела на хозяина.
– Не тесно ли тебе там, Анжела Ламбада вместе с твоим роскошным телом? – загоготал Самвел. – Гляди, любовника своего никчемушного раздавишь, кого же тогда на руках носить будешь? Ваську что ли?
Анжела, красная от напряжения, выбралась из-под прилавка, держа под мышкой Зямчика.
– А чтоб вам, Самвел Михайлович, налоговая приснилась! – прошипела она.
– Так где ты была, Ритка? – грустно так поинтересовался хозяин.
Но Анжела не дала подружке и слова вставить:
– А с ней, между прочим, вчера выходил на контакт НЛО!
Самвел брезгливо зыркнул на Анжелу и снова завел:
– Ритка, я тебя прошу, в следующий раз, когда пойдешь с ними контактироваться, оставь адресок подружке, а то она на нас миротворческие силы ООН напустит.
– Издевайтесь-издевайтесь, вот заберут меня инопланетяне, тогда поплачете, – затарахтела Анжела.
– Не волнуйся, не заберут, тарелка не выдержит, а на тазиках они еще не научились летать. – Самвел резко отвернулся от них и ушел.
Барышни с облегчением вздохнули, а взмокшая от страха Анжела отерла обильный пот.
– Так что, выходит, ты действительно меня у него искала? Ты, мать, героиня, – восхитилась Ритка.
Возле «офиса» Самвела сидел Крокодил. Он сидел уже долго, неподвижно, обхватив голову руками. Охранник толкнул его в плечо. Крокодил медленно поднял голову и мутным взором уставился на него. Перевел взгляд вправо, увидел, что к Самвелу подошла Косарева, что-то шепнула ему на ухо. У Самвела брови полезли на лоб. Тот махнул пацанам, и охранники потащили Крокодила прочь, но Крокодилу было все равно, куда его тащат, ему все осточертело. Одно он знал твердо: в милицию он не хотел и за Надькиных девок волочь срок не собирался. Правда, милиция похватала цыган и этого гребаного байкера, авось им дело пришьют, а он где – нибудь отсидится.
Милиция же, разобравшись, что к чему, отпустила и цыганок, и Артема с байкером.
– Спасибо за помощь, девушки, – Артем расшаркался перед цыганками.
– А ты тоже цыган? – удивился милиционер.
– Нет. Но коней сильно люблю. Железных.
– Ты извини, что я тебя возле базара приложил. Думал, это ты похититель, – засмущался милиционер.
– Странно, по-моему, по мне сразу видно, что я парень золотой, – улыбнулся Артем. Но милиционер с сомнением смотрел на его одеяние и татуировки.
– И все-таки вы не имели права заниматься самодеятельностью и путаться у милиции под ногами, – выговаривал Артему начальник отдела уголовного розыска Петров. – Тем более, подвергать девочек опасности. И преступникам удалось скрыться именно по вашей вине.
– Вы лучше меня знаете, насколько опасна эта Косарева, – напомнил Артем. – Заметила бы милицию и… кто знает, что она могла сотворить. Кроме того, ваших-то мы почти час прождали…
– Милицию критиковать все мастера, – пробурчал Петров. – Приехали они, конечно, поздно, но наверняка на это были объективные причины… Вы мне лучше скажите, откуда там взялись цыганки.
– Это старая история из жизни вашей подопечной, – улыбнулся Артем. – Жадность девушку сгубила. Пару лет назад она кинула цыган на деньги, и те ей этого не забыли.
Ну и ко всему, цыганский барон – мой давний должник. Прощай, начальник, меня девушка дожидается.
Девушка и вправду дожидалась. Она уже вся изнервничалась, испереживалась, даже всплакнуть успела.
– Стой! Куда вы его ведете? – закричала она, отталкивая милиционера. – Он ни в чем не виноват!
– Да ни в чем, девушка, успокойтесь, – рявкнул Петров.
– Ну-ну, успокойся, амазонка. – Артем обнял Диану. – Меня никто не арестовывал, мы просто побеседовали с начальником душевно.
