Текст книги "Призрачное счастье"

Автор книги: Елена Веснина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Маля, я прошу тебя успокоиться, – взмолился Юрий Владимирович.

– Назовите мне хоть одну причину, Юрий Владимирович, по которой я должна успокоиться. Кто она такая, эта писклявая? Она нахамила мне по телефону.

– Маля, послушай. Я даю тебе слово, что никакого романчика, как ты выражаешься, у меня с этой девушкой нет. И быть не может. А кто она такая, я тебе пока сказать не могу.

– О, как увлекательно!

– Амалия Станиславовна, прошу вас не устраивать сцен – мы с вами уже не в тех отношениях. Все, что я мог сказать, я уже сказал. И позвольте узнать, для чего, собственно, вы меня вызвали? Ведь не для выговора же?

Амалия взяла себя в руки:

– Разумеется, Юрий Владимирович, пригласила я вас не для выговора. А чтобы поговорить о Доминике.

– А что с Никушей?

– О, успокойтесь, в плане физического здоровья с ней все в порядке. Зато некоторые новые идеи Доминики Юрьевны меня, честно говоря, пугают.

– И что же за идеи, интересно узнать?

– Юрий Владимирович, я самым настоятельным образом прошу вас повлиять на дочь. Боюсь, вы единственный, кто на это еще способен.

– Так вы скажете, наконец, в чем дело?

– Она творит совершенно безумные вещи. Подобрала эту девку базарную, эту торговку. И собирается устроить ей сладкую жизнь.

Отец был доволен решением дочери:

– И правильно, девочке помочь нужно. Она спасла Нику, мы обязаны о ней позаботиться.

– А вы ее видели, эту девочку? – скривилась Амалия.

– Честно сказать, толком не разглядел, к тому же она была несколько не в форме.

– Именно об этом я и говорю. Сергей уже дал этой особе деньги, но Доминика хочет вырвать ее из «базарной среды», дать образование, работу. И – кто знает – может, даже ввести в наш круг.

– И что вас смущает? – не понял Юрий Владимирович.

– Я решительно протестую, Юрий Владимирович. Она – алкоголичка. И может, даже воровка.

Так рисковать! Ты бы видел, как она на меня оскалилась в больнице! Чуть не покусала. Я решительно требую, чтобы ты немедленно поговорил с Доминикой.

– А у тебя, Амалия, нет никакого права требовать от меня что-либо. Если помнишь, однажды ты уже попыталась сделать это, и закончилось все весьма плачевно. Извини, что напомнил. Я не хотел бередить старые раны, но ты сама начала.

– Позволь и тебе напомнить. Что к печальным последствиям привело твое поведение, а не моя позиция.

– Маля, прошлого не вернуть и ничего в нем, к сожалению, не исправить. Это не роман, где можно выбросить черновик и начать сначала. Что сделано, то сделано.

– О, замечание, достойное классика, – иронично усмехнулась Амалия.

– Не злись, Маля. Я, конечно же, все узнаю об этой девушке. Напиши мне ее фамилию и место работы. Я с ней повидаюсь и составлю собственное мнение. Но ответить на добро добром – дело святое. Кем бы она ни была, она спасла мою дочь.

Сергей решил сам съездить в Озёрку и поговорить с Татьяной, которая звонила ему уже несколько раз. Когда они сели в гостиной друг против друга, Татьяна приступила к рассказу:

– Итак, вкратце излагаю события того злополучного дня…

– Я весь внимание, – сказал Сергей.

– Итак, рано утром, придя на работу, я обнаружила дом пустым и поняла, что хозяйка уехала. Причем уехала в домашних тапочках, даже не подумав переобуться в туфли. А это говорит о сильном волнении.

– Логично.

– Подумав так, я зашла в спальню. Где и обнаружила разбитый мобильный телефон с зафиксированным последним звонком. Вашим звонком, Сергей Анатольевич. Все это я, разумеется, сфотографировала.

– Да, потрудилась, должен признать, ты на славу.

– Благодарю, Сергей Анатольевич, – выдержала удар Татьяна. – К этому мы добавляем фотографии, сделанные во дворе. На них с тайм-кодом зафиксированы повреждения, нанесенные автомобилем Доминики Юрьевны бровке и газону. И наконец, самое интересное: кассета из автоответчика, на которой записано сообщение, приведшее к таким ужасающим последствиям.