– Ой. Извините, пожалуйста. Айэм сори.
– Да ничего, привык уже, – пожал плечами Петров. – К сожалению.
Он ушел, а Диана все обнимала Артема, никак оторваться не могла.
– Как я испугалась. Я его просто убить была готова.
– Эх, мне бы твое заступничество да пару часов назад, – вздохнул Артем. – Ладно, поехали, милая, не люблю я почему-то это заведение. А почему, и сам не знаю.
Сергей с огромным букетом цветов спешил к Доминике. Ему преградила дорогу медсестра.
– По распоряжению лечащего врача посетители к больной не допускаются, – проскрипела она не терпящим возражений голосом.
– Это почему еще? Я ее супруг, законный, между прочим, – возмутился Сергей.
– Никто не допускается, – отрезала медсестра.
– Хоть цветы возьмите. С ней все в порядке, надеюсь? – почему-то испугался Сергей.
– Все хорошо, но цветы в отделение реанимации передавать тоже нельзя, – мстительно заявила медсестра. Ну не нравился ей этот красавчик, и все тут. Да и вся эта суета вокруг «барыньки», как она про себя называла Никитину, раздражала.
– А вы злюка. Не будь вы такой строгой, я бы обязательно подарил вам цветы… Хотя, это ведь не последняя наша встреча? – И Сергей убрался восвояси, на всякий случай ослепительно улыбнувшись сестре напоследок. Не особенно-то ему хотелось с постной рожей сидеть возле больной, «вздыхать и думать про себя, когда же…» Тьфу-тьфу, только не это.
Виктория Павловна и Анна Вадимовна были вне себя от счастья: они то и дело целовали Лёлю и Катюшу, втихаря совали им конфеты, успокаивали девчонок. Лёля жалась к Виктории Павловне, крепко уцепившись за подол. А Катюшка сидела на руках Дианки.
– Ну, вот мы и помылись, переоделись, – пела директриса, которая не могла насмотреться на Лёлю. – Ты же любишь это платьице? И Катюшка любит. Потом пойдем, покушаем, потом спатки ляжем. И вам приснится хороший-прехороший сон.
– Про маму? – с надеждой пискнула Лёля.
– Конечно же, про твою маму, – заливала Виктория Павловна.
– Я хочу, чтобы мама поскорее приехала и нас с Катюшкой забрала, – закапризничала Лёля. – Я боюсь.
– Не надо бояться, солнышко. Ничего страшного больше не будет. А завтра мы встанем утром и пойдем с детишками гулять.
Подумав, Лёля нахмурила лобик.
– Я больше гулять не пойду. И Катюшу не пушу. Я же старшая, она меня послушается, – объявила она.
– Ну ладно, ладно, – заторопилась Виктория Павловна. – Пошли в группу.
Только она увела девчонок, как на пороге появился Петров. В руке он держал букетик цветов.
– Разрешите, Анна Вадимовна?
– Ну конечно, Олег Иванович, мы всегда рады вас видеть. До чего ж мы вам за девочек наших благодарны, – Анна Вадимовна поднялась ему навстречу.
– Ну, в этом не только моя заслуга… А я вот мимо шел, дай, думаю, зайду, проведаю, как они, – неловко объяснил свое появление Олег Иванович.
– Только напуганы очень. Их Пална кормить повела, – медсестра вдруг порывисто обняла гостя, чем окончательно привела его в еще большую растерянность.
– Не все, к сожалению, разделяют ваши чувства. Одна юная особа меня чуть не побила недавно. Набросилась, понимаешь, с кулаками средь бела дня, на глазах у подчиненных, – покосился Олег Иванович на Диану, которая все это время сидела в углу и вязала.
– Так это же Диана. Дочка моя. Она мне все рассказала. Знакомьтесь. Вы уж ее извините, Олег Иванович, – спохватилась Анна Вадимовна.
– Да уж, чувствуется семейное сходство. Ну, то есть не в плохом смысле, а в смысле, что такая же красавица, как мама, – смутившись окончательно, Олег Иванович поднялся и молча положил на стол букетик, который не удалось вручить сразу. – Ну, я пойду, дела, знаете ли. Нужно еще поговорить с вашим руководством об усилении мер безопасности. А то пока эта особа на свободе, она очень опасна. Такие вот дела.
Следователь чувствовал себя очень неловко, он уже не рад был, что явился, тянул дверь на себя и только потом сообразил толкнуть ее.
Татьяна с утра пораньше пришла к Юльке в приемную. Задав какие-то ничего не значащие вопросы, спросила:
– Заметила, какой Никитин последнее время счастливый ходит?
– Угу. Доминика пришла в себя, – буркнула, не отрываясь от компьютера, Юлька.
– Нет, это было еще до аварии. Такое ощущение, что он влюбился, – осторожно закинула удочку Татьяна.
– Ага, в Амалию. И с каждым днем все больше и больше влюбляется, – забавлялась Юлька.
– Я с тобой серьезно, Юль! – Юлька оторвалась от монитора, Татьяна близко к ней наклонилась. – Скажи честно, с кем спит Сергей?
Юлька дар речи потеряла. Охренела баба! «Со мной», – хотела она выпалить, но промолчала. Помог телефонный звонок от… Сергея!
– Центральный офис «СуперНика», – затараторила Юлька.
– Алло, Юлька, бросай все дела и выходи, я через десять минут подъеду, – скомандовал Сергей.
– Нет. Боюсь, что мы не сможем поставить интересующий вас товар так быстро. Поэтому советую вам транспорт пока не отправлять. – Юлька отвернулась от Татьяны.
– Не можешь говорить, там у тебя сидит кто-то? – сообразил Сергей.
– Ну, вы же сами знаете, какая конкуренция в этом сегменте рынка. Он находится под личным контролем Амалии Станиславовны, – бодро рапортовала Юлька невидимому покупателю.
– Понял: Юстас Алексу. Подъезжать не буду, жду на нашем месте. А старой карге, если что, скажи, что уехала по моему поручению, – предложил Сергей.
– Наша фирма непременно учтет ваши рекомендации. До свидания. – Юлька повесила трубку.
– Счастливая ты, Юлька, мужики так и льнут, так и льнут, – с завистью протянула Татьяна.
– В своем ли ты уме? Какие мужики? Сугубо деловой разговор, – защищалась Юлька.
– Да ладно, не шифруйся. Тебя же на свидание пригласили. Куда пойдете? – полюбопытствовала Татьяна, но Юлька не пожелала развивать эту тему.
«Грех так говорить, прости меня, Господи! – думала Юлька. – Хорошо, что Доминика в больницу попала. Зато появился шанс привязать покрепче этого летучего гусара. Сегодня на одном цветочке крылышками бьет, завтра с другого нектар собирает. А сегодня что ж, мой час пришел. Покувыркаемся от души, а там будет день – будет пища».
Юлька и Сергей «кувыркались» в квартире Сергея и Доминики. На супружеском ложе слегка прикрытая простыней Юлька обольстительно улыбалась и откровенно кокетничала с Сергеем. Сергей целовал Юлькины плечи, руки, добрался до пупка. Потом вдруг кинулся, достал из вазы цветок из Доминикиного букета, стал щекотать им Юлькину грудь.
– Четное, – неожиданно сказала она.
Сергей удивленно вскинул брови.
– Ты цветок из букета взял, там теперь четное число. Четное в вазу нельзя ставить, к несчастью, пояснила Юлька.
– Ну, если ты такая мнительная, могу и назад поставить, – легко согласился он.
– Сережа, брось Доминику и женись на мне, – попросила Юлька, но Сергей не захотел ее слушать.
Она повозилась, устраиваясь поудобнее, и снова завела, но уже более настойчиво:
– Ведь нам же так хорошо вместе. Мы понимаем друг друга с полуслова. Женись, а?!
– У меня предложение. Давай поиграем в больничку, – неожиданно предложил Сергей.