Сергей уже все понимал:

– Во сколько ты оцениваешь все это?

– Более чем скромно, Сергей Анатольевич. Ежемесячная пятидесятипроцентная надбавка к зарплате – раз. Одноразовая материальная помощь – два. И еще, я слышала, вы недавно приобрели участок под строительство второго дома. Пусть этот участок будет моим. Это три.

Такого Сергей не ожидал.

– И участок мой, значит, тебе понадобился. А не много будет? – поинтересовался он.

– Думаю, что в самый раз.

– Ну, тогда послушай, что думаю я. Все эти твои доказательства, на самом деле, гроша ломаного не стоят: фотомонтаж и аудиомонтаж. И в суде, моя дорогая, такие доказательства не имеют никакой юридической силы.

– А кто сказал про суд? – удивилась Татьяна. – Это дело неподсудное. Хозяйку силой из дому никто не выпихивал и скорость превышать не заставлял.

– Вот видишь, до тебя тоже дошло, – вздохнул Сергей.

– Да, суд здесь ни при чем, Сергей Анатольевич… А вот тестю вашему, Юрию Владимировичу, а по совместительству главному акционеру «СуперНики», будет крайне интересно узнать, благодаря кому его ненаглядная Никуша чуть было на небеса не вознеслась. И когда Юрий Владимирович узнает о вашей роли в этом деле, он в милицию обращаться не станет. Он просто выкинет вас из фирмы, словно нашкодившего щенка. Поскольку вас, уважаемый Сергей Анатольевич, держат там исключительно в качестве супруга сиятельной Доминики.

Сергей ее уже ненавидел.

– А ты неплохо осведомлена, как я погляжу. Не боишься мне угрожать? – процедил он сквозь зубы.

– Пет, не боюсь.

– И напрасно. Я подумаю над твоими предложениями и сообщу свое решение позже. Или – чего уж там – соглашусь сразу. Давай номер счета, на который надо перечислить деньги. Ты ведь его уже открыла, надо полагать?

Татьяна кивнула и положила перед Сергеем бумажку:

– Вот номер счета и реквизиты банка. Кстати, насчет участка под строительство я не шутила.

Хватит по чужим домам прислугой скитаться. Хочу наконец в своем доме пожить.

Сергей с трудом сдерживался:

– Хочешь пожить? Что ж. желание вполне законное. Проводи-ка меня, Танюша. Так ведь, кажется, принято в приличных домах?

Они вышли во двор. Сергей подошел к машине:

– Значит, мы с тобой обо всем договорились? Я уже принял решение, можешь не волноваться, ты все получишь.

Татьяна кивнула:

– Вот увидите, буду молчать как рыба.

– Конечно, – улыбнувшись, сказал Сергей.

Он сел в машину, завел мотор и неожиданно для Татьяны, открывавшей ему ворота, стремительно поехал на нее. Татьяна истошно закричала.

Участковый Петик, он же Петр Иванович, приступил к выполнению особо важного задания Самвела. Он подъехал к райотделу милиции в Радужном на УАЗе со снятым тентов, на заднем сиденье которого лежал холодильник. На порог вышел дежурный с кружкой и бутербродом в руках.

– Здорово, Николай, – сказал ему Петик. – Что, из начальства есть кто на месте?

– Ага, тебя дожидаются, – сказал дежурный, откусывая бутерброд. – На часы смотрел? Обед сейчас, так что во всем райотделе я теперь главный и единственный начальник.

Петик обрадовался:

– Ну, для моего вопроса никого другого и не нужно.

– Так. И что за вопрос? – спросил дежурный, с интересом разглядывая холодильник.

– Да вот, участковые ваши в прошлом году мне три ящика абрикосов подогнали. А я добра не забываю – когда есть возможность, всегда отблагодарить стараюсь.

Благодарность – это хорошо. Особенно, если в материальной форме.

– Еще в какой материальной. У меня там на базаре оборудование меняют. Технику почти новую выбрасывают. Я вот пару холодильников себе в отделение забрал, а один решил вам по старой дружбе подарить. Так что принимай.

Дежурный остановил его:

– Стой, Петя, не торопись. Холодильник – это бы нам в самый раз, особенно при нынешней жаре. Да только как мы его потащим?

– Как – возьмем в руки и потащим.