Юлька совсем растерялась: что еще за больничка такая? А он пояснил:
– Я буду глухим доктором. А ты немой пациенткой. О’кей? – Сергей нырнул под одеяло и потянул за собой девчонку.
Была уже глубокая ночь, когда Виктория Павловна подошла к кроваткам Лёли и Катюши. Лёля лежала с открытыми глазами.
– Ну что ты не спишь, солнышко? – забеспокоилась Виктория Павловна.
– Если я засну, он опять придет, – испуганно прошептала Лёля.
– Никто больше не придет, малышка. Дядя милиционер его не пустит, – пообещала ей директриса.
– И дядя Артем? – уточнила Лёля.
– И дядя Артем. Так что спи, не бойся, моя маленькая. А завтра ты нам споешь. Как там: цок-цок, цок-цок…
Вдруг Лёля заплакала, услышав песенку:
– Замолчи, замолчи, я никогда больше не буду петь эту песню.
– Ну тихо, тихо, Лёлечка. Хорошо, ну не будешь петь, только не плачь.
Виктория Павловна гладила девочку по голове и сама чуть не плакала. Девочка потихоньку затихла, закрыла глазки, но вдруг встрепенулась и спросила:
– Пална, а пока у нас нет мамы, можно я буду называть тебя бабушкой?
Ужасно расстроилась Пална, ну что тут поделаешь, коли не хотят богатые и счастливые поделиться своим счастьем с несчастными девчонками.
Палатный врач лично вкатил Доминику в палату для VIР-персон, где имелась мягкая мебель, телефон, телевизор и прочие мыслимые удобства.
– А вот и ваши новые владения, Доминика Юрьевна. Обживайтесь, – улыбнулся врач.
– Хотелось бы очень ненадолго. – Доминика чуть не плакала.
– Вообще-то, мы не позволяем больным смотреть телевизор, но Амалия Станиславовна просила, чтобы у вас было все. Если что-нибудь понадобится, не забудьте: вот спецкнопка, – показал врач.
– Благодарю вас. Доктор, я хотела с вами поговорить… – начала было Доминика.
Врач остановил ее:
– Мы обязательно поговорим, но – позже. А пока – никаких отрицательных эмоций.
– Вы не могли бы купить шампунь, – повернулась Доминика к медсестре, – и… еще кое-какие мелочи. Возьмите, пожалуйста, деньги у меня в кошельке.
– Вы хотите, чтобы я… – растерялась медсестра и предложила: – Может, вашей маме самой будет приятно?
– Маме? – изумленно переспросила Доминика.
– Да, – энергично закивала медсестра. – Ваша мама так убивалась, столько всего сделала. Это же она нашего доктора от увольнения спасла. Очень энергичная женщина, вы на нее похожи.
– Моей мамы нет в живых, – с трудом выдавила Доминика. – А это не мама, это Амалия Станиславовна, моя коллега. Я вправду ей многим обязана.
– Извините… – покраснела медсестра.
– Вы не могли бы дать мне координаты женщины, которая лежала со мной в палате? – спросила Доминика.
– Я не уверена, что… что она захочет с вами встретиться, – медсестра наклонилась к Доминике и зашептала: – Кровь вам переливали против ее воли.
Доминика, которую новость поразила до глубины души, подумала и приняла решение:
– Тем более, я должна с ней поговорить! Я в долгу не останусь.
Диана с подругами валялась на пляже. Как всегда, она вязала.
– Ты, Дианка, наверное, и во сне вяжешь. Спишь и плетешь свои сети. Хоть кого-нибудь поймала? – язвила Ленка.
– А то ты не знаешь. Уловчик будь здоров. Нехилый. Сама бы от такого не отказалась, – хихикнула Диана.
– Это ты про байкера? Ничего мужичок. Только старый, – поджала губы Лена.
– Завидовать нехорошо, Леночка. И врать тоже. Дианкин байкер – классный чел. Дианка, это ты ему вяжешь? – поинтересовалась Ванда.
– Ему.
– И напрасно. Он ничего, кроме своей косухи, не носит, – рассмеялась Лена.
– Та-а-а-к, а ты откуда знаешь? Попалась! Следишь за ним, да? Влюбилась? Эй, слышь, Дианка, она в твоего байкера втрескалась по уши, – подразнила Ванда.
Лена вскочила, кинулась к Ванде, потащила ее к воде. Ванда пищала, вырывалась, но Лена столкнула ее в воду. Пока та барахталась, Лена подошла к Диане.
– Дианка, ты Ванде не верь, – сообщила она. – Ни в кого я не втрескалась. Он все равно никого, кроме тебя, не замечает. А ты в чем на выпускном будешь?
– Мне предки такой прикид купили – убиться и не встать. Тут так, там – так, а здесь – вообще ничего, – веселилась Ванда.
– А мой выпускной наряд войдет в историю нашей школы, – пообещала Диана.
Девчонки умирали от любопытства.
К Амалии в кабинет ворвалась Татьяна.
– Амалия Станиславовна! Это невероятно! – Татьяна пребывала в крайнем возбуждении.
– Татьяна, возьми себя в руки. Для женщины непозволительно терять лицо ни при каких обстоятельствах. Самообладание – часть порядка, на котором стоит мир и благодаря которому он исключительно держится.
Татьяна резкими движениями, даже как-то театрально, рассыпала перед Амалией несколько фотографий.
– Вот! Вот! Вот! И вот!
На фотографиях везде была Юлька: выходит из офиса, ловит машину, она же выходит из машины, табличка с названием улицы и номером дома, куда входит Юлька.
– Полюбуйтесь, Амалия Станиславовна! Оцените коварство, хитрость этой девки, оцените по достоинству! – визжала Татьяна.
– Но я не понимаю причины твоей истерики, – осадила ее Амалия.
– Юлька ведет слишком рискованную игру! – вопила несчастная Татьяна.
– Татьяна, присядь, – приказала Амалия. – Выпей воды и расскажи все по порядку. Орднунг, Татьяна, по-жондек, милая моя.
– Амалия Станиславовна. Вчера в обед Юлька при мне договаривалась с кем-то по телефону о встрече, – зачастила Татьяна.
– Совершенно верно. Она докладывала, что Сергей Анатольевич попросил ее съездить в книжный магазин и приобрести редкое пособие под названием «Слагая слоганы», – кивнула Амалия.
– Вот она и съездила! Только не за «слоганами», которые Сергею Анатольевичу, как мы с вами понимаем, не помогут, а непосредственно к нему домой. – Взгляд у Татьяны стал совсем дикий, она достала еще фотографии и зашептала: – Я проследила, куда она поедет. Не поленилась ради дела, ждала ее около подъезда.
– Буду рада, если ты проявишь подобное быстродействие на рабочем месте, – одобрила Амалия.
– Мне пришлось сидеть в засаде долго. Но я ничего не высидела. Утром встала ни свет ни заря и приехала на то же место. И вот, пожалуйста. Посмотрите: она выходит из дома! На фото есть дата и время! Скажите, что можно делать с Сергеем Анатольевичем всю ночь у него дома? Вы полагаете, они слагали слоганы? – захохотала Татьяна.
– М-да. Юлия может себе позволить рисковать жизнью, потому что не знает истинной цены жизни.
Амалия просмотрела фотографии, собрала их стопочкой и сунула себе в стол:
– Татьяна, пусть эти фотографии находятся у меня. Ты же понимаешь, это – бомба. Я ни при каких условиях не дам им развалить фирму.
– С каким цинизмом Юлька влезла в еще не остывшую постель – и при этом имеет наглость корчить из себя святую невинность!
– Татьяна, полагаю, эта еще не остывшая постель и тебе очень нравилась, – напомнила Амалия.
– Я никогда не претендовала ни на что большее, так, знак внимания понравившегося мужика, – защищалась Татьяна.
– А кто-то претендует? – удивилась Амалия.