– Слушай, ты ж сам понимаешь, что я от поста отрываться не могу – вдруг начальник позвонит. Да и форму пачкать… Может, подождешь полчасика, пока помощник мой с обеда вернется?

Участковый не согласился:

– Ждать мне, Коля, некогда. И так час времени убил, пока сюда добрался. А у тебя что, в обезьяннике алкашей нет?

– Да нет сейчас алкашей – это ж тебе не вечер.

– Ну, как знаешь, а один я тоже надрываться не буду. Завезу лучше к себе на дачу, – Петик сделал вид, что собирается уезжать.

– Ладно, стой. Дам сейчас одного.

Он вывел из камеры Крокодила и сказал:

– Вот грузчик. Да я и сам недалеко буду.

Петик посмотрел на Крокодила:

– Лезь наверх, подавать будешь.

Крокодил стал покорно выполнять команду. Дежурный наблюдал за работой с порога. Вдруг из помещения раздался телефонный звонок. Дежурный направился к телефону:

– Осторожней, смотри мне! Я побегу – отвечу.

Петик с Крокодилом остались одни.

– Бросай, – сказал Петик.

– Что? – не понял Крокодил.

– Бросай и беги! Самвел тебя ждет, – буркнул участковый.

Крокодил разжал руки, холодильник упал Петику на ногу. Участковый взревел, а Крокодил исчез так быстро, как только мог.

Узнав о случившемся, начальник отдела уголовного розыска Петров пришел в ярость.

– По какому праву, товарищ старший лейтенант, вы освободили подозреваемого в совершении тяжкого преступления? – орал он.

– Так ведь на минуту, холодильник только поднести, – промямлил дежурный. – Для всего райотдела холодильник, чтоб водичка, значит, холодная… Кто ж знал, что он такой прыткий!

– Да я вас уволю к чертовой матери, любитель водички. Садитесь и пишите. Кто привез холодильник, фамилия, звание.

Дежурный сел за стол:

– Я это счас быстро. Только я фамилии его не знаю. Не наш это мент, он в городе на базаре участковым работает. Если надо, я его из-под земли достану!

– Ты пиши. А достану я его сам, – пригрозил Петров.

Крокодил пробрался к своему вагончику. Около вагончика сидели «нищие»: «инвалид» на коляске, «афганец» на костылях и женщина с «младенцем». «Инвалид» встал, закряхтел, разминая отекшие ноги, потянулся.

– Спортсмен, блин, – буркнул «афганец».

«Инвалид» возмутился:

– А че ты лыбишься, знаешь, как это опасно – в коляске целый день кататься!

– А ты скорость не превышай, и все пучком будет, – гоготал «афганец».

– Да при чем туг скорость, – объяснял «инвалид». – Просто от сидения нервы на ногах защемляются, кровь нормально не фунциклирует. У меня кум вон тоже семь лет на колесах отпахал. Так привезли его как-то со смены, он подняться попробовал – и не смог. Паралич нижних конечностей.

– Так кум твой, получается, теперь по-честному работает.

– Да собачья у нас тут работа, и денег нету, – заметил «афганец». – Сыну вон второй год машину купить не могу. В большой город надо перебираться, где метро есть. Гам наш брат деньгу лопатой гребет.

– И с того еще половину Крокодилу отстегни! – пожаловался «инвалид».

– Только квалификацию менять придется, слышал, афганцы счас не в моде. Счас беженцы в большом респекте, – рассуждал «афганец».

– Езжай-езжай, интернационалист хренов, будет тебе респект. На чужую поляну сунешься, так таких насуют… сам беженцем станешь, – пробурчала женщина.

– А ты че раскаркалась, мать Тереза? Смотри, а то клюв на два счета порву, – предупредил «афганец».

– О, никак у нашего солдатика от краденых медалей храбрость проснулась, – не испугалась женщина.

– Э-э, вы че, остыньте! – закричал на них «инвалид». «Афганец» отпихнул «инвалида», который пытался их разнять, замахнулся на женщину костылем, но вдруг полетел на землю от мощного пинка. Испуганные «нищие» оглянулись и увидели суровое лицо бригадира.

– Выручку принесли? – гаркнул Крокодил.

Все закивали и пошли за ним в вагончик.

Доминику осматривал профессор.