– Юлька претендует. Еще как претендует, – глаза Татьяны наполнились слезами. – Она проговорилась! Она попыталась обвинить меня в том, что я сплю и вижу себя в роли госпожи Никитиной. Она говорила о себе!
– Прелюбопытная логика. Я бы сказала, чисто женская, – покачала головой Амалия и, наклонившись к селектору, приказала: – Юлия, будьте так любезны, соберите коллектив. У меня есть новость для сотрудников.
В приемной Юлька подозрительно уставилась на Татьяну.
– Здравствуй, Юленька! Хорошо выглядишь, выспалась, что ли, в кои-то веки? – пропела Татьяна.
– Спалось отлично, надеюсь, и тебе виделись сладкие сны?
– Да уж, – согласилась Татьяна.
– А синяки под глазами откуда? Не бережешь себя, Танька. Отчет, что ли, на дом брала? В рабочее время не справляешься?
– Ты бы, Юлька, яд свой медикам сдавала. Змеиный яд – на вес золота.
– То-то, я вижу, не бедствуешь. Наверное, сдаешь постоянно?
Незнакомый мужчина, войдя в приемную, неуверенно оглядел сцепившихся барышень.
– Доброе утро! Я пришел к госпоже Гжегоржевской.
– Простите, как вас представить?
– Врач больницы скорой помощи, Ковальчук.
– Доброе утро, доктор, правда, у меня уже, считайте, день – я тут с шести утра, – обрадовалась Амалия. – Спасибо, что откликнулись на мою просьбу. Мой разговор не отнимет у вас много времени. Я попрошу вас не забывать о врачебной тайне. Никто, прошу вас, никто не должен знать об изменениях в состоянии здоровья Доминики Никитиной. Понимаете?
– Разумеется, – не возражал доктор.
– Никто, доктор, никто, кроме меня. Сообщайте обо всех малейших изменениях, равно как и о любых визитах в палату Доминики, и только мне. Я говорила с Никитиной. Состояние ее мне не понравилось. Как она?
– Сказать прямо? Подавлена. – Врач задумался на мгновение. – И дело не только в физических травмах.
– Какие моральные травмы имеются у госпожи Никитиной?
– Врачебная этика не позволяет мне обсуждать подобные вещи. Если она сама не сказала… – запнулся врач.
Но Амалия всегда добивалась своего:
– Не хочется напоминать, но именно я принимала участие в вашей судьбе…
– Ладно. Я… понимаю. Дело в том, что Никитина… – начал рассказывать врач и запнулся.
Олег Иванович Петров навестил детский дом. Он хотел поговорить с директрисой.
– Виктория Павловна, – начал Олег Иванович. – Понимаете, у каждого человека свой предел. Один даже подумать об окружающих плохо не смеет, ему это чуждо и противно. Кто-то физически не может соврать, не может украсть. Третий соврет и украдет, но не сможет убить.
– Олег Иванович, да вы философ, – усмехнулась Виктория Павловна.
– Я, Виктория Павловна, пишу диссертацию по судебной психологии, – пояснил, словно оправдываясь, следователь.
– Первый не допустит дурной мысли, второй не соврет, третий не убьет, а есть еще четвертый…
– Четвертых, по моим подсчетам, не более десятой доли процента в развитых странах и полпроцента в развивающихся…
– Олег Иванович, моя математика ограничена арифметикой. Я пересчитываю детей на прогулках и продукты в столовой. Мне этого достаточно…
– Виктория Павловна, четвертых не пугает убийство. Они. Могут. Убивать, – рубил слова Олег Иванович. – К таким людям относится Косарева. Я досконально изучил ее досье. На ней пока нет трупов… Но… Она любит деньги. А еще любит себя и никого, кроме себя. Для нее нет ничего святого, у нее нет привязанностей, нет друзей – только временные подельники. И даже дети…
– Вы хотите сказать, что Косарева может своих собственных детей…
– Для Косаревой дети – способ подзаработать, – вздохнул Олег Иванович. – А еще… Виктория Павловна, расскажите мне, что знаете об Артеме Боеве. Скажите, что он за человек.