– Так, сожмите, пожалуйста, кулак… Разожмите. А теперь попытайтесь сгибать пальцы поочередно… Замечательно! Алексей Викторович, список назначений я составлю у себя в кабинете, пришлете медсестру.

– Сделаем.

– А вам, дорогая моя, просто фантастически повезло. Обычно автомобильные аварии – это непременно политравмы, и очень тяжелые. А вас хоть завтра замуж выдавай. Так что благодарите свою машину и подушки безопасности. Как это, кстати, вас угораздило?

Доминика покачала головой:

– Не помню.

– Неужели совсем ничего?

– Практически. Помню события до аварии, а потом – больницу.

Профессор не удивился:

– Типичный случай посттравматической амнезии.

– Профессор, мне все же хотелось бы знать, когда я смогу выйти из больницы?

– А вот об этом думать я вам пока запрещаю, – сказал профессор, поднимаясь. – Отдыхайте, набирайтесь сил и выбросите из головы любые мысли о работе. Как говорили древние: всюду поспевает тот, кто никуда не торопится.

Доминика была с ним явно не согласна, но промолчала.

Она не может здесь больше находиться. Ей все тяжелее видеть их лица, понимать, что они знают о ее беде. Она запретила себе думать о ребенке. Делала вид, что ничего не помнит. Пусть они ничего не говорят, чтобы «не расстраивать больную». Больная хочет домой. Подальше от своей беды.

Юрий Владимирович «пошел в народ», как он называл базар. Он выбрал себе наблюдательный пункт и внимательно присматривался к торгующей посудой Ритке.

Та была, как всегда, на высоте. Рифмы из нее сыпались рекой:

– Тетя с сумочкой в горошек, покупай набор из ложек! Из таких тарелей – короли не ели!

Юрий Владимирович хмыкнул, достал блокнот стал записывать.

Ритка была в ударе:

– Ножа не бойся, бойся вилки – один удар, четыре дырки! Женщины, приобретаем лучшее оружие самозащиты от хулиганов!

Юрий Владимирович подошел к палатке.

– Девушка, извините, не подскажете, как пройти к книжному рынку? – спросил он.

– А вот – до конца ряда, там налево. Возле палатки с палеными найками и адидасами дорогу перейдете – вот вам и книжный рынок. А что, папаша, свежий товар выкинули? – поинтересовалась Ритка.

– Надеюсь, да. А вы интересуетесь книжными новинками?

– Конечно, интересуюсь. Я книжки, как пирожные, глотаю. Мне девчонки знакомые так дают читать, без денег. Я в бумажку аккуратненько оборачиваю, чтобы книжка товарного вида не потеряла, читаю и обратно им отдаю.

– Замечательная система, – похвалил Юрий Владимирович. – А любовь к чтению характеризует вас с положительной стороны. Что же вы любите, если не секрет?

– Секреты все у ЦРУ, а мне скрывать нечего. Про любовь книжки обожаю, ну и детективы само собой.

– Детективы? – восхитился Юрий Владимирович.

– Только я названий не запоминаю. У меня на книжном базаре подружки лучше меня знают, что я уже прочитала, а что – нет.

– Вы бережно относитесь к книгам, у вас много друзей – я с каждой минутой открываю в вас новые достоинства, – похвалил Ритку Юрий Владимирович.

– Ага. Только есть у меня при этом один о-очень большой недостаток.

– И что за недостаток?

– А я за справедливость всегда выступаю. Не могу пройти мимо, когда кого-то надувают или обижают почем зря.

– Какой же это недостаток, это – достоинство.

– Ага. Только живется с таким достоинством что-то уж больно кисло. Ладно, хорошо мы с вами, папаша, поболтали, но мне работать надо. Заходите, когда кастрюльки понадобятся. Лучшие подберу, по знакомству.

Как только Доминика засыпала, ей снился один и тот же сон. Она видела, как ее машина врывается, не снижая скорости, на городскую площадь и несется вперед. Посредине площади – огромный билборд с рекламой фирмы «СуперНика». Доминика видит свой собственный портрет и надпись: «Там, где Ника, там – победа». Машина наезжает колесом на бордюр и переворачивается. Удар, скрежет металла, и Доминика в ужасе просыпалась.

Реальность тоже не радовала. Доминика брала в руки фотографии, свидетельствующие о том, что муж ей изменяет, и от томительной тоски сжималось сердце.

Приходила сестра, делала уколы, говорила ласковые слова. Профессор, который ее консультировал, предложил новую интенсивную методику лечения, мол, она быстро поднимет больную на ноги. Виктор Степаныч утверждал, что профессор – большой специалист в сфере новых медицинских технологий. К нему даже из столицы за консультацией приезжают.

Доминика на все соглашалась, лишь бы поскорее встать на ноги.

– Я не имею права болеть, – уговаривала себя Доминика. – За мной – фирма, много людей, я за них в ответе.

Юлька купила в супермаркете множество продуктов и вещей, необходимых Доминике в больнице, сложила все в фирменные пакеты и подошла к администратору.

– Пожалуйста, позаботьтесь организовать доставку товара вот по этому адресу.

– С какой стати? – холодно осведомился администратор.

– Хороший вопрос. Знаете ли, во всех цивилизованных странах действует услуга доставки. То же самое мы должны организовать и здесь.

– А кто вы, собственно, такая?

Юля помахала фирменным бейджиком.

– Начальство надо знать в лицо.

– Это ты что ли начальство? – хохотнул администратор.

– Не похожа? Тогда придется спросить у госпожи Гжегоржевской, генерального директора нашей фирмы, похожи ли вы на администратора? Я, думаю, ей не понравится ваш метод обслуживания. Мы намерены провести сокращение штатов. Останутся только лучшие из лучших. Вы, к сожалению, не из их числа.

Администратор все понял.

– Давай свой пакет, – буркнул он. – Так бы сразу и призналась, что хочешь со мной познакомиться.

Юлька, довольная собой, вернулась в приемную. Телефоны трезвонили каждую секунду.

– Фирма «СуперНика». Слушаю вас. Здравствуйте. Какое банкротство? Очень смешно, подождите, – Юлька схватила другую трубку. – «СуперНика». С чего вы взяли? Какие супермаркеты закрываются? Нет никакого банкротства, мы работаем в нормальном режиме. Одну минуту.

Когда Амалия пришла, Юлька была на грани истерики.

– Амалия Станиславовна, здесь какое-то первое апреля. Кто-то решил нас разыграть, звонок за звонком, и все говорят, что «СуперНика» обанкротилась. Представляете? Все магазины закрываются, а люди выбрасываются на улицу.

– Прекратите балаган, – потребовала Амалия. – Вы должны объяснить, что никакого банкротства нет. Да, сокращения неизбежны. Мы начинаем работать по новым европейским стандартам. Не будем выдумывать велосипед, там эта система дает прекрасные результаты. Лишних людей нет. По крайней мере, никто и никогда не болтается без дела.

– Амалия Ста…

Но Амалия прервала:

– Прошу заметить, Юлия, даже посещение туалета расписано. Не кто когда хочет, а раз в три часа.

– А дышать тоже по расписанию? Сколько нужно сделать вдохов в минуту?

– Ирония тут неуместна, регламентации поддается практически все.

– Но, Амалия Станиславовна, мы не можем по-ихнему, у нас все другое, мы привыкли к другому порядку, у нас друг ой менталитет.

Амалия поморщилась:

– Юлия, следите за лексиконом – «по-ихнему»! А по сути вопроса отвечаю: вы привыкли к беспорядку и анархии. Будем перестраиваться. Вы свободны. Точнее, займитесь делом. И еще, по поводу слухов о банкротстве. Если я узнаю, кто и для чего их распускает…

– А почему вы мне об этом говорите? – спросила Юля. – А вы у нас главный источник всех сплетен и интриг.

Кстати, вы выполнили мое поручение и отнесли продукты Доминике Юрьевне?

– Яволь, в смысле, конечно, Амалия Станиславовна, купила все по списку, – отчиталась Юля.

Машина Сергея остановилась буквально в нескольких сантиметрах от Татьяны. Сергей выглянул в окно и спокойно сказал:

– Берегите себя, Танюша.

Таня тихо осела на землю, схватилась за сердце. Сергей умчался, а Татьяна все не могла подняться. Михаил, увидев, что Танюша сидит на земле у забора, выбежал к жене:

– Что с тобой? Не молчи. Я сейчас же вызову «скорую»!

– Миша, погоди, ничего не делай. Нужно срочно ехать к Доминике.

– Какой Доминике? Посмотри, что он с тобой, гад, сделал. Ты цела?

– Он до меня не доехал сантиметров десять. Хотел запугать, – объяснила Татьяна. – Но у него ничего не выйдет.

Михаил заволновался:

– Эй, тебе мало? Таня, пусть они сами разбираются в своих делах. А мне не нужен дом на участке метр на два и бетонная плита в качестве крыши.

– Но я должна хотя бы предупредить хозяйку, что Сергей становится опасным.

Опасный Сергей в это время слушал местное радио, транслировавшее его интервью.

Фирма «СуперНика» продолжает свою благотворительную деятельность: открывает столовые для малообеспеченных, помогает ветеранам продовольственными наборами. В будущем мы планируем стать спонсорами культурно-развлекательных мероприятий, чтобы, как говорится, на сытый желудок и повеселиться.

Доминика и Юрий Владимирович говорили об Амалии.

– Амалия странная женщина, – задумчиво произнесла Ника, – но она старается быть полезной, нужной. Знаешь, Амалия недавно разоткровенничалась со мной. Мне показалось, что у нее в прошлом случилась какая-то трагедия, которую она до сих пор переживает. Расскажи мне что-нибудь о ее жизни, ты был так близок с ней… Она же была маминой подругой.

Отец растерялся.

– Амалия? Ну, Амалия как Амалия, что о ней рассказывать? Я как-то не вникал. Не знаю.

– Папа, ты сегодня какой-то странный, – не выдержала Доминика. – Может быть, ты что-то от меня скрываешь? Чего-то не договариваешь? Со мной все значительно хуже, чем мне сказали?

– Нет, Никуша, глупости говоришь! Конечно, нет, у тебя все хорошо. Это я задумался об Амалии. Ты права, она очень несчастная женщина.

– Ее предал мужчина? – предположила Доминика. Юрий Владимирович кивнул.

– Она мне как-то проговорилась. И я поняла, что в ее жизни была любовь. Ты что-нибудь об этом знаешь? Папа, я бы, наверное, никогда не смогла простить человека, который меня предал.

– Что ты такое говоришь? Господь с тобой!

– Это я так, к слову. Просто, когда твоя жизнь висит на волоске, ты начинаешь на все смотреть другими глазами. Деньги, имидж – все это такая мелочь. Главное, что у тебя находится здесь, внутри. Это и есть настоящее. Папа, я больше не хочу себе врать.

– Ты права, Никуша, – согласился отец. – Как бы человек ни пытался убежать от себя, у него все равно не получится. Прошлое – оно всегда рядом.

– Ты о маме? Расскажи мне, какой она была.

– Точь-в-точь такая, как ты. Все боялась чего-то не успеть. Бывало, просыпаюсь ночью, смотрю, а ее рядом нет. Потом слышу, на кухне чьи-то шаги – это она. Говорит, ужин тебе готовлю, а почему ужин, еще и до завтрака полночи осталось. А я, отвечает, на курсы иностранных языков записалась, теперь буду по вечерам на свидания к немцу бегать. И смеется.

– А почему она умерла? Я знаю, тяжелый сердечный приступ. Но подробностей ты никогда не рассказывал.

Юрий Владимирович отвел взгляд, помолчал.

– А после нее ты так и не женился, почему? Неужели у тебя не было увлечений?

– Понимаешь, Никуша, увлечения, да. У мужчин могут быть всякие романтические штучки на стороне. Но главное-то – душа. Я – не святой. Но твою маму я не предавал никогда.

Резкий звонок телефона заставил их вздрогнуть. Доминика подняла трубку.

– Ника, немедленно включи телевизор, – приказала Амалия. – Это важно.

Доминика включила телевизор. На экране Амалия шикарно смотрелась в кухне нового ресторана «Ника».

– Отныне фирма «СуперНика» расширяет сферу своих услуг и предоставляет вам, дорогие наши телезрители, возможность пользоваться не только сетью круглосуточных супермаркетов, но и посетить новый ресторан «Ника», созданный в духе лучших европейских традиций, – говорила она.

– Какая она молодец! – восхитилась Доминика. – С Амалией можно быть полностью спокойной за фирму. Она уже и до эфира добралась.

– Да, она это может. Кстати, по поводу эфира. Почитай на досуге, отвлекись. А то немцу подарил, а родной дочке – нет.

Юрий Владимирович протянул дочери книгу «Смерть в прямом эфире». Доминика прижалась к нему, поцеловала.

– Представляешь, мы как-то на днях с Борюсиком заговорили, и я вдруг вспомнил: у меня же скоро юбилей.

– А у меня уже и подарок приготовлен.

Юрий Владимирович поцеловал Доминике руку:

– Ты – мой самый большой подарок! Мне больше ничего и не нужно. Я вот тут подумал, а не отпраздновать ли его нам вместе в тесном семейном кругу? Только ты, я, Сережа и…

– Борюсик, – добавила Доминика. – Как же мы без него?

– Точно. И Борюсик.

Они снова замолчали, думая о своем. Снова телефонный звонок, Доминика взяла трубку.

– Слушаю. Да, Танюша.

– Доминика Юрьевна, я бы не стала вас тревожить, но здесь такая ситуация. Ваш муж, Сергей Анатольевич, сегодня покушался на мою жизнь. Да, в прямом смысле этого слова. Рассказываю по порядку…

Лицо Ники окаменело. Она слушала долго, не прерывала. Потом тихо положила трубку.

Юрий Владимирович встревожился:

– Что там?

– Папа, только ничего не спрашивай, я очень устала. И мне срочно надо поговорить с Сергеем. Вызови его, пожалуйста.

– Хорошо, солнышко, я сейчас же его вызову.

Юрий Владимирович ушел, а Доминика взяла альбом в руки. Из него выпала большая черно-белая фотография. На ней дымится искореженный автомобиль, а на переднем плане лежат два трупа, полуобгоревшие, полуголые, в неестественных позах. Доминика вздрогнула и выронила страшный снимок.

Васька долго уговаривал Ритку не переезжать на новую квартиру.

– Ритка, ну зачем тебе все это, а? – вопрошал Васька. – У них же все не как у людей. Я вот тут по телику слушал одного банкира…

– По какому еще телику? – удивилась Ритка.

– Ой, не начинай. Что мне некуда зайти? Вон, у бывшей своей смотрел, приглашала.

– Телевизор посмотреть? – засомневалась Рита.

– Ну чего ты гонишь? Я тебе о вещах говорю, а ты перебиваешь! Вот этот вот банкир, так у него, в смысле, рубашка одна только пятьсот баксов стоит. Прикинь, полтыщи! Это ж я не знаю, чем надо заниматься, чтоб такие шмотки носить! А зачем? Рит, это ж такую, как у него, за пятьсот на секонде за троячку купить можно. Или ты тоже хочешь себе колготки за тыщу баксов?

Ритке все это надоело:

– Ничего я не хочу! И никуда не собираюсь. Ты больше Анжелку слушай, она тебе наплетет с три короба.

Васька воспрянул духом. Подошел к Ритке, обнял ее:

– Ритк, а Ритк, а может, того…

Рита вырвалась из его объятий:

– Чего?!

– Сгоняю за пузырьком. Посидим по-человечески, – предложил Васька.

– Не хочу, – мрачно отказалась Рита.

– Вот видишь, а что я говорил, начинается распад личности! Не ходи к ним, Ритка. У нас, простых людей, все решается по-простому: трах-бах, дал по морде, и при делах. А у них чуть что – сразу убивать.

– Ты-то откуда знаешь?

– Мне, Ритка, сны вещие снятся, – шепотом сообщил Васька, – особенность у меня такая…

– Ага, называется «белая горячка», – фыркнула Ритка.

Крокодил собрал дань со своей команды «нищих», пересчитал деньги и возмутился:

– И это все?!

– Так мы же…

– Нечего тут оправдываться, работать надо лучше. Мне стоит только свистнуть, как на ваши места тут же сотни инвалидов прикостыляют. Бездельники, совсем обленились.

Крокодил вытолкал всех за дверь, оставшись один, стал лихорадочно соображать, во что бы переодеться. Выбрал военный камуфляж с медалями и десантный берет.

– Во, балда, надо же было так влипнуть, а? – бормотал он, переодеваясь.

Когда рейсовый автобус проезжал блок-пост и два милиционера зашли в салон, осматривая ряды пассажиров, то «афганец с медалями» не вызвал у них никаких подозрений.

Через некоторое время Крокодил-«афганец» уже подходил к дому Самвела.

Там Крокодила покормили и обогрели.

– Что бы вы делали без Самвела? – вопрошал хозяин, глядя, как жадно Крокодил ест.

– Если бы ты не вытащил меня оттуда, я бы вас всех сдал. Такой я лютый был? – сообщил Крокодил, вытирая рот.

– А ты знаешь, Крокодил, кто тебя на нары определил?

– Надька? Спровадила? Иди, мол, иди… Все получится, дело верное… А сама знала, что там меня ментовка пасет!

Вот сучка неуемная. Это она меня за то, что я на ней не женился.

– А собирался? – удивился Самвел.

– Я-то? Я-то не-е-ет. А она хотела. Я в молодости, знаешь, какой был? Огонь. Правда, она меня всегда за дурачка держала. Я и был дурачок, слушал ее. Сама спрячется, а меня везде подставляет!

Когда Крокодил поел, Самвел сказал:

– Дело твое – труба. Я позвонил заказчику и все отменил. Нет девчонок – нет лаве. Он с меня огромную неустойку содрал. А отдавать эти денежки – тебе.

Крокодил обомлел:

– Подожди, не спеши… Как мне? А Надька?

– Надька твоя у меня в подвале пока сидит, думаю, что с ней сделать. Она ведь деньги просто так не отдаст?

– Ни за что, – подтвердил Крокодил. – Умрет, но копейки из рук не выпустит.

– Вот и выходит, что отдавать денежки – тебе, – ласково так определил Самвел.

Петров поспешил рассказать Анне Вадимовне, что Топорков-Крокодил сбежал. Анна Вадимовна совсем упала духом. Что с девчонками будет? А вдруг он снова попробует их украсть?! Петров решил, что надо поставить круглосуточную охрану возле детдома, по крайней мере, пока не пройдет, как он сказал, «острота момента».

– А когда она пройдет? – спросила Анна Вадимовна.

– Мне не дает покоя мысль об этом Артеме. Уж как-то все складно получается: как только он приехал, Крокодил тут же исчез, а за ним простыл след и этого байкера. – Петров был весь в раздумьях. А раздумья давались ему нелегко.

Анна Вадимовна поделилась новостями с Викторией Павловной.

– Пална, что же делать? – вопрошала Анна. – Петров говорит, что Дианка в опасности. Что же делать? Хотела, как лучше, от греха отправить, но чует мое сердце, он за ней поехал. Сейчас же позвоню, пусть возвращается.

– Да не срывай ты ее оттуда, пусть все устаканится. Что ты все метушишься?! Что, принял ее отец?

– Да, слава богу, посуетился, побегал, а потом вроде смирился, она ему документы все показала.

– Есть такие люди, хоть с документами, хоть без них, а ничему не поверят, если не захотят. Этот совестным оказался.

– Дианка говорит, что привезет мне его новую книгу с автографом, – похвасталась Анна.

– Ага, как звать тебя, не знаю, но я тебе желаю.

– Опять ты за свое, Пална. У нас, может, жизнь решается… Больше тебе ничего рассказывать не буду. Я ей, как подруге, а она! Знаешь, Пална, как тяжело мне этот шаг дался… А ты смеешься.

– Не кипятись. Это я на нервной почве. А если посудить, то почему бы и нет, если тебе Петров не нравится, тогда… Он женат? Твой-то. Ну, Дианкин папаша?

– Вдовец. У него жена давно умерла, от сердечного приступа, он мне еще тогда рассказывал о ней, слова добрые говорил. Дочка есть, взрослая.

– Выходит, у Дианки есть старшая сестра? А он их уже познакомил? – спросила Виктория Павловна.

– Нет.

– Плохо! Значит, боится и не верит до конца, – сделала неутешительный вывод Виктория Павловна.

– Чего боится?

– А того, что она перестанет его уважать и выставит Дианку нашу за дверь.

– Да погоди ты выводы делать. Она в больнице лежит. Попала в аварию, – сообщила Анна.

– Тогда это хорошо. Что ты на меня так смотришь? Не то хорошо, что в аварию попала, а то, что причина уважительная есть, по которой он их не познакомил.

Анжела переживала за подругу. Днем и ночью.

– Ритка, а ты как, отвальную будешь делать? – приставала она. – Мой тебе совет, не спеши списывать базар с корабля современности. Вдруг у тебя там все обломается, к нам вернешься. А мы тебе кормушку всегда найдем.